Фиалковый маршрут

Глава 1 Не так далеко

До Земли мы добрались благополучно. Посчастливилось избежать преследований, столкновений и потери маршрута. В плотные слои атмосферы модуль вошёл без аварий и тотчас устремился к океану. Затаив дыхание, мы прильнули к иллюминаторам. Атлантика под нами вела себя беспокойно: она беспрестанно меняла цвет с жёлтого на зелёный и отливала подозрительным металлическим блеском. Что это могло означать? Может, непогодой подняты со дна кучи водорослей и разбросаны буйным ветром по волнам? Не похоже… День выдался солнечным и никаких признаков намечающегося шторма или прошедшей бури не обнаруживалось.

Что случилось? Почему обычно ярко-синяя однотонная Атлантика сегодня была пятнистой? От её жёлтых узоров прямо-таки рябило в глазах. Смешиваясь с синим цветом воды, непонятно откуда взявшаяся желтизна придавала акватории неестественный оттенок. Надо признаться, нас напугало необъяснимое изменение цвета океана. Компьютер молчал и не обещал разобраться в произошедших с Атлантикой переменах. Мы продолжали приземляться в неизведанность. Ни на одном экране модуля никаких экстренных сообщений не высвечивалось, все индикаторы сияли обычными успокаивающими огоньками. Вроде бы всё шло нормально. Но как-то было не по себе.

— Почему Атлантика пёстрая? Куда мы плюхнемся? — насторожился Вася.

— Жаль, нельзя выслать беспилотный разведчик для сбора данных.

— Что за фантазии! Мы долетим до воды быстрее него! Если это… Если это… Если это вода… — Вася оторвал взгляд от иллюминатора. — Ничего не поделаешь. Придётся выяснять причину парадокса на месте. В принципе, нам мало что может угрожать. Мы же хорошо защищены корпусом. В крайнем случае отплывём к берегу. Если он… Если он… Если он есть…

Безусловно, размышлять о том, что такое там внизу может быть и на что это похоже, сейчас было бесполезно. Действительно, мы не могли ни изменить ситуацию, ни вырулить в другую сторону. Модуль просто падал в нужное место, как и было предусмотрено электронной программой. И поскольку все мы были загодя облачены в скафандры, ничего плохого с нами не должно было произойти. Все трое держались молодцевато и подбадривали друг друга. Единственно, что выдавало наше неудовольствие возникшими обстоятельствами, это — брезгливо сморщенные носы. Конечно, кому же приятно погружаться в противный зеленоватый раствор неизвестного происхождения?

Чем ниже спускался модуль, тем отчётливее вырисовывались формы жёлтых пятен. Они были похожи на распластавшихся птиц. Оперение их ослепительно блестело, что наталкивало на мысль о металлическом устройстве «птиц». Странная стая заняла всю Атлантику, что затрудняло наше приводнение. Однако расстояние между отдыхающими на воде «птицами» было приличным для того, чтобы изловчиться и вклинить наш модуль между ними. Возможно, автоматика сумеет виртуозно пристроить спускаемый аппарат между удивительными пернатыми.

Однако немедленно возникли сомнения по поводу того, успеет ли аппарат вылавировать, поскольку скорость приземления была очень велика.

Наконец, экран предоставил нам первое изображение «птиц». Ими оказались золотые космические корабли. Их было несколько тысяч. Видимо, скифатрии, пересёкшие пояс астероидов, приводнились по вековой привычке здесь и мозаикой распределились по воде, закрыв собою всю видимую поверхность океана. Вот она и стала казаться с высоты золотисто-голубой, то есть зелёной.

«Птицы» были сделаны из золота. В этом зрение нас не подвело. Как водится, инопланетяне прилетели на кораблях, сплошь покрытых слоем драгоценного металла. С некоторых пор именно так скитальцы Вселенной стали защищать свои звездолёты от ржавчины. Такая предосторожность была не лишней, ведь контакта с водой было не избежать. Спуск на воду сопровождался меньшим ударом, чем падение на сушу. К тому же приводнение в океане обеспечивало безопасность местных жителей: в середине Атлантики меньше шансов задеть людей, нежели на материке. Естественно, нас нынче пришельцы тоже не ждали. Возможно, жители Сириуса и Северной Короны даже и не подозревали, что технический прогресс земной цивилизации достиг столь высокого уровня, что земляне, как и они, тоже прямо из космоса научились по косой входить в океан.

Конечно, не все скифатрии неизменно выбирали именно приводнение. По-старинке некоторые группы инопланетян пытались приземлиться в Сахаре на толстые барханы. Там тоже мягко и безлюдно. Но на этот раз вышла накладка. Время разрушило конусы, на которые в древности привыкли нанизываться маленькие звездолёты, как кольца на детскую игрушку пирамидку. Пренебрежение золотым покрытием вынуждало астронавтов, чьи корабли не были защищены золотой кольчугой, досрочно покинуть Землю, не выполнив своей миссии. А какова была цель внеземных цивилизаций, прибывших сейчас на Землю в невиданном количестве, нам ещё предстояло узнать.

Навигационные приборы модуля БСМ-1 показывали стрелками, что наш аппарат ищет тёмно-синий цвет на открывающемся под ним пространстве и нацеливается на глубину. Компьютер посвистывал и потрескивал. Он думал. На наше счастье думал не только наш компьютер, но и Атлантика. Внезапно она пришла в движение и от экватора до северных берегов и южных айсбергов на ней дрогнули «золотые птицы».

«Птицы» сложили крылья, качнулись на волнах и как по команде все до одной взмыли к небу, веером рассыпавшись в разные стороны как раз под нашим модулем. Феерический разлёт космических кораблей распустился в воздухе подобно цветку, окутал нас со всех сторон и, продолжая разлетаться, расширился до размеров огромного обруча уже высоко в поднебесье. Над нами засиял золотой венчик построившихся в круг инопланетных космических кораблей, а океан стал совершенно свободным и пригодным для приводнения.

У меня отлегло от сердца и я не удержалась, исполнила несколько танцевальных движений, насколько это было возможно, будучи одетой в скафандр и пристёгнутой к сиденью. Аня и Вася тоже не скрывали того, что настроение их заметно улучшилось. Они улыбались и с довольным видом похлопывали по подлокотникам кресел. Три человека, вернувшихся домой — я и двое моих попутчиков — тихонько мурлыкали в свои шлемы радостные песенки, потому что восхищались безупречным финалом космического путешествия. Перепроверив крепления пышных кресел и вдавившись посильнее в обволакивающую массу ткани и пружин, трое везунчиков стали ждать окончания межпланетного странствия. Шлепок о воду привёл нас в несказанный восторг. Эта встреча с поверхностью планеты показалась нам замечательно мягкой по сравнению с предыдущими приземлениями на Марсе и поясе астероидов.

Мягкость достигалась за счёт того, что спускаемое средство входило в воду не плашмя и не вертикально, а под наклоном. Хорошо получилось! Правда, модуль БСМ-1 поначалу немного пошипел в воде, поскольку был очень разгорячён, но вскоре океанская стихия охладила его пыл.

Немного погодя наш аппарат перестал ворчать и урчать, успокоился, расправил надувные подушки и, приподнявшись над тёмно-синей глубиной, замер в блаженстве на светло-голубой поверхности Атлантики.

Зеркально чистая вода земного океана отражала небо и «золотых птиц», летавших по кругу. Пришельцы долго разглядывали нас и не спешили занимать прежние места на водной глади. Воздушные перестроения мастеров поднебесных импровизаций удивляли слаженностью и красотой. Инопланетные корабли несколько минут держались среди облаков, а потом начали снижаться медленными хороводами и садиться на воду поодаль от нас.

А нам было уже абсолютно не до них! Мы находились в эйфории от того, что возвращение домой прошло успешно, что чудо-техника безотказного БСМ-1 своевременно завершила программу полёта и мы имели полное право прыгать от счастья.

Переодевшись в обычную земную одежду, мы первым делом стали звонить на материк и уверять беспокоящихся за нас сотрудников наземных служб в том, что экспедиция БСМ-1 справилась со всеми возложенными на неё обязанностями и благополучно прибыла в рекомендованный район, оставив основную ракету на орбите.

Через 6 часов, приступив к обсуждению с наземными службами план эвакуации из океана, мы вновь заинтересовались «золотыми птицами» и стали чаще поглядывать в иллюминатор. Наше воображение силилось предположить, какие они, пилоты невиданных межгалактических кораблей?

Хозяева инопланетных звездолётов не выходили наружу. Наверное, они тоже наблюдали за нами и, удивляясь прогрессу земной жизни, рассуждали: «Раньше-то, помнишь, полмиллиона-то лет назад, земные люди казались нам нерасторопными. А сейчас-то видишь что — земляне уже летают вовсю… Так-то… Н-да…»

Без сомнения, инопланетяне радовались за нас. И мы за себя — тоже. В общем, столько радости кругом было, что Аня даже прослезилась от счастья. Ну, это понятно. Это очень даже по-женски. А то я уже стала подумывать, что я одна плакса во всей Вселенной.

А во Вселенной и не нахнычешься как следует: там слёзы лить нельзя. Не то что на Земле. Тут какое удобство для рыданий: всхлипывать можно было, сколько душеньке угодно и не портить слезами скатерть. Как сказано в поэме Гомера «Илиада»: «Плачем вы все насыщайтесь…» (Песнь 24, строка 717). Я достала носовой платок и приготовилась поплакать за компанию. От избытка чувств, знамо дело… Но не тут-то было! Не хотели глаза плакать. Они разглядывали «золотых птиц». Почему инопланетных космических кораблей прибыло так много? Они что, намерены заселить Землю? А, может, перед нами не инопланетные, а местные корабли? Куда это они собрались?

Неожиданно запищал «Золотой Бутон». Сквозь прозрачную крышку прибора, предусмотрительно накрепко привинченного Васей к столу, проступила картинка звёздной Вселенной. Мы все трое поспешили занять места около стола и стали всматриваться в «волшебное блюдце с красным яблочком в середине». Никто из нас не решался не только открыть, но даже притронуться к сказочно красивому прибору. Мы остерегались неловким движением испортить устройство, потому как подобострастно относились к достижениям технической мысли. Мы сидели и смотрели на мигающие картинки и боялись шелохнуться, чтобы ненароком не заслонить портал приёма.

«Золотой Бутон» настойчиво продолжал издавать мелодичные позывные. Мелодия проявлялась чисто, без искажений, что говорило о том, что сигнал поступает с не очень далёкой планеты. По космическим меркам понятие «не очень далеко» обозначало область Млечного Пути, то есть, с нами выходила на связь наша же Галактика.

Неожиданно проступавшие на экране картинки серебристой Вселенной сменились текстом. Сквозь закрытую прозрачную поверхность буквы читались задом-наперёд, так как были начертаны на внутренней стороне крышки компьютера. Мы разобрали только одну загадку: «Я И ЛЛИ ДО РЕТСА», что являлось перевёрнутым отражением слова Астеродиллия. Затем мы расшифровали «1-МСБ К ЕИНЕЩАРБО» и догадались, что информация предназначалась для нас.

Конечно, абсолютно все миры, даже очень далёкие галактики, приняли это сообщение наравне с нами, ведь приёмники «Золотые Бутоны» на всех космических кораблях всегда находятся в рабочем состоянии. Но ответ ожидался именно от нас.

Что касается остальных звездолётов Вселенной, то они имели право не придавать значения данному сообщению, так как оно было личным и его адресат конкретизирован. К тому же большой текст вряд ли будет прочитан во всей Вселенной верно, ибо помехи, сопровождающие большие расстояния, неизбежно исковеркают часть букв. Недаром же в космосе принято общаться символами — они, даже слегка видоизменённые долгой дорогой, всё равно могут быть восстановлены путём логического умозаключения, встраивания в образец шаблона, известного каждому.

В данном случае оригинал текста было важно понять именно нам, о чём отправитель сообщения уведомлял в начале письма. Когда пишутся подобные личные сообщения, то никто из тружеников межзвёздных просторов может не волноваться о том, что не понял какой-то важной информации общезвёздного масштаба. В личных сообщениях такой информации просто-напросто нет. Сообщение частное. Тем не менее знает о нём каждый член экипажа любого космического корабля. Так положено. Никаких секретов в космосе.

— Раз пишут нам, то мы обязаны прочитать, — Аня решительно потянула крышку устройства на себя.

— Тогда я пересяду на другой стул, чтобы не читать задом-наперёд, — заняла я место напротив, благо около стола было пять привинченных стульев.

Красноватый гранитный шарик с зелёным лепестком из кристалла изумруда нам не понадобился, ибо использовался лишь при наборе букв. А читать можно было, не задействуя этот миниатюрный гранитный усилитель связи. Так что «яблочко» откатилось на краешек «блюдца» и диво дивное началось.

Письмо, присланное на Землю из пояса астероидов, гласило: «Здравствуйте, БСМ-1! Принимайте привет из знакомой вам Астеродиллии — страны труда и счастья! Сообщаем, что нам стало известно из достоверных источников о том, что возможна ваша встреча с членами межгалактической ремонтной бригады. Три скифатрия по 777 летательных аппаратов в каждом должны были приземлиться в Атлантическом океане. Наверняка они уже там, так как подлетели к третьей орбите Солнечной системы раньше вас. Их срок на Голубой планете ограничен. Просим оказать им содействие в работе по нормализации условий существования человечества. Ответьте, как приняли письмо, нажав на фиолетовую кнопку в левом нижнем углу «Золотого Бутона». С добрыми пожеланиями от всех октортамбрусцев, страна Астеродиллия.»

Покатав гранитный шарик по фиолетовому квадратику с левой стороны от защёлки, мы начертали ответ: «Здравствуйте, октортамбрусцы! Спасибо за весточку из прекрасной Астеродиллии! Наш БМС-1 приводнился. Золотые НЛО видим. Будем помогать. С сердечным теплом, команда звездолёта».

Через некоторое время пришло подтверждение: «Для БСМ-1 от пояса астероидов. Ответное сообщение принято. Желаем успехов! Ваш Ф.»

Мы захлопнули крышку «Золотого Бутона». Но через 15 минут на ней высветилась надпись: «Хо-хо-хо», что при правильном прочтении изнутри выглядело бы как «ох-ох-ох». Такой текст мог свидетельствовать только об одном: кто-то в космосе не понял нашей переписки с Астеродиллией и сильно расстроился по этому поводу.

Пришлось нам снова открыть приёмник, взять в руки гранитный шарик, поблёскивавший вкраплениями слюды и кварца, да прокатать его по донышку «Золотого Бутона» словами: «Мы счастливы». Это мы придумали для того, чтобы никто в целой Вселенной за нас не переживал. Но Вселенная переживала, и нам в ответ незамедлительно пришло от неизвестного отправителя: «Эй, счастливчики! Учите космическую шифровку. А то ничего не разберёшь в вашей болтовне. Школа, где вас познакомят с символами, расположена в космолёте 539 скифатрия 2.»

Вот так завязалось наше общение с инопланетянами, и мы стали полноправными членами отряда галактических энтузиастов. Нам понравилось письменно обмениваться новостями со всеми созвездиями: с дальними — кратко, а с ближними — обстоятельно. Иногда мы от звёздных соседей получали нагоняй за эпистолярную безграмотность и незнание традиционных космическо-литературных договорённостей. Но мы не обижались. Мы же не могли быстро изучить общепринятые правила космической переписки. Мы же — новенькие. Что с нас взять?

И вот однажды, когда мы уже очень крепко заочно со всеми перезнакомились, наши соседи по океану наконец-то показались из своих люков. Над Атлантикой разнеслось:

— Эге-гей! Как поживаешь, милая Земля?

— Привет, братья по разуму! Добро пожаловать! — откликнулись мы, выбрались наверх и уселись на краешек надувной подушки модуля БСМ-1 по земной привычке поболтать ножками в воде.

Перед нами на океанской глади отдыхали, выпустив водяные крылья, 777 НЛО из скифатрия?1. А скифатрия?2 не было видно. Скорее всего, он разместился севернее и был недоступен взгляду из-за округлости земного шара. А вот 777 кораблей, составляющих скифатрий? 3, летали вдоль берегов Африки м никак не решались приземлиться.

— Что-то случилось, — Вася показал на 777 звездолётов, кружащихся в облаках.

— Помнишь, нас просили оказать содействие? — напомнила я.

— Надо разузнать о ситуации подробнее, — Вася спустился на нижнюю ступеньку модуля, спрыгнул в океан и поплыл к ближайшему НЛО.

Ухватившись за выступ инопланетного корабля, Вася забрался на золотое крыло как на крыльцо и, любуясь собственным отражением в металлической облицовке звездолёта, стал ждать появления хозяина «золотой птицы». На верхушке НЛО появился астронавт и спросил:

— Тебе чего, землянин?

— Здравствуй! Это ты присылал смешные записки? — запрокинул голову Вася.

— Нет. Это космические девчонки что-то мудрили.

— А я к вам в гости.

— Ты попал на звездолёт самых древних бессмертных, носителей уникальной, первой и наиболее стойкой ДНК. Мы очень бережём присущий ей редкий ген. Так что заходить на наш воздушный корабль можно лишь в специальной одежде. У тебя есть «зелёная оболочка»?

— Я что, царевна-лягушка, что ли? Вестимо, нет у меня никакой зелёной шкурки.

— Оболочки! — поправил инопланетянин.

— Оболочки? Скафандра, что ли? Есть скафандр, но белый. Раз надо, покрашу его в зелёный цвет.

— На скафандр тоже нужно натянуть специальную зелёную оболочку. Она называется «ШЦЛ». Земляне в древности для удобства запоминания называли её Шкуркой Царевны-Лягушки. А в действительности это Шлемно-Цельнокройная Лента. Есть она у тебя?

— Нет.

— Тогда встретимся на берегу. На борт тебе без ленты заходить нельзя. Я подам сигнал позже.

— Катавасия какая-то с этими признаками бессмертности, — фыркнул Вася и недовольно нырнул обратно в воду.

Мы с Аней накрывали на стол. Было много заранее приготовленной пищи. Уплетая деликатесы, вернувшийся Вася рассуждал:

— Назначили встречу на берегу. А на каком? Мы же посреди Атлантики.

— Ясно, на каком. Надо потихоньку продвигаться к Африке.

— Почему — к Африке?

— Над нею НЛО, гляньте, как разлетались. Значит, там какие-то сложные дела у них, может, даже неразрешимые проблемы.

Дела у НЛО, летавших над африканским побережьем, действительно шли плохо. 777 летательных аппаратов из скифатрия номер три не были покрыты золотом. Они боялись приводняться в океан, ибо после погружения во влажную среду им была необходима просушка на свежем жарком ветерке.

В былые времена пустыня сверкала тысячами конусов, предназначенных для просушки летательных аппаратов. Конусы были высотой в 15-этажный дом. На их наконечники пристраивались вылетавшие из океана НЛО и спокойно обвевались горячим воздухом пустыни. Заодно из звездолётов сбрасывались баки с горючим и энергетические зарядные устройства, нужные лишь в космосе. На Земле трудно было летать с тяжёлыми ёмкостями — хранителями энергии. Поэтому они на время помещались внутрь конусов. НЛО в те годы ещё не умели применять солнечную энергию. Воздушные инопланетные средства передвижения были громоздки. В связи с этим они использовали любую возможность избавиться от лишнего веса.

Сегодня получилось так, что старые и новые модели межзвёздных инопланетных кораблей собрались на Земле вместе. Новые (золотые) НЛО не нуждались в просушке, так как золото не ржавеет от воды. Конусов для сброса лишней энергии им тоже не требовалось, потому что с некоторых пор звездолёты не возили с собой ни горючее, ни накопители. Они получали необходимую энергию из окружающего пространства, почти как орхидеи.

Вот почему 777 давнишних и уже не модных НЛО, покружив над пустыней в поисках конусов и не найдя их, вынуждены были покинуть Землю. Никто из них не понял, куда делись огромные подставки для ракет. А случилось с конусами вот что.

Это произошло 20 тысяч лет назад. В тот период много сушильно-хранительных конусов, покрытых пластинами золота, возвышалось по всей пустыне. Они принимали на свои вершины возвращавшиеся с Атлантики НЛО. Океанская вода, вытекавшая из последних, не вредила конусам, имевшим золотую защиту.

Это место тысячи конусов называлось Ослепительным Городом. Он действительно слепил глаза, отражая от металлических стен своих построек солнце в любое время дня.

Считалось, что в таком городе можно совершать прогулку только ночью. Но некоторым бесшабашным местным жителям иногда удавалось без трагических последствий посещать «Ослепительный Город» в полдень, когда от прямых солнечных лучей можно было защитить глаза головным убором.

Однако большую часть времени этот район был безлюден. желающих достигать места расположения конусов практически не находилось. Людей отпугивало сияние от бликов золота, идущих со всех сторон, защититься было невозможно никогда. Разве что лунной ночью их было чуть меньше, чем днём.

Это место стояло годами никем не тронутое, вечно как новенькое: ни дожлей, ни града, ни туристов в пустыне не было. В связи с этим инопланетяне обычно со спокойной душой оставляли золотые постройки без присмотра. Охраной сооружениям служила сама их конструкция и облицовка. Тем не менее однажды земляне придумали способ пробираться в этот город ночью (лунный свет отражался от стен конусов не так ярко, как солнечный).

Спрашивается, что понадобилось людям в этом пункте посадки инопланетян, не предлагавшем ни крова, ни пищи? Даже от ветра пустыни он не мог защитить человека, так как дверей в конусах не было. От жары город не спасал тем более, так как весь был создан из металла. А металл, в отличие от дерева, разогревается на солнце словно сковородка.

Люди Земли и пришельцы из космоса во все времена существовали в согласии. Они вырабатывали общие законы, приспосабливались к обычаям и образу жизни друг друга. И всё же, когда одни улетали, а другие оставались, привычный уклад жизни менялся.

В тот период, о котором идёт речь, люди, простившись с космическими гостями, отправившимися к иным созвездиям, сообразили, что что вряд ли за всю свою судьбу дождутся возвращения инопланетян. Небо-то, оно вон какое — из него вернуться непросто…

Постепенно забылись напутствия внеземных цивилизаций, засыпались песком затерянный в барханах и некогда проложенные тропки. Прогулки по ночному Ослепительному Городу закончились. Интерес к тому, что происходит вокруг места компактного расположения впечатляющей высоты конусов, тоже пропал. Да и что там, в принципе, могло интересного произойти? Ну, покроет песком какую-нибудь улицу города. Так всё равно объект-то покинутый, кому какая разница…

Постепенно про Ослепительный Город в центре пустыни даже вспоминать перестали. Но не все. В новых поколениях нашлись хитрецы, приноровившиеся проникать в пустынный конусовидный мир на закате и покидать его на рассвете. Что вело туда молодёжь на ночь глядя? Золото.

В обиход стали входить золотые украшения. И, невзирая на осуждение общества, охотники за драгоценностями соскребали покрытие сушильно-хранилищных конусов, затем переделывали то, что соскребли, в завитушки и выгодно продавали. Конусы, лишённые защитного внешнего слоя, ржавели и рассыпались.

Вот почему 777 НЛО в этот раз печально кружили над сушей, как растерянные птицы. Они не могли найти спасительных конусов. В конце концов, не обнаружив выхода из создавшегося тупика, они отправили коллегам прощальное письмо, мигнули на память розоватыми лучами и исчезли за куполом небес.

В космосе звездолёты собрались вместе, образов один массивный скифатрий номер три. Затем они развернулись прочь из Млечного Пути, направившись к созвездию Эридан. Они ему повезли саженцы роз. Там тоже имелась чудесная планета. Она, правда, не такая густонаселённая, как Земля, но высаживать цветы и на ней необходимо.

Когда скифатрий номер три покинул Землю, на голубой планете вместо трёх скифатриев по 777 летательных аппаратов осталось два по 777.

Первым делом скифатрии обменялись информацией о температуре земной атмосферы. Температура оказалась высокой. Такого пекла никто не ожидал. Пролить свет на проблему мог бы Смотритель Звёзд, но связь с ним никак не налаживалась. В его обители находилась звезда, которая сильным излучением могла гасить сигналы с Земли.

Итак, до Смотрителя было не дозвониться. Но и без дозвона становилось ясно, что резкое изменение климата — не дело рук человеческих, но дело их ног. Вернее — бездействия оных.

Планете нужно было срочно вернуть леса — источники густой тени и влажной прохлады. Перед этим — приготовить утоптанные дорожки и вдоль них посадить кусты для птичек.

Спасение могли принести только спортсмены, умеющие хорошо бегать. Если бы удалось им всем собраться в указанный час на одном меридиане и тщательно промассировать ступнями грунт, то земной шар откликнулся бы на приложенную к нему суммарную силу людских ног увеличением скорости своего вращения. По меридиану, где будет разрыхлена почва, в дальнейшем планировалось рассыпать разные семена, чтобы каждое растение выбрало для себя удобную климатическую зону и принялось там, где ему комфортно. Постепенно принявшиеся деревья и цветы размножились бы, как встарь, и тень появилась бы сама собой, а в образовавшейся рыхлой почве стали бы принимать оздоровительный ванночки птицы. Когда птички веселы и сильны, тогда они в состоянии обезопасить леса от вредных насекомых. Ничто не будет мешать зелёным лёгким планеты дышать, и температурный баланс восстановится. Об этом размышляли инопланетяне и решили срочно донести свою мысль до землян.

Глава 2 Преклонение

В рамках предполагаемой беседы с жителями Земли была предусмотрена встреча представителей всех уголков планеты. Намечалось обсудить процесс набора добровольцев для участия в необычном, невероятном, кажущимся фантастическим, но важном действии. Название ему дали такое: «Всезвёздный спортивный фестиваль «ЗДРАВСТВУЙ, ЗЕМНОЙ ДРУГ!» К нему готовились и земляне, и экипажи двух инопланетных скифатриев.

Аргументированно изложить позицию сверхцивилизации поручили Трастипану (он мог находиться на Земле без спецкостюма, потому что за долгое время пребывания здесь свыкся с окружающей средой).

Собрание землян прошло результативно. Было принято решение вопросить о помощи спортсменов, занятых в футболе. Объяснили люди свой выбор следующим.

Наилучшим образом смогут справиться с задачей бегуны. А футболисты не только хорошо бегают и имеют оригинальную обувь с шипами, способными превратить в пыль любое покрытие поля, но ещё к тому же задействованы в командном виде спорта. Это дарит спортсмену дополнительную энергию вдохновения.

Именно команда способна в наибольшей степени посодействовать планетному благоденствию. В этом плане футбол отвечал всем запросам звёздных энтузиастов.

У футбольной команды всегда очень много достижений, ибо успехи каждого члена группы суммируются и добавляются в общую копилку. Таким образом получается, что успех одного автоматически переходит на всех. А психология победителя также очень важна. Она определяет мотивацию спортсмена, повышает самооценку, подталкивает спортсмена реализовывать свои цели с удвоенной силой.

Конечно, футболист не готов бежать пятисотметровку так, как это делают чемпионы индивидуальных забегов. Столь длинные дистанции покоряются не многим, но лишь тому, кто профессионально занимается исключительно бегом. А предстоящая работа по вращению предполагает командный стиль участия, потому что нуждается в большом количестве спортсменов.

Футболисты должны справиться. Их весёлый и лёгкий нрав сможет сподвигнуть любого на кропотливую деятельность. Футболист концентрирует в себе массу положительных эмоций, связанных с принципами игры в команде.

Истоки хорошего настроения командного игрока кроются в уверенности, что за его спиной стоит стена единомышленников, фанатов, болельщиков, коллег, готовых в любую минуту поддержать соратника. Чем? Да просто своим присутствием, самим фактом своего существования и осведомлённостью обо всех нюансах прошедших и будущих спортивных встреч.

Оптимистичный настрой создаёт нерушимый фундамент психики. Крепкие нервы, идеальное психо-физическое состояние организма позволяют футболисту ставить рекорды один за другим.

Возвышенная устремлённость сознания неразрывно связана со спортом. Умение поставить цель и идти к ней твёрдой поступью становится для спортсмена естественным свойством личности. Такой целеустремлённый человек всегда радушно принимается интеллектуальной средой, ибо надёжен.

Люди, наметившие достигнуть высоких орбит, представляли огромную ценность для Всезвёздного фестиваля «Здравствуй, земной друг!» Эти неутомимые покорители беговых дорожек, стадионов, спортивных снарядов, водных просторов и ледяных арен привыкли устанавливать рекорды, значит, и космические задачи им по силам. Прекрасно работается с тем, кто не лишён мотивации, у кого горят глаза. Ведь времени на то, чтобы формировать у взрослых людей потребности и мечты, нет.

При разработке плана фестиваля ожидалось, что земляне сами в состоянии найти в себе ту пружину, которая поможет им воспарить над сомнениями. Предполагалось, что для фестиваля наберётся сборная уровня ТОП-4.

