Фигура Речи

Глава 21

Хлоя уставилась на двух очень странных людей, занимающих на данный момент ее диван. — Я не понимаю.

Артемис вздохнул и встал. — Смотри. Ты белый Лис, да?

— Да. — Она кивнула, удивляясь, какого черта он имел в виду. В нем было нечто такое, знакомое, словно она знала его откуда-то.

— И есть белый медведь в городе?

— Джулиан Дюшарма. Он Кермод, так что он не уникальный. — Что они этим хотят сказать?

— Не рассчитывай на это. — Аполлония встала, все еще лениво.

Хлоя могла сказать, что они оба были кошками, запах один, но не знала его. — Что ты?

Двое в замешательстве обменялись взглядами. — Я мальчик, — Артемис говорил медленно, словно ей было пять лет.

— Я девушка, — Аполлония добавила. — Ты уверена, что ты достаточно взрослая, чтобы быть в паре?

Хлоя закатила глаза. — Что свяжете (какой) оборотень?

— Связать? — Артемис ухмыльнулся. — Странная. — Он выстрелил в Джима лукавым взглядом. — Везучий ублюдок.

Джим зарычал. — Ее мозг имеет проблемы с функцией автозамены. Теперь ответь на ее вопрос.

— Они Тигры. — Барни ухмыльнулся.

— Тигры. Ти-Гры. — Аполлония печально покачала головой. — И они говорят, что ты самый умный.

— Я бы сказал, что мы должны сменить нашу фамилию на Хоббса, но моя мама надерет мне задницу. — Артемис поежился. — Я делаю все, чтобы не разозлить маму.

Аполлония кивнула, выражение ее лица было страшным. — Она пугает меня.

— Ты пугаешь меня. — Хлоя прикусила губу, не зная этих незнакомцев.

— Ай, милая. Не бойся. — Аполлония, обняла Хлою за плечи. — Мы защитим тебя.

— От бубликов.

— Пончиков.

— Тунец.

— Мм, тунец.

У обоих, брата и сестра, был далекий взгляд на их лицах.

— Подожди. — Джим поднял руки, оглядываясь в замешательстве. Она поняла, что произошло много всего вокруг этих двух. — Ты сказал белый Лис, как и нет никаких других.

— Динь-Динь-Динь! У нас есть победитель! — Артемис драматически широко развел руками.

— И думаешь, как мы это узнали? — Аполлония держал ее руку к ее уху. — Давай же, Угадай.

— У тебя феноменальные, космические силы?

Хлоя хихикнула на несносный тон Джима. — Спорим, я угадаю. Один из вас…белый котенок оборотень?

Артемис опустил руки. — Ага.

— Он. — Аполлония показала большим пальцем в сторону ее брата.

Хорошо. Именно этим объясняется ощущение непринужденности.

— Итак. — Он поиграл бровями на Хлою. — Что говорит Лиса?

— Клянусь, если ты сделаешь, что напрягает-как-хуй ринг-а-динг-динг шум, пара или не пара я перекину тебя через колено и отшлепаю тебя, — прорычал Барни.

Она закусила губу, борясь с желанием сделать именно это. Вместо этого, она повернулась к Артемису. — Покажи мне.

Его глаза стали серебряными и белая полоса появилась в его волосах. Его мышцы напряглись, изменяя человека от красавчика на Халка в секунды. Светлые полосы появились на его коже.

— Вау. — Она склонила голову набок. — Больно?

— Неа. — Тон его был скрипучим, больше Тигра, чем человека.

— Хлоя? — Джим смотрел на Артемиса, и выглядел он очарованным и ужасающим одновременно. — Что он делает?

— Ты когда-нибудь слышал об оборотнях полу-человек, полу-волк?

Джим кивнул.

— Тигры на самом деле делают это. — Хлоя оставалась спокойной. Она инстинктивно знала, что Артемис никогда не причинит ей боль. Ее Лиса смотрела, любопытно и очарованно, как и Хлоя, но не призывала скрываться или сразиться с тигром. — У них есть третья форма, человек-зверь. Было время, когда они были самыми яростными воинами мира оборотней.

