Философия достоинства, свободы и прав человека

Почему жизнь одних народов вызывает уважение, симпатию, зависть к их благополучию и в итоге непреодолимую тягу влиться в их ряды? А жизнь других поражает своей несуразностью, бессердечием и нетерпимостью, особенностью нравов, отравляющих жизнь друг другу, создающих невыносимые условия для совместного бытия. Эти народы непрестанно выталкивают на чужбину своих лучших дочерей и сыновей, сопровождают всю свою трагическую историю бесконечным плачем и неумолимой тоской по лучшей доле, которая почему-то неизменно отказывает им в своём благоволении. При этом с неизбывным упорством связывают тяжелый рок, довлеющий над их судьбой, со злой волей других этносов, религий, языковых групп и прочих-прочих причин, в бесконечной череде коих они и усматривают истоки всех своих национальных невзгод и печалей.

Стремление понять, в чём кроется подлинная причина столь разительных отличий в исторической судьбе иных наций, стало одной из первостепенных задач международного сообщества, начиная со второй половины XX века. Вместе с тем ответ на сей вопрос, как представляется, лежит на поверхности, а проблема заключается лишь в том, посредством какой системы ценностей мы пытаемся на него ответить. Одна из таковых и представлена в настоящей работе под наименованием философии достоинства, свободы и прав человека. В русской классической философии укоренилось определение философии в качестве школы «любви к истине, прежде всего к истине». В настоящей работе философская картина мира при такой интерпретации предстает перед нами не как абстрактно-рациональное постижение основ мироздания, а как восприятие и анализ действительности через солидарность, сопереживание, сострадание, сочувствие человеческим горестям и злоключениям, как оценка различных перипетий жизни отдельных людей и народов сквозь призму борьбы добра и зла, которая не оставляет равнодушным остальное человечество. В конце концов, широкие обобщения картин людских бед, страданий, горя и унижений не могут не вывести нас на познание неких механизмов их кардинального предупреждения, или, на худой конец, хотя бы частичного искоренения питательной среды для их воспроизведения в будущем.

В качестве такой панацеи от множества людских невзгод история предложила человечеству Право. Народы Древнего мира были искренне уверены, что все дороги ведут в Рим. Сегодня с неменьшим убеждением можно утверждать, что пути всех народов мира неумолимо ведут их к Праву, к постижению единых нравственных начал общей всем нам истории развития человечества. В настоящей работе я исхожу из убеждения, что основой правосознания, правовой культуры, правовой государственности и Права выступает нравственность. Нравственность — основа той культуры, которая позволяет отдельным индивидам признаваться порядочными людьми, а их объединениям — цивилизованными обществами. Такие общества демонстрируют способность успешно нейтрализовать естественные пороки, удерживать под контролем неуёмные амбиции, разрешать болезненные конфликты между своими членами. Этой важнейшей проблеме много внимания посвятил в своей книге А.С. Ахиезер. В частности, в разделе под весьма знаменательным наименованием «Нравственные основания российской истории» он писал: «Нравственность следует рассматривать как определяющий аспект культуры, как ее особую форму, дающую общее основание человеческой деятельности в любых формах сообществ. Нравственность, нравственный идеал соединяет людей в целое, создает основу для него. Ее разрушение приводит к распаду, дезинтеграции социальных отношений, общества, к катастрофе. Нравственность, как и культура, носит всеобщий характер. Она несет в себе идеал социальных отношений и, что особенно важно, идеал государственности (разумеется, если общество доросло до осознания ее необходимости), т. е. возможного масштаба интеграции». Общества, которые стоят на страже нравственности своих членов вправе именоваться гражданским, государства — правовых.

Нравственность — это та система координат, которая позволяет безошибочно ориентироваться, давать оценки и принимать решения в самых различных цивилизациях, формах государства, обществах. Люди, которые следуют этому правилу вправе именоваться порядочными вне зависимости от времени и места. Как заметил по сему поводу лауреат Нобелевской премии мира, академик Андрей Дмитриевич Сахаров (1921–1989): «Если же разбираться по существу, то прав тот, кто составляет свое суждение на основании единого стандарта и тогда видна разница между больным и здоровым, в какой бы системе он не находился». Если ввести сказанное этим замечательным человеком в понятийный аппарат данной книги, то на индивидуальном уровне подобный «единый стандарт» именуется совестью, на общественном — нравственностью, а на государственном — Правом. Очевидно, что без повсеместного торжества этих ценностей в сознании большинства населения той или иной державы, последняя обречена на хаос, дезорганизацию и, в конечном счёте, на гибель. Пример Российской (большевистской) империи тому самая убедительная иллюстрация. Во всяком случае, именно такой системой координат я и руководствовался в процессе проведения настоящего исследования. Иными словами, речь идёт о концепции познания государственной действительности, определяющую роль в которой играют такие неразрывно взаимосвязанные между собой феномены, как достоинство, свобода и права человека. Каждое из этих правовых благ представляет собой целый мир, который по своему масштабу и сложности выходит далеко за рамки какой-либо одной области знаний. Любое из них — самостоятельный предмет познания для соответствующей, посвященной только ему доктрины, система которых и получила в данной работе наименование философии достоинства, свободы и прав человека(далее — философия достоинства).

Под философией достоинства человека в настоящей работе понимается мировоззрение, согласно которому самосохранение, развитие и благополучие любого человека, этноса, народа, а также всего человечества находится в прямой зависимости от бережного отношения к личности каждого индивида вне зависимости от его гражданства, расовой, этнической, религиозной или партийной принадлежности.

Разумеется, одним определением невозможно в полной мере исчерпать суть явления, тем более такого многогранного и сложного, каковым предстает перед нами философия достоинства. Да на это никто и не претендует. Для воспроизведения только лишь контуров этого грандиозного феномена необходимы сотни публикаций, диссертаций, книг. В наиболее общих чертах сия философия рассматривается мною в качестве некой глобальной системы координат для оценки истории как человечества в целом, так и каждого отдельного народа под свойственным только ей углом зрения. Иными словами, этой философии отведена роль универсального объяснительного принципа многих всемирно-исторических событий, рассматриваемых с позиции становления и развития гражданского общества, правового государства и международного сообщества.

Философия достоинства — итог труда всего рода человеческого, а не творческой и безудержной фантазии отдельных романтиков, мечтателей и утопистов. Её корни — во всемирной истории, которая как бы отбирала и откладывала в запасники своей памяти всё то благословенное и праведное, что было порождено практикой государственного строительства на нашей планете. Основой этой философии, таким образом, стала некая общая парадигма наиболее праведных, гуманистических и демократических форм государственной жизни отдельных народов мира. Поэтому подлинный источник её происхождения не в текстах конституций или в автономных биллях о правах, а в органической модели национального поведения, в сердцах и душах представителей той или иной нации. Подобная модель предстает перед нами как особый стереотип поведения, обеспечивший полноценное развитие соответствующего народа. Вовне такой стереотип проявляется, преимущественно как доброта, справедливость, солидарность, уважение, терпимость и взаимная ответственность между людьми и народами, между государством и гражданином. Его реальное воспроизведение в повседневном поведении граждан той или иной страны предстает перед нами как наиболее оптимальный способ её выживания в окружающем мире. Тем самым, мы получаем в свои руки ключ к разгадке основы основ самосохранения и развития того или иного народа в истории. А ключ этот коренится в особенностях его культуры. В этом отношении, безусловно, прав был А.С. Ахиезер, когда утверждал, что «в истории сохранились лишь те культуры, те формы культуры, те культурные ценности, которые нацеливают личность на воспроизводство, сохранение, интеграцию общества». Это особый тип культуры, который далее именуется культурой достоинства

Под культурой достоинства в настоящей работе понимается стереотип поведения человека, который отличается солидарностью, доброжелательностью, склонностью к взаимной поддержке и даже самоотверженности ради сохранения достоинства друг друга.

Хотя носителем и хранителем философии достоинства на данном этапе её развития выступает человечество в целом, носителем культуры достоинства по-прежнему остается конкретный гражданин, этнос, народ. Нации, которым посчастливилось выработать в себе подобную культуру, получили наименование цивилизованных, созданные ими общества соответственно — гражданских, а государства — правовых. Именно эти народы породили то, что мы именуем ныне западноевропейской цивилизацией. Их лидеров осенила плодотворная идея создания Лиги Наций, а затем и Организации Объединенных Наций (далее — ООН). Их совокупность стала ядром международного сообщества. Несмотря на неоднозначность и противоречивость любого явления человеческой истории, всё же необходимо признать, что философия достоинства, с одной стороны, — достижение западноевропейской цивилизации, с другой, — условие мирного сосуществования разных цивилизаций. Именно этим обстоятельством объясняется устойчивый интерес представителей других цивилизаций к этой теме.

Уже накануне издания настоящей книги неожиданным и весьма авторитетным подтверждением значимости поднимаемой проблемы стал прозвучавший 26 июня 2008 г. на весь православный мир доклад 15-го Патриарха Московского и всея Руси Алексия II (1929–2008) под названием «Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека». Сам факт принятия этого документа на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви является убедительным свидетельством исключительной роли этих фундаментальных ценностей и для православной части человечества. Сие событие ещё раз подтвердило, что достоинство, свобода и права человека не знают каких-либо цивилизационных границ. А провозглашение этих ценностей в качестве основополагающих для народа любой страны может стать основой для его духовного развития и материального процветания. При этом представляется необходимым отдать дань глубокого уважения светлой памяти почившего патриарха. В связи с этим полагаю уместным заметить, что Алексий II на протяжении всего своего первосвятительства (1990–2008) проявил себя не только в качестве выдающегося богослова, но не в меньшей степени и в качестве мудрого государственного деятеля, а также — что особенно важно в наше время — порядочного и мужественного человека. О последнем свидетельствует, например, его речь «Ваши пророки — наши пророки», произнесенная 13 ноября 1991 г. на встрече с раввинами в центральной синагоге Нью-Йорка (США). В этом выступлении, он в частности отметил: «Задача Русской церкви помочь нашему народу победить зло обособления, этнической вражды, узкоэгоистического национал-шовинизма. В этом трудном, но святом для всех нас деле мы надеемся на понимание и помощь наших еврейских братьев и сестер. Совместными усилиями мы построим новое общество, — демократическое, свободное, открытое, справедливое, такое общество, из которого никто не желал бы больше уезжать и где евреи жили бы уверенно и спокойно, в атмосфере дружбы, творческого сотрудничества и братства детей единого Бога — Отца всех… Бога отцов ваших и наших». Пусть эти вещие слова и станут путеводной нитью для тех читателей, которые решаться продолжить дальнейшее исследование вместе с автором этой книги.

Солидарность людей на основе общечеловеческих ценностей или, выражаясь профессиональным языком, общепризнанных принципов и норм международного права — единственный путь к преодолению тяжкого наследия расовой, этнической, идеологической и религиозной розни. В применении к многострадальной истории Российской (большевистской) империи только объединение усилий всех народов некогда населявших её обширную территорию в созидании общего пространства добра и милосердия, уважения к достоинству, свободе и правам друг друга может создать предпосылки для выхода из порочной исторической колеи. В противном случае могут оправдаться худшие опасения, высказанные одним из инициаторов демократических преобразований в СССР, академиком Александром Николаевичем Яковлевым (1923–2005). В своей последней книге «Сумерки» он, в частности, писал: «Страшно подумать, что нам уготована судьба печенегов, скифов, инков, ацтеков и многих других, загадочно исчезнувших народов. Если не проведем объявленные реформы, то исчезнем и мы, но в отличие от древних совсем без загадок. Потому как мы еще рабы, но с претензиями, которые в третьем тысячелетии никому не нужны, просто смешны. Потому как больны гордыней без достоинства. Занимаемся демагогией, а не построением дороги в человечество». Очевидно, что без повсеместного утверждения культуры достоинства в нравах населения той или иной страны невозможно какое-либо созидание «дороги в человечество». Постижение же и того и другого, на мой взгляд, невозможно без помощи такой всеохватывающей, многосоставной и системной сферы человеческих знаний как философия Права. Соответственно, этой проблематике и уделяется посильное внимание в следующем параграфе настоящего раздела.

1. ФИЛОСОФИЯ ДОСТОИНСТВА И ПРАВО

Кто-то из мыслителей прошлого заметил, что подлинная задача философии состоит в том, чтобы максимально высвободить жизнь чего-то большего, чем мы сами. Достоинство, свобода и права человека как раз и составляют то самое искомое большее, чем мелкие провинциальные претензии, неудовлетворенные приватизационные амбиции, партийные страсти, этническая рознь, языковая нетерпимость, этническая ненависть к бывшим соотечественникам — в общем, вся та низменная суета, которая нынче так заполонила жизнь граждан некоторых государств, образовавшихся на руинах СССР. Последний же запомнился миру поражающими воображение статистическими отчетами о количестве выплавляемого чугуна

и стали, добываемой нефти и газа на душу населения, строительством могучего атомного подводного флота, баллистических ракет стратегического назначения и прочего внушающего трепет всему свету (как едко заметил по сему поводу один советский сатирик: «Терра инкогнита с заранее расстрелянной статистикой и социологией, СССР отбрасывал коньки, не переставая гордиться выплавкой чугуна на душу населения»). Советская империя запомнилась и невероятно трагической судьбой своего многомиллионного населения, что, собственно говоря, и стало основной причиной её скоропалительной кончины. Всей своей историей она доказала миру, что величие державы вовсе не измеряется величиной её оружейных складов и числом военнослужащих, готовых без задней мысли убить первого встречного. Секрет величия государства, как выяснилось, лежит совсем в другой плоскости человеческого бытия. В связи с этим невольно на память приходит мудрое изречение древнекитайского мыслителя Лао-Цзы (IV–III вв. до н. э.): «Когда у народа много острого оружия, в стране увеличиваются смуты. Когда много искусных мастеров, умножаются редкие предметы».

Извлекая уроки из прошлого человечество доросло до понимания того факта, что истинный показатель цивилизации — это далеко не объём валютных резервов и даже не обилие залежей нефти, золота и алмазов, а тот облик человека, который бережно и сознательно взлелеян своей страной. На смену природным богатствам пришло богатство человеческой личности, её творческого потенциала, созидательных устремлений, деятельного преобразования окружающего мира. Неслучайно на первые места в качестве наиболее цивилизованных выдвинулись страны с трудолюбивым, культурным и миролюбивым населением. Как справедливо заметил по сему поводу английский историк Генри Бокль (1821–1862): «Встарь богатейшими странами были те, природа которых была наиболее обильна; ныне богатейшие страны — те, в которых человек наиболее деятелен». Не держава со своим военным бюджетом, войсками и тайной полицией, а человеческая личность стала двигателем истории, центром мироздания. Величие страны стало определять уровнем благополучия её жителей. Речь идёт об условиях жизни человека, чьё достоинство оберегается всеми правовыми средствами, которые стали ныне доступны государствам.

Общество, устроенное подобным образом, мы именуем гражданским, а государство — правовым. Без таких инструментов демократического бытия люди в моральном, психологическом и духовном отношении обречены на жалкое прозябание. Достоинство, свобода и права человека стали — достоянием человечества. Посему именно эти институты конституционного права и рассматриваются в настоящем исследовании как неотъемлемые атрибуты становления, развития и обеспечения личной безопасности человека и национальной безопасности народа. Можно также утверждать, что гражданское общество и правовое государство — это те основополагающие ценности, которые должны признаваться достоянием всего цивилизованного человечества, а отнюдь не монополией каких-либо отдельных Богом избранных народов.

Искусство воспользоваться этим достоянием создает любой нации перспективу эффективного развития, взаимовыгодного сотрудничества и безопасного сосуществования в дружеском союзе с другими народами. Подобный союз открывает перед каждой нацией исторический шанс осуществлять контроль за любым «шагом и вздохом» своих правителей, каким бы источником происхождения они свою власть ни объясняли. Понятие правовой державы при этом совпадает по смыслу с тем явлением, которое в современной литературе именуется «общечеловеческим государством». Поэтому эти категории здесь и далее употребляются в качестве тождественных и взаимозаменяемых понятий.

Напомним при этом, что под правовым государствомв настоящей работе понимается политическая организация, учреждённая народом на основе принципа разделения властей и уполномоченная обеспечивать его суверенитет, национальные интересы и национальную безопасность на основе принципа справедливости, используя при этом принуждение (насилие) исключительно ради защиты достоинства, свободы и прав человека и гражданина.

Итак, гражданское общество и правовое государство — это те общечеловеческие блага, без овладения коими ни одному народу не суждено обрести достойное место в кругу международного сообщества. Однако ни первое, ни второе невозможно без постижения Права — уникального феномена западноевропейской цивилизации, которое только и могло породить человечество (для справки: понятие «Право» употребляется в настоящей работе с заглавной буквы согласно традиции, заложенной Уставом Совета Европы от 5 мая 1949 г., что символизирует собой его приоритет, господство, верховенство над государством и его текущей судебной и административной практикой). Несомненный интерес в связи с этим представляет собой соотношение философии достоинства и Права как двух наиболее значимых и взаимосвязанных объектов настоящего исследования. На наш взгляд, историю Права можно интерпретировать в качестве внешней, наиболее зримой знаковой формы проявления подобной философии. По отдельным правовым актам, имеющим всемирно-историческое значение, мы получаем возможность выделить наиболее крупные вехи в бесконечной цепи её развития. Ведь, как утверждал Гегель, «наука о праве есть часть философии». Иными словами, развитие упомянутой философии и Права идут плечом к плечу в истории человеческой цивилизации как содержание и форма. Естественно, что философию достоинства никоим образом не следует сводить к правовым актам, поскольку последние лишь её внешнее проявление, материальный носитель. Соответственно, извлечение и формулирование основополагающих постулатов этой философии невозможно без тщательного анализа наиболее грандиозных актов правового зодчества. О некоторых из них речь и пойдёт ниже.

Для того чтобы постичь глубины этой философии, мы должны запастись терпением и вооружиться упомянутым выше методом исследования, поскольку её корни не лежат на поверхности, а залегают глубоко в пластах исторической действительности. Её постижение — это неустанное проникновение абстрактного мышления в самую суть истории развития государства и права. При этом, рискуя сильно встревожить самолюбие некоторых коллег, замечу: всё, чему многие из нас молились как своему юридическому Божеству, как истине в последней инстанции, в действительности — всего-навсего один из колосков, искусно вплетённых историей в единый венок философии достоинства. Правовые концепции, доктрины и теории всех времён и народов рассматриваются в настоящей работе в качестве важнейших составляющих такого универсального достояния человечества, каковым предстает перед нами сия философия. Вот эту двойственную природу достоинства, свободы и прав человекакак категорий Права, с одной стороны, и как важнейших составляющих этой универсальной философии — с другой, необходимо учитывать при ознакомлении с данной работой.

Думается, что в связи с поднимаемой на страницах настоящего издания столь многогранной и сложной темой основополагающее значение приобретает уточнение смысла употребляемых в нём понятий. Так, например, в настоящей работе с позиции упомянутой философии проводится сознательное разведение понятий населения державы и народа в правовом государстве. Если первое несёт в себе преимущественно механическое, формальное, количественное значение, то второе характеризуется чётко определённым сущностным правовым качеством.

Под населением понимаются люди, которые в процессе своей жизнедеятельности на отведённой им историей государственной территории, оказались связанными единой традицией в некую самобытную общность, способную идентифицировать своих членов в качестве соотечественников, а представителей другой — в качестве иностранцев.

Под народом — население страны, которое в процессе своего исторического развития оказалось способным уважать и беречь достоинство, свободу и права друг друга, определять и изменять конституционный строй, созидать гражданское общество, учреждать правовое государство, а также исповедовать искреннее миролюбие к другим народам.

Определение коренного народа можно найти в статье 1 Конвенции Международной организации труда «О коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни в независимых странах» N 169 от 27.06.1989 г.

В частности, под коренным народом понимаются потомки тех, кто населял страну или географическую область, частью которой является данная страна, в период её завоевания или колонизации или в период установления существующих государственных границ, и которые независимо от их правового положения сохраняют некоторые или все свои социальные, экономические, культурные и политические институты.

Категория «нация» в данной работе используется в принятом на Западе смысле в качестве синонима понятия «народ».

Под «этносом» в современной литературе понимается естественно сложившаяся на основе самобытного стереотипа поведения общность людей, существующая как системная целостность (структура), противопоставляющая себя всем другим таким же коллективам, исходя из ощущения комплиментарности и формирующая общую для всех своих представителей этническую традицию.

При этом под комплиментарностью понимается ощущение подсознательной взаимной симпатии (антипатии) членов этнических коллективов, определяющее их деление на «своих» и «чужих». Это явление лежит в основе этнического разделения людей потому, что этнические коллективы объединяются на основе взаимной симпатии их членов.

События последних веков в полной мере подтвердили, сколь велико в действительности значение комплиментарности в процессе формирования реального поведения, повседневных отношений и политических оценок, например, со стороны представителей различных этносов. К слову сказать, сегодня по самым общим подсчётам на нашей планете обитает свыше 2000 этносов. При этом в начале нашей эры их было в восемь раз больше, но семь восьмых исчезло в результате беспощадных войн на межэтнической почве. Причём с течением времени значение войны как способа разрешения межэтнических противоречий не только не кануло в вечность, но местами стало явно набирать обороты.

Очевидным примером такового может служить Украина, в которой по ряду наблюдений, практически все события, политики, соседние страны, прошлое, настоящее и будущее украинского этноса оцениваются сквозь призму ярко выраженных этнических чувств, к великому сожалению, весьма далеких от объективности, логики и здравого смысла.

Подобный феномен в настоящей работе получил наименование этнической установки, под которой понимается формирующееся на подсознательном, инстинктивном уровне восприятие, оценка и отношение ко всем событиям, фактам и обстоятельствам прошлого, настоящего и будущего, ко всем субъектам и объектам истории, политики и культуры сквозь призму ярко выраженных этнических чувств.

Массовое поведение представителей украинского этноса страны, определяемое подобной этнической установкой привело к формированию этнического «права», этнического «правосознания» и этнических «правоотношений» как, несомненно, господствующих феноменов нашего политического бытия. Это обстоятельство не ускользнуло от внимания украинских политологов. В частности, один из них, известный в прошлом советский диссидент, директор Украинского филиала Международного института гуманитарно-политических исследований Владимир Дмитриевич Малинкович отметил: «Да, у нас есть государство, но нации — нет. Её только надо создавать. Но для начала понять: на основе чего? Пока ее делают на основе этнического принципа» («2000». - N 4, 25.01.2008 г.). Отдавая должное вкладу уважаемого политолога в дело развития демократии в Украине, полагаю, однако, что по вопросу соотношения нации и государства он добросовестно заблуждается. Государство есть только там и тогда, где и когда есть нация как активный субъект исторического самовыражения, самоутверждения и созидания. Полноценное государство всегда — продукт созидательной деятельности. Субъектом же таковой может выступить лишь сформировавшаяся нация в западноевропейском смысле этого слова. При отсутствии же последней мы будем иметь дело, скорее всего, с неким псевдогосударством, суррогатом, муляжом, симулякром, подделкой под него, о чём более подробно и пойдёт речь в параграфе 5.3.1. раздела 5 настоящей работы.

На мой взгляд, этническая установка обрела в Украине настолько повсеместный, всепроникающий характер, что правовая логика не в силах с ней конкурировать. В итоге, вместо правовых оценок, государственного мышления определяющими в стране стало этническое мировосприятие. Как иронически заметил по сему поводу известный украинский историк, академик, директор Института археологии НАН Украины Петр Петрович Толочко, относительно некоторых наиболее ретивых наших соотечественников: «А есть люди, которые договорились до того, что мы дали миру Иисуса Христа, что он был истинный украинец, гуцул». Конечно, можно было бы от души посмеяться над этим абсолютно искренним утверждением, если бы не было так грустно. И как одессит, могу заверить своих читателей, что если бы в Одессе существовало нечто вроде биржи юмора, то подобного рода высказывания котировались бы на ней в качестве самой плоской шутки. Однако именно такого рода «шутки», как это ни парадоксально, стали основой официозной идеологии во время правления третьего Президента Украины.

Много раз наблюдал за неизменной и однозначной реакцией людей, которые, не скрывая своих этнических предпочтений, искренне радовались, когда близкая им по духу политическая сила нарушала конституционные права своих политических конкурентов. Ничуть не сомневаясь в том, что имеет место нарушение Конституции Украины, эти люди всемерно поддерживали такую политику только потому, что она причиняла ощутимый вред той политической силе, которая в их воспаленном сознании ассоциировалась с ненавистным им этносом. Как заметил один украинский публицист, «электорат с азартом наблюдает, как «наши» политики теснят врага — «донецких бандитов» и «кремлевских подстилок». Или наоборот — «оранжевых бандеровцев» и «американских лакеев». В этой схватке допустимы любые удары ниже пояса.

Двойные стандарты процветают, «нашим» прощается практически все. Нарушение политических договоренностей. Кадровые чистки. Бесчинства в парламенте — вплоть до блокирования электрощитовой и кражи депутатских карточек. Попирание законов. Войны с журналистами. Меткий удар ногой в область мэрского паха. Подкуп вражеских депутатов.

Давление на суд, активное участие в разрушении правовой системы — если в результате получен выгодный «нашим» судебный вердикт. И, конечно, авантюристичные манипуляции с Основным Законом» («Украинская правда», 25.04.2008 г.). Очень колоритная и меткая зарисовка.

По сути, мы живём в державе, в которой этнические страсти практически полностью парализовали конституционное право. Этнические потребности всё более и более стали приобретать партийно-политическую окраску, которая нивелирует Основной закон, лишая его какой-либо жизненной силы в лице консолидированного населения страны. Этническое противостояние окончательно укоренилось в украинском политикуме, подминая под себя здравый смысл, чувство самосохранения, ответственность за будущие поколения. Сила этнических чувств продемонстрировала всему миру бессилие общечеловеческого начала в нравах граждан Украины. Этническая разобщенность взяла вверх над человеческой солидарностью. В итоге произошла трагическая подмена понятий: этнические пристрастия части населения страны стали подаваться под соусом национальных интересов всего народа. Результат не заставил себя долго ждать: формирование высших органов государства стало происходить на этнической, а не на конституционной основе. Одним из наиболее печальных прецедентов стало избрание на пост третьего главы державы «самого украинского», по словам его пресс-секретаря, Президента Украины. Последнее обстоятельство по принципу домино самым плачевным образом сказалось, например, на критериях подбора судей Конституционного Суда Украины, что тут же отразилось на качестве многих его решений. Некоторые акты, вышедшие из-под пера подобного кадрового призыва, стали, по мнению не раз занимавшего пост министра юстиции Украины, Александра Владимировича Лавриновича, явными «признаками профессиональной деградации» («2000». - N 26, 27.06.2008 г.).

На мой взгляд, этот Суд заложил основы весьма опасной для страны новой и невиданной ранее отрасли права — «этнического» права. Среди наиболее одиозных актов этого «права» бросаются в глаза его вердикты, грубо попирающие естественное право человека на родной, в данном случае, русский, язык. По сути, подобными решениями была заложена «правовая» основа для политики межэтнического противостояния между гражданами молодой державы. Местами оно достигало такого накала, что грозило перерасти в фазу холодной войны на этнической почве. Видимо, по этой причине главный полководец на этом поле брани уже на закате своей бесславной карьеры в качестве главы государства поощрил своего правоверного союзника — главу высшего органа конституционной юрисдикции в стране — именным огнестрельным оружием (Указ Президента Украины N 34/2010 от 16.01.2010 г.). На войне, как на войне: надо быть во всеоружии!!! Другой вопрос, что в цивилизованных странах у правоведов главным оружием являются знания и порядочность, а у украинских судей — огнестрельное оружие. Поэтому не вызывает удивление довольно-таки нелицеприятная оценка деятельности этого квази-суда, прозвучавшая из уст доктора юридических наук, Председателя ЦИК Украины, экс-заместителя Председателя Конституционного Суда Украины Владимира Николаевича Шаповала. В частности, почтенный правовед заявил: «Мне сложно говорить о Конституционном суде. Я там не бываю. Для меня он с недавних пор перестал существовать. Но что бы мы ни делали с Конституционным судом, это будет напоминать перестановку мебели в борделе. Настоящая проблема в другом: где найти людей с соответствующим правосознанием, соответствующей правовой культурой. Я уже не говорю о порядочности. Среди потенциальных кандидатов в судьи КС, по моему мнению, немного людей адекватных. Кроме того, никто не знает, как обезопасить Конституционный суд от внешнего влияния. Простите, но у некоторых судей КС, если они не получают инструкции, в глазах появляется собачья тоска по палке. Я это лично наблюдал, работая представителем президента в Конституционном суде. О чем мы говорим, если решения некоторым судьям пишут неопытные работники аппарата. А они, судьи, читают их с ошибками, не понимая, о чем, собственно, идет речь. Сегодня КС превратился в относительно дешевый инструмент решения сложных дел» («Зеркало недели». - N 3, 29.01.2012 г.).

С легкой руки третьего Президента Украины наряду с бурным развитием «этнического» права стало набирать обороты и строительство «этнического» государства. Оно и понятно, без специфического государства невозможно утвердить сие ставшее одиозным нормотворчество. Более того, по содержанию деятельности государства можно безошибочно определить, чьё право оно отстаивает. Один из народных депутатов Украины от одного из западных регионов страны, не испытывая ни тени сомнения, озвучил самую заветную цель своей партии власти: «Нам нужно создавать национальное государство со всеми атрибутами мононациональности, где должен доминировать государственный украинский язык. Причем доминировать везде — в парламенте, правительстве, во всех государственных учреждениях…». Провозглашенное программное заявление составляет подлинную квинтэссенцию концепции строительства «этнического» государства, которое уже по определению отказывает в защите достоинства и прав всему иноязычному населению страны. Таким образом, при поддержке подобного государства «этническое» право стало ныне выполнять в стране функцию фактической конституции, а юридическая конституция всё более и более стала напоминать некий виртуальный мираж. Причины подобного феномена налицо: «этническое» право на деле выявило своих массовых и пылких сторонников, а конституционное право, увы, нет. По сути, вопреки положениям действующей Конституции в стране упорно проводится в жизнь политика однобокого и грубого утверждения этнического превосходства и доминирования одной части населения державы над другой.

Многолетнее и доскональное изучение менталитета своих соотечественников позволило украинскому историку и писателю Олесю Алексеевичу Бузине (1969–2015) заметить: «Правовое государство у нас строят, как раньше коммунизм. С тайной надеждой — авось не доживем! Все только и говорят что о верховенстве закона. А в глубине души желают ему провалиться в тартарары вместе с судами и уголовным кодексом… В Украине не придерживаются не только международного права, но даже простых норм человеческого общежития. Только наш патриот может верить, что дешевый газ бывает за карие очи и черные брови, а хорошее отношение — за плевок в борщ соседу. «Якби ви знали, як нас не люблять!» — часто жаловались мне национально-свидомые упыри. На что получали ответ: «А кого любите вы? Поляки для вас — «ляхи», евреи — «жиды», а все остальные украинцы, кроме вас, — «зрадныки». Чего ж вы хотите?»» («Сегодня», 24.02.2012 г.). Разумеется, как для отечественных, так и для зарубежных политиков не является секретом та роль, которую менталитет украинцев, или, если называть вещи своими именами, — этническая установка играет в процессе строительства государства: в проведении избирательных кампаний и референдумов, определении внешнеполитической линии на международной арене. В равной степени, как и то, что этим обстоятельством самым беззастенчивым образом пользуются все, кому не лень, не задумываясь над последствиями подобной геополитической игры для судеб живых людей, которым история отвела эту территорию в качестве единственной среды обитания. Создается устойчивое впечатление, что этническая рознь — это какой-то злой рок, который веками тяготеет над всеми живущими на этой плодородной и благодатной земле. Этот феномен потребовал своего особого осмысления и отдельного определения, в связи с чем получил наименование Украинской Системы.

Под Украинской Системой в настоящей работе понимается такой стереотип массового поведения этнических украинцев, который из века в век в качестве неизменной самовоспроизводящейся исторической колеи, неумолимо повторяющейся матрицы жизнеустройства и мировидения предопределяет их судьбу невзирая на смену исторических эпох, экономических укладов, форм государства, политических режимов и прочих атрибутов социального бытия и характеризующийся при этом агрессивной ксенофобией, склонностью к предательству, неизбывным корыстолюбием, безудержной завистью, абсолютным пренебрежением к достоинству другого человека, а также упорным отторжением правовых ценностей.