И действительно, желающих поучаствовать в звёздном фестивале «Здравствуй, земной друг!» набралось великое множество. Это были ловкие, сильные, спортивные мужчины разной внешности и темперамента. Но всех их объединяло одно: готовность поставить рекорд человеколюбия — признак высокоразвитой цивилизации. Гуманность в среде сверхмогущественных людей испокон веков стояла на первом месте.

Некоторые спортсмены пришли повторить прошлогодние успехи. Чувство самоуважения прибавляло им сил. Кое-кто прибыл на место сбора с дублёрами. Подстраховкой никто не пренебрегал, поскольку главным для каждого было избежать отстранения от фестиваля.

Тут можно было увидеть спортсменов, ставших открытием года, а также тех, кто способствовал прогрессу спартакиад, организовывал соревнования и всячески поощрял юную поросль к двигательной активности, развивал профессиональный и любительский спорт.

Заводилы предлагали устроить состязания между землянами и инопланетянами. Но пришельцы отказались, сказав:

— Вы у нас заберёте весь пьедестал!

— Не-не-не! — уверяли земляне. — Поровну места разделим.

— Не получится поровну, — со знанием дела парировали инопланетяне. — Спортивный азарт не позволит на ходу подсчитывать секунды и контролировать себя, мол, а «не слишком ли быстро я бегу?»

— Конечно, спортсмены привыкли стремиться к победе, — нехотя соглашались земляне. — Но нам самим не нравится оставлять кого бы то ни было позади.

— Побеждать сообща — вот девиз Всезвёздного фестиваля.

— Правильно! — окончательно одобрили настрой пришельцев земляне и приступили к организации дней спорта, которые одновременно стали называть празднованием счастливого времени встречи представителей почти всех созвездий видимой Вселенной.

Таким образом, общемедальный зачёт предстоящего фестиваля должен был стать фронтальным, общим и уникальным по количеству наград.

Звонки от экспертов поступали нескончаемым потоком. Знаменитые тренеры уверяли по телефону, что никто никогда не обгонит бегунов Кении и Эфиопии. На это оргкомитет отвечал, что упомянутые замечательные спортсмены давно находятся в первых рядах формирующихся отрядов, поскольку сам фестиваль проходит на их родном материке.

Программой фестиваля было предусмотрено торжественное открытие и пышный финал.

Содружество спортсменов всех континентов способствовало быстрому принятию решений, созданию сплочённых объединений.

Первым делом приступили к жеребьёвке, которая являлась необходимым моментом равномерного рассредоточения сил по меридиану. Шеренга энтузиастов должна была распределиться по двум континентам оптимально равнозначно как в физическом, так и в эмоциональном плане.

Балагуры футболисты, чей командный дух неизменно благотворно влиял на окружающих, приглашались на каждый участок работы.

Группы подбирались по философским воззрениям и вкусам, чтобы между марафонскими забегами людям было о чём побеседовать друг с другом. Властелины мяча прекрасно справлялись с задачей, так как привыкли размещать на футбольном поле игроков и распределять функции между ними.

На футболистов возлагались большие надежды, потому что их движения отличались отточенностью, результативностью, молниеносностью, наработанностью. Футболисты умели бегать так, чтобы обходить препятствия и увёртываться от нежелательных столкновений; падать так, чтобы не получать травм.

Кроме того, этим спортсменам абсолютно не присуща тягостная застенчивость, сковывающая мышцы. Спортсмены зелёного поля привыкли в любых ситуациях вести себя естественно и непринуждённо.

Футболист всегда на виду. И эта публичность воспитывает в игроке такие полезные качества, как доверие к зрителям, адекватную реакцию на реплики с трибун и оценивающие взгляды. Случающееся порой напряжение с лихвой компенсируется осознанием того, что спортсмен-футболист близок народу.

Воспитанник футбольного клуба всегда выглядит бодро и свежо. Он несёт в себе чувство достоинства, понимая, что его деятельность идёт на благо всей команды. Строгая дисциплина способствует выработке выносливости и терпеливости. Каждый понимает, что расхолаживание позволительно лишь на коротком отрезке дистанции, а на долговременном этапе внутренний контроль необходим.

На фестиваль многие команды привели своих вратарей. Без них ни один футбольный коллектив не привык считать себя полноценным, так как роль вратаря нельзя рассматривать в стороне от костяка обороны. Именно такие люди нужны были фестивалю — люди, сознающие, что залог успеха кроется в общей сыгранности и слаженности.

Каждый футболист — боец и художник. Он — творец на поле, он — режиссёр действа, стремительности, маневренности, непредсказуемости. Мастерски неожиданная для противника смена стиля игры с жёсткого на мягкий часто позволяла забивать много голов. Сколько матчей становились незабываемыми!

Благодаря уникальным игровым приёмам забивание мячей в ворота превращалось в искусство. То мяч подавался в недосягаемый верхний угол; то вдруг вынуждал вратаря выйти из ворот прогуляться вдоль по полю, дабы дать мячу соперников спокойненько закатиться в сетку за спиной вратаря; то внешней стороной ступни игрока закручивался так, как крутятся планеты, и превращался в победоносный гол…

Вот такая «футбольная закрутка» сегодня требовалась Земле. Вся Вселенная смотрела на футболистов и верила в их триумф! Ребята, собирающие стадионы, знали толк в могуществе вращения, которое не способна затормозить даже перчатка вратаря. Этим ребятам ничего не надо было объяснять и раскладывать по полочкам. Они и без того прекрасно понимали правила движения круглых тел в пространстве: видели-перевидели их полёт от ворот до ворот, наблюдая не раз, как закрученный мяч развивает такую неодолимую силу инерции, что никакая сила не в состоянии его остановить — даже мускулистые руки голкипера!

Главнейшие персоны футбольной жизни, выстроившие знаменитые футбольный империи, благосклонно отнеслись к идее проведения всезвёздного фестиваля дружбы и взаимопомощи. Со своей стороны корифеи спорта вызвались поделиться знаниями по формированию правильного микроклимата не только на планете, но и в коллективах. Его можно было добиться с помощью работы, проводимой внутри групп. Незаметная и тихая деятельность мудрого руководителя способна настроить любого члена вверенного ему коллектива на перспективы глобального успеха, расширить горизонты личности и создать условия для проявления творческого потенциала каждого человека.

Ни о каких допингах, приводящих к дисквалификации, никто из участников даже и не помышлял. И происходило это вовсе не потому, что мог грянуть скандал. И не потому, что спортсмены находились под пристальным вниманием. А просто потому, что у футболистов и так бег вдохновенный, талантливый, нацеленный на результат. Одним словом — игровой. Планета почувствует его, примет и откликнется. Ибо все любят играть.

При создании игровой атмосферы рассчитывали на ключевые звенья футбола. Их должны были ввести в канву мероприятия сами участники. В том, что всё пройдёт без шероховатостей, сомнений не было. Спортсмены находились в безупречной спортивной форме, поскольку игровую практику получили в течение весны.

Конечно, во время планетарного фестиваля не всем спортсменам достанется район летней погоды, поскольку цепочка энтузиастов протянется почти через весь меридиан с южного полушария к северному. Где-то будет жарко, а где-то холодно. Но на то спортсмены и называются атлетами, чтобы показывать пример выносливости. Они способны шутя преодолевать то, что нетренированному человеку кажется грозной преградой.

Любой чемпионат для спортсмена — праздник. А этот — тем более. Он же — всезвёздный!

Каждый верил в то, что фестиваль «Здравствуй, земной друг!» будет самым победоносным из всех предшествующих состязаний. Уверенность строилась на том факте, что во время всезвёздного фестиваля будет отсутствовать конкуренция, при которой каждый отжимает своё. Здесь все участники будут делать одно общее дело. А значит, не найдётся места показухе, популизму, проигрышу, разорению и лжи. Тут будет открыт простор только для тёплого славословия родной планеты и взаимовыгодного сотрудничества стран, континентов, галактик, созвездий, миров.

Малое количество дней, выделенных на фестиваль, отметало возможность провести мероприятие «спустя рукава». Недаром организаторы отказались от промежуточных целей, рассеивающих внимание. Все многочисленные рабочие моменты были подчинены единому конечному результату — покорению новой жизненной вершины, выводящей земное бытие на очередной виток развития и закрепляющей человечество на новом пике цивилизационного роста.

Утром следующего дня мы с Аней и Васей увидели, как инопланетяне «поскакали» на своих прыгучих водных «птичках» к побережью Африки. Наша компания отправилась следом.

На берегу каждый пришелец встал на одно колено и в почтении склонил голову перед всеми земными былинками — и пред теми, которые кокетливо выглядывали из-под камней; и пред теми, которые тревожно качались от порывов ветра, разгулявшегося на просторе; и теми, которые не спеша распускались под солнцем.

Местные жители, заметив коленопреклонённых пришельцев, тоже отдали гостям земной поклон. И тотчас после церемониального приветствия инопланетяне приступили к изложению своего плана пребывания на Земле. Земляне приняли аргументацию посланников небес, и работа закипела.

Вдоль побережья Африки и Европы по одному меридиану были вырыты углубления для установки антенн радиовещания. Люди трудились круглосуточно: кто орудовал лопатой, кто ломом, кто пилой, а кто диковинными космическими машинами.

Эти машины — видоизменяющиеся автомеханизмы многофункционального использования — собирались тут же, на месте. Они в мгновение ока превращались в гигантские экскаваторы или бульдозеры. Техника разравнивала площадку не только для бега, но также и для будущей дискотеки, предусмотренной в качестве эмоциональной подзарядки спортсменов.

Бегущие поезда, как бусами украсив собою земной шар, спешили доставить к указанному меридиану питание, одежду, утеплители и прохладительные напитки. Группы специалистов-снабженцев встречали составы на станциях и сразу же включали прибывших на них помощников в общее дело.

Единомышленники в разных уголках планеты выпустили миллионы музыкальных дисков с мелодией будущего танца. Электрики тянули провода через два материка. Специалисты сотовой связи задействовали мобильные системы. Знатоки космической науки использовали возможности спутников. Такая же деятельность была развёрнута инопланетянами и на соседнем континенте. Две стороны Атлантики готовились удивить Вселенную своими изобретениями и мечтали поскорее услышать новую песню про труд, про счастье, про всемогущество разума.

В середине рабочего дня инопланетяне-механики уходили перекусить на НЛО, а земляне-строители отдыхали по привычке в вагончиках. Пока все готовили себе еду и обедали, машины ежедневно по два часа простаивали, что казалось обидным растранжириванием ресурса времени. И потому в целях экономии трудовых часов решили разделить обязанности.

Поступило предложение оставить за инопланетянами функции инженеров, а за землянами закрепить обязанности поваров, чтобы обеспечить приготовление пищи точно к перерыву. Таким образом пересменка была бы освобождена от тягостно-длинных интервалов в работе.

Но в ответ на это, казалось бы, рациональное предложение, инопланетяне разочарованно переглянулись:

— Распределение видов деятельности является, несомненно, удачным решением экономии времени и сил, — пояснили они. — Но это, увы, не для нас. Дело в том, что когда-то очень давно мы потерпели фиаско от нечестных и коварных компаньонов при такой организации земляных работ. Так что с тех пор всю работу выполняем сами, будь то рытьё каналов, воздвижение горных массивов, чистка русел рек или приготовление супа.

— А что стряслось в те давние времена? — недоумевали земные помощники.

— В те годы, о которых идёт речь, — начали свой рассказ космические ваятели, — планета была не только не обустроена, но и вообще сплошь залита водой, перемешанной с почвой. Корабли, прилетевшие сюда с Сириуса, совершали посадку прямо в болото. Их спасало от засасывания трясиной только необычное строение конструкций огромных днищ звездолётов. Находиться здесь было опасно, но сириусяне не покинули вашу планету, поскольку посчитали её перспективной, ведь наличие воды само по себе было хорошим признаком. Однако необходимость в твёрдой суше ощущалась очень остро. Для создания надёжной почвы нужно было соорудить водоотводы и осушить многие заболоченные участки. Вот к этой работе м приступили первые строители. Через некоторое время на помощь сириусянам прибыли мы и активно взялись за дело. Представители разных созвездий по очереди рыли огромными машинами ямы в тогда ещё мелких морях и высыпали вырытый песок на побережье. Грунт, насыпанный кучей, скреплялся горячим раствором. Постепенно остывая, он превращался в скалу. Так создавались и другие горы.

Специальные строительные вертолёты заливали каждый пласт новой горы вязким раствором прямо с неба. Учитывая, что высота, с которой падал раствор на землю, могла стать причиной некоторого смещения клейкого потока, субстанции не жалели, и лили клей столь обильно, чтобы его с лихвой хватило и на гору, и на возможную ошибку в расчётах. Клей, попадая в центр насыпанного пласта, стекал по его сторонам густыми наплывами. Эти подтёки можно увидеть даже сегодня, если для прокладывания туннеля разрезать древние скалы вертикально. Клей темнее основной породы потому, что в него добавлялась амброзия. Мифическое средство в те времена использовалось очень широко в разных отраслях. Ничего удивительного в этом нет. В истории человеческой цивилизации часто встречалось подобное: вдруг начинался бум чего-то: то все поголовно увлекались картофелем и где только его не задействовали — и в пищу употребляли, и одежду крахмалили, и бронхи прогревали, и щели в окнах заделывали; то увлекались яйцом — и краски из яйца делали, и раствор для кирпичной кладки, и косметическое средство, и желтковую мазь от выпадения волос. А лук? То же самое: везде он помогает по сей день — и в салате его едят, и опять-таки на голову намазывают, и бородавки им выводят, и украшения луком чистят… А лимон? Этот цитрусовый фрукт и кожу отбеливает, и нож точит, и горло лечит, и туалетной воде придаёт изысканный аромат.

И таких многофункциональных веществ в любой эре немало. У каждой эпохи они свои. Старое забывается, а новенькое сразу пускается в ход. Вот и с амброзией то же самое приключилось. Поэтому даже не удивляйтесь, если в легендах встретите упоминание амброзии то в качестве напитка на пиру, то в качестве нектара для омовения, то как составляющую элемента бессмертия, то как одиночно-редкую каплю дара небес, то как целый ушат благовонной жидкости. Одно неоспоримо: амброзия придавала нам сил, поэтому мы были неустанны.

Сделанные нами углубления в морском дне значительно увеличили глубину моря, и потому вода вскоре отступила с материков в образовавшиеся впадины. Заполнение водой выемок проходило бурно. Водные потоки были довольно-таки опасны для зазевавшегося человека. Ручьи никогда не начинали свой бег постепенно, а почему-то обрушивались потоками в образовавшиеся низины, всё сметая на своём пути. Согласитесь, быть начеку утомительно. И мы, конечно, сильно уставали от физического и нервного напряжения.

Для восстановления сил были придуманы дни отдыха, в которые мы посещали концерты и пиры. Там можно было быстро напитать себя белковой и духовной пищей. На такое целебное времяпрепровождение тратился месяц, ведь и пир. и концерт надо было подготовить, а затем заняться тщательной уборкой места веселья. Конечно, опять было жаль потерянного рабочего времени. Но без полноценного отдыха тоже никак нельзя обойтись. В противном случае организм изнашивается, как тряпка, которая потому и истончается до дыр, что не имеет способности восстанавливать свою обветшавшую ткань. Но человек не тряпка. Он потому и бессмертен, что является самовосстанавливающейся структурой. А чтобы самовосстановление не занимало у отряда инопланетных строителей слишком много драгоценного времени, отведённого на работу, был придуман на первый взгляд очень удачный способ, похожий на вашу только что заявленную идею. Вот он.

Однажды кто-то предложил разделить обязанности и сделать так: пока одна группа проводит каналы, другая в это время репетирует спектакли, а третья — готовит пир. Мы подумали и одобрили. Установили очерёдность.

Первый год группа «В» рыла котлованы и отдыхала на пирах. На второй год эта группа «В» уже готовила обеды. На третий — совершенствовала своё мастерство в сценической деятельности. Дела пошли хорошо. Работа спорилась. Производительность труда увеличилась во много раз. И, чтобы закрепить экономный способ оборудования планет, выбрали четвёртую группу для координации деятельности первых трёх и выполнения посреднических функций. Естественно, туда вошли сириусяне и вскоре отбыли из Солнечной системы руководить нами дистанционно, так как полностью выработали свой ресурс сопротивления малоизученной среде чужеродной планеты.

Пока Земля была не очень пригодна для жизни, все наши задумки двигались по намеченному плану. Один скифатрий делал впадины, другой — снабжал землекопов едой, третий — развлечениями. Однако переход нашей работы с моря на сушу поставил на этом точку.

Дело в том, что когда на Земле появилось много удобных мест для жизни, то уже не на болотах, а на сухом, полном цветов и птиц берегу, нужно было продолжить трудиться. А труд теперь потребовался совсем иной. Пришла пора сеять и охотиться. И вот тут-то коварные члены группы скифатрия /_\ (его номер с тех пор предан забвению) пошли на хитрость.

Вы знаете, что взлетаем мы всегда оттуда, где храним наши звездолёты, — или из моря, или из пустыни. Так? Так. Но охота и сев предполагают никак не пустыню и не море. А это значит, что, начав сеять и охотиться, мы далеко ушли от моря, от своих воздушных кораблей и, таким образом, остались фактически беззащитны. Что было у нас в руках? Семена, ну ещё орудия для сельхозработ и немного приспособлений для охоты. Эти предметы не могли спасти одну звёздную сверхцивилизацию от нападения другой сверхцивилизации, которая, пользуясь всеобщим доверием, однажды пробралась в море к своим звездолётам и, тайно оснастившись мощным космическим оружием, вернулась на берег к нам, спокойно бросавшим на вспаханную землю семена будущих съедобных растений.

Ночью, когда мы крепко спали, она обнесла нашу стоянку электромагнитным ограждением, через которое человек пройти не может, и так вынудила нас задержаться в полях надолго. Наши противомагнитные механизмы остались в звездолётах, далеко в море-океане, и нам ничего не оставалось, как ждать, когда скифатрий номер /_\ отключит смертоносные устройства, расставленные вокруг полей. Но скифатрий номер/_\ не торопился предоставлять нам выход и смелся в лицо: «Нынче ведь ваша очередь сеять? Вот и сейте. А наша очередь — отдыхать? Так будем же отдыхать вечно!»

Перед наглостью лентяев были бессильны даже увещевания. Но мы некоторое время всё-таки полагали, что злая выдумка скифатрия номер /_\ войдёт в историю просто как шутка, и спокойно продолжали работать на полях, тем более, что очередь работы действительно была наша. Беда состояла лишь в том, что трудились мы за жалкую корочку хлеба, и нас не выпускали из-за магнитного заграждения наружу никогда. Однако надежда на то, что ехидные злодеи одумаются, не покидала нас.

Но наступил момент, когда лентяи провозгласили себя нашими хозяевами и нахально озвучили новые правила, по которым мы обязаны были копать землю и варить им обеды вечно. Мы поняли, что попали в западню надолго.

Безусловно, мы принялись думать, как повернуть время вспять, но однажды проснулись с кандалами на ногах и уже окончательно были превращены в рабов. Конечно, мы пребывали в состоянии подавленности и тоски. Но не погибли и не сошли с ума, не свыклись с участью невольников, но перестали возмущаться и просить освободить нас.

Пришла пора засевать соседние пространства. В связи с этим с этим круговое электромагнитное заграждение было снято, и нас кнутами погнали обрабатывать другие поля. Чтобы выбить из нас мысли о побеге, на наших глазах уничтожили наши звездолёты. Так жизненные перспективы были лишены радости навсегда.

— Разве могут бессмертные люди стать рабами? Ведь бессмертные всемогущи! — напряглись слушатели.

— Была эра, в которой существовали бессмертные рабы и бессмертные господа. Но не вечно.

— Вы спаслись?

— Так вот же. Мы перед вами.

— Расскажите, как удалось вырваться из плена.

— Плен длился долго…

— Несколько тысячелетий?

— Не помним… Наверное…

— А как жил скифатрий/_\?

— Вальяжно, но мало. Он ничего не делал для счастья Вселенной. Наши инициативы глушились на корню. Какое-то время нам пришлось использовать свой ум и талант не на благо планеты Земля. Мы гнули спины на обнаглевших прожорливых рабовладельцев. Куда деваться? На ногах у нас висели цепи, на шее — ярмо, а то и петля. Водили-водили нас за эти петли по всем лугам, стегали-стегали по вечерам, понукали, помыкали нами как хотели. Да вдруг в одночасье всё изменилось. Видим: ни с того ни с сего напала на помыкателей печаль. Ну, тут мы сразу сообразили, что конец пришёл рабовладельцам, и стали ждать момента, когда те ослабнут окончательно. Ждать, естественно, пришлось о-го-го сколько. А это и неважно, ведь время ожидания для нас не имеет значения, мы же бессмертные. Мы можем ждать хоть миллион лет!

— А что стряслось-то с понукателями?

— Хворать стали.

— Отчего?

— От безделья.

— !?

— Честное слово!

— Да ладно вам!

— Хотите, докажу, что причиной многих недомоганий является малоподвижность?

— Ну, доказывайте.

— Слушайте. Человеческий мозг не терпит безделья. Согласны?

— Согласны. Ему всегда хочется кроссворды разгадывать.

— Правильно. А почему?

— Потому что он любит работать?

— Вот именно! Люди запрограммированы как предприимчивые трудоголики. Без труда им нельзя. А понукатели трудиться не хотели.

— Не понимаем. Ведь бессмертные любят работать.

— Да. Но вспомните, я вам объяснял, что даже нам, бессмертным, требуется переключение видов деятельности. Наши мышцы тоже устают, им требуется отдых. Просто этот отдых не должен быть затяжным и фатальным. А понукатели увеличили срок своего безделья до нескольких столетий. Какой же организм выдержит подобное издевательство? Безразмерный отдых привёл к тому, что функции тела стали постепенно атрофироваться.

Понукатели испугались, что исчезают, буквально тают, и начали придумывать заменители полезной активности. Рабовладельцы приноровились направлять мыслительную деятельность друг на друга, то есть заниматься интригами. А интриги вполне закономерно перешли в войны. И вот однажды разразилась жуткая бойня между двумя кланами понукателей, доведших друг друга насмешками, кознями, придирками и критиканством до белого каления.

Глава 3 Без всеобщей доброты здоровье обветшало

Война была ужасающе безобразной. Космическое оружие испепеляло анклав за анклавом, дворцы плавились, и золото текло из них горячими струями прямо по улицам.

Никакой клан выиграть битву не мог. Поняв это, представители от каждого враждующего блока пришли к нам, к своим рабам. Они пообещали отпустить нас обратно в космос, если мы посодействуем в сражениях.

Мы посодействовали. В результате окружённой электромагнитным полем оказалась половина бывших понукателей. Их мы оставили за забором поразмышлять о будущем, а сами обратились к тем, кому только что помогли одержать верх над противником. Мы сказали:

«Уничтожив наши космолёты, вы лишили нас возможности покинуть эту планету. Так что улетайте с Земли сами. Жить как соседи бок о бок уже не сможем, так как вы издевались над нами. Сражаться же вам с нами бесполезно, ибо вы обречены на проигрыш. Арифметика простая: первоначально обязанности по благоустройству планеты были распределены поровну между всеми скифатриями. Примерно 777 человек скифатрия Х воздвигали горы, а 777 человек из скифатрия Y — отдыхали. Всех было одинаковое количество, то есть 777=777. И даже когда вы превратили нас в рабов, это соотношение не изменилось: 777 сеяли, а 777 лоботрясничали. Несмотря на все невзгоды до недавнего времени 777 так и оставалось равным 777. Количество людей с обеих сторон не уменьшилось, ведь мы все бессмертны. Ныне ситуация иная: половина вас — за оградой. а половина — перед нами. То есть группа, способная оказать нам сопротивление, вдвое малочисленнее нашей команды. О чём это говорит? О том, что вы не сможете повторно надеть на нас ярмо, ибо нас в два раза больше, чем вас».

Понукатели струсили, ретировались, но совсем улетать отказались. Кто ж покинет такую прекрасную планету? Пообещали жить мирно и вновь стать равными. Ладно. Мы построили крепость подальше от них и стали за её стенами изготавливать металл для будущих звездолётов.

А разрозненные кучки понукателей продолжали в своих поселениях развлекаться колкостями и наконец напрочь извели друг друга распрями. Они настолько привыкли к интригам, что без них себя уже не мыслили. Но что такое есть «интрига»? Это зло. А зло отрицает доброту. Как без неё поддерживать бессмертие? Ведь бессмертие основано на всеобщей и всеобъемлющей доброте. Так что без доброты, без радости, без стремления сделать мир счастливым, здоровье понукателей обветшало. Оно истончилось, рассыпалось, исчезло. Прощай, бессмертие!

Понукатели стали жить всё меньше, а их потомки и вовсе зачахли. Конечно, мы хотели помочь невинным народившимся малышам понукателей вернуться на исходные позиции бессмертия, но юное поколение отмахивалось от нас, повторяя: «Не нужны нам эти старомодные выдумки. Мы всё будем делать так, как наши родители.» По правде говоря, дети действительно были очень похожи на своих отцов: любили плести козни и возвеличивать себя на фоне унижения того, кто рядом. Так что у нового поколения понукателей вряд ли получился бы прорыв к истокам. Безусловно, и в той среде рождались гении. Но им совсем не везло в обществе мелочных и кусачих представителей бывших обманщиков. Жестокость разрасталась, как плесень, и опять в стае ярмолюбителей вспыхнул скандал.

Во время очередного столкновения противоборствующих понукателей мы ринулись спасать наиболее смышлёных и добрых. Жаль стало погибающих птенчиков, вполне приличных ребят, так похожих на нас силой и внешностью. Я даже взял спецкопьё и пошёл освобождать одно семейство понукателей от нападения другого. Но мой товарищ окликнул меня. «Ты что, — спросил он, — забыл, как был у них рабом?» Остановил он меня и увлёк в безопасный лес, чтобы огонь распри не тронул нас. Вы скажете: «Ой, да когда оно было, рабство-то? Давным-давно. Что вспоминать? Надо было забыть прошлое и помочь своим бывшим врагам».

Это для вас слово «давно» много значит. А для нас, бессмертных, времен`ные отрезки отсутствуют. Мы мыслим не днями, а эпохами.

— В школе изучают данный вопрос. Знаем, что в древности вы пытались всех землян приучить к эпохальному мышлению. Это вы порекомендовали вести летоисчисление с помощью олимпиад? Мы читали в старинных книгах фразы про события, произошедшие на второй год после 89-ой олимпиады.

— Мы приучали. Но вы не поддались.

Инопланетянин опёрся о кирку, и на его лице появилась усталая улыбка.

Развесистая пальма подтвердительно покачивала кроной, будто донося до нас что-то многозначительное в унисон голосу рассказчика. Резные листья, как ладошки, распластались над миром в жесте благословления на добрые начинания. Словно зонтиками, они защищали всех, изливая силу родительской заботы, сочувствия и нежности. Солнечные лучи играючи соскальзывали с разлапистых ветвей и повисали в воздухе лёгким пологом древнего театра, словно призывая: «Посмотрите, кто сейчас придёт!»

Навстречу нам, раздвигая могучей поступью полоски лучей, сквозь свет и время, в ореоле блеска истории и пространства, не спеша шествовал мужчина благородной наружности. Чуть колыхались под ветром широкие поля его мягкой шляпы, похожие на кольцо Млечного Пути. На плече человек нёс моток проволоки для радиоантенн.

— Какие замечательные земляне собрались здесь, — поклонился он. — Жаль, что не бессмертные, как мы.

— А я с Марса привезла гранулы бессмертия, — постучала я себя по карманам, где позвякивали колбы из небьющегося стекла, — не подскажете, в какой пропорции разводить водой?

— Хотите сделать порошок для амброзии?

— Да! — обрадовалась я тому, что меня поняли.

— А зачем измельчать гранулы? Готовой амброзии на Земле — тонны! Мы её в своё время наготовили впрок. Но она оказалась нам не нужна в таком количестве. Сильное средство. Достаточно капли.

— Я, что же, зря летала на Марс?

— Нет, не зря. Но есть более лёгкое решение вопроса. Кто вам сказал, что искомое средство оттуда?

— Сама догадалась.

— Амброзия гораздо ближе, чем кажется. Она припрятана среди гор.

— В мандариновых садах?

— Откуда знаете?

— Опять сама догадалась.

— А пользоваться амброзией умеете, догадливая путешественница?

— Нет.

— Запоминайте, — собеседник открыл клапан на манжете и, достав из потайного шва ампулу с тёмной жидкостью, вылил её себе на руку. — Теперь нейтрализуем запах.

