Ферн

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Немедленно Ферн остановила коня и выхватила ружье. Как только следующая вспышка молнии осветила всадника, она выстрелила. Затем, развернув коня, пустила его по прерии галопом.

Рассудок ей подсказывал, что нельзя скакать в таком бешеном темпе во время бури. Ведь крутом ничего не видно. Конь может споткнуться и упасть. Если даже она сама и останется в живых, животное обязательно погибнет.

Но как только коняга перешел на рысь, Ферн тотчас же вспомнила о всаднике, который преследовал ее.

Вдруг это был ее отец или любой другой мужчина, которого застала в прерии буря. Почему бы кому-то не оказаться ночью на этой дороге? Кто бы это ни был, она подстрелила его. Она не могла промахнуться. С ней такого никогда не случалось. Но она не может бросить этого человека.

Ферн повернула коня назад, съехала с дороги на ведущую по низине тропу. Дождь уже порядком размыл ее, делая путь опасным, но так Ферн скорее доскачет до незнакомца.

Ветер дул со страшным ревом. Ферн не могла слышать; стрелял ли этот человек, чтобы кто-то услышал выстрелы и пришел ему на помощь.

Молния осветила окрестности.

Никого не было видно. Ручьи воды, бегущие по прерии, быстро превращались в поток. Уже сейчас вода мешала передвигаться коню, а скоро потоки станут еще более опасными, когда понесут деревья, суки и всякие обломки.

Опять сверкнула молния и осветила лошадь на расстоянии примерно ста ярдов от Ферн. Всадник полулежал в седле.

Это был тот человек, в которого она стреляла.

Испытывая огромное чувство вины, Ферн направила коня вверх по склону холма, к дороге. Но, подъехав достаточно близко к незнакомцу, она опять почувствовала страх. Это же мог быть кто угодно. То, что он ранен, еще не гарантирует ее безопасности.

Но Ферн отбросила свои опасения. Она ведь первая выстрелила в него. Возможно, он умирает. Нужно оказать ему помощь. Даже если это опасно, она должна рискнуть. Никогда в жизни она не позволит страху овладеть ею. Она не могла понять, что случилось с ней той ночью.

Она осторожно приблизилась к всаднику. Из-за темноты и от того, что ее пугливый конь все норовил отпрянуть назад, она никак не могла различить черты лица этого человека.

– Вы ранены?! – крикнула она, подъезжая ближе.

– Конечно, я ранен, черт возьми, – ответил мужчина, – ты всадила мне пулю в руку.

Это был Мэдисон, и он был в гневе.

Сердце Ферн застучало в диком ритме. Понимая, что натворила, она вдруг почувствовала, что слабеет и вот-вот потеряет сознание. Она даже схватилась за луку седла, чтобы не упасть, но прошло еще несколько минут, прежде чем у нее перестала кружиться голова.

Она же могла убить любимого человека. И она бы убила его, если бы не стреляла в такой спешке. И все из-за слепого, глупого страха.

– Ты же говорила мне, что хочешь моей крови.

– У тебя сильное кровотечение? – спросила она.

– Я не знаю. Сколько крови ты хочешь выпить? Чашку? Пинту?

– Я отвезу тебя к себе домой. – Они должны были кричать друг другу, хотя и находились практически рядом.

– Я уверен, что твой отец с радостью всадит мне еще одну пулю. Прямо в сердце.

– Я поведу твоего коня.

– Нет, ты этого не сделаешь, – крикнул он ей. – Коли я сам не смогу ехать, то останусь здесь до тех пор, пока буря не кончится.

Его гнев и сарказм даже улучшили настроение Ферн. Может быть, она больше ранила его гордость, чем руку.

Рев ветра оглушил ее. Обоих коней трудно было сдержать. Она чуть было не схватила поводья Бастера, когда тот хотел сойти с дороги, но понимая, что Мэдисон никогда не простит ей это, отдернула руку.

– Что, ветер всегда так громко ревет здесь? – спросил Мэдисон. – Он звучит почти как шум поезда, когда он проносится рядом с тобой.

Ферн не обращала внимания на ветер, но прислушавшись, стала различать какой-то зловещий звук. При обычных бурях такого не было. Но она уже слышала этот звук.

– Это торнадо, – объяснила Ферн.

