Фарса

Глава 4

Так уж получилось, что с момента попадания на Риэл я чему-нибудь да учусь. Но не магии, как можно было подумать, а самым простым, более приземленным вещам. В основном, открывал для себя стороны человеческой души. Но и без банальных, понятных каждому адекватному человеку (но не мне) открытий тоже не обошлось. Что поделать, если там, на Земле, я построил вокруг себя крохотный уютный мирок, в котором и уютно существовал до переноса сюда.

Одним из таких внезапных открытий стало то, что путешествие практически через всю страну ранней зимой на коне — не самая приятная штука.

Нет, не подумайте, что я совсем дурак, и не догадывался на что подписываюсь. Просто, скажем так, недооценил суровость хольтригской зимы.

Первые несколько дней было еще более-менее. Ромчику, который мчался во всю прыть, так вообще хорошо. А вот на третий день пути я начал зябнуть. Не спасали ни теплая, специально пошитая для этого путешествия куртка, ни фарский аналог треуха. Чуть помогало заклинание исцеления, но часто использовать его я не хотел, так как большую часть сил тратил на своего скакуна, а ведь нужно было еще и следить за окружающей обстановкой.

Последнее было не лишним, ведь, даже несмотря на холодную погоду, частенько находились желающие пощипать одинокого, хорошо одетого, путника.

Двенадцать (!) раз за время пути мне приходилось сталкиваться с разнообразными недружественными организмами. Причем, с половиной из них — в трактирах, в которых я останавливался на ночлег.

Трижды на меня нападали с ножом, шесть раз обстреливали из засады, один раз пытались проткнуть мечом, и один раз огреть дубиной.

Но, больше всего мне запомнился случай, когда я остановился на ночлег на одном из хуторов где-то в окрестностях Хольша. Поехал я через это графство потому, что хотел сократить путь и не желал заезжать в Эйналу. И, может, происходи все летом, это было правильным решением, но зимой местные дороги оказались практически непроходимыми. Вот и не сумел добраться до города вовремя.

Тогда, помнится, стоящий посреди леса хутор показался мне благословением Дволики. А уж когда хозяева не отказали в ночлеге, так вообще возблагодарил всех пятерых богов за их доброту. Как показало время — напрасно.

Первые подозрения о странности хозяев у меня начали закрадываться, когда Ромчика устроили в сенях. Ну, сами посудите, какой нормальный человек потащит к себе в дом коня, да еще чужого (в случае с убежищем это были вынужденные меры)? На мои уверения, что ему и в сарае будет неплохо, хозяева заявили, что там нет свободного места, да и вообще, холодно же на улице. Спорить тогда не стал, да и не насторожился особо, мало ли какие люди добрые встречаются.

Настороженность пришла только после ужина. Хозяйка принялась убирать со стола, а хозяин повел неторопливую беседу о всем, и ни о чем сразу. И вроде бы вопросы задавал нейтральные, никак не связанные ни со мною, ни с моим прошлым. Но я как-то незаметно для самого себя, выложил ему практически все: откуда еду, куда, как долго, и есть ли у меня сопровождающие. Спохватился лишь тогда, когда разговор зашел о цели моего путешествия.

Что примечательно — хозяин мгновенно заметил изменение моего настроения, и тут же свернул общение. После чего тут же предложил накатить по маленькой, «чтоб крепче спать». Отказываться я не стал, но, так как был уже настороже — сразу после того, как мы выпили местной самогонки (мерзкой на вкус, надо сказать), активировал заклинание исцеления. После чего все мы отправились на боковую.

Тут тоже не обошлось без странностей. Меня почему-то уложили на хозяйской половине, а сами они расположились в светлице. Ни интересоваться зачем им это, ни отказываться я вновь не стал. Все равно этой ночью спать не собирался — понимал, что дело тут нечисто, и хотел дождаться активных действий со стороны подозрительных селян.

И дождался. Ближе к середине ночи, когда весь дом погрузился в тишину, внезапно в светелке послышалось шебуршение, и тихий женский голос поинтересовался:

— Как думаешь, уснул барь ужо?

— Заткнись, дура. — Приказал такой же негромкий мужской, а после небольшой паузы добавил: — Должон уже. Ты сколько ему «сонки» налила?

— Да с треть кружки.

— Дура. Я ж говорил, чтоб не больше двадцатой части. Как бы не окочурился барь-то, вон какой он хилый с виду.