Он извлёк из-за ремня флакончик с розовым маслом и опрокинул его. Аромат роз смешался с амброзическим и произвёл ранее неведомый эффект. Воздух приобрёл следы фруктового печенья. Нет. Скорее вокруг разлилась ваниль. Нет. Вроде было похоже на смолистую дымку. Нет. Что-то такое чувствовалось, перемешанное с кондитерскими изделиями и духами. Но что? Как объяснить? Нет аналогов. Разве что тортик иногда так пахнет… А, может, и ещё что-то, чем мы здесь, на Земле, не пользуемся, а вот они там, в иных мирах, имеют это «нечто» ежедневно перед собой… В общем, тогда мне показалось, что марсианская тайна соединилась с земной и приобрела оттенок, не доступный для восприятия.

Человек в широкополой шляпе простёр руку к океану:

— Звездолёты первых посетителей Земли буквально пропитались запахом амброзии. Я просто не знал, как надоумить своих соратников («сверхлюдей», как вы их называете) не выдавать своего присутствия собственным ароматом. Он исходил от них всегда и был довольно-таки узнаваемым. Даже когда пришельцы были невидимыми (они наловчились пользоваться плащами-щитами, сшитыми из зеркально-отражательного волокна), шлейф загадочного воздуха струился за ними. Это выдавало всему свету местонахождение инопланетного гостя. И так продолжалось до тех пор, пока у инопланетян не появилась возможность погружать в океан свои звездолёты и вымывать из последних любые следы амброзии, вплоть до молекулы.

— Для этого звездолёты пришлось делать из золота?

— Естественно. Машины ведь ржавеют, они не бессмертны, потому что не обладают, как люди, способностью к самовосстановлению. Не хотите ли взглянуть на наши золотые помещения изнутри?

— Почту за честь побывать в меднозданном дворце.

— О! Цитируете? Всегда приятно, когда цитируют, — человек в широкополой шляпе смущённо потёр подбородок. — Ну, я смотрю, здесь кругом работа продвигается вдохновенно и быстро. Люди, наверное, уже немножко устали. Пора объявить перерыв и устроить грандиозный праздник в честь успешного начала труда. Необходимо чередовать работу с отдыхом. Нужно ведь, чтобы душа, как хранитель энергии, разрядилась и, восстановившись, обновилась. Для этого человек должен использовать потенциалы своего сердца, мышц и творчества на полную мощь. А если всё бросать на полпути, то проку не будет ни от работы, ни от отдыха.

— То есть плясать будем так же, как работать — пока не устанем?

— И никак иначе! Не надо спорить с природой. А в ней всё чередуется: солнце село и…

— …и все потемнели дороги. Это отрывок из поэмы Гомера «Одиссея». Там так и сказано: «Солнце тем временем село, и все потемнели дороги».

— Вы помните эти слова? — глаза человека восхищённо сверкнули из-под широких полей шляпы.

— Я помню даже главу, которая хранит данную фразу. Песнь третья, строка 487.

— Если соблюдать правила вечерней темноты и покоя, то утро обязательно встретишь приливом сил и будешь полон не только приподнятым настроением, но и красотой.

— Это правило из «Одиссеи» Гомера я выучила наизусть. Вот послушайте: «Встала из мрака с перстами пурпурными Эос;…». Песнь вторая, строка 1.

— Абсолютно точно! Буквально дословно, — удивился моей памяти незнакомец и с почтением приподнял шляпу. — А знаете, о чём приведённая строчка? О пурпуре. Он целебен. Я имею в виду цвет. Специально для пиров и празднеств я сберёг с древнейших времён скатерти, на которых рисунок вышит золотом по пурпуру. В те времена почти все изделия украшались золотыми пластинами. Этого металла добывалось столько, что мелкие сколы золотых предметов даже не поддавались учёту. Их, конечно, не выбрасывали. То, что забраковано, отдавали на нужды домохозяйств. Чаще всего домовладельцы шили скатерти и покрывала. Эти вещи нужны всегда: любой на скорую руку сколоченный стол из необструганных досок становится удобным, если его покрыть толстой тканью. У тружеников звёздных дорог всё всегда делается срочно. И мы никогда не заморачиваемся мелочью. Нам, например, без разницы, на что присесть. Хоть на пенёк. Покрыл полено бархатом в четыре слоя — вот и получился вполне удобный табурет. Я на своём воздухоплавательном корабле перевожу с места на место древние крепкие ткани и по необходимости снабжаю ими космолётчиков. Материал за многие годы не повреждается и остаётся совершенно чистым благодаря тому, что основное время хранится на Марсе. Тамошние холод и солёные почвы служат заслоном для порчи. За долговечностью скатертей следят марсиане.

— Слышала, что марсиан очень мало.

— И мы их бережём. Марсиане — люди особого склада характера. Мало кто отважится посвятить жизнь этой суровой планете.

— Во время моего пребывания на Марсе я была обеспечена всем необходимым, заранее загруженным в ракету. Звездолёт предварительно был очень хорошо оснащён. А как же марсиане справляются с трудностями, оставшись один на один со своими проблемами?

— Кто выбрал Марс, тем нравится на нём жить: ни мошек, ни инфекций. Красота! Чистота! А воздух всё-таки есть.

— А вода? Стирают марсиане без воды?

— Иногда. Диоксид углерода (углекислый газ) давно используют для сухой стирки. Но кипятят тоже нередко. На Красной планете не так уж всё плохо, как может показаться издалека. Подземных источников хватает для питья и полива растений.

— Марсианам не страшно там одним?

— Одним? Ха-ха-ха, — мой собеседник рассмеялся, и поля его шляпы задиристо запрыгали. — Марсиане мечтают об уединении. Даже просят чужие межзвёздные экспедиции прекратить к ним беспрестанно летать и тревожить по всякому пустяковому поводу.

— Что это за «пустяковые поводы»?

— В основном к Марсу заворачивают с периферии метагалактики транзитом по пути на ваш курорт «Сребристооблачная Земля». Всем хочется пообщаться с марсианами перед тем, как прибыть на соседнюю Голубую планету. Дело в том, что жители Марса — интересные собеседники. Они много знают и могут пообщаться на любые темы. Они ведь находятся на перекрёстке космических путей, поэтому всегда в курсе всех событий разных галактик. На своей орбите они держат опорный пункт видеосвязи созвездий и часто устанавливают порталы электронного общения со всей Вселенной. Они — посредники между дальними галактиками: перехваченный сигнал от одной галактики передаётся Красной планетой на другую галактику, а та, в свою очередь, ведёт его на следующую. Так что Марс — незаменимый помощник в деле обеспечения и налаживания межзвёздных коммуникаций. Благодаря своей активной деятельности он знает всех астронавтов Вселенной, и с ним самим тоже все знакомы. Поэтому летят к Марсу крылатые корабли отовсюду, как на встречу с любимым родственником. Ничего странного в этом нет. Люди же устают от изоляции в космосе, а на Красной планете их ждёт полноценное общение и много новостей, в курсе которых четвёртая орбита не может не быть. Ведь через Марс проходит информация обо всех космических делах.

— Почему выбран для столь ответственной работы именно Марс?

— Повторю: марсиане — интересные и вдумчивые собеседники. Они говорят на универсальном языке, включающем наречия всех обитаемых планет. В марсианском языке много лингвистических заимствований из звёздных систем Эридана, Персея, Кита, Кассиопеи, Геркулеса, Млечного Пути, Феникса, Дракона, Лиры, Рыбы.

— То есть астронавтам со звезды Сириус не нужен марсианско-сириусянский разговорник?

— Им — нет. Единственно, кому нужен, так это какому-нибудь планетарному скоплению здешних мест, жителям близлежащего к Земле района. Это связано с тем, что есть группа звездолётчиков, которая испокон шествует над Солнечной системой, снабжая Землю семенами хвойных растений. Много планет с климатом, благоприятным для произрастания кедра, сосны, ели, секвойи находится в некоторых соседних галактиках. Оттуда семена хорошей всхожести нужно доставить в вашу Солнечную систему. Расстояние в 45 световых лет или 2000 световых лет, конечно, немалое. Преодолеть такую дорогу, выполнить задачу, повторять её вновь и вновь по силам только очень трудолюбивым, стойким и увлечённым людям. Таких надёжных ребят много. Благодаря их неутомимости обеспечено процветание подшефных им планет. Некоторые альтруисты так загружены шефством над Землёй, что им, право, некогда отвлекаться на посторонние забавы и отклоняться от маршрута. Вот почему они прилетают только на Землю и больше — никуда. Соответственно, они не знают марсианского языка. И марсиане не имеют возможности пополнить хотя бы пассивный словарный запас с помощью звёздных альтруистов, так как ни разу не видели ребят — шефов Земли и не получали от них печатных изданий. Пожалуй, надо будет начать работу над созданием марсианско-земного разговорника специально для шефов. Непростительно задержались с этим. Оказывается, бессмертные тоже опаздывают…

— Это поправимо, — я наморщила лоб, силясь побыстрее вспомнить современную поговорку. — «Лучше поздно, чем никогда». Это высказывание популярно сегодня. Всё можно исправить. А для бессмертных на коррекцию своих ошибок отведена уйма времени.

— Заблуждаетесь… — Поля серой шляпы грустно наклонились и незнакомец извиняющимся тоном произнёс: — Бессмертным людям тяжелее исправить оплошность, допущенную в человеческих отношениях. Почти невозможно начать сначала разрушенную дружбу. Дети космоса видятся редко. И если обидели кого нечаянно, то знают — попросить прощения удастся только при следующей встрече, минимум через 100 тысяч лет. Так что нам строго-настрого запрещено бросать косые взгляды, отпускать колкости и брякать, не подумав. Какие расстояния, такие правила — световые. Светлые.

— Пожалуйста, скажите хоть одно правило.

— Главное из них — ПРАВИЛО ВИНТА.

— У нас тоже есть такое. Завинчиваем шуруп вправо, а выкручиваем влево.

— А продолжение этого правила знаете?

— Нет.

— Просветить?

— Будьте добры.

— Правило винта гласит: «Не перекрути: резьбу сорвёт». Так что если звёздные шефы находятся тут вместе с представителями других созвездий, а языка общения не ведают, то «резьбу точно сорвёт». Надо срочно составить для некоторых участников фестиваля краткий разговорный справочник современного земного наречия. Начну слова собирать. Медлить нельзя. А то опять не успею.

— Вы же сказали, что шефы Земли нигде кроме Земли не бывают. Значит, ребята знают земной язык.

— Не знают ваши шефы земного языка. Бывают-то они тут как?

— Вы сказали, что часто.

— Часто, но без высадки на планету. Они же просто пролетают над Землёй и бросают семена из мешков. Что примется — то примется. Хвойные по всей земле разрослись. Удивительно! А вот розы не очень-то принимаются. По-моему, розы превратились в шиповник. Предупреждал я космолётчиков, что не надо бросать семена куда попало. Розы любят идеальные условия. Раньше шефы вашей планеты слушались меня, и нигде шиповника не было. А теперь он повсюду растёт.

— Ах, да где там повсюду? Шиповник трудно приживается.

— Птиц нужно больше! Я же вам говорил-говорил об этом ещё три тысячи лет назад! Вы что, забыли, что роз без птиц не бывает? Или нам на землю ещё и птиц завозить? Привыкли жить на всём готовом. Конечно, вам можно и в ус не дуть, когда у вас такие шикарные шефы! Шефы… Шефы… А шефам тоже несладко приходится. Как они сейчас будут с нами общаться? Где мой карандаш? Надо сделать набросок межзвёздного разговорника.

— И с какого слова он будет начинаться?

— Вестимо, со слова «амброзия». Она же на первую букву алфавита.

— Алфавит на всех планетах Вселенной одинаковый?

— Не только он. Всё везде похоже. Планеты мыслят, обустраиваются и вращаются одинаково. Вселенная говорит на едином языке.

— Марсианском?

— Естественно, ведь он включает в себя все языки.

— И земные?

— В первую очередь.

— Отчего же в первую очередь?

— Марсиане здесь постоянные гости. У них ракета для отлёта на третью орбиту всегда наготове. Жители Красной планеты почти каждый високосный год бывают на Земле. Да вот, пожалуйста, один уже пожаловал. Знакомьтесь: Дирск. Он прибыл с Марса.

По тропе к нам бежал Старшой. Я его сразу узнала: тот же сосредоточенный взгляд и скорбно сжатые губы.

— Спасибо, — ответила я собеседнику, а мы уже знакомы. Это Старшой.

— Здравствуйте, — кивнул Дирск. — Я вернулся, как и обещал, и сразу — к Вам, чтобы сообщить пренеприятную новость. Ваши преследователи уже здесь, так что будьте начеку. Они всю дорогу недоумевали по поводу Вашего исследования и просили меня отговорить Вас от дальнейших экспериментов. Я понял Ваших оппонентов так: они не верят в то, что смогут обрести бессмертие сами, а потому не хотят, чтобы кто-то помимо них овладел секретами вечности.

— Как «собака на сене»?

— Что-то вроде того. Немного смешно, но советую быть осторожной. Враги не покажутся забавными, когда примутся отбирать у Вас колбы.

— А какая опасность угрожает нашей единомышленнице? — заволновался человек в широкополой шляпе и прикрепил найденный карандаш тесёмкой к ремню.

— Противники теории бессмертия охотятся за марсианскими гранулами, чтобы воспрепятствовать распространению бесконечной жизни на Земле, — пояснил Дирск.

— А, так, похоже, это потомки тех древних «понукателей», о которых недавно рассказывал мой коллега. — Человек в широкополой шляпе оглянулся вокруг. — Эти попиратели космических законов сюда не придут: здесь же работать надо. А «понуки» — можно я их буду так сокращённо называть? — предпочитают бездельничать. При этом они заинтересованы в малой продолжительности жизни своего окружения, чтобы уберечь себя от невыгодного сравнения.

— Я слышала, есть люди, склонные искать противников везде.

— А чему Вы удивляетесь? — Человек в широкополой шляпе снял головной убор, и седые кудри рассыпались над его высоким лбом. — Луком укрепляю волосы, вот поэтому у них золотистый оттенок. Пряди хорошо впитывают цвет луковой шелухи и приобретают слабую желтизну. Бессмертные любят лук: он и для здоровья, и для красоты незаменим. Смех смехом, злых духов отгоняет… «Понуки» не жалуют тех, от кого луком пахнет, потому что согласно поговорке…

— «Лук — от семи недуг», — нашлась я.

— И это Вы знаете! Сразу видно: начитанная, вдумчивая леди. Потому бояться злодеев Вам не стоит: они же глупые, потому что ленивые и, значит, битву со смышлёной леди проиграют. Ум человека развивает только труд (творческий, физический), а без труда любое действие приобретает налёт примитивности. Махать дубиной — не достижение. Человек ценен результатами своей работы. Здесь результат налицо: подготовка фестиваля идёт активно. Сюда, в гущу трудолюбивых друзей, лентяи не придут. Они проявятся где-нибудь вдали во время безделья.

Золотистая седина говорившего отливала медным блеском, складки около щёк то и дело расплывались в подкупающе добродушной улыбке, натруженная ладонь сильными движениями смахивала со шляпы пылинки, а обширные рукава белой рубахи трепетали от ветра, как крылья птицы.

— Хм-хм, — засмеялся пришелец, заметив мой взгляд, — знали бы Вы, сколько мне лет. Я же почти ровесник диноз…

— Тише, тише! — остановил его Старшой. — Смотри, не проговорись. А то ещё не ровен час своё имя назовёшь…

— По-моему, твоя знакомая итак догадалась, кто я.

— Догадываться не означает быть уверенным.

— А что плохого в том, что она узнает меня?

— Она позже будет страдать, рассказывая приятельницам о встрече с тобой.

— Почему обязательно «страдать»?

— Да кто же её рассказу поверит?

Широкополая шляпа вновь примостилась на золотисто-седые кудри, чуть качнула полями, будто вздохнув, и надвинулась пониже на лоб, чтобы скрыть от любопытных взоров земных жителей счастливо улыбающиеся глаза инопланетянина. Теперь на лицо седовласого пришельца падала густая тень. Бесполезно было предпринимать попытки определить по очертанию бровей или профиля принадлежность человека к творческому союзу художников. Но осанка, походка, тембр голоса, интонации речи настолько выдавали в нём поэта, что не терпелось спросить: «Насколько тяжела кифара?»

Солнце жарило. Красочная африканская природа располагала сердце к открытости и обостряла чувства. Мечталось ещё раз встретиться с лучистым взглядом незнакомца. Но праздно разговаривать было некогда. Все вокруг были поглощены сложной строительной работой, и человек в широкополой шляпе не отставал. Он легонько подбросил на плече моток проволоки и стремительно взобрался на столб радиовещания. «Совсем даже кифара не тяжела для тренированных мышц», — мысленно ответила я сама себе и отошла под ажурные кроны деревьев, зелёным навесом защищавшие от зноя. Там я принялась сочинять приветственное слово для открытия фестиваля. К физической работе меня не допускали по причине текущего периода акклиматизации, который мы с Аней и Васей вынуждены были соблюдать после прибытия с Марса.

Глава 4 На всех планетах без исключения

Оборудование площадок для проведения фестиваля шло успешно. Были установлены радиовышки от южной оконечности материка до северной. Системы оповещения работали безукоризненно. Добровольцев, готовых выполнить задачу всезвёздного масштаба, прибыло немало. Работа продвигалась быстро и можно было уже приступать к непосредственной организации открытия праздника.

Подготовка к торжеству означала приготовление столов, кресел, театральных подмостков, костюмов, декораций, спортивной программы, концертных выступлений, призов, эмблем, сувениров, яств.

На каждом участке работы те машины, что ранее использовались для рытья углублений, в которые помещали опоры электрооборудования, теперь преобразовывались — складывались в куб и последующим нажатием нескольких кнопок переделывались в столы. Кресла же себе каждый плёл сам. Умению использовать в этих целях траву научили юные рыбаки. Помощь ребят была весьма существенной: они красили тут же сколоченные лавочки, зачищали подмостки.

Сцена представляла из себя чрезвычайно привлекательное сооружение, выполненное в виде ступенчатой пирамиды. По ней на верхнюю усечённую площадку в скором времени должны были подниматься артисты. Танцорам рекомендовалось избегать выступления на верхней площадке, чтобы не упасть с огромной высоты, а исполнять свой хореографический номер на ступенях пирамиды. Певцам и чтецам дозволялось стоять на самой верхушке конуса. Вот откуда пошло! Вот каким образом высота нахождения определяла статус! Чего удивляться? У птичек так же: кто выше всех сидит на веточке, тот и уважается больше.

Но в процессе подготовки к фестивалю никто не думал о вековых истоках предвзятости. Вокруг царила добрая атмосфера созидания и творчества.

Человек в широкополой шляпе, наладив проводную связь, стал готовить свой воздухорез в полёт, целью которого было снабжение всех пунктов будущего фестиваля пурпурными скатертями для столов, чехлами для лавок, покрывалами для кресел.

Я не сводила глаз с инопланетянина. Он казался совсем земным. По-хозяйски неторопливо он снимал чехол со своего летательного аппарата, прежде закрытого от яркого солнца во избежание сильного отражения. Человек снаряжал свой воздушный корабль в полёт по 25 меридиану, чтобы на протяжении тысяч километров скидывать с небесной высоты на рабочие участки пурпур и небьющиеся золотые вазы с тарелками.

Не в силах более переносить пристальный сторонний взгляд, он решил закончить процесс рассматривания себя прямым вопросом:

— Вы что-то хотите спросить? — крикнул он мне с крыла металлического диска.

Я, конечно, была обескуражена таким поворотом дел и смутилась, увидев, что все присутствующие оглянулись в нашу сторону. Чему тут удивляться? Пристально смотреть на человека считается неприличным и поэтому я посчитала себя обязанной оправдать проявление своего бестактного любопытства. Медлить было нельзя. Но мне ничего лучшего не пришло в голову, как спросить:

— Почему Вы говорите на нашем языке?

— Мы — на вашем? Это вы — на нашем! — последовал ответ, после которого златовласый незнакомец спрыгнул с крыла на землю и направился к другому НЛО.

Вскоре по радиосвязи прозвучал приказ всем защитить глаза, так как в небо поднимаются крылатые диски. Мы знали, что взгляд на их позолоченный корпус, в котором отражаются ослепительные солнечные лучи, вреден для зрения, и стали разворачивать индивидуальные защитные повязки.

Эластичные солнцезащитные ленты, похожие на зелёные бинты, были заблаговременно розданы всем участникам строительства фестивальных сооружений. Мы незамедлительно их надели. Такими же бинтами обернулись с ног до головы несколько экипажей, готовящихся надолго покидать свои звездолёты ради прогулок по Земле.

Ленты для обмотки тела были не чем иным, как защитной плёнкой. Она охраняла организм от бактерий, насекомых, порезов и ссадин. Накрутив на себя дюжины лент, инопланетяне вмиг стали похожи на тех загадочных существ, которых одинокие прохожие изредка заставали врасплох на безлюдных улицах ночных городов. Сейчас скитальцы межзвёздных просторов изменились не только внешне, но и внутренне. Мужчины стали молчаливее, сосредоточеннее, сдержаннее. Им предстояла непростая работа: полёт по строго заданной линии и приземление в нескольких обозначенных точках для оказания помощи строителям удалённых территорий в преобразовании видоизменяющихся машин, проверки на прочность нескольких новых ступенчатых пирамид, корректировка и цементирование опор радио и телевещания.

— Готовы отправиться в полёт для ознакомления с результатами строительства? — подошёл ко мне Старшой.

Я его узнала только по голосу, потому что зелёная обёртка преобразила его облик. Из человека в белой рубахе свободного покроя он превратился в обтянутого зелёного атлета с повязкой на глазах. Овалы, изображающие веки, были намазюканы чёрным углем на ткань. Я не стала спрашивать, для чего рисовать такую жуткую внешность и пугать людей. Итак ясно: для дополнительной защиты глаз от солнечного света (стёклышки-то коптят перед тем, как смотреть на светило во время солнечного затмения), а ещё для того, чтобы возможный собеседник смог понять, где у напарника лицо, а где затылок.

— Мечтаю полюбоваться Землёй с небольшой высоты, — ответила я Старшому и украдкой бросила взгляд на человека в широкополой шляпе. — А мне тоже надо заворачиваться в зелёный фантик?

— Вам не надо. Землянам ведь привычны здешние нюансы. И тот, на которого Вы весь день смотрите, тоже не будет обёртываться, так как не намерен покидать свой звездолёт на всём пути следования по меридиану. Но на его звездолёте вам лететь нельзя. Боюсь, его сердце может разорваться от печали.

— Я ему напоминаю кого-то?

— Нет. Он просто не выносит женских слёз.

— Я не собираюсь плакать.

— А вдруг?

— Слёзы высохнут.

— Не знаю… Вот Вы, например, спокойно переносите детский плач?

— О, мне всегда очень жаль плачущих детей. Я бы им весь мир отдала, лишь бы они не горевали.

— То-то и оно… А для нашего соратника все земные жители будто дети. Мы, гости Земли, хоть и бессмертны, но очень эмоциональны. Зачем нас волновать?

— А земляне, которые контактировали с пришельцами, уверяют, что у тех характер невозмутимый и взор холодный.

— Это наша маска. А иначе вы же, земляне, станете умолять нас не покидать Землю…

— Так вы улетите? Не улетайте!

— Ну вот, начинается…

— Но как же мы без вас?

— Да мы ещё ничего хорошего для вас не сделали, а вы уже в тоске от предстоящей разлуки.

— Как это «не сделали»? — раздался голос сзади. — Мы только что на этой планете высадили розы. Кустики принялись отлично. Земляне подхватили нашу инициативу и придумали противоожоговый шатёр для бутонов.

К нам подошли два инопланетянина, уже известные читателю как Дифтодроут и Эртериатис. Они смеялись и весело подмигивали моим знакомым.

— Вы тут какими судьбами? — поинтересовался у приблизившихся астронавтов Дирск.

— Да вот, — двое друзей показали электронные нашивки на рукавах, где светились надписи: «Созвездие Геркулес, отпускник Д.» и «Созвездие Геркулес, отпускник Э.»

— Надолго в отпуск?

— Нет, совсем нет. Лет эдак на пятьсот, а если позволит Центральный Пункт Координации, то и на полторы тысячи…

— Вот видите, — обратился Старшой ко мне, — не все мы улетим: кое-кто останется и продолжит общение с землянами.

— Вообще-то, — возразил Дифтодроут, — мы прибыли на курорт и намерены отдыхать, а не читать лекции жителям Млечного Пути. И без нас тут для бесед с землянами создана специальная структура инопланетных агентов. Они окончательно свыклись с обстановкой и охотно внедряются в любые области местной жизни.

— Никогда не видела никаких инопланетных агентов ни в каких отраслях, — пожала я плечами.

— А Вы в каком облике ожидали их увидеть? — исподлобья метнул насмешливый взор Эртериатис. — В зелёной ленте и с мигающими антеннами на макушке? Тогда это уже будут не агенты.

— А кто?

— Актёры в карнавальных костюмах. Им в самый раз будет исполнить танец попугайчиков.

Говорящий начал вспоминать танец про уточек, который я хорошо помнила и потому немедленно взялась помогать инопланетянину имитировать птичьи повадки: качание хохолками и верчение хвостиками.

— Ещё в танце есть движение «щёлкание клювиком», — сказала я.

— Это так? — оживился Эртериатис и вытянул губы в трубочку.

— Чуть-чуть по-другому: пальцами.

— А! — раззадорился пришелец и с воодушевлением повторил за мной щелчки.

— Между куплетами принято скакать на двух лапках, — добавила я.

— У меня нет лапок, — рассмеялся Эртериатис.

— А у меня есть! — воскликнула я и поскакала, как воробышек, на двух ногах прочь.

— Стойте! — бросился за мной Эртериатис и нагнал одним прыжком.

— Это был прыжок тигра? Надо не так, — поправила я.

— Как надо?

— Как попугайчик.

— А попугайчики ходят.

— А воробышки прыгают.

— Договорились. Будем чередовать движения воробышков и попугайчиков. Пусть танец станет символом дружбы всех существ всех миров. Продолжаем исполнять танец дружбы воробышков и попугайчиков!

И мы на пару с Эртериатисом припустились прыгать вдоль берега, сшибая мелкие камушки и безудержно хохоча. Запрыгнуть за ближайшую скалу нам не дал Старшой. Он настиг нас и, недоумённо вскинув брови, сказал:

— Кто приехал в отпуск, тот пусть продолжает делать скок-поскок дальше в океан, купается там и загорает. А остальным, — он жестом указал направление движения, — пора запускать воздухолёты в небо.

— Я с Вами! — опомнилась я.

— Ну так идёмте!

Выравнивая повязку, соскочившую на затылок во время танца, я на прощанье повернулась к Эртериатису, остающемуся на берегу. Тот оценивающе окинул мой головной убор и с ухмылкой заметил:

— Без зелёной обмотки Вам было лучше.

— Снять?

— Нет. Лучше я тоже такую нацеплю, чтобы не выделяться. Участники одного танца должны быть одеты одинаково. Итак, танец дружбы воробышков и попугайчиков продолжается. — Эртериатис надвинул на глаза зелёный обод.

— Танец Зелёных Попугайчиков, — уточнила я.

— Зелёных-презелёных! — рассмеялся инопланетянин и пошёл провожать меня на борт летательного аппарата. — Возвращайтесь быстрее. Продолжим наш прекрасный земной карнавал.

— Так ведь фестиваль здесь будет. Конечно, я сюда и вернусь.

— Фестиваль будет по всей Земле. Так что возвращайтесь именно на эту танцевальную площадку. Я буду ждать!

Старшой опять удивлённо вскинул брови и что-то хотел сказать белозубо улыбающемуся Эртериатису. Но тут заработала громкая радиосвязь, и по всему побережью прогрохотал мужской бас, льющийся из радио:

— Внимание! Всем срочно защитить глаза. Слушайте команду. Крылатые воздухолёты расчехлить! Полностью!

Чехлы бурого цвета сползли под днища стоящих около деревьев воздухолётов, свернулись в компактные рулоны и автоматически погрузились в открывшиеся полости возле крыльев. Золотистые металлические птички засверкали отражённым светом солнца. Но нам этот блеск был не опасен, так как наши глаза были закрыты плотными повязками с нарисованными чёрными овалами.

Когда мы со Старшим уже шли на посадку, нас догнал человек в широкополой шляпе и спросил, обратившись ко мне:

— Что это?

В руках у инопланетянина был зонт.

— Зонт, — ответила я.

— Разве?

Собеседник стал вертеть этот, видимо, непонятный ему предмет.

— Зонт, зонт, — продолжала я уверять.

— А моё мнение немного отличается от Вашего. В действительности это предмет — символ человеческого труда.

Инопланетянин поклонился и отошёл.