История разместила на территории современной Украины множество этносов и коренных народов, говорящих на разных языках и исповедующих разные религии. В цивилизованном мире столь значительное многообразие культур, конфессий и языков в одной стране — подлинное богатство, сила и залог плодотворного развития соответствующего государства. Классическим примером последнего являются США — держава, к благотворному опыту которой в этом вопросе мы ещё не раз будем возвращаться на страницах настоящего издания. В некоторых странах многообразие человеческой природы приводит к прямо противоположному результату: их сосуществование на одной территории сопровождается нескончаемыми конфликтами и, как правило, завершается распадом страны на мелкие части. Прискорбный пример последнего продемонстрировали всему миру казавшийся столь монолитным СССР и выглядевшая со стороны столь благополучной Югославия. Правда, история знает случаи добровольного разведения разных этносов по самостоятельным державам. Пример, такового 1 января 1993 г. явили миру Чехия и Словакия. Мирное разъединение этих этносов получил мягкое и благозвучное наименование «Бархатного развода». Анализу подобных процессов государственного бытия будет уделено достаточно много внимания на страницах настоящей работы.

По какому пути пойдёт далее население Украины — спрогнозировать довольно сложно, но, вне всякого сомнения, мы обязаны максимально изучить опыт других стран и избрать наиболее цивилизованный путь развития. А это путь неукоснительного следования общепризнанным принципам и нормам международного права в отношении между разными этносами, религиозными общинами и языковыми группами, населяющими её территорию. Только в этом случае у населения нашей страны появляется перспектива стать единым консолидированным народом. Ныне же под населением Украины подразумеваются все люди, постоянно проживающие в пределах её государственных границ. Полагаю, сходной точки зрения на сей предмет придерживался и украинский историк Михаил Сергеевич Грушевский (1866–1934), утверждавший, что население «Украины составляют не только украинцы, а и все народности, проживающие на её территории». Осознание этого основополагающего факта всеми теми, кто в силу своего этнического высокомерия мнит себя единственным хозяином страны, — самая надежная гарантия цивилизованного развития Украины!

В последние годы в некоторых странах, возникших на территории дезинтегрированного СССР, всё чаще и чаще стала употребляться категория «титульная нация».Это понятие впервые ввёл в политический оборот в конце XIX века французский писатель и политический деятель Морис Баррес (1862–1923). Под титульной нацией писатель понимал доминирующую этническую группу, язык и культура которой становятся основой для государственной системы образования. Например, согласно его концепции в качестве таковой во Франции признавались — французы, в Германии — немцы, в Испании — испанцы, в Японии — японцы и так далее. Вместе с тем французский писатель не оставил нам чёткой формулировки этого понятия. Поэтому с учётом реалий XIX–XX века под титульной нацией в настоящей работе понимается самобытная общность людей одного этнического происхождения, составляющая численное большинство в многонациональном государстве, высокий уровень культуры, имя, территория и язык которой естественноисторическим путём, по умолчанию, де-факто становятся общим достоянием и ценностью всего народа.

Вместе с тем по мере развития правовых держав на Европейском континенте в XXI веке, объединением их в Европейский Союз (далее — ЕС),

развитием международного права прав человека, формированием полиэтнических народов Северной Америки (США и Канады) категория титульной нации утратила какой-либо смысл. Например, традиционно самая многочисленная этническая община в США — эмигранты из Англии, родным языком которых изначально был и поныне остается английский язык, не станет претендовать на статус титульной нации Америки. Тем более в качестве таковой её не будут признавать представители франко- немецко- испано- и так далее говорящих общин, общая численность каждой из которых в отдельности, быть может, и уступает числу англоговорящих выходцев из туманного Альбиона.

Соответственно титульной нацией вряд ли правомерно именовать ту часть жителей страны, которая отличается лишь статистическим большинством и общностью языка относительно иных граждан соответствующей державы. На территории же некоторых республик бывшего СССР этой категории стала отводиться роль политического инструмента, предназначенного для искусственной консолидации одной части населения за счёт и против другой. При этом отсутствие способности к национальной солидарности путём созидания экономических, правовых и культурных ценностей пытаются компенсировать путём примитивного самоутверждения на основе идеи мнимого этнического превосходства и исторического первородства на территории соответствующей страны. Но всяческая попытка на основе одного лишь признака этнического происхождения «навязать» одних граждан другим в качестве титульной нации порождает чрезвычайно опасное состояние во внутренней политике государства, которое в настоящей работе получило наименование национализма в негативном смысле этого понятия.

Под национализмом с позиции философии достоинства понимается фактическая деятельность того или иного субъекта конституционного права (отдельного индивида, этноса, общественного объединения, органа государственной власти, государства), который при какой-либо конкуренции всякий раз отдает предпочтение, приоритет этническому, языковому, религиозному началу над достоинством, свободой и правами другого человека.

В связи с приведенным определением, хочу уточнить, что, поднимая по ходу своего повествования проблему национализма, я не связываю её исключительно с каким-либо одним этносом или какой-либо одной страной. В основном, речь идёт о попытке осмыслить эту волнующую для многих народов тему при помощи философии достоинства — общего достояния и нравственной системы координат всего человечества. Другой вопрос, что жизнь в Украине в избытке предоставила материал для иллюстрации некоторых особенностей этого в целом отвратительного явления.

Как с прискорбием подчеркнул в своей книге «От первого лица» поэт и писатель, экс-главный редактор журнала «Огонек» Виталий Алексеевич Коротич: «Я родился и сформировался как личность в стране, провозгласившей ненависть своим главным чувством». Да, ненависть в классовой, социальной, религиозной, этнической, партийной и прочих формах стала основой жизни на территории СССР. Соответственно, она перекочевала по наследству и ко всем державам постсоветского пространства, трансформируясь сообразно конъюнктурным потребностям местных национальных элит преимущественно в форму этнической ненависти.

Совокупность идей, выполняющих роль теоретического обоснования агрессивного отношения к другим этносам, коренным народам и нациям, в настоящей работе получила обобщенное наименование идеологии этнической ненависти, а практическое воплощение в жизнь подобной идеологии — этнических чисток и геноцида; а организации, исповедующие подобную идеологию и осуществляющие подобную практику, — партий этнической нетерпимости. На территории Украины, в частности, восторжествовал и соответствующий язык, который в международной практике получил наименование языка ненависти. Как отмечал в своей статье «Горячее к новогоднему столу: язык» один украинский журналист: «…поговорим о другом языке, который стал практически вторым государственным в постсоветской Украине. Я имею в виду «язык ненависти» (в международном обиходе англ. hate-speech).

В рекомендациях Комитета министров Совета Европы N 97(20) об этом сказано следующее: «Под термином «язык ненависти» следует понимать все виды высказываний, которые распространяют, разжигают, поддерживают или оправдывают расовую ненависть, ксенофобию, антисемитизм и другие формы ненависти, вызванные нетерпимостью, в том числе… в форме агрессивного национализма и этноцентризма, дискриминации меньшинств и враждебного отношения к ним, а также иммигрантов и лиц, которые по своему происхождению принадлежат к числу иммигрантов»…

Другие источники добавляют еще несколько характеристик для идентификации «языка ненависти»: способность вызывать акты насилия по отношению к индивидуумам или группам лиц на основании их расовой, гендерной, этнической, национальной, религиозной или сексуальной ориентации…

О том, что этот самый «язык» все последние 20 лет бытовал в Украине широко и вполне легально (то поднимаясь до державных высот, то снова опускаясь до подворотен), наслышаны все, кто в это время здесь жил. Известно, наипервейшим объектом сокровенных чувств-с наших «патриотов» стали «москали». А второй объект был классичен — евреи…

Образ и реноме национального языка внутри страны для большей части ее граждан оказались прочно ассоциированными с «языком» и образом этнической нетерпимости. Разве удивительно, что ныне, спустя два десятка лет, страна осознает себя политически расколотой вдоль своей главной — языковой межи?» («2000». - N 52, 31.12.2010 г.). На Украине язык ненависти стал государственным языком украинской партии этнической нетерпимости. Идентифицируя членов этой партии, необходимо уточнить, что речь не идёт о формальном членстве в какой-либо общественной организации с получением соответствующего партийного билета и уплатой взносов в её казну.

Под членами партии этнической нетерпимостив настоящей работе подразумеваются все индивиды, разделяющие на основе этнической установки идеологию этнической ненависти, а также психологически и физически готовые в любой момент принять участие в погромах, этнических чистках и геноциде представителей других рас, наций и коренных народов.

Всех членов такой партии, вне зависимости от названия, места и времени действия, роднит одно — ненависть к другим людям на том лишь основании, что судьба отвела последним долю родиться в ином племени, с другим цветом кожи, исповедовать другую религию, говорить на ином языке. В царской России членов подобной партии именовали черносотенцами, в Италии — фашистами, в гитлеровской Германии — нацистами, в США — расистами, в Украине — украинскими наци(онали)стами. Очевидно, специфика того или иного националистического движения в той или иной степени связана с особенностями менталитета соответствующего народа. В частности, особенность менталитета членов украинской партии этнической нетерпимости получила своё наименование — «матрица ненависти».

Например, в статье «Украина обречена: корень проблем» отмечается, что проблемой «украинцев является то, что они научились хорошо ненавидеть… врагов Украины… Но, на самом деле, мы ненавидим самих себя. За свои комплексы, слабость, судьбу, историю и страну, в конце концов, — за мизерность своих устремлений. И лишь потом эта ненависть распространяется на всех и на все вокруг нас. Она находит свои многочисленные проекции в социальной разобщенности, взаимной подозрительности, жлобстве, хамстве, эгоизме, отсутствии доверия, уважения и взаимопомощи, а также в множестве других негативных явлений. Первооснова всех этих явлений — ненависть… все мы — в матрице ненависти» («Украинская правда», 2.01.2011 г.). При этом обращает на себя внимание, что ненавистью буквально нафаршированы различные комментарии украинских пользователей интернета. В одной из публикаций приводится своеобразная статистика такой ненависти. Так, автор статьи «Кибер-ненависть: над-индивидуальная свобода или обыкновенный экстремизм?..» обращает внимание на то, что в общей массе комментариев к статьям в интернет-изданиях Украины «около половины «мэссиджей ненависти» — это оскорбления адресата, автора или фигуранта сообщения. Еще 20 % — демонстрация ненависти, именно ненависти, а не аргументированной критики, к заявленной позиции; немногим меньше — инсинуации по поводу национальной, расовой и религиозной принадлежности…

Если основными фигурантами сообщений выступают представители иностранных посольств, религиозные деятели, представители не титульной национальности, либо когда речь идет о вопросах языковой, образовательной, евроинтеграционной политики, украино-российского сотрудничества, а также крупных исторических персонажей — в таких ситуациях количество ненавистнических комментариев доходит до 95 % от общего числа…

Наибольшее количество проявлений кибер-ненависти к авторам и фигурантам сообщений наблюдается среди пользователей политических сайтов национал-демократической направленности» («Украинская правда», 24.02.2011 г.).

Изложенное, пожалуй, уже позволяет перейти к неким обобщениям. Итак, деятельность украинской партии этнической нетерпимости, которая на основе этнической установки, используя язык ненависти, исповедует идеологию этнической ненависти составляет движущую силу того феномена, который в данной книге получил наименование Украинской Системы.

Напомним при этом, что под менталитетом народа в данной работе понимается специфический социально-психологический стереотип поведения, который на протяжении длительного исторического времени проявляется единообразным способом в процессе реагирования соответствующего народа на окружающую его социально-экономическую, политическую и геополитическую реальность.

В основе менталитета народа лежат этнические установки, экономический уклад, уровень образования и культуры, господствующая в массах населения нравственная атмосфера, уровень и степень общественного согласия, а также исторически сложившийся стиль отношений людей друг к другу (национальная солидарность или этническая вражда).

Архетип народа — это своеобразная цивилизационная программа, образно говоря, некий генетический код нации, который с силой законов природы воспроизводит тот или иной стереотип поведения соответствующей общности по отношению к своим членам, а также к другим субъектам истории. В особенностях менталитета, как правило, и таится ключ к судьбе того или иного этноса, коренного народа, нации. По поведению народа на протяжении нескольких столетий можно составить безошибочную «карту» его менталитета и, соответственно, предвидеть ориентировочный маршрут его дальнейшего передвижения по дорогам истории. Как справедливо заметил один российский историк вся сфера ментальности — это темницы большой временной продолжительности. Изменения происходят здесь, как в глубинах океана, медленно и очень медленно и измеряются столетиями.

Полагаю, невозможно постигнуть некие особенности архетипа населения Украины без учёта той исторической системы координат, в пределах которой главным образом зарождалось, формировалось и развивалось не одно поколение наших соотечественников. Избранный в работе угол зрения предполагает оценку истории населения Украины преимущественно как органическую часть истории «русской семьи народов», в состав которой, по мнению известного историка, профессора Йельского университета Георгия Владимировича Вернадского (1886–1967), входили: «великоруссы, украинцы и белоруссы». Эти три родственные славянские этносы в своё время заложили основу титульной нации Российской империи. Правда, как оговорился российский политический деятель, доктор экономических наук, президент Международного университета в Москве, первый мэр Москвы (1991–1992) Гавриил Харитонович Попов: «Соавторами России вместе с русскими были украинцы и белорусы, но важную роль в разные эпохи сыграли еще четыре нации: греки, татары, немцы и евреи». Вот в этом вопросе я бы поспорил: представляется всё же, что созидателями Российской державы в качестве империи в конечном итоге оказались все этносы и коренные народы, проживавшие, страдавшие и проливавшие свои пот и кровь на её необъятных просторах.

Так или иначе, но несомненным является тот факт, что политический союз прежде всего именно славянских племен стал предтечей создания советской империи (для справки: 30 декабря 1922 г. представители четырех суверенных республик РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР на I Всесоюзном съезде Советов приняли Декларацию и Договор об образовании СССР, который юридически вступил в силу 6 июля 1923 г. 31 января 1924 г. на II Всесоюзном съезде Советов была утверждена Конституция СССР). Именно они своими скоординированными действиями образовали субстрат титульной нации нового федеративного государства с республиканской формой правления и деспотическим политическим режимом. По поводу оного лауреат Нобелевской премии Александр Исаевич Солженицын (1918–2008) безапелляционно, но справедливо заметил, что «на всей планете и во всей истории не было режима более злого, кровавого и вместе с тем более лукаво-изворотливого, чем большевицкий, самоназвавшийся «советским»». Именно этот режим в конечном итоге и нивелировал форму правления, а также вид государственного устройства новоявленной большевистской державы. Как отмечает доктор исторических наук Дмитрий Ефимович Фурман (1943–2011): «В результате возникает государство, в котором догматически закреплены принципы равноправия и федерализма, но которое на самом деле более унитарное и более централизованное, более жестко управляемое, чем предшествовавшая Российская империя».

Этому процессу объективно способствовало также и то обстоятельство, что на бескрайней территории некогда «единой и неделимой» Российской империи отсутствовали какие-либо чётко очерченные административные границы между местами расселения этих трёх славянских этносов. В частности, Д.Е. Фурман обращает внимание на то, что «есть образования, где границы неясные и неопределенные. Это русские и украинцы, русские и белорусы. Это несостоявшиеся образования наподобие полешуков, которые не смогли выделиться ни от русских, ни от белорусов; то же и с русинами на Украине». Последнее является объяснением того, почему именно они в качестве естественных союзников определили государственный строй СССР, его территориальное устройство, форму правления и политический режим. Вместе с тем каждая из гипотетических союзных республик на деле представляла собой многонациональное образование, более или менее соответствующее структуре смешанного населения ранее унитарной России. Последнее позволило многим историкам сойтись во мнении, что союзные республики были искусственным, надуманным порождением невежественных большевистских вождей, не отражавшим в своем названии подлинный этнический состав их населения. Как заметил по сему поводу доктор исторических наук Алексей Ильич Миллер: «Это был проект территориализации этничности в советском смысле, проект коренизации… Совершенно понятно, что советский проект в 20-30-е годы был проектом отрицания русского национального проекта». Описывая содержание проекта создания наций в СССР административными методами, историк продолжает: «А потом политика коренизации, которая дала совершенно новые реалии — Украинскую ССР, Белорусскую, ликвидировала безграмотность, соответственно, на украинском и белорусском. Это был очень мощный импульс нациестроительства, потому что произошла территориализация этничности и ее институционализация». Завершающим аккордом этого «гениального» проекта расселения людей по национальным квартирам было введение в типовых анкетах, а затем и паспортах гражданина СССР пресловутой «пятой графы» или «пятого пункта», в котором в обязательном порядке должна была указываться национальность человека. На практике это анкетное обстоятельство привело к неофициальной дискриминации по этническому признаку, что в своё время исковеркало жизнь, а затем и вынудило к массовой эмиграции многих граждан СССР. Иллюстрируя «пятый пункт» в действии историк, например, добавляет: «Если ты жил в Киеве в 20 и даже в 30-е годы ХХ века, то украинцем было быть заметно лучше, чем русским».

Запоздалую попытку решить эту проблему, правда, всё тем же административным, волевым способом, предпринял Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов (1914–1984). По воспоминаниям одного из помощников, Андропов пригласил его к себе и заявил: «Давайте кончать с национальным делением страны. Представьте соображения об организации в Советском Союзе штатов на основе численности населения, производственной целесообразности, и чтобы образующая нация была погашена. Нарисуйте новую карту СССР». Теперь можно только гадать, как сложилась бы дальнейшая судьба СССР, если бы не преждевременная кончина Андропова.

Об итогах исторического творчества большевиков в национальном вопросе весьма иронично отозвалась известная российская журналистка и писательница Юрия Леонидовна Латынина: «Даже национально Россию развалили именно большевики. В России не было никакой республики Татарстан — была Казанская губерния. И не было республик Грузия и Армения — был Закавказский край. Именно большевики в поисках идеологической фикции, которая позволила бы оформлять завоевание как освобождение, придумали государство СССР и записали в своей Конституции, что каждая республика этого СССР обладает правом на самоопределение вплоть до отделения. Они думали, что Конституция — фикция? Извините, страны, в которых Конституция — фикция, долго не живут». Потому-то сие порождение административного волюнтаризма не могло не дать, а с годами и дало горькие побеги. В частности, отмечается, что созданные большевиками республики искусственно провоцировали деление их жителей на «привилегированных», принадлежащих к титульной нации, именем которой нарекалась республика, и прочих, отнесенных к национальным меньшинствам. Именно так, большевики, постоянно говорившие об интернационализме, объективно заложили мину замедленного действия под фундамент СССР и, соответственно, основу для его будущего распада, а также буйного расцвета агрессивного национализма на его руинах.

Вместе с тем, необходимость познания исторического продукта столь тесного альянса трёх славянских народов потребовала от автора введения соответствующих обобщающих категорий. В частности, с этой целью их союз в качестве доминирующего, цементирующего и системообразующего начала в Российской, а затем и советской империи получил в настоящей работе определение «титульная супернация». Это политико-правовое понятие введено и используется автором в качестве рабочей категории исключительно для целей настоящей книги и ни на что более не претендует. Посему этой категории не следует придавать этнический либо цивилизационный характер. Как в западной, так и в русскоязычной литературе то политическое образование, которое в настоящей работе приобрело определение титульной супернации, традиционно именуют то российским, то русским народом, то просто русскими. Хотя очевидно, что речь чаще всего идёт о трёх славянских этносах в их совокупности, но такое словоупотребление нередко вводит в заблуждение, поскольку отождествляется почему-то исключительно с русским этносом. Цитируя многочисленные подобные источники, автор не берет на себя непосильное бремя в каждом отдельном случае оговаривать, о ком идёт речь, оставляя такое право за внимательным и непредубежденным читателем.

Отмечая созидательную роль украинцев в этом историческом альянсе, автор имеет в виду преимущественно тех из них, которые были вначале российскими подданными, а впоследствии советскими гражданами. Разумеется, эта категория не отражает особенности исторической судьбы тех украинцев, которые были подданными сначала Австро-Венгерской империи, а впоследствии — гражданами Польши, Румынии, Венгрии и Чехословакии. В этих странах украинцы проходили по разряду национальных меньшинств со всеми вытекающими для их менталитета и исторической судьбы последствиями. На это обстоятельство, в частности, обратил внимание украинский историк П.П. Толочко, который писал, что «украинцы в этих государственных образованиях были людьми второго сорта, что ни в одном из них не получали такого доступа к государственному управлению, какой имели их соплеменники в России, что польские «либералы» посредством Брестской унии отняли у них веру отцов и дедов, навязали католицизм, а австро-венгерские — заключали их в концентрационные лагеря Терезино и Таллергоф». Поэтому не удивительно, что отношение украинцев — уроженцев дунайской империи — к России, её истории, населению и выдающимся деятелям явно отличается от восприятия российских (советских) украинцев. Последнее позволило многим отечественным политикам, политологам и журналистам заговорить о «двух нациях», о «двух Украинах», о «расколе» народа.

Проблема налицо. Её внятное пояснение с исторической точки зрения дал всё тот же уважаемый ученый. В частности, академик П.П. Толочко отмечает, что «Украина имеет непростую историю. Можно сказать — две разные истории. Ту, которая была общей с Россией и Белоруссией, и ту, которая является общей с рядом западных стран — Польшей, Литвой, Австро-Венгрией, Румынией». При этом историк подчеркивает, что «принять людям, живущим в Восточной и в Центральной Украине, то, что несет Галичина, невозможно. Ее население 600 лет было в лоне римско-католического мира, у них своя вера, свои взгляды, свои традиции, своя ментальность. И своя история — наша им не нравится. Для них Переяславская Рада — колонизационный акт поглощения Украины, а Брестская уния — акт цивилизованного вхождения в Европу. В то время как для восточного и центрального украинца все может быть наоборот. К великому сожалению, эти «две разные Украины» до сих пор продолжают жить в наших сердцах, незримо определяя наши отношения, суждения и судьбы. Запутанное прошлое, таким образом, довольно цепко удерживает нас в своих незримых объятиях, пытаясь навязать нам такое же смутное будущее.

Поэтому существуют две разные Украины с двумя противоположными подходами к истории, ни одна из них не признает другую доминирующей».

Сложившееся положение вещей позволило некоторым современным исследователям прийти к умозаключению, что по территории Украины пролегает так называемый «цивилизационный разлом», по обе стороны которого оказались два отличающиеся друг от друга коренных украинских этноса — западный и центрально-юго-восточный. Согласно их мнению, между этими двумя разными общностями наблюдаются ярко выраженные цивилизационные отличия по важнейшим векторам развития: по способу и истории формирования культурной доминанты (сельской или городской), языку (украинскому или русскому), конфессиональной принадлежности, собирательному образу героев и антигероев, принадлежности к более масштабной наднациональной общности и так далее. На этом фоне многие даже стали задаваться риторическим вопросом: жить ли нам одним домом, если жить в одном доме?

Проблема при этом усугубляется тем, что на всех этапах своего существования Российская (большевистская) империя играла роль плавильного тигля для многих племен и народов. Некоторым из них выпала незавидная доля очутиться в числе неминуемых жертв её этнических и религиозных предрассудков. В процессе большевизации страны они подвергались столь нещадной нивелировке, что обнаружить сегодня следы первоначальной самобытности, увы, уже не представляется возможным. Отчасти это касается и героев нашего исследования. Посему по отношению к ним приставка супер- в категории «супернация» означает такое наднациональное ментальное образование, которое по своему качеству отличается от специфической социальной психологии, свойственной им, если можно так выразиться, в «чистом виде». Это ментальное качество было наиболее очевидным в пределах одного государства, но оно, несомненно, сохранилось и после того, как эти три славянских народа оформились в отдельные суверенные державы. Категория титульной супернации, таким образом, позволяет отразить те общие черты характера, тот специфический образ бытия, стереотип поведения советского человека, которые оказались весьма живучими и после распада СССР.

Вместе с тем эту категорию не следует путать с понятием славянского суперэтноса, получившего обоснование в трудах российского ученого-энциклопедиста, историка, географа, автора пассионарной теории этногенеза Льва Николаевича Гумилёва (1912–1992). Делая подобное заявление, автор при этом никоим образом не подвергает сомнению сделанные этим замечательным учёным научные обобщения и выводы. К великому сожалению, от некоторых украинских читателей пришлось услышать одно и то же искреннее предостережение: не ссылайтесь в своей работе на Гумилева, а тем более не употребляйте понятие «российский суперэтнос», поскольку это чревато потерей той аудитории, которая проживает в западных регионах Украины. Это очень прискорбное и несправедливое предубеждение, поскольку Гумилев — один из немногих, который став жертвой советской репрессивной машины, чудом выживший в её застенках, не сломался, а стал одним из самых плодовитых ученых современности. Неоднократно подвергавшийся аресту (в 1933, 1935, 1938, 1949 гг.), потеряв в общей сложности более пятнадцати лет жизни, он смог стать доктором исторических (1961 г.) и доктором географических (1974 г.) наук, а также автором фундаментальных исследований в самых разнообразных областях гуманитарных знаний. Думаю, время всё расставит на свои места: труды Гумилева займут достойное место на книжных полках жителей Украины в такой же степени, как литературное наследие достойных этого украинских авторов в России.

Продолжая тему, хотелось бы отметить, что население, обитавшее ранее в пределах административных границ УССР, было не пленником, примаком или приживалкой на чужой территории, а играло полноценную роль государствообразующего народа по отношению к великой державе, вошедшей в историю под названием СССР. Именно в таком контексте автор и употребляет категорию титульной супернации на протяжении всей работы. Такой подход, помимо всего прочего, оправдан ещё и тем, что народам, страдающим потерей исторической памяти относительно своего, даже недавнего прошлого, как правило, грозит весьма сомнительное будущее.

Итак, население Украины рассматривается в данном исследовании как составная, системообразующая, а не второстепенная или подчиненная часть титульной супернации. Украинцы, таким образом, на мой взгляд, — один из активных и равноправных субъектов формирования этого своеобразного политического образования. Без них сей союз попросту не смог бы заявить о себе в качестве столь внушительной и вызывавшей во всём мире страх силы. Подобный взгляд на предмет исследования обусловлен тем, что у всех трёх славянских народов общие корни: история и религия, победы и поражения, радости и беды, взлёты и падения, достоинства и недостатки, храмы и могилы.

Посему, вводя в оборот категорию титульной супернации, я имею в виду те наиболее типичные этнические установки, стереотипы поведения, социально-психологические черты характера, культурный уровень, которые в равной степени оказались свойственными русским, украинцам и белорусам в качестве граждан СССР. На это обстоятельство обратил внимание в своей книге второй Президент Украины Леонид Данилович Кучма, когда заметил, что «Украина была частью имперской метрополии, а украинцы — частью имперской нации». Ещё раз, однако, уточним: частью имперской нации украинцы были только в Российской (большевистской) империи, но отнюдь не в составе других держав. Это дает полное право именовать их российскими (советскими) украинцами. Тем самым их историческое бытие не может быть адекватно понятым, будучи вырванным из контекста их участия в строительстве и защите такой супердержавы как СССР. Державы, которую боялись в мире, ведя с ней на равных переговоры о мире.

Вместе с тем употребление понятия титульной супернации ограничено историческим временем вплоть до 1 декабря 1991 г. В этот день на общенациональном референдуме большинство советских граждан, проживающих на территории УССР, де-факто взяло на себя историческую ответственность за выход из состава федеративного государства СССР. И уже далее, полагаясь на свой страх и риск, продолжили свой путь в истории в ранге граждан суверенной Украины. Но только от того, в какой степени граждане Украины окажутся способными уважать достоинство, оберегать свободу и защищать права друг друга, напрямую зависит оправданность этого выбора. Многие рассматривают это решение в качестве безусловной победы над имперским прошлым. Со временем, однако, присмотревшись к тому, что всплыло на поверхность политического Олимпа страны, этот выбор все более и более стал утрачивать ореол победы. И дай Бог, чтобы в итоге она не оказалась «пирровой».

Во всяком случае, такого рода «победы» не раз обрушивались на головы тех народов, которым судьба даровала шанс уцелеть на обломках распавшихся империй. В частности, относительно тех, кто некогда входил в состав Австро-Венгерской, премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль (1874–1965) весьма горестно заметил: «Всякий народ или провинция из тех, что составляли когда-то империю Габсбургов, заплатили за свою независимость такими страданиями, которые у древних поэтов и богословов считались уделом лишь обреченных на проклятие». Но ведь подобная злосчастная судьба сопровождала и другие народы, которые неожиданно «осиротели» после распада соответствующей империи. Эксперты обращают внимание на то, что закат Оттоманской Порты привел к геноциду армян и несусветной путанице границ на Ближнем Востоке. Тяжким наследием распада Британской империи стали войны в Ирландии, Палестине, Нигерии и на индийском субконтиненте, французской — неизбежное насилие на всем пространстве от Алжира до Индокитая.

Об уроке, который преподнесла всему миру трагедия народов Югославии очень кстати упомянул в своей книге «Гибель империи» российский государственный деятель Егор Тимурович Гайдар (1956–2009). Он, в частности, отметил, что «политическая агитация, основанная на противопоставлении народов, ранее живших вместе, границы между которыми во многом условны, произвольно установлены недемократическим режимом, стали прологом кровавого конфликта. 25 % сербов в Югославии жили вне пределов Сербии. Нетрудно понять, как пропаганда великосербских идей сказалась на отношении к ним в тех республиках, где они были национальным меньшинством. Ответом на великосербскую риторику и территориальные претензии к Хорватии стали репрессии против сербов, традиционно живших в этой республике. Ответ на эти репрессии — действия Югославской народной армии (младший офицерский состав которой в большинстве своем — сербы), направленные на защиту сербского меньшинства. А дальше — война».

Надо признать, что территория УССР также была скроена весьма произвольно, волюнтаристически, можно даже сказать «на глазок» по одному только ему веданному лекалу малограмотным большевистским режимом. Поэтому исход, подобный югославскому для полиэтнического населения Украины мы должны исключить всеми доступными для цивилизованной страны средствами. Однако для этого никто не должен лишать будущее уроков прошлого. А уроков этих в избытке. Об одном из них напоминает автор статьи «Строим сильную вертикаль в слабом государстве». В частности, анализируя истоки культурной, нравственной и психологической разобщенности населения Украины, он пишет, что сие имеет место постольку, «поскольку она в силу исторически сложившихся обстоятельств находится на некоем географическом полюсе, где смыкаются реликтовые поля распада трех исторических империй: Российской, Австрийской и Оттоманской. И ментальность территории нашей страны многие столетия питалась энергией распада этих империй. В известном смысле мы — взрывоопасный, нестабильный продукт тройного распада» («2000». - N 33, 20.08.2010 г.). Верно. Крах империй, на территории которых традиционно проживали предки граждан УССР, обернулся для их потомков традицией непрерывных противостояний и конфликтов на этнической почве, но уже на территории суверенной Украины. Но подобное положение вещей имело место до сих пор и, судя по всему, будет сохраняться и далее преимущественно по причине той этнической нетерпимости, которая с неистребимой настойчивостью культивируется на территории Украины одной из партий власти, укрепляя тем самым устойчивую и опасную историческую традицию, доставшуюся нам от прошлого.

Отдавая печальную дань памяти одной из особенностей этой традиции, считаю необходимым особо остановиться на таком болезненном для многих вопросе, как еврейские погромы и государственный антисемитизм на территории Российской (большевистской) империи. Эта тема, как уже отмечалось, введена в качестве самостоятельной сюжетной линии, поскольку самым тесным и неразрывным образом переплетается с основным предметом настоящего исследования — достоинством, свободой и правами человека. С высоты этой системы ценности любое угнетение, преследование, а тем более физическое уничтожение людей, основанное на расовых, этнических, религиозных и классовых признаках следует однозначно оценивать в качестве обыкновенной подлости. Видимо, это обстоятельство и позволило немецкому писателю Лиону Фейхтвангеру (1884–1958) утверждать, что «не каждый подлец — антисемит. Но каждый антисемит — подлец». В равной степени, как подлецом следует считать всякого русофоба, полякофоба, татарофоба, украинофоба и любого иного носителя аналогичных фобий. Именно в качестве подлости с общечеловеческой точки зрения подобное явление и анализируется в настоящей работе. Это замечание представляется необходимым, дабы избежать разночтений в оценке принципиальной позиции автора на сей счёт.

На страницах данного издания читатель будет часто встречать термин «погромы» — явление, которое приобрело широкое распространение на территории Российской империи. Погромы всегда представляли собой нечто большее, чем спонтанные хулиганские дебоши. Это прежде всего настоятельная прямо-таки патологическая потребность, ставшая исконно народной традицией. Об этом явлении весьма язвительно писал прошедший испытание советскими лагерями поэт Игорь Миронович Губерман:

В связи с глубокой укорененностью этого явления на территории Российской империи оно требует своего определения.

Под погромами в настоящей работе понимается основанная на этнической установке одна из форм агрессивной практики российской партии этнической нетерпимости, сопровождаемая психологическим и физическим насилием, разрушением имущества и массовыми убийствами евреев в качестве откровенной демонстрации идеологии этнической ненависти.

