Феномен техники

устройствах они, пройдя сначала через «голову» конструктора,

вследствие «внешней» локализации «генотипа» могут стать частью последнего и соответственно наследоваться. Но как новый

биологический организм обретает жизнь только в результате отбора, так и новое техническое устройство «приживается» в техносфере только при положительных результатах отбора в процессе общественной практики.

Подавляющее большинство таких изменений как в биологической, так и в технической эволюции не приносит пользы и

не наследуется. Редкие полезные изменения закрепляются в генотипе и передаются потомству. Отличие же заключается в том,

что в технике отбор ведется на уровне не только фенотипа, но и

генотипа. Кроме того, имеет место «принципиальное отличие

естественного отбора от информационного, которое заключается в том, что уничтожение биоособи означает одновременное

уничтожение генетической информации, сохранение − одновременное воспроизведение себе подобной особи и подобной (тождественной) информации. Уничтожение или сохранение изделия

не имеет прямого отношения к документу − генетической информации об изделии»18.

Таким образом, здесь «важно отметить, что какими бы существенными или несущественными ни были вносимые изме18

Б.И. Кудрин. Техноэволюция и ее закономерности // Электрификация металлургических предприятий Сибири. Вып. 6. Томск, 1989. − С. 168–210.

200

нения, они не будут воспроизведены, если не будут закреплены

документально», поскольку сами по себе «приобретённые в

процессе эксплуатации признаки не наследуются, наследуются

только генетические изменения». В настоящее время в качестве

«генома» технического устройства выступает документ – объект, существующий в пространственно временном отношении

отдельно от технического устройства. Соответственно произошло «разделение функций: 1) появился материальный объект, содержащий закреплённую информацию – документ, выделившийся из гомеостатической системы; системы, которая создается по плану, программе, содержащейся в документе; уникальность и воспроизведение документа не зависят от способа и

времени воспроизведения и функционирования гомеостатической системы-изделия; 2) воспроизведение (изготовление) изделия осуществляется во времени и пространстве в соответствии с

закреплённой информацией, содержащейся в документе, с использованием определённого документом вещества и энергии,

которые не принадлежат документу». «Из факта пространственно-временного разделения информации (появление документа)

и воспроизведения (размножения) изделия вытекает возможность самостоятельной жизни документа…: воспроизведение

документа, индексация документа, аннулирование или появление нового»19. Соответственно меняется и понятие общественной практики в том смысле, что оно должно включать в себя и

результаты указанного относительно самостоятельного существования документа-«генотипа». В том числе возникает своеобразный «отбор» на данной (знаковой) стадии эволюции технического устройства (информационный отбор) − не на стадии

реализованной «готовой особи», а еще на стадии документа.

4.2. Техноценозы

В принципе генезис технических устройств определяется

рассмотренными выше факторами. Что касается возникновения

конкретного нового технического устройства, то в каждом дан19

Б.И. Кудрин. Применение понятий биологии для описания и прогнозирования больших систем, формирующихся технологически // Электрификация металлургических предприятий Сибири. Вып. 3. – Томск, 1976. − С.171-204.

201

ном случае оно зависит от массы причин, в том числе и имеющих случайный характер, однако, в конечном счете, оно определяется общественной потребностью. Но как бы не возникло новое техническое устройство, для того, чтобы получить общественное значение, а стало быть, и дальнейшее развитие, необходимо, чтобы оно оказалось востребованным обществом, таким

образом доказав (точнее, «завоевав») свое «право на жизнь».

Однако, как правило, новое техническое устройство не воспринимается обществом непосредственно. Оно включается в

функционирование социума опосредованно в составе уже

имеющихся технических устройств, занимая среди них определенное место, свою определенную «экологическую нишу».

Причем в данном случае речь должна идти не столько о техносфере вообще, сколько о некоторой ее части − локальной совокупности устройств, выполняющей определенные функции.

А потому дальнейшая общественная судьба нового технического устройства в значительной степени зависит не только от его

функционирования в составе данной совокупности, но и от

судьбы последней. Поэтому применительно к развитию техники

нас должна интересовать эволюция не только, и даже, возможно, не столько тех или иных конкретных технических устройств,

сколько их определенных совокупностей. Какой же характер

имеет такая совокупность?

Наш мир вообще представляет собой гетерогенную совокупность множества материальных образований. Между этими

образованиями существует всеобщая взаимосвязь. Связи между

компонентами данной совокупности могут быть более или менее сильными. Если выделяется некая локальная совокупность

компонентов, «внутренние» связи между которыми сильнее связей «внешних», мы говорим о системном образовании, по отношению к внешней среде отличающимся определенной целостностью. Как уже отмечалось, любое такое образование (система) характеризуется двумя существенными моментами. Вопервых, особые связи между его элементами сохраняются и укрепляются в соответствии с формированием его отношений с

внешней для него средой (являющихся его своеобразной «целью»). Вовторых, вступая во взаимодействие с внешней средой,

система совместно с другими подобными образованиями в свою

202

очередь также входит в некоторые образования системного типа

(«сверхсистемы»); в то же время внутри достаточно сложных

систем происходит определенная дифференциация элементов на

относительно самостоятельные образования также системного

типа («подсистемы»). Другими словами, «системой мы называем совокупность, образованную (и упорядоченную по определенным правилам) из конечного множества элементов. При

этом между элементами системы существуют определенные

отношения. … Элемент и система являются относительными

понятиями. Элемент может одновременно являться системой

меньших элементов, а система в свою очередь может быть элементом некоторой большей системы»20. В результате мир представляет собой своеобразную «систему систем»21.

Образование систем происходит постоянно. При этом осуществляется оно двояким путем. С одной стороны, любая возникшая система стремится в соответствии со своей «целью» определять собственный состав, вводя новые элементы и влияя на

их характеристики и связи. С другой стороны, наличные элементы, имеющие определенные характеристики, соответствующим образом оказывают влияние на формирование системы как

целого. И то, и другое происходит с опорой как на остальные

элементы системы, так и на элементы «внесистемные», принадлежащие среде, в которой существует система. Оба процесса

осуществляются одновременно, но с разной интенсивностью для

разного типа систем.

Когда мы имеем дело с собственно системой, превалирующим влиянием является системное, т.е. система формируется и

развивается именно как целое, более или менее жестко определяя свой состав, структуру и внутренние связи в зависимости от

своих «целей» в качестве системы. Но в ряде случаев превалирующее положение приобретает влияние элементов («подсистем»), каждый из которых воздействует на систему как целое в

соответствии со своими собственными «целями». Осуществляется это во взаимодействии с другими элементами, а совокупным результатом их совместного функционирования является

20

В. Хубка. Теория технических систем. − М., 1987. − С. 21.

Подробнее об этом: Л.А. Гриффен. Общественный организм (введение в

теоретическое обществоведение). − С. 44-68.

21

203

некая целостность несколько иного рода, чем та, которую мы

предполагаем для собственно систем. В этом случае мы имеем

дело с ценозом. Понятно, что различие между собственно системой и ценозом относительно, ибо во всех случаях имеют место оба процесса, и речь может идти только о большем или

меньшем превалировании одного из них. Но в общем ценоз отличается от системы более «свободным» составом своих компонентов (элементов). Соответственно любые ценозы, т.е. сообщества, состоящие из ряда разнородных элементов (в том числе и

из технических устройств), в значительной степени отличаются

случайным набором составляющих. А в таких случаях мы имеем

дело с распределениями. Вопрос в том, с какими именно.

Уже сравнительно давно известен класс распределений, называемых «гауссовыми». Но распределение элементов ценоза в

соответствии с теми или иными их характеристиками не подчиняются законам гауссовых распределений. Сравнительно недавно был выявлен новый класс распределений. Их назвали «негауссовыми», подчеркивая тем самым отличие от симметричных

гауссовых распределений. Эти распределения подчиняются другим законам больших чисел. Первый из них принято называть

«законом Ципфа», а сами такого рода распределения иногда называют «ципфовскими».

Закон Ципфа (Зипфа) (часто называемый также законом

Ципфа-Бредфорда-Парето) — закон обратностепенного распределения, впервые был сформулирован как эмпирическая закономерность распределения частоты слов естественного языка.

Если все слова языка (или просто достаточно длинного текста)

упорядочить по убыванию частоты их использования, то частота

n-го слова в таком списке окажется приблизительно обратно

пропорциональной его порядковому номеру n (так называемому

рангу этого слова). Например, второе по используемости слово

встречается примерно в два раза реже, чем первое, третье – в три

раза реже, чем первое, и т. д. При этом длина слова тем меньше,

чем меньше его порядковый номер. Вероятность случайного появления какого-либо слова длиной n в цепочке случайных символов уменьшается с ростом n в той же пропорции, в какой растет при этом номер данного слова в частотном списке. Потому

произведение номера слова на его частоту есть константа.

204

Впервые на существование такого рода закономерностей

еще в начале прошлого века обратил внимание француз Эсту,

разрабатывая систему стенографии на научной основе, но его

работа осталась незамеченной. Сегодня закон Ципфа – «гиперболический негауссов закон распределения Ципфа-БредфордаПарето», основанный на фрактальной структуре распределения

ресурса по объему, широко используется для ценозов любого

вида (био-, социо-, техно-, информценозов). Сформулировано

значительное число гиперболических распределений − распределения (или законы) Ципфа, Парето, Лотки, Уиллиса, Бредфорда и др. Их общая черта – резкая асимметричность (в отличие от «гауссовых»), а главная особенность – выраженность одной и той же по сути математической формулой, в которой

варьирует только показатель степени (формула может записываться в двух видах – частотном и ранговом).

Таким образом, невозрастающую последовательность р1, р2, …,

pk (∑ki = 1 pi = 1) частот употребления слов из словаря объема k

в некотором тексте (выборке) называют ранговым распределением для данного текста. При этом номер i слова в словаре, упорядоченном по невозрастанию частоты употребления, называют

рангом этого слова. Если Fi − количество употреблений слова

ранга i (i-гo слова), N − общее количество словоупотреблений в

тексте, то pi = Fi/N. Текст (разбиение) удовлетворяет закону Ципфа, если его ранговое распределение описывается зависимостью

pi = A/i; ∑ki = 1; pi = 1; i = 1,…, k. Величина А определяется как A =

p1 ≈ 1/ln(k). При равенстве pi = Fi/N отсюда следует N = Fi ln(k).

В распределении Ципфа величины pi и k жестко взаимосвязаны. Обычно задаются какой-нибудь одной из этих величин, а другую вычисляют. При этом распределение Ципфа будет зависеть от

того, какая величина, рi или k, определена по реальному тексту.

Выбрать эталонное распределение с учетом одновременно двух

наблюденных величин − pi и k позволяет формула Мандельброта,

включающая формулу для распределения Ципфа в качестве частного случая: Pi = A/(i+B), ∑ki = 1, pi = 1, i = 1,…, k. Коэффициенты A

и В здесь могут быть выражены через pi и k с помощью двух равенств: A/(1+B) = p1; ∑ki = 1 A/(i+B) ≈ Aln((k+B)/(1+B)) = 1.

Говоря о распределении Ципфа или Мандельброта, нередко

принимают во внимание условие, согласно которому наименее

205

употребительное слово встречается в тексте один раз (минимальный по объему класс содержит один элемент): Fk = l, pk =

1/N. При выполнении этого условия для текста, удовлетворяющего закону Ципфа, F1 = k и A = p1 = 1/ln(F1) = 1/ln(k), N = kln(k)

= F/ln(F1), а для текста, удовлетворяющего закону Мандельброта, A = 1/ln(F1), B = (k-1)/(F1-1)-1, N = (k-1)/(F1-1)F1ln(F1).