Я посмотрела на Дирска с надеждой получить обоснование причудливого диалога. Старшой покачал головой:

— Послушайте, БСМ-1! Ну, спросил он — и спросил. Что так серьёзно реагировать? Вы, земные женщины, склонны видеть значительное в обыденном и превозносить мужчин. Само собой, конечно, мужчины сильнее вас, заметнее. Но это не должно быть причиной поклонения мужской особи. Поймите, это неестественно. Взгляните на природу. Вы сильнее и могущественнее голубя. Но разве за это голубь преклоняется перед вами? Разве он при виде вас приседает, кланяется или несёт вам ягоду в клюве? Ваше идеализирование мужчин сбивает вас самих с толку. Мы, мужчины, вполне обыкновенны.

— Не согласна! Есть очень жестокие и недалёкие представители упомянутой половины человечества. Именно поэтому добрые и мудрые вызывают восхищение. А пример с голубем неточен: голубь принадлежит к другому виду существ. нежели человек.

— Ну так и подошедший к Вам — тоже другой.

— А похож на нас.

— Голубь тоже похож на курицу.

— То есть между мною и человеком в широкополой шляпе — целая пропасть?

— Да. Галактическая.

— Между нами — межзвёздное пространство…

— Увы. Живущие на Марсе испокон веков спрашивают у землян названия новых изобретений. А иначе как изучить быт современных и прошлых цивилизаций? Они так поступают на всех планетах без исключения, во всех созвездиях и галактических туманностях. Нашему общему знакомому легко общаться с иноземцами: он обладает великолепной памятью, приятным голосом и открытым взглядом. Его внешность располагает к разговору. Правда, в древние времена земляне его манеру интересоваться названиями предметов объясняли слепотой. Но в действительности с глазами у него всё в порядке.

— Да, я видела эти умные глаза.

— БСМ-1, возьмите себя в руки, в конце концов!

Я подчинилась приказу: обхватила свои плечи руками, сжалась в комочек и произнесла еле слышно:

— Он знаменитый философ и талантливый певец.

— Тише, тише! Хоть бы другие не догадались, — зашептал, озираясь, Дирск.

— Он часто прилетает на Землю?

— Только вместе с нами. Скоро он покинет Солнечную систему и понесёт весть о нас по всей Вселенной.

— Он расскажет о вас и о нас песнями?

— Безусловно. Он любит петь. Он же гениальный кифаред. Ой… Чуть сам не проговорился…

— Я должна к нему пойти. У меня есть мысль для будущей поэмы.

— Что вы хотите ему донести?

— Я скажу, что женщины Земли склонны к самопожертвованию ради мира на планете. Именно оттого мужчины, помогающие нам, вызывают в нас чувство восхищения и, как следствие, благодарности.

— Остановитесь! БСМ-1, прекратите немедленно…

Но я уже не слышала, что мне надо было прекратить. Я со всех ног бежала к воздухолёту человека в широкополой шляпе. Я торопилась, потому что команда на общий взлёт должна была быть подана с минуты на минуту.

Человек в широкополой шляпе ничуть не удивился моему появлению и тотчас же принялся за привычные ему вопросы. Видимо, он тоже понимал, что благоприятных встреч бывает немного и потому нужно ценить удачные моменты, возникающие спонтанно.

— Что это? — спросил он меня, подняв с земли пуговицу.

— Пуговица.

— А на мой взгляд, это больше, чем путаница…

— Пуговица, — подсказала я.

— Это больше, чем пута… пуговица, — поправился инопланетянин, — это символ целой философской категории. Это — результат человеческой фантазии, облачённой в форму круга.

— Согласна. Круговая форма присуща мирозданию.

— Но вы говорили, что это — иное. Вы же данный предмет назвали не так.

— Это пуговица.

— Конечно, пуговица. Но она как круг. А есть пуговицы другой формы.

— Есть разные пуговицы. Можно теперь мне задать вопрос?

— Задавайте. — Инопланетянин принялся протирать замочную скважину на звездолёте.

— Скажите, пожалуйста, отчего никто не утверждает, что не любовь, а долг перед соотечественниками толкнул Елену на отчаянный поступок?

— Я ждал этого вопроса. Хорошо, что он не прозвучал три тысячи лет назад, а то бы Елене не поздоровилось. Вы правы. Жизнь многогранна, и чувства в ней переплетены… Что-то солнце разгорается. Из-за него хожу в шляпе. Здесь день очень ярок.

— По сравнению с марсианским?

— О, Марс — это чудо! Но жить на нём не получается. Силы воли хватило только самому главному человеку — Уранесу.

— Уранес бывает на Земле?

— Редко. Сейчас тут его сын, Дирск. Этого достаточно.

— Марс и Земля взаимозависимы?

— Марс — знак земного существования. На нём растут яблони особого сорта.

— Яблони бессмертия?

— И розы холодостойкие, орхидные.

— Пора отправляться в дорогу! — позвал меня Старшой. — Позже поболтаете.

— Лёгких путей! — Человек в широкополой шляпе обворожительно улыбнулся, и сердце моё опять дрогнуло.

Глава 5 Не отломить кончика сказочного хрусталя

Вместе со мной по 25 меридиану полетели Аня и Вася. Старшой решил развезти их по домам — 60 и 70 градусы северной широты. У двух астронавтов наблюдалась критическая степень утомления, и полноценный отдых был им необходим. Всю дорогу Аня и Вася сидели в креслах почти неподвижно, взволнованные предстоящей встречей с родной обителью. Они казались задумчивыми. Видимо, тихонько благодарили судьбу за то, что космическая командировка закончилась благополучно.

С какой целью Аня и Вася посещали Марс, я так и не узнала. Но из имеющихся обрывочных сведениях об обитателях Красной планеты, получался один вывод: экспедиция СЛдННдМУ привозила марсианам пропитание. Некоторую лепту в это доброе дело внесла и я, выдав группе марсиан несколько килограммов провизии по предъявленному паролю. Это уже в прошлом. Много было приключений в космосе. А теперь мы находились в полной безопасности, в знакомой обстановке. Можно было отдохнуть.

Но надо же такому случиться, что в привычном мире мы снова встретились с космосом в образе дивных инопланетян. И всё опять приобрело схожесть с приключением, всё вокруг выглядело нереально: и обустройство двадцать пятого меридиана, и зелёные повязки пришельцев, и великие вечно живущие поэты, и загадочные разговоры об яблоневых садах Марса и неведомых «понукателях», и потрясающий парный танец представителей двух цивилизаций — галактики Млечный Путь и созвездия Геркулес.

Мне показались интересными разворачивающиеся на Земле события. Я возлагала большие надежды на фестивальные танцы, считая их незаменимым средством восстановления не только душевного баланса, но и климатического. Хотелось повеселиться от души, ведь в Астеродиллии я лишила себя возможности участвовать в празднествах октортамбрусцев.

Ну, теперь-то я во время карнавала буду в первых рядах, тем более, что кавалер уже есть — неунывающий Эртериатис. Надо же, я и не подозревала, что так далеко, в созвездии Геркулес, живёт весёлый парень, которого мне суждено называть инопланетянином, как будто он какой-то иной. А он и не иной вовсе. А самый обычный и талантливый.

Жаль, что Эртериатис не полетел сейчас с нами, а то бы я разузнала у него, какую музыку он предпочитает: земную, марсианскую или геркулесянскую. Скорее всего на Всезвёздном фестивале будет звучать быстрая музыка: мы же собрались бегать, а не плестись. Вот бы узнать, верна ли моя догадка. Когда же мы вернёмся на свой участок? Сколько времени мне предстоит провести в воздухолёте? Надеюсь, полёт пройдёт быстро, ведь аппараты пришельцев скоростные.

Наш НЛО летел бесшумно и ровно, ничто в нём не скрипело и не громыхало. Отличная машина: и внешние параметры на высшем уровне, и рабочие механизмы в порядке.

Внутри летательного аппарата всё было из золота. Жёлтый цвет мебели неплохо смотрелся на фоне двойных портьер, которые были малинового цвета с наложением на синий и шли по всему периметру НЛО.

— Зачем так много занавесок, да ещё двойных и разноцветных? — спросила я Старшого.

— Внутренние малиновые — для того, чтобы было видно, что окна зашторены. Внешние синие — для наружной маскировки под цвет неба или леса. Сейчас мы в небе, поэтому используются нижние синие, а верхние малиновые, которые наложены на синие, подтверждают, что окна занавешены. В яркий день это наложение даёт сиреневый оттенок.

— Красиво получается. Мне нравится сиреневый тон. Примечательно. что в слове «сиреневый» присутствует слог «си», который указывает на синеву. А «рене» — это, наверное, связано с раннею порою, с утром, то есть с малиновым и розовым свечением небосвода.

— Похоже на правду. В слове «утРЕННЕе» это загадочное «рене» присутствует в неизменном виде. — Старшой взглянул в боковое стекло панорамного окна носовой части летательного аппарата. — Будьте внимательны. Начинаем разворот на 180 градусов. Направляемся на южную оконечность Африки. Оттуда начнём инспектировать меридиан. Второй воздухолёт поднялся, хорошо летит и скоро приступит к сбрасыванию пурпура. Мы на достаточном расстоянии от него. Интервал соблюдается. Но, невзирая на это, не пренебрегайте правилами предосторожности. Пристегнитесь на случай манёвра или экстренного приземления.

Я примостилась в золотое кресло.

— Холодновато на металле…

— Нажмите кнопки обогрева и набросьте деревянное покрытие.

Со спинки кресла я опустила скрученный в рулон чехол. Он был сплетён из толстого шнура. В его узоре можно было заметить множество деревянных пластин, которые оказались крепко вшитыми в общую канву. Изделие напоминало переплетённые между собой деревянные бусы из плоских и тщательно отшлифованных кругляшей. Отдыхать на деревянном покрытии было удобно и тепло. Дополнительно я нажала кнопки обогрева на креслах Ани и Васи.

Ни Аня, ни Вася сами не стали бы ничего предпринимать. Им было не до того. Их мысли витали далеко. Космические путешественники грезили о доме, боялись неосторожным движением спугнуть мечту и сам процесс её осуществления.

Соскучившиеся по Земле люди сидели, не шелохнувшись. Разительные перемены произошли с обычно шумными и энергичными ребятами. Но я этому не удивилась. Мне было знакомо идентичное волнение: когда подходишь к порогу дома после долгой разлуки, то чувство радости охватывает тебя так нежно, что ты даже не решаешься говорить о нём, чтобы ненароком не потерять картинку счастья.

Обычно в такие минуты идёшь к дому и почти не дышишь. Смотришь на крышу, на стены и твердишь в мыслях слова благодарности этому уголку желанного уюта за то. что он дождался твоего возвращения.

Я пообещала своим марсианским знакомым, что всегда буду рядом с ними и обязательно провожу их до пункта назначения. Астронавты кивнули в знак одобрения.

Южное побережье Африки встретило нас радостно. Кругом хлопотали загорелые, напитавшиеся солнцем дети тёплых широт, а между ними расхаживали общительные маленькие пингвины и очень забавно разглядывали новых посетителей. Пингвины прогуливались то парами, то по трое — совсем как люди.

Когда Старшой достал коробки с угощением для строителей. пингвины были туту как тут Они деловито заглядывали в тару и высматривали себе лакомство по душе. Получив свою порцию деликатесов и наевшись, они отправились нырять. Надо сказать, что сделано это было очень вовремя, так как с неба на железные столы стали падать скатерти, чехлы и покрывала.

Строители принялись обустраивать места отдыха, драпируя их пурпуром, который был в чести у космических путешественников. Торжественное убранство вскоре изменило окружающее пространство, и праздничное настроение стало превалировать. Это почувствовали пингвины.

Не успели мы полюбоваться красотой пурпурной сказки, раскинувшейся среди зелёной природы как вернулись обитатели водной стихии. Они пришли не с пустыми клювами. Пингвины принесли людям в качестве знака дружелюбного расположения много свежепойманной рыбки, которую разложили на бархатные скатерти, и выстроились ожидать нашей реакции.

Я открыла рот, чтобы ойкнуть оттого, что теперь рыбёшки оставят пятна на ткани. Но Дирск приложил палец к губам:

— Ч-ч-! Пятна отстираем. Грязь смывается. Главное — чтобы все земляне были счастливы, в том числе и пингвины.

Мы зааплодировали, и пингвины в ответ тоже забили крылышками по своим блестящим бокам. Гости из Антарктиды ещё долго бегали среди строителей и хлопали крыльями, добиваясь ответных оваций со стороны человечества. Взаимные аплодисменты людей и пингвинов звучали до того момента, когда Старшой взял принесённые дары моря и начал варить уху. тут ликованию стаи не было предела: пингвины пришли в неистовый восторг и стали играть с нами, буквально шныряя между ног.

Наконец всё стихло, и мы уселись в кружок угощаться ухой. Пингвины с удовольствием плотно отобедали, т мне показалось, что варёное блюдо им очень понравилось. Во всяком случае после обеда они не собирались прощаться с людьми и ещё долго-долго не уходили в океан.

Мне тоже не хотелось расставаться с забавными живыми игрушками, но дела звали в небо.

Забравшись в воздухолёт и накормив ухой Аню и Васю, Старшой направил машину по двадцать пятому меридиану. Я приоткрыла шторы. Параллельно с нами разрезало облака воздушное судно, принадлежащее человеку в широкополой шляпе.

— Наверное, в соседнем воздухолёте сейчас сочиняются стихи? — спросила я. — Вот бы узнать, про что: про Землю или про космос?

— Во время пилотирования не до стихов, — ответил Старшой, сосредоточенно вглядываясь в синеву неба. — Здесь всегда приходится быть в напряжении и следить за траекторией полёта.

— Разве бессмертные люди за миллионы лет не привыкли летать легко и просто?

— В космосе — да, там судно само летит, и сталкиваться ему во Вселенной не с чем. А тут… Только и смотри по сторонам. Я лично устаю от земных полётов.

— Вот почему инопланетяне стараются побыстрее покинуть планету…

— Именно поэтому. Чтобы устроить передышку.

— Вы здесь не привыкаете даже к очаровательным пингвинам?

— Ещё как привыкаем. И чем дольше мы остаёмся на планетах, тем труднее нам расставаться с их милыми обитателями. Поэтому некоторые из нас отказались от бессмертия. Оправдались они так: лучше сто лет в любви, чем миллион — без неё.

— Ну вот.

— Да где же «ну вот»? Неправду они сказали, лжецами стали. Экономно и по-хитрому они выбрали для любви один захудалый объект и забыли, что надо любить жизнь во всём её многообразии: надо любить рисовать, любить размышлять, любить пахать, любить шить, любить конструировать, любить строить, любить полы мыть, любить деревья высаживать, любить детей успокаивать, любить развивать науку и технику, любить помогать друг другу, любить ходить, бегать, танцевать, учить, учиться и сохранять наследие предыдущих эпох.

— Как это делает человек в широкополой шляпе…

— Он — кладезь мудрости. Фиксирует, анализирует, запечатлевает на бумаге. И делает это очень искусно. ещё раз откинула шторку и взглянула на соседний воздушный корабль. Мне стало понятно, почему его хозяин выбрал для себя обязанность сберегать древний пурпур. Он не раз слышал от людей похвалу в свой адрес за то, что прекрасно справляется с миссией летописца. Да, он умел сохранять историческое и литературное наследие. Он распространял по Вселенной культуру. А древний пурпур и есть часть той самой неповторимой земной культуры.

Несмотря на то что траектории двух наших золотых кораблей были параллельными, а скорости огромными, дистанция между бортами не сокращалась. Мастерство пилотов поражало. В чём его секрет?

Неужели за тысячи лет своей бессмертной жизни движения мужских рук достигли автоматизма? Нет, это невозможно: наука беспрестанно предлагает новые механизмы, в результате чего старые привычные машины заменяются на более сложные. Прогресс не стоит на месте, и НЛО постоянно усовершенствуются. Значит, бессмертные люди не теряют способности вечно учиться и быстро осваивать любые нововведения. Не теряют способности? А может, точнее будет сказать так: вырабатывают в себе нескончаемый навык обучаемости?

Второй точкой нашего приземления была пустыня Калахари, в национальном парке которой бродили обладатели длинных рогов — бубалы. Их безмятежный вид успокаивал и вселял уверенность в том, что всё на свете чудесно, а временные мелкие недоразумения решаются на счёт «раз»: нужно глянуть в сторону неурядицы — и она исчезнет, достаточно одного покачивания рогами.

С высоты нашего полёта мы заметили, что работа по установке столов здесь не завершена. Космические видоизменяющиеся автомеханизмы многофункционального использования не слушались людей и упрямо стояли в виде гигантских экскаваторов.

Спрыгнув на землю, Старшой сразу определил, что причина простоя — малое количество обслуживающего персонала.

— Машине необходимо управление, — объяснил он. — А данному гиганту требуется и гигантская координация. Надо искать дополнительные силы.

— Здесь, чуть восточнее, ведётся добыча золота. Там всегда задействовано много мужчин. Можно обратиться к ним за помощью, — посоветовали работники.

Когда мы прибыли на рудник, золотодобытчики обомлели при виде зелёного человека, вышедшего из металлической птицы.

— НЛО! НЛО! — закричали старатели. — Смотрите: у энлонавта зелёная кожа! А глазищи- то у него… О-о!

— Ребята! — поднял руку Старшой, и старатели от неожиданности попятились. — Помогите завести космический агрегат.

— А что нам за это будет? — пришли в себя мужчины и сделали несколько шагов вперёд.

— Надо будет потом потанцевать, — не поняв вопроса, продолжил Старшой.

— Как это? — вновь отступили золотодобытчики.

— Помогите крутить Землю!

— А что мы бум иметь? — повторили люди вопрос и снова приблизились к Дирску.

— Хорошую погоду. — Старшой обвёл руками небосвод, чтобы старатели поняли, что погода — это главное.

Фраза оказалась убедительной. Слово «погода» подействовало магически ввиду того, что обаяло всех своей простотой и понятностью. Всем стало ясно: раз человек столь естественно, незамысловато изъясняется, значит, ничего не выдумал, а говорил про то, что видел.

Натолкавшись в НЛО, старатели расселись на полу, ибо свободных кресел не было, и первым делом, как раньше и я сама, взялись за изучение гардин. Не знаю, успели ли они разгадать принцип сиреневости, потому что полёт прошёл буквально мгновенно. Мы и глазом не моргнули, как снова были доставлены в Калахари и очутились перед причудливыми инопланетными устройствами.

Видоизменяющиеся автомеханизмы многофункционального использования бесстрастно блестели на солнце своими металлическими макушками и, казалось, готовы были нахлобучить на себя полнебосвода, чтобы покрасоваться ещё немного. Окружающее пространство им явно нравилось, наверное потому, что машинам хотелось ещё поработать в нём своими зубчатыми ковшами и повторно разровнять бугристую площадку катками. Похоже, их абсолютно не прельщала перспектива превратиться в столы и застыть в бездействии. Они раскинули мощные опоры как можно шире и не реагировали на сигналы кнопок, требовавшие складываться в куб. Люди, обслуживавшие эти машины — великаны, тщетно старались привести в рабочее состояние удивительные механизмы.

Затруднения крылись в том, что машины были настолько громоздки, что требовалась недюжинная сила, чтобы гигантская пусковая кнопка отреагировала на приложенное к ней давление человеческой руки. Такой силой земляне не обладали. Пришлось переделывать кнопку в рычаг. Вот тут-то и понадобился опыт тех, кто привык выкорчёвывать камни, кто на практике убедился в действенности лома и других подсобных средств.

Старатели оказались смышлёными. Они быстро смекнули, как действовать с необычными механизмами, и сумели завершить начатое дело. Нас растрогало желание людей помогать друг другу, и мы старались подсобить, чем могли.

— Я всегда говорил, что земляне, как никто другой, достойны бессмертия, — задумчиво произнёс Дирск.

— Бессмертия? — заинтересовались рабочие. — Разве это возможно?

— Очень даже возможно, если соблюдать законы всеобщей и всеобъемлющей доброты. — Дирск с восхищением смотрел на то, как трудятся жители планеты Земля.

— Для бессмертия так мало нужно: всего-навсего чуток доброты? — не поверили земляне.

— Доброта является основной единицей благополучного существования. При помощи доброты, сообща и на позитивном настрое человечество сможет всё. Счастье невозможно без хорошего настроения. Хорошее настроение во многом зависит от здоровья и нередко определяет его. Здоровье — основа долголетия.

Дирск присел на пенёк, и все старатели последовали его примеру, расположившись рядом на брёвнах и поленьях. Воцарилась тишина, и люди приготовились внимать речи гостя их космоса.

Старшой чуть приподнял набровную повязку, чтобы слушателям было легче воспринимать монолог, смотря в глаза говорящему, и начал:

— Основой вашего личного бессмертия является всеобщая доброта, так как она гарантирует спокойное состояние вашей нервной системы. Уравновешенность необходима для обеспечения полноценной работы мозга, который, как известно, играет роль центра управления всеми системами человеческого организма.

Поскольку никто не спорит с тем, что долголетие подразумевает наличие отменного здоровья, то это наводит на мысль о том, что каждый умеет сохранять прекрасное самочувствие на долгие годы. А что в этом необычного: надо обеспечить свой день сбалансированным питанием, умеренной мышечной нагрузкой, целебными средствами личной гигиены и чудесным настроением.

Все соблюдают эти правила? Да. Все приобрели бессмертие? Нет. Почему? Подводит здоровье. В чём причина? В иммунитете? Неужто иммунитет может устать? Разве он способен отказаться работать? Это более чем странно. Ведь человеческий организм — самовосстанавливающаяся система.

В этой системе всё подчинено инстинкту самосохранения, поэтому упустить шанс сохранить себя система не может. Ничто, даже иммунитет, не в состоянии по собственной прихоти уклониться от выполнения своих обязанностей по защите организма от гибели. Тем не менее это происходит. Почему? По приказу свыше.

Непроизвольного сбоя в слаженной системе человеческих органов быть не может, значит, ослабление контроля за бесчинством вредоносных микробов происходит по распоряжению чего-то такого, что мощнее иммунитета.

Но кто может приказать иммунитету свернуть работу? Это может сделать лишь сигнал от вышестоящего органа. Подчиниться иммунитет согласится только мозгу.

Итак, наступает момент, когда главный командный пункт нашего тела, мозг, отдаёт распоряжение прощаться с жизнью. Сразу после этого организм перестаёт бороться за своё существование, становясь всё более уязвимым для проникновения в него опасных посторонних элементов. Организм не может не подчиниться мозгу: в человеческом теле царит идеальный порядок, обеспечивающий взаимодействие всех систем. Благодаря этому безукоризненному порядку мы родились.

Вот и получается, что СЕКРЕТ ДОЛГОЛЕТИЯ надо искать не в элитарной пище, а в активности мозга! Тарелка манной каши на работу мозга, конечно, влияет. Но на качество жизни оказывает воздействие работа нервных связей.

Как улучшить работоспособность центральной нервной системы, чтобы та не запрещала иммунитету функционировать? Очень просто — вдохновить её, как учительница вдохновляет воспитанников на учёбу и труд. Учительница пользуется только одним инструментом — добротой. Педагог знает: духовный подъём, который является закономерным откликом на доброту, способен горы свернуть!

Когда мозг почувствует, что окружающее его пространство исполнено доброты, он отреагирует соответственно. Ведь по всем наблюдениям выходит, что человеческий мозг в древние времена был сконструирован под программу созидательной помощи, диктующей, что лишь человеческое благородство достойно бессмертия. И это объяснимо, поскольку жизнь в жестокосердном обществе абсолютно потешна своей самоистребимостью.

Сами посудите: злодеи лишают жизни друг друга. Получается, что они родились, чтобы ликвидировать своё рождение. Абсурд, не так ли? Весь мир смеётся над этой чушью. Но иных перспектив, как называться временной чушью и позорным свинством, у жестокости нет. Зло неминуемо окажется пришибленным собственными плодами, ибо ничего, кроме зла породить не может. И этот процесс взаимного умерщвления истощает силы общества, не принося пользы ни песчинке, ни Вселенной. Что же удивительного в том, что недобрая, античеловеческая моральная обстановка вынуждает мозг запускать программу самоуничтожения собственного тела? Это ж разве человечество, если оно античеловечно?

Планета для чего придумала человечество? Чтобы оно было человечно. А раз каждый корёжит из себя монстра и не хочет слыть человеком, то с монстрами она цацкаться не будет. Мало ей, что ли мороки с метеоритами, так ещё чудищ классифицировать? Некогда ей с мутантами возиться. Эти не захотели человеками стать, так она быстренько других людей заварганит и новую цивилизацию запустит в очередной эксперимент.

Совсем без людей ей тоже никак нельзя. Хорошее, нравственное общество очень нужно Земле для сохранения самой себя. Люди помогают планете процветать: народ необходим для очистки речных русел, для укрепления берегов, для освобождения лесов от гнили, для регулирования флоры и фауны, для помощи всему живому. Зря, что ли, она создала себе человека, задуманного как существо, способное к бесконечному добру и созиданию? От человека предполагалась одна сплошная польза!

Человек не планировался мирозданием как убийца: у человека нет когтей. Зато пальцы его ловки в живописи, вышивании, резьбе по дереву. Человек не создавался для плавания: у него нет плавников. Зато есть ноги, способные удерживать равновесие на качающейся палубе корабля. А вот совсем весёлый факт: человек долго не мог определить назначение пальцев на ногах… Наконец сообразил: для балета. Молодец!

А ещё у человека имеется уникальный речевой аппарат, который помогает индивидам контактировать между собой и развивать науку о Земле, о том, как сберечь голубой космический дом… И ещё у нас есть длинные волосы, загадочной гривой ниспадающие с макушки и обеспечивающие плотную защиту именно мозга, а не какой-нибудь другой части тела. Вот и получается, что у человека наиважнейшей частью тела является голова. Потому организм её и защищает, что та отвечает за всё.

Короче говоря, берегите голову и развивайте мозг! Будьте гениями! Став ими, вы запросто убедитесь в том, что в обществе, где все предупредительны друг с другом, стать бессмертным проще простого. Всего-навсего надо активизировать ген бессмертия, который отдаст указание иммунной системе работать бесперебойно.

Ключик к гену хранится в мыслительном процессе. Мысль пробуждается вдохновением. А вдохновение — это что? Это вдох. Но веянием не кислорода, а души. Так что смело вейте вдохом облегчения в свою душу, уверенную в любви Земли и любящей всё человечество.

Знайте: всё выздоравливает, когда иммунитет силён. А силён он, когда командный пункт организма работает легко и радостно, когда душа высока.

Вот видите, как просто стать добрым и бессмертным. Так азартнее вперёд! Удачи вам, светлые друзья с планеты Земля!

— А сколь сильно нам это самое бессмертие необходимо? — засомневался кто-то.

— Бессмертие необходимо, ибо полезно. При нём можно никуда не спешить. А торопливость вредна, она порождает нервозность и беспокойство. Когда же всё успеваешь, жизнь упорядочивается и приобретает насыщенные краски.

Легко стать бессмертным. Для этого всего-навсего нужно восстановить то состояние, при котором человек владел секретами бесконечности в доисторические времена.

Древние люди были бессмертными. Об этом свидетельствует следующий факт: все магалитические постройки хранят следы участия в их сооружении представителей внеземной цивилизации. Инопланетяне же бессмертны уже хотя бы потому, что могут рассекать по Вселенной расстояния длиной в сотни световых лет. Мало живущий человек не успел бы за срок своей быстротечной столетней жизни курсировать среди созвездий, покидать далёкие галактики и возвращаться на них. Но инопланетяне успевают, значит, их срок жизни позволяет вольготно распоряжаться временем, отсчитывая последнее эрами тысячелетий. А поскольку мы внешне похожи на инопланетян как две капли воды, значит, мы — калька с них. Мы как их братья и сёстры сотканы из одного с ними материала. То есть мы во всём — как пришельцы из космоса. В связи с этим логично предположить, что и знаменитое бессмертие инопланетян всегда при нас! А поскольку многие обстоятельства указывают на то, что ДНК изначально задумывалась как бессмертная структура, вечная жизнь постепенно перестаёт слыть сказкой, превращается в реальность и её отпечатки готовы обнаружиться современной наукой.

Обратимся к доказательствам. Самым весомым аргументом в пользу теории человеческого бессмертия является следующий: каждый человек на протяжении своего существования смог неоднократно убедиться в том, что физически он почти неуязвим, ибо изначально сформирован как самовосстанавливающаяся система.

И единственно, что нужно сделать. чтобы эта система вечной жизни заработала на полную мощь, — это активизировать её ДНК. Как простимулировать ДНК к проявлению качеств и действий, на которые молекула была однажды в незапамятные времена запрограммирована? Что может выполнять роль стимула?

Самым простым и доступным стимулом для работы организма является окружающая среда — так сказать, фактор бытия и сигналы от него. А поскольку подавляющий объём информации мы получаем через органы чувств, то окружающая обстановка должна быть узнаваема зрением, одобряема обонянием, приемлема для кожных рецепторов.