Беру на себя смелость утверждать, что погромы выполняли важную роль объединительного начала для всех составных частей титульной супернации Российской империи. Зародившись на просторах преимущественно южной и западной частей необъятной империи, волна еврейских погромов как крайняя форма проявления этнической нетерпимости покатилась далее по территории всей державы. По мере же повсеместного утверждения большевизма практика погромов трансформировалась в политику жестокого и неумолимого государственного антисемитизма, к рассмотрению природы которого на территории СССР мы ещё вернемся в разделе 2 настоящего издания.

Как отмечал в одной из своих работ выдающийся российский философ, богослов, поэт Владимир Сергеевич Соловьев (1853–1900), «проходя через всю историю человечества, от самого его начала и до наших дней (чего нельзя сказать ни об одной другой нации), еврейство представляет собой как бы ось всемирной истории». Именно под этим углом зрения трагическая судьба той части человечества, которая прошла сквозь всемирную историю под собирательным именем еврейства стала своеобразной осью и настоящего исследования. В частности, евреи были гонимым племенем практически во всех странах мира, где судьба уготовила им незавидную долю искать прибежище от беспрестанного преследования со стороны представителей конкурирующих религий, профессий и ремёсел. Более того, в истории мира, пожалуй, и не сыскать более дискредитируемого и дискриминируемого, ненавидимого и истребляемого народа вплоть до создания последним 14 мая 1948 г. своего государства Израиль.

«Статистика» подобной горестной участи народа-изгоя кропотливо накапливалась, бережно хранилась и передавалась из поколения в поколение по каналам исторической памяти иудейского племени. Наиболее доступным источником данных по этим вопросам стала Электронная еврейская энциклопедия, созданная на базе Краткой еврейской энциклопедии,

изданной в Иерусалиме (Израиль) в 1976–2005 гг. Для истории человечества содержащиеся там данные имеют двоякое значение. С одной стороны, они, конечно, отражают трагические перипетии судьбы именно еврейского народа, но с другой стороны, всего рода людского. Поэтому, если попытаться отвлечься от религиозной принадлежности и этнического происхождения жертв упомянутых там гонений, репрессий, погромов и геноцида, то перед взором любого беспристрастного исследователя предстает беспрецедентная картина подлости и низости, коварства и жестокости, бездумности и безответственности — качеств, прошедших сквозь всю историю человечества в виде прискорбной константы.

По сути, в данной работе речь идёт об исследовании неких общих закономерностей проявления патологической жестокости человеческой природы на фоне трагической судьбы одного из самых древних и несчастных народов мира. Иными словами, понятие «еврей» в настоящем издании употребляется преимущественно в смысле бесправного, гонимого и угнетаемого человека в принципе. Как писал выдающийся российский религиозный философ Николай Александрович Бердяев (1874–1948): «Еврейский вопрос есть испытание христианской совести и христианской духовной силы. В мире всегда были и сейчас есть две расы, и это деление рас важнее всех остальных делений. Есть распинающие и распинаемые, угнетающие и угнетенные, ненавидящие и ненавидимые, причиняющие страдание и страдающие, гонители и гонимые. Не требует объяснений, на чьей стороне должны быть настоящие христиане». Как не требует объяснений и то, на чьей стороне должно стоять мировое сообщество с точки зрения общепризнанных принципов и норм международного права.

Таким образом, то, что для кого-то предстает в качестве сугубо «еврейской тематики», в данной работе — тематика Общечеловеческая. И в тех случаях, когда кто-либо говорит «еврей», я утверждаю — Человек. Когда же кто-то мыслит категориями погромов «евреев», я скорблю по поводу гибели Людей. Этот подход к событиям, явлениям и людям отнюдь не нов. Ещё в далеком 1944 г. в статье «Размышления о еврейском вопросе» французский философ Жан-Поль Сартр (1905–1980) утверждал, что «антисемитизм — это свободный и тотальный выбор самого себя, это тотальный подход не только к евреям, но и вообще — к людям, к истории и к обществу, это одновременно и страсть, и мировоззрение». Если смотреть на историю человечества под этим углом зрения, то многое из того, что нашло отражение на страницах этой книги, должно найти отклик в сердце любого порядочного и мыслящего читателя, какого бы этнического происхождения он ни был, какого бы вероисповедания или мировоззрения он ни придерживался.

Подобной позиции в своём творчестве придерживался, например, и автор знаменитого романа «Жизнь и судьба» Василий Семенович Гроссман (1905–1964). Конфискованный в 1961 г. КГБ СССР этот роман увидел свет на родине автора в 1988 г. уже после его смерти. Как писал его друг и биограф «Еврейская трагедия была для Гроссмана частью трагедии русского, украинского крестьянства, частью трагедии всех жертв эпохи тотального уничтожения людей. Есть ли в украинской литературе книга, которая рассказала бы о поголовной гибели украинских крестьян в годы коллективизации, как это сделал Гроссман в повести «Все течет»? Он не был бы подлинным русским писателем, если бы не искал человеческого в человеке любой национальности». Божий дар живописания земного бытия и способность соотносить его с десятью заповедями в своём творчестве, увы, далеко не всегда сочетаются в одном человеке. Видимо, наиболее полно такая гармония проявляется у тех, кто оказывается способным за горем и бедой отдельных представителей того или иного этноса, расы или вероисповедания разглядеть трагедию всего человечества. Собственно говоря, именно в подобном контексте автор пьесы об ужасах Освенцима «Судебное разбирательство» — немецкий романист и драматург Петер Вайс (1916–1982) некогда заявил: «Я отождествляю себя с евреями не больше, чем с вьетнамцами или южноафриканскими черными. Я просто отождествляю себя с угнетенными всего мира». С точки зрения общечеловеческой морали — абсолютно праведное утверждение.

Посему анализ политики той или иной партии власти в той или иной стране мира по отношению к евреям может быть использован в качестве универсального индикатора уровня уважения к достоинству, свободе и правам человека с позиции общепризнанных принципов и норм международного права. Не воспользоваться таким обстоятельством в книге, посвященной достоинству человека, было бы существенным упущением, а возможно, и непростительным грехом перед памятью всех тех, кто пал жертвой этнических и религиозных предрассудков на этой многострадальной земле.

Такой подход тем более правомерен, что, как известно, во многих странах, которые переживали массовое помутнение рассудка, людей просто-напросто назначали «евреями», то есть подвергали разного рода формам остракизма по психологическим, политическим, религиозным или идеологическим причинам. На это обстоятельство также обратил внимание Жан-Поль Сартр, отметив, что «еврей — это тот человек, которого другие люди считают евреем, — вот простая истина, из которой надо исходить». При этом нередко в качестве таковых выступали люди, которые никакого отношения к иудейскому племени не имели по определению. Как правило, это были неординарные, бескомпромиссные и мужественные люди, которые позволяли себе оставаться верными зову своей совести, несмотря на угрозу карьере, здоровью и даже жизни со стороны правящего класса. Они всегда выделялись на фоне обыденной, замшелой и невыразительной общественной среды своей страны. Эти люди как бы пребывали в прямом диалоге с Богом, а на творящиеся вокруг бесчинства взирали с нескрываемым презрением под углом зрения общечеловеческих ценностей. Видимо, подобным людям были посвящены знаменитые строчки Марины Ивановны Цветаевой (1892–1941) из «Поэмы конца»:

О некоторых представителях этой части человечества подробнее будет сказано в разделе 3 книги, посвященном человеческому достоинству.

Редко, но бывало и наоборот: отдельных людей могли беспрепятственно выводить из-под удара дамоклова меча, когда он смертельной угрозой нависал над головами всех представителей иудейского племени. Например, в нацистской Германии этим правом произвольно манипулировали высшие партийные бонзы. Известно, что в ответ на упрек в попустительстве некоторым немецким евреям рейхсминистр авиации Третьего рейха Герман Геринг (1893–1946) воскликнул: «Кто есть еврей, определяю только я!». Таким же правом в полной мере пользовался и рейхсминистр народного просвещения и пропаганды — Йозеф Геббельс (1897–1945). Как-то он пригласил к себе австрийского режиссера и сценариста, автора любимого нацистами фильма «Нибелунги» Фрица Ланга (1890–1976) и предложил ему возглавить немецкую киноиндустрию, которой в те годы отводилась особая роль в идеологической войне с врагами правящей партии. На тактичное замечание режиссера, что он ведь еврей, главный оратор нацистского государства назидательно заметил: «Здесь я определяю, кто еврей!».

Увы, но вслед за вождями нацизма эту циничную фразу с полным правом повторяют все их последователи, которые по своей прихоти сначала назначают кого-либо врагами «нации», затем безжалостно сживая этих людей со свету, всякий раз удивляются тем несчастьям, которые по всем библейским канонам неминуемо сваливаются на головы их обезумевших соотечественников. Травля, избиение и истребление людей по этническим мотивам — верный признак душевного расстройства тех «наций», представители которых добровольно ширят ряды местных партий этнической нетерпимости, лидерами которых по всем правилам природы неминуемо становятся потенциальные пациенты психиатрических лечебниц. Видимо, надо признать, что в помощи психиатров нуждаются не только отдельные индивиды, но и некоторые массовые общности. Уровень поражения последних ксенофобией — безошибочный признак их душевного расстройства.

Дальнейшее изложение требует от нас определиться также и с понятием «империи». Под таковой в настоящей работе понимается модель взаимоотношений между державами, которая предполагает наличие доминирующего государства, способного определять внешнюю и в определённой степени внутреннюю политику других, зависимых от него государств и/или включенных в его состав лишенных державности народов.

Видимо, к месту привести и то определение империи, которое дал в упомянутой книге Е.Т. Гайдар. Так, он пишет, что под империей понимает «мощное полиэтническое государственное образование, в котором властные полномочия сосредоточены в метрополии, а демократические институты (если они существуют) — либо, по меньшей мере, избирательное право — не распространяются на всю подконтрольную ей территорию». Не вдаваясь в дискуссию с Е.Т. Гайдаром, лишь отмечу, что царская Россия и СССР с большим трудом укладываются в прокрустово ложе подобного определения империи. А ведь и та и другая, несомненно, относились к категории континентальных империй. В последнее время стало даже модным именовать СССР «коммунистической редакцией» Российской империи. Действительно, между двумя империями наблюдалась вполне определённая преемственность. И в первую очередь, преемственность экономической основы в отношениях между правящим классом к производительной частью населения империи. Суть оного — внеэкономическое принуждение своих подданных к производительному труду. В этом отношении большевистская лагерная империя — прямая наследница царской крепостной России. На это обстоятельство обратил внимание в своей знаменитой книге Солженицын: «Не отдельные черты, но весь главный смысл существования крепостного права и Архипелага [ГУЛАГ] один и тот же: это общественные устройства для принудительного и безжалостного использования дарового труда миллионов рабов… Но, возразят нам, всё-таки с крепостными не так уж много и сходства. Различий больше. Согласимся: различий — больше. Но вот удивительно: все различия — к выгоде крепостного права! все различия — к невыгоде Архипелага ГУЛАГа!.. Нет, зря мы потянулись сравнивать наших зэков с помещичьими крепостными. Состояние тех следует признать гораздо более спокойным и человеческим» (для справки: ГУЛаг — Главное управление исправительно-трудовых лагерей, трудовых поселений и мест заключения. Управление лагерями ОГПУ было создано 25 апреля 1930 г. на основании приказа ОГПУ N 130/63 во исполнение постановления СНК СССР «Положение об исправительно-трудовых лагерях» от 7 апреля 1930 г. Однако, именно аббревиатура «ГУЛАГ» увидела свет только 9 ноября 1930 г. в приказе Административно-организационного управления ОГПУ N 308 по кадровым вопросам.). Потому-то СССР в полной мере и заслужил определение — «лагерная империя».

Естественно, что единственным инструментом для организации подобного бесчеловечного, изуверского способа производства в ХХ веке мог быть лишь патологический страх населения перед репрессивной политикой со стороны лагерной империи. Как утверждал знаменитый итальянский мыслитель Никколо Макиавелли (1469–1527), поучая государей всех мастей, «любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх». Выбор советской империи, не колеблясь, остановился на последнем. Поэтому при отсутствии конкуренции со стороны легитимной власти — на роль «царя» вполне мог претендовать любой решительный деспот. В нашем случае её однозначно сыграл многолетний владыка большевистской империи, а также «Великий Душегуб», «Великий Злодей», «Великий Мясник», «Большой Убийца», «Людоед» «Красный фараон», «Красный монарх» как справедливо его по разному именовали те, кто в полной мере познал все «прелести» его правления, — Иосиф Виссарионович Сталин (1878–1953). Это вполне справедливые эпитеты в адрес тирана, который, по данным правозащитного общества «Мемориал», умудрился лично подписывать списки обреченных на казнь людей. 357 таких списков на 44 500 человек вошли в историю под названием «Сталинские расстрельные списки».

Подноготную Сталина хорошо понимал его исторический визави — Гитлер: тиран тирана, как известно, видит издалека. Во всяком случае, согласно стенографической записи от 6 января 1942 г., Гитлер обронил такую фразу: «Сталин хотел бы считаться глашатаем большевистской революции. В действительности он отождествляет себя с Россией царей… Большевизм для него только средство, прикрытие для обмана народов». Действительно, СССР по очень многим параметрам был органическим продолжением царской России. Тождественность природы обоих предопределила одна и та же политическая традиция, исследованию которой будет посвящён раздел 2 настоящей работы.

На очевидную преемственность в бытии двух держав обратил внимание профессор кафедры русской истории Гарвардского университета США Ричард Пайпс (1923–2018). В частности, он отметил, что «впрочем, советская Россия была в определенной мере продолжением России царей. У двух государств было много общего». Такое утверждение имеет под собой несомненную логическую основу, поскольку историю и первой и второй предопределил один и тот же субъект государственного права — российский народ. Очевидно, что менталитет последнего не претерпел значимых изменений за прошедшие несколько веков. В этом утверждении нет ничего зазорного, поскольку российская действительность всегда отличалась повсеместным, всепоглощающим и самодостаточным консерватизмом. Именно для того, чтобы понять его наиболее прискорбные особенности нам придется уделить достаточно внимания теме погромов, геноцида и репрессий на территории Российской (большевистской) империи. И без этого нам никак не обойтись, поскольку, как стало понятно, особенно в последнее время, эти явления — ключ к пониманию трагической судьбы российского народа. В 1999 г. на страницах «Литературной газеты» появилась статья под знаменательным названием «Край безымянных могил». Как заметил её автор: «Мы живем на костях. Ни в одной стране мира нет такого количества безымянных могил». Разумеется, предлагаемый мною анализ многим придется не по вкусу, но неисчислимое количество безымянных могил на территории империи обязывает нас проделать эту неблагодарную работу.

Погромы в приведенном выше российском понимании этого слова следует отличать от международно-правового понятия «геноцид». Этот термин в письменной форме впервые был употреблён в книге Рафаэля Лемкина (1900–1959) «Принципы правления в оккупированной Европе», опубликованной в США в 1944 г. Этот термин стал своеобразным ответом на заявление Черчилля относительно беспрецедентных на то время злодеяний нацистов, которые он назвал «преступлением без имени». Благодаря усилиям вовремя эмигрировавшего из Польши в США Рафаэля Лемкина, потерявшего на территории оккупированной Европы всех своих близких, это тягчайшее преступление против человечества обрело наконец-то своё страшное имя — «геноцид». По этому поводу сам автор писал буквально следующее: «Новые концепции требуют новых терминов. Под «геноцидом» мы понимаем уничтожение наций и этнических групп. Это новое слово, обозначающее старую практику, осуществляемую современными методами, состоит из двух корней: греческого «генос» — «раса, племя» и латинского «цид» — «убийство»». Правовое оформление эта категория получила благодаря принятию ООН 8 декабря 1948 г. специального акта, вошедшего в историю под наименованием «Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него».

Наиболее вопиющими примерами геноцида в ХХ веке стало нещадное истребление Османской империей в 1915–1923 гг. армян (около 1 миллиона 500 тысяч человек), нацистской Германией — евреев, а также цыган (около 500 тысяч человек). По сути, геноцид — это преступление не только против отдельных этносов и народов, но и чудовищное посягательство на основы всей общечеловеческой цивилизации. Такое понимание геноцида проистекает из развиваемой здесь философии достоинства.

В связи с тем, что читатель на страницах настоящей работы не раз будет сталкиваться с таким понятием, как «цивилизация», причем в разных словосочетаниях, возникает необходимость определиться и с корректным употреблением этого термина. По поводу его сути в среде учёных мужей до сих пор не умолкают споры. Вдаваться в их анализ не входит в наши планы. Поэтому приведу лишь то обобщённое представление об этом феномене, которое используется в данной книге в качестве рабочей категории.

В частности, под цивилизациейпонимается образ человеческого бытия, при котором некая специфическая совокупность культурных, социальных, политических и религиозных характеристик и феноменов находит свое выражение во вполне определённом стереотипе поведения тех или иных народов мира.

Что же касается использования таких понятий, как «Запад», «западный мир», «западные страны», «страны Запада», «западная (т. е. иудео-христианская по своим духовным корням) цивилизация», то в настоящей работе эти понятия употребляются как синонимы и в том смысле, который весьма доступным языком сформулировал известный европейский правозащитник и государственный деятель, последний президент Чехословакии и первый президент Чехии Вацлав Гавел (1936–2011). Так, в одном из своих выступлений, отвечая на вопрос, что следует иметь в виду под понятием «Запад», он отметил, что в первую очередь это, конечно же, географически четко ограниченная часть планеты или её регион, который можно было бы назвать регионом евроатлантическим или евро-американским. И вместе с тем столь же важное, как ограничение географическое, даже в некоторых отношениях еще более важное, заметил Гавел, это — «ограничение ценностное или, как говорится, культурное: Запад имеет, по существу, одну совместную политику и экономическую историю, выросшие из одних и тех же духовных источников, причем характерно, что благодаря своему цивилизационному характеру и своему внутреннему этнику, он в течение долгих столетий значительно влиял на все остальные регионы, чтобы впоследствии предопределить характер всей сегодняшней планетной цивилизации».

В подобном — ценностном, духовном, культурном значении этого слова используются упомянутые выше категории и в настоящей работе. Понятие западноевропейской цивилизации приобретает для нас особое значение ещё и потому, что именно она и рассматривается в данном исследовании в качестве подлинного материнского лона философии достоинства, ибо сама суть западноевропейской культуры как раз и заключается в признании особой ценности и неповторимости личности каждого человека.

Наиболее часто в современной литературе западную (по некоторой терминологии — североатлантическую) цивилизацию подают в качестве антиномии восточной (по некоторой терминологии — азиатской). При этом первую, как отмечается, характеризуют динамизм, ориентация на новизну; утверждение достоинства и уважения к человеческой личности; индивидуализм, установка на автономию личности; рациональность; идеалы свободы, равенства, терпимости; уважение к частной собственности; предпочтение демократии всем другим формам государственного управления. На определенном этапе своего развития эта цивилизация, несомненно, приобрела глобальный, интернациональный, всеобщий характер, превращаясь, по сути, в единую общечеловеческую систему ценностей, в равной степени значимую для всех народов мира. На институциональном уровне подобное положение вещей представлено в VII разделе настоящей работы.

Восточной (азиатской) цивилизации, как отмечается, более всего присущи следующие контуры: неразделенность собственности и административной власти; экономическое и политическое господство бюрократии; подчинение общества государству; отсутствие гарантий прав граждан. Касаясь нашего недавнего прошлого, некоторые авторы предпринимают настоятельные попытки выделить жизнедеятельность населения Российской (большевистской) империи в особый вид восточной цивилизации, обращая внимание на такие характерные черты этого феномена, как самодержавная форма государственной власти, или, как её иногда ещё именуют, «вотчинное государство»; коллективистскую ментальность; незначительный объем экономической свободы; подчинение общества государству. Действительно, образ жизни населения российской империи бросается в глаза своими несомненными отличительными особенностями. Однако, тянут ли таковые на некую разновидность восточной цивилизации судить не берусь. Всех интересующихся этой проблемой отсылаю к работам известного российского социолога Николая Яковлевича Данилевского (1822–1885) «Россия и Европа», а также британского историка Арнольда Тойнби (1889–1975) «Постижение истории». По сему поводу считаю своим долгом лишь отметить, что противопоставление «Запада» и «Востока» по принципу «добра» и «зла», как это нередко в потугах бесплодной самоидентификации делают представители одной из украинских партий власти, лишено какого-либо здравого смысла и научной ценности.

Последнее, правда, не отменяет право читателей поинтересоваться: к какой цивилизации причисляет себя современная Украина, к какой она в действительности принадлежит? На эти вопросы у нас отвечают по-разному. Например, в статье «Мы, малороссы» один отечественный публицист, полемизируя со своими оппонентами из партии этнической нетерпимости, утверждает: «Но нашим «національно свідомим» не до этого, у них другое на уме. «Мы — европейцы!» Им кажется, что это звучит гордо. И они хотят в Европу. Да вы же в ней и есть, прямо в самой середке! Не в Европу вы хотите, хлопцы, а в западноевропейскую цивилизацию, и мечтаете, чтобы вас считали европейцами как раз в этом, цивилизационном смысле. Только вот это уж — пардон. Чтобы стать «европейцами» именно в этом плане, мало объявить, что вы «разделяете европейские ценности», нужно быть наследником западноевропейской истории» («2000». - N 40, 6.10.2006 г.). Судя по тому, с каким единодушием большинство стран — членов ЕС отвергло даже постановку вопроса о сроках вступлении Украины в это привлекательное межгосударственное образование, можно безошибочно сделать вывод о том, признают ли за украинцами статус одного из наследников западноевропейской истории её подлинные творцы. Что же касается полемики по этому вопросу внутри Украины, то одно лишь несомненно: относить украинцев к иной цивилизации, чем та, к которой принадлежит остальная часть титульной супернации, а тем более упорно противопоставлять себя последней, вряд ли отвечает исторической правде. Некой иллюстрацией к этому утверждению может послужить ответ украинского писателя Бузины на вопрос читателя об этнической самоидентификации последнего. Писатель таиться не стал: «Я называю себя и украинцем, и русским, потому что для меня украинец — это такой русский. До революции это называлось триединым русским народом, состоявшим из малорусов, белорусов и великорусов. Сейчас это, наверное, лучше называть суперэтносом, по Гумилеву… Я чувствую себя прямым потомком тех, кто населял Киевскую Русь. А это население называлось русскими. Русь для меня — это глубокое духовное понятие, очень позитивное по смыслу. Оно несет в себе прежде всего любовь. При этом я не отрицаю, как уже говорил, независимости Украины и двуязычности украинской культуры. Или, если хотите, двуязычности русской культуры, потому что тот же Шевченко до революции считался русским писателем». Впрочем, подлинная самоидентификация значительной части населения Украины вызывает лютую ненависть одной из самых агрессивных партий власти — партии этнической нетерпимости, неистовые члены которой не чураются опускаться до прямых поджогов магазинов, в которых продаются русскоязычные книги ненавистных им авторов. К слову сказать, один из подобных эпизодов современного варварства стал основанием для проведения специальной пресс-конференции на тему «Почему жгут русские книги в Киеве» с участием упомянутого писателя.

На страницах данной работы некоторые особенности бытия населения Российской (большевистской) империи нашли своё отражение в особой категории «традиция невежества». Этому специфическому явлению, которое в качестве общего исторического наследия досталось всем обитателям некогда могучей державы, будет уделено должное место в разделе 2 настоящей работы. Здесь лишь отметим, что роли традиции в судьбе того или иного народа необходимо уделять особое внимание. В отличие от бытового представления о ней, традиция — это не устаревшие и воспроизводимые время от времени предрассудки, пережитки, суеверия и ритуалы, употребляемые в качестве некой безобидной дани прошлому.

В действительности традиция — это глубинные, устойчивые стереотипы поведения, которые в своём внешнем проявлении отражают специфику менталитета, архетипа того или иного народа и при этом передаются из поколения в поколение по невидимым каналам исторической памяти.

Без осмысления её роли в жизни народа мы будем лишены понимания многих исторических процессов. И в первую очередь тех, которые по своей алогичности, аморальности и бесперспективности не находят какого-либо разумного объяснения с позиций здравого смысла. Концепция традиции невежества, например, это объяснение дает. При этом я не допускаю выделения последней в особую форму цивилизации именно потому, что этот феномен на тех или иных этапах истории оказывался присущим абсолютно всем народам. Только одним нациям удалось поставить эту традицию под контроль институтов гражданского общества и правового государства, а другие за неимением таковых оказались под её железной пятой со всеми вытекающими из этого обстоятельства трагическими последствиями.

Возвращаясь к основному предмету исследования, отметим, что, сформировавшись как некий сугубо национальный правовой феномен отдельных стран, культура достоинства продолжила свой самостоятельный путь к сердцам других народов уже как достояние всего человечества в облике философии достоинства. В итоге, от правовых достижений некоторых народов Запада к общечеловеческой философии достоинства и далее к бытию народов иной цивилизации — таков путь этой культуры. Опыт свидетельствует, что, как правило, это — дорога крови, труда, слез и пота, без чего она по определению не способна обрести пристанище в сердцевине национального архетипа населения той или иной страны. Все затраты такого рода, однако, с лихвой окупаются коренными изменениями в судьбе соответствующей нации. И это, пожалуй, единственный вид усилий, которому не грозит неблагодарная судьба «сизифова труда».

Может, это и покажется кому-то историческим упрощенчеством и одномерностью во взглядах, но такова моя позиция, согласно которой вся история человечества — это некое поступательное движение в процессе постижения упомянутой философии, овладения указанной культурой и преодоления традиции невежества. Пика своего развития подобное мировоззрение достигло в послевоенное время, которое ознаменовалось созданием такого уникального и грандиозного всемирного форума, как ООН. С самого момента своего создания эта организация стала мозговым трестом и институциональным центром, с помощью которого человечество попыталось взять под свою опеку достоинство, свободу и права каждого человека, этноса и народа, живущего на этой планете. Причём в этом обстоятельстве нас радует даже не конечный результат, а сам процесс, тенденция движения к повсеместному утверждению общечеловеческих ценностей, умению вести цивилизованный диалог, способность проявлять международную солидарность при трагических событиях в жизни того или иного народа.

Практическая суть означенной концепции заключается в том, чтобы, задумавшись над историей народов мира, осознать и довести друг до друга довольно простую истину: самое большое благо в этом мире — человек, его жизнь и здоровье, духовный мир и ум, талант и творческий гений. Сия философия призывает каждый народ отстаивать эту выстраданную всем человечеством аксиому как свою индивидуальную и непреложную национальную ценность. С моральной высоты подобной позиции становится понятным, что безнадежных народов на свете не бывает, есть лишь неблагоприятные политические условия, которые до поры до времени сопровождают ту или иную нацию в истории.

Особый случай, когда по тем или иным причинам сама нация не в силах осмыслить свои поступки, свой характер и в итоге — предвидеть свою судьбу. Прийти на помощь такому народу — основная задача философии достоинства. Говорят, философия торжествует над горестями прошлого и будущего, но горести настоящего торжествуют над философией. Алчность, этническая рознь, лживость, склонность к предательству — это те горести, которые до сих пор безраздельно торжествовали над судьбой населения той части Российской (большевистской) империи, которая ныне получила наименование Украины. В определённой мере есть надежда, что с помощью философии достоинства граждане оной державы смогут преодолеть эти роковые черты национального характера, оставшегося им в качестве тяжкого наследия прошлого.

Французскому писателю Полю Брюла (1866 — 1940) принадлежит крылатая фраза: «Достаточно мгновения, чтобы стать героем, но необходима целая жизнь, чтобы стать достойным человеком». Достойный человек — это не должность, не звание и не размер капитала, которые ныне на просторах нашего отечества можно в мгновение ока приобрести в силу примитивной коррупционной «схемы» взаимоотношений с власть предержащими. Высокое звание достойного человека — интегральный итог его отношения к другим людям на протяжении всей жизни. Лучшая демонстрация достоинства — это способность без излишних заверений поступать порядочно: человеку — в жизни, нации — в истории, избегая при этом бесконечных потоков пустых фраз, стихов и песен, превозносящих сие великое благо на словах и пренебрегающих ими на деле.

Готовность отдать жизнь свою за права другого человека, пожалуй, самая отличительная черта таких людей. Некоторые из их числа в недавнем прошлом были нашими соотечественниками. В плеяде наиболее достойных одним из первых необходимо упомянуть имя Андрея Дмитриевича Сахарова. Как всегда скромно он как-то заметил: «Не из ложной скромности, а из желания быть точным замечу, что судьба моя оказалась крупнее, чем моя личность. Я лишь старался быть на уровне собственной судьбы». В области защиты прав человека это ему удалось с лихвой. Его Нобелевская лекция, прочитанная 10 декабря 1975 г. в Осло, так и называлась: «Мир, прогресс, права человека». Действительно, права человека — основа мира между людьми, этносами и народами. А те, кто их отстаивает, — наши ангелы-хранители. Эти люди умеют чувствовать чужую боль как свою. По мнению исследователей истории рода Сахаровых искусство сопереживать другим людям к Андрею Дмитриевичу передалось от деда, известного московского адвоката Ивана Николаевича Сахарова (1863–1919), которому в своё время пришлось защищать гонимых и преследуемых царской властью, начиная от жертв еврейских погромов и заканчивая активными участниками забастовочного движения в Российской империи. Выступая за отмену смертной казни в России, дед Сахарова наряду с великим писателем Львом Толстым стал одним из авторов сборника «Против смертной казни», которая оказала неизгладимое влияние на его внука, будущего гениального физика и выдающегося правозащитника. Как писал один из проницательных исследователей его жизни: «Сахаров — человек науки, был вполне интегрирован в советский строй как выдающийся физик-ядерщик, очень рано стал академиком и мог бы прожить вполне благополучную жизнь привилегированного представителя советского общества. Но внутренняя душевная организация этого человека заставила его принять как личную боль и зону персональной ответственности подавление государством прав и свобод граждан. Так академик превратился в правозащитника, диссидента, политического философа и стал изгоем». С уходом А.Д. Сахарова из жизни многие из нас как будто осиротели, ибо с его смертью лишились авторитетного, искреннего и бескорыстного поборника прав человека. Но то, что он жил среди нас, показал пример беззаветного служения людям, вселяет некоторую надежду на цивилизованное будущее того народа, который смог дать миру этого человека. Полагаю было бы справедливым наряду с именем Сахарова почтить память его супруги и друга, а также верного сподвижника в деле защиты прав человека Елены Георгиевны Боннэр (1923–2011).

Как-то в своё время Леонардо да Винчи (1452 — 1519) заметил, что «существует три разновидности людей: те, кто видит; те, кто видит, когда им показывают; и те, кто не видит». Народу, который начал строить своё государство в конце XX — начале XXI века, в какой-то мере несказанно повезло: история показала ему уже выверенную другими траекторию движения в цивилизованном мире — доктрину прав человека. Взяв её за основу своего развития, любая нация приобретает нечто вроде безошибочного навигатора в безбрежном океане человеческих страстей, конфликтов, разного рода противоречий и несуразностей. Права человека — это то, что позволяет каждому чувствовать себя полноценной личностью в своей стране. Если каждый отдельный индивид будет чувствовать себя таковой, то он будет оберегать свой народ, своё общество и своё государство как зеницу ока. Именно под этим углом зрения автор и просит воспринимать всё изложенное в данной книге.

Наиболее весомым историческим вкладом в формирование культуры достоинства по праву может гордиться Англия — страна исконных и древних свобод. Эта держава уже со средних веков заявила о своём несомненном лидерстве в деле порождения и утверждения разнообразных правовых ценностей; она подарила миру крылатое выражение: «Мой дом — моя крепость». При этом следует отметить, что по отношению к своему народу Великобритания уже много веков успешно выполняет миссию надежной крепости. Именно в этой стране увидели свет Великая хартия вольностей 1215 г., Мирный Акт 1361 г., Петиция о правах 1628 г., Акт о лучшем обеспечении свободы подданного и о предупреждении заточений за морями 1679 г. (знаменитый Habeas Corpus Amendment Act), Билль о правах 1689 г., Акт о дальнейшем ограничении короны и лучшем обеспечении прав и вольностей подданного 1701 г., Акт о правах человека 1998 г. и многие другие шедевры правового зодчества.

