Фигляр дьявола

12 Палач, ниспосланный Фигляром

Дэвид Джардин стоял у окна своего углового кабинета на восьмом этаже и смотрел на крышу Ламбетского дворца. После стольких лет пребывания в этом кабинете он уже не обращал внимания на часы-куранты Биг Бена на том берегу реки или на флаг, развевающийся на главной башне палаты лордов всего в миле отсюда. В данный момент он наблюдал за авиалайнером «Конкорд», летевшим в вечернем небе на запад в направлении аэропорта Хитроу. На борту этого авиалайнера находился человек (Дэвид знал это точно, потому что держал в руке список пассажиров), путешествующий с перуанским паспортом на имя Луиса Осорио Рестрепо. По профессии он был адвокатом и консультантом международного банка «Банко ди коммерсио принсипал» с отделениями в Ла-Пасе, Каракасе, Рио-де-Жанейро, Женеве и Барселоне.

Джардин знал, что Рестрепо являлся одним из самых доверенных советников Пабло Энвигадо. В сообщениях из Парижа от французской службы безопасности говорилось, что Рестрепо недавно посетил собрание банкиров в Париже, где обсуждались вопросы финансирования строительства завода по сборке японских автомобилей в Аргентине. Останавливался он в отеле «Крийон» вместе с двумя помощниками, которые скорее всего были телохранителями. На следующий день после совещания Рестрепо вылетел в Женеву, а за полтора часа до вылета его самолета на мосту, ведущем на набережную Анатоля Франса, произошло убийство в гангстерском стиле известного торговца кокаином, владельца ресторана в Венеции по фамилии Монтепалчино. Подобное совпадение привлекло внимание всех заинтересованных служб, в том числе и офиса Джардина. Тот факт, что это сообщение поступило к нему через шесть недель после происшествия, не удивил Джардина. Вполне типично для бюрократии в сфере разведки.

Дэвид Джардин знал, что Пабло Энвигадо был поставщиком Монтепалчино, а венецианский трансвестит руководил частью европейской сети распространения кокаина. И он ничуть не сомневался, что адвокат Энвигадо получил задание найти организацию оптовиков, чтобы заменить убитого, известного в подпольном мире под кличкой Венецианская Шлюха.

Пока он гадал о причинах, побудивших Рестрепо посетить Лондон, Ронни Шабодо, Кейт Говард и Билл Дженкинз, сидя в его кабинете, молча читали оперативный план Джардина для операции «Коррида», включавший и последние корректировки так называемого «выпуклого следа», который в настоящее время прокладывался в Южной и Северной Америках и Европе с целью создания легенд для «Пакета» и «Багажа».

Когда громоподобный, всегда драматичный рев «конкорда» смолк, Дэвид так еще и не решил для себя, что Рестрепо собирается делать в Лондоне. Переодетые агенты отдела специальных расследований таможенной службы уже находились на месте, и они проследят за каждым его шагом, но и Рестрепо наверняка знает об этом, а значит, и будет вести себя соответственно. Но, как бы там ни было, одно можно было утверждать определенно: куда бы ни направлялся Рестрепо, это обязательно связано с делами картеля.

Дэвид пожал плечами и повернулся к присутствующим. Его личная секретарша Хетер молча наливала всем кофе.

Кейт сидела закинув ногу на ногу, прядь волос упала на нос, слегка перекосив очки. Джардин заметил, что одна пуговичка на ее розовой хлопчатобумажной блузке расстегнулась — как раз прямо над поясом твидовой юбки «Егерь». Он точно знал, что юбка имеет эмблему «Егерь», потому что, когда он любезно заметил Кейт, что ему нравится ее юбка, она сообщила, где купила ее. Должно быть, она почувствовала, что он смотрит на нее, потому что подняла взгляд, посмотрела ему прямо в глаза и вновь вернулась к досье.

Дэвид оглянулся и встретился взглядом с Ронни Шабодо, который незаметно, с довольным видом покачал головой и углубился в изучение досье операции «Коррида».

— Все прочитали?.. В «Керзоне» идет хороший фильм, и я надеялся успеть на сеанс в восемь десять.

— Что за фильм? — поинтересовался Билл.

— «Сирано де Бержерак». С Джеральдом Депардье. Слышал, фильм очень хороший.

— Ладно. — Шабодо бросил последний взгляд на досье и закрыл его. — Я готов, — сказал он и посмотрел на часы.

Джардин подумал, есть ли у Ронни маленькая тарталетка, как венгр однажды назвал любовницу известного политика. Кто-нибудь, кто скрашивал бы его скуку в неубранной холостяцкой квартире, которую Шабодо именовал домом.

— Жераром, а не Джеральдом, — поправила Кейт, сняла очки и протерла их краешком розовой хлопчатобумажной блузки.

— Что? — Джардин бросил взгляд на Шабодо, подумав, что это замечание относится к его тщательно продуманному плану.

— Жерар Депардье, — пробормотал Билл Дженкинз, делая какие-то пометки карандашом на полях своей копии совершенно секретного досье операции «Коррида».

Да, кофе, разумеется, не самая хорошая идея. Лучше было бы устроиться в комнате для совещаний с пивом и бутербродами.

— Мне кажется, план очень хорош. — Ронни запустил свою трубку в пакет с табаком «Холланд-хаус». — И, возможно, он даже сработает, — усмехнулся он, обнажив в улыбке зубы.

«Раз он уходит из офиса вставив зубной протез, значит, точно собирается провести ночь с пятницы на субботу с тарталеткой», — подумал Джардин. И вдруг поймал себя на том, что смотрит на Кейт. Она снова водрузила на нос очки, слегка подправив их средним пальцем правой руки.

— Это важно. — Дэвид перевел взгляд с Кейт сначала на Ронни, затем на Билла. — Важно, чтобы Пабло обратил внимание на нашего человека, нашего агента. Он должен думать, что сам им заинтересовался, и не иначе… Это мое личное мнение, оно не изложено на бумаге, и, когда я скажу вам почему… Спасибо, — он принял из рук Хетер чашку кофе и слегка наклонился над столом, упершись локтями в край, — …вы все поймете… Хетер, будь добра, посторожи в приемной.

Он подождал, пока Хетер вышла из кабинета и закрыла за собой дверь, и теперь был уверен, что надежно защищен от неожиданных посетителей. И тогда Дэвид объяснил свой план. Все смотрели на него и слушали с возрастающим интересом, иногда даже слегка сомневаясь в его идее, так прозаично изложенной на бумаге (потому что начальники Джардина были весьма прозаичными людьми). Но идея была где-то даже пугающе… гениальной. У Джардина репутация бездельника, полагающегося только на свою редкую интуицию и держащегося на плаву за счет прежних заслуг. И вот он снова во всем великолепии блистает незаурядностью мышления.

И всем присутствующим в этом уютном кабинете в северо-западном углу громадного здания из стекла и бетона начало казаться, что Дэвид Джардин знает абсолютно все о Пабло Энвигадо, картеле, колумбийских политиках, вообще о колумбийцах, о человеческой натуре, о всех тайных винтиках шпионажа в любой форме.

Но среди впечатляющих и оригинальных мыслей имелась одна, похожая на бомбу, так что, когда он закончил, в кабинете воцарилась мертвая тишина.

Джардин отхлебнул уже остывший кофе.

— Да, это уж слишком дерзко, — подал голос Билл Дженкинз.

— Вопросы… — предложил высказываться Джардин.

Кейт и Дженкинз взглянули на Ронни Шабодо, обладающего наибольшим опытом в вопросе неортодоксальных решений в разведывательной работе. А он смотрел на свою трубку, которую выколачивал в маленькую пепельницу. Спустя минуту, он поднял глаза и внимательно посмотрел на Джардина.

