Фитнес для Серого (СИ)

Глава 5. Офигенная девчонка

— Да ты гонишь.

Мы сидим в баре уже полчаса, а до меня никак не доходит, хотя до этого на мозг я не жаловался.

— Круто, да. — Хмыкнув, Костя с силой прикладывает меня по плечу. Спортсмен хренов. — Думаешь ты первый? Не-а. При мне совместными усилиями они окрутили уже штуки четыре мужиков. Не всегда суперденежных, но всегда адекватных.

— То есть ты хочешь убедить меня, что ваши девушки в сговоре, — глотнув безалкогольного пива, я медленно, но верно охреневаю. — Что они выбирают подходящего мужика из клиентов клуба, по очереди пробуют его, а потом кто-то за него выходит?

— В общих чертах, да, — фыркает Костя.

То есть это не я их поимел, а они меня? Полный звездец.

— И что, ваша Ирина Петровна не в курсе или в доле?

В голове всё ещё пусто. И, с одной стороны, реально классный вариант устроиться для всех этих красивых, подкачанных и самоуверенных девчонок, но с другой… с другой — я впервые в жизни чувствую себя от души попользованным. И симпатии к красавицам это не добавляет.

— Я же говорю, она хренов цербер. Узнала бы, жизни не дала ни одной из девчонок.

— А по-твоему вот эта схема… — я неопределённо обвожу рукой зал. — Это нормально?

— Да брось, — он толкает меня плечом. — Ещё скажи, что тебе не понравилось. Офигенные же девчонки, все как на подбор.

— Вот и подбирал бы сам, хоть одну, хоть всех скопом, — хмыкнув, я зарекаюсь, что следующую выгоню, даже если она будет дефилировать голой. Хотя они и так приходили не особо одетые. — Как-то дерьмово после таких радостных новостей.

— Да брось, никто тебя насильно в ЗАГС не потащит. — Отставив бокал, Костя бросает взгляд на часы. — А так и время проведёшь приятно и, может, присмотришь кого.

— Ага, только желание присматривать после твоих рассказов пропало. Торопишься?

— Не особо, но… — Костя мотает башкой. — Поеду я всё-таки. Тем более ты теперь в курсе и не попадёшься в наманикюренные пальчики наших охотниц. А, значит, свой долг я выполнил. До послезавтра? — Встав, он протягивает руку.

— Чеши, просветитель, — я с усмешкой хлопаю по ладони.

И обещаю себе сменить клуб, но… работа, заботы, головняки, и вот я снова в «Элио». Прощаюсь с Костей под его весёлый взгляд и возвращаюсь в раздевалку. Осторожно возвращаюсь. Приоткрываю дверь, осматриваю пустой предбанник, прохожу к шкафчику, прислушиваюсь, но в гулкой раздевалке тишина. Радует. Значит, сегодня сюрпризов можно не ждать.

Покачав головой, всё равно настораживаюсь. Когда всё идёт хреново это хоть понятно, но когда всё спокойно…

Заходя сегодня в клуб, я ожидал проблем с картой, арендованным шкафчиком или ещё каким удобством, но нет. То ли Ирина Петровна передумала, то ли, что вероятнее, отложила месть до лучших времён. А теперь и это подозрительное затишье.

Подхватив вещи вплоть до джинсов, я иду в душевую. Потом выхожу из неё один. И вроде бесплатный не замороченный секс — это круто, но не тогда, когда имеешь не ты, а тебя. Причём с перспективой так имеют. Заранее проверяя на что годен конкретный кандидат.

Усмехнувшись, я вытираю волосы, поэтому не сразу замечаю, что в раздевалке нас уже двое. Мрачно усмехаюсь, оглядываю сидящую на скамье девчонку в форменной куртке на молнии и в легинсах. Перекидываю полотенце через плечо.

— Нет.

Безымянная девица, что до этого изучала свой маникюр, вскидывает голову. А неожиданно ироничный и ни фига непохожий на похабщину остальных взгляд оценивающе проходится по мне от макушки и ниже. Задерживается на ширинке, скользит по ногам.

