Феномен СССР: Слово Пацана

Глава 7

Глава 7

В классе повисла тишина. Я повернул голову в сторону Клина, он сидел сжавшись, словно надеялся на то, что крик ему показался и что все обойдется. Но Толстый и не думал прекращать. Выждав пару секунд, он вновь окликнул Клина. Тому не оставалось ничего иного, кроме как отреагировать, повернув голову и посмотрев в сторону Толстого.

— Клин, ты глухой? Иди сюда!

Клин поднялся со своего места и медленно пошел к Толстому. Это была не походка уверенного в себе человека, а наоборот, походка человека сломленного, готового сдаться. Я поймал себя на мысли, что сейчас мне одинаково противны оба, что Толстый с его показушной бравадой, что Клин с его трусостью, которую он и не пытался скрыть. Но не успел я погрузиться в эту мысль, как в мое голове уже родилась другая, в которой я уже презирал сам себя, поскольку накануне и сам столь стоял с таким же жалким видом.

Поэтому, осуждать Клина за то, что ему страшно выходить к Толстому и его дружкам, я точно не мог. Меня охватила злость, я попытался расслабиться. Откинувшись на спинку стула, я взял в руки карандаш и принялся что-то рисовать на полях тетрадки. Смотреть на то, что будет происходить возле урны, мне не хотелось, но взгляд все равно непроизвольно устремлялся туда, к урне, возле которой, ехидно скалясь, стоял Толстый и его дружки.

Я пересчитал их, вместе с Толстым выходило пять мальчишек. И напротив них, в паре шагов, остановился Клин. Он стоял слегка ссутулившись и осторожно озирался. Дружки Толстого обступили Клина, образовав кольцо, а сам Толстый стоял напротив и указывал рукой на урну.

— Из-за тебя, я уронил булочку. Она упала прямо в грязь, испортилась. Я за ней всю перемену стоял, хотел позавтракать. А ты ее у меня из рук ее выбил, голодным оставил. Понимаешь?

— Максим, я случайно, так вышло, просто побежал, хотел успеть. Просто не заметил тебя.

— Ты меня не заметил? Ты серьезно? Ребята, вы слыхали? Похоже у Клина со зрением проблемы, что он даже слонов не видит. Может тебе очки надеть? Как у бабки старой.

— Максим, я и в правду не хотел. Извини. Я случайно.

— За случайно, бьют отчаянно. Слыхал про такое? Ты меня без завтрака оставил. Что делать будем? Я кушать хочу, понимаешь? А денег у меня больше нет, последние потратил.

— Я куплю тебе булочку. На следующей перемене.

Толстый кивнул головой, после чего повернулся и пошел к своей парте. В этот момент, в класс заскочил мальчишка и сообщил, что идет учительница. Все принялись расходиться по своим местам. Я же успокоился, поскольку проблема была решена, причем, в принципе вполне справедливо. Вошла учительница, затем раздался звонок и начался урок. Прошел он быстро, настроение у меня было хорошее и даже то, что я опять получил замечание за плохой почерк, никак меня не смутило. Раздался звонок, учительница не стала нас задерживать, распустив практически сразу. Я поднялся из-за парты, собираясь выйти из класса.

— Ты куда? — окликнул меня Ринат. Повернувшись к нему, я пожал плечами, — хочу в буфет сходить. Пойдешь со мной?

— У меня денег нет, — Ринат покачал головой. Я вновь пожал плечами, — у меня есть, пойдем.

Ринат поднялся из-за парты, было видно, что пойти он хочет, но видимо гордость не дает ему идти в буфет за чужой счет. Поэтому я еще раз повторил ему свое приглашение, при этом намекнув, что для друзей мне не жалко десяток копеек. Ринат расслабился и мы направились к выходу. Деньги у меня были. Их дала мне мама, чтобы я мог купить себе что-то перекусить в буфете, поскольку на полноценные обеды, которыми кормили в школе, деньги собирали в начале месяца.

Ну а поскольку я пришел в школу в середине месяца, на меня обеды не были рассчитаны. Для меня, в принципе, это было не так страшно. Утром я всегда хорошо завтракал, а так как уроков у нас всегда было мало, то основательно проголодаться я не успевал. Я и сейчас не был голоден, в буфет я направился только с одной целью, посмотреть, получиться ли у Клина купить булочку. Объяснить себе, почему мне это так важно, я не мог. Но уж точно в этом не было злорадства или какого-то праздного любопытства. Быть может, я просто переживал за этого мальчишку, желая, чтобы у него все обошлось без развития конфликта. На выходе, когда я уже перешагивал порог, я услышал окрик, который издал Толстый.

— Лучше бы буквы писать научились, криволапые, чем гулять!