Англия вообще продемонстрировала миру степенную, относительно уравновешенную и эволюционную форму развития народа, гражданского общества и правового государства. Характерной особенностью английской элиты являлось преимущественно бережное отношение к жизни своих соотечественников. Относительно малые потери Великобритании в годы Второй мировой войны, порядка 370 тысяч человек — прямая заслуга её национальной элиты. И тут уместно заметить, что, по мнению маститого английского историка Арнольда Тойнби, культурно отсталые народы сравнительно бесчувственны к своим, даже самым ужасным, людским потерям во время прошедших войн. Бережным отношением к жизни своих граждан историк объясняет весьма осторожное поведение правительства Великобритании накануне Второй мировой войны. С такой версией, разумеется, можно спорить, но ей не откажешь в известной степени справедливости (для сравнения необходимо упомянуть, что по некоторым данным потери СССР во время ВОВ составляют 27 миллионов, по другим — 30 миллионов человек, по мнению российского писателя-фронтовика, Героя Социалистического Труда, лауреата Государственной премии СССР Даниила Александровича Гранина (1919–2017) — 43 миллиона человек, по утверждению же российского писателя-фронтовика, Героя Социалистического Труда, лауреата двух Государственных премий СССР Виктора Петровича Астафьева (1924–2001) — 40–50 миллионов человек, включая потерю 26 миллионов гражданского населения в тылу. Надо при этом взять в расчёт, что только по официальным данным без вести пропавших всё ещё числится более 5 миллионов советских военнослужащих. Оценивая отношение владык большевистской империи к своим подданным во время Великой отечественной войны, Астафьев пишет: «Черчилль говорит в своей книге публицистики, что победители в войнах непременно оставались побежденными, и ни одна страна, ни один народ не терпел такого поражения в войне, как Россия и русский народ. Ее, России, попросту не стало. Страшно произносить, но страна-победительница исчезла, самоуничтожилась, и этому исчезновению и самоуничтожению и продолжающемуся неумолимому самоистреблению шибко помогли наши блистательные вожди, начиная со Сталина, и однопартийная система, спохватившаяся спасать страну и народ во время уже начавшейся агонии…

Только преступники могли так сорить своим народом! Только недруги могли так руководить армией во время боевых действий, только подонки могли держать армию в страхе и подозрении — все особые отделы, смерши, 1-е, 2-е… — надцатые отделы, штабы, напоминающие цыганские таборы. А штрафные роты, а заградотряды? А приказ 227? Да за одно за это надо было всю кремлевскую камарилью разогнать после войны. Боясь этого, боясь прозревшей армии, Ваши собратья, понукаемые Верховным, начали расправу над народом. Спасли мы шкуры ублюдкам — больше не нужны». Пожалуй, в этих трагических строках отражена вся суть сталинской империи зла).

При внимательном взгляде на жизненный строй британцев нельзя не заметить, что их культура достоинства по сути совпадает с их обыденным, повседневным поведением, их национальным характером, их исконными традициями, которые и составляют оплот их свободы. Как отмечают британские политики и правоведы, ни парламент, ни выборы не могли бы служить гарантом свободы и демократии, не будь граждане готовы самоотверженно и незамедлительно отстоять свои права в том случае, если какое-либо недальновидное правительство посягнет на их основные законы, аннулирует их парламент или выборы. По мнению ряда исследователей, в качестве основы британской модели свободы выступили следующие факторы: физическая изоляция, которая помогла защищаться от вторжений; глубоко укоренившееся и широко распространенное признание частной собственности; этническая однородность, которая стала основой общей культуры; традиционное уважение к закону и правам человека. Эта модель свободы и легла в основу неписаного основного закона Великобритании. Относительно своей Конституции английские судьи утверждают, что она так вошла в кровь и плоть народа, что какое-либо её существенное нарушение вызвало бы революцию в течение часа. Вообще необходимо заметить, что именно судебное сословие сыграло выдающуюся роль в становлении культуры достоинства, свободы и прав английского народа.

При этом хотелось бы обратить особое внимание на весьма благоговейное отношение английских судов к правовой мысли, к проверенным жизнью правовым постулатам. Хотя труды знаменитых юристов и не обладают силой закона, но при отсутствии других источников в поиске истины судьи обращались за помощью непосредственно к принципам, сформулированным в научных трактатах. Будучи однажды воспринятыми высшими судебными инстанциями страны, такие постулаты начинали действовать в качестве непосредственного права. В итоге труды таких титанов правовой мысли, как Джон Локк (1632–1704), Эдмунд Берк (1729–1797), Вильям Блэкстон (1723–1780), Иеремия Бентам (1748–1832), Джон Милль (1806–1873), Альберт Дайси (1835–1922) и некоторых других существенно повлияли на развитие Британской конституции.

Дайси по сему поводу даже заметил, что «английское конституционное право есть, в сущности, право, выработавшееся путём судебной практики». Именно суды в этой стране сформулировали конституционные права человека, и суды же обеспечивают их повседневное и повсеместное использование. Перед английскими судами абсолютно все равны: от простого подданного до министра, от рядового до генерала, от мелкого нарушителя общественного порядка до главы полицейского ведомства страны. Принцип равенства всех граждан перед законом и судом возник в качестве своеобразного экстракта из повседневной жизни подданных британской Короны (для справки: термин «Корона» означает как личность и пост главы государства, так и всю исполнительную власть в стране, включающую, помимо монарха, премьер-министра и кабинет министров, образующих правительство). Дело реальной защиты прав конкретного человека для англичан было всегда более значимо, чем слова о значении этих прав в судьбе абстрактной нации. Как подчеркивал один британский правовед, в английских судах всегда обращали гораздо более внимания на поиск средств, которыми можно заставить признать права конкретных частных лиц, чем на абстрактное провозглашение прав человека различного рода декларациями.

Суды Англии дали путёвку в жизнь и такому фундаментальному принципу, как «господство права». В качестве наиболее впечатляющей иллюстрации торжества этого принципа можно привести такой эпизод: когда один из авторов Петиции о правах 1628 г., председатель суда Общих тяжб Эдвард Коук (1552–1634) заявил, что «не может быть власти превыше… Великой хартии вольностей», то от него, по утверждениям современников, исходила такая сила убеждения, которой не обладал ни глава кабинета министров, ни палата лордов, ни даже сам король. В этом историческом казусе англичане усмотрели величественные контуры этого знаменитого принципа. А Великая хартия вольностей с тех времен стала высшим и вечным символом свобод всех народов Британской империи.

Многие историки утверждают: Великобритания к XVIII веку приобрела статус самой свободной страны в мире. Наиболее авторитетные идеологи западноевропейской традиции права убеждены, что свобода живет в сердцах человеческих, и если в сердцах она умирает, ни конституция, ни законы, ни суды не в силах её спасти. Иными словами, принцип верховенства права владычествует лишь тогда, когда культура достоинства становится частью национального духа, быта и менталитета народа.

Правда, справедливости ради надо заметить, что история Англии знает немало страниц, содержащих эпизоды очевидного пренебрежения принципами благородства, гостеприимства и Права. Вот лишь некоторые из них; они разнятся масштабом причиненного урона, но схожи в главном — явном игнорировании провозглашенных принципов.

Одной из таких темных страниц, с которой, вероятно, не без крайней досады знакомятся современные англичане, является эпизод вероломного пленения императора Франции Наполеона I Бонапарта (1769–1821). Это настолько любопытная страница истории, что не побоюсь уделить ей повышенное внимание.

Поднявшись 15 июля 1815 г. на борт английского брига «Беллерофон», Наполеон заявил капитану судна: «Я прибыл на ваш корабль, ища покровительства английских законов». Однако вместо гостеприимства и покровительства Наполеон был задержан, а затем сослан на остров Святой Елены, где его по одним только климатическим условиям поджидала верная и мучительная гибель.

Вот, собственно, как он сам в одной из своих прокламаций с возмущением писал: «Торжественно протестую перед небом и людьми против насилия, мне оказанного, против нарушения самых священнейших прав моих: ибо сила располагает моею личностью и свободой. Я добровольно вступил на Беллерофон, я не пленник, я гость Англии. Я пришел по приглашению капитана, который сказал мне, что имеет дозволение от правительства принять меня и везти меня в Англию с моею свитою, если это мне угодно. Я пришел с доверием, ища защиты английских законов. Прибыв на Беллерофон, я вступил в семью английского народа. Если правительство, приказав капитану Беллерофона принять меня со свитою, хотело только поймать меня, то оно запятнало честь свою и обесчестило флаг свой.

Если дело это совершится, то англичане не будут уже говорить о своей честности, законах и свободе; вера в британское слово исчезнет в гостеприимстве Беллерофона.

Призываю суд истории: она скажет, что враг Англии, воевавший с ней двадцать лет, добровольно пришел в минуты бедствия искать убежища под ее законами. Какое яснейшее доказательство своего уважения и доверия к ней мог он дать? Но как отвечали в Англии на такое великодушие? Притворились, что протягивают врагу гостеприимную руку; когда он добровольно предался, его приносят в жертву».

Наполеон прожил бурную, насыщенную всякого рода событиями жизнь, о которых было что рассказать своим потомкам, однако и на склоне своих лет он по-прежнему не без горечи вспоминал: «За свою жизнь я сделал немало ошибок; самая непростительная заключается в том, что я отдал себя в руки англичан: я слишком верил в их приверженность законам…». Зная печальную участь этого незаурядного человека, невольно задумываешься над судьбой других, уже безвестных людей, которым Англия по тем или иным причинам отказала в высоком покровительстве своих законов. Но ведь основное свойство последних как раз и заключается в том, что они не знают исключений по отношению к тем, кто ищет справедливости под их могучей сенью.

Одной из самых позорных страниц в истории Великобритании стал отказ правительства этой благочестивой страны впустить накануне и в период Второй мировой войны в подмандатную ей Палестину европейских евреев. Это было страшное время, когда последние в ужасе искали хоть какого-либо убежища от преследовавшей их угрозы поголовного уничтожения в рамках безумной политики Гитлера по так называемому «окончательному решению еврейского вопроса». Как уже упоминалось выше, эта бесчеловечная совместная деятельность нацистов, фашистов и представителей партии этнической нетерпимости из разных европейских стран впоследствии уже по результатам её чудовищного воплощения в жизнь получила своё жуткое наименование — Холокост. Именно в то время подданный Великобритании, а впоследствии первый президент Израиля Хаим Вейцман (1874–1952) с горечью констатировал: «Мир разделился на два лагеря: на страны, не желающие иметь у себя евреев, и страны, не желающие пустить их к себе». США и Англия твёрдо заявили о себе в числе последних.

Весьма показательным отношением США к судьбе немецких евреев стал эпизод с теплоходом «Сент-Луис». Вышедший из Гамбурга в 1939 г. с 900 пассажирами на борту он вынужден был вернуться в фашистскую Европу, поскольку вопреки первоначальным обязательствам и наличию виз США отказали им в приеме сначала на Кубе, а затем и на своей обширной территории. Зато «теплый» приём их ждал в газовых камерах концлагерей, которые как грибы выросли на Европейском континенте. В том же году Конгресс США отклонил проект закона Вагнера — Роджерс, разрешавший въезд в США из гитлеровской Германии двадцати тысячам детей немецких евреев в возрасте до 14 лет. По некоторым источникам во время обсуждения этого законопроекта супруга федерального комиссара по иммиграции Джона Хугелинга откровенно заявила, что «проблема с законопроектом Вагнера — Роджерс в том, что 20 тысяч детей очень скоро вырастут в 20 тысяч мерзких взрослых». В результате подобной преступной политики США этим детям уже никогда не суждено было стать взрослыми. Таким образом, по отношению к европейским евреям США однозначно внесли свой вклад в дело Холокоста, став одним из его соучастников наряду с гитлеровской Германией.

От США не отставала и Великобритания. Широкую известность приобрёл эпизод, когда в конце 1941 г. британские власти в Палестине наотрез отказались принять 769 евреев, бежавших из Румынии на корабле «Струма», шедшем под панамским флагом. Англичане потребовали от турецкого правительства запретить следование судна через Босфорский пролив. В свою очередь турки запретили беженцам спускаться на берег. Поскольку евреям не был разрешен въезд в Палестину, в Турции их не желали видеть, а Румыния отказалась принимать обратно, судно простояло на якоре 71 день. Затем со сломанным двигателем оно было принудительно отбуксировано из акватории Стамбульского порта в открытые воды Черного моря и брошено на произвол судьбы. 24 февраля 1942 г. обездвиженное и переполненное несчастными людьми, оно было торпедировано советской подводной лодкой Щ-123. Все беженцы за исключением одного пассажира — 19-летнего Давида Столяра — утонули. Впоследствии журналисты окрестили эту акцию «чисто английским убийством».

Когда угроза физического истребления нависла, например, над болгарскими евреями, министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден (1897–1977) удосужился заявить, что «проблема евреев в Европе вообще очень сложна, и к предложению вывести всех евреев из такой страны, как Болгария, следует отнестись с крайней осторожностью. Если мы это сделаем, тогда евреи всего мира захотят, чтобы то же самое было предпринято в отношении польских евреев. Гитлер вполне может согласиться на это, а потом во всем мире не хватит кораблей и транспортных средств, чтобы их вывезти».

Эти слова английского «джентльмена», с 1961 г. пэра и 1-го графа Эйвонского, кажутся особенно зловещими на фоне подлинной катастрофы европейской (христианской) цивилизации, нашедшей своё выражение в целенаправленном физическом истреблении порядка 6 миллионов европейских евреев. Трагедия? Безусловно! Но зато сэкономили корабли и транспортные средства… А ведь не умели бы экономить, никогда бы не стали великой купеческой державой. Не случайно же в своё время Наполеон в сердцах заметил: «Английский народ — народ купеческий, только и всего; но именно в торговле и состоит его могущество». Но ведь могущество, как известно, никогда не давалось без соответствующих жертв… Сначала в качестве таковой, по «Мюнхенскому сговору» от 30 сентября 1938 г., пала Чехословакия. Затем пришла очередь всех остальных, в том числе и европейского еврейства. Правда, последних оказалось порядка 6 миллионов, погибших при этом ужасной смертью! Но, с другой стороны, кто считал, сколько среди зверски убитых и замученных было истинных джентльменов? А это, судя по всему, уже совсем другой счёт.

Может быть, подобная логика рассуждений и отвечала «здравому смыслу» правительства, устами которого выступил упомянутый министр иностранных дел, но в уголовном праве любой цивилизованной страны наличествует такой состав преступления, как «Оставление в опасности». Представляется, что правительство Великобритании, по сути, стало соучастником именно такого преступления против всего европейского еврейства, осуществленного совместными усилиями немецких нацистов и их пособников из числа жителей тех стран, которые оказались в зоне влияния или оккупации нацистской Германии. Как мы видим, способность провозглашать свободу для себя далеко не всегда трансформируется в культуру утверждения свободы ради других. К этой весьма болезненной для исторической памяти человечества теме мы ещё не раз будем возвращаться на страницах настоящего издания.

Эта черная полоса в истории западноевропейской цивилизации подтвердила правило, что человеческая подлость и низость не имеет образовательного ценза, национальной принадлежности и религиозных ограничений. Она способна в той или иной степени и в зависимости от тех или иных обстоятельств поражать своим тлетворным духом любой народ, если тот не сопротивляется ей как дьявольской напасти, не щадя живота своего.

В русле подобного анализа никоим образом нельзя обойти молчанием и поистине варварскую эпопею насильственной репатриации в 1944-47 гг. в распоряжение сталинской империи более чем двух миллионов россиян, многие из которых никогда ранее не «имели чести» быть гражданами СССР.

Большую часть репатриированных ждала весьма печальная участь (20 % были расстреляны или приговорены к 25 годам лагерей;. В части же советских военнослужащих по официальным данным из концентрационных лагерей гитлеровской Германии было освобождено и прямиком перемещено в концентрационные лагеря сталинского СССР порядка 1 млн 800 тысяч человек, из коих 344 тысяч было подвергнуто уголовным репрессиям. При этом по некоторым данным в составе вооруженных сил нацистской Германии служило от 800 тысяч до 1 миллиона советских граждан.

15-20 % — к 5-10 годам лагерей;10 % — высланы в отдаленные районы Сибири не менее, чем на 6 лет;15 % — посланы на принудительные работы в Донбасс, Кузбасс и другие районы, разрушенные войной;15–20 % — разрешили вернуться в родные места. Остальные, вероятно, погибли либо бежали во время этапирования)

Одному из самых трагических эпизодов этой истории посвящена книга графа Николая Дмитриевича Толстого-Милославского «Жертвы Ялты». В ней, в частности, повествуется о вероломной передаче англичанами в руки советских карательных органов (НКВД и СМЕРШ) казаков и членов их семей, покинувших Россию ещё в годы Гражданской войны (1917–1922/1923). Формально в качестве основания подобной изуверской акции англичане ссылались на соглашения, заключенные по итогам состоявшейся с 4 по 11 февраля 1945 г. Ялтинской (Крымской) конференции глав трех держав антигитлеровской коалиции — СССР, Великобритании и США. Однако, согласно этому договору, репатриации подлежали только граждане СССР. На практике же в жернова бериевской репрессивной машины были заведомо брошены люди, никогда не пребывавшие в «подданстве» у советской империи.

Иными словами, в этом вопросе англичане действовали вопреки нормам международного права и, в частности, Женевской конвенции об обращении с военнопленными от 27 июля 1929 г., к положениям которой мы ещё вернемся в разделе 7 настоящей работы. Но, как оказалось, это было одним из условий тайного сговора между английским и советским руководством о выдаче так называемых старых эмигрантов, то есть бывших белогвардейцев. При этом в числе выданных и, по сути, преданных, оказались русские офицеры, которые воевали плечом к плечу с англичанами в качестве союзников по Первой мировой войне.

В связи с этим вероломным актом в русскоязычных источниках приводятся слова одного из участников этого сговора — начальника штаба Пятого корпуса британских войск в Австрии, бригадного генерала Тоби Лоу (1914–2000), якобы, сказанные им тогда Черчиллю: «История предоставляет нам шанс уничтожить одну часть русских дикарей руками другой части русских дикарей» (http://www.sedmitza.ru/index). Впоследствии премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан (1894–1986) пожаловал этому бравому генералу титул лорда Алдингтона.

В книге Толстого-Милославского утверждается, что именно Тоби Лоу отдавал все приказы, которые в итоге привели к массовой гибели казаков. В свете осуществленного впоследствии злодейства версию насчёт «русских дикарей» уже никак нельзя сбрасывать со счёта. Однако ещё до того, как казаков сдали в руки сталинских палачей, англичане ложью, коварством, угрозами, избиениями дубинками и прикладами, штыками, автоматными и пулеметными очередями, бронетехникой согнали всех обитателей Казачьего стана Походного атамана Тимофея Ивановича Доманова (1892–1947) в толпу людей, заведомо ведомых на бойню. Во всех соответствующих английских документах эта акция прошла под грифом «военной операции».

По сведениям автора упомянутой книги, казаки были потрясены происшедшим: «Их удручало не только то, что английские офицеры совершили низкий и подлый обман, но и то, что русских офицеров, воспитанных в благородных традициях императорской армии, удалось обвести вокруг пальца с такой легкостью». Многие казаки на глазах англичан кончали жизнь самоубийством, некоторые казачки стали сбрасывать своих детей в горную реку Драву и бросаться вслед за ними, другим повезло скрыться в горах. Эти действия англичан, по мнению некоторых экспертов, по степени двуличия, жестокости и коварства в британской истории можно уподобить разве что массовой резне в Гленкоу (для справки: массовая резня в Гленкоу произошла 13 февраля 1692 г., когда отряд англичан напал на шотландский клан Макдональдов, предводителем которого был Роб Рой. Как известно, этот клан отказался присягнуть на верность новому королю Англии Вильгельму III, принцу Оранскому (1650–1702). Английские солдаты не пощадили ни женщин, ни детей. 14 февраля 1692 г. один из предводителей этой варварской акции писал: «Я сравнял Гленкоу с землей»).

Вот как описал это событие Солженицын: «Тем временем пришёл из Италии 35-тысячный обоз «Казачий Стан» и остановился в долине Лиенца на Драве. Там были и боевые казаки, но много старых, малых и баб — и все не желали возвращаться на родные казачьи реки. Однако не дрогнули сердца англичан и не затмился их демократический разум. Английский комендант майор Девис, чьё имя уж верно войдёт теперь по крайней мере в русскую историю, когда нужно рассыпчато приветливый, когда нужно безжалостный, — после обманного изъятия офицеров открыто объявил о насильственной выдаче 1 июня… Пришли английские танки и солдаты. Через громкоговорители распорядились садиться в грузовики. Толпа пела панихиду, священники подняли кресты, молодые составили цепь вокруг стариков, женщин и детей. Англичане избивали прикладами и дубинками, выхватывали людей, бросали их и раненых тюками в грузовики. Под напором отступавших сломался помост для священников, затем и лагерный забор, масса кинулась по мосту через Драву, английские танки отрезали путь, иные казаки семьями бросались в реку на погибель, по окрестностям английская часть ловила и стреляла беглецов. (Кладбище убитых и растоптанных — сохраняется в Лиенце)».

Казачье кладбище в г. Лиенце (Австрия), где в июне 1945 г. было захоронено около 700 человек, до сих пор называют «казачьей Голгофой». По сути, это событие стало органическим продолжением геноцида казачества как особого сословия, начало которому было положено тайной директивой Оргбюро ЦК РКП (б) «Циркулярное письмо ЦК по отношению к казакам» от 24 января 1919 г. А всего жертвами англо-советского альянса в процессе осуществления этой изуверской акции пало порядка 70 тысяч человек, в том числе стариков, женщин и детей. В целом всё произошедшее в процессе насильственной репатриации бывших подданных Российской империи позволило русскому журналисту, писателю и драматургу Виктору Платоновичу Некрасову (1911–1987) заметить: «Лиенц… Не лучшая, чтоб не сказать позорная, страница в истории Англии. Ее будут стараться поскорее перевернуть, но вырвать не удастся, она останется…». Таковой она и осталась в нашей памяти и заставляет крепко задуматься над тем, сколь же легко иные лидеры демократических стран, провозглашая права человека на словах, на деле легко ими пренебрегают в отношении других этносов и народов. Очевидно, что сей позорный эпизод истории как никакой иной свидетельствует о наличии двойных стандартов в международной практике ведущих стран Запада. На это обстоятельство с горьким сарказмом обратил внимание А.И. Солженицын: «Поразительно, что на Западе, где невозможно долго хранить политические тайны, они неизбежно прорываются в публикации, разглашаются, — тайна именно этого предательства отлично, тщательно сохранена британским и американским правительствами — воистину, последняя тайна Второй Мировой войны или из последних. Много встречавшись с этими людьми в тюрьмах и лагерях, я четверть века поверить не мог бы, что общественность Запада ничего не знает об этой грандиозной по своим масштабам выдаче западными правительствами простых людей России на расправу и гибель… Английские же власти поступили с ними «как с военными преступниками: помимо их воли передали в руки тех, от кого нельзя ждать правого суда». Они и были все отправлены на Архипелаг уничтожаться. В какой части мира и какой контингент западные правительства осмелились бы так выдать, не боясь в своих странах общественного гнева?».

Ирония судьбы: страны претендующие на демонстрацию высоких стандартов торжества принципа верховенства права подобной деятельностью сами подрывают основы западноевропейской цивилизации, которую они породили в качестве достояния всего человечества. На это обстоятельство обратил внимание один из руководителей советской разведки тех лет, автор нашумевшей на Западе книги «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы», генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов (1907–1996). В частности он заметил, что ныне «упорно замалчивают три секретных протокола — приложения к решениям Ялтинской конференции, подписанные 11 февраля 1945 года руководителями США, Великобритании и СССР. А ведь этими документами на руководство США и Великобритании фактически возлагались обязательства по наполнению мест заключения в Советском Союзе: лагеря сразу после войны ожидали сотни тысяч «политических противников» и других «подозрительных» лиц, оказавшихся на территории Западной Европы и в союзнической зоне оккупации Германии. Причем насильственная репатриация распространялась не только на бывших советских граждан, но и на тех эмигрантов, которые никогда не состояли в советском гражданстве!

Циничное попустительство со стороны руководителей Англии и Америки наполнению ГУЛАГа указывает на их причастность к политическим репрессиям в Советском Союзе . Это подтверждает известный тезис: реальная политика западных держав базируется на соотношении сил, рациональном расчете, политических интересах, а отнюдь не на их мифической «приверженности идеалам свободы и демократии».

Именно те, кто больше всех пекся о демократии в «странах за железным занавесом», фактически санкционировали репрессии со стороны СССР против его политических противников на зарубежных территориях. А это — неслыханное попрание элементарных норм международного права. И после обнародования этого факта неужели кто-нибудь всерьез поверит в то, что государственные интересы стран Запада предполагают их «искреннюю заботу» о состоянии демократии в России и других странах СНГ?». Что правда, то правда: моральный авторитет западных правовых ценностей сильно померк в глазах значительной части российского народа на фоне этого позорнейшего поведения в отношении их несчастных соотечественников со стороны тех самых стран, которые самоуверенно взвалили на себя подчас непосильную ношу быть единственными глашатаями этих ценностей в развивающемся мире.

Наверняка, узнав о подобной трагической участи некогда доблестного русского воинства, Наполеон счёл бы отношение англичан к себе и своей свите самым великодушным на свете: вот уж воистину всё в этом мире относительно!

Вместе с тем англичане, которые были изначально ничуть не лучше своих собратьев по земной цивилизации, со временем стали законодателями и блюстителями европейской традиции права, а многие из их оппонентов до сих пор остались носителями лишь традиции невежества. Британцы с превеликим пиететом берегут всё, что способствовало их победе над силами зла, прежде всего, в самих себе, а некоторые их оппоненты и поныне продолжают борьбу со своей исторической памятью и тенями своего прошлого, о чём более подробно будет поведано в разделе 2 настоящей книги.

Британцев всегда отличало весьма трогательное отношение ко всему, что связано с историей их борьбы за свободу. Как известно, король Англии Иоанн Безземельный (1167–1216) даровал Великую хартию вольностей своим подданным в 1215 г. на обширном степном лугу, именуемом Раннимедом. Отдавая должное этому знаменательному событию и месту, на котором оно вошло в историю, британский писатель Редьярд Киплинг (1865–1936) посвятил им следующие строфы:

Именно эта поэзия свободы вместе с английскими эмигрантами решительно шагнула из Старого в Новый Свет. Не оспаривая при этом пальму первенства Британии, эстафету свободы смело подхватили и уже много лет бережно культивируют граждане США. Одной из заслуг отцов-основателей этой страны явилось то, что они сберегли у себя британскую модель свободы. Их взгляды, по сути, явились продолжением того, что вырабатывалось в течение более пяти столетий в недрах правовой лаборатории Англии, чьё господство они в конце концов и решились низвергнуть. Но приобретение независимости не привело жителей бывшей колонии к борьбе против традиционных британских ценностей, среди которых английский язык стал далеко не единственным связующим звеном между двумя великими державами. На это обстоятельство обращается внимание в известной шутке британского писателя, лауреата Нобелевской премии в области литературы Бернарда Шоу (1856–1950), который заметил, что «Англия и Америка — две страны, разделенные общим языком». Правовые ценности — вот что в действительности роднило оба народа. Государственное ярмо метрополии новоиспеченные граждане Америки благополучно сбросили, но психологические корни сохранили английские. Более того США вступили в конкуренцию с бывшей метрополией за утверждение на своей территории более высокого уровня свободы и прав человека. Объясняется сие прежде всего тем, что первые американские поселенцы были пуританами, имевшими весьма твердые религиозные, моральные и политические убеждения. История сохранила слова известного проповедника, первого губернатора колонии Массачусетс, автора популярной и поныне «Истории Новой Англии» Джона Уинтропа (1588–1649), произнесенные им с палубы крошечного корабля «Aрбелла» в 1630 г. у побережья Америки: «Мы должны соединиться в этой работе в единое целое. Мы должны питать друг к другу братские чувства. Мы должны отказаться от всяких излишеств, чтобы дать другим хотя бы самое необходимое…». Понимание чувства достоинства, свободы и прав других людей заложило основу современного американского характера и фундамент величия США.

Своими знаменитыми актами — Декларацией прав и соглашений о прекращении торговых сношений с Англией 1774 г., Биллем о правах штата Вирджиния 1776 г., Декларацией независимости США 1776 г., Конституцией США 1787 г., Биллем о правах 1789 г., своей обильной судебной практикой по вопросам прав человека, непростой, местами весьма противоречивой историей становления демократии, американцы продемонстрировали миру преобразующую силу западноевропейской цивилизации. Президентам именно этой страны принадлежит идея и инициатива создания всемирных организаций, которым было суждено стать основными защитниками прав человека: Вудро Вильсону (1856–1924) — Лиги Наций, а Франклину Рузвельту (1882–1945) — ООН. Как заметила экс-премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер (1925–2013), Америка ныне является оплотом борьбы за свободу во всём мире, поскольку в сохранении этих ценностей заключается смысл самого существования этой державы. Более того, по её мнению, современный мир вообще ведёт отсчёт своего исторического времени от 4 июля 1776 г. — даты принятия Декларации независимости США. А такую высокую оценку «железная леди» зря кому-либо давать бы не стала. Потому пример этой страны и далее будет служить нам путеводной звездой на пути познания таких ценностей, как достоинство, свобода и права человека. Думается, что 39-й президент США Джимми Картер имел полное право заявить: «Нам следует служить маяком для тех государств, которые желают мира, желают независимости, желают личной свободы, желают соблюдать основные права человека».

По утверждению экспертов, США — самая религиозная страна в современном мире. В процессе одного из социологических опросов 59 % американских респондентов ответили, что «религия играет очень важную роль» в их жизни (в сравнении с 27 % в Италии и 12 % во Франции). Более половины американских семей регулярно произносят молитву перед едой, а 69 % американцев не исключают существование дьявола. Но подлинной религией США, по сути, всё же стала философия достоинства человека, потому что именно она смогла ответить на самые насущные потребности подавляющего числа американцев, какого бы вероисповедания они ни придерживались. Видный американский политолог Самюэль Хантингтон (1927–2008) как-то заметил, что религия разделяет людей еще более резко, чем этническая принадлежность; это самое личное и дорогое, что есть у человека, и за что он готов бороться, не щадя всех своих сил. В целом справедливое суждение, не вызывающее особых возражений. Но по отношению к США оно, думается, требует некоторой интерпретации. Философия достоинства человека — вот, что стало той религией, которая объединила американцев, преодолела этническую и расовую рознь, стала той ценностью, за которую ныне они готовы сражаться до последней капли крови. Проникнув в поры большинства религиозных течений США, эта философия стала их подлинной внутренней составляющей, несмотря на все внешние отличия друг от друга. Как заметил по этому поводу один американский политолог, либеральный протестантизм и политический либерализм, демократическая религия и демократическая форма правления, американская система ценностей и христианская вера проникли друг в друга и оказывают огромное воздействие друг на друга. Здесь мы сталкиваемся с удивительной диалектикой религии, политики и Права как различными внешними формами бытия основополагающей ценности западноевропейской цивилизации — человеческого достоинства.

Таким образом Америку признают глубоко религиозной страной не потому, что на её банкнотах красуется девиз «Мы верим в Бога», а потому что её жизненным кредо стала философия достоинства человека. Возведя её в ранг Основного закона своей жизни, американцы сделали свою державу великой. Многие из них оценивают достоинство, свободу и права человека не в качестве абстрактных политических идеалов, а как особый дар, ниспосланный им Богом. В США вокруг этих ценностей создан подлинный культ, который в свою очередь стал непреодолимым магнитом для остального населения мира. Это основная причина, почему в США неудержимым потоком хлынула значительная часть интеллектуального потенциала человечества. Именно благодаря этим ценностям, по мнению американского философа, социолога и футуролога Элвина Тоффлера (1928–2016), интеллектуальный капитал стал подлинным богатством и основой могущества этого государства.

На момент написания данной книги по количеству лауреатов Нобелевской премии Америка уверенно удерживала первое место в мире, на втором месте Великобритания, а на третьем — Германия. Надо при этом отметить, что до Второй мировой войны в этой области лидировала Германия. Но нацистская идеология этнической ненависти и политика этнических чисток, неуклонно проводимая немецкой партией этнической нетерпимости на территории оккупированных стран, привела к массовому исходу многих ученых мирового класса из гитлеровской державы и её сателлитов. Поэтому многие Нобелевские лауреаты — выходцы из других стран — своих сияющих вершин в науке достигли именно в США (для справки: 6 лауреатов Нобелевской премии подарила миру земля, на которую ныне распространяется суверенитет Украины. Из книги Александра Сергеевича Левченко «Нобелевская интеллектуальная элита и Украина» стал известен полный перечень наших великих земляков: Илья Ильич Мечников /1845-1916/; Зельман Абрахам Ваксман /1888 — 1973/; Роалд Хофман (Сафран) /род. 1937/; Жорж Шарпак (Харпак) /1924-2010/; Саймон Кузнец /1901 — 1985/ и Шмуэль Йосеф Халеви Чачкес /1888-1970/. К этой славной плеяде хотелось бы отнести и лауреата Нобелевской премии по экономике Милтона Фридмана /1912-2006/, родители которого эмигрировали из Закарпатской Украины, а также лауреата Нобелевской премии по экономике Роберта Уильяма Фогеля /1926-2013/, родители которого эмигрировали из Одессы.