Реальные тексты и разбиения, однако, довольно редко

удовлетворяют закону Ципфа в точности. При этом хорошо согласуются с этим законом тексты и классификационные схемы,

отвечающие нашему представлению о целостности и системности, а случайные выборки описываются им значительно хуже22.

Например, закон Эсту – Ципфа – Мандельброта применим для

законченных форм произведений; и наоборот, он почти никогда

не описывает произвольные выборки (отрывки текста, части

произведений искусства). А вообще закон Ципфа является некой

идеальной моделью, реализующейся только при наличии ряда

идеальных условий. Отклонения от него происходят за счёт всегда существующих в реальном мире естественных отклонений

от модельных условий.

Гиперболические распределения хорошо известны в исследованиях систем различного класса. В любой совокупности существуют сравнительно немногочисленные компоненты, обладающие, так сказать, «высоким статусом» (частотой, распространённостью, доходом, стоимостью, потреблением электроэнергии и т. п.), и значительно больше компонентов с низким

статусом, причём по мере понижения статуса число разных

компонентов с этим статусом увеличивается. Для описания таких совокупностей используется гиперболическая зависимость.

Например, исследования канадских океанологов показали, что

для совокупности морских обитателей − «от бактерий планктона

до китов» − применима гипербола23. Применялась она и для таких разных распределений, как книг в библиотеках по числу запросов читателей; учёных по числу их публикаций; городов любой страны по числу жителей; населения по доходам и состоя22

Ю.А. Шрейдер, А.А. Шаров. Системы и модели. − М., 1982; Ю.К. Орлов.

Невидимая гармония // Число и мысль. Вып. 3. – М., 1980.− С. 70-106.

23

R.W. Sheldon, A. Prakash, W.H. Sulcliffe. Limnology and Oceanography, 1972,

v. 17, N 3, p. 327.

206

ниям; числа землетрясений по мощности очага и поверхностной

балльности; сортов трав по занимаемой площади; фирм по числу работников; частиц вулканического пепла по их массе; частиц мелких космических тел (от пылинок до крупных метеоритов), выпадающих на Землю. Вполне естественной выглядит

также попытка применить такого рода закономерность и для тех

или иных совокупностей технических объектов.

Само понятие ценоза взято из биологии (биоценоз), где оно

обозначает совокупность биологических организмов, сосуществующих в определенных рамках. В биологических системах

развитие вида, популяционные взаимодействия осуществляются, будучи детерминированными определенными закономерностями. Но взаимодействие видов (популяций), сосуществующих

на некотором, тем или иным образом ограниченном жизненном

пространстве (ценоз), складывается уже в результате других закономерностей, возникающих в данной совокупности как результат взаимодействия между ее составляющими в определенных «внешних» условиях, т. е. в определенной среде существования, и зависящих как от нее, так и от составляющих ценоза.

Такую же, складывающуюся объективно, независимо от роли

отдельных устройств техническую совокупность можно по аналогии с биоценозом назвать техноценозом.

Технический объект (техническое устройство) – это искусственно созданное для выполнения заданной обществом определенной функции материальное образование. Но любое техническое устройство (технический объект, техническое изделие,

технический предмет и т. п.) − не просто «самостоятельно

функционирующая единица». Ни одно устройство не функционирует полностью «самостоятельно», только в определенной их

совокупности. Даже простое рубило даст эффект только в том

случае, если объект, на который оно воздействует, расположен

на какой-то более или менее массивной подставке (или массивен

сам по себе), т. е. имеется возможность осуществления определенного взаимодействия. Техническое изделие (отдельное техническое устройство) должно входить в те или иные их совокупности, обеспечивающие выполнение задач, поставленных

обществом. Однако как нечто относительно самостоятельное

изделие может входить в различные совокупности − как такое

207

материальное образование, которое может быть изъято из данной совокупности и помещено в другую. Совокупность технических объектов, направленная на решение определенной технической задачи, как раз и представляет собой некоторое внутренне связанное образование – техноценоз.

Выше мы отмечали, что любой сверхорганизм (как, впрочем, и вообще любой организм) включает в свой состав часть

внешней среды, делая ее своим внутренним элементом. В первобытном обществе такой частью среды было жилище (шире –

стойбище) – часть материальных объектов и пространства их

существования, вычлененная из окружающей среды и составляющая внутреннее пространство сверхорганизма, пространство

формирования и ближайшее окружение индивида. Но это пространство являлось частью среды не просто выделенной, но и

определенным образом преобразованной, измененной и наполненной соответствующими техническими устройствами.

Первым техноценозом стала совокупность технических

устройств первобытного общества, объединяемая первобытным

жилищем (стойбищем). Эта совокупность включала полный набор необходимых (и возможных на данном уровне развития)

технических устройств, составляющих техническую подсистему

данной социальной системы, направленную на взаимодействие

последней с окружающей средой. Каждое из этих устройств было произведено с определенной целью индивидуальными или

коллективными усилиями. Их изготовление осуществлялось по

мере надобности, и никто не указывал конкретному индивиду на

необходимость изготовить данное устройство − он делал это

сам, если ощущал в нем надобность (индивидуальную или коллективную). В результате совокупных, в определенном смысле

случайных, усилий и создавался тот единый комплекс технических устройств, который был необходим для существования и

воспроизводства общественного организма.

Изготовление это осуществлялось как интериоризация идеального образа, как распредмечивание определенных технических представлений. Будучи изготовленным, данное техническое

устройство включалось в общий комплекс технических устройств

данного общественного коллектива. Но если каждое конкретное

техническое устройство как некоторое материальное образование

208

первоначально существовало в идеальном виде («в голове» своего творца), то весь комплекс устройств, обеспечивающий жизнедеятельность данного социального образования, не имел предварительного идеального бытия ни в чьем сознании. Он создавался

«стихийно», в результате в определенном смысле разрозненных,

но в конечном счете согласованных и целенаправленных действий членов данного социума, и его конфигурация складывалась

не как материальная реализация идеального образа, а как результат деятельности социума по достижению своих целей.

Следовательно, здесь действуют и иные закономерности.

Если в устройстве взаимодействие его частей при выполнении

им своей функции определяется природными закономерностями, то такое же взаимодействие в комплексе устройств, помимо

указанных закономерностей, обеспечивается еще и функционированием социальных элементов, т. е. тех элементов, которые

находятся вне данного комплекса. Другое дело, что действия

этих «социальных элементов» по созданию конкретных технических устройств обязательно осуществляются с учетом характеристик и составляющих уже существующего единого комплекса. Как имеющий общую цель и создаваемый в том числе и

разрозненными усилиями, он формировался как совокупность,

полностью отвечающая представлениям о техноценозе.

Как мы видели выше, со временем этот комплекс распадается. Первой из него выделяется совокупность устройств, представляющих собой средства труда − средства производства других технических объектов (прежде всего, разумеется, предметов

потребления). И они, имея общую цель, также создают определенный комплекс, включающий все необходимые для воспроизводства техносферы технические объекты. Этот техноценоз −

«средства труда позднего палеолита – сложная многоуровневая

система, в полной мере соответствующая сложной организационно-технологической структуре труда»24. Последующее развитие средств производства приводило к дальнейшим делениям их

совокупностей в соответствии сначала с особенностями той или

иной отрасли производства, а далее – тех или иных частей и

24

С.В. Смирнов. Становление основ общественного производства (материальнотехнический аспект проблемы). К., 1983. – С. 94.

209

подразделений этой отрасли. С развитием производственной

техники, расширением ее назначения и усложнением внутренних связей происходил и рост числа различных техноценозов −

одновременно с увеличением их количественных характеристик.

Одновременно усложнялись качественно и возрастали количественно по различным параметрам и технические системы,

представляющие собой целостные технические образования,

структура и связи в которых определялись влиянием на составляющие их совокупности как некоторой целостности.

Разумеется, такое положение не ограничивается только

производственной сферой. Выше мы рассмотрели те функциональные подразделения техники, появление и функционирование которых определилось расширением нужд развивающегося

общества. Каждое такое подразделение имеет также различные

группы техники внутри себя, в том числе (и прежде всего) и такие, которые позволяют данному подразделению в целом выполнять свою общественную функцию. Но все же наиболее

сложную функцию выполняют средства производства. Соответственно и деление здесь наиболее развитое и четкое. Прежде

всего, следует отметить технологическую последовательность

продвижения материальной первоосновы создания новых технических устройств (последовательная трансформация природного материала). В этом отношении выделяются добывающая,

обрабатывающая и машиностроительная промышленность со

своими специфическими техническими устройствами, через которые реализуется их общественная функция. Каждая отрасль

распадается на ряд подотраслей и т. п.

Однако и внутри данных отраслей соответствующие технические устройства никогда не функционируют каждое само по

себе. Они функционируют только в некотором конкретном техноценозе, т. е. комплексе технических устройств, совместно

реализующих функцию данной отрасти производства. По мере

усложнения функций технической системы сама она существенно усложняется, в том числе растет в количественном отношении (в отношении количества входящих в нее элементов).

И этот рост имеет свои закономерности вне зависимости от конкретного характера данной системы. Поэтому некоторые существенные характеристики техноценозов, о которых речь шла

210

выше, имеют статистически стабильный характер и не зависят

от характера самого ценоза.

Наиболее полно представление о совокупностях технических устройств как о техноценозах развито Б.М Кудриным −

первоначально на основе анализа комплексов электротехнических изделий для металлургических заводов. Техноценоз он определяет как «ограниченное в пространстве и времени любое

выделенное единство, включающее сообщество изделий»25.

С его точки зрения «техноценоз – множество изделий с отношениями и связями между ними, образующее определенную целостность … имеет нечто общее, системное, что может быть описано распределением видов по повторяемости»26.

Говоря о «системности», Б.М. Кудрин выделяет «два класса

систем: изделия и ценозы»27. «Первая система состоит из взаимодействующих и взаимосвязанных элементов, связанных преимущественно функционально (причинно); изделие дискретно,

выделяемо; имеет определенный предсказуемый срок жизни;

строится по жестким техническим (физико-химическим) законам; изделия одного вида взаимозаменяемы; генотип (комплект

его документации) конечен. Проводя аналогии с живой природой,

можно сказать, что изделие подобно отдельному организму.

Вторая – из готовых изделий, характеризующихся слабыми

взаимными связями и зависимостями, слабой причинной обусловленностью появления изделия этого вида, а не иного. Образуется своеобразное сообщество изделий – техноценоз: ограниченное в пространстве и времени выделенное единство, включающее все изделия (машины, оборудование, агрегаты, устройства, аппараты, приборы, здания, сооружения, технологический

процесс, материалы – все предметы и процессы и совокупность

предметов и процессов производства той или иной технологии,

отражающей накопленное знание)»28.

25

Б.И. Кудрин. Исследование технических систем как сообществ изделий –

техноценозов. – Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник, 1980. − М., 1981. − С. 216.

26

Б.И. Кудрин. Введение в технетику − Томск, 1991. − с. 109.

27

Там же. − С. 268.

28

Там же. – С. 191.

211

Таким образом, техноценоз определяется как сообщество

технических объектов, направленное на достижение определенной цели, причем элементы техноценоза связаны между собой

«слабыми связями». Первые два момента – объединение элементов, которыми в данном случае являются технические устройства, и направленность этого объединения на достижение

определенной цели, не вызывают сомнений. Они характерны

вообще для любой системы, представляющей определенную целостность по отношению к внешней для нее среде. Другое дело

− вопрос о характере связей, которые в данном случае для техноценоза определяются как «слабые». Но если ценоз вообще,

а техноценоз в частности, характеризуется именно «слабыми»

связями (в противоположность элементам отдельной «особи»устройству, связи между которыми являются «сильными»), то

прежде всего следовало бы определить, что под этими слабыми

связями понимается. В противном случае возникает неопределенность: куда отнести то или иное достаточно сложное техническое образование (от телевизора до роторного экскаватора) –

к «особям» (системам) или техноценозам.