– Что? – закричал Мэдисон.

– Торнадо, – крикнула Ферн, пытаясь перекричать рев ветра. – Нам нужно найти место, где мы сможем укрыться.

Они бы не успели до начала торнадо добраться до фермы Коннора.

Они почти ничего не видели. Кони их не слушались. Ферн схватила узду Бастера и потащила его за собой с дороги в низину, где протекал ручей.

– Нам надо найти укрытие, – кричала она. Ветер заглушал ее слова. Они не достигали ушей Мэдисона, пропадая в кромешной мгле.

Она ничего не видела, но понимала по испуганному поведению коней, что не ошибалась насчет этого зловещего звука. Торнадо приближался к ним. Она только надеялась, что он пройдет стороной. Если же он ударит по ним, тогда их ничего уже не спасет.

Дождь бил ей в спину. Она пристально всматривалась в темноту ночи, пытаясь увидеть небольшую лощину, которую она знала с детства. Еще маленькой она любила играть там. Лощина должна быть между двумя деревьями, возле ручья, но Ферн не была уверена, что в такой темноте отыщет ее.

Деревья неясными тенями едва вырисовывались на фоне темного неба. То и дело пришпоривая коня, Ферн принуждала двигаться вперед испуганное животное.

Когда они подъехали, Ферн спешилась и подтащила коней к одному из деревьев, чтобы привязать их.

– Ты сам сможешь слезть на землю? – крикнула она Мэдисону, но он уж был на земле, прежде чем ее слова долетели до него.

Борясь с ветром, она надежно привязала коней к дереву.

– Иди за мной, – крикнула Ферн, беря Мэдисона за руку, чтобы отвести к лощине, которая большой серой тенью лежала перед ними.

Неожиданно рев бури превратился в пронзительный вой, и Ферн услышала, как треснуло дерево. Прежде чем она успела как-то прореагировать, Мэдисон уже обхватил ее за талию здоровой рукой, поднял и бегом потащил в лощину. Они упали туда. Ферн оказалась внизу, Мэдисон на ней. Она сразу же забыла про торнадо, падающее дерево, ливень, ржущих коней и потоки воды. Она вспомнила эпизод восьмилетней давности, когда неизвестный мужчина подмял ее под себя и начал рвать на ней одежду, впиваясь ногтями в ее тело.

Она из всех сил пыталась скинуть с себя Мэдисона. Он был намного массивней, чем она, он чуть не раздавил ее своим весом, она пыталась согнуть колени и оттолкнуть его. Она почти не обратила внимания на то, что рядом упало дерево и загородило выход из лощины.

– Что с тобой? – кричал Мэдисон. – Ты что, хочешь оторвать мне руку?

– Слезай с меня! – пронзительно орала она.

– Я не могу! – кричал он ей в ответ, прямо в ухо. – Ты придавила мне руку.

Он не мог слезть с нее, пока рука была прижата. Он не мог высвободить руку, не отодвинув прежде упавшее дерево. Он не мог отодвинуть дерево, прежде чем он слезет с Ферн. Они оказались в западне.

Борясь с удушающим чувством ужаса, Ферн пыталась уверить себя, что это же Мэдисон, он не станет насиловать ее. Но никак не могла совладать с паникой, охватившей ее.

Она слышала, как ржут кони, потом мир перед ее глазами просто исчез, поглощенный неистовым вихрем. Ревущий смерч все впитал в себя, как воронка.

Прошло несколько секунд, и все кончилось. Даже дождь почти кончился.

– Ты в порядке? – крикнул Мэдисон. Тяжесть дерева вдавила его лицо в ее плечо. Она с трудом понимала его слова.

– Ты можешь приподняться? – крикнула она ему в свою очередь. Она готова была впасть в панику. Она никак не могла вылезти из-под него. Она вцепилась руками себе в бок, чтобы не разрыдаться, пытаясь забыть воспоминания о человеке, который хотел изнасиловать ее.

– Приподнимись немного, чтобы я мог высвободить руку, – сказал Мэдисон.

Прилагая все усилия, Ферн с трудом приподнялась так, чтобы он мог вытащить из-под нее здоровую руку. Он скатился с Ферн и лег на бок. Теперь все уже не казалось Ферн таким безумным. Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить бешено стучавшее сердце.