Вероятно, читателям будет небезынтересно узнать, что когда в 1981 году премию по химии вручали нашему земляку Роалду Хофману, многолетний исполнительный директор Нобелевского комитета барон Стиг Рамель /1928-2006/ заплакал: он знал биографию лауреата. В 1941 г. четырехлетний еврейский мальчонка очутился в гетто на территории Украины, затем в трудовом лагере. В 1943 г. отцу удалось переправить жену и сына в маленькую деревушку, где они прятались то ли в чулане, то ли на чердаке местной школы, подкармливаемые местными крестьянами. Впоследствии Роалд окончил Колумбийский университет (медицина), Гарвардский (физика), Упсальский в Швеции (квантовая химия), стажировался в Московском университете. Ныне это крупнейший химик мира.

Здесь лишь уместно посетовать, что если бы не тот чудовищный геноцид, который буквально выкосил евреев на территории Украины в годы Второй мировой войны, и не откровенный антисемитизм после её окончания, то, возможно, эта земля подарила бы миру гораздо больше Нобелевских лауреатов и научных открытий мирового класса. Во всяком случае на такие мысли наталкивает статья советника Президента России по экономическим вопросам /2000-2005/ Андрея Николаевича Илларионова «Фридман и Россия». В ней автор рассуждает о том, как печально сложилась бы судьба лауреата Нобелевской премии Фридмана, если бы его родители вовремя не эмигрировали в США. При этом, видимо, к месту упомянуть, что американцы еврейского происхождения составляют не более 3 % населения США. Однако, именно на них припадает не менее 25 % всех Нобелевских премий, полученных с 1950 г. учеными США. Анатомию подобного положения вещей объяснил английский историк Джонсон: «Америка превыше всего уважала собственную сверхрелигию, которую можно было бы назвать Законом Демократии, своего рода мирскую Тору, к соблюдению которой евреи были отлично приспособлены»).

В настоящее время на долю США приходится чуть ли не 70 % всех научных исследований и открытий в мире. Большая часть лауреатов Нобелевской премии — выпускники наиболее престижных высших учебных заведений мира. Лидируют, однако, американские университеты: Гарвардский, Колумбийский, Чикагский, затем следуют Оксфордский, Парижский, Мюнхенский и Берлинский университеты. И всё же значительное число Нобелевских лауреатов — это выходцы из других стран, для которых жизнь в США стала основным условием для сохранения своей человеческой индивидуальности и воплощения в жизнь своих творческих замыслов. На это обстоятельство, в частности, обращал внимание А.Н. Илларионов: «Не случайно, что из 61 человека, получившего с 1969 г. Нобелевскую премию по экономике, 47 человек (более трех четвертей) являются представителями США (из СССР — только один). Среди тех нобелевских лауреатов, кто в течение жизни сменил страну проживания, 15 из 18 сделали свой выбор в пользу Америки, покинув в том числе и весьма развитые европейские страны. Среди тех, кто оказался в США, трое родились в России, причем двое из них — Саймон Кузнец и Василий Леонтьев (1905–1999), похоже, действительно избежали гибели на родине. Трудно найти более убедительное подтверждение всемирного «голосования мозгами» в пользу интеллектуальной свободы».

США, действительно, сохранила для мира многих выдающихся деятелей российской (советской) науки, культуры и искусства. Одним из наиболее впечатляющих примеров является судьба поэта Иосифа Бродского (1940–1996). Например, в первом же интервью, данном после присуждения ему Нобелевской премии по литературе (1987 г.) он заявил: «Её получила русская литература, и её получил гражданин Америки». Ту пропасть, которая залегала в отношении к недюжинным талантам между США и СССР, лучше всего характеризует мнение о будущем Нобелевском лауреате, которое высказал в 1964 г. американским журналистам советский писатель, литературный критик, драматург и журналист, многолетний главный редактор журнала «Иностранная литература» и «Литературной газеты», Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинской, Ленинской и Государственной премий СССР Александр Борисович Чаковский (1913–1994). В частности, не испытывая ни тени смущения, маститый советский литературовед заявил о молодом поэте: «Бродский — это то, что у нас называется подонок, просто обыкновенный подонок…». Заметим: тот, кто в советской империи клеймился в качестве «подонка», в США со временем получил признание в качестве одного из лучших российских поэтов мира. Для полноты картины приведём ещё одну выразительную деталь из жизни поэта. После его принудительного изгнания из СССР в 1972 г., престарелые родители И.А. Бродского двенадцать раз подавали прошение дать им разрешение вместе либо порознь выехать на свидание с единственным сыном, но каждый раз получали бездушный отказ, в котором такая поездка признавалась «нецелесообразной». Родители поэта покинули этот мир, так и не повидав своего сына. Но можно ли признать целесообразной саму державу, в которой достоинство, свобода и права человека всякий раз оказываются в числе нецелесообразных человеческих качеств? В 1991 г. история дала на это однозначный ответ!

В связи с этой темой представляет интерес ответ академика Сахарова на вопрос о том, как он относится к своему знаменитому коллеге — физику-теоретику, «отцу атомной бомбы» — Роберту Оппенгеймеру (1904–1967), который, проживая и работая в США, вместе с тем весьма сочувственно относился к ядерному оснащению СССР. Сахаров, в частности ответил: «Позиция Оппенгеймера мне эмоционально близка, я его очень хорошо понимаю, но интеллектуально он был в корне неправ. Зеркальность [СССР и США] — обманчивая концепция. Она предполагает эквивалентность двух систем, мол, в каждой есть свои ученые, свои военные, свои бюрократы, свои мудрецы и свои дураки, и следовательно эквивалентные ситуации равнозначны. Но это не так, потому что две системы не равнозначны. Тирания не эквивалентна демократии, как раковая клетка не эквивалентна здоровой. Если же разбираться по существу, то прав тот, кто составляет свое суждение на основании единого стандарта и тогда видна разница между больным и здоровым, в какой бы системе он не находился. Поэтому, несмотря на эмоциональное родство с Оппенгеймером, по сути вопроса я гораздо ближе к [Эдварду] Теллеру, который четко понимал советскую угрозу». При этом напомню читателям, что американский физик-теоретик Эдвард Теллер (1908–2003), который признавался «отцом водородной бомбы», как известно, был в числе тех американских ученых, которые придерживались позиции обеспечения приоритета США в сфере ядерных вооружений. Сахаров, отдавая себе отчёт в античеловеческой природе большевистской державы, разделял подобную точку зрения.

Уважение к достоинству любого человека, творца, созидателя и стало тем единым стандартом, который притягивал к США людей со всех концов света. Талантливые и неординарные люди всегда тянулись туда, где их могли оценить по достоинству. Те страны, которые быстрее других осознали это обстоятельство стали подлинной Меккой для интеллектуалов со всех концов света. Первое место среди них, как уже упоминалось, прочно удерживают США. В применении к бывшим соотечественникам на это обстоятельство обратил внимание доктор экономических наук, академик РАН, директор Института Европы РАН Николай Петрович Шмелев (1936–2014), отметивший, что «половина рабочих, техников и инженеров, создающих американское чудище «Боинг», — выходцы из Советского Союза… а что такое в Соединенных Штатах Силиконовая Долина? 250 тысяч выходцев из СССР, из России…». Спрашивается, это как же надо было гнать взашей умных, талантливых людей чтобы добиться такого результата? Правда, в применении к СССР можно смело ответить: хорошо, что ещё не убили. Многие, очень многие кого не успели убить в СССР нашли своё прибежище на территории США. Особенно наглядно на различие между двумя державами, в частности, по отношению к евреям обратил внимание английский историк Пол Джонсон: «В некотором смысле американское еврейство было прямой противоположностью еврейства российского. В Америке еврей участвовал в обладании страной, в России же страна им обладала. Советский еврей был предметом владения, собственностью государства, совсем как в Средние века».

Ставка на «мозги» стала определяющим принципом американской внутренней и внешней политики. По сути, «мозги» породили экономическую и военную мощь этой державы, правда и то, что вся мощь США, в свою очередь, была поставлена на службу привлечения, поддержки и защиты носителей «мозгов». Подобный метод подбора кадров в государстве, обществе и корпорации получил наименование меритократии — принцип подбора кадров, согласно которому руководящие посты должны занимать наиболее способные люди, независимо от их религиозной принадлежности, этнического происхождения, языка общения, социального происхождения и финансового положения. Именно этот метод управления государством и лёг в основу практической деятельности первого премьер-министра Республики Сингапур Ли Куан Ю (1923–2015), который, неуклонно используя этот принцип подбора кадров, смог вывести ведомую им державу из третьего мира — в первый!

Государственные деятели США всегда отдавали себе отчёт в значении талантливых людей для развития страны. Как отмечала сенатор, впоследствии 67-я Государственный секретарь США Хиллари Клинтон, «для того чтобы продолжить экстраординарные начинания основателей нашей нации, интеллектуальных гигантов, чьи воображение и философские принципы позволили им сначала осмыслить, а потом и воплотить в реальность нашу несокрушимую систему правления, демократии требуются огромные накопления интеллектуального капитала». При этом она обратила внимание, что демократия в США существует уже более 225 лет именно потому, что американцы, сознательно наращивали интеллектуальное богатство своей нации, весьма продуктивно используя этот интеллектуальный капитал в интересах всего мира. Таким путём США внесли свой грандиозный вклад в формирование будущего западноевропейской цивилизации.

Ознакомившись с этими суждениями, нельзя не отметить, что американцы — это нация, оказавшаяся способной отдать должное интеллектуальному потенциалу, таланту и порядочности человека вне зависимости от его этнического происхождения или языка общения. А посему вряд ли на этой гостеприимной земле можно услышать призывы вроде того, что место ирландца в Ирландии, итальянца — в Италии, русского — в России, поляка — в Польше, еврея — в Израиле, а немца — в Германии. А ведь подобные призывы нередко раздавались вчера и всё громче и громче слышны сегодня, например, на территории всегда испытывавшей острый дефицит «умов» Украины. Особо злой иронией звучит сей призыв по отношению к тем гражданам, благодаря которым в решающей степени держава сия в 1991 г. юридически оформлялась, а ныне в значительной степени экономически и содержится. К этой теме мы ещё вернемся в параграфе 2.2. раздела 2 и в параграфе 5.3.1. раздела 5 настоящей работы.

Именно потому, что американцы в равной степени — дети своей страны, США в итоге стали подлинным Отечеством для представителей всех волн эмиграции вне зависимости от их этнического происхождения. Психологическое и нравственное мироощущение, что живешь в стране, которая готова тебя защищать — самое драгоценное достояние её граждан. Вероятно, в этом кроется тайна могущества США и одновременно притягательная сила для многих жителей планеты, чьи взоры с завистью обращены в сторону этой державы. Отдавая должное вкладу Америки в развитие философии достоинства человека, вместе с тем невозможно не выразить глубокое сожаление по поводу того позорного явления, которое навсегда останется несмываемым клеймом на репутации этой великой державы. Это — расизм. По некоторым данным, с Африканского континента в Северную и Южную Америку на кораблях были ввезены в качестве рабов около 11 миллионов человек.

Волею судеб США стали своеобразным «испытательным полигоном» для бесчеловечной доктрины французского писателя и социолога Жозефа де Гобино (1816–1882) — автора печально известного трактата «Опыт о неравенстве человеческих рас». Конечно, расизм в США на бытовом уровне существовал и до выхода в свет этой сомнительной доктрины, но своё теоретическое обоснование практика дискриминации небелого населения США — индейцев и негров — обрела именно после издания упомянутой книги в 1853–1855 гг. Образованные белые граждане США искали теоретическое обоснование своему инстинктивному, низменному расизму. Они нашли его в трудах образованного белого гражданина Франции. История являла миру разные формы солидарности между людьми. В данном случае сработала одна из них: международный альянс белых против черных. В конце концов, как справедливо заметил американский писатель Ричард Райт (1908–1960): «В Соединенных Штатах нет проблемы негров, там есть только проблема белых». Разрешение этой проблемы тянулось в Америке на удивление долго. Правда, на нелёгком пути борьбы с предрассудками прошлого американцы продемонстрировали удивительную целеустремлённость и решительность. Не последнюю роль в этом деле сыграли ведущие политики страны. В этом отношении обращает на себя внимание речь 40-го президента США Рональда Рейгана (1911–2004), который заявил, что американская нация «имеет наследие зла, с которым она должна справиться. Величие это страны заключается в ее способности перешагнуть через нравственное зло нашего прошлого. Например, длительная борьба наших меньшинств за равноправие, ставшая когда-то причиной разобщенности и гражданской войны, сегодня является поводом для гордости всех американцев. Мы никогда не должны отступать». Американцы, надо признать, не отступили.

Поскольку осуждению расизма были посвящены многие тома художественных произведений, научных исследований, политических докладов и международно-правовых актов, то излишне задерживаться на этом весьма удручающем примере проявления человеческой природы. Отмечу лишь, что коренной перелом в деле утверждения достоинства и прав человека в этой стране наступил 4 ноября 2008 г. В этот день впервые за всю историю США главой государства был избран темнокожий человек: 44-м президентом США стал афроамериканец Барак Обама. Пребывая ещё в статусе сенатора в книге «Дерзость надежды», он описал, как его коллеги по верхней палате парламента США на протяжении многих десятилетий в прошлом саботировали борьбу с рабством демократической по форме, но изуитской, по сути, процедурой. В частности, он писал: «Почти сто лет обструкция была излюбленным оружием южан в их попытках оградить расовую дискриминацию от вмешательства федерального центра, создавая прочный юридический заслон от Четырнадцатой и Пятнадцатой поправок. Долгие десятилетия любезные, образованные люди… пользовались обструкцией для того, чтобы не пропустить в Сенат любой закон, относящийся к области гражданского права, — о правовых отношениях, условиях найма на работу, запрете линчевания. Словами, правилами, процедурами и прецедентами, то есть силой закона сенаторы-южане многие годы подавляли чёрных так, как этого не смогло сделать никакое насилие. Обструкция не только тормозила законотворчество. Во многих чернокожих на Юге она убила последнюю надежду». Вместе с тем, надо отдать должное: 18 июня 2009 г. верхняя палата Конгресса США приняла резолюцию, в которой заявила о «несправедливости, жестокости, кровожадности и бесчеловечности рабства». Тем самым от имени всего американского народа Сенат США официально покаялся перед афроамериканцами за «правонарушения, направленные против них и их предков». Сенаторы также единодушно подвергли осуждению законы о расовой сегрегации, разгул которых в США пришёлся на 1890–1964 годы.

Анализируя роль США в деле утверждения прав человека, мы не вправе обойти молчанием ещё один тяжкий грех этой страны. Он стал весьма заметным явлением международной жизни после окончания Второй мировой войны. Речь идёт о весьма специфическом понимании этой могущественной державой своих национальных интересов при осуществлении внешней политики. А эти интересы отнюдь не укладываются в прокрустово ложе защиты достоинства, свободы и прав человека, о чём свидетельствует, например, активное участие США в бомбардировках Югославии (1995, 1999 гг.), Ирака (2003 г.), Ливии (1986, 2011 гг.).

Американский писатель и политолог Уильям Энгдаль, посвятивший много лет изучению внешней политики США, в частности, заметил, что суть последней нашла своё наиболее ёмкое выражение в словах из внутреннего меморандума Государственного департамента США, автором которого стал историк и дипломат Джордж Кеннан (1904–2005). Составляя этот документ в 1948 г., он писал: «У нас есть около 50 % мирового богатства, но только 6,3 % мирового населения… В этой ситуации мы не можем не быть объектом зависти и обиды. Нашей реальной задачей в предстоящий период является разработка модели взаимоотношений, которая позволит нам сохранить это положение диспропорции без положительного ущерба нашей национальной безопасности. Чтобы сделать это, нам придется отказаться от всякой сентиментальности и мечтательности; и наше внимание должно быть сосредоточено всюду на наших непосредственных национальных целях. Мы не должны обманывать себя, что мы сегодня можем позволить себе роскошь альтруизма и мировой благотворительности». Надо признать: Кеннан оказался пророком в своём отечестве. По сути, он заложил основы внешней политики США на многие годы вперёд, составными частями которой со временем стали и доктрина Трумэна, план Маршалла, а также создание НАТО. Этот политик как никто другой может спать спокойно, ибо сегодня в мире мало кто способен заподозрить США в альтруизме и мировой благотворительности. Хотя, справедливости ради следует отметить, что сия богатейшая держава мира, безусловно, могла бы позволить себе выступить мировым лидером в деле бескорыстного, неуклонного и повсеместного развития институтов гражданского общества, а также утверждении философии достоинства в тех странах, которые настоятельно нуждаются в искренней поддержке международного сообщества. Впрочем, не исключено, что на каком-то этапе своего правового развития США всё же придут к убеждению, что эта философия в качестве общей ценности для всех народов мира и есть самая надежная гарантия международной, в том числе и их национальной, безопасности.

Вернёмся, однако, к основному предмету нашего исследования. Как известно, всемирно-историческую эстафету в бесконечном марафоне человечества в борьбе за достоинство и свободу индивида в 1789 г. довольно лихо подхватила Франция, провозгласив знаменитую Декларацию прав человека и гражданина. Вместе с тем история борьбы за свободу того или иного народа — в большинстве случаев далеко не широкая и прямая дорога. На это обстоятельство в сравнительной характеристике англичан и французов со свойственной ему иронией обратил внимание российский писатель, философ и революционер Александр Иванович Герцен (1812–1870): «Француз действительно во всём противуположен англичанину… Два краеугольных камня всего английского быта: личная независимость и родовая традиция — для француза почти не существуют…». При этом писатель отмечал, что французу дик и непонятен мир самоуправления и децентрализации, который так отличает Англию от Франции; и что как бы долго француз ни проживал в этой стране, он не может вписаться в её политическую и гражданскую жизнь и не в силах постигнуть её систему судопроизводства. Будучи великим мастером слова, Герцен весьма образно описал, как француз «теряется в неспетом разноначалии английских законов, как в темном бору, и совсем не замечает, какие огромные и величавые дубы составляют его и сколько прелести, поэзии, смысла в самом разнообразии. То ли дело маленький кодекс с посыпанными дорожками, подстриженными деревцами и с полицейскими садовниками на каждой аллее». Однако маленький уголовный кодекс с многочисленными аккуратно сформулированными составами преступлений и множеством полицейских, готовых в любой момент задействовать годами вышколенный розыскной аппарат республики, — отнюдь не гарантия соблюдения свободы человека и народа.

Подлинное понимание роли и места человеческого достоинства, политической свободы и прав индивида в жизни любого народа, как ни в чём ином, проявляется в его отношении к своим наиболее малочисленным, слабым и уязвимым соотечественникам. Лакмусовой бумажкой этого отношения во Франции стало знаменитое дело (1894–1906) Дрейфуса, которое потрясло основы не только Третьей республики, но и, пожалуй, всей Европы. Его суть состояла в том, что французского офицера еврейского происхождения, капитана Альфреда Дрейфуса (1859–1935), как впоследствии выяснилось, ложно обвинили в шпионаже и государственной измене в пользу Германии. Инстинктивная реакция многочисленных членов французской партии этнической нетерпимости выплеснулась на улицы и площади страны в виде взрыва антисемитского бешенства. Толпы французов собирались на улицах и хором скандировали: «Франция для французов!», «Долой Дрейфуса, долой евреев!», «Смерть! Смерть евреям!». В ряде французских городов — Париже, Нанте, Нанси, Ренне, Бордо, Монпелье, Тулузе, Марселе, Безансоне и других — прокатились массовые еврейские погромы. Тираж антисемитских листовок в 1898 г. достиг 130 миллионов экземпляров. Становилось очевидным, что большинство населения свободной Франции демократически выражало свое чувство негодования не столько преступлением, которого в действительности обвиняемый не совершал, сколько его еврейским происхождением. На это обстоятельство обратили внимание многие современники тех событий.

Антисемитская подоплека дела не вызывала сомнений. Но именно эта мотивация и послужила связующим звеном между всеми социальными слоями Франции. Это тот редкий случай в истории республики, когда аристократ и простолюдин единодушно, по умолчанию, оказались в одной партии — партии антисемитов. Так, в частности Жан-Поль Сартр, отмечал, что «к примеру, Пруст показал, как антидрейфусизм сблизил герцога с его кучером, как ненависть к Дрейфусу открывала для буржуазных семей двери аристократических домов». Для многих французских лавочников в иные времена это казалось несбыточной мечтой: оказаться в одной лодке, под одним парусом с первыми аристократами страны. Никогда ещё граждане Третьей республики не были так близки к воплощению в жизнь великого принципа «равенства» — одного из самых почитаемых со времен Великой французской революции. Долгожданное равенство наконец-то наступило: ненависть к евреям, действительно, уравняла большинство французов.

Закрытое военное судилище над невиновным офицером прошло в декабре 1894 г. в Париже. На осуждении Дрейфуса решительно настаивало подавляющее большинство военной элиты тогдашней Франции. 22 декабря 1894 г. военный трибунал единодушно вынес обвинительный приговор: подсудимый был признан виновным в государственной измене и шпионаже, лишен всех воинских чинов и званий, а также осужден к пожизненной ссылке в Кайенну (для справки: Кайенна — столица Французской Гвианы. Была основана в 1664 г. Служила местом политической ссылки и каторги. Из-за тропического климата и распространения тяжёлых лихорадок считалось, что у ссыльного в Кайенну мало шансов выжить (по некоторым данным, не более 3 %). Расположенная на её территории каторжная тюрьма Синнамари получила зловещее наименование «сухая гильотина»). 5 января 1895 г. на Марсовом поле в Париже Дрейфус был подвергнут унизительной процедуре разжалования. На протяжении всей акции несчастный не переставал повторять: «Я невиновен!». 21 февраля 1895 г. он был препровождён на Чертов остров (северо-восточное побережье Южной Америки). Вслед ему полетело ставшее немедленно знаменитым напутствие депутата французского парламента от Парижа Жоржа Берри (1852–1915): «Дрейфус, виновен он или нет, должен оставаться на Чертовом острове». Думается, что его устами говорила душа Франции. «Правосудие по-французски» осуществилось: антисемитские чувства значительной части населения республики получили своё полное удовлетворение. Военный дух Франции одержал оглушительную психологическую победу в виртуальном противоборстве с немецкими вооруженными силами. Такую убедительную победу он уже давно не одерживал на реальных полях сражений.

Представляется, что уже в эти годы закладывались основы французского интегрального национализма, одним из самых видных идеологов которого впоследствии выступил Шарль Моррас (1868–1952). Когда руководитель военной контрразведки Генерального штаба вооруженных сил Франции полковник Юбер Жозеф Анри (1846–1898), отдавший приказ изготовить ту самую фальшивку, которая впоследствии и стала главной уликой обвинения против Дрейфуса, покончил с собой, то Морасс написал такие строки: «Мой полковник, каждая капля Вашей драгоценной крови все еще пылает там, где бьется сердце нации… Ваша злосчастная подделка войдет в список Ваших прекраснейших военных заслуг… Он сфабриковал ее ради общественного блага… Наше ущербное полупротестантское мышление не способно воздать должное такому интеллектуальному и нравственному благородству». Уже тогда не оставалось сомнений, что сердцевиной интегрального национализма должно было стать использование в интересах и от имени титульной нации любых даже самых подлых и коварных средств для изгнания из страны национальных меньшинств под угрозой их физического истребления, судебного преследования или психологического остракизма.

Громом среди ясного неба для французских ура-патриотов прозвучал памфлет знаменитого писателя Эмиля Золя (1840–1902) «Я обвиня?ю», увидевший свет 13 января 1898 г. на первой странице популярной ежедневной французской газеты «Орор». Опубликованное в виде открытого письма на имя президента Франции Феликса Фора (1841–1899), оно прямо обвиняло руководство главного военного ведомства Франции в потворствовании антисемитизму. В частности, Золя писал: «Они совершают злодеяние, отравляя общественное мнение, толкая на черное дело народ, который довели ложью до исступления. Они совершают злодеяние, когда одурманивают сознание простого люда и бедноты, потворствуют мракобесию и нетерпимости, пользуясь разгулом отвратительного антисемитизма, который погубит великую просвещенную Францию — родину «Прав человека», если она не положит ему конец». Все произошедшее по отношению к Дрейфусу писатель заклеймил как «мерзейшее общественное преступление». Обращение писателя вызвало необычайное возбуждение общественного мнения как внутри страны, так и далеко за её пределами. И некогда потрясшая мир своей Великой французской революцией страна ответила писателю по-революционному: 23 февраля 1898 г. он был осужден за клевету и, дабы избежать судьбы Дрейфуса, уехал в Англию. Его имя было вычеркнуто из списков кавалеров ордена Почетного легиона. Однако суть проблемы от этого не изменилась. Её очень точно сформулировал один австрийский правовед, заметивший, что «дело Дрейфуса — это больше, чем судебная ошибка, это желание громадного большинства во Франции осудить одного еврея и в нем одном всех евреев!». Трудно спорить. Причина случившегося была налицо: такого исхода дела страстно, до боли в сердце желало большинство населения страны.

Со временем выяснилось, что в действительности виновным в шпионаже оказался близкий приятель полковника Анри, французский аристократ венгерского происхождения, офицер Генерального штаба вооруженных сил Франции майор Фердинанд Эстергази (1847–1923). Деваться было некуда: с большой неохотой, скрепя сердце, скрипя зубами и гусиными перьями, под давлением неопровержимых доказательств Кассационный суд Франции 5 марта 1904 г. вынужден был принять решение о проведении дополнительного следствия, в результате которого 12 июля 1906 г. вынес в отношении невинно осужденного оправдательный приговор. Униженный и оскорбленный Дрейфус был восстановлен в рядах доблестной французской армии, а в качестве компенсации за понесенные страдания произведен в кавалеры ордена Почётного Легиона. Однако маршрут к этой самой почетной награде Франции именно для него пролег через Кайенну.

Как оказалось, именно это местное событие стало детонатором возникновения политического движения международного масштаба, которое в итоге и привело еврейский народ к созданию 14 мая 1948 г. государства Израиль. Таким образом, неистребимый французский антисемитизм в итоге породил неистовое стремление евреев мира к созданию своего национального очага. Это тот редкий случай в мировой истории, когда целый народ мог бы смело заявить: нет худа без добра. Правда, вряд ли с этим заключением согласился бы Дрейфус, чьё человеческое достоинство, свобода и права были столь бесцеремонно растоптаны хваленой французской Фемидой. Но всё в мире относительно. Всё же к Дрейфусу судьба оказалась гораздо более милосердной, чем к тем 80 (восьмидесяти) тысячам французским евреям, жизнь которых благодаря активным усилиям представителей «титульной нации» Франции жестоко оборвалась в газовых камерах нацистских концлагерей, трагедия к которой мы ещё не раз будем возвращаться на страницах настоящего издания.

Правовые ценности ни одному народу не давались легко. За достижения западноевропейской цивилизации всегда приходилось платить немалую цену. Это, как правило, были труд, кровь, пот и слезы. Многие историки сошлись во мнении, что, благодаря особенностям своего менталитета, свобода французам досталась гораздо большей кровью, чем англичанам. Причём обильно текла она не только в годы Великой французской революции (1789–1799). Это различие между народами как никогда явно сказалось и в годы Второй мировой войны: англичане объявили нацистам войну не на жизнь, а на смерть; французы же заключили с ними сепаратный мир, а своего единственного героя — генерала Шарля де Голля (1890–1970) — умудрились приговорить к смертной казни.

В качестве иллюстрации отличия в подходах одних и других хотелось бы привести пример из времен кануна Первой мировой войны. Вот какими словами министр иностранных дел Великобритании Эдвард Грей (1862–1933) встретил предложение кайзера Германии сохранить нейтралитет при нападении последней на Францию в 1914 г.: «Заключать сделку с Германией за счёт Франции — бесчестие, от которого доброе имя страны не может быть отмыто».

Увы, Франция не смогла ответить подобным жестом благородства и верности своему союзнику в начале Второй мировой войны. Об этом красноречиво свидетельствуют воспоминания Черчилля, который, выступая 30 декабря 1941 г. в качестве премьер-министра Великобритании в парламенте Канады, заявил буквально следующее: «Когда я им {членам французского кабинета министров} сказал, что, каковыми бы ни были их действия, Британия будет сражаться и дальше, причём, если нужно, то и одна, их генералы стали уверять своего премьер-министра и его расколотый кабинет, что не пройдёт и трёх недель, как Англии, словно цыплёнку, свернут шею. Но цыплёнок этот вряд ли кому по зубам, да и шею ему не так-то просто свернуть». История подтвердила сей прогноз: англичане в противостоянии с нацизмом оказались крепким орешком, а вот французы покрыли свою историческую репутацию несмываемым позором. Как позднее заметил один из руководителей движения Сопротивления: «Мы так легко уступили свою свободу в 40-м… и с таким трудом и такими жертвами обрели её вновь в 45-м». Здесь, однако, хотелось бы уточнить, что свободу французам всё же помогла обрести не их воинская доблесть, а войска антигитлеровской коалиции. Именно это обстоятельство позволило фельдмаршалу Вильгельму Кейтелю (1882–1946) накануне повторного подписания Акта о безоговорочной капитуляции Германии (в ночь с 8 на 9 мая 1945 г.), приметив в зале рядом с представителями Большой Тройки французского генерала Жана де Латра де Тассиньи (1889–1952), иронично заметить: «А что, французам мы тоже проиграли?». Вопрос был вполне обоснованным. Ибо, помимо многочисленных, весьма постыдных актов малодушия на поле брани, правительство Франции продемонстрировало ещё и непостижимую солидарность с нацистами в деле уничтожения своих сограждан, большинство из которых принадлежало к национальным меньшинствам.

Вероятно, то, что многие французы не успели сделать во времена позорного судилища над Дрейфусом, они компенсировали участием в геноциде своих соотечественников еврейского происхождения в годы Второй мировой войны (для справки: по количеству убитых в те годы евреев «свободолюбивая» Франция заняла 4-е место в Европе после Германии, Австрии и Румынии). Последнее, вероятно, и позволило французскому философу Жан-Полю Сартру довольно откровенно заявить: «В этих обстоятельствах нет среди нас ни одного, кто не был бы полностью виновным, кто не был бы преступником: кровь евреев, пролитая нацистами, на руках каждого из нас». При этом невозможно найти никакого иного разумного объяснения необузданной агрессивности французов к своим гонимым, преследуемым и слабым соотечественникам-евреям, чем желание таким нехитрым способом компенсировать национальное унижение от поражения в прямом военном поединке с сильным немецким агрессором. Столь неоправданное малодушие на полях сражений с беспощадным врагом в сочетании со столь же необъяснимой жестокостью в преследовании своих беззащитных сограждан являет собой пример падения нравов великого народа, ещё недавно подарившего миру Декларацию прав человека и гражданина 1789 г., а также блистательный полководческий гений и государственный ум Наполеона.

Английский истоик Пол Джонсон следующим образом прокомментировал эту печальную страницу французской истории: «Французские евреи всегда относились к наиболее ассимилированным, особенно после того, как Французская революция позволила им почти полностью отождествить себя с республиканскими институтами. Подлое поведение многих французов при режиме Виши привело к определённой потере доверия к ним со стороны евреев…». Индифферентность французских евреев к своему этническому происхождению в определенной степени подтвердил известный французский историк, участник французского Сопротивления Марк Блок (1886–1944), заявив однажды: «Я еврей, но не вижу в этом причины ни для гордыни, ни для стыда и отстаиваю свое происхождение лишь в одном случае: перед лицом антисемита». Видать, критическая масса последних во Франции со временем достигла такого угрожающего размера, что им стало тесно внутри страны. Во всяком случае, некоторые аспекты внешней политики этой некогда великой страны дали повод 5-ому премьер-министру Израиля, к слову сказать, уроженке Киева, Голде Меир (1898–1978) именовать в своих мемуарах «непобедимой враждебностью французского правительства к Израилю». Эта национальная традиция, судя по мнению в прошлом советской политзаключенной, впоследствии российской правозащитницы Валерии Ильиничны Новодворской (1950–2014), высказанному в статье «Европа и евреи», дает о себе знать и многие годы спустя. По крайней мере, правозащитница нашла основание обратиться к президенту Франции со следующими словами: ««Мы, Европа» — так сказал президент Франции г-н Саркози, требуя в очередной раз от несчастного Израиля, чтобы он перестал бомбить террористов из сектора Газы. Мы, Европа, не защитили в 40-е годы XX века этот мудрый и беззащитный народ и дали отправить его на всесожжение. Сегодня, нам, Европе, лучше заткнуться. Мы не защитили их от Гитлера, а в стране г-на Саркози их отдали эсэсовцам и позволили увезти на верную смерть. Пепел Освенцима не стучит в ваше сердце, г-н Саркози?». Думается, что автор этой гневной инвективы всё же не права: президент Франции должен воплощать дух своего народа. А последний не желает признавать свой несомненный вклад в трагедию Холокоста.