Но дело не в «силе» или «слабости» связей, а как говорилось выше, в том, откуда – от элемента или от целого – идет основное влияние на установление связей. В тех образованиях, которые собственно обычно и называются системами, превалирующим является влияние системы как целого. «Суть системного подхода – сосредоточить внимание на всей системе в целом,

а не на ее частях, взятых в отдельности… Предположим, например, что нами отобраны по одному автомобилю каждой из

имеющихся в продаже марок. Затем обращаемся к группе экспертов с просьбой изучить их и выбрать самый лучший карбюратор, после этого выбрать наилучший двигатель, распределитель, трансмиссию и т. д., пока не соберем все автомобильные

части. Навряд ли нам удастся собрать автомобиль из этих частей, а если и удастся, то едва ли он будет хорошо работать»29.

Не элементы образуют систему − система состоит из элементов, которые ей «подходят». А вот ценоз составляют «особи»29

Р.Л. Акофф. О природе систем // Изв. АН СССР. Техническая кибернетика. –

1971. − № 3. − С. 68

212

элементы, каждый из которых уже обладает своими характеристиками, которые, конечно, определенным образом корректируются в процессе взаимодействия с остальными составляющими ценоза, но прежде всего именно они в совокупности, в указанном взаимодействии и в конкретных условиях определяют

характер данного ценоза.

Поскольку элементы входят в ценоз с уже имеющимися

свойствами, они в соответствии с ними занимают в нем определенное положение, определенную «экологическую нишу». А поскольку «видов изделий создается больше, чем есть экологических ниш»30, между ними возникает своеобразная конкуренция.

А «наличие конкурентной борьбы, борьбы за существование

должно привести к распределению видов, сводящемуся к гиперболическому … такое распределение является закономерным для

техноценозов»31. Поэтому вполне справедлив вывод, что «создавая

изделие – можно говорить о его составляющих, создавая техноценоз – нельзя сказать, из каких элементов он будет состоять, хотя он

и будет через 10-20 лет описываться Н-распределением»32.

В техническим устройстве как определенной системе также

существенно то, что собственно взаимодействие между образующими последнее элементами осуществляется только внутри

технического устройства, а совокупная функция всего устройства непосредственно возникает как результат функций взаимодействующих элементов. В ценозе же функция совокупности

осуществляется через функции его составляющих опосредствованно, через функционирование некоторых «промежуточных»

агентов, входящих в то подразделение социума, которое

«оживляет» данную совокупность, обеспечивая целостность ее

функции. А что касается непосредственных связей между составляющими техноценоза, то, по мнению Б.И. Кудрина, «связи

между элементами-особями ценоза вообще не прослеживаются

или корреляционно незначимы для 90 % элементов»33.

Другими словами, определение техноценоза не ограничивается его внутренней структурой и характеристиками, в частно30

Б.М. Кудрин. Введение в технетику. − С. 111.

Там же. − С. 113.

32

Там же. − С. 163.

33

http://www.kudrinbi.ru/public/10812/index.htm

31

213

сти, статистическим распределением элементов (чему применительно к ценозам уделяется особое внимание). В зависимости от

характера формирования данное «сообщество» может рассматриваться либо как «особь» – и тогда связи между его элементами должны восприниматься в качестве «сильных», либо как ценоз – и тогда те же самые связи будут считаться «слабыми».

Все эти, а также некоторые другие моменты в ряде случаев

вызывают критическое отношение к разработкам Б.И. Кудрина,

в частности, как не соответствующим современным синергетическим представлениям. В его работах находят «полное отсутствие методологической основы и новых инструментальных

средств исследования технической реальности и сложных производственно-технических систем, пригодных для получения

новых и оригинальных научных результатов»34.

С тем, что у Б.И. Кудрина нет отработанных техноценотических инструментов анализа того, что он называет «технической реальностью», и, наоборот, наличествует излишне агрессивное распространение соответствующих представлений за

пределы их применимости, спорить не приходится. А вот с отрицанием вклада Б.И. Кудрина в обобщенные представления о

технике как особом явлении действительности, в том числе и с

использованием понятия техноценоза, согласиться трудно. В частности, уж никак не следует отбрасывать его исследования по

реальным техноценозам, хотя их теоретические обобщения на

всеохватывающую «техническую реальность», действительно,

носят недостаточно обоснованный характер.

Как уже упоминалось, его общие выводы о «техноэволюции», включающей все остальные виды эволюции, методологически неприемлемы. В процессе эволюции не техническое поглотило социальное, а наоборот, социальное включило в себя техническое как свою составляющую. Техника с самого начала развивалась как составляющая общественного организма, она была, есть

и будет его подсистемой. Биологическая эволюция в своей классической форме закончилась становлением общества (образованием общественного организма). Но не прекратилась. Она продолжилась в эволюции самого общественного организма, важ34

А.Е. Якимов. Техноценозы-невидимки в свете синергетики. − М., 2000. − С. 36.

214

нейшую роль в которой играет техника как его подсистема. Но

техника – это именно подсистема социума, и в этом смысле собственного потенциала эволюции она не имеет. И в этом смысле

является только одним из факторов биологической эволюции.

Никакой «третьей реальности», в которой техническое в качестве объекта третей ступени эволюции как бы поглощает биологическое вообще, и социальное в частности, не существует.

Здесь «слабое звено» взглядов Б.И. Кудрина. Однако что касается их несоответствия существующим сегодня синергетическим

представлениям, которые им ставятся в вину, то вряд ли это

столь уж существенно, поскольку последние пока что сами по

себе достаточно путаны (особенно относительно такой важнейшей методологической проблемы как детерминизм).

Сложное техническое устройство, состоящее из взаимодействующих между собой элементов, и техноценоз одинаково

представляют собой определенные системы, ибо «система – это

множество взаимосвязанных элементов. … Каждый из элементов системы соединен прямо или косвенно с любым другим

элементом»35. Вот в этом «прямо или косвенно» и состоит существенное различие между сложным техническим устройством и

техноценозом. Собственно взаимодействие между составляющими осуществляется только в целостном техническом устройстве, где совокупная функция всего устройства непосредственно возникает как результат функций элементов. В техноценозе

же функция совокупности осуществляется через функции ее членов опосредствованно, через промежуточные агенты, входящие в

то подразделение социума, которое «оживляет» данную совокупность, обеспечивая функциональное единство, или, иначе говоря,

через функции более общей технической системы. Другими словами, создание технического устройства и создание комплекса

технических устройств направляется различными законами.

Как правильно отмечал Б.И. Кудрин, само попадание элемента в техноценоз, замена любого, выход из строя, режим работы − случайны. Но в целом структура техноценоза по повторяемости видов изделий устойчива и неразличима для предприятий

35

Л.Р. Акофф. О природе систем // Изв. АН СССР. Техническая кибернетика. –

1971. − № 3. − С. 69.

215

разных отраслей и величины, времени и места строительства и

т.д. Механизм образования любого техноценоза, одинаковость их

строения статистически идентичны биоценозам (и информценозам), т. е. структура живой природы и технической реальности

неотличима, факт общности построения несомненен36.

Выше говорилось об автомобиле как целостном транспортном средстве и о роли в его функционировании отдельных элементов. Возьмем другую совокупность технических устройств –

транспортное предприятие, в котором уже сам автомобиль выступает в роли элемента. Транспортное предприятие для выполнения своих функций может иметь набор различных транспортных средств. Но если в автомобиле его части «не работают» непосредственно на результат, они «работают» «друг на друга»,

и только все устройство в целом дает определенный результат,

то составляющие (элементы) техноценоза (в данном случае

транспортного предприятия) «работают» прежде всего именно

на конечный результат, каждая «сама по себе» – хотя и в составе

целого. И хотя они именно в совокупности обеспечивают требуемый результат, изменение каждого из них, как и вообще изменение их набора в весьма широких пределах, не мешает его

достижению. Разумеется, в большинстве других случаев такое

разграничение во многом имеет условный характер, ибо реальная совокупность технических элементов зачастую имеет как те,

так и другие черты, и определить ее как сложное устройство или

техноценоз можно лишь по преимуществу.

В целом технические ценозы − «это элементарные образования, первичные ячейки, которые составляют основу народного

хозяйства: промышленные предприятия (отдельные комплексы,

предприятия транспорта, сельского хозяйства, сферы обслуживания и т.д.»37. Представим себе крупное социальное образование –

современный город – с технической системой жизнеобеспечения.

Эта общая система включает в себя ряд относительно самостоятельных подсистем, если и связанных друг с другом, то только

обобщенными результатами своей деятельности. Например, сеть

36

Б.И. Кудрин. Техноэволюция и ее закономерности // Электрификация металлургических предприятий Сибири. Вып. 6. − Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1989.

− С. 168–210.

37

Б.С. Кудрин. Технетика. – С. 129.

216

общественного транспорта, водопровод, система хлебозаводов и

т. п. технически независимы. Но они все же взаимно зависят хотя

бы через работающих на них горожан, которые все едят хлеб,

пользуются транспортом и водопроводом. А еще от других технических систем (например, системы энергоснабжения). Во многих случаях эти системы оказывают «услуги» и друг другу (скажем, водопровод не будет действовать без энергоснабжения), но

их функционирование имеет технически самостоятельный характер. Зато они обязательно взаимодействуют через нужды социума

и через его человеческие и материальные ресурсы, и в этом

смысле составляют единый техноценоз.

4.3. О «всеобщих законах» развития техники

Законы развития техноценозов некоторым образом определяют развитие всех технических объектов − от всей техносферы

(также фактически являющейся неким всеобщим техноценозом)

до − в конечном счете – каждого отдельного вида техники. Да

вот только техноценоз, как мы видели, скорее представляет своего рода социотехноценоз, т. е. своеобразное комплексное явление, состоящее из «технических» и «социальных» элементов в

их диалектическом единстве, что существенно влияет на те закономерности, которым подчиняется развитие как техники в целом, так и отдельных ее подразделений. Однако широко бытующее (хотя и не всегда четко осознанное) представление о

технике как некотором сугубо материальном объекте, т. е. простой совокупности технических устройств, приводит к многочисленным попыткам отыскать законы развития техники как таковой, т. е. именно как такой совокупности.

Уже неоднократно мы затрагивали вопрос о том, что при

наличии разветвленной системы технических наук пока что не

создана наука о технике как некоторой целостной системе, характеризующейся своими собственными специфическими особенностями. В данной работе проводится та мысль, что адекватное определение техники не может быть дано при изолированном рассмотрении каких бы то ни было наборов технических

устройств как материальных образований. С этой точки зрения

техническая культура общества (как, в конечном итоге, и любая

другая культура) в своей целостности одновременно имеет две

217

стороны, два воплощения: материальное и идеальное. Любое

определение техники, которое ограничивается в своем предмете

той или иной совокупностью материальных образований, взятых «самих по себе», вне органической взаимосвязи с «человеческим фактором», будет некорректным. Как уже отмечалось,

эти стороны взаимоувязаны и переходят друг в друга: материальное является опредмеченным идеальным, а идеальное – распредмеченным материальным. То есть в каждый данный момент

техника в ее материальном бытии с одной стороны является содержанием, а с другой – объективацией технического сознания.

Соответственно ее существование и развитие также нужно рассматривать во взаимосвязи материального и идеального.