Мэдисон попробовал поднять ствол дерева, но ему это не удавалось.

– Не смогу поднять его одной рукой, – сказал он. Вдвоем им удалось, наконец, отодвинуть дерево. От напряжения Ферн совсем ослабла и задыхалась, но отчаянное желание поскорей выбраться на свободу из этого заточения и не быть в таком близком контакте с Мэдисоном придало ей сил, и она встала на ноги. Свежий ветер привел ее в чувство.

Она с удивлением увидела, что от одного из стоявших тут деревьев осталась только искореженная часть ствола. Все остальное было унесено ветром. Обернувшись, Ферн с трудом поверила своим глазам – второе дерево стояло абсолютно нетронутое. К нему были привязаны кони.

– Боже! – воскликнул Мэдисон, с изумлением разглядывая изуродованный ствол. – Я слышал о торнадо, но до сих пор не верил, что он может натворить такое.

– Такое часто тут случается?

– Нет. – Она смотрела на Мэдисона, стоящего неподалеку от нее. Он был такой сильный, такой надежный. Даже с простреленной рукой. Как она могла подумать, что он способен обидеть ее? Он же бросился в пасть бури, чтобы найти Ферн.

Но, вспомнив тяжесть тела, прижавшего ее к земле, она вновь начала паниковать. Нет, она никогда не преодолеет в себе этот страх.

– Поехали ко мне домой, надо заняться твоей рукой, – крикнула она Мэдисону и пошла к лошадям.

Дождь практически кончился, и небо стало проясняться, но Ферн и Мэдисон почти не разговаривали друг с другом. У нее все силы иссякли. События ночи утомили и опустошили ее.

Ощущение, что случилась какая-то беда овладело Ферн еще до того, как она поняла, в чем же дело. Они должны были уже быть на ферме, но перед ними все еще простиралась пустынная прерия. Только подъехав совсем близко, Ферн поняла, что столбы, которые она издалека приняла за забор, были вовсе не столбы, а все, что осталось от амбара. Приглушенно вскрикнув, она пришпорила коня.

Мэдисон на Бастере скакал галопом вслед за ней.

Дома тоже не было. Даже пол исчез. Ничто не напоминало о существовании фермы. Свинарник, курятник – все пропало, лишь один чудом сохранившийся цыпленок бродил по двору, как слепой. Торнадо проложил себе торную дорогу в том месте, где росли деревья и кустарники. Остатки всякой растительности валялись повсюду.

Мэдисон мог только догадываться, какое горе испытывала Ферн, видя, что то, ради чего жили и работали она и отец, все, что они считали своим домом, – исчезло, как будто ничего этого никогда тут не было. Он мог понять человека, лишившегося всего и вдруг оказавшегося совсем одиноким в чужом, жестоком и пугающем мире.

Он мог понять это, потому что сам пережил нечто подобное. Он обнял ее. Она оставалась неподвижной в его объятиях, как бы застывшей в своем горе. Он не знал, что сказать ей. Могут ли его слова изменить что-то. Он хотел знать, где нашел укрытие ее отец. Мэдисон осмотрелся по сторонам и увидел, что местность была абсолютно плоской – ни ям, ни складок в почве.

Прятаться было негде.

– Я должна найти папу.

– Я уверен, что он покинул дом задолго до того, как налетел торнадо, – сказал Мэдисон. – Может быть, он укрылся где-нибудь вместе со скотом.

Но он не верил в то, что говорил. Он вспомнил, как трудно было им управлять конями во время бури. Он не мог себе представить, как Спраул в одиночку мог загнать целое стадо в укромное место. Ему самого себя спасать надо было.

– Поедем в город, – сказал Мэдисон. – Здесь уже нечего делать.

– Я должна найти папу, – повторила Ферн.

– Он уже, наверное, далеко отсюда, – сказал Мэдисон. – В такой темноте мы его все равно не найдем.

Он хотел увести ее, но она стряхнула его руку.

– Видишь, его здесь нет, – говорил Мэдисон через пятнадцать минут, когда они не обнаружили никаких следов Бакера Спраула.

– Он не мог оставить дом, – настаивала Ферн, впервые с тех пор, как они добрались до фермы, взглянув на Мэдисона. – Эта ферма была самой большой ценностью в его жизни.