— Мы все еще есть. — Аполлония подошла к брату и ткнула его. — Изменяйся назад, выпендрежник.

Артемис подчинился. — Я показал тебе свое. — Он подмигнул. — Теперь покажи мне твое.

Хлоя убрала свой запах, зная, что ее глаза стали серебряными, и волосы у нее теперь были с белой полосой как и у Артемиса.

— Вау. — Артемис уставился на нее в восхищении. — Вот это уже полезный навык.

— Я не могу учуять ее вообще. — Аполлония понюхала диван. — Даже на мебели.

— Это как мега-Febreeze. — Артемис щелкнул пальцами. — Ой! Ты можешь сделать это в моей машине?

— Она пахнет как чипсы и старые пердуны, — добавила Аполлония.

— И чья это вина? — резко ответил Артемис.

— Не моя.

— Ты одолжила своему бывшему мою машину, телка. — Артемис вздрогнул. — Парень был неряхой.

Аполлония беспечно пожала плечами. — Мы находились за пределами страны.

Он уставился на свою сестру. — Читос. Пердешь.

Она пристально посмотрела назад. — Бетти Лу Хинтон в моей Монте-Карло семьдесят шестого.

— Она была красива и ах, такая розовая, — Артемис вздохнул.

— Ех. Никто не должен убирать за своим братом…

Барни вскрикнул, напугав их всех.

— ЭМ. — Хизер стояла у входной двери, глядя на Барни, словно он лишился рассудка. — Можно войти?

Не говоря ни слова Барни повернулся, бросил через плечо Хизер, и слинял. Они могли лишь слышать только, как Хизер проклинает его, прежде чем прозвучал рев двигателя и увез ее.

— Кто это был? — Блеск в глазах Артемиса не предвещал ничего хорошего для него, если Барни поймает его похотливый взгляд на Хизер.

— Барни поздно.

Артемис зажмурился. — Поздно для чего?

Хлоя вздохнула, разочарованная.

— Моя пара была избита и получила черепно-мозговую травму. В результате, она не всегда говорит слово, которое хочет. — Джим держал ее за руку крепко, давая ей понять, что она не одинока. — Ее кузина, та рыжая, которую Барни просто забрал отсюда? Это Хизер, пара Барни.

— Ох? — взгляд Артемиса изменился от голодного к нечестивому ликованию. — О-о, — протянул он.

Аполлония фыркнула. — Ло, могучего предал павших.

— Да, хорошо, он готов отгрызть себе лапу, если Хизер приближается к нему, поэтому может пройти некоторое время, прежде чем он упадет на землю.

— Чем больше шкаф (П.С. намек на поговорку, чем выше тем больнее падать), — Артемис хихикнул.

— Значит ли это, что Барни останется в Галле? — Аполлония выглядела в восторге.

Артемис потер руки вместе. — Я мне понравится этот город.

— Я думаю, что мы должны переехать сюда.

Двое переглянулись. — Охотничий дом!

— И эти двое, которые будут охранять нас? — пробормотал Джим.

Хлоя слабо улыбнулась. Они были в глубоком дерьме.

Джим вышел из главной ванной комнаты, увидев Хлою, смотревшую в окно на улицу ниже. Она была одета в шорты и в один из тех тонких топов на завязках, из которых, как он понял, он любил вытаскивать ее.

— Я боюсь.

Ее голос был настолько тихим, что он едва услышал ее. — Сенат?

Она кивнула один раз. — Не хочу, чтобы ты или Спенсер пострадали.

Он хотел убрать ее страхи, но не мог. — Я не буду лгать тебе. Я не могу обещать, что мы не пострадаем. — Он осторожно подошел к ней, боясь, что он сделает все хуже, а не лучше. — Я могу обещать, мы сделаем все возможное, чтобы оставаться в безопасности.

— Не Охотник.

— Нет. Я нет. — Он был просто Одинокий волк, который едва знал, чем он занимался. — Но у нас есть хорошие друзья. У нас Прайд, полный людей, которые хотят помочь нам, и у нас есть странные семьи, чтобы защитить нас.