— Дэвид, безусловно ты все тщательно продумал, но нас беспокоит, почему ты считаешь, что можно доверять… «Дельфину»? — Он говорил о той, похожей на бомбу мысли, касавшейся человека по кличке «Дельфин», который должен сыграть основную роль в плане Джардина.

Джардин выдержал его взгляд и долгое время молчал, затем наконец сказал:

— Я знаю, что могу доверять «Дельфину».

Его спокойный и уверенный тон положил конец дальнейшим дискуссиям.

А так как других вопросов не было, совещание на этом закончилось. Присутствующие, какие-то задумчивые и подавленные, собрали свои вещи, кто блокнот, кто пакет с табаком, кто очки. Подавленные, потому что план Джардина буквально ошеломил их. Он основывался на доверии и помощи, рассудительности международного преступника, который провел двадцать лет в тюрьме в Майами. Шабодо очень редко вступал в споры, но по его виду было ясно, что он недоволен тем, что Джардин заранее не обсудил этот вопрос с ним с глазу на глаз. Да и вообще не посоветовался при составлении плана.

Они перекинулись несколькими словами с Хетер, зашедшей в кабинет, и собрали пронумерованные папки с досье операции «Коррида», чтобы сдать их в секретную часть.

Уже направившись к двери, Билл Дженкинз остановился и повернулся к Джардину.

— Ну, если ты считаешь разумным (сэр Стивен сказал бы «благоразумным»)… рисковать нашим агентом, класть его голову на плаху…

— Билл, мы с тобой не сестры милосердия.

— Да, это я понимаю. — У Билла была своя причина волноваться, потому что его работа заключалась в обеспечении необходимого оперативного прикрытия. Именно Билл руководил операцией «Затуманивание мозгов». — Ладно, будем считать, что это сработает. «Дельфин» прикроет… но каким образом, Дэвид, наш человек все же привлечет к себе внимание Пабло? Ведь мы должны заставить Пабло поверить, что он сам обратил внимание на нашего человека.

— Ох, да я что-нибудь придумаю, — ответил Джардин, имея в виду, что он уже придумал, но еще не готов обсуждать этот вопрос с коллегами.

Ронни Шабодо в третий раз за полчаса посмотрел на часы, сердито глянув на Джардина, как это мог сделать только человек из Восточной Европы, и, пожелав всем приятных выходных, вышел из кабинета, а за ним последовал Билл Дженкинз.

Джардин вернулся к окну и посмотрел на темнеющее лондонское небо, тут же внезапно по пуленепробиваемому стеклу застучали капельки дождя. Кейт положила очки в сумочку и сняла со спинки кресла свой вязаный джемпер. После ухода коллег они оба остро ощущали присутствие друг друга.

— Сирано… — произнесла она, глядя на Дэвида и откидывая с лица непослушную прядь волос.

— Именно так, — сказал Джардин и повернулся, чтобы добавить что-нибудь резкое, но был поражен ее взглядом.

«Ради Бога, Дэвид, — подумал он, — не допускай повторения спектакля». И он придал своему лицу безразличное выражение, будто Кейт была для него просто приятной сотрудницей. Но это выражение никого не обмануло.

Дождь тихонько стучал по пуленепробиваемым стеклам, на книжной полке, рядом с ним, тикали старинные часы.

— Я тоже собиралась посмотреть этот фильм. Но все время ужасно занята… — Кейт улыбнулась и пожала плечами. — Уже пройдет, пока я соберусь.

Она повернулась и направилась к двери. Дэвид Джардин поднял с кресла пиджак и сунул руку во внутренний карман, проверяя на месте ли бумажник. Уже в дверях Кейт обернулась, чтобы попрощаться.

«Сейчас или никогда», — подумал Джардин.

— Послушай, Кейт, я иду в кино один.

Кейт посмотрела на него, сейчас у нее на лице было такое же равнодушное выражение, как и у него.

— Не возражаешь, если и я пойду?..

— Только если не будешь есть воздушную кукурузу и хрустеть фантиками от леденцов. — Он усмехнулся. — Встретимся внизу… через полчаса?

Легкая пауза. В этот момент зазвонил телефон.

— Хорошо. — Кейт кивнула в знак согласия, вышла из кабинета, а Дэвид снял трубку телефона.

— Алло?

Звонил молодой и честолюбивый главный суперинтендант специального отдела столичной полиции Энди Ланг.

— Мистер Джардин?

— Энди, как поживаете, черт побери?

— Я по поводу этого типа.

Честолюбивый молодой начальник специального отдела не тратил времени на лишние разговоры. Он координировал разведывательную информацию полиции, таможни, службы безопасности, отдела расследования Управления налоговых сборов и МИ-6, как иногда называли подразделение секретной службы, в котором работал Дэвид Джардин. Под «этим типом» он подразумевал Рестрепо.

— Слушаю.

— Вышел из самолета и тут же пересел на другой.

— Куда направляется?

— В Женеву. Звонил управляющему женевским отделением компании, собираются ужинать в отеле «Ричмонд».

— Что сделано?

— Мы посадили в самолет двух офицеров под видом супружеской пары. Швейцарская таможня просто возьмет его на заметку и все. Мы подумали, не смогут ли ваши люди проследить за ним в Женеве.

Джардин понял, что эти слова означают «прощай Сирано», а кроме того лишают его манящей возможности вдохнуть запах этих прекрасных грудей, пахнущих пудрой «Джонсон». А еще…

Черт бы побрал проклятую «фирму» и вообще всю секретную службу. Надо было пораньше уйти из кабинета, любой стажер знает, что в пятницу надо смываться уже в половине четвертого.

— Разумеется. Правда, не знаю, где прямо сейчас искать людей, но ночной дежурный должен знать, кто где находится… я посмотрю, что можно сделать. И еще одна маленькая деталь. Отправьте мне факс со всеми подробностями, ладно? На мой личный номер. И пусть ваша семейная парочка продолжает наблюдение, пока мы их не сменим. Они могут нам очень понадобиться, подозреваю, что каждый человек будет на счету.

— Понял вас. Чертовы пятницы, прямо закон подлости, не так ли?

И полицейский, к которому Дэвид Джардин начал испытывать непреодолимую антипатию, повесил трубку. А Дэвид машинально снял трубку внутреннего телефона и набрал номер кабинета Кейт. Послышалось несколько звонков, а потом раздался запыхавшийся голос Кейт.

— Алло?

— Ты меня возненавидишь…

— Какой-нибудь чертов звонок, да?

— Да, чертов звонок. Я должен организовать слежку в… Европе. Это подручный нашего главного объекта. Похоже, у меня вся ночь будет занята.

— Тебе нужна помощь?

— Что?

Кейт не участвовала в операциях, за исключением тех моментов, когда требовалось отобрать агентов, как в случае с «Багажом» и «Пакетом». Но Ронни Шабодо предупреждал Джардина, а может, просто трепался, что ее очень привлекает оперативная работа. И вот удача распорядилась так, что вечером в пятницу, когда все уже смылись по домам на выходные, за исключением нескольких энтузиастов и шифровальщиков, и когда возникли… чрезвычайные обстоятельства, заместитель шефа по кадрам оказалась вовремя под рукой.

— Я спросила, нужна ли тебе помощь? Все равно собиралась идти в кино…

Джардин улыбнулся.

— Как хочешь. Но предупреждаю, что это займет много времени.

— Принести что-нибудь из столовой?

— Да мы тут неплохо укомплектованы. Есть печь, холодильник, бутерброды и замороженная пицца. Не хуже, чем в отеле «Ритц».

— Сейчас приду. — С этими словами она положила трубку.

Джардин посмотрел на телефон и покачал головой. Может быть, это просто тоска по прекрасному, но недоступному теперь телу Николь Уотсон-Холл? Или настоящая страсть именно к Кейт?