Он не был обращен ко мне конкретно, но то, то он предназначался мне, я понял точно. Я хотел остановиться и вернуться в класс, но сзади меня подпер Ринат и мягко вытолкнул в коридор. Вид у него был невозмутимый, но было понятно, что сделал он это специально. Рядом шагали ребята, которые слышали этот окрик и теперь смотрели на мою реакцию. Я сделал невозмутимое лицо, решив, что будет лучше, что не расслышал выкрика.

Столовая, которая была совмещена с буфетом, находилась в полуподвале школы. Лестница, которая вела вниз, была узкой, в ней едва могли разминуться два человека. В столовой все классы кушали по очереди, поэтому, если кто-то хотел попасть в буфет, то ему приходилось дожидаться, пока пройдут те классы, которые шли на прием пищи на этой перемене. За этим, всегда строго следили учителя, которые заводили свои классы в столовую.

Поэтому, проскочить мимо, было сложно. Тем более, старшеклассники редко позволяли делать это, поскольку рассчитывали что-то купить в буфете сами. Подойдя, мы встали в очередь. Перед нами было два класса, а так же еще человек пять, которые были из других классов и шли именно в буфет. Сзади кто-то подбежал и остановился, тяжело дыша. Я обернулся и увидел Клина. Он проскочил мимо нас, а потом попытался вклинится в стоявшую толпу.

Иногда такое срабатывало, старшеклассники жалели мелких, вроде нас, но сегодня Клину не свезло. Его оттолкнули, а затем на него обрушилась учительница, которая следила за очередью. В этот момент, дверь в столовую открылась и классы начали заходить внутрь. Очередь двинулась вперед, Клин хотел пойти следом, но его задержала учительница, которая продолжала его отчитывать.

В столовой очередь разделилась, классы уходили в сторону раздачи, а мы шли прямо, попадая уже в отдельную очередь, которая строилась уже в буфете. Я быстро оглядел прилавок, на нем была еще парочка тех самых булочек. Не успел я подумать о том, что нужно купить одну для Клина, как все оставшиеся булочки забрал старшеклассник. Можно было попробовать договориться с ним, чтобы он продал одну, но и тут не получилось.

Старшеклассник тут же надкусил одну, а вторую отдал стоявшему рядом приятелю, который тоже не стал церемонится. Это означало что для Клина, в плане вернуть булочку и загасить конфликт, все на сегодня потеряно. Подошла наша очередь и я не задумываясь, взял два пакетика кефира и две простые булочки. В буфет вошел Клин, который с тоской оглядел прилавок. Немного постояв, он что-то обдумал, а потом отправился к раздаче, где купил такую же простую булочку, как и у нас.

Оставаться в буфете мы не стали, отправившись обратно в класс. Столики в буфете, были слишком высокие для нас, кушать было сложно. Из-за этого, все наши одноклассники, если что-то покупали в буфете, кушать шли в класс. По пути Ринат разглядывал кефир в треугольном пакете, отпуская замечания, что дескать, этот кефир не кефир.

— Они там, на молокозаводах, воду добавляют. От этого, кефир не вкусный становиться. Вот то ли дело, кефир домашний. Мамка как наготовит, так нас не отгонишь. Пока все не выпьем, так и не отходим. А еще, она нас тряпкой гоняет, если раньше времени в бидон лезем.

— Нас? А кто еще у тебя там в бидон ныряет?

— Ну так нас пятеро, я, две сестры и брат. Он маленький совсем, но кефира больше всех пьет.

— Погоди, а кто пятый? Ты сказал пятеро, а в итоге про четверых рассказал.

— Ну так это старший брат, его сейчас нет дома. Он в армии служит. Уже год, скоро домой.

За этой болтовней, мы вошли обратно в класс. Времени, чтобы покушать уже не оставалось, поэтому, мы спрятали кефир и булочки в свои портфели. Теперь только на следующей перемене. От этого, тут же проснулось чувство голода, захотелось быстро отщипнуть кусочек булочки и тут же съесть, пока не раздался звонок. Я одернул себя, поскольку не хотел, чтобы потом в пирамидке остался «лишний» кефир, которым нечего будет запивать. А вот Ринат на этот счет не заморачивался и успел разок укусить булочку до звонка. Заметив мой насмешливый взгляд, он улыбнулся и развел руками.

— Что ты притащил? Ты что, не видел, какая у меня булочка была?

Мы обернулись и увидели, как Клин протягивает Толстому булочку. Тот сперва уставился на нее, закричал, а затем взмахнув рукой, выбил булочку из руки Клина. Она пролетела через класс и упала возле доски. Толстый еще что-то вскрикнул, а потом начал надвигаться на Клина, тот отступил на пару шагов, но уперся в одного из дружков Толстого. В этот момент прозвенел звонок и одновременно открылась дверь и в класс вошла Наталья.