Мэдисон понял, что Ферн была в шоке. Она потеряла шляпу и ее мокрые волосы лежали на плечах, она вряд ли осознавала, то делает. Больше всего Мэдисона пугали ее глаза. Они были широко открыты, но ничего не выражали, как будто Ферн не понимала, где она и что с ней происходит.

– Твоя рука, – сказала она, и какое-то подобие жизни отразилось в ее взгляде. – Я совсем забыла про нее.

– А я не забыл, – сказал Мэдисон и попробовал улыбнуться.

– Я обещала перевязать ее, когда… – Ее голос оборвался.

– Рука подождет, – сказал Мэдисон. – Нам надо ехать. Ты промокла до костей. Тебе сильно повезло, если все твои кости целы.

– Все пропало. Все. Вот так просто. Все было – и ничего нет.

Мэдисон хотел как-то утешить ее, но что он мог сказать женщине, которая потеряла свой дом и, возможно, своего отца? Он тоже потерял и дом и отца. Но она не ненавидела своего отца и не стремилась убежать из дома. В его случае он, расставшись с домом и родными, испытал огромное чувство облегчения, которое перевешивало боль утраты.

А у Ферн была только горечь утраты.

– Твой отец может построить новый дом.

– Как же все непрочно и ненадежно в этом мире, – сказала Ферн.

– Поехали. Ты должна лечь в постель.

Ферн сделала слабую попытку улыбнуться. Ей не удалось это, и Мэдисону стало до боли жалко ее.

– Ты пытаешься заботиться обо мне, а ведь ранен ты, а не я. Ты, наверное, считаешь меня ужасной дурой. Я не хотела стрелять в тебя, но ты испугал меня, вдруг появившись из темноты.

– Вам надо поставить в прерии несколько уличных фонарей, – сказал Мэдисон. – Даже пара хороших газовых фонарей осветит там все, как днем. К тому же, не мешает установить таблички с указанием улиц. Я удивлен, как это людям удается все-таки находить дорогу в прерии.

Он говорил чепуху, он просто хотел, чтобы она улыбнулась. Даже слабая улыбка Ферн утешила бы его немного.

Он подвел ей коня, и она села верхом. Они выехали со двора, не оглядываясь.

– Мне надо найти место, где я могла бы жить, – сказала она, обращаясь как бы к самой себе.

– Я уверен, что миссис Эббот позволит тебе остаться у нее, пока твой отец не решит, что вам делать.

– Но ведь Джордж и Роза снимают этот дом. Мне кажется, я вторгаюсь в их личную жизнь.

– Розе нравится общаться с тобой. Джорджа постоянно не бывает дома. Я знаю, она обрадуется, когда Джеф вернется из Денвера.

– Я думаю, мне следует жить где-то в другом месте.

Мэдисон слушал, как она перечисляет дома, в которых она могла бы снять комнату, а потом объясняет, почему ее не устраивает тот или иной дом. Он был уверен, что она все-таки решит остаться у миссис Эббот. Он стал думать о судьбе Ферн.

Он не знал, что они будут делать с этой фермой – это решать ее отцу – но он не собирался ждать, пока найдется Бакер Спраул. Этот человек никогда особенно не заботился о Ферн, и Мэдисон не думал, что начнет делать это теперь.

Но Мэдисон не мог вмешиваться в их дела, не имея для этого веских оснований.

Таких оснований у него, на его взгляд, пока не было. Вмешиваясь в жизнь других людей, нужно иметь стремление, нет, желание взять на себя ответственность за их судьбы. Он испытывал к Ферн самые глубокие чувства. Она ему нравилась, очень нравилась, но он еще не знал, что ему с ней делать.

Его злило то, как люди обращаются с ней. Она заслуживала лучшего, и он был намерен позаботиться о том, чтобы…

Приглушенный вскрик Ферн прервал его мысли.

Ферн слезла с коня и бежала по кукурузному полю, по которому тоже прошелся вихрь. Когда Мэдисон подошел к ней, он увидел, что она склонилась над телом ее отца. Мэдисон не видел ран на его теле, но Спраул лежал в таком противоестественном положении, что было очевидно – большая часть его костей переломана. Его, наверное, подхватило бурей и унесло на большое расстояние.