— Да и окочурится, и что с того?

— Того, что все должно походить, будто он в лесу околел.

— Да кто там будет разбираться?

— Дура. — Вновь повторил мужик и замолчал.

— Слушай. — Спустя некоторое время вновь раздался женский голос. — А можно я себе колечко то заберу? Ну, которое у него на пальце?

— Ага, а потом его найдут у нас и скажут, что это мы барина обобрали. И повесят. Нет, брать будем только деньги. Кому деньга раньше принадлежала так просто и не скажешь, не то, что побрякушки.

Они разговаривали уже в полный голос, совершенно не стесняясь меня. Видимо, вычеркнули уже из мира живых. Сволочи. Ну, да оно и не удивительно. Я знал, что такое «сонка». Так называли особую смесь трав с сильным успокоительным эффектом. Очень полезная в хозяйстве вещь, которую тут использовали и как успокоительное, и как снотворное. Только, было у этого средства и другое название — «тихая смерть». И появилось оно не случайно — при передозировке этим препаратом, человек сначала впадал в кому, а после, не приходя в сознание умирал.

Не самая плохая смерть, конечно, но мне от этого было не легче. Поэтому, в дальнейшем я действовал без каких бы то ни было сомнений. Эти уроды решили меня убить, и за мой счет немного поправить свое финансовое положение, так почему я должен их жалеть?

Эти двое так были увлечены разговором и планами на будущее (уже даже начали прикидывать что нужно купить в первую очередь на отобранные у меня деньги), что не обратили внимания ни на скрип полатей, когда я с них вставал, ни на мои осторожные шаги. В себя пришли только тогда, когда я поинтересовался:

— Что, душегубы, уже поделить мое добро успели? Напрасно.

Видеть меня они не могли, а вот я, благодаря своему ночному зрению, прекрасно видел, как перекосилось от страха лицо женщины, а мужик протянул руку куда-то под лавку, на которой спал.

— А ну не балуй! — Приказал я и пнул его по руке.

Хозяин охнул, а его жена тут же заверещала:

— Помоги-и-и-и-те! Убива-а-а-а-ают!

Я не любитель бить женщин, но тут пришлось. Уж очень мерзко она визжала. Да и гуманнее так будет. Оставлять в живых ни ее, ни ее муженька я не собирался. Не заслужили. Но и лишний раз мучить их не хотел. Поэтому, испытанным много раз ударом, отправил в забвение сначала хозяйку, а затем и хозяина. После чего оделся и вышел во двор.

Злодейскую семейную пару я собирался повесить. Но не потому, что я такой злой, и люблю причинять людям лишние страдания (хотя, какие это люди?), а потому, что именно такое наказание в Хольтриге полагалось и за убийство, и за покушение на него. Я хотел сделать все по закону, чтобы в будущем, если вдруг станет известно кто тут побывал, ко мне не появилось лишних вопросов. Тем более, что и права у меня, как у аристократа, на подобные действия имелись.

В поисках веревки я добрался до сарая. И тут-то и стало понятно, почему хозяева не хотели заселять туда Ромчика. А еще, почему этот хутор показался мне таким странным. Жизнь в отрыве от цивилизации и в наше время — дело не самое легкое. Чего уж тут говорить про средневековый Риэл? Тут же всего два человека. Без детей. Без скотины. На что они живут? Чем они занимаются?

А занимались они производством наркотиков. Все стены сарая были увешаны пучками очень интересной травки, которая, после соответствующей обработки, превращалась в один из самых популярных наркотиков. Тут ее, судя по всему, сушили, а после переправляли в иное место, для дальнейшей переработки.

Эта находка меняла все. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы меня каким бы то ни было образом связали с наркотиками или наркоторговцами. И уж тем более, не хотелось, чтобы они начали охоту за мною.

Поэтому, вернувшись в дом, я тихонько удавил так и не пришедших в себя хозяев. После чего тщательно все обыскал, забрал все, что могло мне пригодиться в пути. И, дождавшись рассвета, подпалил как сам дом, так и сарай. Того, что огонь перекинется на лес, не боялся — до ближайших деревьев от частокола было приличное расстояние. Да и снега в этот раз навалило будь здоров.

