Фиктивная жена Артефактора

34!

Попросив извозчика остановить на мостовой, я выбралась из повозки и неторопливо зашагала по брусчатке. Нужно было привести мысли и чувства в порядок. Беседа с… той женщиной, которую многие годы я называла мамой, могла помочь мне прояснить многое.

В особняке было тихо. Только Сматс встретил меня.

— Графиня сейчас у своей подруги, графини Морн.

Из слов Олеан я припомнила, что обе графини увлекались темной магией.

— А сестра?

— Ее отправили ко двору составить компанию принцессе.

Я кивнула.

— Если Вам не сложно, то я бы хотела переговорить с Барни, — решила я сначала увидеть то письмо, которое для меня оставил отец.

— Будет исполнено, — дворецкий поклонился и попятился, оставляя меня в одиночестве.

Уже через пару минут в гостиную вошла экономка, понурив голову. Эта прекрасная женщина все детство сопровождала меня во всех прогулках и частенько становилась соучастницей проказ, за что и получала нагоняй от маменьки. Когда-то я мечтала, чтобы она была моей мамой.

— Здравствуй, Барни.

— Здравствуйте, госпожа Грантербер, — тихо произнесла она. — Чаю?

— О, нет, спасибо. Я пришла кое-что взять у тебя, — я очень надеялась, что лгать о смерти отца не придется.

— Оно со мной, — экономка достала из большого кармана фартука письмо.

— Посиди со мной, — попросила я ее, открывая алую печать послания.

Внутри был исписанный лист бумаги с отцовской подписью и печатью, поэтому сомневаться в подлинности не приходилось.

"Дорогая моя Витори, мне безумно жаль, что при жизни я так и не смог найти в себе силы, чтобы рассказать эту историю, но сейчас, пока я пишу эти строки, испытываю огромную радость, облегчая душу. Мне горько знать, что смелости не было сообщить правду, пока я был жив, а сейчас ты льешь слезы на этот клочок бумаги от утраты.

Однажды я странствовал и повстречал чудесную белокурую девушку с глазами цвета первой весенней зелени. Я был влюблен и до сих пор бережно храню свои чувства к ней, к твоей настоящей матери. Ее имя тебе ни о чем не скажет, и я надеюсь, что ты никогда не решишься искать ее, но знай, отдать тебя было самым непростым решением в ее жизни.

Род твоей матери ведет закрытый образ жизни и совсем не жалует рожденных младенцев женского пола. Теперь ты замужем и должна знать, что когда-нибудь и у тебя будут дети, в том числе и сыновья. Внимательно следи за их магией, она способна уничтожить все живое вокруг. Ты потом поймешь, что нужно делать, даже если будет очень трудно. Я был рад, что ты избрала себе в мужья королевского артефактора. Эрик Грантербер позаботится о вас.

Так же, прошу ни в чем не винить свою настоящую мать, она жертва обстоятельств, которые сложились не в нашу пользу. Двадцать пять лет назад я побоялся жениться на дикарке с гор, но всю жизнь сожалел о трусости. Не бойся любить и научи этому своего мужа.

Тот домик в горах станет моим последним подарком тебе. Все бумаги хранятся в архиве на мое имя. Там же и ключ от моей беззаботной юности.

Навеки твой любящий отец, Адольфо Абертан."

Прочитав последние строки, я поняла, что это было его прощальное письмо, в котором он хотел сказать намного больше, чем было можно. Он был жив, но вопросов становилось все больше. Оставалось дождаться саму графиню, чтобы попытаться найти еще ключики к правде.

Словно услышав мои мысли, послышался шум, и я узнала голос графини. Вероятно, ей сообщили, что ее ожидают, потому что спустя минуту она вошла в гостиную.

До сих пор крепко сжимающая мою руку Барни поднялась и поклонилась ей.

— Добрый день, Ваша Светлость. Подать чаю?

— Да, пожалуйста, — проговорила графиня, не сводя с меня внимательного взгляда и снимая перчатки и бросая их на кресло. — Какой приятный сюрприз, Витори. Рада, что ты к нам зашла.

Я кивнула ей в знак приветствия.

— Спасибо, но пришла я не с будничным визитом, а для разговора.

Барни, звеня чашками принесла нам чай и разложила приборы на небольшом столике. Мы дождались, когда она удалится, чтобы продолжить разговор.

— Я вся во внимании, — графиня уселась в кресло напротив меня и сложила смиренно руки на коленях.

Я сделала глубокий вдох и выпалила:

— Мне известно, что меня отдали на воспитание вам. Кто была та женщина?

Ее Светлость рассмеялась очень громко. Казалось, что она издевается надо мной.

— Понятия не имею. Я знаю лишь то, что твой отец лгал мне и скрывал правду от нее. А потом меня поставили просто перед фактом, что если я не хочу развода, то обязана смириться с внеплановым прибавлением в семействе. Поначалу это давалось мне с трудом, но я была слишком молода и горяча, а затем стало даже интересно. Ты росла смышленой и не доставляла особых хлопот, зато тебя можно было выгодно пристроить богатому мужчине, получив за это золото и положение, и увеличив свое влияние в свете.

Пусть меркантильно, но я могла понять и это.

— Не мог же отец просто принести домой сверток и при этом воздержаться от разговоров на эту тему.

— Не мог, — губы графини медленно расплылись в улыбке. — Но мой отец в то время мне строго приказал не задавать глупых вопросов, чтобы удержать статус, который он для меня выбил. Все, что мне известно, она какая-то дикарка, которую Адольфо скрывал ото всех где-то в горах. Однажды у меня закралось подозрение, что она из драконов, но подтверждений этому не было, поэтому со временем я перестала искать ответы.

Я поразилась спокойному тону матери. Ей были свойственны переменчивое настроение и вспышки раздражения, но не сегодня. Нормальная женщина бы узнав о предательстве мужа, устроила истерику и ушла бы, громко хлопнув дверью, а не терпела бы холод долгие годы.

— Я всегда думала, что вы влюбились друг в друга при первой же встрече, — мой голос дрогнул от напряжения.

— Так и было, во всяком случае я так думала почти год: пока он ухаживал и первые чуть больше полугода после свадьбы, а потом обман вскрылся. Ему приказали родители изобразить внезапную любовь, чтобы я не заподозрила подвоха. А мне ведь и правда казалось, что это тот самый мужчина, который будет любить меня всю жизнь. Тогда-то я и узнала, что договорные браки — самые честные. Не нужно лгать, невозможно оказаться преданной.

Мне было ее жаль. Влюбиться, а потом быть втоптанной в грязь вместе со своими чувствами — это больно. Такая боль будет жить всегда и никогда не забудется, а рубец будет напоминать, что не стоит доверять людям.

— Но почему же вы не рассказали мне правду? — было бы правильно и со мною быть честными, раз уж они в свое время увязли в этой истории.

— А вот на этом настоял твой отец. Адольфо хотел, чтобы ты не чувствовала себя покинутой или брошенной, потому что у тебя была семья — мы.

______________

Напоминаю, что история бесплатная в процессе, а затем на следующий день после завершения станет платной.