Узнаваемость и понятность пространства — важный фактор спокойной работы нервной системы. Прошедшими столетиями доказано, что главным элементом счастливой жизни является уверенность в том, что вокруг царит человеколюбивая справедливость. Когда человек чувствует свою ценность для общества, тогда его нервная система в порядке, что обеспечивает индивиду отменный аппетит и высочайшую работоспособность. Тесно связаны с состоянием нервной системы воодушевление и вдохновение — немаловажные стимуляторы производительности труда.

И наоборот, глумление над личностью катастрофически снижает норму выработки, потому что отрицательный эмоциональный фон исключает у человека желание принимать пищу, спать, быть сильным и красивым.

Более того: если в коллективе заводится хотя бы один разрушитель гармонии, то начинают страдать все — и тот, кого расстраивают, и тот, кто расстраивает. Оба они испытывают неимоверные душевные мучения. И общество, разделяясь при этом на сочувствующих и осуждающих, тоже лишается умиротворения, необходимого для полноценного функционирования ДНК и её «гена бессмертия», который наверняка в ней есть и который вскоре по древней привычке простимулирует земные цивилизации на грандиозные свершения.

Люди всегда готовы к оттачиванию своих умений, к результативному труду. Баальбекская веранда как одно из чудес света наглядно демонстрирует это трудолюбие, доставшееся нам в наследство от древних эпох. Вот как людям хотелось работать, вот как творчески они подходили к поставленной перед собой задаче!

В те времена в любом уголке Земли с такой же самоотдачей и так же самозабвенно работал народ, возводя величественные творения по последнему слову науки и техники.

До бессмертия было рукой подать. Общество воспитывалось в духе взаимоуважения, единомыслия, всеобщего духовного комфорта. И это правильно. Ибо здоровье каждого может быть обеспечено лишь благополучным нравственным микроклиматом общества в целом. Соответственно бессмертие не осуществимо в отдельной малой группе, так как страдания хотя бы одной личности соседней группы или всего удалённого социума исключают достижения всеобщего счастья. Без всеобщего счастья невозможно появление ни одного бессмертного человека.

Вечно живущим станет лишь тот, чья нервная система полноценно руководит процессами организма. Стремящийся к бессмертию должен быть уверен в своей безопасности и в том, что находится под защитой ауры возвышенных людей, уважающих друг друга. В таком гармоничном добрососедском обществе каждому обеспечено уравновешенное состояние нервной системы, что, в свою очередь, создаёт благоприятные условия для работы человеческого мозга и выполнения ДНК функций жизнеобеспечения в полном объёме.

Самовосстанавливающаяся система человеческого организма бесперебойно работает лишь в том случае, когда ей ничто не мешает. Что же является помехой? Вот что: то, что не входит в рамки дозволенного природой. Знаем, что разрешено всё, что не запрещено. Так что же нам дозволено природой? Три вида комфорта: духовного, пищевого, мышечного. Кратко остановимся на каждом.

Духовный комфорт предполагает наличие следующих элементов:

1. Книги

2. Музыка

3. Умственная нагрузка

4. Творческая составляющая

5. Просмотр культурно-зрелищных мероприятий

Мышечный комфорт:

1. Ходьба

2. Танец

3. Работа по дому

Пищевой комфорт не нуждается в подробном рассмотрении, так как формируется любым меню за исключением продуктов, несовместимых друг с другом или имеющим индивидуальные противопоказания.

Всё это присутствует в жизни человека. Отчего же человек не бессмертен? Ответ прост: нет условий для отклика мозга на наши потуги.

ДНК еле скрипит какие-то незатейливые сто лет и в конце концов покорно складывает уставшие лапки… Ничего удивительного. Как ДНК может решиться нажать на педаль максимального использования своей силы, если перспективы такого действия рискуют оказаться удручающими?

Вот, например, водитель пустит машину на скорости 200 км в час по ухабистой дороге, вьющейся серпантином над пропастью? Нет. Точно так же и ДНК, подобно разумному существу, опасается отжимать рубильник своего бессмертия до упора, притормаживает свою прыть, а заодно вводит мозг в полусонное состояние, чтобы тот не дал организму ошибочную команду на старт, руководствуясь смутными эмоциями и нечёткими вербальными восприятиями.

Что же не по нраву ДНК? Где она увидела пропасть? Ответ на ладони: белковую молекулу не устраивает несоответствие современности образу древнего мира. А древний мир для ДНК — эталон, ведь именно в нём она была сформирована.

Вот почему нынешние люди имеют срок жизни, укороченный их же собственной ДНК. То, что гены с течением времени укорачиваются, — научно доказанный факт. Но зачем ДНК кромсает сама себя? Зачем уменьшается и скукоживается? Прячется? Похоже на правду. От кого прячется? От тех, кого видит. Но, если прячется, значит, не хочет погибать. Значит, укорачивание генов — временное явления, ожидание лучших условий? Получается, если продемонстрировать ДНК древние условия, то можно запросто восстановить истинный срок жизни, заданный первоначально! Как определить признаки благодатной древности? Нет ничего проще!

Если кто-то думает, что древность — это примитив, то глубоко ошибается. Рассмотрите наскальные рисунки и убедитесь, что уровень таланта доисторического художника недосягаем для многих кичливых представителей современной эры. Однако общее между нами и древними людьми есть. Это — принадлежность человека к виду социальных существ. Нам уготовано жить в обществе, похожем на крепко скреплённые звенья бесконечной, не поддающейся коррозии цепи.

Увы, в цепи иногда происходит разрыв. Он приводит к фатальным последствиям. Ведь если рушится хотя бы одно звено, то вся цепь падает, перестаёт быть цепью, превращается в ничто.

Какое же звено разрушено? Ясно, какое: звено, ответственное за доброту. Об этом говорит неудержимое стремление некоторых шаек провоцировать свары, затевать ссоры, развязывать войны и насаждать распри, демонстрирующие равнодушие людей к мечтам и потребностям друг друга.

Но пришёл час восстановить потерянное звено. Мы это сделаем легко и радостно! Итак, начинаем. Параграф первый.

Где живёт доброта? В книгах. В музыке. В труде. В культуре. В праздниках. В зрелищах. Как соединить книги, музыку, труд, искусство, культуру, праздник, зрелище? Очень просто: нарядно одеться, взять денежки на дюжину бутербродов и отправиться в зал, где гремит дискотека.

Что такое? Вы не верите в силу дискотеки? Напрасно. Она способна на многое. Ведь для того, чтобы организовать дискотеку, блаженствующую в огнях триумфа человеческих достижений, человек должен очень потрудиться на разных поприщах.

А именно: человек, безусловно, должен быть начитан, образован, музыкален, культурен, вынослив, вежлив, приветлив, доволен собой и окружающими. Но даже если этих качеств в нём нет, дискотека их ему подарит.

Помудрев и осчастливившись на дискотеке, человек станет добрым. И добротой обеспечит миру бессмертие.

Мы, организуя Всезвёздный фестиваль, учли это правило дискотеки. Для того чтобы музыка звучала для всех участников одинаково, без искажений, было придумано расположить танцоров в одном часовом поясе, то есть по одному меридиану. Благодаря этому каждый сможет двигаться со всеми танцующими в одном темпе. Радиокоманды тоже удобнее отдавать в одном часовом поясе. Так что спортсменам-бегунам будет легко начинать и заканчивать кросс всем одновременно.

Предугадываю возражения: «А при чём тут древний мир?» — «Как при чём?» — отвечу я. Доисторическое состояние человека было похоже на ощущения, которые испытывает наш современник на сегодняшней дискотеке, — всё вокруг в те времена сверкало, потому что вулканы извергались; всё везде громыхало, потому что катились камни с гор; повсюду было влажно и жарко, ибо климат был тропическим; окружающее пространство поражало яркостью, ибо огромные цветы сияли сквозь мерцающие полутени густых крон; сумрак хозяйничал на Земле, так как растительность была настолько широколистной, что почти не пропускала солнечных лучей. Чем не дискотека? К тому же и питание древнего человека было умеренным — как раз соизмеримым с дюжиной бутербродов на дискотечной вечеринке.

Учитывая, что в буйстве первозданной стихии смогли бесстрашно жить беззащитные двуногие существа, можно сделать вывод, что древние люди были мудрецами, тем более что ведь они откуда-то знали, что всему на свете нужны три точки опоры, — не зря до нас дошло их утверждение о том, что Земля стоит на трёх китах.

К сожалению, имена этих китов нам неизвестны. Зато мы можем догадаться, как зовут трёх китов, на которых держится обычное наше человеческое бессмертие.

Вы тоже задумывались над этим? Наверняка в представлении многих это — ВНУТРЕННИЙ МИР ЧЕЛОВЕКА, СОСЕДНИЙ МИР ОКРУЖАЮЩЕЙ ПРИРОДЫ и КОСМИЧЕСКИЙ МИР, РАСПОЛОЖЕННЫЙ ПО ГРАНИЦЕ СОСЕДНЕГО. Какой из этих ТРЁХ КИТОВ выскальзывает из-под ног, не позволяя жить бесконечно? Скорее всего — ВНУТРЕННИЙ МИР, так как два других созданы без нашего участия и потому нет причины сомневаться в их безупречном качестве.

Упомянутый ВНУТРЕННИЙ МИР включает в себя много элементов, в том числе и здоровье. Никто не станет спорить с постулатом, что о здоровье необходимо заботиться с раннего возраста. Правильно поступают те люди, которые для летнего отдыха своих чад выбирают детские оздоровительные лагеря. В этих санаторно-спортивных учреждениях хорошо продуман досуг ребят, каждый день насыщен мероприятиями, что позволяет детскому мозгу работать в полную силу. Принцип организации коллективного детского отдыха направлен на развитие личности, то есть ВНУТРЕННЕГО МИРА ребёнка. Педагоги детских коллективов выбирают лучшие варианты задействования школьников в интересных занятиях, ищут и находят три точки опоры благополучной атмосферы отряда отдыхающих подростков.

Что это за три точки опоры благополучия ВНУТРЕННЕГО МИРА каждого ребёнка? Это — здоровье, интеллект, контактность. Они, как три вершины треугольника, всегда направлены во внешнее пространство. Этими «вершинками» помыслы детей соприкасаются друг с другом. Так происходит взаимодействие ВНУТРЕННИХ индивидуальных миров.

Схематично это взаимодействие можно изобразить в виде мозаики. Воспитанники как-бы соприкасаются своими треугольниками ВНУТРЕННИХ МИРОВ и образуют рисунок, где один треугольник общается вершиной «интеллект» с любой вершиной треугольника чужого мира. То есть объединение детей в пары и тройки идёт не по интересам, а по случайному нахождению рядом. Такой коллектив неустойчив, потому что связи между вершинами опорных треугольников ВНУТРЕННИХ МИРОВ некрепкие. Жизнь не стоит на месте: дети общаются, ищут друзей, желают разнообразить свой досуг, ждут от грядущего дня чего-то нового, поэтому мозаичное полотно постоянно колеблется. Неизбежные разрывы связей между треугольниками создают прорехи в ткани детского сообщества. При такой организации стихийного соединения вершин треугольников детский коллектив находится ежедневно в постоянном слабом волнении, как и его основа; иначе говоря — ребят не покидает трудно объяснимая тревога. Но если взглянуть на проблему со стороны, то всё становится понятно: попробуйте сконструировать полотно из треугольников — сразу увидите, что какой-нибудь треугольник так и норовит оторваться от остальных. А если он оторвётся, то в этом месте получится дыра. Соответственно, соседние треугольники останутся без крепких связей друг с другом и тоже окажутся на грани осыпания. Закрепить межвершинные контакты ВНУТРЕННИХ МИРОВ искусственно не получится, ведь люди выбирают себе друзей по интересам. Нельзя заставить дружить с кем-то. Вот почему роль педагога в подборе групп, объединённых общими увлечениями, бесценна. Но вмешательство педагога превращает платформу общения стихийного типа в платформу с незыблемо крепкой структурной основой. Конечно, размеренный распорядок не всем детям по душе, некоторые из них предпочитают кавардак. Но никакое объединение не жизнеспособно без дисциплины. Нахождение на платформе, которая готова вот-вот продырявиться, для её пассажиров чревато получением стресса. Может быть, ребята чувствовали бы себя спокойнее на организационной платформе цветочной конфигурации?

Воспитательная платформа цветочного типа представляет из себя такую структуру детского коллектива, где опорные треугольники ВНУТРЕННИХ МИРОВ детей соединены друг с другом исключительно только одноимёнными вершинами. Например, вершина «здоровье» одного человека взаимодействует с вершиной «здоровье» другого. Так пять треугольников, соединив свои помыслы по теме «здоровье», оказываются скреплёнными одноимёнными вершинами и становятся похожими на пятилепестковый цветок. Лепестков, соединившихся уголками одинаково называющихся треугольников ВНУТРЕННИХ МИРОВ, может быть больше или меньше — 3, 8, 20… Количество не влияет на свойства структуры. Главное — такое душевное взаимодействие напоминает по форме цветок. Маленький или большой, но цветок. Подобные дружные компании можно видеть в кружках по интересам. Эта форма сообществ очень прочна. Ведь даже при отрыве от сердцевины нескольких лепестков цветок всё равно остаётся цветком. Группа друзей по интересам не переживает за свою полноценность. Она спокойна, ибо увлечена общим делом. Отроческое умиротворение способствует правильному формированию нервной системы, то есть, — будущему долгожительству. Такая воспитательная платформа со стороны выглядит похожей на луг, усыпанный прочными цветами, разрушить которые никаким бурям не по силам.

Однако даже в упорядоченной цветочной структуре есть слабое звено. Это — оставшиеся неиспользованными по две вершины каждого треугольника. Ведь все треугольники соединены в цветок только одной вершиной. А две вершины остались снаружи. Они не прикреплены к сердцевине цветка, то есть потенциал детской личности задействован не полностью. И, конечно, ребёнок будет стремиться использовать все свои таланты, найти применение этим, так называемым, вершинам треугольника-опоры своего ВНУТРЕННЕГО МИРА. Но если он отсоединится от цветка, то, даже отыскав треугольник, с которым бы хотел наладить общение, не сможет задействовать свои две вершины: никакой другой цветок не в состоянии будет держать снаружи непонятное образование в виде примкнувшего (приклеившегося) чужого лепесточка. Вот почему педагогу необходимо периодически предоставлять возможность всем лепесткам покидать старые сердцевины, как пушинкам одуванчика, и создавать новые основы, соединяясь ранее бездействовавшими уголками треугольников ВНУТРЕННИХ МИРОВ.

Треугольники-лепестки разных людей в этом случае контактируют уже не вершинами «здоровье», а, например, вершинами «интеллект», где создают мини-группу общения в области искусства, литературы, науки. Они на лету соединяются с другими вершинами чужих внутренних опор и создают новый цветок. Всё детское сообщество в этом случае приходит в движение. Очень напряжённый момент. При отсутствии мудрого организатора это время обновления грозит безвозвратным распадом, если лепестки не успеют соединиться в новые цветки по новым интересам и просто упадут вниз, в никуда…

Может быть, тогда лучше использовать мозаичный стиль руководства: пусть колеблется и рвётся, пылится, болтается и волнуется, зато убережён от полного исчезновения. Что-нибудь от него да останется, хоть искривлённое, перекрученное, завязанное узлами, но тем не менее существующее и удовлетворяющее людей полноценными связями всех своих духовных опор. Такой стиль вообще может существовать с чисто символичным руководством: эх, была не была, пустить всё на самотёк, сами как-нибудь корявенько разберутся промеж себя.

А вот цветочная структура требует централизованной организации. Зато она — самая прочная, весёлая и благоприятная для самочувствия. Не зря же природа избрала для своего существования образ луга, где всё в цветах-крепышах, а не образ болота, где колеблется тонкой плёнкой расползающаяся под ногами рваная плесень.

Какую из двух воспитательных структур порекомендовать педагогам использовать в летних оздоровительных лагерях? Что станет основой обеспечения успешного пути в деле формирования здорового ребёнка и достижения им бессмертия в дальнейшем? Рассмотрим сильные и слабые стороны каждого стиля организационной работы с детьми.

Достоинства и недостатки

организации детского коллектива по принципу

цветочной структуры

Плюсом опоры цветочного типа является её устойчивость. Ощущение стабильности вселяет в людей уверенность. Это полезно для здоровья. Длительные фазы полного спокойствия, изредка перемежаемые кратковременными усилениями гиперактивности типа «берём нахрапом», создают психологический ритм, задействующий все системы организма. Такой режим держит человека в тонусе.

Минусом цветочной структуры является её потребность в систематическом, хотя и редком, демонтаже самой себя. К сожалению, без перемен в ней не обойтись, ибо обеспечение жизненно важных связей между всеми составляющими её элементами с целью гармоничного развития каждого члена общества вынуждено идти по пути изменений, через поочерёдное взаимодействие всех вершин треугольных опор ВНУТРЕННИХ МИРОВ индивидуумов.

Достоинства и недостатки

организации детского коллектива по принципу

мозаичной структуры

В минусы мозаичной структуры запишем её колеблющийся, волнующийся характер, который вынуждает общество пребывать в постоянном, хотя и слабом, напряжении.

Плюсы мозаики — это неуловимая естественная смена характера взаимодействий между людьми. Плавное течение мелких колебаний, еле заметных подъёмов и спадов обеспечивает существование без стрессов. Такова структура современной сытой и слегка вальяжной цивилизации, в которой несмотря на сплошные удовольствия бессмертия нет как нет! Люди живут намного меньше того срока, на который рассчитаны их печень, мозг, кости, волосы. Сравните: печень способна работать более 200 лет, мозг вообще умирает последним (в основном, после отказа сердца), кости доисторических останков сохраняются тысячи лет, а волосы и ногти продолжают расти даже после прощания человека с земным существованием. Так, может, поменять образ жизни с привычного мозаичного на цветочный? Может, сделать выбор между мелкой дрожью и величавой умиротворённостью?

Подойдём к выбору теоретически

и выясним, что из негоможет получиться

в будущем или уже получалось когда-то ранее.

Способ управления детским коллективом, который опирается на систему психологического взаимодействия индивидуумов, именуемую здесь «платформой цветочного типа», является, по сути, принципом организации детского отдыха в летних оздоровительных лагерях. Там по привычному расписанию дети сначала все дружно идут на хор, затем — на футбол, позже — на обед, без отлынивания — на тихий час и так же все вместе утром строятся на зарядку. Никому не хочется отбоя, потому что ребятам интересна столь богатая, насыщенная событиями летняя жизнь.

Благотворное влияние подобной формы сосуществования доказано. Дети за лето хорошеют. И если в сентябре сравнить вскользь, чисто внешне, детей, проведших лето в деревне, и детей, вернувшихся из мест организованного отдыха, различия потрясают.

Любители общественных форм времяпрепровождения выглядят одухотворённее ровесников!

Вот что значит продуманное взаимодействие всех трёх точек опоры каждого ВНУТРЕННЕГО МИРА с МИРАМИ других людей. Очерёдность, определённость, последовательность, график в деле развития творческих и нравственных ориентиров — залог здоровья и духовного роста.

Три точки опоры — здоровье, интеллект, контактность — работают в мудро управляемом детском коллективе на полную мощность, что способствует концентрации всех сил организма.

Благодаря этому внутренняя энергетика получает импульсы из самых древних, закодированных и почти атрофировавшихся нервных волокон, разогревает их и возвращает к жизни. Так начинает действовать генная память. Она и совершает прорыв к сегментам ДНК, отвечающим за молодость.

Получается, правы те, кто предпочитает индивидуальному отдыху коллективный. Под бдительным оком экскурсовода они участвуют в массе мероприятий, улучшающих эмоциональный фон. Позитив ведёт к долголетию. А там тропинка бессмертия — рядом.

Поблагодарив за интересную лекцию, строители быстро переделали машины-экскаваторы в удобные столы, подхватили пурпур и с энтузиазмом принялись за благоустройство вверенной им области Земли. А мы отправились дальше.

Сверху хорошо был виден живописный африканский ландшафт: слева от 25 меридиана слонялись стада овец, а справа выделялся радугой водопад Виктория, где туман и брызги по очереди превращались друг в друга и расцвечивали пространство головокружительным мерцанием.

— Вот в чём ценность Земли, — Старшой повернулся к боковому иллюминатору, — в уникальной воде. Столь безупречную планету создать непросто. Берегите её!

— А мы бережём, — рискнула я держать ответ за всё человечество, — и заповедники открываем, и охраняем национальные парки, и одеваем берега рек в гранит, и укрепляем морские обрывы, и пустоты в почве заполняем песком.

— И друг друга берегите. Живите долго! Если не вы, кто поможет планете? Ведь мы тут бываем только наездом, точнее — транзитом. А вы — постоянно.

— Мы стараемся беречь друг друга, но не всегда получается.

— Ай-ай-ай, ужель вам и в этом вопросе требуется помощь? Учить вас дружить, что ли? Нянек для детских садов прислать? — сокрушённо покачал головой Старшой и направил воздушный корабль к реке Замбези.

Вдоль её синей линии мы продолжили свой полёт, оставляя позади стада зебр и джунгли с гориллами.

Множество рек поперечными руслами делили Центральную Африку на секторы, в которых упорные строители, невзирая на усталость, продолжали возводить объекты для Всезвёздного фестиваля, посвящённого восстановлению на планете температурного баланса, а именно — созданию условий для разрастания лесов и комфортного существования птиц, которые уберегают эти леса от насекомых-вредителей. Возведение фундаментов уже близилось к завершению. В основном все бригады справлялись с поставленной задачей самостоятельно.

Но были районы, сложные по гео-метеоусловиям, куда трудно было добраться, что явилось причиной нахождения людей без связи с внешним миром и, как следствие, без регулярного снабжения всем необходимым. И тогда Старшой приземлялся, видя, что бригадам требовалась поддержка. А иногда НЛО просто с поднебесья сбрасывал энтузиастам угощение.

Следовавший за нами воздухолёт не приземлялся вовсе. Пурпур падал на делянки после негромкого звукового сигнала, и два наших НЛО срочно мчались дальше.

Наконец, река Конго, выгнувшись дугообразно, обозначила границу между Югом и Севером. Мы пересекли экватор и попали в северное полушарие. Показались банановые плантации и хлопковые поля. За густой порослью не было видно следов деятельности строительных фестивальных бригад, и проведение инспектирования с неба стало невозможным. Во избежание ошибки Старшой принял решение провести анализ возведения сооружений непосредственно на земле.

— Не желаете ли отведать бананов с ветки? — обратился он к нам.

— Отличная идея! Я, например, очень проголодалась. С удовольствием перекушу. Тем более, что никогда не срезала банановую гроздь. Видела эти экзотические фрукты только в магазинах.

— Готовьтесь к посадке. И учтите: в этом районе обитают очень агрессивные обезьяны, так что не теряйте бдительности и далеко от человеческих поселений не уходите.

Почувствовав толчок в днище корабля, я поняла, что наш воздухолёт опустился на землю. Подождав, пока прекратится хруст ветвей, сломанных аппаратом, я отстегнула крепления, отключила кнопку обогрева, свернула покрывало с деревянными узорами и, водрузив получившийся рулон на спинку сиденья, отправилась за Дирском на выход.

— Мы тоже не прочь отведать свежих бананов, — донеслось сзади.

Аня и Вася искали на креслах регулятор теплового режима. Я вернулась к астронавтам и помогла отключить кнопку обогрева. Пока мы возились около кресел и приводили их в нужное состояние, Старшой покинул помещение.

Оставшись одни, мы огляделись вокруг и поняли, что не сможем найти дверь. Стены идеально круглого помещения были сплошь задрапированы малиновыми портьерами, сквозь которые нижние синие даже не просвечивали, потому что снаружи густая африканская растительность заслоняла солнечный свет.

Перебирая малиновую ткань по всему периметру, мы приступили к поиску выхода. Первая попавшаяся дверь вывела нас на лестницу. Чуть проведя нас вниз, лестница завернула наверх и закончилась перед стеклянным залом.

По аналогии с моей ракетой я догадалась, что это — оранжерея. Здесь так же росли растения, но единственное, что её отличало от моей оранжереи, — это то, что она тянулась по всему периметрально-круговому коридору инопланетного корабля, занимая его второй этаж, которого мы снизу видеть не могли, так как НЛО всегда стоял на высоченных подставках, а второй этаж начинался там, где тарелкообразная лётная машина сужалась в конус.

Оранжерея находилась с краю, в самой выступающей части машины, имела много открывающихся настоящих окон, расположенных на потолке.

Сейчас в насквозь прозрачной крыше были настежь распахнуты все фрамуги. Через них в искусственный сад поступал воздух и солнечный свет. Здесь сине-малиновые портьеры были раздвинуты по бокам сотен простенков. Здесь был клетчатый пол, секции которого автоматически открывались для слива излишков воды.

Мы не стали бродить по залу, так как растения могли негативно отреагировать на появление незнакомых людей и, чего доброго, завянуть. Да и что, собственно, нас могло тут удивить? Здесь было всё то же, что и у всех астронавтов: орхидеи, розы, бабочки, колибри.

Меня порадовало открытие, что мой БСМ-1-сад сконструирован как инопланетный. Значит, земляне умеют мыслить бессмертными категориями.

Аня и Вася вернулись к лестнице, а я чуть-чуть задержалась около широких листьев тропических растений оранжереи, чтобы спрятать за них свои колбы с марсианскими гранулами.

Постоянно носить колбы в карманах оказалось очень утомительно: они мешали движениям и к тому же звякали при каждом шаге. Путешествие неожиданно для меня не заканчивалось, и моё прибытие в научную исследовательскую мастерскую откладывалось на неопределённое время.

Учитывая, что существуют охотники за колбами, мои карманы невзначай могли быть опустошены ворами. Так что я решила, что ценный груз лучше перепрятать. НЛО Дирска показался мне самым надёжным сейфом: в него мало кто решится влезть. Да и кто догадается, что свои собственные драгоценности я храню в чужом шкафу?

Выбрав кустик погуще, я к его основанию прислонила 15 колб и распределила их поустойчивее между раскидистыми ветками. Это заняло немало времени, и Ане пришлось не раз окликнуть меня снизу, чтобы услышать в ответ: «Сейчас иду!»

Посмотрев на свою работу издалека, как художник на полотно живописи, я убедилась, что колбы спрятаны надёжно и ничто не выдаёт их местонахождения. Полив им не повредит, так как пробки в горлышках плотные; птички не разобьют, потому что даже если колбы упадут, стекло не треснет, ибо ляжет на мягкую почву.

Избавление от пузатых склянок, спрятанных в одежде, сделало мой облик похудевшим и гибким. Раньше из опасения растерять содержимое карманов я передвигалась прямо и неспешно. Теперь могла позволить себе быстроту и свободу. Ничто при ходьбе больше не позванивало.

Спустившись по оранжерейной лесенке, мы с Аней и Васей вновь очутились в золотой круглой комнате, которую недавно покинули, и стали ждать Старшого, не предпринимая попыток выбраться из НЛО самостоятельно, чтобы не заблудиться повторно.

Сквозь иллюминаторы первого этажа было любопытно наблюдать за тем, что происходило снаружи. Люди, вытирая натруженные руки о разлапистые листья влаголюбивых растений, принимали от Дирска коробки с провизией. Разгрузив один из отсеков, Дирск направился проверить прочность возведённых конструкций и вскоре, поблагодарив строителей за аккуратную и высококачественную работу, вернулся на борт корабля.

— Молодцы, что не вышли наружу! — одобрительно кивнул он нам. — Дисциплинированные и послушные члены команды всегда ценятся высоко. Идёмте за бананами!

После этих слов Дирск выдал нам шлёпанцы. Это была необычная обувь. К своим ногам мы должны были привязать подошвы-пружинки. Пружинное основание помогало поменьше соприкасаться с землёй в малознакомых районах, чтобы избежать нежелательной встречи со змеями, муравьями, трухлявыми остатками гнилого валежника. Ненароком наступив на что-нибудь гадкое, таящее в себе смертельную опасность, можно было с помощью пружинных подошв высоко отпрыгнуть и стать недосягаемым для жала и провала.

В этих сандалиях, привязанных к голеням шнуровкой крест-накрест до колен, мы вышли на воздух. Через заросли, казавшиеся непроходимыми, была проложена просека ровно по 25 меридиану. На ней были возведены антенны, а вырытые комья земли по обочине аккуратно сложены горками и залиты скрепляющим раствором. По ним уже активно бегала разная экваториальная живность, исследуя новообразование на возможность вырыть в нём укромную норку. Строители, закалённые солнцем и овеянные вдохновением труда, радушно приветствовали нас. Некоторые интересовались у Старшого перспективами космической затеи, другие продолжали что-то сверлить и выравнивать, издалека приветствуя нас поднятием ладоней. Но был один строитель, который упал от переутомления.