– Я знала, что он не оставит ферму, для него она была всем в жизни.

Ферн, осторожно прикасаясь к отцу, снимала мокрые волосы с его глаз, застегивала его рубашку, стирала грязь с его щек. Она не притрагивалась к его телу, как бы не желая удостовериться, что он мертв.

– Он заставил мать покинуть ее семью и переехать к нему. Он хотел, чтобы она родила ему мальчика здесь, так чтобы у него был наследник, которому он мог бы оставить ферму. Все приносилось в жертву ферме. Даже я.

Мэдисон не знал, как он может облегчить страдания Ферн, которые она испытывала от утраты отца и потери дома. Теперь она осталась одна во всем мире. Он пережил нечто подобное, так почему же он не может найти нужные слова, чтобы утешить ее.

Да потому, что его собственные раны еще не зажили.

Джордж был прав. Мэдисон еще не готов к жизни. Он не мог еще строить свой собственный дом, сеять и пожинать плоды.

Мэдисон взял Ферн за плечи и хотел поднять ее, но она, не желая вставать, продолжала сидеть возле тела отца. Мэдисону стало бы легче, если бы она разрыдалась, но глаза Ферн были совершенно сухие.

Взяв ее за руку, Мэдисон поднял Ферн. Не обращая внимания на свою рану, он прижал девушку к себе. Она пошла с ним, не отрывая глаз от мертвого отца, позволив Мэдисону обнять ее, принимая его теплоту и заботу.

Затем появились слезы. Она плакала, как ребенок, и ее тело содрогалось в его руках, а слезы катились у нее по щекам и падали на руку Мэдисона.

– Он все-таки любил меня, – говорила она. – Просто он очень хотел сына.

Мэдисон не сказал Ферн, что он думает о Бакере Спрауле, но если бы он до него добрался, Бакеру пришлось бы умереть еще раз той ночью.

– Нам надо отвезти его в город, – сказал он. Мэдисон привел коня Ферн. Она все не отрывала взгляд от отца и держала уздечку, в то время как Мэдисон погрузил мертвое тело в седло. Поднимая мертвеца, Мэдисон содрогнулся от неприятного ощущения. Внутренности звенели в теле Спраула, как бобы в мешке. Он старался как можно быстрее прикрепить его к седлу.

Мэдисон был рад тому, что Ферн оказалась не одна, когда обнаружила отца. В одиночку она могла бы этого не перенести.

– Мы можем отвезти его пока в платную конюшню, до тех пор, пока ты не распорядишься насчет похорон, – предложил он.

Она смотрела на него невидящим взглядом. У нее не было больше сил переживать такое потрясение. Он отвел ее к Бастеру и помог сесть в седло. Она никак не прореагировала но то, что он сел сзади нее. Они отправились в сторону Абилина.

Эдди Финч окинул Мэдисона гневным взглядом.

– Я ничего не буду есть.

– Ну и хорошо, – сказал Мэдисон, на которого гнев Эдди не произвел особенного впечатления. – Думаешь, легко доставлять тебе пищу, не привлекая чьего-либо внимания?

– Мне плевать. Я не буду ничего есть, – повторил Эдди.

– Как хочешь, но ты все равно останешься здесь до начала суда над Хэном в Топека. До этого дня ты еще чертовски проголодаешься.

– Я не буду давать показания. Я ни слова не скажу.

– Тогда все твои страдания не окупятся. Ты не получишь свои двадцать долларов в день.

– Это похищение. Я тебя в тюрьму посажу.

– Конечно, похищение, – согласился Мэдисон. – Но ты не хочешь давать показания по делу. Это тоже незаконно. Мы можем оказаться в соседних камерах.

Мэдисон услышал топот копыт и, выглянув в окно, увидел, что прибыл верхом на лошади один из людей Джорджа.

– Вот и Спенсер. Может быть, ради него ты съешь что-нибудь.

– Может быть, я и дам показания, – сказал Эдди сердито. – Я скажу судье, что ты хотел подкупить меня. Возможно, я скажу ему, что видел, как Хэн скачет прямо в дерновый домик.

Мэдисон улыбнулся Финчу открытой, дружеской улыбкой, но от этой улыбки у Финна мороз пробежал по коже.