Отвечаю ей тем же.

Миниатюрная фигурка, дерзкие глаза, тёмные, забранные в пучок волосы. Сидит, прислонившись спиной к шкафчикам и закинув ногу на ногу. Моё появление отвлекает её от собственных ногтей, и девчонка подаётся вперёд, упираясь ладонями в скамью по обе стороны от себя.

— Согласна.

Мелодичный голос что-то взбалтывает внутри, но пофиг. В этом заведении секса мне уже с перебором.

— Не задерживаю, — указываю рукой в сторону двери, но она не двигается с места.

— А это вряд ли. — Кривящиеся в усмешке губы. Тяжёлый вздох. — Мне здесь торчать, — она смотрит на смарт-часы, — ещё минут двадцать, не меньше. И придётся вам, Марат Андреевич, составить мне компанию.

— Иначе что? — вздёрнув бровь.

— Иначе мои… коллеги, — после разговора с Костей у меня просится другое слово, — пойдут по второму кругу. Или вам это и надо?

От перспективы конкретно воротит. И всё это уже не кажется смешным. И даже сексуальным не кажется.

— Обойдусь.

Двадцать минут? Легко. Оставив её сидеть перед зеркалами, я прохожу к шкафчику. Вот только натянуть футболку и взять вещи занимает от силы минуту. И куда потратить остальные девятнадцать я не представляю. Залипать в телефон? Этого дерьма мне и на работе хватает, потому и шастаю сюда, хоть проветриться.

Вернувшись к зеркалам, бросаю сумку с вещами на полку. Или это такой стол? По хрену. Опираюсь о неё спиной, сверлю очередную охотницу взглядом.

— Что?

Судя по насмешке, девчонка не из робких. Как, в принципе, и те, что были до неё. В чём разница? Да хер его поймёшь. Просто чувствую, что она есть.

Правда, чувствую не только это, но снимать здесь подружку на ночь я зарёкся ещё два дня назад. Лучше уж прокатиться до проверенного и безопасного бара.

— Марат.

А может и не прокатиться.

Мужика, что в двадцать замутил стартап, а через четыре года вышел на федеральный уровень кретином не назвать. Но с каждым мгновением я тупею всё больше. Засматриваюсь на резко очерченные губы, подвисаю на простой цепочке с одиноким камнем.

Хреновеньким, кстати. Если брюлик, так почти пыль, даритель знатный скупердяй. Если, конечно, покупала не сама.

— Я в курсе, — иронизирует она. И молчит.

То, что приходится выводить её на разговор, бесит. Но гораздо меньше того, что я стою и гадаю какое бельё под её униформой. Как есть двинулся с этими мадамами.

— Ок, давай по-твоему, — хмыкаю. — Как тебя зовут, загадочная незнакомка?

Подойти, присесть на корточки. Качнуться на пробу, но в ответ ни малейшей опаски — один безграничный сарказм.

— Меня устраивает статус незнакомки, — поднимает она бровь. И снова смотрит на часы.

— Почему двадцать минут?

Хрен с ним, имя я могу узнать хоть завтра. На крайняк дёрну Костю, он здесь точно всех знает.

— Потому что вы, Марат Андреевич, охренительный любовник, — последние два слова на выдохе и показательно закатив глаза. — Среднестатистическая продолжительность коитуса с вами составляет тридцать семь минут и пятьдесят секунд. Но я, так и быть, обойдусь двадцатью. Сойдёмся на том, что для второго захода я вас не привлекла, — ехидно улыбается эта стервочка.

— Среднестатистическое? Вы там совсем охренели со своим марафоном?

И не поймёшь, то ли обижаться, то ли гордиться.

Её взгляд становится колючим. Неприятным, какой не ожидаешь от молодой девчонки — по ощущениям, она моложе остальных охотниц лет на пять, а меня на все десять.

— Марафоном? И кто сдал? Хотя не надо, я и так скажу. Костя-хренов-Вершинин. Угадала? — Она усмехается, качает головой. — Трепло.