Она почти улыбнулась, когда она повернулась к нему. — Моя семья не битой (такая уж) странная.

Ее слова не совсем выходили невнятными, но она говорила медленно, как будто измеряя каждый раз слова на своем языке, перед тем как сказать, исследую их по кусочкам. — Что происходит на самом деле?

Она прикусила губу. — Стоит ли оно того?

— Что?

Она указала на них. — Это.

— Не сомневаюсь в этом ни на секунду. — Он притянул ее близко, прижимая ей к себе в темноте. — Это стоит всего.

— Ты неожиданный.

Он ждал, не зная на этот раз, это ли она имела в виду или что-то еще.

— Но мне нравится, это в тебе.

Он поцеловал ее в макушку. — Я рад. — Она все еще говорила медленно, все еще явно беспокоясь. — Пообещай мне кое-что?

— Хм? — Она пошевелилась, подняв нос к его шее. Она понюхала его кожу, расслабляясь в его объятьях.

— Если тебе страшно, ты мне скажи. Даже если ты не можешь говорить, я узнаю.

Ее руки сжали его, и он легко держал ее, когда она повисла на нем. — Не хочу видеть, как ты страдаешь.

Он думал об этом пару минут. Какой был лучший способ, чтобы облегчить ее страхи? — Что бы ты хотела сделать? Ты хочешь, чтобы Глори и Райан переехали к нам?

Она ткнула его в бок достаточно сильно, что он вздрогнул. — Серьезно.

— Я тоже. — он бы сделал все, чтобы гарантировать, что Хлоя никогда снова не проведет бессонную ночь. — Если это то что поможет тебе чувствовать себя в безопасности, я приглашу их в мгновение ока.

Она стояла молча, слегка покачиваясь в его объятиях, тихий Полуночный танец, подумала она. — Отверстие для воздуха. — Она покачала головой. — Яичный рулетик. — Она сжала руку в кулак, ее разочарование понятно, но Джим не мог сделать ничего для нее. Он знал, что она собиралась сказать, но она должна была сделать это сама. — Бензин. — Она закричала от отчаяния. — Патруль!

Он кивнул. — Твоя семья занимается этим уже, но если это заставит тебя чувствовать себя лучше, мы можем спросить Франсуа и Барни, что можно сделать, чтобы все было лучше.

— Конек этого, — всхлипнула она.

— Шшш. — Он покачал ее снова, поглаживая ее волосы. Он уже думал, когда все станет слишком много, когда давление ее расстройство и людей, пытающихся навредить им попытается сломать ее. И хотя все, что он мог сделать для нее это держать ее, часть его была рада, что она чувствовала себя достаточно комфортно, рядом с ним, чтобы позволить себе плакать.

Это убивало его, как сильно она была разбита, когда она, наконец, сдалась. Она рыдала до тех пор, пока ее дыхание не стало неровным и ее колени не подогнулись. Он поднял ее на руки, устраивая ее в постели, Хлоя неуклюже набросилась на него. Ее руки были так туго обмотаны вокруг его шеи, он боялся, что будут синяки, и его футболка была тщательно пропитана ее слезами.

Он лежал там, его руки медленно гладили, ноги онемели, а его пара кричала в своей боли. Когда рыдания, наконец, замедлились до икание и вдохов, он расслабился, пока они цеплялись друг за друга так сильно. — Вещи могут поправиться, Хлоя.

— Пфф.

Он усмехнулся. — Это просто фигура речи, милая.

Она приподнялась, ее глаза красные, нос и щеки пошли пятнами. — Один рев одновременно?

— Что-то вроде этого. — Он осторожно повернул их, пока они оба не легли на бок. — Хлоя?

— Хм? — Она прижалась к его груди, заправляя ее колено между его ног.

— Я рад.

— Что я размазала сопли по твоей футболке?

— Нет. — Он моргнул. — Подожди. Что?