Она как всегда улыбалась, окинула класс взглядом, а затем, сделав несколько шагов, наткнулась на булочку, которая лежала на полу. Улыбка ее моментально исчезла, взгляд стал холодным. Весь класс замер, поскольку никто не разу не видел ее такой злой. Наталья открыла рот и принялась говорить, при этом казалось, что в классе стало холоднее.

— Кто бросил хлеб на пол? Кто это сделал, пусть немедленно выйдет к доске!

Повисла тишина, в классе никто даже не дышал. Клин молча отошел от Толстого и прошел к доске. Наталья впилась в него глазами, одной рукой она указывала на булочку, а другой непроизвольно взмахивала в воздухе. Клин с опущенной головой и плечами, склонился и подобрал булочку, после чего спрятал ее в карман.

— Простите, Наталья Ивановна, я просто случайно уронил и не заметил. Я не хотел.

Лицо Натальи помягчело, на лице появилась тонкая тень улыбки. Было видно, что она еще сердита, но уже готова простить Клина. Так и вышло, она мягким тоном отправила Клина на место, а потом заговорила.

— Дети! Вы должны понимать, что такое хлеб! Я сейчас не про тебя, Климов, я говорю в общем. Хлеб, это очень важный продукт. Очень многие люди в мире голодают, для них, каждый кусочек хлеба, это шанс не умереть с голоду. Даже в нашей стране, где государство старается заботиться о каждом, далеко не все живут в достатке. Вся наша страна, каждый год вкладывает массу сил и средств, чтобы вырастить хлеб, чтобы собрать его и сохранить. Это все нужно для того, чтобы жители нашей страны не были голодными. В Великую Отечественную Войну, вся наша страна столкнулась голодом. В день выдавали по норме, которой едва хватало на то, чтобы прожить. В блокадном Ленинграде, на день давали всего лишь небольшой кусочек хлеба и кроме него, им было нечего есть…

Наталья говорила, говорила, совершенно забыв про то, что у нас идет урок. Дети в классе молчали, внимательно слушая ее. Внимательно слушал ее и я, при этом, я быстро понял, что Наталья говорила не просто дежурные фразы, которые можно было услышать от Лидии или кого-то из других учителей. Она и впрямь верила в то, что говорила, при этом, для нее это было что-то личным. Так, когда она начала говорить про блокадный Ленинград, на ее глазах, я заметил слезы.

Это были не те слезы, которые прям текут по лицу. Но уголки ее глаз стали влажными, а голос стал дрожать. Я оглянул класс, пытаясь понять, заметил ли только я это. Понять это было сложно, но вот то, что Ринату близко, о чем она говорит, я мог сказать на все сто процентов. Это я определил точно, поскольку и в его глазах навернулись слезы. Наталья, тем временем, закончила говорить, прошла к учительскому столу и села на стул.

Некоторое время, она молчала, молчали и мы. В классе висела тишина, было слышно, как кто-то идет по коридору. Внезапно шаги затихли, а потом стали приближаться, дверь открылась и в класс заглянула директриса. Она с удивлением оглядела класс, а потом Наталью.

— Ох, вы тут, Наталья Ивановна. А я уж было испугалась, иду мимо, слышу, тишина в классе. Уж у вас то, всегда на уроках шумно и весело, знаю, что вы тут должны быть, а тут тишина. Думаю, может случилось чего? Все в порядке?

— Все хорошо, Оксана Константиновна. Просто изучили тяжелую тему, дала детям возможность отдохнуть и собраться с мыслями. Сейчас продолжим урок.

Директриса кивнула головой и прикрыла дверь. А Наталья и впрямь начала урок, рассказывая что-то про цифры, но все шло как-то плохо. В итоге, когда прозвенел звонок, с облегчением вздохнули все, и мы, и сама Наталья. Она вышла из класса, даже не улыбнувшись напоследок. Это тоже придавило тяжелым грузом, а потому в классе было необычно тихо.

Постепенно начались разговоры, шевеление. Ко мне вернулось чуство голода, а потому я подтолкнув Рината в бок, потянулся в портфель за булочкой и кефиром. Ринат улыбнулся и достал свою порцию. Вскрыв кефир, мы принялись с наслаждение поедать булочки, запивая их кефиром. Я ожидал, что Ринат вновь даст комментарий по поводу кефира, но нет. Он пил и ел с явным наслаждением, как и я впрочем.

В голове все крутились слова Натальи о хлебе, голоде, войне. А так же рассказ Рината о том, как в его семье ждут, когда будет готов кефир. В этот момент, я вдруг понял, что и впрямь существуют голодные люди, и что эти люди, могут быть совсем рядом со мной и необязательно искать их в Африке или где-то еще. О том, что люди в мире голодают, я слышал и раньше, но только сейчас я ощутил и понял это в полной мере.