— Может, и трепло. Но он хотя бы не устраивает бордель под прикрытием и не строит из себя институтку. Всей толпой ложитесь под мужиков только чтобы устроиться получше. Или цель оправдывает средства?

— А кто строит? — вдруг интимно понижает она голос. Облизывает губы, не отрывая от меня взгляда.

И сидеть становится звездец как неудобно. Но на этом она не успокаивается. Медленно и бесстыдно разводит ноги. Пальчики с короткими ногтями соблазнительно пробегаются по бёдрам, поднимаются выше. Оглаживают талию и грудь.

Она подаётся ближе.

Да плевать на всё! К чертям принципы, эту малышку я возьму прямо на этой скамье.

Руки ложатся на её бёдра, притягивают ближе. Крышу рвёт, как ни с кем из них. И в два удара сердца мы меняем позицию.

Сколько минут уже прошло?

Или сколько ещё пройдёт, потому что она сидит сверху, прижимается к стоящему колом члену. Трётся о него, закидывает голову назад. Прогибается в пояснице. Ногти больно впиваются в живот, но в этом самый кайф.

Рваное дыхание. Её короткий хриплый смешок. И поцелуй, в котором ведёт тоже она. Легко, едва касаясь скользит языком по моим губам. Уворачивается, не давая перехватить инициативу.

Мышцы напрягаются до предела. А в мозгу бьётся одна мысль — порвать чёртову униформу. Чтобы насадить на себя. Чтобы был не только второй, но и третий, и последующие заходы.

Вжимаю её в пах. Ритмично, как хотел бы трахать. Как буду трахать.

Стон, треск ткани, которой жить последние секунды.

И тихий, но довольно смех.

Странный смех, но гораздо страннее внезапная остановка. И малышка, которая ещё секунду назад кайфовала в моих руках, отстраняется. Смотрит охерительно равнодушным взглядом.

— Что же ты, такой правильный, половину клуба перетрахал? — всё ещё интимно, но в антураже взгляда это выглядит особенно издевательски.

И пока я соображаю, что за жесть сейчас была, она встаёт с моих колен. Бесстрастно поправляет задранную куртку. Зачем-то отряхивает легинсы. Поднимает глаза.

— Двойные стандарты, Марат Андреевич? Или то, что положено Серому, не положено всем остальным? — Оторва безбоязненно опирается ладонями о мои колени, нависает. Притворно вздыхает. — Что же ты не послал Иришку, когда она заявилась к тебе в душ?

Послать? Да, ту послать можно было. А эту? Конкретно сейчас её хочется то ли убить, то ли завалить на ближайшей скамье. И последний вариант конкретно так перевешивает.

Чтобы я и не удержал девчонку в два раза меньше себя? Смешно.

Дёргаю её на себя, собираясь лишить равновесия и опрокинуть, но что-то идёт не так. Пиздец как не так.

Колени прилично грохают о пол, в вывернутом плече резкая боль. А эта зараза, как ни в чём не бывало нагибает меня ещё ниже. Прижимается грудью к спине. Тёплое дыхание скользит по шее. И кожа покрывается мурашками даже сейчас.

Долбанный изврат. В котором главный извращенец — я.

— Я не шлюха, — обжигающим шёпотом на ухо. — Я не сплю с клиентами. И мне не сдался муж.

И пока мои напрочь заторможенные рефлексы приходят в себя, она отпускает руку. Это понимается уже после, когда стервочка проходит мимо. Мимо и к двери.

Выдыхаю. Веду плечом.

Знала ведь, оторва, как выворачивать.

Сев прямо на пол, опираюсь спиной о скамью. Ловлю охеренный изгиб бёдер, в качестве последнего оттиска на сетчатке.

— А двадцать минут?

Миниатюрная фигурка замирает в полушаге от перегородки, что отделяет раздевалку от предбанника. Поворачивается, а в лице ни намёка на раскаяние или хотя бы жалость. И это заводит ещё больше.

Мда, таким кретином я не чувствовал себя давно. Примерно с никогда.

Её усмешка. Задумчиво приоткрытые губы.

— А я фригидна, — смешок. — Не знал?

Нет. Как и то, что я всё-таки извращенец.