— Довезти Вас до дома? — спросили мы его.

— Не надо, — ответил тот. — Я должен остаться здесь и быть причастным к великому событию, которое бывает раз в жизни.

— Тогда восстановите силы вот этим. — Старшой протянул две ампулы (я уже знала, что первая — с амброзией, а вторая — с розовым маслом). — Нанесите жидкости поочерёдно на мочки ушей.

Строитель выполнил рекомендации и кожа его мгновенно разгладилась, а на лице не осталась ни следа усталости.

— Он теперь приобрёл бессмертие? — спросила я.

— Почти.

— Не совсем?

— Нужны ещё три условия.

— Какие?

— Три точки опоры. Я о них говорил.

— Ничего себе! — присвистнул строитель. — Так быстро и просто?

— Очень просто, — уточнил Вася. — Чтобы стать бессмертным нужна самая малость: три капли и три опоры. Только сначала нужно слетать на Марс за гранулами вечной молодости, найти их там, невзирая на бури, благополучно вернуться на Землю, превратить гранулы в раствор, полученную амброзию распределить по ампулам, затолкать миниатюрные упаковки в мандариновые сады, дождаться, пока оранжевые фруктовые контейнеры высохнут до степени каменного стука, запрятать получившиеся твёрдые шарики в сухое место и выдерживать там несколько тысяч лет для завершения химической реакции. А затем не забыть перед использованием запастись флаконом розового масла.

— Розового масла у нас на планете полно!

Естественно, подтвердил Старшой. — Мы в былые времена позаботились об этом. А то первоначально приходилось лететь на Марс за минералом здоровья, на Землю — за водой, а в созвездие Волосы Вероники — за розами. Умаялись.

Мы, все присутствующие, с немой мольбой посмотрели на Старшого, желая намекнуть на то, что надеемся стать обладателями тайны местонахождения древних мандариновых садов, в которых амброзия уже наверняка прошла необходимые стадии реакций и готова к использованию. Нас вполне заслуженно можно одарить подобными знаниями. Мы ведь всё-таки не совсем чужие инопланетянам…

— Как только завершим процесс восстановления погоды, — словно прочитал наши мысли Старшой, — тотчас отведу вас к горной гряде Атлас, а затем, если понадобится, — и в Китай. Где-нибудь да остались гесперидо-тайники с доисторической амброзией.

— Ах, это не очень скоро, а я тороплюсь домой, — отказалась Аня.

— Я летать не люблю. Меня укачивает, — виновато сконфузился один из строителей.

— Я тоже соскучился по родному краю, — присоединился к группе отказавшихся Вася.

— Вот так-то, — засмеялся Старшой. — Опять землян никак не уговорить превратиться в бессмертных.

— А Вы нам рецепт продиктуйте. Кто надумает, воспользуется…

— Рецептов три. Первый: как раствор изготовить. Второй: как пребывать в хорошем настроении, ибо амброзия через поры кожи усваивается лишь при абсолютном покое (если нервная система не захочет, то никакого лекарства не впустит). Вы же знаете, что в коже располагаются нервные окончания… Третий: как бессмертному жить среди обычных сограждан.

— Фу ты, ну ты! Замысловатая схема ожидания вечности. Вот что такое шанс стать бессмертным, — сказал Вася и сделал шаг к Дирску, чтобы помочь ему заново упаковать распечатанные ампулы с оставшимся эликсиром бесконечной жизни.

Пружинная подошва Васиной сандалии отреагировала на его шаг сжатием своего механизма, резко разжалась и подбросила Васю чуть ли не до верхушек деревьев, затем, перекинув ошеломлённого парня через ветви, швырнула в заросли цветов.

Я и Аня бросились Васе на выручку, но вместо бега совершили полёт и очутились гораздо дальше Васи. Так с нами обошлись сандалии. Если к их пружинам применялась обычная человеческая сила, получался громадный прыжок в пространство.

Пришлось мне произвести несколько неудачных прыжков, пока я не приноровилась к эффекту космической обуви. Вскоре мне понравилось перепрыгивать через деревья подобно гигантскому кузнечику.

Вчетвером — я, Старшой, Аня и Вася, — делая при помощи пружинной обуви семимильные шаги, мы быстро помчались вскачь сквозь джунгли и внезапно выскочили на банановую плантацию.

Собиратели бананов опешили, увидев вылетевшего из-за верхушек деревьев зелёного мужчину. Волосы Дирска выбились из-под повязки и торчали в разные стороны, как рожки. Кусок зелёной обмотки ослаб от интенсивного движения и, оторвавшись, болтался сзади наподобие хвостика.

Испугавшись непонятного существа, банановые работники разбежались врассыпную, оставив нам на съеденье жёлтые каскады лакомства, гроздьями свисавшего до земли.

Натрескавшись, мы развернулись обратно и, тремя прыжками достигнув леса, скрылись в чаще. При виде нас джунгли падали в обморок. И хотя зелёным из нас был только Дирск, мы тоже производили ещё то впечатление! Повязки на пол-лица у нас устрашающе не моргали чёрными овалами. Наверное, встречные думали, что у нас глазищи такие — от уха до уха. А мы невзирая ни на что прыгали и прыгали. Эх, хорошо-то как было ощутить состояние полёта! Вспомню — дух захватывает.

Вернувшись на борт, Старшой принялся закручивать себя лентами покрепче, а мы втроём, наоборот, сняли зелёные повязки, чтобы дать возможность глазам остыть. Каждый был занят собой, и я обрадовалась, что никто не обратил внимания на то, что мои карманы больше не оттопыриваются и ничто в них не погромыхивает.

И вновь — полёт! Сверхскоростной аппарат, послушный рукам пилота, покружил нас в качестве воздушной экскурсии надо львами, носорогами, слонами и, резко вырулив на изначальную прямую, завис над пастбищами. По обширным пространствам бродил домашний скот, а среди него стояли космические вышки радиосвязи, обозначившие площадь будущего всезвёздного зрелища.

Удостоверившись в том, что необходимое оборудование изготовлено правильно и отмечено печатью добротности, Старшой просигналил с неба световыми знаками и сбросил вниз мешки с питанием вслед за пурпурными связками бархата. Люди снизу махали нам полученными пакетиками сухофруктов. А мы, удаляясь, запустили по периметру НЛО разноцветные огоньки в знак доброго расположения. Точно так же замигала гирляндами и соседняя воздухоплавательная машина.

Представляю, как великолепно снизу смотрелись наши космические корабли. К слову замечу, золотой блеск не слепил наблюдавших полёт НЛО. Воздушные машин умели приподнимать чешуйки своего покрытия и таким образом отбрасывать на поверхность корабля многочисленные тени. Ну, а днище всегда было в тени. Так что любоваться летящим НЛО можно было сколько угодно. И так оно и происходило: все деревни смотрели на нас с изумлением, а мы летели дальше.

Глава 6 Над розовыми фламинго

Впереди расстилалась область Африки, где обитают розовые фламинго. Между озером Чад и рекой Нил нашим взорам открывались земли, на которых выращивался арахис. Кое-где сюда заступали хлопковые поля.

— После окончания фестивальных мероприятий надо будет попросить хлопковые компании помочь нам обеспечить скифатрии светлой тканью для одежды, — про изнёс Старшой и набросал несколько слов в блокнот.

— В других галактиках нет планет, на которых произрастает хлопок?

— Не приживается. Холодного климата он не переносит, а жара должна быть особая, земная так сказать…

— Вы намерены попросить у сельчан саженцы или семена?

— Лучше сразу ткань. О-хо-хо… непростая задача стоит Межгалактическими Бригадами Оборудования жизненных пространств. Смогут ли они уговорить владельцев хлопковых полей поделиться продуктами земледелия? Хлопок тут на вес золота.

— Да у вас этого самого золота — пруд пруди!

— Хм, что же вы предлагаете — отдать хлопковым магнатам мой золотой НЛО? Пусть, мол, они его распилят на ювелирные украшения? Нет, это не выход. Золота-то у нас много, это правда, но никому ни подарить, ни продать его мы не в состоянии, так как мы в нём живём.

— Единственное жильё?

— Вы же видите: мы с побережья всегда уходим в НЛО.

— Трудно находиться в металле?

— А что делать?

— Построить домик из дерева…

— Построить домик из дерева, — повторил Старшой, — это значит остаться жить на Земле.

— А из вас никто не желает перейти на осёдлый образ жизни?

— Расстаться с бессмертием? Вы это предлагаете?

— Так сами же утверждаете, что на Земле спрятано много амброзии. Можно ею пользоваться, а иногда летать на Марс для пополнения запасов животворных гранул.

— А Вы слышали рассказ о понуках?

— Да. Он о рабстве.

— Он о том, что бессмертие можно потерять.

— Но в том рассказе бессмертие потеряли только рабовладельцы.

— Лентяи.

— А вы не поддавайтесь лени.

— Человек не склонен чему бы то ни было поддаваться. Но мозг подвержен дрёме. Он ведь тоже устаёт. Это ведь так утомительно: руководить всеми нашими действиями. Для всестороннего и полноценного труда организма мозгу требуется создать много условий. Обратите внимание: клетки мозга не подвержены делению, и каждая остаётся с человеком в своём первозданном виде, хотя все остальные клетки тела делятся ровно пятьдесят раз и меняются на новые.

— И о чём это говорит?

— Что тут непонятного? — вступил в разговор Вася. — Это говорит о том, что человек умирает при полном здравии мозга. Обидно же!

— Вот почему организм чувствует потребность в движении, чтобы сравниться с мозгом по работоспособности.

— Конечно. Мозг подталкивает тело к деятельности, чтобы не исчезнуть безвременно. Но рано или поздно мозгу начинает надоедать эта рутина — воспитывать кого-то, и он решается дать себе передышку, устраивая отдых. Вот тут-то тело и даёт сбой.

— Но тело лениво не порочно. Тело просто устаёт.

— А мозг? — уточнил Старшой.

— Тоже.

— Что он делает, когда устаёт?

— Засыпает.

— Пусть тело повторяет за ним.

— Надо засыпать?

— Засыпать, — подтвердил Старшой.

— Чем засыпать? — сострил Вася.

— Тем, что сыпуче.

— Время сыпется, как песок, — продолжал веселиться Вася.

— Ну, засыпай временем, — вторил Васе Дирск, который тоже не прочь был побалагурить.

— На тело нельзя насыпать время, — возразила я.

— Значит, ищите то, что можно.

— Это что?

— У вас на Земле того, что сыпется — воз и малая тележка. У вас его как у нас золота.

Разговор постепенно стал принимать марсианскую форму: жёсткую, властную, безапелляционную — ту, с которой я впервые столкнулась в БСМ-1, отстаивая найденные мною «золотые яблоки» Красной планеты. Почувствовав это, я сообразила, что тема является закрытой, и перевела беседу в нейтральное русло:

— А вот и Сахара! Она под нами. Я узнала её.

— Посмотрите, какая на ней получилась дивная танцплощадка для праздника закрытия фестиваля! — охотно поддержал перемену темы Старшой. — Надо бы спуститься и узнать, как чувствуют себя строители. Всё-таки у них там пекло… Работа в Сахаре — не сахар.

Дирск оказался прав: нахождение здесь было сопряжено с большими трудностями, иногда несовместимыми с жизнью. Поэтому сахарский участок, отведённый под фестиваль, оказался мало оборудованным. Незавершённое строительство взывало о помощи. Здесь все страдали от обезвоживания и перегрева. Строители обматывали голову и плечи мокрыми полотенцами, одновременно экономя воду и испытывая острую потребность во влаге.

Было принято решения чаще производить смену групп людей и опираться на бригадный подряд. Часть изнурённых зноем людей мы взяли на борт НЛО и повезли к спасительной тени.

Островков оазисов в пустыне было немного, и они живописным кружевом листвы манили всех. Между оазисами бродили верблюды, а погонщики с готовностью отзывались на любую просьбу о помощи, надёжно доставляя людей под сень пальм. Можно было прибегнуть к знаниям жителей Сахары и быстро достичь на хвостатых «кораблях пустыни» желанного оазиса. Однако строители, уставшие от сухого ветра и неумолимого солнца, просились к большой воде. Учитывая это желание своих пассажиров, НЛО продолжил движение на север, к Средиземному морю. Там тоже шло всезвёздное строительство фестивальных сооружений, и 25 меридиан с нетерпением ждал инопланетных инспекторов.

Зазеленевшие внизу контуры финиковых пальм приветливо возвестили нам своими красивыми кронами о том, что НЛО достиг Ливийской пустыни. Нефтяные вышки и полоса обработанных сельхозугодий, примыкавших к морю, привели пассажиров НЛО в неописуемый восторг, и они немедленно выпрыгнули из люка воздухолёта прямиком в прохладные воды. Кувыркаясь в волнах как дети, пловцы поплыли вдоль берега и на прощание крикнули нам: «Спасибо!»

— Надо же, — удивился Старшой, — земляне радуются морю, как мы.

— Редко море видим, — пояснила Аня, — планету за день на наших автомобилях не объехать.

— Но мы видим реже вас, — загрустил Старшой.

— Не-а. — Аня покачала головой. — Вы за свою жизнь успеете побывать на земном море сто раз. А мы только два-три раза. А некоторым и вовсе не выпадает удача понежиться в прибое. За время жизни мы не успеваем сделать всё, что наметили.

— Ну! — Глаза Старшого азартно блеснули. — Так приступайте к переориентации организма на бессмертие. Или опять кто-то против?

— Я всегда выступаю за бессмертие! — подбежала я к Дирску. — И жду обещанного похода в сады Гесперид. Где эти сады?

— Скоро узнаете.

Дирск сжал покрепче рукоятку управления, и НЛО стал набирать высоту.

Достигнув северного побережья Средиземного моря, мы приземлились исключительно для отдыха и целый день наслаждались ветром, морем, синевой и полутенью. Здесь приятно было прогуляться по тропинкам жестколистных вечнозелёных лесов.

Перекусив в гостевом фермерском домике, мы были готовы вновь взмыть в небо. Старшой, проверив опоры меридианной линии радиопередатчиков, остался доволен произведёнными работами и хотел было уже дать сигнал дарителю пурпура спускать на землю бесценный груз, как заметил, что на соседней дорожке длинные столы были уже накрыты цветастыми скатертями и поодаль поющие люди, взявшись за руки, репетировали совместный танец. Артисты выстроились в шеренгу и сочиняли движения, доступные для исполнения любому желающему.

— Мы так же будем танцевать? — спросила я Старшого.

— Почти. Добавим ещё шаги вперёд. Да и взяться за руки вряд ли получится: нашу всемирн0-коллективную меридианную цепочку будут прерывать реки и моря. А пустыня? разве по ней мы сможем выстроиться в ряд? Разве выдержим испепеляющий жар?

— Как бы изменить климат в Сахаре, чтобы пустыня исчезла, превратившись во влажный цветущий край, — размечталась я.

— На это Группа Энтузиастов Космического Дизайна не пойдёт.

— Отчего же?

— Космическим скитальцам нужно много песка. Его мы берём в Сахаре. Везём на Марс. Там используем песок при изготовлении стекла для куполообразных крыш землянок, посыпаем песком гололедицу.

— Вы посыпаете марсианские дороги земным песком?

— Конечно. На Марсе в некоторых районах бывает очень скользко передвигаться, ведь там всегда зимняя погода.

— А в пещерах?

— И там холодно. Даже очень. Пролитая вода сразу замерзает, покрывая почву тонкой ледяной коркой.

— Понятно… Нам песка не жалко. Забирайте!

— Нам помощи для вас не жалко. Пользуйтесь!

Обменявшись любезностями, мы с Дирском направились к танцующим. Пришла идея принять участие в репетиции и предложить свои варианты пляски. Жители Средиземноморья согласились с предложениями Старшого и принялись оживлённо обсуждать музыку, костюмы и порядок эстрадных номеров.

Удивительно, но людей ничуть не смущал зеленоватый облик пришельца. Привыкли к таким гостям? Или память веков помогла адекватно воспринять ситуацию?

Человек в широкополой шляпе, оказалось раньше нас приземлился на берегу, вырулил свой воздухолёт в полумрак оливковой рощи и теперь дышал озоном на камешке у моря. Он единственный раз за весь полёт по 25 меридиану вышел из воздухолёта. Больше нигде и никогда этого делать не будет.

Сняв шляпу, он надолго задумался, глядя за горизонт. Ноги его омывались серебристыми струями, седые кудри развевались ветром, а солнце художественными бликами высвечивало тунику, подчёркивая добротную плотность старинной материи.

— Наверное, он сейчас сочиняет стихи, — предположила я.

— Тс-с-с! — Старшой сделал мне предупредительный знак. — Не говорите о нём. А то его кто-нибудь тут узнает.

— Тут нет тех, кто способен узнать человека, покинувшего Землю три тысячи лет тому назад. Тут живут сто лет.

— Ах, да… Я забыл.

Глядя на неподвижную фигуру, светлым силуэтом выделявшуюся на фоне моря, я поняла, что жизнь человеческая полна размышлений, будь она хоть сто, — хоть тысячелетней, хоть бесконечной! С человеком всегда рядом весь спектр эмоций и чувств. И чем дольше мы живём, тем больше воспоминаний всплывает в часы раздумий.

Мне захотелось отвлечь космического гостя от тревожащих его сердце мыслей и сделать приятное этому человеку, который, несмотря на долгие перелёты, не забывает прекрасную Землю и периодически возвращается сюда снова. Я решила приготовить его любимые блюда. Но будет ли инопланетянин участвовать в празднествах?

— Он не будет участвовать в фестивале, — как будто прочитал мой вопрос Старшой. — Он, конечно, не против пиров по случаю окончания спортивных состязаний, но глаза ему не позволят.

— А я поняла, что то со зрением у него всё в порядке.

— Сейчас — да. А в стародавние времена оно было слегка травмировано светом. На группу сверхлюдей была организована атака со стороны понукателей, предположительно противившихся возможной перспективе нашего эфемерного, выдуманного ими «владычества», о котором мы даже не помышляли. А поскольку уничтожить бессмертных невозможно, злодеи придумали вынуждать нас подолгу смотреть на источник света и портить зрение. Не поверите: злоба нашла себе помощников — мух. Она их выдрессировала и приобщила к действию.

— Когда делать нечего, лентяи общаются с мухами?

— Ещё как! Полчища этих откормленных до невероятных размеров насекомых появились в наших поселениях и вели себя нагло: ждали, когда ночью зажгутся лампочки, и начинали биться о них, затем нападали на человека и задирались (не знаю, как назвать то агрессивное поведение жужжащих драчунов). Мухи бились о человека головой, довольно-таки ощутимо ударяясь в его плечо. И так могло продолжаться хоть всю ночь, пока лампы не гасили. Тот, кто с наступлением темноты зажигал свет, рисковал в поисках беснующийся мухи, бьющейся то в световое пятно, то в человека, искать нахальное насекомое около лампы, вокруг которой бестия постоянно крутилась. В результате человек натыкался взглядом на яркий свет и портил глаза. Естественно, острота зрения у этих страдальцев падала. Такая беда приключилась и с нашим другом (поэты ведь предпочитают сочинять стихи по ночам). Муху он не поймал, потому что та была запрограммирована изводить человека только ночью, а днём сидела тихо. Мой отец Уранес, узнав об этом, нашёл способ перехитрить оружие врага. Однажды он выключил ночной светильник и в полной темноте посветил фонариком в противоположную от себя сторону. Муха стала биться о пятно луча на полу. Тут она и попалась. Мы улетели, ведь дела не ждут. Вселенная звала на помощь тысячи наших мастеров. А другу пришлось задержаться, чтобы привести зрение в норму. Вот он ежедневно передавал нам сообщения о том, что видит, как восходит солнце, чтобы уверить в хорошем состоянии своего здоровья. Жил он тогда именно здесь.

В памяти всплыли строки:

«Солнце тем временем село, и все потемнели дороги».

(Гомер. Одиссея. Песнь пятнадцатая, строка 185.)

Мы не стали тревожить человека, сидящего на берегу, дав ему возможность погрузиться в воспоминания трёхтысячелетней давности. А сами с Дирском пошли к народу веселиться. А почему бы нам не порадоваться? Почти весь 25 меридиан аккуратно застолблён вышками радиопередатчиков, площадки для бега и танцев готовы. Люди сочиняют песни. И мы с ними!

В конце веселья Старшой напомнил участникам будущего торжества о необходимости заблаговременно приготовить ванны для омовения амброзией, раздал угощение и вновь направил свою воздухоплавательную машину в северном направлении.

Меридиан привёл летающий корабль в область Карпат. Несмотря на гористую местность, здесь людям удалось установить ровные линии электропередач среди склонов, поросших буковыми лесами. Мы бродили под деревьями, взметнувшимися ввысь на 50 метров. Тонкие мачты железных конструкций терялись среди стволов, имевших два с половиной метра в обхвате. Восхищал тот факт, что радиоантенны были установлены настолько мастерски, что не пришлось срубать ни одного дерева.

Тис, пихта, самшит, ель струили бодрящий аромат и обволакивали покоем. Старшой был растроган заботой землян о зелёном покрове планеты. Космический гость даже оторвал часть налобной повязки, чтобы промокнуть выступившие слёзы. Сняв свой пугающий обод, он смущённо шмыгнул носом:

— Вы, земляне, — просто чудо! Хорошо, что вы понимаете, какого усиленного внимания требуют к себе леса, растущие на горных склонах. Ведь на них часто обрушиваются снежные лавины с вершин. А когда лавина ломает деревья, тогда только лесовосстановительные работы могут исправить последствия буйства стихии.

— Здесь ежегодно высаживается десять гектаров леса.

— Планету можно оставлять на вашу цивилизацию. — Вокруг глаз Старшого разбежались морщинки. Инопланетянин улыбался.

Призывный звук трембиты пригласил нас в долину. Там, завершив строительные дела, сельчане готовились ко всепланетному празднику. Столы украшались вазами, а костюмы расшивались стразами и тесьмой. Старшой активно включился в общую суматоху и был поглощён ею настолько, что не хотел расставаться с гостеприимным и трудолюбивым народом.

Мы с Аней и Васей долго-долго ждали под крылом воздухолёта нашего пилота. А в небе кружился золотой диск. Он не сбрасывал пурпур, потому что ждал распоряжения. Но мы знали: сигнал от командира поступит не скоро.

Взывал обратить на себя внимание и «Золотой Бутон». Только когда наша небесная колесница благополучно продолжила полёт, Старшой отреагировал на писк коммуникационного устройства. Проявившееся на экране сообщение человека в широкополой шляпе гласило:

— Принимайте новую песню. Вот слова и музыка.

Далее шли стройные ряды нотного стана.

Старшой, предоставив управление полётом Васе, сосредоточенно переносил текст в тетрадь, а мы с Аней любовались видами из иллюминатора. Под НЛО сменяли друг друга незабываемые пейзажи. Трассы горнолыжников то и дело уступали место извилистым тропкам, петляющим среди озёр.

Миновав берега разнотравья, где туристы рубили ветки и жгли костры, мы приземлились около фермерского поля, однако идти наискосок не решились: большая пасека остановила нас. Но даже издалека было видно, что 25 меридиан ценой титанических усилий был отмечен стрелой натянутых проводов. Стена возведённых антенн на бетонированных подставках и аккуратно спрессованные пласты выкопанной почвы тянулись через пологие возвышенности, сосновые боры и просеки. Завораживающий ландшафт приглашал на прогулку, и мы, обогнув пасеку из соображений безопасности, оказались вблизи населённого пункта.

Местных жителей нисколько не коробил облик Дирска. Здешний народ с детства привык к деревянным игрушкам в образе человечка с рожками и хвостиком. Так что каждый встречный был рад прибытию с неба «живой куклы» и с азартом добивался получения от неё автографа. Раздав подписи, Старшой исполнил ещё одну просьбу детворы и, покатав на воздухолёте, подарил ребятам «Золотой Бутон». Пусть малышня будет в курсе событий Вселенной.

После трогательных прощаний и польки, которую в паре с Дирском норовил исполнить каждый, мы, получив дивные фотокарточки с места тёплой встречи, вновь взлетели к облакам.

Следующая наша посадка производилась в долине неизвестной речушки. Та мы наблюдали, как космические видоизменяющиеся машины складывали свои сегменты, постепенно преображаясь в столы. Как только агрегат заканчивал свои почти сказочные превращения, на него из-под облаков падал тюк с пурпуром.

Впереди нас ждал опасный отрезок маршрута. Через три часа мы были на подступах к верховым болотам. Тут совершать посадку было рискованно, так как опоры воздухолёта могли увязнуть в жидкой хляби.

— Рельеф местности остался неизменным со времён ледникового периода, — заметил Старшой, — карсты, пещеры… Узнаваемые очертания.

— Всюду цветы, грибы, ягоды, зайцы, бобры, олени, — ахнула Аня, — обязательно сюда на экскурсию приеду.

В районе национального парка сверкало много радиовышек и золотых птицеподобных машин. Это воздухолёты из скифатрия, которому выпало приземляться в северном полушарии, раскинули свои крылья. Они прилетели на помощь людям, сооружавшим технологическую основу для фестиваля. В непростых условиях трудились энтузиасты. Холод и комарьё донимали каждого. Благо у нашего напарника остались неизрасходованные покрывала. Все излишки были сброшены строителям.

Продрогшие люди укутались в древние ткани и включили музыку. Старшой воспользовался этим моментом и проверил звук по всей обустроенной протяжённости меридиана. Линия связи осуществляла приём сигнала отлично. Мигающие огни НЛО радостно озарили пространство и продуктовый груз, подобно стае мотыльков, спустился на маленьких парашютиках.

Полёт продолжился. Почти приблизившись к оконечному отрезку меридиана, мы приземлились около двора, где жители готовили помещение для просушки зерна. Хозяин пригласил нас в гости. Мы направились к дому. Впереди синело море. Стая из 60 лебедей играла над волнами: садилась и тут же взлетала, превращая горизонт в сплошную белоснежную круговерть.

Домик, в который мы вошли, оказался весьма уютным: в нём поражали чистотой просторные сени, с любовью выкрашенная кладовочка, пёстрый мякинник и отапливаемая жилая комната. Вечером из моря вернулись рыбаки, с головы до ног блестевшие от налипшей рыбьей чешуи. Отогревшись, они угостили нас ухой, в которой мы уже знали толк, и вызвались проводить до участка, где завершалось строительство линии передач.

— Мы не очень верим в затею восстановления климата, — сказал кто-то из них.

— Это нормально, — ничуть не смутился Старшой, — иметь другое мнение.

— Да, — поддержала я инопланетянина, — по статистике единомыслия достигнуть нереально. Всегда так бывает, и цифры держатся на постоянном уровне: мороженое в стаканчике покупают 45 % населения, а эскимо — 3о%.

— Необъяснимые ассоциации, — засмеялась Аня, — мороженое вспомнили.

— Вполне объяснимо, — вмешался Вася, — кругом такой колотун, что мороженое само на ум идёт.

Наутро мы отправились искать объекты фестиваля пешком, так как с высоты ничего не было видно из-за распространявшегося от северного моря густого тумана. Старшой, чтобы не замёрзнуть от промозглого воздуха, натянул поверх зелёной обмотки куртку и стал выглядеть вполне по-человечески. Мы с Аней и Васей тоже потеплее укутались в срочно купленные в ближайшем бутике свитера (с южноафриканского берега не прихватили шерстяных вещей — думали, везде будет тепло; а меридиан вывел нас в суровую реальность, где про сарафанчики и шортики пришлось забыть).

Ветер иногда развевал туман в клочья, и в образовавшиеся прорехи виднелся изумительный Финский залив, чья кромка была изрезана причудливыми бухтами. На мелководье, как стражи, возвышались валуны, взгромождённые здесь неведомой силой.

— Моя работа. — Старшой похлопал самый большой валун по крепким бокам.

— Прочно установлен, — изрекла я комплимент, скептически сравнивая размеры камня и человеческой руки.

— Космические машины помогали, — уловив интонацию сомнения в моём голосе, пояснил инопланетянин. — Брали вон оттуда и ставили вот сюда, чтобы укрепить береговую линию. То же самое придётся сделать на планете в туманности Андромеды.

— Везёт же андромедианцам… — вздохнула Аня. — К ним такой помощник прилетит!

— А я когда? — поинтересовался Вася.

— А ты отправишься в созвездие Андромеды, когда группа СЛЛдННдМУ вернётся с Марса.

— Вместе веселее, чем одному.

— А я одна на Марс слетала, и ничего! — похвалилась я.

— На один земной год любой сможет. А тут световой год. Даже все сорок четыре. Это лететь туда, где жёлто-белая звезда?

— Обрадую: да. Это гораздо ближе, чем галактика NGC 7662. Ерунда — 4000 св. лет.