Она вздрогнула через очередное всхлипывание. Казалось, что она была одним из тех людей, кто действительно не перестает плакать, когда начинает. Неудивительно, что она не позволяла себе по-настоящему сделать этого раньше. Это был сильный плач, что оставлял тебя с болью в горле и глазами даже после того, как ты поспишь.

Если бы она плакала так на глазах у ее семьи они никогда бы не позволили ей жить в одиночестве, независимо от того, что она или врачи ей сказали.

Поэтому Джим сделал единственное, что мог придумать. Он глубоко вздохнул. — Это моя любимая футболка.

Она вытерла неэффективно его грудь.

Джим схватил ее блуждающие руки. — Стоп. — Он поцеловал ее костяшки. — Можно утрамбовать слизь на моей груди позже. Ладно?

Она хихикнула и вздрогнула одновременно. У нее перехватило дыхание от нытья и она чуть не заплакала снова.

— Эй. Ты должна отпустить что-то еще? — Она покачала головой и приложила кулак ко рту. — Я не против, и я никуда не уйду. Независимо от того, сколько соплей ты выльешь на меня.

Она снова рассмеялась. — Ты ч-ужасный!

— Нет, вот что ты сделала с моей футболкой-это ужасно. — Он гладил ее по волосам, надеясь, что она поняла что именно он пытался сделать. Это может быть неправильно, но он верил всем сердцем, что у нее был эмоциональный шторм. Теперь ей нужно солнце, чтобы исцелиться. — Это Винтаж.

— Просто потому, что ты постирал ее с хлоркой, не делает ее Винтажной.

Он спрятал улыбку в ее макушке. Ее комментарий говорил, что она возвращается к нормальной жизни. Это срабатывало. — Делает.

Она вздохнула, и на этот раз ее дыхание было немного стабильнее.

Они лежали тихо, Хлоя изредка вздрагивала с еще одним вздохом, пока он держал ее. Когда он уже подумал, что она заснула, он услышал, как она прошептала его имя. — Да?

— Что ты собирался сказать?

Он заморгал глазами, сам на грани сна. — Ох. Люблю насколько ты сильная, но даже больше люблю, что ты можешь позволить себе погоревать со мной.

Она застыла, когда он сказал слово на Л. — Ты сильно хочешь этого?

— Ага.

Она расслабилась еще раз. — Я засуну тебе тоже.

Он рассмеялся, когда она застонала. — Все в порядке, лисенок.

— Нет, это сопли.

Он рассмеялся даже сильнее, почти вдвое, когда она начал колотить его грудь.

— Бас-отверстие.

— Даже если ты не говоришь это прямо, я понимаю, Хлоя. — Он поцеловал ее в лоб. — Это просто фигура речи, в конце концов.

— Хм. — Она положила голову на его грудь снова. — Слова важны.

— Они важны, — согласился он, его смех стих. — А действия тем более. Поверь мне, я испытал это на своей шкуре. — Он гладил ее по волосам, действие успокаивало их обоих. — Кроме того, я понимаю, что ты говоришь, и что ты не говоришь.

— Да?

Задумчивость в ее голосе убивало его. — Да.

— Ты знаешь, я люблю тебя, верно?

— Я сейчас (знаю), — она крякнула.

Он ничего не мог поделать. Он снова засмеялся. — И ты любишь меня.

Она ущипнула его бок. — Нет.

— Любишь.

— Нет.

— Лжец, лжец, штанишке в огне, — он шмыгнул носом.

Хлоя хихикнула. — Не путай слова. Это моя Боб (работа).

— Тебе бы лучше не иметь Боба. — Он моргнул. — Подожди. Если Боб, ты имеешь в виду парень на батарейках… — он взвизгнул, когда она действительно сильно ущипнула. — Что?

— Иди спать, дурочок.

Он счастливо вздохнул. — Нам хорошо?

— Мы в порядке, — отозвалась она.

Когда Джордж, их щенок, присоединился к ним на кровати и попытался протиснуться между ними, все мысли о сне исчезли в дымке мокрого носа, влажного языка, счастливого скулежа и много-много поцелуев.

И большинство это произошло после того, как они выгнали Джорджа с кровати.