Но ведь не могут же они позволить себе заняться любовью в офисе? До Джардина доходили слухи о подобных прецедентах, но, конечно, не на уровне куратора направления. Это будет уж слишком. А что, если Стивен Маккрей, живущий в другом часовом поясе, войдет и застанет одного из своих высокопоставленных подчиненных… даже и думать об этом не стоит. Джардин усмехнулся при мысли, что Стивен Маккрей может сказать: «Простите, что помешал вашему приятному занятию». Он поднял взгляд и увидел стоящую в дверях Хетер, готовую уже отправиться домой.

— Что-нибудь еще, Дэвид?

А он совсем и забыл о существовании Хетер. В его взгляде появилось выражение вины. Хетер все знала о Рестрепо, потому что одной из ее обязанностей было собирать данные по Южной Америке, поддерживая постоянную связь со специальным отделом Скотленд-Ярда и таможней. А ведь Хетер тоже мечтала о том, что однажды ее возьмут за руку и введут в мир настоящих секретов, что было для нее почти невозможно из-за отсутствия университетского диплома.

Джардин улыбнулся и запустил пятерню в растрепанные волосы.

— Да, тут возникла довольно интересная ситуация. А ты ведь говоришь по-французски, да? Как ты смотришь на то, чтобы задержаться? Нам надо будет связываться со швейцарцами. — И как бы невзначай добавил: — И Кейт придет, поможет…

Хетер радостно улыбнулась. Ее совершенно не смутил тот факт, что ее ухажер уже выехал, чтобы встретить, после чего они собирались пойти в «Брукс-клаб» в Сент-Джеймсе выпить коктейль и поужинать.

Джардин печально покачал головой, ему вовсе не хотелось выглядеть в глазах Хетер этаким добреньким дядюшкой.

— Ладно, тогда пойди к дежурному и очень вежливо поинтересуйся, сможет ли он быстро организовать нам связь. Еще мне нужен план Женевы и архитектурный план женевского отеля «Ричмонд». Да, и пригласи ко мне шифровальщика, надо будет быстро связаться с нашим посольством в Берне и нашими людьми в Женеве.

В результате энергичных действий Джардина, когда человек, называющий себя Рестрепо, вышел из приземлившегося в Швейцарии самолета компании «Сюисэр», прошел таможню и паспортный контроль, команда, состоящая из агентов британской секретной службы и разведки Швейцарии, уже ждала его на месте. Они заняли наблюдательные посты как внутри, так и вокруг роскошного, пятизвездочного отеля «Ричмонд», из которого открывался изумительный вид на Женевское озеро и освещенный прожекторами фонтан высотой сто футов.

Джардин был благодарен Энди Лангу из Скотленд-Ярда за информацию, но уже во время их разговора Дэвид решил для себя, что нет необходимости привлекать к этой слежке полицию, таможню и прочие официальные службы Швейцарии, потому что для операции «Коррида» был бы крайне нежелателен арест Рестрепо. Ему отводилась главная роль в той игре, которую задумал Дэвид с целью внедрения в кокаиновый картель. Да, именно Рестрепо, и еще одному человеку по кличке «Дельфин», сидевшему в тюрьме в Майами.

Город Виго на севере Испании раскинулся на прибрежных холмах, откуда извилистые улочки ведут вниз к порту. В нем можно наблюдать одни из лучших бои быков. Есть в городе и небольшой бар со столовой для местных рабочих, водителей грузовиков, матросов с лайнеров и грузовых судов, являющихся главной жизненной силой города. Тот бар не отмечен ни в одном путеводителе или указателе мест питания, но в нем стоят чистые, покрытые красным пластиком столы, деревянные стулья, имеется прилавок со стеклянной витриной, где поверх кусков льда лежит свежевыловленная рыба и ракообразные. В любое время дня владелец заведения Альфонсо постоянно что-то готовит на большой, закопченой алюминиевой сковороде. Вино подается в бутылках без этикеток белого, светло-желтого или красного цвета в соответствии с букетом вина, а пробки залиты пурпурно-фиолетовым парафином. Всегда есть холодное испанское и французское пиво, но никогда не бывает немецкого пива, потому что отец и мать Альфонсо были убиты по другую сторону гор во время гражданской войны в Испании в 1938 году, они погибли под бомбами, сброшенными легионом «Кондор» Адольфа Гитлера, который использовал войну в Испании для приобретения ценного опыта блицкрига.

Юджин Пирсон ковырял вилкой салат из креветок, сидя за длинным столом в дальнем углу зала под выцветшим плакатом с изображением матадора по имени Ордонес. Рядом с ним сидел коротко стриженый мужчина лет пятидесяти в дешевом черном костюме, черной рубашке с высоким стоячим воротником, которые носят священники, на уголке которого вышито маленькое золотое распятие. Звали этого человека отец Имон Грегсон, принадлежал он к католической церкви и преподавал в семинарии в графстве Корк, однако его официально предупредили об увольнении и возможном лишении сана за постоянные отлучки и разъезды по Европе по делам партии Шинн фейн, а еще до епископа дошли слухи о его ведущей роли во «временной» ИРА.

Напротив Пирсона сидел худощавый загорелый мужчина в темно-синем свитере, черной кожаной куртке, потертых джинсах и пыльных кожаных массивных коричневых ботинках на толстой резиновой подошве. Щеки и подбородок его покрывала трех-четырехдневная щетина. Один из самых разыскиваемых в Европе людей Джерри Девлин. Один из тех, кто устроил взрыв в «Гранд-отеле» в Брайтоне, когда были убиты несколько ведущих членов британского правительства и едва не погибла Маргарет Тэтчер.

Как и Брендан Кейси, он начал свою карьеру во «временной» ИРА с уличных убийств, как и Кейси, вплотную подбирался к своим ничего не подозревающим жертвам, а потом пускал в ход «кольт» калибра 0,45 дюйма, подаренный сочувствующими фанатиками из Нью-Йорка. Два выстрела в лицо жертвы в клочья разносили голову. Иногда Джерри нравилось наблюдать, как на лице жертвы внезапно появляется выражение страха: «Ох, почему меня, Боже, пожалуйста, не надо». Девлин вынужден признавать, что наслаждается этими моментами, ощущая себя орудием смерти республиканцев.

В конце концов, какой смысл быть террористом, если не можешь наводить ужас на врагов? И тогда он обнаружил, что ему доставляет удовольствие совершать убийства на глазах людей. Сначала на глазах соратников-террористов, затем случайных прохожих на улице или около бензоколонки, посетителей баров. А потом, неизбежно, и на глазах жен и детей объектов, как он именовал свои жертвы. Это было похоже на ощущение… безграничной власти, этакого оргазма-триумфа, когда он убивал какого-нибудь королевского констебля Ольстера или плотника, проигнорировавшего предупреждение не работать по военным контрактам, или какого-нибудь ублюдка-протестанта, а отпрыски и жены ублюдков-протестантов вопили от страха и застывали от ужаса, не в силах поверить в происходящее.

Девлин подошел уже к той стадии, когда все сильнее и сильнее стал ощущать настоятельную потребность срывать с лица черную маску, показывать на себя указательным пальцем и кричать: «Да! Смотрите! Это я, Джерард Мэри Девлин! Ангел смерти!»

Но подобные выходки являлись нарушением дисциплины, и организация отправила его в Нью-Йорк подлечить психику, где он работал в каком-то баре, а ведь могло быть и хуже… Никто из членов движения не забыл печальной участи Джимми Рурка, которого «временные» судили и влепили две пули в затылок за занятие онанизмом в машине после бегства с места убийства.