Но в каком бы качестве мы не рассматривали технику, если

мы рассматриваем ее как объект, подчиненный определенным

объективным закономерностям, вполне логично возникает вопрос

о выявлении и формулировании соответствующих законов. Поэтому не удивительно, что среди тех, кто занимается историей

техники и ее философией, периодически появляются желающие

создать некую универсальную систему «законов техники». Нам

представляется, что даже сама такая постановка вопроса является

научно некорректной. Чтобы увидеть это, достаточно представить себе попытку определить, скажем, некие абстрактные «законы биологии» или «законы физики» − законы «вообще», да еще и

со сведением их в некую всеобщую априорную систему.

Однако в «техниковедении» нередко имеет место именно

такой подход. Правда, иногда это делается достаточно осторожно, с указанием, что «наука о законах техники только начинает

формироваться… Сегодня нет пока достаточно обоснованных,

общепризнанных отдельных законов техники и нет еще даже в

гипотезах полной замкнутой их системы». Тем не менее все же

считается, что «создание такой системы, как и обоснование отдельных законов − одно из важнейших современных направлений фундаментальных исследований, относящихся к технознанию и общей теории проектирования. Это направление ждет

своих энтузиастов-исследователей»38. Что касается «общей теории проектирования», как и проблем изобретательской деятель38

А.И. Половинкин. Основы инженерного творчества: Учеб. пособие. – Волгоград, 1985. – С. 108.

218

ности, то выявление их определенных (и достаточно общих)

правил и методов вряд ли может вызывать возражение. Соответственно и работы, касающиеся этих вопросов, безусловно являются полезными для повышения их эффективности39. Существенно иначе дело выглядит относительно «общих законов техники», а тем более их «полной замкнутой системы».

Тем не менее попытки создать такую систему «всеобщих

законов техники» среди «энтузиастов-исследователей» постоянно имеют место. Так, в последнее время вопросам общих законов техники посвящен ряд работ М.И. Дятчина, уверенного, что

именно он впервые создал «замкнутую систему законов техники»40. В представленной им классификации и систематизации41

были заявлены что-то около семи десятков (!) «законов развития

техники», причем «открытие» большинства из них принадлежит

лично автору. (Вспомним Ньютона с его всего тремя (!) законами, причем даже не «физики» вообще, а только одного ее раздела – механики). Правда, автор все-таки считает свою систему

относительно «открытой, позволяющей дополнять ее новыми

законами и уточнять их названия и месторасположение в группах, осуществляя ее дальнейшее совершенствование» (но «не

меняя принципиального построения»!).

Заметим, однако, что первенство в этом деле упомянутому

автору все же не принадлежит. Мы не будем здесь детально заниматься историей вопроса, тем более, что ее рассмотрение в

свое время было достаточно обстоятельно выполнено В.М. Петровым42, начинающим ее с трудов Гегеля, и утверждающим, что

«первые законы развития техники были сформулированы еще в

XIX веке». И в дальнейшем попытки создать «систему законов»

техники в истории и философии техники имели место неодно39

См., напр., Г.С. Альтшуллер. Как делаются открытия. Мысли о методике научной работы. − Баку, 1960; Б.Л. Злотин, А.В. Зусман. Решение исследовательских задач. − Кишинев, 1991, и многие другие.

40

См., напр., Н.И. Дятчин. История развития техники и система законов

строения, функционирования и развития технических объектов и систем. −

Вестник алтайской науки. – 2009. – № 2, С. 120-128.

41

Н.И. Дятчин. Классификация и систематизация законов техники // Ползуновский альманах. – 2011. – № 2, С. 22-27.

42

В. Петров. История разработки законов развития технических систем.

http://www.trizminsk.org/e/23111.

219

кратно. Тем, кто уже в наше время пытался сделать это более

или менее последовательно, был Ю.С. Мелещенко43. Свою систему (хотя и гипотетическую) предложили также А.И. Половинкин44 и другие исследователи.

Следует, однако, отметить, что в большинстве случаев, когда говорят о «законах развития техники», имеют в виду, собственно, не их, а определенные «системные» законы в их «абстрактном» виде, касающиеся любых объектов, которые можно

представить в виде системы. Ряд исследователей это понимает,

учитывая при том, что «в настоящее время еще не сложилась

единая система законов развития техники и любых (!) других

систем. …Необходимы исследования по развитию различных

систем. Прежде всего, нужно исследовать самые древние системы. К ним в первую очередь относятся биологические системы.

Может быть, нужно даже исследовать еще более древние системы образования звезд, планет и космической системы и галактики. Должны быть исследованы разные виды культур, языки,

религии, музыка, литература, искусства и т. д.»45. Таким образом, в большинстве случаев те законы, которые определяются

как «законы развития техники», в действительности являются

«законами развития технических систем» − как определенной

разновидности систем «вообще». В той мере, в которой они тут

имеют смысл, они отображают общие закономерности развития

любых систем, базируясь главным образом на инвариантности

законов развития конкретных объектов; именно их и «приспосабливают» к развитию «технических систем»46. Мы же здесь

этих вопросов рассматривать не будем, поскольку это было сделано нами ранее47.

Исследование в указанной отрасли еще далеки от завершения. Их результаты, безусловно, в известной мере могут быть

43

Ю.С. Мелещенко. Техника и закономерности ее развития. – Л., 1970.

А.И. Половинкин. Законы строения и развития техники (Постановка проблемы и гипотезы). Учебное пособие. – Волгоград, 1985 и др.

45

Петров В. История разработки законов развития технических систем.

46

См., напр., В.М. Петров, Э.С. Злотина. Законы развития систем. − Л., 1990.

47

См. Раздел 1.2. «Диалектика и общая теория систем» в работе Л.А. Гриффена

Общественный организм (введение в теоретическое обществоведение». −

С.69-95.

44

220

также использованы при исследовании техники. Но это использование должно быть очень осторожным ввиду того, что технику в своей «материальной ипостаси», то есть как определенную

совокупность технических объектов, считать системой в принятом понимании этого понятия некорректно. Любая система отличается тем, что она взаимодействует со своим окружением

как определенная (пусть и относительная) целостность. Но, отметим еще и еще раз, что техника в своем материальном воплощении такой целостностью не является, что сама по себе в этом

смысле техника – груда ржавеющего железа, способная лишь к

тому виду «движения», который характерен для окружающей

среды в целом, то есть к росту энтропии (распаду, нарастанию

хаоса). Лишь во взаимодействии с обществом (то есть с учетом

ее «идеальной ипостаси») техника превращается в систему (точнее, подсистему социального организма), способную к собственному движению вообще, и эволюционному развитию в частности. Лишь в этом случае можно говорить о законах развития

техники, но не «вообще», а в некоторых конкретных отношениях, тем или иным образом связанных с законами развития

«сверхсистемы» − общества.

Субъективно в большинстве случаев стремление определить

некие «всеобщие законы развития техники» прежде всего отображает смешение представлений некоторых авторов о научном и философском подходе к решению проблемы. Ведь как мы видели

выше, это именно философии (а вовсе не науке!) свойственно пытаться определять «всеобщие законы». В свое время классики марксизма отличие науки от философии применительно к познанию

выражали в том, что в науке «общие результаты исследования мира получаются в конце этого исследования; они, следовательно,

являются не принципами, не исходными пунктами, а результатами, итогами»48. Философия же как раз начинает именно с общих

принципов. А претендуя на научность, действуют методами

«скрещиваниям» науки и философии, выдавая при этом умозрительные «начальные принципы» за «конечные результаты».

Это касается и так называемых «всеобщих законов». Авторы «закрытых систем законов техники» по идее начинают вроде

48

К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., Т. 20. − С. 630

221

бы с научных подходов, то есть с собирания «техникоисторических фактов», анализ которых должен бы привести к

собственно «законотворчеству»49, однако без приведения какихлибо «фактологических» оснований и аналитического их рассмотрения кончают тем, что «выдают» сразу десятки бог весть

откуда взявшихся «законов техники»50 − включая, понятное дело, и «наиболее общие».

Но «из головы» могут себе позволить добывать «законы»

только философы, да и то не все. Наука же (и не только техническая, но и естественная) не знает никаких абстрактных «общих законов», поскольку занимается конкретными объектами.

Конечно, это могут быть объекты разного уровня обобщения

или идеализации, в том числе и связанные с инвариантностью

законов для определенных классов объектов; соответствующими им будут и законы их движения. Но они так и остаются законами движения конкретных объектов. Поэтому-то не существует (и существовать не может) не только абстрактных «законов

физики», но даже касательно полностью конкретных объектов в

той же физике, говоря словами упоминавшегося выше Р. Фейнмана, «нам известны не все основные законы», так что об их

«закрытой системе» и речи быть не может. Наука (вся в целом и

каждая в частности) вовсе не является целостным и завершенным сооружением, которое опирается на прочно установленный

фундамент некоторых определяющих положений. Любая наука

в своем развитии, безусловно, стремится к этому, но реально

«историческое развитие всех наук приводит к их действительным исходным пунктам через множество перекрещивающихся и

окольных путей. В отличие от других архитекторов, наука не

только рисует воздушные замки, но и возводит отдельные жилые этажи здания, прежде чем заложить его фундамент»51.

То ли дело философия. Для разных ее «систем», которые

изобретаются каждый раз заново для неких абстрактных объектов, как раз очень даже подходят умопостигаемые «всеобщие

49

Н.И. Дятчин. История развития и законы техники как основа техниковедения

// Вестник Томского государственного университета. − № 2. − 2011. − Рис. 2.

50

Н.И. Дятчин. Классификация и систематизация законов техники // Ползуновский альманах. − №2, 2011.

51

К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 13. − С. 43.

222

законы». Касается это любых концепций натурфилософии, в том

числе и гегелевской системы с ее «тремя законами диалектика»,

которые, как правило, прежде всего и представляются в качестве «всеобщих законов». Бесспорно, гегелевская диалектика в

свое время стала высшим достижением человеческой мысли,

постольку по-своему отображала чрезвычайно важные стороны

бытия. Однако ее «законы» не являлись законами научными, ибо

к миру реальных объектов имели и имеют весьма касательное

отношение. Они созданы были Гегелем для описания процесса

движения им же искусственно образованного объекта − «абсолютной идеи», которому полностью и отвечают. А объектам реального мира отвечают лишь в той мере, в которой последние

адекватны (в том или ином отношении) этой самой «абсолютной

идее». Во всех остальных случаях (в том числе и касаемо «всеобщих законов техники») это не более чем, говоря словами

Маркса, «гегелевский хлам»52.

Разумеется, в принципе против замены реального объекта при

его теоретическом исследовании некоторой «идеальной» (или другой) моделью, адекватной ему только в определенных, существенных отношениях, возражений быть не может; более того, как мы

видели, это вообще необходимое условие теоретического анализа.

Но дело в том, что гегелевская «абсолютная идея» имеет такие существенные отличия от реальных объектов, которые делают ее

пригодной в качестве их модели лишь в некоторых, частных аспектах, а потому в большинстве случаев она для этой цели непригодна. Как справедливо полагал Э.В. Ильенков, «теоретическое

мышление, взявшее на вооружение гегелевскую логику, оказывается в положении буриданова осла, как только перед ним из чащи

жизни вырастает действительно диалектическая проблема», поскольку «гегелевская диалектика (логика) вполне допускает», что в

ней «не содержится критерия, позволяющего хоть бы теоретически разрешить реальное, остро назревшее противоречие» и она

может только после другими способами найденного (хоть такого,

хоть этакого) решения «задним числом вынести ему высшую, –

философско-логическую – санкцию»53.