Вместе с тем такое отношение, как представляется, напоминает своеобразный психопатологический комплекс вины преступника по отношению к жертве. Кто-то ведь справедливо заметил, что вина — нездоровая основа для отношений: она легко превращается в неприязнь. В данном случае правительство одной страны не может простить народу другой проявленную к нему подлость и низость со стороны своего населения — парадокс, который подарила миру демократическая Франция. В свете сказанного весьма робкой попыткой запоздалого покаяния представляется последовавшее 16 февраля 2009 г. решение Государственного совета Франции признать вину правительства «Виши» за участие в Холокосте. Приведенное — пример того, что сами по себе демократические республиканские институты, проникновенные лозунги в конституционных хартиях или возвышенные слова в национальных гимнах не являются панацеей от проявления в массовом порядке элементарной подлости, если таковая коренится в традициях, нравах и душах той или иной нации. Вообще о нациях, как и об отдельных людях судят не по тому, что они сами о себе говорят, поют и складывают поэмы, а по тому, как они ведут себя по отношению к слабым и гонимым. Как свидетельствует история, пышная атрибутика, патетика и высокопарные тексты никогда не смогут скрыть на деле отсутствие подлинной культуры достоинства и милосердия.

Вместе с тем, в исторической ретроспективе бурная деятельность французов в области законоведения увенчалась своеобразным рекордом: правовая сокровищница человечества обогатилась на 17 конституций, благодаря чему Франция приобрела славу «лаборатории конституций». Правда, такое обилие конституционных актов некоторые западные правоведы саркастически объясняют непостоянством характера и сумбурным темпераментом французских политиков. Более того, на эту же особенность их характера, но уже в сфере национальной безопасности обратил внимание накануне Первой мировой войны один немецкий историк, выразивший сомнение в том, что «страна, сменившая 42 военных министра за 43 года, способна сражаться эффективно». Видимо, эта же черта национального характера подвигла генерала де Голля воскликнуть: «Как можно управлять страной, у которой 246 сортов сыра?». Но, как бы там не было, именно Франции принадлежит честь первой сформулировать и возвеличить славный девиз: «Свобода, Равенство, Братство». Некоторые вехи драматической истории этой страны на пути воплощения этих бесспорных общечеловеческих ценностей в жизнь найдут своё более подробное освещение в разделе 4 настоящей работы.

Достоинство, свобода и права человека не имеют этнической привязки. Это общие ценности всего человечества, жившего, живущего и того, которое будет жить на этой планете. Поэтому всё вышесказанное в равной степени может послужить прелюдией к конституции любой цивилизованной страны либо претендующей на право быть признанной таковой в будущем. Применительно к Украине идея, традиция Права, культура прав человека как общее достояние народов западноевропейской цивилизации должна стать той объединительной, возвышающей и облагораживающей всех нас системой ценностей, которой так не хватало населению бывшего СССР. Именно эти ценности способны превратить оставшийся нам в наследство от империи конгломерат этносов, коренных народов, религиозных объединений, языковых групп в единый субъект конституционного права — народ Украины. Не будучи единым народом, мы не сможем сказать своё слово в истории. А без равенства в достоинстве и правах мы таким народом никогда не станем. Поэтому философия достоинства должна стать той благодатной почвой, на которой может взрасти демократическая и правовая держава.

Важнейшую роль в деле формирования такого государства призвана сыграть правовая литература — и в первую очередь по вопросам конституционного права, философии и общей теории права. Именно эта область правовых знаний несет в себе наиболее фундаментальные правовые идеи, концепции и доктрины развития народов мира. Это обстоятельство не ускользнуло от внимания отечественных правоведов. Один из них, Богдан Александрович Кистяковский (1868–1920), обращал внимание на то, что в нашей литературе прошлого не было ни одного трактата, ни одного этюда о праве, которые получили бы общественный резонанс, могли бы пробудить правосознание населения. Далее в качестве примера для подражания учёный привёл англичан, которые могут похвастать с одной стороны, трактатами Гоббса «О гражданине», о государстве — «Левиафан»» и Фильмера о «Патриархе», с другой, — сочинениями Мильтона в защиту свободы слова и печати, памфлетами Лильборна и правовыми идеями уравнителей — «левеллеров», а также этюдом Локка «О правительстве». Такое же обилие правовых идей он усматривал и в правовой литературе Германии, называя имена таких авторов, как Альтузио, Пуфендорф, Томазий, Кант, Фихте, Гегель, Тибо, Савиньи, Пухта и некоторых других. При этом подчеркивалось, что ничего аналогичного в развитии отечественной правовой мысли указать нельзя. «Можно сказать, что в идейном развитии нашей интеллигенции, поскольку оно отразилось в литературе, не участвовала ни одна правовая идея. И теперь в той совокупности идей, из которой слагается мировоззрение нашей интеллигенции, идея права не играет никакой роли», — заключает правовед. Всё сказанное Кистяковский сопроводил риторическим вопросом: где наш «Дух законов», наш «Общественный договор»?

Конечно, возмущение видного юриста можно понять: всегда хочется принадлежать к народу, который способен выдвигать новые, неординарные и плодотворные идеи. Но при этом не стоит забывать, что такие идеи, как правило, появляются и получают дальнейшее развитие лишь в тех странах, в которых население способно читать, почитать, уважать и беречь людей, одаренных творческим потенциалом божьей милостью. Там же, где таких людей унижают, оскорбляют и изгоняют по идеологическим, этническим, религиозным и языковым признакам, нет ни идей, ни добра, ни мира, ни благополучия; есть лишь завышенные амбиции и утраченные иллюзии. В применении к историческому прошлому титульной супернации на результат подобной «творческой» атмосферы обратил внимание видный английский философ и дипломат Исайя Берлин (1909–1997): «В целом же, насколько могу судить, Россия не внесла в сокровищницу человечества ни одной новой социальной или политической мысли: любую из них легко возвести не просто к западным корням, но к той или иной конкретной доктрине, исповедовавшейся на Западе восемью, десятью, а то и двадцатью годами раньше». Вот так — ни много, ни мало. Но можно ли приведенные слова воспринимать как унижение всего российского народа? Как приговор его творческому потенциалу и месту в истории общечеловеческой мысли? Думается, что оснований для подобного пессимизма нет!

По степени своей одаренности и склонности к абстрактному мышлению наши соотечественники способны были породить не одну оригинальную идею, намного при этом опережая политическую мысль Запада. Порукой тому была изобилующая несправедливостью и насилием российская действительность. А последнее, как известно, стимулирует творчество в области политической мысли. Но несправедливость в российском исполнении неизменно проявляла такое дикое сопротивление постижению истины, что речь неизменно заходила о физическом выживании любого склонного к её поиску человека. А это никак не способствовало развитию политических наук. Когда агрессивная среда не дает творить талантливым людям, то нет свежих и плодотворных идей. Нет идей — нет развития. По сути, это порочный круг, из которого есть только один выход: изменить соответствующему населению свой менталитет, стать добрее, человечнее и порядочнее по отношению друг к другу. Необходимо (а это для нас самое трудное) научиться уважительно, бережно относиться к каждому вне зависимости от его этнического происхождения, религиозных предпочтений и языка общения.

Такая позиция могла бы стать основой для выработки той национальной идеи, которая способна обеспечить развитие демократического и правового государства. Будучи найденной, ясно сформулированной и взятой на вооружение, такая идея могла бы сыграть роль искомой путеводной звезды. Её основное предназначение — освободить население Украины от непосильных пут прошлого, под которыми я понимаю весьма специфическую, глубоко укоренённую составляющую национального стереотипа поведения украинцев — этническую установку на ксенофобию. Причём укорененность подобной этнической установки в менталитете украинцев столь глубока, что можно смело утверждать, что на протяжении длительного периода времени она исполняла в Украине роль того объединительного начала, которое у других народов, как правило, играет — национальная идея. Таким образом, дальнейшая история этой страны во многом зависит от того, окажется ли её население способным поменять свои национальные приоритеты со средневековой ксенофобии на современные правовые ценности западноевропейской цивилизации — на общепризнанные принципы и нормы международного права.

2. НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ ИЛИ КСЕНОФОБИЯ

Под национальной идеейв настоящей работе понимается мотивация, объединяющая членов той или иной общности на созидание гражданского общества и правового государства, а также способствующая осознанию себя в этом процессе в качестве единого народа на основе солидарности, сочувствия и принципа справедливости друг к другу.

Национальная идея в современной мире в системе координат западноевропейской цивилизации выполняет своё предназначение лишь в том случае, если в основу единения той или иной общности закладываются такие человеческие качества, как устремление к созиданию, солидарности и справедливости. В отличие от последней ксенофобия, к рассмотрению которой мы вернемся несколько ниже, отличается склонностью к нетерпимости, насилию и жестокости по отношению к представителям другого этноса или вероисповедания, в том числе и в среде своих соотечественников. Отсутствие национальной идеи нередко уподобляет соответствующий народ шхуне без руля и ветрил в центре бушующего океана. И, наоборот, в качестве яркой иллюстрации благотворности таковой в судьбах иных стран можно привести представленную в своё время на суд истории кардиналом герцогом Арманом де Ришельё (1585–1642) идею преодоления политической и религиозной раздробленности Франции, Камилло Бензо ди Кавуром (1810–1860) — Италии, Отто фон Бисмарком (1815–1898) — Германии; Карлом Густавом Маннергеймом (1867–1951) идею консолидации своих соотечественников в момент угрозы национальной безопасности Финляндии, Уинстоном Черчиллем — Великобритании, Франклиным Рузвельтом — США; Давидом Бен-Гурионом (1886–1973) — Израиля, Мухаммедом Али Джинной (1876–1948) — Пакистана.

В этом ряду выдающихся государственных деятелей хотелось бы воздать должное и людям, которые оказались способными выдвинуть наднациональные проекты и ценности, объединяющие отдельные континенты и даже мир в целом. К числу таковых, несомненно, следует отнести, например, Вудро Вильсона с его идеей создания Лиги Наций, Франклина Рузвельта — учреждения ООН, Джорджа Маршалла (1880–1959) — возрождения из пепла послевоенной Европы, Конрада Аденауэра (1876–1967) — объединения Европы. В частности, широко известны слова главы правительства ФРГ, сказанные им 22 января 1963 г.: «Не забывайте, что я — единственный немецкий канцлер, который во главу угла ставит единство Европы, а уже потом своего собственного государства. Я готов пожертвовать немецким воссоединением, если мы создадим и войдем в сильный западный лагерь». Разумеется, подобный перечень в отношении выдающихся государственных деятелей западного мира можно было бы продолжить.

В принципе роль личности в истории, в том числе и Российской (советской) империи, трудно переоценить. На это обстоятельство обращает внимание А.Н. Илларионов. В частности, он пишет: «Действительно, и наша российская история, и история любой другой страны, наглядно показывают, насколько важна роль тех или иных людей, стоящих на вершине государственной власти. Даже для демократических обществ весьма значимой оказывается роль лидеров, пусть регулярно сменяемых, пусть находящихся у государственного кормила определенное законом время, пусть ограниченных в своих действиях системой конституционных сдержек и противовесов, политической борьбой с конкурентами, реальным риском потерять электоральную поддержку, свободными средствами массовой информации, независимым судом. Достаточно вспомнить, какое воздействие на судьбы своих стран оказали такие демократически избранные политики, как Джордж Вашингтон, Авраам Линкольн, Франклин Рузвельт, Уинстон Черчилль, Шарль де Голль, Конрад Аденауэр, Маргарет Тэтчер, Рональд Рейган». В отечественной истории в каталоге выдающихся имён первый ряд по праву отводится Михаилу Михайловичу Сперанскому (1772–1839), Михаилу Тариеловичу Лорис-Меликову (1825–1888), Сергею Юльевичу Витте (1849–1915) и Петру Аркадьевичу Столыпину (1862–1911) с их мессианской идеей реформирования необъятной Российской империи с помощью всего лишь одного инструмента — доброй воли просвещённого монарха. О наивности этих государственных мужей можно судить по печальной участи их идей, карьер и личных судеб, да и всей империи, которой они так беззаветно служили.

Помимо всего прочего, многие государственные деятели всего более запомнились историкам благодаря одной яркой, броской фразе, собственно, и выражающей суть выдвигаемой ими национальной идеи. Премьер-министр объединенного Итальянского королевства (1861) граф Кавур, например, приходит на память потомкам своей ставшей ныне крылатой фразой «Мы создали Италию, давайте создавать итальянцев». Этот лозунг так понравился многим украинским политикам, что, недолго думая, они попытались взять её на вооружение, забывая, что Украина — не Италия, причём в гораздо большей степени, чем «не Россия».

Вместе с тем поиск и развитие национальной идеи, конечно же, не могут сводиться к броской и звучной фразе, а должны нести в себе глубокий смысл развития и высокий потенциал созидания. Представляется, однако, что в современных условиях сия задача по плечу лишь всему правовому сообществу страны, под которым понимается не механическая совокупность дипломированных юристов, а плеяда всех тех, кто глубоко озабочен судьбой своей отчизны и ищет пути решения её наболевших проблем, прежде всего на основе правовых ценностей.

В своё время создатель и первый президент Пятой Французской республики Шарль де Голль сказал, что у него есть «своя идея Франции». Зная историю вопроса, можно смело утверждать, что знаменитый генерал умело воплотил её в жизнь своей страны. Именно она впоследствии и вошла в историю под наименованием «голлизм», который и поныне составляет основу конституционной доктрины Франции.

Думается, что «своя идея» Украины была также присуща многим отечественным мыслителям. Наиболее близкой и перспективной мне представляется та, которую сформулировал украинский историк Владимир Бонифатиевич Антонович (1830–1908).

Так, он писал, что у великорусской нации в качестве ведущей идеи наблюдается принцип, утверждающий приоритет государственной власти, которую народ настолько уважал, что всегда отрекался в её пользу от всех личных вольностей. Такая идея, по мнению историка, отвечает основополагающим инстинктам великорусского народа. Поэтому ведущей идеей у последнего всегда был «АБСОЛЮТИЗМ», с помощью которого он и смог организовать крепкое государство и подчинить другие нации, которые тоже имели свои ведущие идеи.

Польская нация, как утверждал историк, выделила из себя привилегированное сословие, которому позволила аккумулировать у себя все общественное добро, используя его исключительно в корпоративных целях. Здесь в качестве ведущей идеи историк усматривал принцип аристократизма. Польша, по его мнению, является образцом демократической аристократии.

Продолжая сей сравнительный анализ далее, историк пришёл к логическому выводу о том, что «украинский народ выбрал третий принцип: широкого демократизма и признания равного политического права ради каждой единицы общества». По какому пути в действительности пойдёт украинский народ покажет только историческое время. В любом случае, несомненно, что эта идея наиболее глубоко и полно отвечала бы запросам населения Украины, исходя из его трагического, несуразного и сумбурного прошлого. Более того, подобная идея, как правило, охотно и бралась на вооружение в периоды переломных эпох, когда адепты независимости Украины испытывали острую нужду в поддержке других этносов, племен и коренных народов, населявших в тот или иной период истории соответствующую территорию. В частности, такой подход возобладал в первой четверти ХХ века. Как обратил внимание директор Института философии НАН Украины имени Г.С. Сковороды академик Мирослав Владимирович Попович (1930–2018), «Центральная Рада признала четыре официальных языка — украинский, русский, польский и идиш. Лозунг «Украина — общий дом всех народов, которые живут на её территории» окончательно победил идеологию «Украина для украинцев»…». Осенью 1989 г. на первом съезде Народного Руха Украины известный поэт Иван Федорович Драч (1936–2018) провозглашал: «Русские должны жить в Украине лучше, чем в России, евреи — чем в Израиле, поляки — чем в Польше…». А Леонид Макарович Кравчук (1934–2022), баллотируясь в 1991 г. на пост первого Президента Украины, в своём предвыборном обращении, адресованном к русским соотечественникам, убеждал: «Дорогие русские братья и сестры, живущие на Украине!… Украина твердо стала на путь независимости. На её земле наряду с украинским и другими народами полноправными хозяевами являются двенадцать миллионов русских. Я буду делать всё, от меня зависящее, для полного удовлетворения политических, экономических, социальных и духовных запросов русского населения, для государственной защиты его законных интересов. Ни в коем случае не будет допускаться насильственная украинизация русских. Любые попытки дискриминации по национальному признаку будут решительно пресекаться… Построим независимую Украину как общий дом украинцев и русских, всех национальностей, её населяющих!».

Подобный подход, по сути, был стержневой идеей Декларации о государственном суверенитете Украины от 16 июля 1990 г., Обращения Президиума Верховной Рады Украины к гражданам Украины всех национальностей от 26 августа 1991 г., Декларации прав национальностей Украины от 1 ноября 1991 г., которые стали правовой основой для объединения представителей всех этносов, коренных народов и других граждан УССР в их стремлении принять участие в созидании демократической правовой державы. В частности, в указанном Обращении Президиума Верховной Рады Украины провозглашалось, что на территории Украины «проживает более чем 110 национальностей, среди которых: русские, евреи, белорусы, молдаване, поляки, болгары, венгры, крымские татары, румыны, греки, гагаузы и прочие. Вместе с украинцами они представляют пятидесятидвухмиллионный народ Украины». В статье 3 указанной Декларации прав национальностей Украины утверждалось: «Украинское государство гарантирует всем народам и национальным группам право свободного пользования родными языками во всех сферах общественной жизни, включая образование, производство, получение и распространение информации.

Верховная Рада Украины толкует статью 3 Закона «О языках в Украинской ССР» таким образом, что в пределах административно-территориальных единиц, где компактно проживает определенная национальность, ее язык может функционировать наравне с государственным языком.

Украинское государство обеспечивает своим гражданам право свободного использования русского языка. В регионах, где компактно проживает несколько национальных групп, наравне с государственным украинским языком может функционировать язык, принятый для всего населения данной местности». Выражаясь юридическим языком, государство в лице своих полномочных органов предоставило правовые гарантии равенства во всех сферах жизни представителям всех этносов, коренных народов и иных граждан, проживавших на тот момент в УССР. Все эти правовые акты приобретали особое политическое звучание накануне проведения 1 декабря 1991 г. общенационального референдума на предмет обретения УССР государственного суверенитета, но потеряли всяческое значение после его завершения. После провозглашения государственного суверенитета Украины политическая надобность в утверждении конституционного принципа равенства попросту отпала. Например, некоторые украинские юристы с пеной у рта стали доказывать автору этих строк, что сии акты были всего лишь заявлениями о намерениях, не имеющих никакого юридического значения.

С этого момента, собственно говоря, и начался поиск национальной идеи, которая стала отчетливо приобретать характер этнической нетерпимости у представителей того этноса, который объявил себя титульной нацией по отношению ко всем остальным гражданам Украины. По их замыслу национальной идее отводилась роль теоретического обоснования объединения под господством титульной нации всех прочих этносов и коренных народов, проживавших в Украине. И всё это должно было происходить под руководством одной из партий власти — партии этнической нетерпимости, — которая под нехитрым политическим соусом национальной идеи решила приобрести монопольное положение на политическом ландшафте Украины. Дурной пример покойной КПСС оказался очень заразительным. Просто на смену одной идеологии должна была срочно прийти другая: националистическая. По сему поводу известный казахский поэт, писатель, постоянный представитель Казахстана в ЮНЕСКО Олжас Омарович Сулейменов, отвечая на вопрос украинского журналиста о проблеме национальной идеи, очень мудро заметил: «Проблема в том, что все эти поиски национальной идеи очень часто заканчивались обыкновенным национализмом. Это мы видели, видим и, возможно, еще увидим не раз. Противовесом национальной идее в таких многонациональных государствах, как Россия и Казахстан, должен стать интернационализм. Потому что иначе можно заблудиться и зайти слишком далеко, в тупик… И мне бы хотелось, чтобы в дальнейшем на последнем месте стояла бы моя национальная или этническая принадлежность, а на первом месте — знание» («2000». - N 1, 1.01.2010 г.).

Как гражданин Украины должен с горечью констатировать, что на её территории знаниям и прочим общечеловеческим ценностям без тени сомнения отведено последнее место, а первое самоуверенно и властно узурпировал «обыкновенный национализм». Основная причина такого положения вещей коренится в особенностях истории представителей украинского этноса. Проблема поиска национальной идеи у них, по сути, совпадает с поиском способа своей самоидентификации. Процесс же последней необыкновенно осложняется тем, что территория их расселения тесно переплетается с исконной средой обитания других этносов, коренных народов, религиозных общин и языковых групп.

При таких исторических условиях поиск «национальной идеи» можно уподобить вечно незаживающей ране, напоминающей трофическую язву, которая местами заживает, а местами загнивает, покрываясь весьма дурно пахнущими струпьями. Причем фазы её заживления и нагноения, сменяя друг друга, протекали на протяжении всего времени с момента зарождения этого болезненного процесса. Парадокс их жизни усиливался ещё и тем, что все самые разрушительные травмы они наносили себе сами. Но, не желая признавать это, неустанно искали врагов в лице своих соседей по континенту, которым судьба отвела незавидную роль быть на расстоянии вытянутой руки от наших героев. Весьма специфический взгляд на мир, на другие народы, на их успехи и поражения породили и ту особую идеологию этнической ненависти, которую по крайнему недоразумению почему-то именовали национальной идеей. Несмотря на своё разрушительное содержание, она отстаивается с поразительным упорством, каковое, бесспорно, заслуживает гораздо более достойного употребления.

Суть этой «национальной идеи», на наш взгляд, заключается в строительстве весьма специфического государства, которое, несмотря на участие в его учреждении, становлении и экономическом содержании лиц разного этнического происхождения либо вероисповедания, по замыслу её авторов, должно обслуживать в первую очередь этническую установку, чувства и предрассудки представителей одного этноса. Иными словами, речь идёт о строительстве этнического государства. Неотъемлемой составляющей этой концепции, однако, является предварительное изгнание, вплоть до уничтожения, представителей других этносов, коренных народов, наций, которые в силу исторических обстоятельств населяли ту землю, на которой вознамерились строить свою державу авторы подобной доктрины. Неслучайно, относительно опасности подобного развития событий в его стране третий президент Республики Молдова Владимир Николаевич Воронин заметил, «что мононациональное государство — это всегда дорога к экстремизму, дорога к фашизму» («2000». - N 36, 10.09.2010 г.).

Если называть вещи своими именами применительно к Украине, то речь идёт о крайней форме этнической нетерпимости, получившей в своё время наименование украинского интегрального национализма. Под таковым в настоящей работе понимается теоретическое обоснование использования от имени украинского этноса любых, даже самых подлых, низких и коварных средств с целью изгнания с территории их традиционного проживания других этносов и коренных народов. Украинский интегральный национализм представляет собой некий суррогат фашистской и нацистской доктрин в их наиболее примитивном виде. Напомним при этом, что под фашизмом понимается политическая теория, которая признает диктатуру в качестве наиболее эффективного метода государственного управления, а воинственный национализм, повсеместный корпоративизм и активный милитаризм — в качестве органичной внутренней политики соответствующей державы.

Украинский интегральный национализм имеет глубокие корни в истории политической мысли украинского этноса. Одним из отцов-основателей этой разновидности фашизма называют, между прочим, русского по происхождению, Дмитрия Ивановича Донцова /настоящая фамилия — Шелкоперов/ (1883–1973). Поскольку этому политическому деятелю отводится роль главного идеолога украинской партии этнической нетерпимости, к трудам которого непременно отсылают все его правоверные адепты, для нас не будет лишена интереса характеристика, которую этот деятель получил из уст украинского историка, политического мыслителя и социолога Вячеслава Казимировича Липинского (1882–1931). Сей портрет даёт нам довольно-таки яркое представление о личности творца украинского интегрального национализма. «Сын одного из московских колонистов из Новороссии предал своих состоятельных родителей, став социальным революционером. Потом предал московских революционеров и пошёл к украинским эсдекам, приняв кличку «Ржавый гвоздь». Потом предал эсдеков и по неизвестным причинам переехал в Австрию, где в 1913 году стал крикливым индивидуалистом, уничтожая при этом индивидуальность всех, кроме своей собственной. В начале войны предал самостийницкую организацию «Союз освобождения Украины», перешёл на службу к Васильку и пропагандировал присоединение Украины к Австрии. Потом предал Василька. Потом предал Австрию. Воспользовавшись революционной заварухой, перекинулся к гетманцам, стал начальником пресс-бюро, в котором ничем не занимался, кроме интриг. Потом наиподлейшим образом предал гетмана, написал на него пасквиль, за который получил выгодную должность в швейцарской миссии Директории, где занимался в основном интригами против своих товарищей. Когда фонды Директории оказались исчерпанными, Дмитрий Шелкоперов написал книгу «Основы нашей политики». В ней он выматерил и гетмана, и Директорию и начал восхвалять ориентацию на Польшу. Тогда получил польскую визу и выехал в Галичину».

Скажем прямо: нелицеприятная характеристика. Но вопрос здесь скорее в ином. Не в этих ли особенностях личности и коренятся психологические истоки той теории, которая так заполонила сознание многих членов украинской партии этнической нетерпимости? И если это так, то не стоим ли мы перед реальной опасностью психологического клонирования и массового тиражирования подобных низкопробных человеческих качеств посредством распространения соответствующей догмы? Анализу предотвращения правовыми средствами подобной, на наш взгляд, вполне реальной угрозы разрушения психического и нравственного здоровья населения Украины будет уделено должное внимание в разделе 5 настоящей работы.

Поскольку именно Донцова именуют основоположником украинского интегрального национализма, то необходимо отметить, что, по мнению ряда исследователей, сама по себе его доктрина представляет собой довольно пеструю смесь заимствований из трудов западных политических философов. Среди тех, чьи труды стали источником его компиляций, называют разных авторов. Однако подлинным вдохновителем его доктрины стал уже упоминавшийся выше Шарль Моррас, который оставил свой след в истории в качестве официального идеолога коллаборационистского правительства (режима Виши) маршала Анри Петена (1856–1951). Конечно, можно отдать должное знакомству Донцова с западноевропейской, преимущественно французской, философской литературой, но вряд ли при этом можно утверждать об оригинальности и самостоятельности его идеологического учения.

Попутно следует отметить, что фашистские движения приобрели довольно широкое распространение в 1920-1945-х гг. в таких странах, как Италия, Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, Эстония, Латвия, Австрия, Испания, Португалия и некоторых других. Нацизм же как разновидность фашизма упоминается преимущественно в связи с бесчеловечной теорией и практикой Германии времен Третьего рейха, просуществовавшего, как известно, с 24 марта 1933 по 23 мая 1945 гг.

Таким образом, именно труды Донцова стали основой идеологии этнической ненависти, которую взяла на вооружение Организация украинских националистов (ОУН), созданная в 1929 г. в Праге уроженцем и бывшим военнослужащим Австро-Венгерской империи, «отцом украинского террора» Евгением Алексеевичем Коновальцем (1891–1938). По крайней мере, один из теоретиков ОУН отмечал, что «наш новейший национализм не является следствием усилий украинского ума, а именно продуктом итальянского фашизма и немецкого национал-социализма. Основание такого увлечения подготовил Донцов». Основным местом приложения сил ОУН должна была стать Галиция, основным лозунгом — «Щоб на цих землях нiколи не запанував спокiй». Бесчеловечной идеологии и практике ОУН посвящено множество изданий, однако наиболее полное освещение результатов её преступной деятельности получило в книгах «Из кровавых дней Львова 1941 года» (Лондон, 1991 г.), «Хроника холокоста: История в текстах и фотодокументах» (Нью Йорк, 2000 г.). Картину кровавых злодеяний членов этой организации в годы Второй мировой войны весьма впечатляюще дополняют книги украинских исследователей: Виктора Варфоломеевича Полищука «Горькая правда. Преступления ОУН-УПА (исповедь украинца)» (Торонто, 1995 г.); Виталия Ивановича Масловского «С кем и против кого воевали украинские националисты в годы Второй мировой войны» (Москва, 1999 г.) и «Холокост евреев Украины. Начало. Галичина» (Киев, 2005 г.); Василия Ивановича Верещака «Правду не одолеть» (Киев, 2003 г.), а также двухтомное издание «Без права на реабилитацию» (Киев, 2006 г.). Поскольку материалы именно этих исследований в первую очередь послужили источником сведений по сему вопросу, именно к ним я и отправляю тех читателей, которые проявят к этой теме интерес в гораздо большем объёме, чем это позволяют рамки настоящей работы. В целом же всё написанное по этому вопросу уместно резюмировать словами канадского историка украинского происхождения Тараса Курило: «Современная западная историография установила, что ещё до начала советско-немецкой войны ОУН разработала планы физического уничтожения, фактически геноцида, национальных меньшинств — особенно евреев и поляков, и, в известной степени, русских… Появляются отдельные очень интересные исследования, как, например, работы западноукраинского историка Максима Гона, который на основе анализа польских полицейских отчетов доказал, что ОУН начала свои антиеврейские акции не в конце июня 1941, и даже не в сентябре 1939-го, а значительно раньше, в начале 1930-х, с целью принудить евреев бежать с украинских земель» («Украинская правда», 4.03.2012 г.).

Вернемся, однако, к Донцову. В определенной степени его творения представляют собой негодную попытку практического приложения тезисов знаменитой книги Макиавелли «Государь» к украинским реалиям первой половины ХХ века. Так, в частности, он писал: «Согласно данной теории, создание украинского государства должно было стать высшей целью для каждого украинца, ради которой можно было не считаться со средствами, идти на любые жертвы и даже преступления». Неуклонно придерживаясь подобной логики рассуждений, Донцов раньше других идеологов украинского национализма заявил о своей приверженности теории фашизма. Так, ещё в 1923 г. в львовском журнале «Литературно-научный вестник» была опубликована его статья «Фашисты ли мы?». Уже в этом политическом эссе он признал, что разделяет тот «политический и моральный дух», который свойственен фашизму. Более того, вероятно, на каком-то этапе своего идеологического развития он самым естественным образом стал сторонником его крайней формы выражения — нацизма. Немецкий нацизм при этом он рассматривал в качестве того клина, с помощью которого, по его мнению, можно будет однозначно вышибить клин российского большевизма. В момент триумфального и кровавого шествия гитлеризма по Европе он утверждал: «Для нас самое важное в гитлеризме — это завет решительной борьбы с марксизмом». Удивительное лицемерие: безумное по своей жестокости истребление людей гитлеровской Германией пытаться выдать в качестве всего лишь на всего борьбы двух идеологий.

Этим стилем двоедушия, собственно говоря, и было проникнуто всё его публицистическое творчество вплоть до оглашения приговора Международного военного трибунала, который, как известно, проходил в городе Нюрнберге (Германия) с 20 ноября 1945 г. по 1 октября 1946 г.

После Второй мировой войны Донцов покинул европейский континент и переехал на постоянное жительство в Канаду. И уже там, занимаясь переизданием своих трудов, он тщательно вымарывал те места, в которых нашло отражение его неподдельное восхищение Муссолини и Гитлером, фашизмом и нацизмом, фашистской Италией и нацистской Германией. Но, несмотря на эту запоздалую самоцензуру, ничуть не погрешив против истины, можно утверждать, что украинский интегральный национализм — это весьма примитивная проекция фашизма на исторические реалии Украины. Всё вместе взятое и позволило канадскому историку Тарасу Курило заявить: «Можно сказать, что Донцов создал украинскую версию фашизма» («Украинская правда», 4.03.2012 г.). Более развернутую характеристику творениям основоположника украинского фашизма дал украинский писатель и историк Олесь Алексеевич Бузина (1969–2015). В частности, в статье «Три народа Украины и прагматичный национализм» он писал: «Интегральный (то есть, «всеобъемлющий», «тоталитарный») украинский национализм был пародией на аналогичные идеологии Центральной Европы, возникшие в паузе между Первой и Второй мировыми войнами. Это была макароническая, неоригинальная система, причудливо совмещавшая в себе элементы итальянского фашизма, германского национал-социализма и аналогичных румынских, венгерских и хорватских «измов». Характерно, что ее отцом был даже не украинец, а русский маргинал Дмитрий Донцов — невероятно трусливый в повседневной жизни мыслитель провокаторского толка. Его «труды», составленные в основном из чужих цитат, могли иметь успех разве что у таких непереборчивых провинциалов, как студенты агрономического факультета Львовской политехники, коими являлись Шухевич, Бандера и их однокашники».Процитированные авторы правы: именно пестрая смесь из фашистских, нацистских и других подобного рода националистических идеологий стала основой украинского интегрального национализма. На его фашистские корни обращается внимание и в современной польской прессе. Так, например, в статье «Мы все забыли» польский писатель Рафал Земкевич отмечает, что «законотворец и идеолог украинского национализма Дмитрий Донцов был горячим поклонником Муссолини и Гитлера. Он переводил их труды на украинский и вдохновлялся ими при создании программы основанной в 1929 г. Организации украинских националистов, ОУН, вооруженным крылом которой была возникшая позже «повстанческая армия» УПА. Его opus magnum «Национализм» вместе с распространявшимся Донцовым «Декалогом украинского националиста», а также вдохновленная Донцовым книга Мыколы Сциборского «Нациократия» стали библией идеологии, которая совершенно открыто призывала к «очищению» Украины от иноземцев, но также от «антинационального элемента» среди этнических украинцев, санкционируя как необходимость массовое уничтожение и рекомендуя «наследникам славы Владимирова Тризуба» коварство, ненависть и готовность идти на любое преступление, которого потребует «польза дела». Здесь надо подчеркнуть, что «польза дела», то есть создание Великой Украины «на границе двух миров» — то есть, не являющейся ни Западом, ни Востоком — требовало, согласно Донцову и Сциборскому, не только полного устранения инородцев, но также, как провозглашали и другие идеологии этого типа, ликвидации «плохих» украинцев».