После двадцати девяти актов с использованием взрывчатки, где отсутствует персональный контакт с жертвой, Девлин заявился к Брендану Кейси и Сайарану Мерфи и заявил, что с него довольно. Не могут ли они дать ему какое-нибудь другое задание? И, к его удивлению, они сообщили, что создают новую группу на севере Испании для взаимодействия с баскскими террористами. Ходили слухи, что члены существующей группы из Барселоны ударились в пьянство и разврат, потеряли всякую осторожность и ведут себя вызывающе. А один из членов группы случайно убил двух студентов-басков, которых обучал изготовлению взрывных устройств, объяснив коротко при этом, что они «неудачно попрактиковались».

Девлин учил испанский в христианской школе, в восьми случаях, когда вокруг него сгущались тучи, он скрывался в Испании. Наиболее серьезная опасность нависла над ним, когда тайный осведомитель, работавший электриком в управлении королевских констеблей Ольстера, сообщил, что специальные воздушно-десантные войска прислали команду из четырех специалистов по тайным операциям — все старшие сержанты, инструкторы по рукопашному бою — с единственной задачей убить Джерри Девлина.

Не случайно разведка «временной» ИРА проявляла повышенный интерес к специальным воздушно-десантным войскам, которые любили и умели устраивать засады и убивать, что вызывало невольное уважение у «временных». А может быть, даже и страх. «Временным» приходилось несколько раз сталкиваться с десантниками из Герефордского полка, и, честно говоря, эти стычки всегда заканчивались для террористов все новыми трупами, тогда как «команда гостей», как называли десантников в бригаде «Белфаст» ИРА, несли минимальные потери.

За время своих восьми вынужденных визитов в Испанию, Джерри Девлин здорово поднатаскался в испанском, совсем не похожем на тот, что он изучал в школе в Белфасте. Поэтому Брендан Кейси и послал его в Испанию с целью реорганизовать группу для связи с басками (это было три года назад), причем он получил инструкции пересмотреть состав группы, укрепить дисциплину, ужесточить конспирацию и быть в готовности для дальнейших действий в поддержку дела республиканцев.

Когда Девлин прибыл в Барселону, ситуация оказалась еще хуже, чем могли себе представить руководители организации. В группу входило несколько левых активистов и радикально настроенных студентов, которые не знали ни настоящих имен, ни псевдонимов руководителей и боевиков «временных».

А еще в группу входило шесть боевиков и пятеро испанцев, которые, наоборот, слишком много знали об организации. К тому моменту, как Девлин закончил свою работу, все они были мертвы, за исключением одного. Четверо погибли в машине, которая разбилась на крутой горной дороге и взорвалась, свалившись в ущелье Пиренеев глубиной тысячу футов. Двое задохнулись в результате утечки газа в снимаемой ими квартире в Барселоне. Один утонул, а еще трое были казнены на дальних склонах гор на французской территории, причем перед казнью их заставили вырыть для себя могилы. Казнил их Девлин лично, и таким образом ему удалось навести порядок и восстановить дисциплину. Оставшийся в живых член группы был братом Сайарана Мерфи, и его Девлин отправил назад в Ирландию с зашифрованным отчетом.

Младший брат Мерфи, перепуганный так, что впоследствии его пришлось перевести в партию Шинн фейн, где он занимался подсчетом бюллетеней при голосовании, вернулся в Ирландию, и его короткий рассказ подтвердил, что Джерри Девлин восстановил репутацию «временных» и пользуется большим авторитетом у баскских террористов, называющих Девлина «палач, ниспосланный Фигляром». Это строчка из стихотворения Йитса «Башня».

Но Брендан Кейси, получивший образование в белфастской тюрьме Лонг-Кеш и разбиравшийся главным образом только в «Калашниковых», взрывчатке «семтекс», руководстве по ведению городской партизанской войны, учениях Маркса и Мао, не знал ни одной строчки из Йитса (за исключением, конечно, «Рождается ужасающая красота…» — именно в таком образе видело себя движение), поэтому с того момента он начал считать, что борцы за свободу басков присвоили ему кличку «Фигляр». Кличка ему понравилась, и он стал ею пользоваться и даже подписываться. А кто посмел бы указать начальнику штаба на недостаток эрудиции?

Джерри Девлин полностью осуществил свой план, принял строжайшие меры конспирации, сократив при этом связи с басками до минимума, и предложил перебросить группу в Виго на северо-западное побережье Испании, где она могла бы организовать канал доставки оружия и взрывчатки, получаемых морем от Каддафи и стран Восточного блока, который к тому времени еще не распался.

Военный совет согласился с его предложением. Ответственным за связь и переговоры с поставщиками оружия, КГБ, ООП и Каддафи назначили странствующего священника отца Имона Грегсона. После разрыва связей с КГБ в результате перестройки отца Грегсона направили в Испанию помочь Девлину организовать новую группу, окрещенную Девлином «Лорка».

Необходимость отправки из Белфаста надежного человека в помощь вновь созданной группе «Лорка» позволила Брендану Кейси одним ударом убить двух зайцев, и он приказал своей любовнице-террористке Розалин Хьюз выехать в Виго, заставив таким образом замолкнуть недовольный ропот наиболее ханжески настроенных членов движения «временных», не одобрявших любовную связь своего лидера.

Все эти мысли пронеслись в голове Юджина Пирсона, пока он заканчивал ужин, запивая его вином. Потом он посмотрел на обоих своих собеседников, которым только что сообщил цель своего приезда.

Он рассказал им, что по решению Военного совета группа «Лорка» полностью отходит от организации. Благодаря жестокости и природной осторожности Девлина, она находилась в безопасности и вне подозрений. Девлину и священнику предстоит заняться организацией среди европейских оптовиков каналов получения и распространения нескольких тонн чистого героина, который будет поступать раз в несколько недель. Вторая задача заключается в наблюдении и проверке надежности основных подпольных сетей распространения кокаина, с которыми им придется иметь дело. Не связываться с теми, в ком не уверены на сто процентов.

Объяснил Пирсон и причину — их движение нуждается в нескольких миллионах долларов для окончательного удара, перенесения вооруженной борьбы на улицы Англии. А в Европе не должно остаться ни одного безопасного места для британских солдат и даже туристов. Стратегия этого заключительного удара состоит в том, чтобы перепуганные террором британцы заставили свое правительство сесть за стол переговоров. Но это будут уже не бесконечные конференции с участием выборных представителей. «Временная» ИРА сама станет диктовать врагу свои условия.

К большому удивлению Пирсона, именно Девлин, а не священник, высказал возражения морального плана, очень совпадавшие с его собственными. Используя свою неумолимую логику юриста, судья спокойно объяснил причины, заставившие Военный совет принять это решение, особо подчеркнув, что нет другого пути улучшить бедственное финансовое положение.

Отец Грегсон полностью согласился с приведенными Пирсоном аргументами.

Девлин сидел, глубоко задумавшись. По взглядам, которые время от времени бросала на него Рози Хьюз, расположившаяся за столиком у двери, было совершенно ясно, что они не просто товарищи по борьбе. Но это не волновало Пирсона. Они были нормальными молодыми людьми, так уж пусть лучше удовлетворяют свои сексуальные потребности внутри группы.

Наконец, Девлин поднял голову и устремил на Пирсона долгий, тяжелый взгляд, который, казалось, проникал в самую душу. Пирсон выдержал этот взгляд, изображая из себя непреклонного лидера «временных».

— Хорошо, — согласился Девлин. — Мы здесь для того, чтобы служить нашему делу. Дай мне четыре дня, я оборву все связи, группа «Лорка» будет действовать в полном одиночестве и в условиях строжайшей конспирации.

Юджин Пирсон даже не пожелал поинтересоваться, каким образом группа собирается обрывать все связи и как прореагируют на это связанные с ней баскские террористы.