Погруженный в свои мысли, я и не заметил, как мимо нас прошел Толстый, а с ним и его дружки. Они подошли к парте, за которой сидел Клин и окружили его. Толстый, теперь нависал над Клином, как совсем недавно надо мною. Все это происходило словно на фоне, мне пришлось собраться, чтобы понять, о чем у них идет разговор.

— Где моя булочка, криволапый? Ты слышал, о чем говорила Наталья Степановна? О том, что люди голодают! Я вот из-за тебя голодаю, ты это понимаешь?

От этой фразы, я поперхнулся, а затем закашлялся. Ринат тут же подскочил и принялся хлопать меня по спине. При чем делал он это так рьяно, что я тут же замахал рукой, показывая, что у меня все хорошо и помощь мне не требуется. Довольный собой, Ринат сел на место. Толстый, который обернулся на мой кашель, осмотрел нас, а потом вновь повернулся к Климу.

— Вон, видишь, криволапые, такие же булочки едят, как ты принес. Но я такие не ем, понимаешь? Я ем только с сахарной пудрой и повидлом! У нас вся страна трудится, чтобы мы могли такие булочки есть. А из-за тебя, их выкидывать приходиться.

— Таких булочек не было, разобрали все. Давай, я тебе завтра куплю такую же?

— А что, я сегодня буду голодным ходить? Просто из-за того, что ты мою булочку угробил?

Я прокашлялся, а затем приложился к кефиру, чтобы протолкнуть кусочек булочки, который застрял в горле. Разговор Толстого и Клима, я больше не слушал. Все равно, там раз за разом, шли одни и те же придирки Толстого, на которые Клим пытался возражать. Толстый, на эти возражения не обращал внимания, лишь иногда, он выхватывал из них некоторые слова, которые тут же использовал в своих придирках.

Единственное, чего я не мог понять, так это что сейчас хочет Толстый от Клина. Казалось бы, тут и дураку должно быть понятно, что Клин нечего не сможет сделать. Булочки в буфете закончились, купить их больше негде. Но тем не менее, Толстый продолжал гнуть свою линию и с каждым разом, возражения Клина становились все более короткими. Извинения, а так же предложения, Толстый так же игнорировал.

— А чего ты тогда обещал, что купишь мне булочку? Ты получается врал?

— Я не врал, я думал, что куплю ее. Их не было, прости.

— Да что мне толку от твоего прощения? Я кушать хочу, понимаешь?

Постепенно, я перестал слышать их диалог, а затем понял, что вновь впадаю в то же состояние, которое охватило меня утром. Злость, которая сидела внутри меня, вдруг начала всплывать наружу, охватывая все мое сознание. В этой злости, смешалось все. Поведение Толстого, его обзывательства, его нападки. А затем меня охватила та энергия, которая утром отправила меня во дворы в поисках справедливости. Я понимал, что сейчас опять натворю глупостей, но как остановить себя, я не знал. Стараясь отвлечься, я закинул в рот остаток булочки, прожевав проглотил, а затем запил кефиром.

Кефира оставалось еще много, около половины пачки. Я поморщился, поскольку не любил, когда случалось подобное. Чистый вкус кефира, я не любил, а выкидывать мне всегда было жалко, приходилось допивать. Толстый тем временем, схватил Клина за воротник и потянул из-за парты.

— Я тебе уже сто раз сказал, я такие булки не ем! Ты тупой? Пойдем, я покажу тебе, какая булка мне нужна!

— Оставь его в покое!

Мой голос, спокойный и не особо громкий, словно выстрел заглушил остальные звуки в классе. Толстый отпустил Клина и повернулся ко мне.

— Ты что-то сказал?

— А ты глухой? Я сказал, отпусти его!

Толстый вдруг заулыбался, обнажив свои мерзкие мелкие зубы. Забыв про Клина, он сделал пару шагов ко мне.

— Повтори еще раз, тебя плохо слышно, криволапый.

Я поднялся, Ринат, который уже все понял, даже и не пытался меня остановить, лишь испуганно моргнул глазами. Толстый сделал еще шаг, а я размахнувшись, из-за всех сил кинул вперед пачку с кефиром. Кидать ее было неудобно, все таки треугольная форма не позволяла обхватить пачку как следует. Но то, что стояли мы близко, позволило мне не промахнуться.

Пачка угодила прямо в челюсть Толстого, разбив ему губы. Кефир струей вырвался из пачки, щедро окатив всех, кто был рядом. Толстый схватился за свое лицо ладонями, затем отвел их в сторону и посмотрел. На ладонях перемешались кровь и кефир. Пару секунд, Толстый смотрел на них, видимо пытаясь понять, что произошло. Затем он перевел взгляд на меня. Лицо его стало багровым, после чего он громко, на весь класс заревел.