— Вася — бессмертный? — Мои зрачки расширились от удивления.

— Вроде как…

— То есть?

— Ну, амброзия на Земле не усваивается организмом в полной мере: здесь для неё слишком плотный воздух. Зато Голубая планета — лучшее место для консервации и хранения. Добывается амброзическое вещество на четвёртой орбите, изготавливается на третьей, а применяется на пятой.

— На Юпитере, что ли? Мы же там в сосулек превратимся! — возмутился Вася.

— В Астеродиллии.

— Обидно, что мне там не предложили намазаться.

— Ты просто быстро улетел.

— Сам виноват?

— Ничего, наверстаешь упущенное. Ещё раз посетишь пояс астероидов…

— Ни за что! Мне и тут хорошо.

— Слышали? — обратился Старшой ко мне. — Вот так земляне относятся к бессмертию.

— Н-да…

— То-то и оно…

— Ни на что не променяю Землю! — не унимался Вася. — С чем можно сравнить её природу, которая представляет из себя сплошное очарование? Вот, взгляните: валун с трёхэтажный дом! А вот таинственные выступы окружают лес. Море тихо плещется под бледной радугой, негромкие голоса птиц плывут куда-то над просторами, где танцуют серые журавли и чёрные аисты охотятся на лягушек. Брусничные хороводы перемежаются с кругами лишайников. Так бывает только в царстве чистейшего воздуха.

— Вася, ты просто поэт! Честное слово, соперник нашему…

— Тс-с! — обернулся Старшой.

— Скалистые обрывы, ступенчатые водопады, мелодичные реки, — воодушевлённо продолжал Вася, — игривая форель, неразговорчивые бурые медведи, трилистник среди обломков кварца…

— Купите ему билет на поезд, пожалуйста, и отвезите его домой, — попросил Дирск рыбаков, указав на расчувствовавшегося Васю.

Вася горячо распрощался с нами. Рыбаки отклонились в глубь материка, увлекая за собой космолётчика-марсианина. Они направились в ту сторону, где слышались паровозные гудки. Аня тоже попрощалась и побежала догонять компанию, спешащую на вокзал. Скоро наши товарищи будут дома.

Туман постепенно скрыл от нас удаляющиеся фигурки, а я долго махала рукой вслед людям, с которыми подружилась в космосе.

Мы с Дирском остались вдвоём среди ландшафта, усыпанного некрупными цветами северных широт. День прояснялся. В небе над нами кружилось золотистое НЛО и мигало огоньками, указывая направление дальнейшего маршрута. А мы всё стояли и стояли на свежем ледниковом рельефе западно-приокеанского сектора широколиственных лесов. Свежем? Конечно! А каком же ещё? Ледник был одиннадцать тысяч лет тому назад. Это же совсем только что.

Наконец, очнувшись от нагрянувшего на нас молчаливого оцепенения тоски по причине внезапной разлуки и подчинившись сигналам НЛО, мы с Дирском отправились в восточном направлении. Переливами росистого утра нас встретил выпас, а за ним располагались озёра, где издавна вымачивали лён. Стали слышны многоголосая человеческая речь и лязг металла. Возводились фестивальные конструкции. Работа по оснащению спортивного праздника вдоль 25 меридиана близилась к завершению.

Финальная точка нашего путешествия была достигнута. Первый этап подготовки в Всезвёздному фестивалю продемонстрировал высокое мастерство строителей. Теперь нужно было приступать ко второму этапу: написанию сценария культурной программы. К данному вопросу нужно было подойти не менее основательно, чем к установке замысловатых сооружений. От качества полноценного отдыха зависела эффективность спортивных результатов. Воздействие на беговую дорожку должно достигнуть желаемой планки, чтобы работу не пришлось переделывать на будущий год. Ведь фестивальные сооружения не будут ждать 12 месяцев и разрушатся в мороз, ибо инопланетяне всегда примешивают в металл временных конструкций серу с целью сделать его хрупким. Так они обеспечивают самоуничтожение использованных сооружений, освобождая свободолюбивые пространства джунглей, лагун и пустынь от громоздких следов вмешательства инопланетных сверхцивилизаций.

Пока для восстановления температурного баланса жизнь давала шанс. Нужно было воспользоваться благоприятным моментом, зная о том, что инопланетяне не в состоянии ждать следующего раза и многократно исправлять допущенные ошибки. Нужно учиться всё делать качественно и не кивать на возможность подретушировать промах.

Засучив рукава, следовало немедленно приступить к возведению бань и прачечных. Здесь, в северных местах, здания должны быть добротными и оборудованными. Помещением, сплетённым из прутиков, тут не обойдёшься. На оборудование мест северного отдыха требовалось выделить ещё четыре дня. А затем присткпать к третьему, основному этапу. ради которого и была задумана сложная схема с привлечением множества людей.

Южные широты уже рапортовали по начавшей функционировать радиосвязи о готовности спортсменов выйти на старт, хореографы уточняли рисунок массового танца, студии звукозаписи накладывали тексты на музыку. Диски с записанными песнями передавались Старшому. Их надлежало раздать всем пунктам на обратном пути.

— Нам опять придётся приземляться? — насторожилась я.

— Нет. Будем спускать музыкальные диски на парашютиках. Информацию о сбросе груза передадим через громкоговорители. Пилоты НЛО услышат.

— И весь мир услышит…

— Вот и хорошо: все будут ждать парашютов. Сейчас Вы передадите моё распоряжение о сбросе ценного музыкального подарка.

— Меня никто не знает и никто не послушается.

— Дело не в Вашем статусе, а в Вашем голосе. Ну-ка, произнесите фразу: «Уважаемые участники фестиваля! Принимайте новые поставки. Они будут доставлены к вам на парашютах пурпурного цвета».

Я произнесла. Голос мой прерывался от волнения. Я сбивалась и запиналась на каждом слове. Но Дирск одобрил:

— Женские писклявые интонации вносят чистоту и отточенность в сообщения. Визг влезает в уши помимо нашего желания.

— Ничего не скажешь, похвалили, — надулась я, — и «писк», и «визг».

— Пищите сколько влезет, лишь бы текст был понятен.

Первой в радиорубку вошла я, и все присутствующие недоумённо окинули меня равнодушными взглядами с головы до ног. Следом за мной вошёл Старшой, и все вскочили.

— Вставать надо было при ней, — показал на меня рукой Дирск, — она будет говорить.

Текст, повторяемый мною за шёпотом Дирска, ловился микрофоном без искажений. Я услышала свой голос, полившийся из радио. И вправду — слова звучали разборчиво, но всё же немного слащаво. Я вопросительно посмотрела на Дирска.

— Ничего, ничего. Попробуйте повторить информацию на более низких тонах голоса. Снизьте своё сопрано до меццо или альта. Ну-ка.

— Я понизила тон голоса.

— Вот, в самый раз.

Я понизила ещё сильнее.

— А это лишнее. Звучит забулдыжно. Вернитесь к среднему регистру.

После окончания связи все меня благодарили. А я стояла раскрасневшаяся от волнения, и весь мой облик говорил о том, что я не прочь занять должность космического диктора.

— Будете делать сообщения за всех нас. А то нынче на Землю прилетели только мужчины, и звонких голосов нет.

— Почему не прилетели женщины?

— Берём их только до опушки, так сказать. А в космические дебри — ни-ни. Мы женщин даже за грибами не направляем, не то что за пределы Галактик.

— Что так?

— Бережём для работы в должности радиоведущих, — засмеялся Дирск.

— «Ну, что за шутки? — подумала я. — Ведь инопланетяне давно уже не пользуются голосовой связью. У них же у каждого есть «Золотой Бутон» с видеообращениями».

— Женщины, конечно, летают, — развеял мои сомнения Дирск, — но на мизерно близкие расстояния, где электроника справляется с голосовыми передачами. Так, какие-нибудь незначительные 150 000 000 километров. В общем, примерно на те расстояния, с которых они могут, например, к вам на Землю вернуться дважды.

— А вы?

— Мужчины? Мы, мужчины, если улетаем, то на всю жизнь.

— Земную?

— Само собой разумеется, я имею в виду земное представление о жизни, поскольку говорю с представительницей земной цивилизации.

После этих слов Дирска я чуть было и вправду не возомнила себя представительницей человечества — и не только переговорщиком от планеты Земля, а, может быть, даже и от всего Млечного Пути. Однако я вовремя сообразила, что моё знакомство с инопланетянами обусловлено тем, что встреча произошла в космосе. А там кроме меня никого не было, не из кого было выбирать. Но теперь, на фестивале, Дирска будут окружать толпы землян, и, возможно, роль «представителя земной цивилизации» перейдёт от меня к другому.

И первое, и второе мои умозаключения оказались ошибочными и скоропалительными. Дирску было не до мелочей. Он торопился в космос, будучи тут просто транзитом с Марса через Землю и по Солнечной системе, сквозь кольцо Млечного Пути, мимо туманности Андромеды до созвездия Кита, чтобы там вместе с командой «Стражи Траекторий» координировать взаимодействие лиц, ответственный за обмен информацией между созвездиями Рыбы и Эридан. Привычный маршрут. Что о нём говорить? Старшой и не говорил. Но зато «Золотые Бутоны» всех космических станций трезвонили об этом, поэтому мне было бы странно не знать. И я знала. И ещё я знала, что скоро инопланетяне покинут Землю. Горько будут переживать разлуку те, кто успел к ним привыкнуть. Значит, нужно сделать спортивный фестиваль как можно более красочным и шумным, чтобы грустные эмоции, связанные с предстоящим отлётом инопланетян, ослабить насыщенными концертами, запланированными на конец фестивальных мероприятий.

По договорённости с Дирском было решено, что мне всё-таки придётся один раз спуститься на стадион, расположенный примерно в середине меридиана, чтобы разучить с участниками заключительный танец праздника (предложенный мною образец хореографы должны будут распространить на соседние районы).

Резкая смена климатических зон не испугала меня, и я нормально справилась с поставленной задачей. На идеально разровненных площадках музыка гремела несколько часов и артисты без устали учили движения. Почва от наших кружений превращалась в пух. После репетиций на неё садились птички и барахтались в пыли до сумерек. Что и требовалось. Цель была достигнута. Отныне маленькие насекомоядные птички будут здоровы сами и принесут здоровье деревьям. А те, в свою очередь, разрастутся, дадут густую тень. В результате появится влага, и прохладные ветерки успокоят ранее разгорячённую, а в скором времени защищённую от солнечных лучей непроницаемыми кронами землю.

По возвращении на южноафриканский берег я залезла в свой модуль, качающийся на волнах Атлантики, и два дня отдыхала от воздушного путешествия. Мне приятно было сознавать, что я нахожусь не в космосе и могу расшторить иллюминаторы, открыть окошки и любоваться земной природой.

Я была освобождена от заботы ухаживать за оранжереей. Птицы и бабочки, предварительно умело пойманные Аней в нектарную сетку, были благополучно переправлены на Землю сразу после нашего приводнения. Они давно уже резвились в родных краях. Но немного болела душа за орхидеи — цветы остались в корпусе ракеты БСМ-1, которая, безукоризненно точно заняв своё место на околоземной орбите, вращалась там и ждала пристыковки научного корабля Академии Галактического Познания для передачи лабораториям уникальных материалов моей завершившейся экспедиции.

Экран «Золотого Бутона», привинченного к столу, слабо светился перемещающимися по его крышке изображениями созвездий. Изредка на нём появлялись какие-то знаки. Но они предназначались не для меня, поэтому я их не читала, а рассуждала так: я нахожусь не в безвоздушном пространстве и не в когорте скитальцев Вселенной, я не бессмертная, следовательно, переговоры, идущие в межзвёздной области, меня не касаются.

Значит, подаренный мне «Золотой Бутон» скоро превратится в обычную детскую игрушку. Им поиграют да и забросят на чердак за ненужностью. Нельзя допустить этого. Пожалуй, я передам видеоприёмник Старшому. Ему нужнее. Дирск хоть и рвался на Землю, а всё равно скоро опять отправляется в космические дали спасать другие миры. Да, нигде человек не посидит без дела. Даже во Вселенной — и там полно работы человеческим рукам. Всему нужен людской ум и опыт.

Глава 7 Металл сияет синим блеском

За бортом моего модуля раздался плеск. Это Старшой купался в океане, наслаждаясь в полной мере (без зелёной обмотки) целебностью водной стихии. Я не хотела беспокоить инопланетянина и не стала окликать. Ведь он мог не отважиться на диалог при отсутствии защитной перебинтовки. Пусть ныряет в своё удовольствие. Когда ещё он окажется на Земле?

Но Старшой сам постучал в иллюминатор.

— Я здесь! — крикнула я, вылезая из люка своего модуля.

— Охотники за амброзией уже рядом. Где марсианские гранулы?

— Часть — на орбите. А часть я спрятала возле бочки с пальмой на Вашем воздухолёте.

— Я не знал об этом и вчера перенёс весь мой сад в джунгли. Так что теперь ищите колбы среди африканских деревьев. А мне надлежит производить обновление растений при каждой удобной возможности, поэтому я займусь собирательством свежих тропических ростков.

— Ах, колбы!!! Их 15 штук!!!

— Ничего с ними не случится Их совсем не видно между кадушек с цветами и деревцами, так что не переживайте. Кроме Вас, никто не разгладит их за листвой. А куда я вынес эту Вашу марсианскую драгоценность, я покажу. И что же мы имеем? У Вас нет в наличии ни одной гранулы?

— Есть, конечно. Я же не все склянки носила с собой в карманах…

— Пробу сняли с гранул?

— Некогда было.

— Рекомендую немедленно провести эксперимент. А если не получится, то возьмите вот это. — Дирск метко забросил на приступочек моего модуля ампулу готовой старинной амброзии. — Не забыли, как нужно использовать?

— Помню: омовением.

— Приступайте. Если нагрянут противники вашей теории, воспользуйтесь вот этими двойными колечками. — Дирск кинул пакет с серьгами. При сотрясении они позванивают и включают канал связи. Я примчусь на выручку с группой единомышленников.

После этих слов Старшой поплыл к «золотой птичке», взобрался на крыло, вскарабкался по каскадной сводчатой крыше на самый верх, исчез в люке, затем снова на мгновение высунулся и попрощался. Скоро в его золотистом НЛО загорелись узкие прямоугольные окошки. Через несколько минут они погасли. Мир вокруг тоже уснул. Ночной сумрак смыкался и тяжелел.

Я разложила на полу своего модуля салфетки, клеёнки, тазики, кувшины и колбочки. Изготовление амброзии началось.

Оказалось, что марсианские гранулы не очень твёрдые и легко крошатся скребком. Падая в тазик, крошево образовывало на дне горку тёмного песка. После смачивания песка водой, получилась кашица, от которой сразу пошёл неизъяснимый, видимо, марсианский армат. Несмело дотронувшись до субстанции, я тотчас вытерла пальцы салфеткой во избежание раздражения наружных покровов тела.

Никаких следов воздействия на организм не обнаружилось. Тогда я решила приготовить смеси побольше, чтобы его количества хватило для втирания смеси в руки и ноги. Безусловно, эффективного результата не ожидалось, ибо наспех изготовленная амброзия была не устоявшейся, но тем не менее всё-таки амброзией.

Ввиду того что средство бессмертия усваивается лишь при условии всеобъемлющей доброты и всепоглощающего счастья, нужно было сделаться хотя бы на время умиротворённой. Привести нервную систему в надлежащее состояние можно посредством переключения внимания с забот на беззаботность. Иначе говоря, включением телевизора.

Оставив импровизированную лабораторию по кустарному производству эликсира вечной жизни, я побежала в киноотсек. Телевидение порадовало комедией, и, развеселившись, я вернулась назад. Вот теперь можно было с толком исследовать полученную мазь.

Наступил час, когда «вещество бессмертия» не будет отторгнуто организмом наподобие пищи, бракуемой желудком, чей хозяин находится в подавленном состоянии. Я встряхнула тазик с амброзией, пока приподнятое настроение не улетучилось. Во время встряхивания послышался шум за бортом. Но я не придала ему значения, приняв скрежет за шорох песчинок на дне таза.

Изготовленное вещество положительно повлияло на ноги и руки: кожа напиталась влагой, немного окрасилась в лиловый цвет и отдохнула. Через несколько минут я стряхнула подсохшую кашицу на клеёнку и провела процедуру втирания розового масла. Считалось, что масло закрепляет на коже молекулы лекарства и продлевает срок их действия.

Полюбовавшись своим обновлённым обликом, я собрала оставшуюся мазь и протёрла пол. Излишки амброзии поместила в колбочку и спрятала в тайный ящик косметического шкафчика. больше я доставать созданную субстанцию не буду, так как амброзии нужно устояться в течение нескольких лет. Хотя бы одной тысячи лет. Пока срок не минет, буду пользоваться уже приготовленной жидкостью, той, которую подарил Дирск. Надеюсь, он мне расскажет, как находить тайники амброзии на Земле. И тогда я буду обеспечена сказочным средством надолго.

Конечно, ежедневного безоблачного настроения сама себе гарантировать не могу, но буду надеяться на лучшее. Все так делают. Все надеются. И надежды оправдываются. Смотря какие надежды, вы возразите? Хм… Вот в том-то и главный секрет вечности: нужно уметь поддерживать бодрость духа реальными надеждами, способными сбываться. Ну? Получилось? Вот так и продолжайте!

От философских размышлений меня отвлёк грохот. Кто-то бегал по моему модулю, и металлический корпус дребезжал, как железное покрытие крыши, по которому ночью ходит ворона. У этих птиц бывает бессонница, и они начинают гулять около труб. Ну и шум стоит! Вот точно такой же, как сейчас.

Но откуда в океане ворона? Может, осьминог ломает моё жилище? Или запах эликсира распространился по Атлантике и сюда приплыли все обитатели акватории?

— Оп-ля! — раздалось снаружи.

Это точно не ворона и не осьминог кричит. Может, кто-то потерпел кораблекрушение и в качестве спасительного плота выбрал мой временный домик? Тогда я обязана выйти и оказать помощь страждущему.

— Бр-р, ц-ц-цы-цы. — Кто-то явно лязгал зубами.

Я подкралась к люку, рывком открыла крышку и как раз дала этой самой крышкой по лязгающим зубам. Ночной посетитель свалился в воду и оттуда прокричал:

— Я пришёл купить все ваши марсианские находки. От них один только вред. Мы против! Мы не хотим! Мы отрицаем!

— Слышала? Готовь авоську и складывай в неё, что с Марса привезла. Поиграла — дай другим поиграть. П-шла! — раздалось сзади, и чьи-то страшные руки попытались схватить меня за плечи, но исчезли во сраке ночи. — А-а-а! Ай!

Человек поскользнулся, и сила земного притяжения сбросила его вниз.

Я стала падать вслед, но вовремя ухватилась за крышку люка. После этого последовал пинок ластами, и уже три руки потянулись ко мне.

Шум вокруг свидетельствовал о том, что бандитов наскочило много, но по причине ночной темноты их не было видно. Тем более, что водолазные костюмы обычно чёрного цвета…

Сообразив, что в случае чего мне не вырваться и не крикнуть, я приняла единственно правильное решение: ни в коем случае не спускаться в модуль. Закрытое помещение для бандитов — конфетка. У меня был лишь один выход — упираться до последнего. Я извивалась и прыгала, как могла, держась за открытую крышку люка, лишь бы помешать налётчикам затолкать меня в модуль. Хорошо, что вход в него был узким, и ещё лучше, что я вылезла из него для спасения «утопающего». Теперь втиснуть меня обратно можно было только одним способом: вытянув меня в струнку и опустив вперёд ногам (вниз головой нельзя: я бы разбилась, и место хранения марсианских драгоценностей осталось бы нераскрытым).

Именно так намеривались поступить бандиты. Они лезли на модуль со всех сторон, мечтая схватить меня и постараться распрямить моё извивающееся тело. Да кто же им позволит?

Крыша модуля была слишком поката и мала для того, чтобы на ней стояли двое. Вот почему те, кто влезал наверх, без конца поскальзывались и скатывались в воду, цепляясь за мои ноги, которыми получали прямо в носы. Жаль, что после амброзических процедур я была босой, а то бы ракетоступами с железными скобами я бы смогла защитить себя от нападающих.

Но всё равно я неплохо тянула время. Именно «тянула». Я же помнила слова Старшого о том, что подаренные им серьги с двойными кольцами самопроизвольно включают миниатюрную «тревожную кнопку», припаянную к их ободкам. Но для того, чтобы убедиться в том, что кнопка сработала, нужно услышать звон серёг. Если диски соприкоснулись, значит, задели кнопку, и вмонтированная микросхема начинает передавать сигнал.

Вот почему я усиленно вертела головой из стороны в сторону, чтобы серёжки звенели беспрестанно.

— Что мотаешь башкой? — рычал кто-то из водной пучины, шевеля ластами. — Не хочешь? Нет? Захочешь. Ещё немного подрыгаешься — и всё отдашь, кошка драная.

— У-ку… У-ку… — качала я головой и крепко держалась за дверцу.

— Гу! Гу! — передразнивал очередной вылезавший из воды и скатывавшийся снова вниз.

— Всё мотаешь своей луковицей? Не пойдёшь в конуру? Нет? Нет…

— У-к… У-к… — опять я отрицательно звенела серёжками.

— Пшла! Пшла! — неслось в ответ.

Справа в темноте смутно вырисовывались три фигуры, предпринимавшие тщетные попытки вскарабкаться на моё шарообразное гнёздышко. Пока одни скатывались с мокрой поверхности, другие «чемпионы по ползанию» повторяли их неудачу с противоположной стороны.

— Продайте! Не используйте! Забудьте… — журчало где-то внизу.

Я только успевала поворачиваться, чтобы сбрасывать нахалов со своего жилья. Серьги звенели. Вода бурлила. Кто-то плюхался в волны и сплёвывал. Очередные руки, похожие в ночи на щупальца чудовища, с завидной неутомимостью появлялись то тут, то там возле моих ног.

Обессиливая, я уже сама вот-вот могла кубарем скатиться в океан. Внезапно мокрая поверхность крышки люка отразила блик непонятного синего предмета, попавшего под луч внутреннего помещения модуля.

Мне логично было бы повернуться в сторону, противоположную отражению, чтобы выяснить, откуда исходит синий свет. Но я не стала этого делать. Обычная непредсказуемая женская логика, которая предпочитает подчиняться не долгим мудрствованиям мозга, выстраивающего алгоритмы нескольких выводов из десятков версий, а молниеносному решению, основанному на массе жизненных примеров. Зачем тратить время на то, чтобы удостовериться, что синим цветом может отливать металл? Это и так понятно.

Откуда мог взяться металл в кромешной тьме окружающего меня ночного океана? Из ножен.

С какой целью ночная шайка решила применить нож? Ни с какой. Ведь все карабкающиеся соскальзывали. Но нож немного удлинял руку — это факт. И я могла напороться на нож. Мои ступни, которыми я отталкивала головы заползающей каракатицы, были беззащитны перед режущим предметом.

Теперь, чтобы не уколоться о лезвие ножа, я вынуждена была вернуться в модуль. Дальнейшее моё сопротивление снаружи было бесполезно.

Я юркнула внутрь и крепко захлопнула крышку. На беду, та, хоть и плотно вошла в пазы, зажала нож, кончик которого многощупальцевая каракатица смогла-таки вставить в отверстие. Рукоятка ножа, торчащая снаружи, теперь превратилась в штырь, ухватившись за который злоумышленники могли вскарабкаться на модуль гораздо быстрее. Так и произошло.

— Нет, нет, нет! — пели мои серьги.

— Да, да, да! — стучали по крыше лапы ночного монстра.

Ждать развязки событий не хватило терпения, и я кинулась к запасным выходам. Их было два. Они были неправильной формы, неудобны и сильно заужены, но зато незаметны снаружи. Включив как можно более яркий свет, чтобы тот через иллюминаторы ослабил ночное зрение многоголовой каракатицы, я надела спасательный жилет и вышла через боковой лаз в океан.

Банда, щурившаяся от бившей им в лицо иллюминации, не заметила меня и продолжала стучать в крышку люка.

Я не утонула и не была далеко отброшена волнами. Что-то держало меня на одном месте помимо спасательного жилета.

— Закрой глаза, — приказал мне знакомый голос, — а то через мгновение включат мощные лампы. Сейчас всех недоброжелателей нужно упаковать в пакетики, как вредных насекомых, и сделать из них гербарий. Без фар такую мелочь не видно.

Очень смешно… Кто может шутить в столь тяжёлый момент? Вспомнила! Это же Эртериатис! Он — первый балагур. И тембр голоса его узнала: тот был по-земному чистым, по-морскому мужественным и по-инопланетному шутливым. И что такого забавного на планетах созвездия Геркулес, что геркулесяне так привыкли смеяться?

— Ха-ха-ха! — раздалось прямо над моим ухом. — Ты зачем трогаешь нашу соратницу? А? Передай своим тугодумам, что она под нашей защитой навсегда. Понял?

— П-п-п-по-н-н-н-н-н-я-я-я-л-л-л-л-л-л, — пробулькало что-то невдалеке.

А теперь получай, что хотел, — крикнул Эртериатис и ослабил руку, в результате чего я почувствовала, что стала погружаться в волны, и заболтала ногами. — Искру всепроникающего удара. Марсианскую. Ты же охоч до всего марсианского. Дарю!

Раздался рёв раненого зверя, и неожиданно всё стихло.

— Она замёрзла, — услышала я сквозь воду, попадающую в уши. — Помоги ей войти внутрь, проверь все помещения.

— Хорошо, Дирск, — пообещал Эртериатис.

— Спасибо, — ответил Старшой.

Плеск воды ещё некоторое время раздавался вокруг, пока меня выталкивали из океана на модуль. Холодная мокрая поверхность железного аппарата казалась мне катком. Ноги подкашивались. Металл, остывший за ночь, своими ледяными прикосновениями обжигал, как морозом. Подъём не удавался никак. Я охала, как будто обижалась на модуль за то, что он допустил, чтобы по нему ходили те, кто измывался над его хозяйкой, а ей самой не придумал, как подсобить.

— У-у-у… — простонала я.

— Что? — не понял Эртериатис, подталкивающий меня на модуль.

— У кромки входа застрял нож. Можно травмироваться в темноте, — сказала я, как только уцепилась за поручень.

— Запомню. А пока залезайте поближе к выходу. Не могу найти ступеньку. ничего не видно. Ни зги.

«Ни зги?» — спросила бы я Эртериатиса в другой раз, чтобы выяснить, каким образом земное выражение попало в лексикон инопланетянина. В другой раз, но не сейчас. Сейчас мне было просто очень холодно. А предстояло ещё мёрзнуть неизвестно сколько времени, так как Эртериатис нырнул, чтобы проникнуть в помещение через запасной выход и открыть крышку люка изнутри. Наконец крышка скрипнула и откинулась. Нож упал.

Еле-еле вскарабкавшись на верхушку своего океанского укрытия, я присела на край отверстия, ведущего внутрь. Эртериатис пристроился рядом, чтобы вскоре помочь окоченевшей путешественнице спуститься по лестнице. Мы чуть-чуть решили передохнуть и прийти в себя.

Снизу лился широкий поток света и освещал нас, двух мокрых уставших людей, жителей разных галактик, волею судеб оказавшихся ночью среди океана, на узкой кромке открытого люка посадочной капсулы. Звёздное небо благосклонно мерцало созвездиями. Атлантика недоумённо покачивала переливающимися волнами, как бы вопрошая ветер, который, по древним преданиям, знает всё, — почему мы сидим в такой холод у крышки люка и не спускаемся пить горячий чай?

А мы спускаться не хотели. Я, конечно, была в состоянии преодолеть крутую лестницу, но не в силах была разлучиться с Эртериатисом, таким добрым и заботливым, моим чудесным избавителем от опасности.

А Эртериастис не хотел спускаться в модуль потому, что видел, что меня нужно немедленно переправить на берег в прогретое помещение.

— Нужна лодка, — сказал он. — Как её раздобыть? Придётся вызывать подмогу. Я налегке, мне нечем подать сигнал. У отпускников нет устройств экстренной связи. У Вас есть?

— Только серьги.

— Качайте!

Я отчаянно зазвенела серёжками, мало надеясь на повторную помощь. Но Старшой прибыл вновь с огромной вооружённой командой.

— Где звери? — спросил он.

— Нет их. Мы просто продрогли.

— Что внутрь не спускаетесь греться?

— Долго отапливать комнаты. А нужно срочно.

— Так. Ладно. Ждите лодку.

Старшой исчез в темноте вместе со своими друзьями, а мы с Эртериатисом остались ждать его, сидя на круглой кромке люка, похожей на кольцо Млечного Пути. Две маленькие фигурки на фоне атлантического неба, озаряемые слабым светом, струящимся из открытого модуля, мы ощущали себя детьми Вселенной — внимательной и тихой, не позволившей пропасть своим чадам.