Спору нет: создание своего государства — благая цель для любой нации, но не путем уничтожения своих соотечественников иного этнического происхождения. Возможно, многие проблемы Украины как раз и оказались порожденными тем обстоятельством, что лидеры украинской партии этнической нетерпимости не удосужились осмыслить эти простые истины сквозь призму доктрины естественного права всех жителей соответствующей территории на достоинство, свободу и права человека. Во всяком случае, очевидное непонимание этой доктрины некоторыми наперсниками партии этнической нетерпимости, лидером которой на одну каденцию (2005–2010) стал третий Президент Украины, заставляет со всей откровенностью поднимать эту тему на всех этапах данного повествования. Как бы там ни было, но подавать чувства этнической ненависти в качестве национальной идеи, видит Бог, язык не поворачивается, поскольку ненависть и страсть к уничтожению других людей не может и не должна получать санкцию ни одного народа, а тем самым и окрашиваться в общенациональные цвета. Более того, одно только подозрение, которое может пасть на какую-либо нацию в абсолютной поддержке подобной идеологии, будет тяжким обвинением и всеобщим проклятием со стороны международного права прав человека правовой матрицы современной западноевропейской цивилизации.

Однако вернемся к отцам-основателям идеологии радикального украинского национализма. Наряду с Донцовым к сонму оных причисляется также и адвокат Николай Иванович Михновский (1873–1924). По его мнению, «только держава одноплеменного государственного содержания» может дать своим членам ничем не ограниченную способность всестороннего духовного развития и достижения наилучшего материального благополучия. Чтобы понять, что подразумевал сей «правовед» под маловразумительным на первый взгляд словосочетанием «одноплеменного государственного содержания», достаточно ознакомиться с его взглядами, о которых он откровенно поведал в своем печально известном произведении под весьма многозначительным названием «Десять заповедей для Украинской народной партии» (1903 г.). В этом примечательном документе под номерами 2 и 3 значатся следующие, вероятно, вырвавшиеся прямо из сердца этого публициста тезисы:

«Все люди твои братья, однако москали, ляхи, венгры, румыны и жиды — это враги нашего народа, пока они господствуют над нами и используют нас.

Украина для украинцев! Поэтому гоните отовсюду из Украины всех чужаков-угнетателей». Именно подобный символ веры определенной части граждан Украины, на наш взгляд, и объясняет львиную долю тех проблем и несчастий, которые сопровождали, сопровождают и, видимо, ещё долго будут сопровождать судьбу всего полиэтнического населения этой страны.

Разумеется, идеологи партии этнической нетерпимости отдавали себе отчёт, что перечисленные этносы, коренные народы и нации далеко не манекены в витринах отечественных лавок и магазинов и вряд ли будут безропотно взирать на то, как их станут изгонять, истреблять и грабить приверженцы этой партии. Рецепт того, как в этом случае вести себя своим приспешникам, собственно говоря, и сформулировал адепт украинской модификации фашизма Донцов. В частности, он утверждал, что «фанатизм», «инстинктивные чувства», «эмоциональность» вместо «разумности», дух «национальной нетерпимости» — всё, что оплевывали в нас, должно реабилитировать свежее и молодое украинство… Мы должны набраться веры в великую миссию своей идеи и агрессивно эту веру распространять. Нация, которая хочет господствовать, должна иметь и доминирующую психику народа-господина».

Невозможно было бы возражать автору этих строк, пропагандирующему такую «психику» с целью воспитания, например, воинов, идущих на ратный подвиг с хорошо вооружённым, сильным и агрессивным противником. Вероятно, подобное было бы вполне объяснимым в применении к спартанцам со стороны их военных наставников в Древней Спарте. Но совсем иной характер приобретает практическое применение подобного рода рекомендаций в отношении мирного, беззащитного и неподготовленного к нападению национального меньшинства, не имеющего при этом каких-либо вооруженных формирований, способных защитить своих подопечных. Да и что может представлять собой та страна, в которой каждое национальное меньшинство и коренной народ должны будут уповать на силу, чтобы защитить своё достоинство, свободу и права человека? Какое будущее может ожидать население на территории вечных распрей и противостояний? Вероятно, это не единственные вопросы, которые остались вне поля зрения наших доморощенных идеологов.

Став «крестными отцами» политики этнической нетерпимости, вышеупомянутые деятели приложили немало усилий для создания соответствующей партии, которая намного пережила своих отцов-основателей, поскольку их идеи упали на благодатную ментальную почву определенной части населения той территории, на которую ныне распространяется суверенитет Украины. Вовсе не случайно ряды приспешников этой партии не редеют, а многие и сегодня откровенно заявляют о своей приверженности этому идейному наследию прошлого. В частности, один из современных и самых неуемных представителей этой партии в одном из своих интервью, ничуть не смущаясь официально провозглашенным курсом Украины на европейскую интеграцию, а также очевидными реалиями XXI века, утверждал: «Мы являемся украинскими националистами — этим все сказано. Мы не хотим никому подражать. Наш кумир как политический деятель — Степан Бандера. Мы основываем нашу идеологию на трудах Михновского, Донцова, просто пытаемся их осовременить к теперешним реалиям и условиям нашей жизни».

И здесь надо со всей откровенностью признать, что уроженец Австро-Венгерской империи Степан Андреевич Бандера (1909–1959), действительно, является подлинным кумиром значительной части населения современной Украины. В этом отношении впору говорить о некой «бандеромании». Об этом, например, неопровержимо свидетельствуют итоги проведённого с августа 2007 г. по май 2008 г. телевизионного проекта «Великие Украинцы», о результатах которого любезно поведал почтенной публике экс-шеф-редактор проекта в своей статье «Как украли «Великого украинца»» («Украинская правда», 20.05.2008 г.). Как известно, официально лидером зрительских симпатий был объявлен Великий князь Киевский Ярослав Мудрый (978-1054). Но, по настоятельным утверждениям автора вышеупомянутой публикации, в действительности, неоспоримым победителем этого конкурса стал Бандера (для справки: великими соотечественниками соответственно были признаны: в Великобритании — Уинстон Черчилль; в Германии — Конрад Аденауэр; в Финляндии — Карл Густав Маннергейм; во Франции — Шарль де Голль; в США — Рональд Рейган. Конечно, по поводу каждой из упомянутых исторических фигур можно спорить до бесконечности, но одно бесспорно: ни за кого из упомянутых лиц не стыдно перед другими народами). Это обстоятельство вызвало значительный резонанс в украинском социуме: мнения кардинально разошлись. Посему, с одной стороны, вполне можно понять праведный гнев тех депутатов Верховной Рады Украины, которые озаботились созданием временной следственной комиссии с целью установления телевизионной справедливости по отношению к своему духовному и политическому кумиру. Это тем более логично, что утверждению соответствующей системы ценностей, собственно говоря, и посвящена львиная доля приложения их сил в высшем законодательном органе страны. С другой стороны, например, украинский историк О.А. Бузина обратил внимание на «лакейскую пропагандистскую кампанию, развязанную «оранжевым лобби» на одном из центральных каналов, когда кровавого маньяка из ОУН несколько лет назад протаскивали на пост самого главного «великого українця»».

Лично для меня телевизионная «победа» Бандеры — непреложный факт. Более того, я убеждён, что именно он и является подлинным выразителем чувств и мировоззрения, стереотипов поведения и устремлений партии этнической нетерпимости, в неформальном членстве которой пребывает ныне значительная часть населения Украины. И в каком-то смысле все эти люди в полной мере, абсолютно легально, и без каких-либо кавычек вправе именоваться бандеровцами (или как их ещё довольно иронически именуют «бандеролюбами»). В весьма прискорбной форме это признал канадский историк Тарас Курило, который заметил, что «галичане да и остальная часть свидомых украинцев обернули неуважительно-враждебное «бандеровцы», которое они слышали в свой адрес со стороны русских националистов или «своих» русофилов, на позитивную само-идентификацию». Причём о месте преимущественного обитания бандеровцев свидетельствует тот факт, что их кумир был признан почетным гражданином таких городов, как Ивано-Франковск, Львов, Тернополь и Луцк («Украинская правда», 18.12.2010 г.). Зная историю вопроса, можно смело заявить, что покойный Бандера и современные бандеровцы по своей ментальности — близнецы-братья. Причём вынужден это констатировать без какой-либо тени иронии или сарказма, а лишь с чувством глубокой скорби и безграничного стыда перед памятью сотен тысяч невинно и зверски умерщвленных людей по той только причине, что Бог сподобил их родиться не похожими на своих палачей. К более подробному анализу итогов подобной деятельности мы непременно вернемся в параграфе 5.3.1. раздела 5 настоящей работы.

Кумир партии — это её лицо. А своё лицо, какое бы оно ни было, скрывать нельзя: Бандера — уроженец Австро-Венгерской империи прославился своей патологической ненавистью к русским, полякам, евреям и иным народам, к которым традиционно испытывали непримиримую вражду многие жители Галиции, в своё время весьма отсталой провинции дунайской империи. Свой путь в истории этой провинции он начал, однако, с организации убийства своего соплеменника. Как писал один украинский историк: «Возглавив Краевую экзекутиву ОУН на западно-украинских землях («экзекутива» — это что-то вроде подпольного исполкома), Степан, в то время еще студент Львовского политехнического, начал свою деятельность в качестве «вождя» с организации убийства директора украинской гимназии во Львове — Бабия. Тот публично высказывался в учебном заведении, которое возглавлял, против террора как метода политической борьбы и призывал гимназистов не поддаваться на пропаганду сторонников подобных методов. Но Бандера рассчитывал, прежде всего, на неопытную и горячую молодежь. Поэтому, по его приказу, директор гимназии был убит 25 июля 1934 года боевиком Михаилом Царем.

Убитый педагог был бывшим сотником Галицкой армии. Когда Бандера был еще просто злым мальчишкой, душившим котов, ради воспитания в себе безжалостности к врагам Иван Бабий с оружием в руках уже воевал за независимость и соборность Украины во время «визвольних змагань» 1918–1920 годов. Но воевал как солдат, а не как бандит. В момент гибели ему был 41 год. С этой пролитой украинской крови начался путь Степана Бандеры в украинскую историю». Видимо, приведённое необходимо сопроводить одной лишь ремаркой: не «в украинскую историю», а в историю украинской партии этнической нетерпимости.

Однако, не ограничившись убийством директора Львовской государственной украинской гимназии, Бандера приложил максимум усилий, чтобы физически истребить ненавистные ему этносы и коренные народы на территории их исконного проживания, которая, к несчастью, стала основным полигоном для практического воплощения в жизнь идеологии украинского интегрального национализма. Более того, отдавая себе отчёт в том, сколь ничтожно малое число ненавистных ему «чужаков» можно будет уничтожить скудными силами своих приспешников, Бандера предпринял титанические усилия, чтобы изменить статус последних на неоскудевающий источник прислужников нацистской Германии.

В приложении к книге «Без права на реабилитацию» приводится справка Службы безопасности Украины от 30 июля 1993 г., которая была составлена в соответствии с постановлением Президиума Верховной Рады Украины от 1 февраля 1993 года N 2964-XII «О проверке деятельности ОУН-УПА» и указаниями руководства Службы безопасности Украины. В этом примечательном документе приводятся показания офицера военной разведки и контрразведки нацистской Германии, полковника Эрвина Штольце (1891–1952), который на допросе, проведенном 29 мая 1945 г. сообщил буквально следующее: «Нами был завербован руководитель украинского националистического движения полковник петлюровской армии Коновалец, через которого в Польше, в областях Западной Украины проводились террористические акты и диверсии…

После окончания войны с Польшей Германия усиленно готовилась к войне против Советского Союза и поэтому по линии абвера принимались меры активизации подрывной деятельности, так как те мероприятия, которые проводились через Мельника и другую агентуру, казались недостаточными.

В этих целях был завербован видный украинский националист Бандера Степан, который в ходе войны был немцами освобожден из тюрьмы, куда он был заключён польскими властями…

С нападением Германии на Советский Союз Бандера активизировал движение, привлёк на свою сторону особенно активную часть украинских националистов и, по сути, вытеснил Мельника из руководства…

Канарис поручил мне прекратить связь с Бандерой и, наоборот, во главе националистов удержать Мельника.

Для порыва связи с Бандерой был использован факт, что последний в 1940 году, получив от абвера большую сумму денег для финансирования созданного подполья, пытался их присвоить и перевёл в один из швейцарских банков, откуда они нами были изъяты… (Арх. справа N372, т.35, арк.138–142)». Необходимо при этом отметить, что многостраничные показания матерого военного разведчика Штольце стали также составной частью материалов Нюрнбергского трибунала.

В этих показаниях содержится и характеристика Бандеры, которая может представлять интерес для всех, кто желает составить себе хотя бы мало-мальское представление о кумире тех наших соотечественников, которые ныне пополнили и продолжают множить ряды партии этнической нетерпимости в Украине. Так, в частности, пленный немецкий разведчик рассказывал: «… В октябре 1939 года я с Лахузеном привлек Бандеру к непосредственной работе в Абвере. По своей характеристике Бандера был энергичным агентом и одновременно большим демагогом, карьеристом, фанатиком и бандитом, который пренебрегал всеми принципами человеческой морали для достижения своей цели, всегда готовый совершить любые преступления». Можно только представить себе облик того лица, о котором даже лишенный каких-либо сантиментов офицер нацистской Германии отзывался как о бандите, «который пренебрегал всеми принципами человеческой морали». В полной мере это качество Бандеры испытали на себе все жертвы традиционной ненависти украинской партии этнической нетерпимости.

Надо при этом отметить, что по количеству совместно уничтоженных людей сотрудничество гитлеровских палачей и приспешников Бандеры можно не колеблясь отнести к «вселенскому» злодеянию. Со временем оно получило свою страшную и однозначную квалификацию — геноцид. Исследованию злодеяний ОУН были посвящены усилия упоминавшегося выше канадского историка Полищука, утверждавшего, что «её вооруженные формирования приняли участие в нападении гитлеровской Германии на Польшу в сентябре 1939 года, в агрессии Германии на Советский Союз в июне 1941 года. В 1943 — 1944 годах зверскими методами бандеровцы истребили, по меньшей мере, 120 000 польского беззащитного населения Волыни и Галиции, причем это не были спонтанные или ситуативные действия, это было плановое, доктринальное, организованное ОУН Бандеры массовое убийство польского населения… Польское население убивали поголовно. Есть показания чудом уцелевшего поляка Александра Прадуна и предводителя ОУН Бандеры Юрия Стельмащука, псевдоним «Рудый», которые тождественны в деталях. В соответствии с ними бандеровцы польское население сгоняли в одно место, женщин и детей десятками клали лицом на землю и стреляли им в затылок, а другие, глядя на расстрелы, ждали своей смерти. Мужчин по одному брали и топорами разбивали им головы. В 1941 — 1950 годах, тоже варварскими методами, бандеровцы истребили, по меньшей мере, 80 000 украинского гражданского населения». Чудовищно. Безумно. Масштабно. Видимо, масштаб совершенного преступления против человечества и позволил духовным наследникам Бандеры с гордостью признать своего кумира Великим Украинцем без всяких кавычек.

Последнему в немалой степени содействовала целенаправленная политика украинской партий этнической нетерпимости, которая свою полную неспособность консолидировать население Украины на началах созидания гражданского общества и правового государства попыталась подменить процессом искусственного возвеличивания палачей времен Второй мировой войны преимущественно в глазах малограмотной, невежественной, дезориентированной происходящим молодежи. Трагедия при этом заключается в том, что в рядах последней — дети, внуки и правнуки тех, кого эти палачи безжалостно и зверски сживали и в конечном итоге всё-таки сжили со свету. На эту крайне опасную тенденцию в злоупотреблении государственной властью было обращено внимание в статье под знаменательным названием: «Дебандеризация общества — насущная проблема». Автор публикации, в частности, утверждает, что подобные набирающие ускорение процессы — «показатель опасной тенденции, свидетельствующей о том, что болезнь прогрессирует. Эту болезнь я условно называю бандеризацией общества. Речь идет не только о прославлении воинов ОУН-УПА, отдельно взятых Бандеры или Шухевича. Речь — о глобальном насаждении государством идеологии национализма и принятии этой идеологии значительной частью украинского общества» («2000». - N 52, 28.12.2007 г.).

Украина уже не раз в прошлом переживала тяжкие времена помутнения рассудка, затмения совести и полного забвения справедливости среди значительной части своего населения. Налицо опасность частичной реставрации этих времен. Основной причиной этого политического процесса является то, что эта, одна из украинских партий власти, никак не может осмыслить опасное историческое наследие, к которому испытывает необъяснимое с точки зрения здравого смысла ностальгическое пристрастие и тяготение. Неслучайно автор статьи «Послезавтра» обратил внимание на то, что «наша интеллигенция славит покойных героев, которые должны вдохновлять современных украинцев на великие свершения во имя страны. Но у воинственных запорожцев, безжалостных гайдамаков, холодноярских атаманов и бойцов УПА имелась одна общая черта: самоотверженно проливая свою и чужую кровь, они ничего не создавали» («Украинская правда», 25.03.2011 г.). В немалой степени подобному положению вещей способствует то обстоятельство, что украинская национальная культура не выработала в себе какого-либо стойкого иммунитета против фашизации общества. В противном случае мы бы не столкнулись со столь откровенной фетишизацией Бандеры и возглавляемой им воинствующей партии этнической нетерпимости. Это обстоятельство стало настолько же очевидным, насколько и нестерпимым. Последнее, вероятно, и побудило ряд украинских историков и общественных деятелей выступить с открытым письмом на имя третьего Президента Украины.

В послании, которое, увидело свет на страницах влиятельного французского издания, отмечается, что «особенно тревожит ретивость власти в деле политической реабилитации и героизации руководства ОУН-УПА. При этом игнорируются факты и документы, в том числе и из немецких архивов, из которых следует, что руководство ОУН-УПА, как и вся деятельность этой организации, находилась под плотным контролем немецкого абвера. Верхушка «героев» прошла обучение в разведшколах немецкого рейха и активно использовалась для осуществления карательных операций, как в Украине, так и на территории соседней Белоруссии. Русофобская идеология украинского национализма была востребована и сформировалась под контролем спецслужб нацистского рейха.

В этом свете циничным выглядят попытки официальных властей навязать украинскому народу, победившему вместе с другими советскими народами гитлеровскую Германию, примирение с теми, кто расстреливал киевлян в Бабьем Яру, осуществлял этнические чистки на Волыни — вырезали там поляков и евреев, проводили карательные операции против мирных жителей Белоруссии» («Le Figaro», 23.09.2008 г.). Однако, обращение сие оказалось гласом вопиющего в той духовной пустыне, из которой состоял внутренний мир адресата. Влекомый по этой пустыне исключительно инстинктом своего этнического происхождения глава государства довёл до логического конца свою миссию «героизации» наиболее одиозных деятелей украинской партии этнической нетерпимости. Изданием Указа Президента Украины «О присвоении С. Бандере звания Герой Украины» N 46/2010 от 22.01.2010 г., он, по сути, принял политическую эстафету из рук своего кумира. К более подробному рассмотрению вопроса о последствиях этой пагубной политики мы ещё вернемся на страницах настоящего издания. Здесь же ограничимся рядом замечаний общего характера.

Учитывая, что психопатологическая установка на этническую нетерпимость нередко заменяет некоторым современным политикам государственное мышление, позволю себе сделать несколько замечаний касательно приведенного с позиции международного права прав человека. С точки зрения последнего, бросается в глаза удивительное сочетание устойчивой, образно говоря, прямо-таки генетической ненависти к другим этносам с наивным, почти детским непониманием того, чем подобное отношение может в итоге обернуться, отозваться, «аукнуться» на судьбе тех украинцев, которым история уготовила роль национальных меньшинств в других державах. Следуя логике авторов украинского интегрального национализма, украинцы-эмигранты подлежат немилосердному и неминуемому изгнанию с вновь обжитых мест в иных краях как «чужаки». А ведь они в свое время не по доброй воле покидали Украину и, переселяясь, искренне надеялись, что, благодаря их самоотверженному труду и политической лояльности, чужбина станет для них подлинным Отечеством. Нетрудно себе представить при этом неподдельное возмущение украинской диаспоры призывами представителей тамошней партии этнической нетерпимости об огульном и повальном изгнании украинцев из страны, где они в конце концов осели, получили гражданство, где родились их дети и внуки на том только основании, что на карте мира ныне возникла независимая Украина. Это было бы тем более обидно, что, например, американские, аргентинские, бразильские, канадские и так далее украинцы явно не горят желанием возвращаться на свою историческую родину.

В цивилизованном мире, как известно, права человека не применяются выборочно в зависимости от страны пребывания или этнического происхождения человека. Поэтому украинцы, находясь на территории других держав, безусловно, будут апеллировать к соответствующим тамошним Биллям о правах, о которых широко осведомлен любой мало-мальски образованный человек. Ярким примером подобного поведения является малоизвестный исторический эпизод водворения в период с 1914 по 1920 гг. в концентрационные лагеря на территории Канады тех украинцев — подданных Австро-Венгерской империи, которые искали в те годы приют на территории этого британского доминиона. Всех интернированных в канадские концлагеря украинцев подвергли жестким ограничениям прав, вплоть до лишения права на обжалование подобных нарушений в судах страны. Несколько десятилетий украинская община Канады добивалась признания самого факта нарушения прав человека в отношении украинцев в те жестокие времена. Ныне Канада признала сей прискорбный факт и выплатила невинно пострадавшим украинцам соответствующую денежную компенсацию.

Подобная практика покаяния основывается на общепризнанных принципах и нормах международного права, применение которых так яростно отрицает сегодня на территории Украины одна из партий власти по отношению к своим соотечественникам иного этнического происхождения. Очевидно, что адепты украинской партии этнической нетерпимости даже не задумываются над тем, что внешняя политика, с точки зрения международного права прав человека, всегда является органическим продолжением внутренней. И политика воинствующей дискриминации по этническому признаку внутри страны никак не способствует её цивилизационному диалогу в рамках международного сообщества с теми государствами, в которых титульной нацией ныне стали столь ненавистные им русские, поляки, венгры, румыны или евреи. Видимо, вышеупомянутый пример Канады по отношению к невинно пострадавшим в годы ещё Первой мировой войны украинцам далеко не пример для подражания в отношении к невинно и жутко пострадавшим на территории Украины многочисленным этносам и коренным народам в годы Второй мировой войны.

Как мы наблюдаем сегодня, откровенное игнорирование мнения историка Антоновича о необходимости «признания равного политического права ради каждой единицы общества» и явно сочувственное отношение к взглядам идеологов этнической ненависти не только иллюстрирует особенности архетипа определенной части нашего населения, но и объясняет многие болезненные проблемы, которые реально переживает страна на данном этапе своего становления. В последние годы всё чаще и чаще населению Украины в качестве объединяющего начала навязываются мнимые обиды, надуманные поражения и неудачи украинцев в историческом противостоянии с другими этносами и народами. Авторы подобной концепции исходят из убеждения, что психологическое состояние исторической ущемленности должно обеспечить монолитность украинского этноса. Такой вектор идеологической политики державы, по их мнению, должен всколыхнуть её жителей на некий исторический реванш в борьбе с иллюзорными врагами, образ которых в поспешном порядке рисуют современные украинские историки, возрождая тем самым наиболее низменные предрассудки населения страны. Схема сколь примитивная, столь и опасная в силу абсолютного непонимания алгоритма развития современной державы. Более того под близорукую и лицемерную идеологему, состряпанную на скорую руку нынешними власть преходящими, подгоняется реальная история, создаются несусветные мифы и легенды современной Украины.

В связи с недобросовестностью своих коллег, действующих на политическую потребу дня, бьет тревогу академик П.П. Толочко. В частности, он пишет: «Так и прививается в масштабах целого народа чувство социально- психологической несостоятельности.

А еще — безответственности за прошлое, которое было будто бы вовсе и не его прошлым. К нему он не имел другого отношения, как только пассивной жертвы. Объединение 1654 г. с Россией, оказывается, навязали нам лукавые «москали», социализм в Украину принесли на штыках тоже они. В 1932–1933 гг. устроили украинцам страшный голодомор, а в 1941–1945 гг. втянули в свою войну с Германией, которая теперь именуется в Украине Советско-Германская, или война Сталина с Гитлером.

Получается как в той пословице: «І я не я, і хата не моя». Но это плохая услуга собственному народу. Изъятие его прошлого из исторического контекста России и Советского Союза превращает Украину из субъекта истории в ее объект».

Таким образом, вместо формирования объективной картины мира, пробуждения наиболее толерантных чувств к прошлому, настоящему и будущему нации, выдвижения созидательных идей и возвышенной системы правовых ценностей в Украине на самом высоком уровне муссируется тема, которая откровенно провоцирует ненависть к другим народам в качестве виновников всех бед украинского этноса. Надо признать честно, что эти усилия не пропали зря: интерпретация прошлого исключительно в тёмных тонах оказалось непосильной ношей для психики и так порядком травмированного разного рода неурядицами населения Украины. Последнее позволяет с большой долей вероятности спрогнозировать весьма конфликтное политическое будущее у носителей деформированной таким образом исторической памяти.

Итог подобной методичной идеологической обработки населения Украины налицо: её жители стали нервными, озлобленными и агрессивными. Более того, эти патологические особенности психики людей стали усиленно эксплуатироваться во внешней политике, которая в годы правления третьего Президента Украины приобрела откровенно русофобский характер, на что обратил внимание доктор исторических наук, экс-вице-премьер-министр Украины Дмитрий Владимирович Табачник в статье «Украина: политика упущенных возможностей». В частности, он пишет, что «внешняя политика Виктора Ющенко… ничего общего не имеет ни с государственными интересами Украины, ни с волей и убеждениями большинства украинских избирателей. Это политика воинствующей русофобии и пещерного национализма» («2000». - N 42, 17.10.2008 г.). Эта политика не могла не осложнить жизнь, и реально привела к обострению отношений не только между жителями различных регионов нашей державы, но также и между Украиной и Россией, административные границы между которыми, по сути, разорвали надвое тело и душу единого российского народа. Пальма первенства в деле воплощения этой варварской акции в жизнь, несомненно, принадлежит этому незадачливому главе государства. И, думается, что подобного рода деяния, — его единственная лепта в историю этой многострадальной державы. Это обстоятельство не ускользнуло от внимания академика Толочко, который отметил, что «намеренно или по недомыслию, он способствовал расколу страны на два противостоящие лагеря. Героизировал предателей и предал героев. Рассорился с Россией и не обрел доверия на Западе.

Но наибольшим «достижением» президента явилась легализация им в Украине идеологии этнического национализма, а по существу нацизма. Убедительное свидетельство этому — его указы о юбилеях ОУН-УПА и С. Бандеры, о присвоении гауптштурмфюреру СС Роману Шухевичу звания Героя Украины. Стоит ли после этого удивляться, что новоявленные националистические фюреры не стыдятся провозглашать (на Говерле, на берегах Днепра или в интернациональном Ужгороде) свои неврастенические лозунги против «москалей, жидов и ляхов». Еще страшнее, что идеология нацизма стала у нас составной частью образовательных программ, причем не только вузовских, но и школьных» («2000». - N 37, 11.09.2009 г.).

Думается, что для подавляющего большинства бывших граждан СССР последнее стало весьма болезненной незаживающей раной, непрестанное посыпание солью которой можно смело уподобить преступлению исторического масштаба. А делать подобное могут только люди, масштаб невежества которых не подается какому-либо разумному объяснению. Ибо, основным итогом их бездарного правления стало массовое вымирание и паническое бегство людей из страны, которая в 1991 г. получила столь блестящие перспективы для своего цивилизованного развития. Глядя на происходящее, трудно возразить остроумному Олесю Бузине, заявившему, что «это не просто кризис режима Ющенко или «оранжевых». Это кризис всего украинского национализма, оказавшегося на поверку еще одной пирамидой… По сути, вся Украина стала депрессивным регионом, начиная с Киева и заканчивая самым глухим селом. А власть, кажется, интересует только то, как идет украинизация. Иногда создается впечатление, что идеалом для Ющенко и его компании является не живая страна, а кладбище, где все надгробные надписи — на «державній мові»» («Сегодня», 15 февраля 2009 г.).

Подобная внутренняя и внешняя политика державы наглядно демонстрирует отсутствие какого-либо понимания консолидирующего потенциала общечеловеческих ценностей. Иными словами, идея этнической консолидации части населения страны всё более и более вытесняет идею национальной солидарности граждан Украины. Основополагающую роль в этом постыдном процессе сыграла националистическая часть правящего класса страны, политика которого начисто утратила общечеловеческий характер. Об этом с тревогой писали отечественные политологи, журналисты, эксперты. Но, невзирая на всё возрастающую угрозу раскола населения страны, возбуждение в его среде взаимной неприязни и даже презрения друг к другу, соответствующая партия власти упорно проводит в жизнь идеологию украинского интегрального национализма.

В процессе осуществления подобной политики бросается в глаза, что украинцам искусственно навязывается чувство некоего превосходства над своими соотечественниками, но иного этнического происхождения. Например, на это обстоятельство обращалось внимание в публикации «Украину погубит ксенофобия. Если ксенофобию не искоренят в себе украинцы». В частности, её автор пишет: «Постепенно этноцентризм — то есть превозношение во всем одного этноса, его норм и традиций, становится чуть ли не государственной идеологией. Особые усилия предпринимаются для противопоставления всего украинского русскому» («2000». - N 48, 3.12.2010 г.). При этом идеологи партии этнической нетерпимости отнюдь не задумываются над правовыми последствиями такой политики. А вместе с тем последняя самым естественным образом влечет за собой нарушение основных прав человека. Тем самым закладывается психологическая и политическая основа для фиктивности важнейшего раздела Конституции, посвященного правам человека, а, следовательно, и всей правовой конструкции Основного закона страны.

Там, где людям отказывают в принципе равенства их прав по тем или иным соображениям, нет места достоинству человека. Там же, где человеку хронически отказывают в уважении к его достоинству, провоцируется политическая борьба вплоть до развязывания гражданской войны, о чём красноречиво свидетельствует всё произошедшее на территории бывшей Югославии. Об опасности подобного исхода обращается внимание в статье «Рецепты для националистов». В частности, её автор пишет: «Современные украинские националисты вместо дороги созидания и объединения разных этносов в единую украинскую нацию сознательно выбрали дорогу ненависти и раскола Украины» («Украинская правда», 1.12.2010 г.). Надо признать, что их усилия при поддержке как водится значительной части населения Украины в конце концов увенчались успехом: ненависть и раскол стали повседневной реальностью.

Подобная политика этнического самоутверждения одних граждан за счёт других, на мой взгляд, привела к глубокой деформации политического сознания, и, по сути, создала непреодолимые препятствия для приобщения к ценностям западноевропейской цивилизации. Ведь нельзя подлинное богатство страны — изобилие культур, языков и вероисповеданий — упорно превращать в неиссякаемый источник бед и несчастий своего народа. Это какой-то болезненный и противоестественный процесс. Как заметил выдающийся российский христианский богослов и проповедник Александр Владимирович Мень (1935–1990), «чудесное многообразие людей, прекрасное многообразие языков, темпераментов, культур, истории, многообразие, которое создает красоту жизни, превращается сейчас в повод для конфронтации. Это массовое сознание деградирующего человека. Напомню, что ксенофобия — зоологического происхождения». Однако осознание этих простых истин стало для многих политиков Украины подлинным камнем преткновения, а то обстоятельство, что «ксенофобия — зоологического происхождения» — несостоявшимся откровением.