52

53

Там же, т. 27. − С. 402.

Э.В. Ильенков. Философия и культура. − М., 1991.− С. 130-131.

223

Не прибегая к детальному рассмотрению этого вопроса (что

опять же было выполнено нами раньше54), еще раз отметим

только два важных момента. Вопервых, в результате своей

«вечности» «абсолютная идея» как объект развития, в отличие

от любых реальных объектов, не возникает и не исчезает, а следовательно, проблем генезиса и элиминации, столь важных для

реальных объектов, для нее не существует. Вовторых, она является единственной − единичным объектом (имеет место, так

сказать, тотальная «всеобщность»), что полностью снимает проблему какого бы то ни было внешнего взаимодействия данного

объекта с другими, тогда как реальные объекты вне такого

взаимодействия в принципе себе представить нельзя. Поэтому,

кстати, при исследовании ее эволюции, воспринимая объект последней как некую данность, вполне можно ограничиться

«внутренними противоречиями». Что же касается объектов реального мира, то только в тех частных случаях, когда для некоторого конкретного объекта в определенный момент и в определенном отношении эти обстоятельства оказываются малосущественными, к исследованию его движения могут быть применены законы гегелевской диалектики. Что не дает основания для

признания таких «законов» «всеобщими». А уже тем более это

касается любых других, изобретенных «из головы» «законов».

Для исследования развития техники все же придется прибегать к

конкретным законам для конкретных объектов, выведенных,

в том числе, и на эмпирической основе.

Поэтому такого рода «философский подход» к изучению

техники абсолютно бесперспективен. Изучать технику (в том

числе и в ее развитии) как особенное явление вещественного

мира и подсистему социума должны инженеры и обществоведы.

Именно они, ибо «изучая структуру и свойства техники, история

техники носит характер технической науки, а изучая процесс

развития техники, она носит характер общественной науки»55.

Впрочем, и философы здесь достаточно часто ограничиваются

тем, что не без основания сами считают своей задачей в области

философии техники, которая, как уже отмечалось, имеет своим

54

Л.А. Гриффен. Общественный организм … − С. 47-66.

И.Я. Конфедератов. Техника и закономерности ее развития // История энергетической техники. – М.-Л., 1960. – С. 67.

55

224

предметом не саму по себе технику, а «развитие технического

сознания, которое рефлектирует этот объект»56. Ну и, опятьтаки, не следует также подменять «законы развития техники»

эвристическими приемами и методами изобретательской и другой творческой технической деятельности.

4.4. Периодизация развития техники

Итак, отдельные технические устройства, как и их функциональные объединения – техноценозы, в своей совокупности образуют для социума некую искусственно созданную «оболочку»,

которая, с одной стороны, как бы «отделяет» его от природной

среды, а с другой «соединяет» их, обеспечивая взаимодействие

общественного организма со средой его обитания. Как мы видели, часть технических устройств выполняет эту функцию непосредственно (экстравертная техника), а часть – опосредованно,

посредством обеспечения необходимой для успешности такого

взаимодействия целостности общественного организма (интравертная техника). Обе эти части тесно взаимосвязаны и совместно

образуют указанную «оболочку» − техносферу. Являясь такой

«оболочкой», разделяющей и связывающей социум и природную

среду, техносфера в то же время, будучи порождением социума и

важным условием его функционирования, все же представляет

собой некоторую относительно независимую подсистему последнего, для которой в этом качестве предполагается собственная

история развития. Исследованием проблем, относящихся к этому

развитию, занимается история техники. Не рассматривая указанных проблем в их каноническом виде, мы, однако, полагаем необходимым затронуть здесь одну из них, прямо связанную с сущностью феномена техники, а именно проблему периодизации последней как эволюционирующего явления.

Стремление определенным образом упорядочить исторический материал во времени, зафиксировав в некотором его расчленении определенные исторические закономерности, является

одним из важнейших моментов любых исторических исследований, в том числе и исследований в области развития техники.

56

В.В. Горохов, М.М. Розин. Введение в философию техники. − М., 1998. − С. 8.

225

И действительно, в ряде случаев такое хронологическое упорядочивание событий, характеризующих развитие техники, –

их периодизация, – реально отображает объективно существующие взаимосвязи и взаимозависимость, последовательность и

длительность тех или иных процессов в их внутренней логике.

Но иногда периодизация оказывается лишь средством достаточно искусственного расчленения исторического материала. В

этих случаях не удается найти удовлетворительный критерий

для периодизации истории, в результате чего исторические периоды определяются по-разному. Нередко существенно разными оказываются и принципы периодизации. Тогда последняя попадает в зависимость от субъективных факторов и подчиняется

в основном удобству самого исследователя, становится не

столько способом отобразить объективные законы развития,

сколько средством формальной структуризации материала −

особенно в тех случаях, когда найти единственный критерий для

периодизации исторических процессов в той или другой области

оказывается попросту невозможным. Указанные проблемы в

значительной мере относится и к истории техники − недаром

«наибольшее количество методологических работ из истории

техники посвящено проблеме периодизации»57.

Когда любую систему мы рассматриваем не в статическом

состоянии, а исторически, в процессе ее развития, вопрос периодизации этого развития возникает неизбежно. Очевидно, что

выделенные периоды должны составлять как бы ступеньки развития, связанные друг с другом непрерывностью процесса, но

разделенные определенными существенными отличиями между

его последовательными стадиями. А если мы имеем дело с системой, то эти стадии должны определяться имманентными последней законами движения. В таком случае следствия действия

данных законов составляют естественную основу периодизации

процесса развития данной системы. Однако такое решение является простым и очевидным только в принципе.

Из сказанного относительно общих оснований периодизации истории техники можно сделать, по меньшей мере, два вы57

Г.М. Салахутдинов. Методологические проблемы истории техники // Вопросы истории естествознания и техники. – 1985. − № 4. – С. 51.

226

вода. Вопервых, развитие техники не может определяться какими-то «всеобщими законами» − как и в каждой науке, в науке о

технике («техниковедении») нужно не формулировать априори,

а открывать на эмпирической и логической основе конкретные

законы, которые определяют развитие соответствующих объектов. Вовторых, объектом действия данных законов является техника не как тот или иной комплекс технических устройств; она

включает последний как материальную «ипостась» техники в

диалектическом единстве с ее идеальной «ипостасью», зависящей

от общества как «сверхсистемы», в которую включена техника.

Что касается последнего момента, то даже если суть проблемы и

не формулировалась подобным образом, специалисты по истории

техники данный момент так или иначе учитывали.

Поэтому не удивительно, что значительное распространение получили попытки периодизации истории техники в соответствии с историческими периодами развития общества. А «в

30-ые годы было распространено прямое перенесение периодизации истории общества… Со временем историки техники начали глубже понимать эту проблему, учитывать этапы развития

самой техники»58. Однако и позже большинство советских историков техники считали, что «периодизация истории техники в

основном совпадает с периодизацией истории развития человеческого общества, основанного на смене общественноэкономических формаций. Поэтому развитие техники целесообразно рассматривать в соответствии с установленной периодизацией общества»59.

Если считать, что периодизация истории техники в основном совпадает с периодизацией истории развития человеческого

общества,

основанного

на

изменении

общественноэкономических формаций, то в таком подходе, безусловно, есть

рациональное зерно. Ведь техника каждой общественноэкономической формации – это комплекс технических устройств и технических сведений, позволяющих обеспечить функционирование именно данного общественного образования в

58

Г.М. Салахутдинов. Методологические проблемы истории техники // Вопросы истории естествознания и техники. 1985 № 4, с. 50.

59

Л.Д. Белькинд, И.Я. Конфедератов, Я.А. Шнейберг. История техники. − М.

1956.− С. 13.

227

данных природных и социальных условиях. И вполне естественно, что разные социальные системы требуют разных технических комплексов для обеспечения своего функционирования.

Следовательно, и техника как социальная подсистема (составляющая общества как целого) развивается соответственно тому

обществу, которое она «обслуживает».

В первобытном обществе техника была связана прежде всего

с потреблением в основном собранных или другим путем непосредственно добытых из природы (где они уже существовали сами по себе) продуктов. Это определяет и состояние техники, носившей синкретический характер, то есть имела место нераздельность, слитность разных видов техники. Эта слитность определялась как низким уровнем развития техники, так и, главным образом, отсутствием достаточно широкого разделения труда (кроме

половозрастного). Орудия труда и предметы потребления были

зримо и непосредственно связанными с достижением конечной

цели – удовлетворения конкретной потребности, а потому фактически нераздельными. Выделение разных классов технических

устройств, в частности, разделение предметов потребления и

орудий их производства – относительно позднее явление в развитии общества, и является результатом этого развития. Как мы уже

неоднократно отмечали, особую роль в синкретической технике

первобытного строя играет жилье как технический комплекс.

Именно благодаря ему одновременно формировались обе «составных» техники – материальная и идеальная.

С технической точки зрения процесс происходил или непосредственно с помощью необходимых для этого технических

устройств, или опосредствовано через использование других

технических устройств – однако без включения в цепочку для

достижения исходной цели иных потребностей. В дальнейшем

же процесс достижения конечной цели и процесс изготовления

технических средств для достижения этой цели разделяются

как в техническом, так и в социальном плане, что приводит к

внутренней структуризации техники. Первым видом (классом)

техники, которая выделяется рядом с техникой для непосредственного взаимодействия с окружающей средой, становятся

средства производства такой техники. Это выделение происходит в меру разложения родового строя, достигая зрелых форм со

228

становлением классового общества, которое в значительной мере связано с развитием вспомогательной (по отношению к потреблению) подсистемы – производства.

Хотя виды (классы) техники не сводятся лишь к предметам

потребления и средств производства (с развитием общества в соответствии с его характером возникали иные необходимые для

него виды техники), все же наиболее характерными для разных

периодов развития общества были именно средства производства

как некоторый технический комплекс, в значительной мере определяемый общественноэкономической формацией. В зависимости от природных условий и своей предыстории первый классовый способ производства (рабовладельческий) имел разные конкретные формы, но всюду основным его признаком было то, что

господствующему классу принадлежали полностью все средства

производства, включая в той или иной степени и форме носителей рабочей силы, а следовательно, образовывая таким образом

своеобразный и специфический производственный комплекс.

Во второй классовой формации (феодальной), несмотря на

разнообразие форм, определяемых конкретными условиями, господствующий класс (через своих членов, но как целое, хотя и с постепенной индивидуализацией) владел прежде всего основным

средством производства – землей (а в тех регионах, где преобладало поливальное земледелие, и водой); остальные средства производства имели индивидуальный характер и принадлежали непосредственным производителям. То есть здесь имел место уже другой комплекс рабочей силы и средств производства, что бесспорно

налагало и определенные особенности на характер последних.

И, наконец, в третьей классовой формации (то есть при капитализме) все основные средства производства принадлежат

господствующему классу − в индивидуальном порядке или в ассоциации (со строго определенным частным «паем» каждого ее

члена). Это и было тем главным, что определяло обобщенный

характер конкретных комплексов технических средств производства, которое постепенно дифференцировалось на отрасли.

Во всех случаях состав техники необходимо отвечает характеру удовлетворения не только индивидуальных («жизненных»),

но и общественных потребностей − прежде всего господствующего класса. И то, и другое зависит от характера разделения тру229

да и собственности на средства производства. С политэкономической точки зрения связь между производительными силами и

производственными отношениями осуществляется именно через

эти институты, в частности, через такое общественно-экономическое явление как разделение труда, в основе которого лежит

необходимость постоянного роста его производительности. А это

определяется как раз двуединым характером техники как комплекса средств взаимодействия общества со средой.