— Надеюсь, — встревоженные интонации Эртериатиса нарушили царящее вокруг спокойствие, — Вы не очень испугались сегодняшнего налёта?

— Я уже забываю о нём. Главное — что всё обошлось.

— Ваше настроение тоже важно.

— Почему?

— От него зависит Ваше бессмертие.

— Мне до него ещё далеко.

— А готовиться нужно заранее. За здоровьем необходимо следить постоянно.

— Но как можно не волноваться в жизни?

— Значит, сегодня всё-таки испугались?

— Немножко.

— Вот это меня и беспокоит. Вы подорвали нервную систему. Нужно придумать средства латания получившейся прорехи.

— Посмотрю кино.

— Это правильно. Искусство быстро восстанавливает баланс эмоций.

— А ещё солнце помогает.

— И тут Вы правы. Сейчас темнота усугубляет страх. А с восходом всё переменится. Как утверждают Спасатели со звезды Альтаир созвездия Ориона, солнечная энергия запускает полезные биохимические процессы в организме. Так что Вы не заболеете.

— Если дождусь утра?

— Да. А пока мысленно представьте, что рассвет близок.

— Может, не стоит сильно драматизировать моё состояние? Ведь я сегодня пользовалась амброзией.

— О! Тогда всё в порядке. Амброзия поможет выстоять, так как защищает от всего.

— Разве мазь может нормализовать нервную систему?

— Но в коже-то что имеется? Нервные окончания. Они взаимодействуют с лекарством.

— Беру на заметку. Успокоительные средства в современной жизни очень важны. Знаете, каковы сейчас результаты земной медицинской статистики?

— Ну, и каковы?

— У нас на Земле сегодня депрессия по количеству случаев стоит на втором месте. А на первом — сердечные недуги.

— Эх-хе-хе… Впрочем, так было всегда. Об этом ещё давным-давно предупреждали Всадники Лучей из созвездия Стрельца. Те, кто их слушали и следили за нервной системой, постепенно превратились в неуязвимых существ и стали называться бессмертными.

— Бессмертие необходимо для обеспечения максимальной работоспособности. Для Вас бессмертная жизнь — насущная необходимость, ведь вам приходится много работать на разных планетах.

— Да, без неё мы — никуда. И мы научились избегать депрессий.

— Умеете контролировать степень нервного напряжения? Как приобрести этот навык?

— Нужно знать признаки депрессии. Я на себе их не замечал, потому что быстро приобрёл бессмертие. А вот космических Стражей Траекторий как-то раз угораздило окунуться в негатив проблем. Ребята утверждают, что последняя стадия депрессии — это уже, извините, просто жуть какая-то: человек кардинально изменяется внешне. Не будем зацикливаться. Нужно настраиваться на позитив.

— Но ведь мы не можем закрыться от окружающего пространства.

— Окружающее пространство в основном создаётся людьми. Если люди умные, то и пространство они лепят себе под стать. Отсюда исходит теория о всеобъемлющем счастье всеобщей доброты.

— А если враги тут как тут?

— Если правильно настроиться, в мозге формируется табу на проявление разрушительных для человеческого организма эмоций гнева и грусти.

— Говорят, скорбь и грусть приводят к зрелости…

— Хм… Значит, вот что утверждают земляне… так вот где кроется причина земных перипетий! Она спрятана на самом кончике иглы бессмертия. И земные жители всё время ломают этот кончик. А я думаю: отчего же земляне не бессмертны? Вроде хорошие пацаны и всё делают правильно. Но вы, оказывается, одного не понимаете: нельзя мозг на беспросветную нескончаемую тоску подобными горькими изречениями.

— Но разве в вашем звёздном мире нет скорби?

— Лишний вопрос. Вы сами знаете на него ответ.

— Нет.

— Посмотрите на небо. Где Вы видите там скорбь?

— Там её, кажется, нет. Там всё красиво.

— Да почему же вам «кажется»? Вы что, не верите своим глазам? Обижаете глаза неверием? Как можно сомневаться в том, что явно?

— А что явно?

— Явно то, что Вы видите. Оно явилось, оно явь.

— И что это значит?

— Звёзды прекрасны. И нам прекрасно живётся среди них.

— А тут почему не так? Почему сегодня по моему модулю скрепла когтями ночная каракатица и пугала меня?

— Каракатица вполне земная, она живёт принципами, которые сформулировали земляне.

— Мы?!

— Вы же только что сказали, мол, Вам кажется, что в небе всё спокойно. Вот так же и каракатице всё время что-нибудь кажется. Она ориентируется не на явь, а на свои придумки. То ей кажется, что она может подмять под себя любого; то ей кажется, что она может подчинить человечество своей тупости; то ей кажется. что кто-то чего- то хочет; то ей кажется, что кому-то она не нравится; то ей кажется, что кто-то более мокрый, нежели она…

— То ей кажется, что кто-то мечтает стать шире неё…

— То ей кажется, что у кого-то щупальца мясистее; то ей кажется, что кто-то чавкает смачнее неё…

— То ей кажется, что кто-то хочет ворочаться ловчее неё…

— Или икнуть по-особому, — передёрнул плечами Эртериатис, и мы ещё долго веселились, перечисляя возможные «кажется».

— Но как же жить среди злопыхателей? — подобралась я к выводу.

— Перевоспитывать наглецов.

— Как?

— Не «как», а «чем».

— Дубиной, что ли?

— Ни в коем случае! Палками пользуются гориллы. Вы же уже, надеюсь, не обезьяны? К тому же дубина малофункциональна. Бессмертные пользуются только многофункциональными предметами.

— Ну, и что же это за средство нейтрализации бандитов?

— Книга.

— Эффективность проверена?

— Сто раз. Ведь жестокость исходит из скудоумия. А скудоумие произрастает из безграмотности. Лечится безграмотность чтением книг. Скорбь вполне можно изучать по книгам. Сознанию вполне достаточно мыслеобраза для формирования представления о мире. Совсем не нужно негатив делать явью, чтобы разобраться в нём. Уверен, ведь Вы изучали жизнь по книгам?

— Безусловно. Но есть люди, которые не любят читать.

— Они любили бы, если умели. Их читать не научили.

— Что же делать?

— Учить.

— Не поддаются.

— Да? Вы на что намекаете? Чтобы я вызвал на Землю новую группу Тружеников Вселенной для повторного проведения здесь семинара по чтению?

— Почему «повторного»?

— Древние мифы забыли?

— Помню. В них написано о небесных странниках…

— То есть о нас…

— Принёсших людям…

— Вот именно, что не зверям…

— Разные науки.

— Неужто Вы и теперь скажете, что Вам «кажется», как однажды земная цивилизация совершила невиданный скачок в развитии?

— Нет, не скажу. Это явь.

— Наконец-то я Вас перевоспитал.

— А теперь так же перевоспитайте эту самую «злобную каракатицу».

— Увольте. У меня отпуск.

— Долгий? — Я немножко повернулась, чтобы видеть лицо Эртериатиса.

— Примерно пятьсот, — ответил он и тоже сел поудобнее, сосредоточенно глядя мне в глаза.

— Дней? — Я наклонила голову, чтобы лучше расслышать среди шума волн слова инопланетянина.

— Лет, — усмехнулся он.

Мы замерли, внимательно глядя друг на друга. В глазах инопланетянина отражалось земное небо. Оно любовалось собой, потому что, несмотря на металлический блеск своей серебристости, таило в себе нежную синь будущего полдня. Об этом знали я и Эртериатис.

Всё вокруг являлось символом завтрашнего светлого дня и в целом счастливого будущего планеты.

Еле заметно отклонилась ото лба Эртериатиса прядка волос, потревоженная порывом ветра. Она словно стремилась в полёт, как её обладатель, торопилась, рвалась в небо и, убедившись в невозможности осуществить желаемое, спокойно укладывалась на прежнее место. Не было у неё метаний, не было сомнений. Она обладала завидной уравновешенностью. А всё потому, что у неё была надёжная опора и крепкие корни.

— Кого больше среди бессмертных — женщин или мужчин? — подалась я вперёд, и серёжки мелодично зазвенели.

— Мужчин больше. — Эртериатис остановил колебания моих серёжек, тем самым освободив меня от необходимости отрывать руку от края люка, за который я напряжённо держалась.

— А по земной статистике мужчины умирают раньше…

— Скорее всего не умирают, а погибают. Мужчины убивают друг друга: кто — физически, кто — морально. Но те из них, кто приноровился не поддаваться на провокации и не лезть в драку, быстрее женщин усваивают каноны бессмертия.

— На Вашей планете бессмертных женщин мало?

— Да. Из-за их легкоранимой натуры. У женщин несчастье связано с разлукой, а ситуацию разлуки не исправишь… У мужчин — с крахом карьеры. А карьеру можно придумать любую другую взамен сломанной.

— Земные женщины по статистике называют себя несчастными в три раза чаще мужчин. А Ваши?

— Геркулесянки-то? Как сказать… Я потрясён услышанным от Вас. Всегда считал землянок самыми весёлыми людьми Вселенной. Специально сюда прибыл нахохотаться. Помните, как мы с Вами забавно танцевали?

— Ага. Пам-пам-тарарам, — задвигала я локоточками, вспоминая наш совместный танец.

— Пам-пам-тарарам, там-та-тиу-ти-ту-там! — подхватил Эртериатис.

Мы вскинули ладони, инсценировка песни про утят началась. На хлопках в ладоши крест-накрест под счёт раз-два, раз-два-три наша удалая сидячая пляска была прервана грозным окликом:

— Э-ге-гей! Эртериатис, ты что тут вытворяешь? Что за хлопки? Дама упадёт же! Нет чтобы держаться обеими руками за люк покрепче, так они здесь танцы устроили. Бал у них, видите ли… Ну, что ж, карета подана. А ну марш в лодку!

Это был Старшой. Он помог нам перебраться в плавсредство, спустился в модуль, выключил свет, молниеносно поднялся наверх, задраил крышку и спрыгнул к нам.

— Люк не откроется? — поинтересовался он у меня.

— Нет, — успокоили я Дирска, — крышка снаружи входит в намагниченные пазы и реагирует только на магнитный шифр космонавта. Изнутри она подчиняется рубильнику.

— Запасной выход я загерметизировал, — дополнил Эртериатис, и мы поплыли к берегу отогреваться в тёплых времянках, укутавшись в пледы и прихлёбывая душистый чай с мятой.

Начаёвнившись, Эртериатис поспешил в свой НЛО, и я только успела крикнуть напоследок:

— А для усвоения амброзии нужна тонкая душевная организация?

— Толстая кожа жидкость не пропускает, — обернулся Эртериатис. — До завта!

— До новых встреч! — вместе со мной прошептала в ответ субтропическая природа.

Лунная полоска света просочилась между стволами деревьев и принялась играть с ветром в прятки. Она то разбивалась тенью листвы на несколько ярких отрезков, то снова собиралась воедино. И это непрерывное движение завораживало своей естественной неповторимостью каждого последующего мгновения. Я надеялась, что спортсмены, которым завтра предстояло преодолевать беговые дорожки, этой ночью спали и набирались сил, а не рассматривали вроде меня переходы лунного света. Но как оказалось, почти никто не спал: земляне общались с инопланетянами, а те, пользуясь возможностью побывать на галактическом курорте, плавали в океане и подбивали всех после фестиваля отправиться на пир к Средиземному морю, потому что там вода теплее. Действительно, какая разница, где устраивать банкет? Главное — взрыхлит дорожку по всей длине. Тут, конечно, нужен простор. А принимать пищу можно и в тесном кружочке. Кто ж будет сомневаться в том, что уютным уголком для такого кружочка может послужить краешек моря?

Через день призывные звуки труб и духоподъёмная музыка собрали всех около беговых дорожек. Нарядные зрители расположились на стартовой площадке спортивной трассы и приветствовали участников забега цветами.

Спортсмены были одеты сообразно формам своих команд: некоторые в синий цвет, некоторые — в жёлтый. Инопланетяне тоже участвовали в фестивале и стояли на старте за двести метров от нас, чтобы не подхватить воздушно-капельную инфекцию. Такая предосторожность была не лишней, ведь для выхода на дорожку пришельцы облачились в обычные майки и шорты. Защитной перебинтовкой они пренебрегли, так как бегать в ней было тяжело.

На геркулесянах была спортивная форма белого цвета, специалисты из созвездия Дракон выделялись строгой чёрной одеждой, жители созвездия Эридан облачились в зелёные костюмы, а Стражей Траекторий из созвездия Волосы Вероники можно было узнать по футболкам цикламеновой расцветки.

Три инспектора из созвездия Сириус по привычке выполняли контролирующие функции, и их сиреневые комбинезоны с серебристыми нашивками мелькали тут и там, помогая участникам Всезвёздного фестиваля определять область стадиона, где можно было почерпнуть для себя полезную информацию или обратиться за консультацией.

Бригада врачей сосредоточилась возле группы бесшабашных шутников из созвездия Большого Пса, в очередной раз нагрянувших на Землю пошалить на своём золотом космическом корабле СБВК, величаемом ими Смелых Бессмертных Воздушный Корабль, а взрослыми ласково называемом Сивкой — Буркой, вещим кауркой. Космические пересмешники упросили взять их на фестиваль, объединились с местными юными рыбаками и сколотили очень шумную компанию, за безудержным весельем которой необходимо было приглядывать.

А в океане вдоль берега летало несколько дежурных НЛО. Они перемещались с суши на воду и обратно, сверху наблюдая за происходящим. Им приходилось часто приземляться, чтобы катать на борту желающих, поэтому они не убирали шасси, чтобы не тратить на это время. Так и летали с мыса на мыс над волнами с выпущенными длинными опорами.

НЛО, которые имели четыре опоры, были издалека похожи на лошадок. Наверное, про них в прошлые времена было сказано:

«Коней погнал по волнам… кони

Бурно летели, зыбей не касаясь медною осью…»

(Гомер. Илиада. Песнь тринадцатая, строки 27–30).

Грянула спортивная песня из сотен репродукторов, прикреплённых к высоким остовам, и бегуны рванулись вперёд. Ожидания организаторов мероприятия оправдались: первая линия спортсменов бежала по спрессованной земле, четвёртая — уже по размятой предыдущими тремя, десятая — по разрыхлённой дюжинами ног, а двадцатая — по настоящей пыли, кружившейся столбом.

Дистанция была неблизкой. Цвет костюмов потемнел от пота, выступившего на теле участников. Зрители подбегали к возвращающимся спортсменам и разливали в стаканы питьевую воду. Я принесла два полотенца Дирску и Эртериатису.

— Пока не надо, — сказали они. — Мы ещё побежим.

— Сколько можно бегать? Вы уже взмокли!

— Это замечательно! Так нам и завещано: работать до пота.

— Ну, да. Помню, в «Илиаде» Гомера есть слова:

«Бога, покрытого потом, находит в трудах…»

(Гомер. Илиада. Песнь восемнадцатая, строка 372).

— Вот-вот! И Вам следует в заключительном фестивальном концерте плясать до седьмого пота.

— Как-то женщине не к лицу потеть, — засомневалась я.

— А Гера не стеснялась!!!

— Конечно. Вспомните слова из любимой Вами «Илиады», — добавил подошедший человек в широкополой шляпе. — Как там сказано? Вот так:

«Гера же гнева в груди не сдержала, воскликнула к Зевесу:

«Сердцем жестокий Кронион! какой ты глагол произносишь?

Хочешь ты сделать и труд мой ничтожным, и пот мой бесплодным…»

(Гомер. Илиада. Песнь четвёртая, строки 24–26).

После этой цитаты я пообещала трудиться на всех площадках до упаду, и Эртериатис с Дирском вновь вышли на беговую дорожку. Они помчались, как ветер. Нет, они никуда не торопились. Просто привыкли к физическим нагрузкам и медленно передвигаться не умели.

Наконец, когда почва была разворошена ногами спортсменов до необходимого состояния, пришёл черёд танцорам надеть обувь на каблуках и накрутить набойками столько ямочек в земле, сколько требуется воробьям и прочим пичужкам.

Но поскольку все спортсмены отправились в амброзические террариумы отдохнуть, было решено дождаться их к праздничному столу и соединить танцевально-вокальный концерт с пиром, как в старые времена.

Пир-концерт удался. Столы были уставлены разнообразными яствами. За картофелем же «золотые птички» летали специально через всю Атлантику на другой материк и привезли оттуда тридцать сортов этого овоща.

Я с удовольствием вкушала жареные деликатесы и смотрела концерт, который беспрерывно дарил всем участникам фестиваля замечательное настроение. Ход концерта не транслировался по радиолинии, так как на каждом участке праздника были свои артисты и свои сценарии торжества.

Недоброжелателей нигде не было видно. Да и как им здесь появиться? Вся Атлантика занята воздухолётами — негде яблоку упасть. На суше тоже много народа, и все друг с другом в процессе совместного труда перезнакомились. Новый человек был бы заметен. Так что я нисколько не беспокоилась о своей безопасности и принимала активное участие в обсуждении сценических номеров.

Как только спортсмены восстановили силы, праздничный стол был убран, пурпурные скатерти сложены стопочкой. Можно было бы ещё пировать, но впереди нас ждал совместный танец, поэтому затягивать приём пищи не было резона, тем более, что никто точно не знал, сколько по канонам древности должен длиться настоящий пир. Какое время требуется для достижения полного равновесия нервной системы?

Правда, в старинных литературных источниках существуют некоторые данные по этому поводу. Я попробовала отправиться за разъяснениями к «Илиаде» Гомера и там нашла отрывок, из которого следовало, что двух недель для вкушения яств вполне достаточно, а, может, и намного меньше:

«… на пир к эфиопам отшел непорочным;

Но в двенадцатый день возвратится снова к Олимпу…»

(Гомер. Илиада. Песнь первая, строка 424.)

Ориентируясь на эти строки, мы не стали задерживать праздник и приступили к следующей стадии Всезвёздного фестиваля.

День Всеобщего Танца заставил задуматься над наиболее благоприятным временем суток для исполнения хореографической композиции. Выбор пал на полдень. Посчитали, что с утра человек слаб, а вечером он хотя и силён, но вынужден зажигать фонари. К сожалению, инопланетяне боятся света ламп по причине, которую я раскрыла ранее. Так что приемлемой для всех оказалась именно середина дня.

Все исполнители танца встали в шеренгу вдоль 25 меридиана. Разделяли людей только реки, горы и пустыни, а мечты объединяли, и сердца бились в унисон. В тех районах, где не было естественных преград, танцоры стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга. И в джунглях экватора, и в лесах средней полосы — везде были прорублены просеки, тянущиеся с юга на север.

Из всех репродукторов по команде зазвучала песни «Отчего звёзды прекрасны?», и каждый пустился в пляс. Ударяя каблучками о землю, танцующие взметали колечки пыли и продолжали буравить почву мысочками туфель.

Мы с Эртериатисом не теряли друг друга из вида, но на этот раз в пару не становились — видимо, потому, что сегодня все участники старались держаться своих фестивальных команд. Представители СОВЁНОЧКА танцевали на одной площадке, безбашенные юнцы из созвездия Большого Пса — чуть поодаль, Стражи Траекторий — по другую сторону площадки.

А я всё поглядывала в самую дальнюю часть шеренги — туда, где цепочка людей казалась обсыпанной снегом из-за белого цвета костюмов. Там танцевали геркулесяне. И мне почудилось, что танец этот инопланетяне знали с давних лет: настолько отточенно вырисовывали они каждое движение; настолько логично переводили одно па в другое; настолько умело завершали повороты; настолько воедино были слиты с мелодией, что ни словечка нельзя было протиснуть в зазор между людьми и музыкой, потому что этого зазора просто-напросто не было.

Танец состоял из шагов, прыжков и вращений. Во время припева пляска оглашалась ритмичными хлопками в ладоши, что придавало номеру ещё больше задора и подчёркивало слаженность движений.

Ловить взоры друг друга издалека, наконец, нам с Эртериатисом надоело, и мы, постепенно сокращая расстояние, незаметно соединились в пару. Нашему примеру последовали другие участники праздника. Команды перемешались.

Люди в чёрных костюмах взялись отплясывать в парах с теми, кто был облачён в зелёные одеяния, участники в цикламеновых куртках кружились с гостями Земли, одетыми в белое. Лиловые комбинезоны с инопланетными нашивками «СБВК» синели в кругу юных рыбаков Атлантики. Земляне лихо прыгали с представителями разных созвездий. Хореографическая сюита стала настоящим символом дружбы жителей всей Вселенной.

На следующий день Старшой измерил глубину рыхления почвы на танцевально-спортивной площадке и одобрил нашу работу. Он напомнил о том, что подобные мероприятия необходимо проводить ежегодно на своих улицах и для этого совсем не обязательно строиться в шеренгу. Ведь выбор пал на 25 меридиан для удобства пришельцев, чтобы те за короткое время смогли справиться с поставленной задачей: действовать-то нужно было всем группам одновременно, чтобы всем вместе завершить работу и так же вместе улететь с Земли.

Обеспечить синхронность мог только единый часовой пояс. Вот поэтому и была сделана ставка на 25 меридиан, к которому пришельцы привыкли за миллионы лет, ибо гостили обычно в районах, прилегающих к нему.

— Земляне, — сказал Старшой, — должны принять эту космическую эстафету и не забывать о необходимости её проведения, помогая планете крутиться и памятуя о звезде, отвечающей за скорость космических тел Солнечной системы. С октября по май, получив порцию подталкивающего импульса от выше названной звезды, за которую ответственен Смотритель Звёзд, планета мчится по орбите с ускорением. А затем сила инерции начинает затухать, и Земля вновь в сентябре ждёт подпитки от космоса. Но Вселенная смотрит в сентябре придирчиво: как люди подготовили птичек к зимовке? Что они для них сделали? Собираются ли помогать пташкам в мороз? Вселенная стоит перед дилеммой: что делать с климатом — подстраивать его под пичужек, которые брошены людьми на произвол судьбы, и потому молят о жаркой зиме, чтобы букашки и ягоды не исчезали никогда, или, рассчитывая на благоразумную щедрость человека, оставить климат комфортным для людей?

Мы все согласились с Дирском, тем более, что в «Илиаде» Гомера есть упоминание о неких «огневицах», воздействующих на Землю со стороны небесных сил:

«… звезда, что под осень с лучами огнистыми всходит

И, между звёзд неисчетных горящая в сумраке ночи

(Псом Ориона её нарицают сыны человеков),

Всех светозарнее блещет, но знаменьем грозным бывает;

Злые она огневицы наносит смертным несчастным, -

Так у героя бегущего медь вкруг персей блистала».

(Гомер. Илиада. Песнь двадцать вторая, строки 26–32.)

Припомнив этот отрывок, я оглянулась на молодых пилотов НЛО СБВК — не они ли, под осень прилетающие куролесить на полях Земли, передают полученную о нас информацию старшим товарищам по Вселенной, ответственным за климатический контроль планеты? Теперь понятно, почему юнцам дозволено ставить рисунки как печати-пиктограммы на пшеничных полях — чтобы надоумить землян исполнять действия, предначертанные им человеческим происхождением и предназначением, поторопить исправить недоделки и обеспечить птиц пшеничным кормом на зиму.

То, что пришельцы трепетно относятся к птицам, не вызывало сомнений — жуткое чувство зимнего птичьего голода наверняка знакомо инопланетянам: они же тоже «крылатые» и так же, как птицы, нередко голодают во время своих длительных межгалактических манёвров (а где среди созвездий еду найдёшь, если в небе ничего не растёт?).

— Вот мы вам соорудили вышки, — продолжал Дирск, — пользуйтесь ими, включайте музыку и танцуйте. Качество вашего танца оценит осень: если в сентябре температура одного дня будет отличаться от другого на десять градусов, значит, танцоры должны поднапрячься. А если в конце сентября резкого похолодания не заметите, значит, Земля не раскачивается, будто затухающая юла, а движется ровненько, что хорошо. Всё отдаётся под вашу ответственность на несколько тысяч лет. Сами понимаете, мы не можем прилетать к вам слишком часто, ибо перелёты длятся сотнями лет, а скоростные перемещения сквозь электромагнитные порталы калечат наше здоровье и меняют наш облик. Мы не хотим видоизменяться и надеемся, что вы прислушаетесь к тем советам, которые мы дали. Верим: вы не дадите погибнуть курорту «Сребристооблачная Земля». Птички — ваши главные единомышленники в деле сохранения природы и климата. Берегите своих помощников. Не отнимайте у них надежду на вашу жалость холодными зимами, иначе они погибнут и некому будет летом очищать деревья от вредителей, что приведёт к повсеместному засыханию растительного покрова и превращению плодородных почв в выветренные безжизненные пространства. Вы же сами назвали флору «растительным покровом». Да, он покрывает Землю спасительным слоем, сохраняет влагу и прохладу. Цените это дивное покрывало и своевременно латайте дырки в нём, если вдруг допустите оплошность. Спасибо за то, что подсобили в работе по восстановлению температурного баланса. Скоро всё у вас наладится. А нашей группе вновь пора в космос. Нам на смену прилетят сюда космолётчики из других галактик. Готовьтесь продемонстрировать своё гостеприимство группе учёных Центрального Пункта координации из созвездия Орион, Энтузиастам Космического Дизайна из созвездия северная Корона. Инженерам канала коммуникации «Золотой Бутон» из созвездия Персея, группе экстренной помощи «Цефейские Звездолётчики», Музыкально-поэтическому и Кинематографически-философскому Парнасу созвездия Кассиопеи. Они перепроверят результаты проделанной нами работы и тоже попрощаются с вами.

— Надолго? — раздалось из толпы.

— Для вас — навеки. Вы же век живёте? Дольше не хотите?

— Хотим.

— Собирайтесь за амброзией. Я уже наметил такой поход.

— На Марс?

— Зачем в такую глушь? Тут рядом.

— Вы раскроете свои тайники?

— Они бессмертным не нужны. Тайники были придуманы для первых землян, чтобы помочь им освоиться с новыми ощущениями и приобрести привычку быть бессмертными. Но люди не выдержали перегрузок и отказались от бесконечной жизни.

— Что за перегрузки?

— Космос.

— А без него нельзя?

— Мы же всегда в него стремимся. Значит, нельзя.

Старшой торопился отправиться в созвездие Эридан. К тому же ему было поручено разузнать, всё ли в порядке со Смотрителем Звёзд и выяснить истинную причину земной жары. В связи с этим откладывать наш поход к спрятанным в горах тайникам оказалось нереальным.

Я намеревалась набрать амброзии целую сумку (зачем эликсиру пылиться в безвестности?), поэтому мне срочно понадобилась моя тележка, которая, к сожалению, осталась на орбите в основном звездолёте БСМ-1. Но до неба мне было не достать.

Помог Дифтодроут. Он быстро слетал на орбиту, пристыковался к БСМ-1, каким-то образом проник внутрь, нашёл мою высококолёсную в том же положении, в каком мы с Аней и Васей оставили её на борту, — прислонённой к стенам «кругозарным», — и доставил на Землю, заодно захватив птичек и бабочек, не эвакуированных в первый раз Аней и грустивших в звездолётной оранжерее.

Как и предполагалось, обитатели космического сада, вернувшись на Землю, стремглав устремились в туманные дали, лишь только дверцы переносных клеток отворились. Конечно, летать птичкам было трудновато, ведь малышки отвыкли от земного притяжения. Тем не менее возвращаться обратно в клетку и намекать на то, чтобы их срочно переправили обратно на орбиту, ни одна не отважилась. А бабочек и подавно след простыл — под листья, что ли, спрятались?

Поблагодарив Дифтодроута за мужество, я стала готовиться к посещению амброзических садов. Кроме меня, никто не выразил желания искать эликсир, мотивируя отказ тем, что настоящий экземпляр чудодейственного средства наверняка хранится на Марсе, на очень секретной территории, а тут, скорее всего, фальшивка.

Дирск не стал никого переубеждать и твердил только одно:

— Я знаю, что говорю. Амброзия здесь. Вот карта местности. Видите, фрукт нарисован? Этот значок указывает на мандариновые сады. Туда и пойдём.

— Фр… — шептались сомневающиеся, — мы что, цитрусовых не видели?

— Цитрусовые-то вы видели, но вы Гомера не читали, — буркнула я и тотчас услышала в свой адрес от Дирска привычное:

— Тс-с!

Приготовив всё необходимое и одевшись соответственно: я — в туристический костюм, а Старшой — в скафандр для дальних прогулок (как я на Марсе), мы полетели на север Африки, используя воздухорез. «Жучок» мгновенно доставил нас к искомым горам, поросшим мандариновыми деревьями. Приземлившись, мы направились вдоль восточных склонов.

В руках у Старшого был навигатор и клавиатура электронного пианино. А я тащила высококолёсную тележку — мою безотказную помощницу на дорогах Галактики.