Дальше ехать по этой же дороге не стал. Понимал, что людишки, которым я подпортил бизнес будут тщательно разбираться в случившемся. И, если узнают, что накануне ночью на хуторе ночевал какой-то молодец, то обязательно будут его искать. Уверен, что все силы для этого приложат. А разбираться еще и с наркоторговцами мне не хотелось совершенно. Поэтому, нам с Ромчиком, под заклинанием маскировки, пришлось возвращаться на Прибрежный тракт.

Этот маневр стоил мне двух лишних дней в пути. Но, я о нем ничуть не жалел. В первую очередь потому, что сделал этот мир чуть чище. Подобного человеческого мусора хватало и на Земле, но там я сделать ничего не мог. А тут у меня имелась возможность и ею пренебрегать было бы глупо. Нет, повальную войну наркокартелям Риэла объявлять я не собирался, магия была в приоритете. Но вот проредить изготовителей дряни, и постараться не допустить ее распространение в своей будущей вотчине — мне было вполне по силам.

Имелся и второй положительный момент в возвращении на тракт — чем дальше на юг мы продвигались, тем сильнее ранняя зима напоминала позднюю осень. А проехав Эйналу, и углубившись в приморскую лесостепь, так вообще почти в лето попал. Почему в Хольшском графстве уже лежал снег, а тут, всего-то парой сотен километров южнее, мне пришлось куртку снимать, я точно сказать не мог. Видимо, все дело в горном кряже, отделяющем графство и часть Эйнальской земли от этих мест. Он окончательно добивал ослабленные Фарским хребтом северные ветра, дующие из Дорсайской степи.

Да и близость к морю тоже давала о себе знать. По ту его сторону климат был более засушливый и жаркий. Благодаря чему не такое уж и крупное Манкарийское море круглый год оставалось достаточно теплым. И делилось этим теплом с прибрежными областями.

Море… К нему я выехал спустя почти две недели ежедневной, выматывающей скачки, и оно меня покорило. Я сначала даже не понял, что это за водная гладь показалась впереди. Подумал, что что-то перепутал и вновь выехал к Эйне. Но потом, взглянув на солнце, понял, что все это время двигался в правильном направлении. И тогда до меня дошло…

Я сидел на берегу и всматривался в медленно набегающие на берег стального, с зеленоватым отливом, цвета волны, вдыхал запах йода и водорослей, слушал шум прибоя. Именно тогда я осознал, что люблю море. И по-настоящему пожалел, что решил бороться за Фарские баронства, вместо того, чтобы основать свою академию тут, на теплых берегах Манкарийского моря. Это были два часа слабости, отдыха и расслабленного ничегонеделания. Максимум, который я мог себе позволить в нынешних обстоятельствах, впереди меня ждало еще около суток все такой же безумной скачки.

И эти сутки прошли без особых происшествий. Теплая погода позволяла мчаться вперед без оглядки на опасности вроде размытой дороги и скользких камней. Про опасность нападения вообще молчу. То ли тут, на юге, люди были добрее, то ли местный лендлорд хорошенько так проредил бандитов, и те не рисковали показываться из своих нор. Но за все время пути до переправы через Эйну, мне не встретилось ни одного «лесного брата». Лишь крестьяне, да пара дворян с отрядами и все.

Добравшись до парома, я понял, что зря не переправился выше по течению. Проще было бы пересечь водную преграду у Эйналы, или ехать дальше по старому тракту вдоль реки вместо того, чтобы сворачивать на новый тракт, и уезжать настолько восточнее. А все потому, что послушался торгашей в трактире, которые ругали старый тракт. Не таким уж он и плохим оказался, как потом выяснилось, особенно для одинокого всадника.

А вот местная переправа была так себе. Намного хуже столичной. Прямо вот совсем. Паром был старым, рассохшимся и, в отличие от Эйнальского, приводился в движение строго мускульной силой. Гребцы так пыхтели и тужились, что мне казалось, что кого-то из них вот-вот разобьет сердечный приступ. И нас, потерявших управление, унесет далеко в море. Ох, как же мне хотелось познакомиться с тем умником, что решил наладить переправу аккурат посреди самой широкой части реки, в ее дельте. Познакомиться и выбить из него всю дурь, чтобы он никогда больше так не делал.