Итак, ксенофобия — это подсознательная установка ненависти в отношениях с представителями другого этноса, расы, религии, нации, находящая своё внешнее выражение в желании причинения им зла.

Ксенофобия проявляет себя преимущественно в двух формах — этнической и религиозной. Особенно опасным это явление становится тогда, когда карту ксенофобии активно и настоятельно разыгрывает партия власти, члены и лидеры которой рассматривают себя в качестве господствующего племени в державе на основе дурно истолкованного ими естественного права. Иными словами, они искренне убеждены, что само по себе этническое происхождение вне какой-либо зависимости от ума, профессионализма и порядочности по определению должно гарантировать им монополию на власть в государстве. В Украине подобная партия, объявив себя национал-демократической, сделала ксенофобию основным содержанием своей политической активности. При этом демократия в их деяниях не просматривается, но национализма в худшем смысле этого слова, хоть отбавляй. У представителей этой партии ксенофобия стала формой восприятия, оценки и интерпретации окружающего мира. На это обстоятельство обратил внимание Лавринович. Так, в одном из своих интервью он откровенно заявил: «Я никогда не понимал и сейчас не понимаю термин «национал-демократ». Эти понятия тяжело соединяются. Ты или стоишь на позициях демократии, или — на позициях ксенофобии. Лично я всегда выбирал первое» («2000». - N 39, 26.09.2008 г.). Правоверные члены украинской партии этнической нетерпимости навсегда остановили свой выбор на последнем.

Тенденция злоупотребления этническими чувствами «титульной нации» стала проявлять себя повсеместно почти на всём постсоветском пространстве. Тревогу по этому поводу бьют уже многие правоведы, правозащитники и политологи, с горечью констатирующие происходящее отчуждение между людьми, бывшими в недавнем прошлом гражданами единого «интернационального» государства. На подобные нарастающие, как снежный ком, проблемы Украины обращается, например, внимание в статье «Совет Европы: анализ украинской ксенофобии» («2000». - N 17, 25.04.2008 г.). В этой публикации не осталось незамеченным абсолютное равнодушие власть предержащих к проявлениям расизма и ксенофобии на территории молодой державы. Конечно, подобная тенденция к проявлению ксенофобии как устойчивой черты национального характера вызывает беспокойство и робкий протест со стороны общественности. Протест является робким потому, что таковой явно противоречит политике партии власти, представители которой давно и намертво оккупировали блок гуманитарных вопросов в системе государственного управления жизнедеятельностью населения Украины. Вместе с тем ксенофобия угрожает стране столь очевидной опасностью, что заставляет преодолевать страх и апеллировать к общественному мнению.

Весьма нелегкую, неблагодарную и опасную миссию подобного рода борьбы с этим проявлением традиции невежества взвалили на свои плечи некоторые представители академических кругов Украины. В частности, в украинских СМИ в 2005 г. появилась статья «Против ксенофобии, за европейскую Украину», в которой ряд украинских учёных и общественных деятелей выразили своё негодование заметным и активным распространением ксенофобии в Украине. В статье обращалось внимание на ту неблаговидную роль, которую в этом позорном деле играет одно высшее учебное заведение страны, ставшее в связи с этим притчей во языцех далеко за пределами молодой державы. Принципиальная позиция авторов статьи делает им честь и, в известной степени, спасает в глазах цивилизованного мира репутацию Украины. Должен, однако, признать, что подобная позиция, увы, большая редкость в стране и, боюсь, является лебединой песней тех немногих наших соотечественников, в памяти которых каким-то чудом сохранились отдельные примеры поведения лучших представителей российской интеллигенции наподобие упоминающегося ниже обращения «К русскому обществу» (30 ноября 1913 г.), автором которого выступил известный писатель и общественный деятель Владимир Галактионович Короленко (1853–1921).

Порядочность и принципиальность, однако, оказались не в числе тех достоинств, которым гарантирована поддержка со стороны правящего класса молодой республики. Именно поэтому апелляционным судом города Киева — столицы Украины — было вынесено решение об удовлетворении иска соответствующего высшего учебного заведения к авторам упомянутой статьи. На основании судебного вердикта ответчики, в основном академики, вынуждены были покаяться, в общем-то, за свою непримиримость к ксенофобии и ответственное отношение к нравственному здоровью населения своего отечества. Секрет подобного исхода судебного процесса очень прост: в попечительском совете злополучного учебного заведения — истца по делу — широко представлены лидеры партии этнической нетерпимости, которые по совместительству являлись руководителями высших органов государственной власти Украины.

Совершенно очевидно: чтобы достойное поведение стало востребованным и общепринятым, Украина настоятельно нуждается в созидании гражданского общества и правового государства. Только этим инструментам западноевропейской цивилизации под силу справиться с традицией невежества и обеспечить действенность европейских ценностей на территории нашей страны. Пока же в государстве наблюдается очевидная тенденция к проявлению нетерпимости на этнической почве, одной из основных причин которой является агрессивная политика партии власти, которая откровенно проповедует ксенофобию в качестве основы для консолидации граждан украинского происхождения. И надо отдать должное усилиям этой партии: консолидация в действительности имеет место. Однако изнанкой такого единения порочных душ всё чаще и чаще выступает этническая неприязнь в самых различных её модификациях.

За примерами далеко ходить не надо. Так, в статье «Есть ли в Украине расовая нетерпимость и ксенофобия?» обращается внимание на то, что в 2008 г. в Украине был зафиксирован длинный ряд «инцидентов с совершением насилия над иностранцами, которые, по мнению международных экспертов, могут квалифицироваться как расовая нетерпимость или ксенофобия» («Украинская правда», 26.03.2008 г.). Правозащитники возмущены тем, что расовые преступления происходят при попустительстве, а то и при прямом участии представителей правоохранительных органов. В качестве примера в ежегодном докладе лауреата Нобелевской премии, британской правозащитной организации «Международная амнистия» приведена история, приключившаяся в Украине с беженкой из Конго: «Во дворе многоквартирного дома, где она живет, к ней подошел милиционер в состоянии алкогольного опьянения. Он потребовал у нее документы, спросил регистрацию и пригласил в кафе. Когда она ответила отказом, он предложил заняться сексом и попытался силой заставить ее пойти с ним. В результате последовавшей борьбы женщина получила ссадины и ушибы. Когда она попыталась заявить об инциденте в местное отделение милиции, там отказались его принять» («Украинская правда», 13.06.2008 г.).

Эта авторитетная международная организация также отмечает, что в целом по Украине большинство подвергнувшихся нападению оказались людьми африканского или азиатского происхождения. Утверждается также, что объектами расистских нападений часто становятся цыгане, евреи и еврейские культовые учреждения. При этом обращается внимание на то, что «каждый, кто иначе выглядит, может стать жертвой нападения или проверки документов милицией на расистской почве» («Украинская правда», 11.07.2008 г.). Приведенное — абсолютно обыденное дело в Украине. А посему, сколько людей в действительности становится жертвами подобных посягательств, которые в силу отсутствия надлежащей статистики не попадают в поле зрения международных организаций, остается только гадать. По этому поводу можно лишь с невыразимой горечью констатировать, что ксенофобия, к великому сожалению, — единственный очевидный результат многолетней деятельности украинской партии этнической нетерпимости. Поэтому появлением публикаций в украинских СМИ с кричащими заголовками: «Украине упрекают за пытки, расизм и дискриминацию» («Украинская правда», 12.12.2008 г.) уже никого не остановить: ксенофобия стала частью украинского национального ландшафта.

К сожалению, права человека в качестве внутренних убеждений, образа мышления, правовой идеологии никогда не могли укорениться на территории Украины.

Весьма красноречивый пример поведения представителей разных этносов в борьбе за права человека в «Степлаге» (особом лагере N 4 системы ГУЛАГ), который располагался на территории Казахстана, приведен в книге «Архипелаг ГУЛАГ». В этом лагере, в котором довелось хлебнуть лиха и её автору, заключенные объявили забастовку, усилив эту акцию протеста голодовкой. Редчайший случай в системе ГУЛАГ. Накануне этой акции, администрация лагеря искусственно разделила его единую территорию стеной на два лагерных пункта. В одном остались, по выражению А.И. Солженицына, ««щирые» украинцы, тысячи две человек», а в другом — «тысячи три всех остальных наций — русские, эстонцы, литовцы, латыши, татары, кавказцы, грузины, армяне, евреи, поляки, молдаване, немцы и разный случайный народ понемногу, подхваченный с полей Европы и Азии». Последние и объявили всеобщую забастовку, уведомив об этом с просьбой о поддержке украинцев записками, переброшенными через упомянутый забор. Забастовка и изнурительная в лагерных условиях голодовка начались… но без участия украинцев. Как вспоминает Солженицын, после начала акции протеста «украинцы выходили на работу как ни в чём не бывало. Сомнений не было, что они получили наши записки, и слышат двухдневную нашу тишину, и с башенного крана строительства видят двухдневное наше безлюдье после ночной стрельбы, не встречают в поле наших колонн. И тем не менее — они нас не поддержали… (Как мы узнали потом, молодые парни, их вожаки, ещё не искушённые в настоящей политике, рассудили, что у Украины — судьба своя, от москалей отдельная…). Нас было, значит, не пять тысяч, а только три…

И вдруг 19 февраля стали собирать огромный этап человек в семьсот. Этап особого режима: этапируемых на выходе из лагеря заковывали в наручники. Возмездие судьбы! Украинцы, оберегавшие себя от помощи москалям, шли на этот этап гуще, чем мы».

Впрочем, украинцев хватало с избытком везде, как среди заключённых, так и среди персонала концентрационных лагерей советской империи, о чём вспоминал в своей книге «Всё потерять — и вновь начать с мечты…» в прошлом один из таких заключённых, а впоследствии известный советский золотопромышленник Вадим Иванович Туманов: «Много шуток в свой адрес вызывали украинцы. Их было одинаково много как среди заключенных, так и среди лагерного начальства, охраны, надзирателей… На Колыме сидело очень много украинцев, которые во время войны на оккупированной немцами территории были старостами, комендантами. Получив после войны по 25 лет за измену Родине, они сидели в колымских лагерях и, естественно, многие возмущались, почему их посадили. Заключенные часто посмеивались над ними, произнося с украинским акцентом: «Ну за шо ж мэнэ двадцать пьять рокив далы? Я ж тильки в душегубце дверцы загепывал». Особо подтрунивали над западными украинцами: будто бы они спрашивали, когда их призывали в армию: «Пулемет свий брать, чи державний дадуть?» — потому что у всех было оружие, и уж кто не любил Советскую власть по-настоящему, то это «западенцы». Думается, что это лишь ещё одно, но весьма яркое подтверждение того прискорбного факта, что преимущественно украинцы в равной степени с полной отдачей своих сил обслуживали концентрационные лагеря, как нацистской Германии, так и большевистского СССР, что, впрочем, не помешало большевистскому руководству в лице Н.С. Хрущёва 17 сентября 1955 года издать Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.», в результате которого выпущенные на свободу коллаборационисты-прислужники гитлеровской Германии стали одной из самых надёжных опор советской власти на территории УССР. Полагаю, что именно на носителях предательства и продержалась столько десятилетий бездушная большевистская империя.

Продолжая эту тему о подлинном отношении украинцев к правам человека в советской империи в одной из своих публикаций поведал писатель В.А. Коротич, подчеркнув, что «если в России был некий выбор и полоса диссидентства простиралась между националистом Солженицыным и космополитом Сахаровым, то на Украине был один только полюс, националистический. А я, украинский писатель, никогда не был националистом, соглашаясь с философом Владимиром Соловьевым, что национализм развращает народ так же, как эгоизм — отдельного человека». На весьма специфическое участие украинцев в правозащитном движении в СССР обращал внимание и известный советский диссидент В.Д. Малинкович. В частности, он писал, что, «за редким исключением украинские диссиденты правозащитниками не были. Когда на годовщину Хельсинской группы нам вручали ордена, они сами признались, что использовали ее лишь как форму борьбы за независимость». («2000». - N 30–31, 18.07.2008 г.).

«Независимость», однако, как стало очевидным со временем, понималась ими исключительно, как право с помощью административного ресурса (методов государственного принуждения) навязывать свою волю, традиции, стереотипы поведения и язык представителям других народов, исконно проживавших на той территории, которая после дезинтеграции СССР осталась под юрисдикцией Украины. Иными словами, независимость по-украински свелась к нарушению прав человека независимо от какого-либо иного центра государственной власти, в данном случае СССР. При этом в борьбе за подобную «независимость» не чурались прямого обмана, камуфлируя свою замешанную на этнических чувствах идеологию в легкий флер общечеловеческих ценностей.

Использование возвышенной идеи прав человека в Декларации о государственном суверенитете Украины от 16 июля 1990 г. и Декларации о правах национальностей Украины от 1 ноября 1991 г. для идеологического обеспечения выхода из состава СССР — яркий пример такого обмана граждан УССР. Второй пример подобного массового злоупотребления доверием людей путём манипулирования идеей прав человека имел место на площади Независимости в Киеве во время президентских выборов 2004 г. Эти события вошли в историю Украины под названием «Оранжевая революция». Полученная поддержка людей в общенациональном масштабе затем без зазрения совести была использована «победителем» в целях дальнейшего строительства этнического государства, походя навязывая «побеждённому» свои нравы, вкусы, язык и стереотипы поведения.

В принципе в подобном поведении всё старо как мир. Как отмечал бельгийский журналист Давид Ван Рейбрук: «Стремление к независимости — это всегда легче и приятнее «до», нежели «после». Я тщательно исследовал движение за независимость в 1960-м в Конго. До этого времени жители данной бельгийской колонии считали, что все изменится к лучшему, как только государство станет независимым. Но после того как это произошло, наступило разочарование, раздражение. Независимость сама по себе рай не обеспечивает» («2000», 2.03.2011 г.). Не обеспечила она «рай» и в Украине.

Годы правления партии этнической нетерпимости не прошли бесследно для страны: они были отмечены резким всплеском ксенофобии. На это обстоятельство обращалось внимание в докладе доктора социологических наук, заместителя директора Института социологии НАН Украины Николая Александровича Шульги «Динамика межэтнической толерантности в Украине: на примере русских, евреев, цыган (1992 — 2010 гг.)». В частности, отмечалось, что межэтническая толерантность в Украине стремительно снижается. При этом «апофеозом этих процессов стал период после 2004 года, когда страна была разделена не только по политическому, но и по культурно-ценностному признаку. Внедрение в массовое сознание «комплекса жертвы» повлекло за собой всплеск ксенофобии и резкого увеличении дистанции между этносами в Украине. Эта тенденция сохранялась все годы пребывания «оранжевой» коалиции при власти… Общество приблизилось к опасной черте, за которой могут последовать открытые межэтнические конфликты». Вместе с тем, абсолютно нищие духом лидеры партии этнической нетерпимости спустились в 2010 г. с политического Олимпа очень богатыми людьми, оставив после себя недобрую память обездоленных и обозленных во всех отношениях соотечественников.

Использование ненависти между людьми для обеспечения устойчивости своего положения во власти и достижения личного материального благополучия стали основой политического стиля, который издавна обрёл своё символическое выражение в слове «византийщина». Этот стереотип поведения Украина в полной мере демонстрировала, а также воспроизводила во времена СССР, неотъемлемой и самой консервативной частью которого была вплоть до его распада. Суть этого явления, которое стало основной формой политического бытия советской империи, со знанием предмета описал академик А.Н. Яковлев: «Византийство как политическая культура, как способ даже не вершить политику, но просто выживать в номенклатуре — суть такой Системы. Одни открыто лицемерили, другие тихо посмеивались. Третьи ни в чем не сомневались и демонстрировали полнейшее равнодушие, что и служило социально-психологической базой сталинизма. А кто был не в состоянии освоить науку византийства, отсеивался. Тот же, кто выживал, становился гроссмейстером византийства, выигрывая не одну олимпиаду аппаратных интриг. В систему византийства дозволено только вписываться, но ни в коем случае не предлагать какие-то действительно новые правила игры. И лишь потом, достигнув известных должностных высот, можно было добавить к этим правилам что-то свое, но не раздражающее других игроков. Повторяю, принципиальных изменений византийство принять, если бы даже захотело, не могло, не разрушая саму Систему». Эту характеристику очень выразительно дополнила В.И. Новодворская отметив, что «мы переняли из византийской традиции худшее — спесь («Два Рима пали, Третий стоит, Четвертому не бывать!») и модель политического устройства: внизу — охлос, а сверху — сатрапы, никакого гражданского общества».

Надо отметить, что поскольку многие «гроссмейстеры византийства» на уровне руководства советской империи — в партии (КПСС), правительстве (СМ), тайной полиции (КГБ), комсомоле (ВЛКСМ), армии (МО), милиции (МВД), Генеральной прокуратуре и Верховном Суде СССР — были выходцами из Украины, то они и внесли в эту политическую игру самые примитивные шаблоны и стереотипы поведения. Посему византийство для Украины было отнюдь не привходящим явлением, а скорее отражало природу менталитета украинской партийной номенклатуры. Характерные черты этого традиционного для Украины стереотипа поведения нашли отражение в статье «Византийский вектор Украины». Её автор отмечает, что «византийство в Украине проявляется везде — начиная с 1991 года. И «Оранжевая революция» утвердила не столько европейский выбор Украины, сколько стремление новой (новой ли?) элиты приобщиться к византийским политическим ценностям. Ориентир на Византию взял верх над иными ориентирами.

Неправда, что в Украине происходит борьба двух векторов — европейского и промосковского. Это всё — бутафория, спекуляция. На самом деле в Украине борются два вектора — византийский и латиноамериканский…

То, что мы наблюдаем сегодня на политическом олимпе Украины, — византийство высшей пробы» («Украинская правда», 4.03.2008 г.).

Разумеется, византийщина в качестве способа управления державой не принесла счастья ещё ни одному народу. К роли подобной политики в судьбе населения нашей страны мы ещё не раз будем возвращаться на страницах настоящего издания. Ныне же можем смело констатировать, что подобный варварский процесс пренебрежения правами человека причинил Украине неисчислимый ущерб, а её население поставил на грань духовной деградации и физического выживания. Думается, что эти прописные истины, пусть и не без титанического труда, но всё же стали пробивать себе дорогу в правозащитном движении Украины. Во всяком случае, именно в таком контексте хотелось бы интерпретировать слова бывшего советского диссидента и политзаключенного, впоследствии сопредседателя общественного совета Украинско-Американского бюро защиты прав человека Зиновия Павловича Антонюка (1933–2020), который писал: «В нашей традиции под влиянием ли российским или без такового — значения не имеет, игнорировать правовые интересы личности. Украинское правозащитное движение 70-80-х годов упор делало на правах нации. Однако сегодня, пока мы наш правозащитный менталитет не переведём из плоскости защиты прав нации в плоскость защиты прав человека, гражданского общества, а также и демократической Украины нам не видать». Эта выстраданная позиция представляется ныне наиболее плодотворной и перспективной для становления и развития Украины, в равной степени близкой и понятной всем её гражданам.

Философия достоинства, вне всякого сомнения, — предмет для постижения, обсуждения и распространения лучшими умами державы вне зависимости от их этнического происхождения, вероисповедания или языка общения. Именно эта философия, на наш взгляд, и способна выполнить миссию той привлекательной национальной идеи, которая в процессе овладения сердцами и умами нашего населения должна помочь ему идентифицировать себя в качестве Украинского народа, а каждому проживающему на территории Украины почувствовать себя полноценным Человеком.

Национальная идея — это та мотивация, которая способствует живущим сообща в одной державе, стать лучше, добрее, благороднее, умнее и благополучнее благодаря отношениям друг к другу именно на основе общечеловеческих ценностей. Простая и, на первый взгляд, очевидная истина. Но наряду с другими как тяжко она поддается усвоению на территории современной Украины. Вместе с тем, видимо реальный, однозначно горький и недвусмысленный опыт совместного бытия на одной территории после 1991 г. позволил некому сомнению в собственной непогрешимости всё же пробиться на страницы отечественных СМИ. Во всяком случае, весьма добрым предзнаменованием в этом отношении оцениваю появление статьи одного украинского публициста под названием «О Григории Сковороде, языковой проблеме и недобросовестной полемике». В частности, в ней утверждается: «Ведь, кажется, все согласны с тем, что сущностью национальной идеи любой страны является стремление человека и нации быть лучшими. Стала ли лучше Украина оттого, что миллионы ее русскоязычных жителей оказались в положении граждан второго сорта?

Стали ли лучше украинские школы, в которых уже не изучают русский язык? Стала ли богаче украинская культура, отказавшись от Гоголя, Короленко, Ахматовой (Горенко), других писателей, объявленных ныне иностранными потому, что творили на русском языке?

Все это вопросы риторические. Желать вытеснения из Украины русского языка означает стремиться к тому, чтобы эта часть Руси перестала быть Русью. Станет ли она от этого лучше?» («Украинская правда», 5.11.2008 г.). Общепризнанные принципы и нормы международного права дают на этот вопрос однозначно отрицательный ответ.

Напротив, весь опыт международного сообщества свидетельствует, что лучше жизнь становится там, где реально уважается достоинство, оберегается свобода, а также защищаются конституционные права каждого. Именно в этих странах со временем иссякает острота любого расового, этнического, религиозного и языкового противостояния. И тогда уже никто не вспоминает, какого именно цвета стяг в недавнем прошлом реял на ветру возле того или иного дома, в том или ином городе, регионе, на том или ином полуострове, острове или материке и на каком языке ещё недавно говорил тот или иной человек. Представляется, что именно подобной интерпретации национальной идеи посвящены стихи российского актёра и поэта Валерия Николаевича Полетаева «Национальная идея»:

Вообще анализируя некоторые проблемы, возникающие у иных племен в процессе скоропалительного поиска национальной идеи, порой склоняешься к грустному выводу, что они в качестве таковой выдвигают и навязывают другим соотечественникам именно то, что напрочь отвергает духовная культура последних. В связи с этим обстоятельством один из научных редакторов данной книги напомнил мне ироничные строки из повести братьев Аркадия Натановича (1925–1991) и Бориса Натановича (1933–2012) Стругацких «Гадкие лебеди». В этом любопытном творении известных фантастов есть абсолютно реальные зарисовки с натуры. В частности, в контекст современного украинского политического ландшафта вполне вписывается следующий диалог между героями повести, написанной в 1967 г.: «Скажи, а ты как — сначала напишешь, а потом уже вставляешь национальное самосознание?

— Нет, — сказал Виктор. — Сначала я проникаюсь национальным самосознанием до глубины души: читаю речи господина президента, зубрю наизусть богатырские саги, посещаю патриотические собрания. Потом, когда меня начинает рвать — не тошнить, а уже рвать, — я принимаюсь за дело…». Так вот, когда за «дело» принимаются представители украинской партии этнической нетерпимости «рвать» начинает вся страна. Учитывая прочное место, которое занимают клевреты этой партии на политическом олимпе Украины, страну уже многие годы сотрясают судороги непроходящего «рвотного» рефлекса.

В этом процессе, в котором украинская держава пребывает начиная с 1991 г., не было ни сил, ни времени, ни малейшего стремления к постижению таких общечеловеческих ценностей как достоинство, свобода и права человека. Отсутствие же этих правовых благ в повседневной жизни людей равносильно отсутствию Отечества. Люди, у которых нет Отечества, с легкостью разбегаются по миру. Поэтому не вызывает удивление появление в отечественных СМИ обзорной статьи под весьма многозначительным наименованием «Национальная идея: свалить из страны…» (From-ua.com, 12.11.2010 г.), в которой сообщается, что число эмигрантов из Украины достигло 15 % от общей численности её населения, достигая в абсолютных цифрах 6,6 миллионов украинцев. Тем самым, по числу эмигрантов Украина твердо заняла 5 место в мире после Мексики, Индии, России, Китая. Учитывая несопоставимые цифры общего числа населения этих стран, следует признать наличие в Украине демографической катастрофы. И, невзирая на эту беду, партия этнической нетерпимости Украины прилагает неимоверные усилия, чтобы отравить жизнь оставшимся гражданам махровой ксенофобией. Собственно говоря, именно активная деятельность партии этнической нетерпимости в Украине стала системообразующим основанием такого порочного, уродливого и разрушительного для международного права прав человека феномена, как Украинская Система, определение которой было дано выше. Анализу исторических предпосылок подобного положения вещей во многом и посвящён сюжет параграфа 2.2 раздела 2 настоящей книги.

Предваряя переход к отдельным правовым этюдам, посвященным анализу этих ценностей, считаю необходимым уделить несколько строк вычленению некой общей им всем составляющей, той внутренней субстанции, которая позволяет определить их подлинную природу, а также глубинную взаимосвязь между ними.

3. ДИАЛЕКТИКА ДОСТОИНСТВА, СВОБОДЫ И ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

Достоинство, свобода и права человека — по своей сути отношения между людьми в государстве. Различна лишь их правовая конфигурация. В этом смысле достоинство, свобода и права человека — различные виды отношений между всеми субъектами конституционного права: человеком, обществом, государством и международным сообществом.

Достоинство — это отношение к внутреннему миру человека (этика), свобода — отношение к внешнему миру обитания человека (политика), права — отношение государства к обоим мирам человека. При этом думается, что если достоинство корреспондирует личности отдельного индивида, то свобода — народу как совокупному субъекту конституционного права. Вместе с тем, когда мы говорим о политической свободе, то подразумевается некое особое состояние общества, которое в то же самое время осознается в качестве индивидуальной ценности каждым отдельным человеком. Последнее и позволяет говорить о некой двойственной природе свободы как целостного правового феномена западноевропейской цивилизации.

В непосредственной зависимости от поступательного хода истории приведенные отношения превращаются в конституционные инструменты обеспечения физического, духовного и нравственного сосуществования и развития человечества.

Эти инструменты в своей взаимозависимости и взаимообусловленности позволяют одному индивиду уважать в другом Человека. Последнее помогает обеспечить самосохранение отдельных людей в пределах одного народа, а отдельных народов — в пределах рода человеческого. В этом и состоит великое предназначение таких уникальных экстрактов человеческой цивилизации, как достоинство, свобода и права человека. Логике познания этих категорий и подчинена вся структура одноименной книги.

Совокупность экономических условий, необходимых для обеспечения человеческого достоинства, как известно, получила своё воплощение в институте частной собственности (см. комментарий к соответствующим статьям Конституции).

Совокупность политических условий, необходимых для обеспечения человеческого достоинства, получила наименование свободы (см. раздел 4).

Совокупность правовых условий, необходимых для обеспечения человеческого достоинства, приобрела форму института основных прав человека (см. раздел 5).

Усилия народа отдельной страны, прилагаемые в направлении обеспечения человеческого достоинства, свободы и основных прав, нашли своё воплощение в деятельности институтов гражданского общества (см. раздел 6).

Усилия международного сообщества, направленные на обеспечение человеческого достоинства, свободы и основных прав каждого индивида, нашли своё воплощение в деятельности институтов международного гражданского общества. На глобальном уровне эта деятельность представлена Организацией Объединенных Наций, на региональном — Советом Европы, Организацией Американских государств, Африканской комиссией по правам человека и народов, а также некоторыми другими организациями регионального масштаба (см. раздел 7).

В известной степени можно утверждать, что всё приведенное составляет подлинную инфраструктуру достоинства, без каковой оно обречено лишь на прославление в художественных произведениях великих мастеров слова и на жалкое прозябание в реальной жизни, бесчисленные примеры чего явила миру Российская империя. Гениальная художественная литература и примитивные погромы на этнической почве в ней самым непостижимым образом всегда уживались рядом. Но этим перечень противоречий российской истории далеко не исчерпывался. Его продолжил академик Яковлев, который в связи с этим заметил: «Капризы и причуды истории! Вот она, российская «справедливость и логика»! Пьем беспробудно, но пьяниц не любим. Воруем вот уже тысячу лет, но воров не уважаем. Лжем непрестанно, но лжецов презираем. Богатых ненавидим, но сами работать не хотим и обожаем жить за чужой счет. Мечтаем об изменениях, но отвергаем реформаторов. Наша мечта: изменить все, ничего не меняя».

Вместе с тем, история цивилизации — это извечная и, пожалуй, нескончаемая битва людей за своё достоинство. Без самоотверженной борьбы лучшей части человечества за эту ценность мир никогда бы не получил эффективные средства её защиты. Иной вопрос, что другая его часть, как это нередко бывает в жизни, воспользовалась достигнутым, не задумываясь о роли тех бескорыстных рыцарей духа, которым она обязана своим благополучием.

Именно о ней в свойственной ему ироничной манере говорил видный немецкий правовед Рудольф фон Иеринг (1818–1872): «Они не были бы Санчо Пансами права, если бы не видели Дон Кихота в каждом, кто при защите своего права преследует интересы иного рода, чем карманные». Да, достоинство, свобода и права человека и есть те интересы иного рода, с которых начинается выделение индивида из окружающего мира природы. И беда человечества заключалась в том, что защита этого блага становилась уделом лишь отдельных благородных рыцарей. Однако без адекватных средств битва этих людей могла бы уподобиться лишь борьбе с ветряными мельницами, которую безуспешно вёл на страницах гениального романа Мигеля Сервантеса (1547–1616) его главный герой Дон Кихот Ламанчский. Чтобы не очутиться в роли этого чудаковатого романтика, человечество должно было изобрести такие инструменты, которые оказались бы способными защитить самое сокровенное, что есть в душе у каждого индивида, — его достоинство. В качестве таковых и появились правовые институты политической свободы и конституционных прав человека.

Немецкий поэт Генрих Гейне (1797–1856) как-то заметил, что в действительности мы боремся не за человеческие права народа, но за божественные права Человека. Если вдуматься в глубинный смысл этого утверждения, то поэт, безусловно, прав: человеческие права народа начинаются с того момента, когда в его среде начинают обожествлять, уважать права каждого отдельного индивида. Путь к восхождению на вершины человечности всего народа начинается с низин элементарного уважения и бережного отношения к личности каждого гражданина. Культ достоинства любого человека — самый прямой путь к процветанию страны. Однако перед тем как философия достоинства стала неотъемлемой частью культуры народов западноевропейской цивилизации, всё человечество прошло через горнило испытаний на прочность весьма мрачной традицией, которая и поныне безраздельно господствует в душах и умах иных народов. Её анализу и будет посвящен следующий раздел настоящей работы.

Согласно утверждаемой нами здесь концепции государства, народы и отдельные люди отличаются друг от друга своим отношением к достоинству как к высшему благу, вне зависимости от культурных, религиозных и языковых отличий, несмотря на то, что ценность этого блага была вознесена на небывалую высоту всё же усилиями представителей именно западноевропейской цивилизации. В связи с этим весь мировой процесс рассматривается в единой системе координат последней, основополагающими осями которой при этом выступают культура достоинства и традиция невежества.

Через антиномию именно этих доминант в масштабах мировой истории, через единство и борьбу именно этих противоположностей в пределах истории конкретного народа мы и будем оценивать наше прошлое, объяснять настоящее и прогнозировать будущее.

Приведенное в следующем разделе — неоспоримое свидетельство того, что помутнение рассудка не обошло стороной ни один народ. Однако многие с ужасом осознают своё недостойное поведение в прошлом, стыдятся в настоящем, каются и зарекаются на будущее, иные — упорствуют в грехе, отрицают свою вину и по сей день ненавидят свои жертвы как постыдное напоминание о совершенных злодеяниях. Некоторые же при этом умудряются посмертно возводить в культ своих героев очевидных палачей других народов, и в первую очередь детей, женщин, стариков и невооруженных мужчин, осуществляя тем самым явное надругательство над памятью невинно убиенных и зверски замученных людей, а также нравственными чувствами их близких и родных.

Если у первых в историческом поединке культуры достоинства и традиции невежества в итоге победила культура, то у вторых, за неимением таковой, непререкаемо восторжествовал её абсолютный антипод — невежество. Когда нет естественной борьбы противоположностей, то самым неестественным способом начинает безраздельно доминировать, подчиняя себе всё и вся, лишь одно начало, которое с силой законов природы влечёт всех своих приспешников к неминуемому концу истории соответствующего народа, гораздо более реальному и опасному, чем тот, о котором так наивно и поверхностно, но весьма многословно и красноречиво поведал нам в своей знаменитой книге «Конец истории и последний человек» американский философ Фрэнсис Фукуяма. По силе разрушения общественной и государственной системы последнее можно уподобить разве что атаке смертельно опасного вируса на организм человека при полном отсутствии какого-либо сопротивления со стороны его иммунной системы.

В этом-то процессе и таится ключ к разгадке злосчастной судьбы населения Российской (советской) империи, что нашло своё наглядное выражение в её неоднократном крушении, как в 1917 г., так и 1991 г. о чём и пойдёт речь ниже.