Чем сильнее развивается техника, тем сложнее она становится – и не только в своей материальной, но и идеальной «ипостаси». А это усложнение требует более длительного времени и

более значительных затрат на подготовку, что при низком общем уровне техники не компенсируется ее развитием. Следовательно, возникает объективная необходимость в освобождении

от непосредственного участия в материальном производстве и в

выделении дополнительных материальных средств для части индивидов, «отвечающих» за указанное развитие. С другой стороны, то же усложнение как техники, так и общественных отношений вызывает также необходимость координации усилий, что

опятьтаки требует освобождения осуществляющих ее членов

общества от непосредственного воздействия на предмет труда.

Эти члены образуют определенную социальную группу, которая оказывается в особом отношении к средствам производства

(то есть является общественным классом), а следовательно, и к

другим социальным группам (классам). Она становится господствующим классом данного общества. Функционирование господствующей социальной группы в значительной мере определяется характером потребностей (особенно общественных) ее членов и способов их удовлетворения. В значительной мере именно

вследствие особенных потребностей членов господствующего

класса классовая организация общества порождает становление и

развитие новых видов (классов) техники (хотя начинается этот

процесс еще задолго до становления классового общества).

При этом каждый вид (класс), как и каждая отрасль техники

имеют собственную эволюционную историю, которая определяется их внутренней логикой развития и влиянием «посторонних» факторов. Но в совокупности на том или ином этапе общественного развития техника определяется именно этим этапом,

230

то есть соответствующей общественноэкономической формацией. Причем именно в совокупности, в своей функциональной

целостности, а не в составляющих. Конкретный «набор» технических средств производства, как и технических устройств непроизводственного назначения, определяется уже в соответствии с

цивилизационным развитием общества. И зависит он от других

факторов, прежде всего от естественных условий и культурной

предыстории данной цивилизации (о чем будет сказано ниже).

Таким образом, можно констатировать существенную связь

между общественной организацией и общим состоянием техники, что безусловно должно учитываться при решении вопроса о

периодизации развития последней.

Однако не лишены оснований и соображения тех, кто критикует точку зрения, согласно которой периодизация развития

техники ставится в жесткое соответствие периодизации общественного развития, указывая, что, «поскольку развитие производительных сил − техники в том числе является определяющей

стороной в той или иной общественной формации, как и вообще

в развитии общества, то естественно выяснить сначала внутреннюю логику развития производительных сил, внутреннюю логику развития техники, а не определять эту логику с помощью

того класса явлений, которые сами для своего объяснения нуждаются в анализе особенностей технического прогресса»60.

Идея самодостаточности техники относительно ее развития

имеет значительное распространение. Именно на идее самодостаточности техники как самостоятельного объекта функционирования и развития нередко основывается философский подход

к ней: «Исходным методологическим основанием философии

техники выступает технологический детерминизм, исходящий

из ряда основополагающих принципов, в частности из того, что

техника развивается автономно, она обладает собственным эволюционным потенциалом и логикой развития и в достаточной

степени независима от контроля со стороны культуры, что развитие техники носит эмерджентный характер, т. е. является

следствием самодостаточных причин. Важная роль техники в

развитии общества и ее исходная самодостаточность обуславли60

Г.Н. Волков. Эра роботов или эра человека? − М., 1965. − С. 38.

231

вают построение любых типологий и периодизаций истории

общества исключительно на основе принципа зависимости социального развития от этапов совершенствования техники»61.

Хотя такой подход формально вроде бы отражает марксистскую идею анализа исторических процессов с материалистической точки зрения, в действительности это не так. Недаром

сам К. Маркс фактически отбрасывал исходную идею технологического детерминизма, который превращает технику в самостоятельную (самодостаточную) реальность, определяющую собой все аспекты жизни общества. Однако нередко положения

Маркса о ведущей роли производительных сил неверно интерпретируют так, что якобы он предоставлял непосредственно

«орудиям труда направляющую функцию и центральное место в

человеческом развитии»62. И в данном случае из приведенных

выше (и не лишенных резона) соображений относительно важной роли техники в производительных силах общества делается

не совсем корректный вывод: «Но одно из двух: или имеется

собственная логика развития техники, и тогда периодизация

должна исходить из этой логики, или развитие техники целиком

определяется производственными отношениями, и тогда следует

принять “за основу истории техники периодизацию по общественно-экономическим формациям”»63. При видимости логичности здесь, однако, имеет место подмена понятий – под производительными силами фактически понимаются прежде всего технические средства, что принципиально неверно. Ибо несомненно, что «первая производительная сила всего человечества есть

рабочий, трудящийся»64. Поэтому соглашаясь с тем, что в развитии техники стоит поискать и свою собственную логику,

трудно согласиться, что ее можно понять вне логики развития

«производственных отношений».

Когда мы говорим об истории, мы в явном или неявном виде

подразумеваем историю общественного развития. «История есть

61

Лекции по философии техники. − 3.1. Философия техники в структуре философского знания (http://www.bestdraft.ru/).

62

Л. Мэмфорд. Техника и природа человека // Новая технократическая волна

на Западе. − М., 1986. − С. 225.

63

Г.Н. Волков. Эра роботов или эра человека? − М., 1965. − С. 38.

64

В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 38. − С. 359.

232

не что иное, как последовательная смена отдельных поколений,

каждое из которых использует материалы, производительные силы, переданные ему всеми предшествующими поколениями;

в силу этого данное поколение, с одной стороны, продолжает

унаследованную деятельность при совершенно изменившихся условиях, а с другой − видоизменяет старые условия посредством совершенно измененной деятельности»65. Техника является только

одним из условий (хотя и чрезвычайно важным) этой деятельности,

которая зависит от всей совокупности последних. Таким образом,

на каждом этапе развития общества развитие техники определяется отнюдь не только самой техникой. Поэтому об истории техники

с полным основанием можно сказать то же, что классики марксизма говорили о других условиях, например: «Не надо забывать, что

право точно так же не имеет своей собственной истории, как и религия»66. Другими словами в этом смысле истории техники не существует – если под последней не понимать простое представление последовательных этапов ее состояния.

Однако на новом этапе техника все же представляет собой

«видоизмененное старое условие», а следовательно, состояние и

определенные закономерности, свойственные данному условию

оказывают важное влияние на эти видоизменения, что предопределяет некоторую историческую преемственность внутри

самой техники, также представляющую существенный (в том

числе и отдельный) интерес. Тем более, что различные условия

«на каждой ступени исторического развития соответствуют одновременно совершающемуся развитию производительных

сил»67. При этом «каждое последующее поколение находит производительные силы, приобретенные предыдущим поколением,

и эти производительные силы служат ему сырым материалом

для нового производства – благодаря этому факту образуется

связь в человеческой истории, образуется история человечества»68. Ну, а производительные силы включают в себя технику в

качестве чрезвычайно важной составляющей, и в значительной

степени зависят от уровня и характера ее развития.

65

К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 3. – С. 44-45.

Там же. – С. 64.

67

Там же. – С. 72.

68

Там же, Т. 27. – С. 402.

66

233

Нередко имеют место и подходы обратного характера, когда,

напротив, даже конкретные исторические события считают обусловленными теми или иными техническими достижениями. Так,

скажем, полагают, что падение Древнего Рима обусловлено появлением у варваров седла и стремян, предоставивших их всадникам

существенное преимущество перед римскими легионерамипехотинцами; а монгольские завоевания – наличием мощного и

дальнобойного степного лука69. Или, опятьтаки, там же приводится «пример фундаментального открытия – освоение металлургии

железа. … В середине VIII века ассирийский царь Тиглатпаласар III

создал тактику использования железа в военных целях – он создал

вооруженный железными мечами «царский полк». Это было фундаментальное открытие, за которым последовала волна ассирийских завоеваний и создание великой ассирийской державы».

Вряд ли можно согласиться с такой трактовкой детерминации исторических событий: скорее всего, элементы упомянутых

действительно важнейших изобретений неоднократно появлялись в соответствующих обществах, но не получили развития и

распространения из-за отсутствия «социального заказа». Сами

же авторы пишут, что «методы холодной ковки железа были освоены горцами Малой Азии в XIV веке до н.э. – однако это открытие долгое время никак не сказывалось на жизни древневосточных обществ». Не сказалось, ибо не было востребовано обществом. И это, разумеется, отнюдь не единственный случай.

Можно считать, что сами по себе новые технические устройства возникают в соответствии с внутренней логикой развития техники. Однако появление нового технического решения

совсем не означает, что класс технических устройств, на нем базирующийся, войдет важной составляющей в имеющиеся производительные силы; требуются еще некоторые дополнительные условия. Скажем, охотничий лук был изобретен в глубокой

древности, однако «практика загонных охот не давала широких

возможностей для его применения и развития. Зато при военных

действиях именно лук должен был стать самым грозным, самым

дальнобойным и эффективным оружием из всех, которые знало

69

В.В. Запарий, С.А. Нефедов. История науки и техники. − Екатеринбург, 2003.

234

тогда человечество»70. Или другой пример. Водяная мельница

была известна еще в Древнем Риме, но особенной роли в общественном производстве не играла – дешевый рабский труд препятствовал этому. Широкое производственное применение и, соответственно, существенное влияние на жизнь общества она получила лишь в условиях вполне определенных производственных

отношений Западной Европы конца Х − первой половины ХII ст.

Но, подчеркивая важность «социального заказа» для техники, нельзя все же игнорировать и внутренние закономерности ее

развития. Так, например, нельзя не учитывать, что, будучи явлением целостным, техника, как упоминалось, имеет достаточно

сложную (причем непостоянную) внутреннюю структуру, также

определенным образом отражающуюся на характере ее развития. Хотя техника представляется определенной целостной системой, ее составляющие развиваются далеко не равномерно, что

также должно быть учтено не только в классификации, но и в

периодизации развития техники. Поэтому ряд предложенных

принципов периодизации истории техники опирается на характерные для нее собственные исторические этапы, связанные с

взаимодействием элементов треугольника «природа – техника −

человек (общество)».

Например, считается, что в истории техники можно выделить ряд этапов развития, связывая переход от одного этапа к

другому «с передачей от человека к техническим орудиям определенных функций, с новыми способами соединения человека и

технических средств. Развитию техники способствует также

трансформация природных процессов в технологические»71 (то

есть использование естественных процессов в технологии –

пример: река как транспортная артерия). Изменения в истории

техники обусловливаются перенесением на техническое устройство тех функций, которые раньше осуществлялись самим действующим человеком. «Естественное» заменяется «искусственным», созданным, расширяя тем самым возможности освоения

человеком внешнего мира.

70

М.В. Аникович. Повседневная жизнь охотников на мамонтов. – М., 2004. −

С. 295, 297-298.

71

А.Ф. Кравченко. История и методология науки и техники. − Новосибирск,

2005. – С. 30.

235

Существуют попытки периодизация техники, в которых

стремятся отобразить ее длинный исторический путь развития

как сложного общественного явления, которое включает четыре

основных этапа: этап зарождения техники, ремесленную технику, машинную технику и современную (информационную) технику. Указанная периодизация восходит к представлениям о

развитии техники Х. Ортеги-и-Гассета.

Согласно этим представлениям «простота и скудность первобытной техники приводят к тому, что связанные с ней действия

могут выполняться всеми членами общины, т. е. все разводят

огонь, мастерят луки, стрелы и т. д. Техника не выделяется из всевозможных занятий»72. Этап зарождения и становления техники

был самым длительным, охватывал весь доисторический период

существования человечества и завершился только с появлением

древних цивилизаций в Месопотамии, Египте, Индии и Китае.