Хвала богам, обошлось, и спустя полтора часа мы с флегматичным Ромчиком, наконец, ступили на противоположный берег. Отсюда до нужного мне города вела довольно неплохая дорога, так что на месте я планировал оказаться дня через два, максимум. Но, вначале, мне требовалось выпить чего-нибудь горячительного. Этот адов паром высосал из меня все силы. К счастью, неподалеку имелся и придорожный трактир. Видно, человек его открывший, тоже разок-другой прокатился туда-обратно, и точно знал, в чем будут нуждаться пассажиры в первую очередь.

Аккурат в тот момент, когда мы с Ромчиком неспешно подъехали к трактиру, с его двора выкатила закрытая карета, запряженная парой гнедых лошадок, и покатила прочь от переправы. Я как представил что чувствовали пассажиры этой самой кареты, когда переправлялись на этом чудовище через реку, мне аж дурно стало. Желание промочить горло разгорелось с новой силой и я, не медля больше ни секунды, направил Ромчика во двор трактира.

К счастью, в общем зале мест еще хватало. Видимо, в это время года переправа не пользовалась особой популярностью. Зато, я с точностью мог сказать, кто недавно переправился, а кого лишь ждет это увлекательное приключение. Первые отличались от вторых цветом лица и пришибленным видом.

Подавальщица, услышав мой заказ, понимающе улыбнулась, и предложила мне отведать еще и рыбки, приготовленной по особому местному рецепту. Мол, она такая вкусная и свежая, что аж тает во рту. Время близилось к обеду, так что отказываться я не стал.

Трактир покидал в отличном настроении. Пиво и рыбка, оказались действительно великолепными. Да и Ромчика, судя по его задумчиво-довольной морде, тоже не обидели. Поэтому, я справедливо решил, что гнать сейчас будет полным свинством, и пустил своего верного коня рысью.

Звуки боя я услышал задолго до того, как увидел стоящую на обочине карету (ту самую, что недавно покинула трактир). Обе лошади были убиты, кучер валялся на земле рядом с ними, а восьмерка крепких, хорошо экипированных молодцев теснила двух дядек, стоящих спина к спине.

Пока я раздумывал над тем, вмешиваться ли мне, или проехать мимо, меня заметили. Один из тех, что наседал на защитников что-то рыкнул, указывая в мою сторону, и трое нападающих прекратили свои попытки проткнуть защитников, направившись ко мне. Что ж, вот и разрешилась дилемма.

Ждать, пока бандиты (а кем они еще могли быть?) до меня доберутся, я не стал. Соскочил с Ромчика, хлопнул его по крупу, и одним движением, как меня учил Гральф, выхватил из ножен стилет и шпагу. Магией при посторонних пользоваться не хотелось. Поэтому, от рубящего удара топором первого из нападающих просто уклонился, сделав шаг к бегущему сразу за ним. Отвел шпагой его укол и, сократив расстояние до минимума, нанес несколько быстрых ударов стилетом в район печени. После чего толкнул уже мертвого неудачника на третьего нападающего, а сам повернулся к первому.

Тот, ничуть не обратив внимания на потери в их рядах, уже заносил топор для нового удара. Мне стало понятно, что так просто его не достать. Поэтому, принял решение все же добить третьего. Благо, тот все еще был занят борьбой с мертвым товарищем, и защититься от моей шпаги просто не успел.

— Да кто ты такой⁈ — Зарычал первый, видя с какой легкостью я не только прикончил двух его подельников, но и уворачивался от его атак.

Отвечать не стал. Зачем? Вместо этого, дождался нового удара и, активировав заклинание ускорения, сумел подскочить вплотную к говоруну. На этом, собственно, бой и закончился. Теперь нужно было узнать, как там дела у защитников.

Дела у них были уже никак. Оба валялись в лужах крови, а в мою сторону направлялись четверо оставшихся в живых бандитов. Ни времени, ни желания возиться с ними у меня не было, да и свидетелей не осталось. Так что с этими субчиками я церемониться не стал, атаковав их целым залпом ледышек. После чего, на всякий случай, активировал заклинание сканирования. Вокруг, в радиусе километра, светились две точки. Одна — чуть впереди по дороге была Ромчиком. А вот кто был вторым и сидел в карете мне сейчас предстояло выяснить.

— Выходите, не бойтесь. — Обратился я к незнакомцу. — Все нападающие мертвы и опасность вам больше не грозит.

Некоторое время ничего не происходило, а потом дверца немного приоткрылась, и я смог разглядеть того, кто сидел внутри. А разглядев, грязно выругался.