— С вами собирается встретиться один человек, — сказал судья. — Он из Боготы, кому-то из вас надо будет поговорить с ним.

— Этим ты займешься, Имон, — обратился Девлин к священнику, который кивнул в знак согласия.

Юджину было понятно, кто в Виго заправляет всеми делами, и он поверил, что его сокровенное, тайное намерение погубить всю эту затею с кокаином должно как можно быстрее приобрести реальную форму. Если даже не принимать во внимание его твердые возражения юридического и морального плана, всему делу их вооруженной борьбы неизбежно будет нанесен громадный урон, когда просочатся слухи о том, что свобода Ирландии покупается за грязные деньги от торговли наркотиков, которой занялась ИРА. И будут опорочены многие честные мужчины и женщины, пожертвовавшие своими жизнями ради их дела.

— Пока ты будешь заниматься своими… приготовлениями, — начал судья, отказавшись от предложенной Грегсоном сигареты, — мы с Имоном купим судно и снимем помещение под офис и склад в порту. Я привез с собой документы, по которым ты будешь считаться управляющим местного отделения реально существующей и действующей европейской компании по перевозке и спасению морских грузов.

Девлин посмотрел на судью, как ротвейлер, еще не решивший, подчиниться ли приказам или съесть хозяина на ужин.

— Как она называется?

— РСТЕ — «Ретьюерс э Советаж Транс Еуроп». Головной офис в Марселе. У компании имеется восемь грузовиков-контейнеров «мерседес» и три буксира. Мы организовали ее три года назад, и управляют ею люди, не имеющие отношения к политике и не проявляющие симпатии к нашему делу.

— Но ирландцы.

— Такие же ирландцы, как и ты, Джерри.

— А чем они занимаются?

— Перевозками и спасением грузов, создают необходимое прикрытие. Первоначально планировалось использовать компанию для контрабанды оружия, но у нас уже и сейчас так много взрывчатки «семтекс» и «Калашниковых», что не знаем, куда их девать.

— Значит, это будет их первое дело? — поинтересовался священник.

— О деле они ничего не знают. Единственная их задача — обеспечение легального прикрытия операции.

Джерри Девлин поднял свой стакан с кока-колой, заглянул в него, затем усмехнулся.

— О тебе всегда говорили, как о дотошном парне, Юджин. Я восхищен твоей деятельностью. А у этой… операции, есть название?

Юджин? Черт побери, да понимает ли этот бандит из Белфаста, с кем говорит?

Он улыбнулся Девлину.

— Ее кодовое наименование «Законнорожденный».

Владелец, повар и бармен Альфонсо закричал что-то по-испански сгорбленной старухе, вытиравшей столы, а сам, с зажатой между губами сигаретой, загремел сковородками. Девлин и отец Грегсон одобрительно закивали.

— «Законнорожденный»… — пробормотал священник на гэльском, — мне это нравится.

Шесть часов сорок восемь минут утра, Женева. Объединенная группа наблюдателей, состоящая из агентов британской секретной службы и швейцарской разведки, установила наблюдение в отеле «Ричмонд», и на всех прилегающих к нему улицах. Среди официантов, чистильщиков обуви, горничных и постояльцев уже действовали агенты из группы наблюдения.

Вокруг отеля расположились водители такси, дворники и парочки в припаркованных машинах. Мотоциклисты и различные неприметные машины ожидали, готовые последовать за объектом, куда бы он ни направился.

Прошлым вечером объект поселился в номере 356, позвонил дорогостоящей мадам, которая прислала ему изумительную пепельную блондинку, чье лицо и фигура были известны читателям роскошных женских журналов мод во всем мире. За два часа, проведенные с объектом, блондинка получила три тысячи долларов. Судя по их разговору, довольно ограниченному, так как Рестрепо явно верил, что время это деньги, они уже несколько раз встречались до этого. Она знала, что ему нравится, и спокойные швейцарские и молчаливые британские агенты, слушавшие и наблюдавшие за их встречей с помощью аппаратуры, установленной в гостиной, ванной и спальне 356-го номера, сухо согласились, что если сексуальная забава и может стоить полторы тысячи долларов в час, то двадцатитрехлетняя манекенщица полностью отработала свои деньги.

В десять минут одиннадцатого объект спустился в бар рядом с несравненным рестораном «Терраса». Выглядел он спокойным и посвежевшим, от него слегка пахло цветочной эссенцией, которой он пользовался, принимая ванну.

Партнер объекта уже поджидал его, им действительно оказался управляющий швейцарским отделением «Банко де коммерсио принсипал». Они прошли в ресторан и поужинали, Рестрепо заказал мясо по-татарски, рыбное филе и «нантский» соус, а его компаньон — заливное мясо и белого палтуса под соусом «шампань». Пили они «Корто Шарлемань-1983» — терпкое белое бургундское и минеральную воду. После ужина выпили кофе, управляющий швейцарского отделения банка заказал к кофе коньяк, но Рестрепо воздержался от коньяка.

Ужин двух агентов секретной службы, сидевших за соседним столиком, обошелся британским налогоплательщикам в триста двенадцать швейцарских франков, то есть примерно двести четырнадцать американских долларов. Этим деньгам можно было бы найти более удачное применение, потому что за ужином Рестрепо обсуждал со своим компаньоном только проект завода для сборки японских автомобилей.

И, кроме того, что особенно удивило Дэвида Джардина, агенты доложили, что и близко не было видно неизменных телохранителей, являвшихся обычным атрибутом наркобарона.

В пять минут двенадцатого колумбийский адвокат пожелал спокойной ночи своему коллеге, поднялся в свой номер, около семи минут смотрел телевизор, а затем отправился спать.

В шесть сорок восемь утра он проснулся, сходил в туалет, принял душ и позвонил в компанию «Сюис эр», чтобы подтвердить заказ билета на рейс, вылетающий из Женевы в двенадцать тридцать этого дня. Затем Рестрепо позвонил администратору и попросил взять для него напрокат машину к десяти часам, из чего можно было предположить, что у него есть какие-то дела перед отъездом в аэропорт.

Дэннис Телфорд, уравновешенный, одетый в джемпер англичанин из цюрихской резидентуры, сухо заметил: «Если он собирается снова заняться сексом, то нам следовало бы запастись успокоительными таблетками. Вчерашний вечер был слишком страстным для такого целомудренного человека, как я». Невинная шутка, но, похоже, его швейцарский коллега воспринял ее серьезно, потому что чуть позже половины девятого к ним прибыл посыльный с коробочкой, в которой находились две таблетки валиума. И это были не только единственные наркотики, которые им пришлось увидеть в этот день, но и прибыли они слишком поздно, потому что человек, называвший себя Рестрепо, исчез из-под носа тридцати четырех агентов, обученных искусству слежки.

Дэвид Джардин сидел за своим столом, рукава рубашки закатаны, от усталости шрам на лице приобрел лиловато-синий оттенок, щеки и подбородок покрылись щетиной. У Лондона с Женевой час разницы во времени, так что было уже пять минут восьмого, когда зазвонил секретный телефон связи с резидентом секретной службы в Женеве. Выслушивая сообщение об исчезновении Рестрепо, в ходе которого резидент перемежал объяснения извинениями, Джардин вставлял кое-какие замечания, а в конце разговора очень любезно поблагодарил резидента и согласился с ним, что необходимо взять под наблюдение все аэропорты и взлетные полосы в Швейцарии и сухопутные границы, но предложил лучше оставить эту работу швейцарским властям.

— Спасибо, Джимми. А сейчас отдохни. Пока. — Джардин положил трубку телефона и потер руками усталое лицо. Затем потянулся, закинув руки за голову, совершенно не выражая беспокойства по поводу такого оборота событий.