В этих же регионах начинается и новый исторический этап –

этап ремесленной техники. Технические изделия становятся

сравнительно многочисленными и намного более разнообразными, а технология их изготовления − достаточно сложной. Уже не

всякий человек может сам изготовлять необходимые для своей

работы орудия, а их использование усложняется и требует соответствующей подготовки. Это приводит к образованию отдельной социальной прослойки, ремесленников, которые, по мнению

Х. Ортеги-и-Гассета, соединяют в себе и техника, и рабочего.

Второй исторический этап продолжался тысячелетиями и в историческом плане завершился лишь с наступлением эпохи Возрождения, а еще точнее — с началом эпохи Нового времени в Европе.

В этот период наступает и новый этап в развитии техники –

этап техники машинной. Применение машин резко изменяет ситуацию как в производстве, так и в обществе в целом. При этом

ремесленник, который трансформировался в рабочего, теперь

отчуждается не только от своей технической функции, но и от

своих орудий производства. Как следствие, технические функции переходят к инженеру (технику), а орудия производства

(как и вообще средства производства) становятся собственно72

X. Ортега-и-Гассет. Размышления о технике / Вопросы философии. – 1993. −

№ 10. – С. 65.

236

стью капиталиста. И то, и другое вызывает ряд существенных

социальных последствий.

Что касается современного этапа, который начался с автоматизации производства, то он связан с развитием информационной техники. В этом случае уже не только мускульная сила

человека заменяется «внешними» факторами, но это все больше

касается его интеллектуальных способностей, усиливается зависимость техники в ее функционировании и развитии от науки,

что, в частности, ведет к дифференциации инженерной деятельности, а роль человека в производственном технологическом

процессе минимизируется. Все эти моменты опять же оказывают существенное влияние на социальные процессы, в частности,

человек попадает во все более сильную зависимость от техники,

причем развитие техники ускоряется, одновременно приобретая

в значительной мере неконтролируемый характер.

Американский философ Льюис Мемфорд, автор известных

трудов по историософии техники «Техника и цивилизация», «Искусство техники» и др., в основу периодизации положил используемый в технике основной вид энергии и то «вещество», которое

занимает центральное место в создании технических устройств.

Исключая первобытную технику, развитие техники, которое начинается с тысячного года н. э., он делит на три эпохи.

Первая из них − «эотехническая» (1000-1750 гг.) − «интуитивная техника», которая использовала силы природы (силу воды и ветра) и такой естественный материал как дерево, то есть

основывалась на технологии «воды и дерева». Этот тип техники

не разрушает природу, а расцвета достигает в эпоху Возрождения. Вторая эпоха − «палеотехническая» (от второй половины

ХVIII в. к середине XX в.), которая характеризуется отходом человека от природы и господством над ней. Это «рудничная цивилизация», которая опирается на комплекс «угля и железа». Ее

цель – увеличение материальных благ общества, в частности,

богатства хозяев шахт и рудников. Классическое выражение она

получила в Англии ХІХ в. И третья эпоха, завершающая развитие западной цивилизации − «неотехническая» (началась с конца ХІХ ст. и продолжается в настоящий момент), которая использует «электричество и сплавы» и базируется на применении

237

научных знаний. Последующее развитие в этом направлении

должно привести и к решению социальных задач73.

Как известно, использование характерного (и существенного) для определенного исторического периода материала как основание для периодизации развития техники (и не только) имеет

место достаточно давно. При этом чаще всего традиционно выделяются каменный век, бронзовый век и век железный. Что касается использования с этой целью видов энергии, то здесь также существует определенная традиция. Чаще всего говорят о

периодах использования мускульной силы человека, силы животных, естественных сил (ветра, воды), ископаемых энергоносителей (где различаются «эпоха пара» и «эпоха электричества») и атомной энергии.

Относительно последнего существует и более радикальный

подход. Так, Макс Борн, считая, что одним из решающих факторов истории, прежде всего развития техники, является тот вид

энергии, которым человечество распоряжается в данный момент, в книге «Моя жизнь и взгляды» выразил мысль, что в этом

отношении вся история человечества распадается всего лишь на

два больших периода. Первый, начавшийся в древности, длится

до сих пор. Характерным для него является потребление солнечной энергии в ее различных модификациях. Второй же начинается с появлением атомной энергии и продлится на все будущие времена. Переход от первого периода ко второму, происходящий именно в настоящий момент, как раз и знаменуется

окончанием потребления солнечной энергии и началом использования ее чисто земных источников74.

Все эти основания для классификации являются достаточно

разными, относятся к разнородным классификационным системам, нередко противоречат друг другу. Основная причина этого

заключается в том, что техника одновременно развивается как

определенное самостоятельное объективное явление, имеющее

собственные закономерности развития, и как подсистема социума, подчиняющаяся в своем развитии общим закономерно73

Философия науки: Хрестоматия / Под ред. Л. А. Микешиной. − М., 2005. −

С. 9, 96 и др.

74

Справочное пособие по истории немарксистской западной социологии. −

М., 1999.

238

стям последнего. Конечно, и в первом случае техника не развивается «сама по себе», независимо от социума. Просто в этих

двух случаях нужно учитывать разные стороны социального

развития – исторические и культурологические, что определяет

необходимость своеобразного «двойного подхода» к периодизации истории техники.

Следует четко различать внутренние закономерности развития самой техники как некоторой динамической системы, определяющиеся, с одной стороны, общественными потребностями, а с другой – законами природы, и случайные, исторически

обусловленные моменты, когда происходит пересечение этих

двух закономерностей. Те или иные изобретения не могли не

быть сделаны, поскольку существовала необходимость в той или

иной функции возможного технического устройства, и достаточные сведения о тех или иных свойствах вещей, в которых воплощены естественные закономерности. Нужно было «только» «пересечь» различные закономерные линии, чтобы решить данную

техническую задачу, что раньше или позже и происходило.

Но решалась она в конкретных исторических условиях, которые обусловливали как форму выражения и осознания общественной потребности, так и направление в приобретении и осмыслении сведений о тех или иных природных явлениях. Благоприятное сочетание оказывалось результатом случайных совпадений. Если благоприятной случайности не возникало, такого

пересечения не происходило и соответствующее техническое

устройство не появлялось − даже если потребность в нем объективно существовала. Когда же такой потребности не существовало, то даже если случайно и появлялась новая техническая

идея, обществом она не воспринимался и забывалась.

Другой важный момент заключается в том, что ни одно

техническое устройство не может существовать само по себе,

Оно обязательно должно вписываться в определенную органическую совокупность технических устройств (техноценоз), в которой только и может реализовать свою техническую суть. А эта

совокупность существенно зависит от социальных условий.

При важности зависимости технического (в том числе производственного) комплекса от производственных отношений,

существенной является и его зависимость от культурной традиции, связанной с особенностями цивилизационного развития. То

239

есть техника в своем локальном (по месту и времени) выражении функционально зависит от наличной культуры. Последняя

же является результатом длительного процесса становления и

развития человеческого общества.

Поэтому первоначально изменение характера орудий происходило чрезвычайно медленно, причем как результат процесса еще

в значительной мере биологического («прототехнического») они

носили более или менее идентичный характер для всех предлюдей

на том или ином этапе их развития. Ситуация меняется по мере

роста роли индивидуального, а особенно коллективного опыта.

Орудием, имевшим своего рода «пограничный» характер,

было ручное рубило. «Ручное рубило – очень интересный вид

орудий. Это орудие устойчивой формы. Появилось оно очень

рано, еще в ранний период палеолита – в шелле. Кое в чем различаясь, шелльские рубила, найденные в различных странах и

даже частях света, в сущности очень похожи друг на друга: все

они симметричны, по форме копьевидны, или, как еще говорят,

миндалевидны. … В шелле и ашеле всюду, помимо рубила, появляются и другие орудия. Чем дальше уходили люди от австралопитековых, тем своеобразнее становились эти орудия. Теперь

технические традиции в изготовлении орудий на территории

одной страны стали отличаться друг от друга. … Каждая группа

совершенствовала свои орудия, но … группы не всегда могли

обмениваться друг с другом своими «техническими» новинками

и опытом»75. В результате к моменту формирования первобытного общества и человека современного типа существовал уже

достаточно разнообразный набор орудий, в чем-то характерный

для каждой локальной культуры, которая формировалась одновременно с данным социумом. Соответственно развитие техники попадало в определенное культурное вообще, и техническое

в частности русло, которое в значительной мере определяло его

направление и характер.

Учет этого момента в развитии техники, как и его в определенном понимании «двойной подчиненности», оказывается необходимым уже на ранней стадии (в палеолите), поскольку уже тогда характер орудий существенно различается в связи с их принадлежностью к двум типам культурных сообществ – историко75

Г.Н. Матюшин. У колыбели истории. − М., 1972. − С. 83-85.

240

этнографических, возникших в результате определенной исторической судьбы, и хозяйственно-культурных, обусловленных физико-географической средой и социально-экономическим уровнем развития, различных для разных сообществ76.

Следовательно, развитие техники уже в то время определялось, по меньшей мере, двумя данными различными факторами.

«Вследствие этого для соподчинения локальных вариантов материальной культуры, установления их градации необходимо разработать две взаимоувязанные, но разные схемы соотношения последних: с одной стороны, соподчинить историкоэтнографические

сообщества, а с другой – культурно-хозяйственные типы»77.

В дальнейшем влияние указанных факторов на эволюцию

техники во всяком случае не снизилось. Только связанными они

оказывались уже не столько с факторами, свойственными локальным социальным образованиям, сколько с крупными социальными явлениями исторического развития общества − общественно-экономического (формации по К. Марксу) и культурологического (цивилизации по А. Тойнби) характера. Несмотря на

широкие технические заимствования, такая тенденция развития

превалировала для техники вплоть до нового времени, когда капитализм навязал всему человечеству процессы принудительной

тотальной глобализации, сосредоточив в виде нового разделения труда во всемирных масштабах ячейки технического развития в так называемых «цивилизованных странах», существующих за счет всего остального мира.

Следовательно, при рассмотрении техники как динамической системы следует также принимать во внимание, что «внутренняя логика истории техники как науки требует расширения

традиционного предмета исследования. Кроме работ, направленных на изучение субстанциональных аспектов развития техники, ощущается острая необходимость в исследовании процессов взаимодействия техники с наукой, человеком, технологическими методами и формами организации производства, полити76

М.Г. Левин, Н.Н. Чебоксаров. Хозяйственно-культурные типы и историкоэтнографические общности // Советская этнография. – 1955. − № 4. − С. 3-17.

77

М.І. Гладких. Мінливість знарядь в процесі їх виробництва та її роль в

утворенні локальних варіантів матеріальної культури (На матеріалах

палеоліту) / Открытия молодых археологов Украины. Ч. 1. – К., 1976. – С. 18.

241

кой»78. В частности, определенным образом «развитие наиболее

важных для человеческого общества технических средств логично сопоставить с основными периодами в развитии физики,

поскольку наука и техника развивались совместно, непрерывно

обогащая друг друга и стимулируя развитие»79.

Соответственно, история техники даже с этой точки зрения

не может быть целостной дисциплиной, которая охватывает всю

проблему в ее единстве. Разумеется, «специфические внутренние

закономерности развития техники относятся к системе самой

техники и не могут быть подменены какими-нибудь другими».

Ю.С. Мелещенко совершенно справедливо выделял две крупные

группы таких закономерностей: «1) внутренние закономерности

развития техники (система самой техники) и 2) закономерности

развития техники, складывающиеся в результате её взаимодействия с другими общественными явлениями (система общества в

целом)»80. То есть если брать проблему в комплексе, то вполне

можно согласиться, что «история техники – наука, изучающая закономерности возникновения и развития техники в условиях различных социальноэкономических формаций»81.