– Я сочувствую тебе, ты очень раздражена, – сказал Мэдисон с холодной угрозой в голосе, – тем не менее, ты будешь давать показания и расскажешь всю правду. А если не расскажешь, то и дня не проживешь после суда.

Несмотря на рану и все неудобства, которые она ему причиняла, Мэдисон большую часть времени проводил с Ферн. Она сделала все распоряжения в отношении похорон отца, но даже и не заговаривала о ферме.

– Нечего об этом говорить, – сказала она однажды и больше уже никогда не касалась этой темы.

Но у Мэдисона был опыт общения с коровами, и этот опыт подсказывал ему, что эти упрямые твари могут пережить даже торнадо.

Поэтому он нанял Рида и Пайка, чтобы они поискали пропавших животных.

Он также позаботился о том, чтобы все куски, уцелевшие от дома Ферн и фермы, были найдены и сожжены. Он не хотел, чтобы Ферн, наткнувшись на них случайно, вновь переживала боль, связанную с утратой.

Оправдав веру Мэдисона в свою живучесть, коровы вскоре отыскались, и потери в стаде были весьма незначительные. Но эта приятная новость нисколько не утешила Ферн. Роза и миссис Эббот пытались развлекать ее, постоянно разговаривая с ней, старались вовлечь ее в домашние дела. Ферн соглашалась помогать им, но делала только то, что ей говорили, не проявляя никакой активности.

– Сколько же времени она будет оставаться в таком летаргическом состоянии? – спрашивал Мэдисон Розу. – Уже неделя прошла со дня похорон отца, а она никак не может прийти в себя.

– Трудно сказать, – ответила Роза. – Люди по-разному переносят подобные утраты. Ферн труднее, чем другим, потому что она осталась совсем одна. На нее столько всего навалилось, что она, бедная, не в силах это переносить.

– Я был бы рад делать за нее любую работу, но она не позволяет мне.

Роза внимательно посмотрела на шурина.

– Ты влюблен в нее?

Мэдисон старался не думать об этом, тем более задавать себе такой вопрос. В душе он рассматривал свою жизнь в Бостоне как нечто не имеющее ни к Ферн, ни к семье никакого отношения.

Но за последние недели тот Мэдисон, которого он, казалось, похоронил в Техасе много лет назад, вдруг воскрес. Он полюбил скакать верхом по дикой прерии, полюбил мрачноватую местность, где обитали неразговорчивые, суровые люди. Ему даже стала нравиться полная опасностей жизнь на диком Западе, где, как на фронте, всегда приходилось находиться в боевой готовности. Он даже смирился с тем, что Ферн носит штаны.

Теперь, обнаружив в себе такие качества, он просто не знал, что с собой делать. Но что бы он ни делал, без Ферн тут не обойтись.

– Я еще не уверен, – отвечал Мэдисон Розе. – Иногда мне кажется, что я не могу быть влюбленным в нее. Я, наверное, сошел с ума. У меня в жизни не было такой путаницы в голове.

– Ты говорил ей что-нибудь?

– Нет.

– Тогда и не говори, пока не поймешь, что точно влюблен в нее. Сейчас у нее и так забот хватает и без твоих признаний в любви.

– Ты считаешь, что любовь это обуза? – спросил Мэдисон, несколько упав духом. Он не ожидал, что его чувства к Ферн могут как-то повредить ей.

– На ком ты будешь в конце концов жениться, меня не интересует, – сказала Роза. – Но я не хочу, чтобы ты огорчал Ферн. И не обижайся, – упрекнула его Роза. – Я знаю, что ты очень хочешь видеть Ферн счастливой, но прежде, чем решишься признаться ей в любви, подумай хорошенько. Вы оба готовы были впиться друг другу в горло в первый день твоего приезда. Вам многое не нравится друг в друге. И потом, где вы будете жить? Ты не любишь Канзас, но ты уверен, что Ферн будет в восторге от Бостона?

– Я думаю, мы придем к какому-то разумному компромиссу. – Он надеялся, что говорит с уверенностью в голосе, но понимал, что до этого далеко.

Роза рассмеялась.

– Если чего-то и не хватает в ваших отношениях, то это как раз разумных компромиссов, – сказала она.

Мэдисон глубоко задумался, ощущая полный разброд в своих чувствах. В это время в комнату вошла Ферн, одетая для верховой езды.