Хетер он отослал домой в три часа ночи, а они с Кейт по очереди спали и дежурили возле телефона. Дэвид объяснил Кейт, что операция заключается в слежке за человеком по имени Рестрепо во время его пребывания в Женеве. Он решил, что нет необходимости перегружать ее излишней информацией, но Кейт Говард была чрезвычайно проницательна. И, когда Дэвид Джардин впервые отправился спать, попросив не будить его, пока швейцарские власти не вознамерятся арестовать колумбийского адвоката, Кейт поняла, что уже не первый раз настоящей задачей секретной службы в лице Дэвида Арбатнота Джардина является прикрытие и тайная защита объекта от рук закона.

В пять часов утра Джардин поднялся и сменил Кейт, которая поспала пару часов в комнате отдыха позади кабинета Джардина.

Сейчас она лежала на стеганом спальном мешке, покрывавшем походную кровать, накрытая клетчатым дорожным пледом, о котором Дэвид с гордостью сообщил ей, что им накрывали любимую скаковую лошадь его покойного отца. Глаза у Кейт были открыты, она смотрела на маленький столик около постели, на котором лежала ее аккуратно сложенная юбка, а блузка висела на спинке деревянного стула. Спальный мешок и диванная подушка под головой пахли Дэвидом Джардином. Его стойкой лавровишневой водой с легким запахом корицы, его волосами, запах которых она помнила с того самого вечера, когда он воспылал страстью к ней. Это был запах молодых волос и какого-то мужского кондиционера для волос, смешанный с… запахом пота. Но какой-то свежий, притягательный запах. Ей даже показалось, что сейчас она увидит сумку для крикета или майку для игры в регби, валяющиеся в углу, как в школьных комнатах ее младших братьев. Так вот кого напоминал ей Джардин… большого школьника-переростка.

Еще в Оксфордском университете, когда она занималась в команде гребцов, Кейт к своему смущению и удивлению обнаружила, что некоторые друзья ее восемнадцатилетнего брата могут быть более привлекательны в физическом плане, чем многие из мускулистых, симпатичных гигантов, с которыми она ежедневно тренировалась.

В конце последнего университетского семестра Кейт Говард подумывала о поездке в долгосрочную антропологическую экспедицию в Папуа-Новую Гвинею. И тут руководитель группы пригласил ее на обед в колледж Магдалины, где познакомил со спокойным шотландцем лет пятидесяти, который внимательно слушал ее высказывания о тактике гребных гонок, текущих делах и планах на будущее. У него были добрые, умные глаза, которые все же не могли полностью скрыть таящейся в нем определенной жестокости и крутого нрава.

Он сказал ей, что работает в Министерстве сельского хозяйства и рыболовства.

Как бы там ни было, примерно через неделю Кейт получила письмо от этого человека. Он приглашал ее перед принятием окончательного решения относительно Папуа-Новая Гвинея приехать в Лондон и поговорить с его коллегой, у которого есть интересное предложение по поводу ее дальнейшей карьеры.

И Кейт отправилась в Лондон, скорее просто из любопытства, а там очутилась за чашкой кофе в офисе на Куин-Энн-гейт, как раз позади Бродвея в Вестминстере. Шотландец представил ее женщине лет сорока, у нее было приятное чувство юмора и привычка склонять голову набок, когда она слушала Кейт и не мигая смотрела ей прямо в глаза. А может, Кейт это просто показалось. После часа расспросов, любезно перемежаемых случайными разговорами, они сообщили Кейт, что, по их мнению, она может получить интересную и достойную работу в их правительственном учреждении. Но это было не Министерство сельского хозяйства, не Министерство обороны, хотя и имело довольно тесные связи с последним. Это была служба разведки, называемая иногда МИ-6. Наивная Кейт вежливо поинтересовалась, имеет ли их служба отношение к МИ-5 и чем они вообще занимаются.

— МИ-5, дорогая, — пояснил шотландец, — это правительственная служба безопасности и контрразведки. В ее задачу входит защита государства от иностранных шпионов, подрывной деятельности, диверсий, террористов, а также охрана наиболее важных государственных секретов от любопытных недоброжелателей. МИ-5 тесно взаимодействует с полицией, и особенно со специальным отделом.

— А наша работа, — добавила высокая, приятная женщина спокойным, хорошо поставленным голосом, — заключается в том, чтобы делать во всех странах мира именно то, от чего защищает нас МИ-5. Мы удовлетворяем любопытство нашего правительства относительно их секретов, которые они так тщательно охраняют.

— МИ-5 полицейские, а мы пираты, — заметил шотландец, и в его спокойных, понимающих глазах промелькнули искорки. — Кроме того, мы разъезжаем по всему миру. И одеваемся лучше.

И на эти слова Кейт Говард попалась как на крючок. Ее всегда привлекало пиратство.

В «фирме» она пришлась ко двору, довольно быстро и успешно продвигалась по служебной лестнице и к двадцати девяти годам уже руководила отделом кадров, который занимался подбором и вербовкой агентов по контракту, и ее подопечные принимали участие даже в наиболее секретных операциях. Она очень гордилась подобным доверием и оправдывала его.

И вот теперь она в самом центре службы, о которой всегда мечтала… Оперативная работа.

А может быть, это только начало?..

В любом случае Кейт радовалась, что участвует в операции «Коррида». Она нутром чувствовала, что если успешно справится со всем, то, возможно, в один прекрасный день сама окажется за границей на оперативной работе. В своей наивности она попросила Бога, чтобы он выполнил ее желание.

Наверное, было бы лучше для нее, если бы Господь в этот момент, как в Ветхом Завете, послал Кейт Говард знак. Предостережение.

Но он не сделал этого в своей мудрости.

Кейт услышала конец разговора Дэвида Джардина с швейцарским резидентом, похоже было, что Рестрепо обвел всех вокруг пальца и операция прекращалась. Если чутье не подводило ее, то Джардин будет только доволен тем, что колумбийский адвокат оставался на свободе, а значит, против него можно продолжать вести игру.

Дважды за ночь у нее промелькнуло какое-то нежное чувство к этому большому, сложному человеку, который спокойно и решительно готовил один из классических шпионских ходов в операции «Коррида», если, конечно, он окажется удачным. Несмотря на его явный интерес к ней, Дэвид Джардин вел себя как истинный джентльмен, стараясь не смущать ее.

Раздался тихий стук в дверь.

— Ты проснулась?

— Да…

Небольшая пауза.

— Кейт, наш подопечный исчез. Думаю, мы вполне можем закрыть нашу лавочку и вернуться в свои удобные постели.

Кейт улыбнулась и поднялась с кровати, вымыла лицо, почистила зубы и оделась. Чувствуя себя посвежевшей, она открыла дверь. Джардин оторвал взгляд от стенного сейфа, который закрывал в этот момент.

— А ты не хотел бы пойти позавтракать?.. — спросила Кейт, и сердце у нее учащенно забилось.

Дэвид Джардин медленно улыбнулся и выпрямил болевшую спину.

— Черт побери, а почему бы и нет?..

Хуан Бакьеро был не из тех, кто проявляет свои эмоции, и уж во всяком случае не демонстрировал их перед незнакомцами. Непроницаемый взгляд его карих глаз устремился на Эдди Лукко, он совершенно игнорировал розыскное досье Управления по борьбе с наркотиками, которое детектив протягивал ему для ознакомления. Его фотография, имевшаяся в досье, должно быть, сделана переодетым полицейским в майамском пивном баре «Бергинс».