Но в своем конкретном выражении она с необходимостью

должна быть разделена, по крайней мере, на две части. Известный исследователь в области истории техники И.Я. Конфедератов вполне обоснованно полагал, что «изучая структуру и свойства техники, история техники носит характер технической науки, а изучая процесс развития техники, она носит характер общественной науки»82. Эти науки соответственно изучают: а) в рамках исторических наук развитие техники как общественный

процесс, связанный с другими общественными процессами,

и б) развитие техники как специфического явления объективного мира под действием собственных, имманентных ей законо78

Г.М. Салахутдинов. Методологические проблемы истории техники…− С. 56.

А.Ф. Кравченко. История и методология науки и техники. − Новосибирск,

2005. − С. 195.

80 Ю.С. Мелещенко. Техника и закономерности ее развития. − Л., 1970. − c.

168-169.

81

А.Ю. Голян-Никольский. История техники, ч.1. − Киев, 1953. − С. 6.

82

И.Я. Конфедератов. Техника и закономерности ее развития // История энергетической техники. – М.-Л., 1960. – С. 67.

79

242

мерностей в рамках наук технических. Периодизация каждой из

них хотя также вряд ли способна быть строго однозначной, может все же выполняться с намного большей определенностью.

Само собой понятно, что между этими двумя частями истории техники не только не может быть противопоставления, но и

развиваться они должны в тесном взаимодействии, постоянно

дополняя друг друга. Какая из этих сторон окажется ведущей в

каждом конкретном случае зависит от целей и задач исследования. Более того, если периодизация должна быть тесно связана и

с предметом, и с целью исследования, и поскольку на одном и

том же фактическом материале можно изучать разные закономерности, то периодизация в разных случаях будет существенно

различной, причем для каждой задачи своей. Соответственно

«исследователи, ставя своей целью выявление новых, неизвестных ранее закономерностей, должны стремиться не к универсальной, а, наоборот, к индивидуальной периодизации»83.

Подытоживая сказанное, приходим к выводу, что недаром

исследователями истории техники предложено столько разнообразных, достаточно разнородных, а временами и противоречивых оснований для ее периодизации. Постановка вопроса о

выборе «наиболее верной» из них беспредметна. Объективная

причина этого заключается в том, что техника одновременно является самостоятельным природно-антропогенным феноменом с

одной стороны, и составляет подсистему более общей «сверхсистемы» − социума − с другой, причем они имеют собственные

закономерности развития. Зависимость развития техники как

сложного социального явления от двух разных и достаточно самостоятельных комплексов закономерностей приводит к тому,

что единой внутренне логичной периодизации истории развития

техники в принципе создать невозможно.

Конечно, это не значит, что система периодизации истории

техники вообще не нужна. Но она может иметь только относительный характер и касаться лишь вполне определенных задач того или иного исследования, определенного аспекта общей проблемы изучения техники как динамического объекта. Если соответствующая периодизация верно отражает те или иные объективные

закономерности развития техники, она может быть полезной для

83

Г.М. Салахутдинов Методологические проблемы истории техники… – С. 51.

243

общего постижения этих закономерностей, а следовательно, для

понимания сути процесса и прогнозирования его будущего течения, как и для решения практических задач создания новых технических объектов. С определенными оговорками это касается всех

упомянутых выше «систем» периодизации истории техники.

А в указанном отношении периодизация возможна:

− соответственно основному направлению функционирования техники, которая разделяется на комплекс устройств, обеспечивающих: а) взаимодействие общества как целостного образования с окружающей средой (экстравертная техника);

б) взаимодействие индивидов и их групп внутри общества для

обеспечения его целостного характера (интравертная техника);

− по возникновению и общественной роли отдельных видов

техники: а) бытовая техника; б) производственная техника;

в) коммуникационная техника (транспорт, связь); г) военная

техника; д) предметы роскоши;

− для производственной техники, являющейся сегодня наиболее развитым ее видом, – по отдельным отраслям производства, их становлению и развитию;

− по направлениям замены функций человека функциями технических устройств (опять же главным образом касаемо техники

производственного назначения): а) рабочие инструменты с соответствующими кинематическими связками: б) источники энергии

для преобразования предмета труда; в) контроль за процессом;

− по разновидностям и характеру материалов и энергии, которые преимущественно используются в технике (например, по

основным материалам: естественные материалы – камень, дерево,

кость, глина; искусственные материалы – металлы: бронза, железо, сплавы; синтетические материалы – пластики, композиты);

− по степени сложности − простые орудия, составные орудия, механизмы, машины, автоматы и тому подобное.

Можно предложить еще целый ряд других оснований для

периодизации развития техники вообще и ее отдельных составляющих в частности. Но во всех случаях эта периодизация не

может иметь абстрактного характера, а должна создаваться

в соответствии с тем или иным конкретным исследованием или

другими нуждами, и определяться их характером, целями и задачами − с учетом изложенных выше соображений.

244

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подведем вкратце некоторые итоги рассмотрения техники

как особого социального явления.

1. Техника – одно из важнейших общественных явлений, и в

этом качестве заслуживает самого пристального внимания. Для

исследования техники как специфического феномена желательно иметь его хотя бы предварительное определение. Однако

анализ существующих определений техники показывает, что сегодня среди них нет такого, которое с достаточной полнотой охватывало бы все особенности данного феномена. Они либо не

включают все его проявления (базируясь, в основном, преимущественно на средствах производства), либо не в достаточной

степени учитывают общественный характер данного явления.

2. Развитие сложных систем, в частности, систем живых, –

систем с выносом энтропии во внешнюю среду, – предполагает

их постоянное усложнение. При этом имеет место прохождение

узловых точек с переходом на более высокий структурный уровень развития, высшим из которых явилось общество как биологический сверхорганизм. В процессе этого развития важную роль

сыграло появление специфических материальных образований.

С целью более успешного выноса в окружающую среду своей

внутренней энтропии живая система располагает их между собой

и средой. В животном мире это постепенно усложняющиеся объекты своего рода «прототехники», а в общественном организме

они образуют технику как своеобразную подсистему последнего.

3. Образование указанных объектов в животном мире происходит как внешняя реализация инстинктивных программ с постепенным (по мере эволюционного развития) включением элементов их опытной коррекции. В обществе, составляющие которого

(индивиды) не имеют от рождения такой «программы», она формируются в сознании последних как распредмечивание уже существующих внешних объектов, ранее созданных людьми. Затем

эти программы, в свою очередь, опредмечиваются в деятельности

человека, в том числе путем создания им технических объектов,

которые общество ставит между собой и окружающей средой.

4. Таким образом, техника оказывается общественной подсистемой, образующей техносферу, расположенную между об245

ществом и средой. Создается она обществом из материалов и по

законам природы, являясь, следовательно, природно-антропогенным образованием. Оставаясь при этом «косной материей»,

техника «оживает» только будучи приведенной в действие обществом в соответствии с его целями. Следовательно, и по своему генезису, и по условиям функционирования техника как

общественная подсистема имеет две существенно различные, но

неразрывно связанные между собой и обуславливающие друг

друга «ипостаси» − идеальную и материальную, и может быть

понята только в таком своем «двуединстве».

5. Техническое мышление является не менее важной и существенной составляющей техники, чем ее материальное воплощение. Оно, как и мышление вообще, − специфическое

свойство человека. Как физиологический процесс происходит

оно в каждом индивидуальном мозгу, но в обязательном взаимодействии с другими индивидами, «связь» с которыми осуществляется через перекодирование «внутренних» нервных импульсов во «внешние» общезначимые сигналы и наоборот, что

делает индивидуальные ментальные процессы мышлением −

процессом общественным. Результатом объективации мыслительных процессов является создание двух существенно различных видов материальных образований – носителей указанных

сигналов (знаков) и технических объектов.

6. Создание технических объектов на любом уровне развития техники требует соответствующих знаний. Исходные знания

могут быть получены непосредственно в процессе жизнедеятельности (практика), как бы отстраненного наблюдения (созерцание) или целенаправленного воздействия на предмет изучения

(эксперимент). Ввиду объективной системности окружающего

мира с одной стороны, и «раздробленности» знаний в различных

«головах» с другой, они всегда должны быть сведены в определенную систему, характер которой определяется уровнем знаний. Таких систем в истории существовало три: мифология, философия и наука. Только в последней четко определилось две

взаимосвязанные формы познания – опытное с непосредственным исследованием объекта, и теоретическое – с исследованием

созданной для этого его упрощенной модели.

7. В настоящее время научное познание заняло доминирующее положение и своими различными подразделениями охватыва246

ет практически всю действительность. Образовалась система наук,

состав которой определяют по-разному. В наиболее «объективистской» системе (по «формам движения») науки делятся на естественные (с соответствующими подразделениями) и общественные;

места для наук технических в такой системе не находится. Однако

все же достаточно часто деление наук идет соответственно их целям: изучение самого общества и его среды существования. Тогда

вполне естественным оказывается и существование технических

наук, объектом которых становится разделяющая (и соединяющая)

общество и среду техносфера как специфическое явление реального мира со своими характерными особенностями

8. Входя в такую систему наук, технические науки, однако,

существенно отличаются от других в связи как с характерными

особенностями своего объекта (его «рукотворностью»), так и со

своими собственными целями. Если, скажем, главной целью естественных наук является познание (превалирует анализ), то для

наук технических конечной целью является создание «второй

природы» (т. е. превалирует синтез). В экспериментальном исследовании главным является не получение знаний само по себе, а усовершенствование объекта. Что касается исследований

теоретических, то поскольку в каждом конкретном случае конечная цель – создание целого класса определенных технических устройств, упрощенной моделью оказывается конкретное

реальное устройство данного класса.

9. Создание технических устройств осуществляется обществом для удовлетворения потребностей человека, а потому их

характер и «номенклатура» в значительной мере определяются

этими потребностями. Существует значительное количество

систем потребностей. Наиболее распространенной является т.н.

«пирамида Маслоу». Однако она не учитывает того, что носитель потребностей − индивид одновременно является и элементом высшей целостности (общества), и сам в силу своей сложности и предыстории является целостной системой. Отсюда

следует, что человеку свойственны две различных системы потребностей, находящихся в единстве друг с другом. Таким образом, состав и функции технической системы должны учитывать

как индивидуальные потребности человека (в объектах ассимиляции, в создании комфортных условий, в обеспечении посто247

янной физической и психической нагрузки), так и общественные (в обществе, общении, самоутверждении).

10. В первобытном обществе комплекс вещей, обеспечивающих материальное взаимодействие обществаплемени с окружающей средой, сосредотачивается в жилище (включая в себя

также последнее). Ввиду единства производства и потребления,

отсутствия разделения труда (кроме половозрастного), отсутствует разделение по видам и технических объектов. Но главное,

что жилище (стойбище) составляет ту ближайшую (противостоящую внешней) среду, в которой осуществляется становление каждого отдельного человека – как в распредмечивании рукотворных объектов, так и в удовлетворении общественных потребностей. Поэтому здесь техническая система носит синкретический, неразделенный характер.

11. Для удовлетворения индивидуальных потребностей людей прежде всего служат технические объекты, именуемые

предметами потребления. Что касается проблем ассимиляции,

то здесь предметы потребления в основном играют вспомогательную роль. А вот потребности в комфортных условиях (защита от вредных воздействий, влажностно-тепловой режим, гигиена и т. п.) практически полностью удовлетворяются с их помощью. Особое значение в этом отношении имеет одежда.