Внешне-то он мог оставаться спокойным, но внутри у него все оборвалось. Картель посылал своих людей работать за границу, обычно выбирали женатого человека, иногда и с детьми. Они поселялись в удобных домах или квартирах, из которых легко можно улизнуть в случае опасности. Жили скромно, не привлекая к себе внимания, ездили на неприметных автомобилях, купленных за наличные. Занимались они каким-нибудь законным бизнесом, оправдывавшим внезапные разъезды и солидный оборот капитала. Выплачивали страховку, платили налоги, избегали арестов за превышение скорости и штрафов за неправильную парковку.

У картеля имелась целая сеть таких людей. Некоторые действовали активно, другие вели тихую жизнь, готовые приступить к работе в любой момент, как это часто случалось в ходе бесконечной войны с управлением по борьбе с наркотиками, когда арестовывали действующую группу или даже когда вокруг нее только начинали сгущаться тучи.

А теперь вот этот лейтенант из отдела по расследованию убийств с итальянской фамилией расспрашивал о сеньоре Энрикесе, демонстрируя Бакьеро секретное досье Управления по борьбе с наркотиками с его личной фотографией.

Хуан Бакьеро похолодел от страха, понимая, что наступает конец. В Боготе у него осталась жена и трое чудесных ребятишек пяти, семи и двенадцати лет. Их охраняли слуги и телохранители, которые одновременно были и их тюремщиками, хотя его жена Эсперанса и не подозревала об этом.

Инструкция картеля на этот случай была предельно простой. Теперь, когда он раскрыт, следовало как можно быстрее покинуть бюро путешествий «Эль Парадизо», никуда не звонить и не вступать ни в какие контакты, а поймать такси и поехать в чартерную вертолетную компанию в Манхэттене, нанять вертолет у двух американцев, владеющих компанией и знающих его как работника бюро путешествий, и вылететь в условленное место на Лонг-Айленде. Оттуда его на частном реактивном самолете отправят в Нассау, далее быстроходным катером на Кубу, а потом регулярным пассажирским рейсом в Боготу, воспользовавшись одним из шести паспортов, полученных от людей картеля в Панама-Сити.

А когда он вернется домой, в Колумбию? Хуан прекрасно понимал, что судьба его окажется в руках Хесуса Гарсиа, безжалостного начальника службы безопасности Пабло Энвигадо.

Это было все, о чем мог думать охваченный страхом Хуан Бакьеро.

Эдди Лукко продолжал с улыбкой смотреть на него.

— Да ладно тебе, Хуан, — сказал он по-английски, — это ведь не конец света…

Они стояли в приемной бюро путешествий. Двое мужчин и девушка, работающие здесь, уже ушли домой. Хуан Бакьеро Камачо обратил внимание на припаркованный на противоположной стороне улицы коричневый «додж» с тремя мужчинами внутри. Сначала он подумал, что это посланцы конкурирующих семей из Кали, которые, по слухам, были недовольны жестокой войной дона Пабло против колумбийских судей и избранного правительства. И еще ходили слухи, что они намерены уничтожить Пабло Энвигадо, а для этого прослеживают его операции за границей, прежде чем ликвидировать их. А это могло вызвать серьезную кровавую бойню, масштабы которой Хуан Бакьеро даже не мог себе представить.

И в первый момент, когда Лукко предъявил новенькую, сверкающую бляху лейтенанта отдела по убийствам, Бакьеро даже почувствовал некоторое облегчение. Но только до того момента, как выяснилось, что его разыскивает Управление по борьбе с наркотиками.

Хуан проигнорировал слова Лукко и принялся разглядывать офис, стеллаж с проспектами дешевых путешествий по США, Мексике, Южной Америке и Европе. Имелся даже коммерческий шестидневный тур в Ленинград, но никто из местных колумбийцев не воспользовался этим предложением. Хотя двое евреев из Боготы и взяли проспекты.

Он всеми силами старался унять дрожь в теле.

Лукко тщательно сложил документы и сунул их в карман пиджака. Его напарник Сэм Варгос стоял слегка сбоку от колумбийца, не сводя с него глаз.

На улице послышался звук сирены приближающейся пожарной машины, раздавался смех обычных колумбийцев, проходящих мимо витрины и останавливающихся взглянуть на красочные плакаты, приглашающие к далеким путешествиям. Какой-то круглолицый здоровый малыш прилип носом к стеклу витрины, с интересом разглядывая обоих полицейских и Бакьеро.

— Я же сказал тебе, — повторил Лукко, — что это еще…

— Слышал, — бросил в ответ Бакьеро.

Эти двое полицейских зашли сюда не для того, чтобы приобрести коммерческий тур в Рио. И люди заметят это.

Стоявший за окном малыш запищал, когда мать начала оттаскивать его от витрины, запотевшей в том месте, где он прижимался носом. Да, до картеля быстро дойдет слух, что Хуан Бакьеро Камачо якшается с полицией.

Он повернул лицо к Лукко, полный решимости отшить лейтенанта.

— Остынь, — опередил его тот. — Два дня назад в аллее позади бара «Чиримиа» была перестрелка. Ты мне поможешь, Хуан, а я разошлю полицейских в каждый магазин и бар в окрестностях, в некоторые даже сам схожу с детективом Варгосом. Так что никто не увидит ничего подозрительного в том, что тебя навещали полицейские.

— Что тебе нужно? Может быть, деньги?..

Лукко и Варгос обменялись взглядами, не выказывая при этом никаких эмоций.

— Ты меня оскорбил, — предупредил Лукко. — Я здесь по своим полицейским делам. Скажи мне, кто это?

Он протянул Хуану фотографию неизвестной девушки и Рикардо Сантоса. Специалисты к этому моменту уже установили, что они были сфотографированы на площади Санта Сицилиа в римском квартале Трастевере, где проживали главным образом люди искусства.

— Никогда их не видел. Не знаю. — Бакьеро пожал плечами.

Эта фотография была для него смертельным ударом, гвоздем в крышку гроба. Он ясно вспомнил, словно это было вчера, как молодой Рикардо Сантос явился к нему на встречу в один из боксов многоэтажного гаража. Парень был напуган так, что, похоже, слегка тронулся рассудком, потому что упустил девчонку, ту самую, что была на фотографии у детектива. Он умолял Хуана Бакьеро ничего не сообщать картелю и дать ему всего несколько дней, чтобы разыскать ее. А когда в город, словно грозный вождь Аттила, явился Рестрепо, он так и не узнал, что Хуан нарушил строжайшие правила конспирации картеля и пошел навстречу Рикардо. Потом прошел слух, что Рикардо мертв, и Хуан почувствовал себя в безопасности. И вот теперь эти полицейские задают самые худшие вопросы, и он уверен, что уже наверняка поползли слухи.

Он мог считать себя покойником. Хуан даже представил себе горестные завывания Эсперансы. Правда, дон Пабло позаботится о воспитании детей, Хуан слышал, что хозяин так поступал.

Лукко наклонился ближе к нему и тихо произнес:

— Ладно, позволь тебе помочь… Этот парень некто Рикардо Сантос Кастанеда. Покойный. Я об этом знаю… А кто девушка?

Бакьеро решился. Может быть, полицейский действительно даст ему шанс? В конце концов, если они обойдут все заведения…

— А как насчет досье?.. — спросил он таким тихим голосом, что полицейские напрягли слух, чтобы услышать его.

— Это досье Управления по борьбе с наркотиками, Хуан. А мы из отдела по убийствам. Ловить тебя их задача, а не моя…

Даже такому опытному торговцу наркотиками и агенту Медельина, каким был Хуан Бакьеро, показалось, что этому детективу с каменным выражением лица можно доверять. Подобное впечатление было тайным оружием из арсенала Эдди Лукко.

А сдержит ли полицейский свое слово? А как насчет второго, который только наблюдает за ним и все время молчит?

«Слава Богу, — подумал Лукко, — он знает…»

— Но только с глазу на глаз, сеньор. Пожалуйста. Прошу вас.

— Сэм, подожди в машине.

Варгос пожал плечами, бросил на пол окурок сигареты, раздавил его каблуком и направился к выходу. Когда он открывал дверь, она заскрипела, а потом еще раз заскрипела, закрываясь за ним. В комнате повис едкий запах плохо затушенного окурка, где-то на улице залаяла собака.

Хуан Бакьеро медленно вытащил фотографию из рук Лукко, внимательно посмотрел на нее и кивнул.

— Это та девушка, которая приехала в город с… — Он не мог заставить себя произнести имя Сантоса, настолько сильно засела в нем привычка хранить секреты картеля.

— Когда?

— Пару недель назад. А потом она от него сбежала. Он чуть не рехнулся, разыскивая ее. Но так и не нашел.

Не нашел, это точно.

— А кто она, Хуан? Расскажи мне, кто она и откуда, и я оставлю тебя в покое, как и обещал.

Молчание. Было ясно, что Бакьеро подбирал наиболее безопасный вариант ответа. Он вернул фотографию Лукко и пробормотал:

— Девчонку должны были отправить в Боготу. Некоторые люди хотели, чтобы она была их… почетным гостем.

Внезапно Эдди Лукко начал кое-что понимать. «Почетными гостями» картель называл жертвы похищения. Значит, неизвестная девушка, которую нашли мертвой в результате передозировки «крэка» на полу в женском туалете на Центральном вокзале и которая сейчас лежала в морге больницы Бельвью, была связана с кем-то важным, причем настолько важным, что картель решился на ее похищение. И ведь похитили ее даже не в Колумбии, а в Риме, в Европе. Боже мой! Неудивительно, что Рикардо чуть с ума не сошел в поисках этой девушки. Своим бегством бездомное дитя обрекло Сантоса на такую смерть, о которой детективу и думать не хотелось.

— Так кто она?..

— Сеньор… это все, что я могу сказать вам. — Бакьеро совсем сник. — Говорит она по-английски. Рикардо сказал, что кое-кому нужно надавить на ее отца… вот так. — Хуан дрожал от страха за свои слова. У предателя картеля была только одна перспектива. — Проклятье, это все.

— А кто ее отец, Хуан?

— Сеньор, я не знаю. Клянусь. Матерь божья. Я не знаю никаких имен… это все.

По лбу и щекам Хуана катился пот. Эдди Лукко внимательно посмотрел на него. Из этого парня уже нельзя ничего больше выжать.

— Хуан, а ты не хочешь поехать со мной?.. Мы обеспечим тебе защиту как свидетелю.

«Да, можешь спросить об этом у Малыша Пи Патриса и семи убитых полицейских».

Бакьеро молчал, потом тихонько заплакал. Слезы катились по щекам, он всхлипнул и покачал головой.

— Вы собираетесь арестовать меня, сеньор? Отвезете в Управление по борьбе с наркотиками?

У парня определенно имеется опыт общения с полицией.

— Нет, — ответил Лукко, глядя на Хуана, готовый выхватить пистолет.

Именно в такие моменты полицейский может очутиться на полу, а место его падения впоследствии будет очерчено мелом.

Бакьеро снова всхлипнул, его окаменевшее лицо было мокрым от слез. Лукко вздохнул и вытащил свежий носовой платок, который Нэнси утром положила ему в карман. Он смотрел, как колумбиец вытирает нос. Потом Бакьеро поднял голову и посмотрел на детектива глазами, полными страха.

— А вы зайдете к остальным? Ну, вроде бы по поводу убийства, как говорили?

Лукко посмотрел на часы. Он обещал Нэнси пойти с ней на фильм с участием Вуди Аллена. Ей действительно нравился Вуди Аллен, и, чтобы не расстраивать жену, Лукко притворялся, что ему тоже нравится этот актер.

— Обязательно, — ответил Лукко, обдумывая, как уговорить ребят из 110-го полицейского участка заняться этим. — А ты больше ничего не хочешь мне сказать?

— Я и так сказал вам слишком много. Ах, сеньор, я уже покойник…

— Ладно, но если передумаешь, то позвони мне.

И Лукко протянул колумбийцу пурпурно-зеленую визитную карточку, на одной стороне которой было напечатано «Ф. Ф. Морено», а на другой рабочий телефон.

Эдди вышел из бюро путешествий и направился прямо через улицу в цветочный магазин, сделав сидевшему в «додже» Варгосу знак следовать за ним.

Лукко сдержал свое слово, группа детективов и переодетых полицейских обошла всю улицу, расспрашивая об убийстве, имевшем место два дня назад. Он подумал о том, чтобы установить слежку за Бакьеро в целях его защиты, но это грозило опасностью для его нового информатора. Поэтому когда Хуан Бакьеро Камачо в восемь минут восьмого отправился из бюро путешествий «Эль Парадизо» домой, за ним никто не следил. Его истерзанное тело, а также тела его местной «жены» и домоуправительницы, карибской индианки, были обнаружены в начале двенадцатого на следующий день. Руки и ноги у Хуана были связаны, язык вырезан и засунут в рваную рану на горле.

— Не ругай себя, — успокоил Лукко капитан Моллой, занятый завтраком, состоявшим из копченой говядины на ребрышках. Он жестом пригласил Эдди присесть, для чего пришлось убрать со стула кучу досье. За дверями отдела по расследованию убийств в 14-м полицейском участке слышались звонки телефонов, детективы печатали отчеты на трех стареньких «ремингтонах».

— Парень был покойником уже с той самой минуты, как мы появились у него на работе.

— Считаешь, он был довольно крупной фигурой?..

— Конечно. Неизвестная девушка была похищена по приказу высокопоставленного лица из картеля, может быть, даже по приказу самого Пабло.

Моллой просмотрел отпечатанный на машинке отчет Лукко, перелистывая страницы жирными от мяса пальцами. Наконец удовлетворенно кивнул.

— Совсем неплохо для новоиспеченного исполняющего обязанности лейтенанта. Так кто же на самом деле ее отец? Почему колумбийцы захотели надавить на него?..

— Это я и пытаюсь выяснить.

— Послушай, а может, тебе уже пора обратиться за помощью?

Моллой имел в виду ФБР.

— Пока нет.

— А какое отношение все это имеет к бойне в Бельвью?

— Есть тут связь. Если Сантос мертв, а я верю Симбе Патрису… то, похоже, это сделали одни и те же люди.

Моллой кивнул, продолжая задумчиво жевать. Спустя минуту он рыгнул, легонько постучал себя по груди, взял стакан с водой и посмотрел на Лукко.

— Хорошо, лейтенант. Чего ты, черт побери, ждешь от меня? Может быть, похвал в свой адрес?

И Лукко продолжил заниматься расследованием, но впервые у него появилось дурное предчувствие, что теперь его карьера, а может, и сама жизнь, неразрывно связана с трупом девушки, в который он в свое время путем искусственного дыхания безуспешно пытался вдохнуть жизнь.

Если посмотреть на людей, каким-то образом связанных со всем этим… Малыш Пи, Поросенок Малруни, Рикардо Сантос, Хуан Бакьеро. Все мертвы. Лукко остановился возле бара и, воспользовавшись телефоном-автоматом, позвонил оттуда в кабинет к Нэнси. Секретарша ответила, что она находится в суде. Детектив поблагодарил секретаршу и повесил трубку. У него есть еще время, чтобы обдумать, как объяснить жене, что ей нужно на несколько дней уехать к матери.

Потому что приобретенное на улицах Неаполя и унаследованное чутье подсказывало Лукко, что его имя и заинтересованность в этом деле в конце концов привлекут внимание колумбийского кокаинового картеля. А это грозило смертельной опасностью.