Флэш-Рояль

Глава 3

Де Джерси сидел за компьютером, просматривая диск за диском и делая пометки в блокноте. На его столе лежала газета с обведенной красными чернилами статьей: там говорилось о резком снижении стоимости акций интернет-компаний. Некоторые сравнивали происшедшее с биржевым крахом на Уолл-стрит, но де Джерси совсем не утешала мысль, что он не единственный банкрот. Газеты пестрели заголовками: «Магнаты лишились миллиарда за одну ночь», «Знаменитости погорели на интернет-инвестициях». Пять британских инвесторов меньше чем за год потеряли около миллиарда, еще пятеро – примерно полмиллиарда. Некоторым утешением для де Джерси служило лишь то, что его имя не упоминалось ни в одном из сообщений в прессе.

Компания «leadingleisurewear.com», в которую вложились де Джерси, Вилкокс и Дрисколл, находилась среди лидирующих интернет-ретейлеров в Европе, а теперь подтвердились слухи, что руководство обратилось к ликвидаторам. За полтора года существования траты составили около двухсот тридцати миллионов фунтов. Теперь и персонал главного офиса узнал, что их молодая и перспективная компания рухнула, унеся с собой вложения инвесторов. Ее основатель Алекс Морено признался, что проект был слишком смелым и они не смогли справиться с затратами.

Де Джерси записал в блокнот имя этого мужчины и подчеркнул, после чего вернулся к отчетам, собранным для него Дэвидом. Там указывались и другие начатые проекты Морено, так что у этого бизнесмена уже имелся опыт в данной сфере. За шесть лет он успешно запустил четыре интернет-компании, но, как сам признался, он «вел светскую жизнь» и «злоупотреблял своими возможностями и средствами». Де Джерси прочел длинную статью, в которой Морено глубоко сочувствовал пострадавшим, но утверждал, что его компания двигалась верным курсом. Он хотел превратить ее в крупнейшего в мире онлайн-ретейлера. Однако Алекс Морено заявил, что они слишком потратились на офисы в Лондоне, Нью-Йорке, Стокгольме, Германии и Швеции, а также на рекламные кампании и «премии».

Де Джерси чуть не перекусил сигару, читая о расточительном образе жизни молодого предпринимателя и его партнеров: они покупали бесчисленное количество машин, останавливались в первоклассных номерах, наслаждались роскошными апартаментами и особняками. Главные банкроты сайта упоминались в статье как «английский аристократ и еще пара британских бизнесменов». Владея контрольным пакетом акций, де Джерси потерпел самые серьезные убытки: он лишился почти сотни миллионов фунтов.

Часам к пяти утра де Джерси закончил с документами, которые подготовил для него Дэвид, и выключил компьютер. Потери оказались крупнее, чем он думал, и, похоже, эта напасть не обошла стороной Вилкокса и Дрисколла. У Эдварда остался лишь офшорный счет на Кайманах, единственная заначка в три миллиона, но без Лионса ему предстояло лично отправиться за этими деньгами.

Де Джерси открыл запертый на замок ящик и сунул туда блокнот с именами основателей компании «leadingleisurewear.com», их последними известными адресами и подробностями о том, как они пытались распродать оставшиеся акции. Морено зря времени не терял и создал новую компанию с другим названием. Значит, его можно было отследить, что де Джерси и намеревался сделать.

Ночью повалил снег, а на само Рождество поместье де Джерси стало напоминать идиллический загородный пейзаж с открытки. Дом украсили флажками и венками, сделанными Кристиной из омелы и еловых лап. В гостиной установили рождественскую ель, доходившую до потолка, и нарядили ее серебристыми лентами и игрушками. Под ней лежали подарки в блестящей упаковочной бумаге с такими же лентами и веточками омелы. Кристина обожала Рождество. Несколько дней она занималась стряпней, готовя рождественский пудинг, пирожные и пирожки в подарок работникам двора и местной церкви. Кристине нравились витавшие в воздухе ароматы, а больше всего то, что семья собиралась вместе. За день до праздника домой вернулись Наташа и Леони, проведя начало каникул с одноклассниками на их даче в Швейцарии, где они катались на лыжах. Дочери де Джерси, семнадцати и пятнадцати лет, ослепляли своей красотой: от матери им достались кристально-голубые глаза и длинные вьющиеся волосы. Де Джерси баловал девочек, однако был довольно строгим отцом, требуя, чтобы домочадцы жили по его правилам. Их друзей в доме встречали с гостеприимством, но о приезде кого-либо следовало предупреждать заранее. Де Джерси не любил приглашать знакомых к себе: он слишком дорожил своей уединенностью, и родные уважали его желание.

Сейчас в их поместье полным ходом шла рождественская коктейльная вечеринка, куда позвали всех работников. Для каждого Кристина приготовила подарки, в том числе и их семьям, а в белых конвертах ждала премия от босса. В такие дни ни о ком не забывали. Де Джерси стоял возле парадной двери, подавленно выглядывая на улицу. Флэш-Рояль, выдыхая клубы пара, степенно шел по снегу и вез две корзины подарков от персонала фермы для начальника. Жеребца нарядили в красную бархатную попону, а в гриву вплели веточку омелы. Около де Джерси собрались работники, распевая «Какой хороший парень»[5]. Он подошел к своему чемпиону и погладил его по морде. Эдвард не мог допустить мысли, что потеряет все, что имел. Он ведь добился того, о чем всегда мечтал.

Пока народ праздновал, де Джерси решил уединиться. Сперва его никто не искал, но вскоре Кристина обнаружила мужа в спальне. Она удивилась, увидев, как он переодевается в бриджи для верховой езды.

– Дорогой, что ты делаешь?

– Хочу прокатиться. Я ненадолго.

– Но ведь скоро обед. Ты говорил, что мы сядем за стол в четыре.

– К этому времени я вернусь. Извини, мне нужно подышать свежим воздухом.

Он сел верхом на Флэш-Рояля и поехал по заснеженной скаковой дорожке, находившейся на окраине поместья. Де Джерси вел коня легким галопом, встречая на снегу лисьи и птичьи следы. Морозный воздух наполнял легкие и прояснял мысли, помогая сосредоточиться на возникших неприятностях.

Вернувшись в дом, де Джерси принял решение уехать на следующее же утро. Он поручил своему пилоту получить разрешение на посадку на вертолетной площадке Хитроу, откуда собирался вылететь в Нью-Йорк. В Штатах рождественские каникулы заканчивались ко Дню подарков, и де Джерси предполагал, что застанет Алекса Морено на работе. Он собрался нанести основателю сайта-банкрота неожиданный визит.

Кульминацией рождественского обеда стал пунш, пылающий голубым пламенем, который внесли под шумные аплодисменты. Кристина надела по случаю изящный бриллиантовый браслет, подаренный мужем. Дочерям он тоже презентовал не менее изысканные украшения. Вычурные вещи ему не нравились. Сам де Джерси получил в подарок от девочек сигары, носки и жилет с оригинальной вышивкой.

Потом они выпили кофе в столовой и поиграли в словесные игры перед потрескивающим камином. В семь часов вечера Наташа и Леони отправились наряжаться на вечеринку. На каминной полке лежало море приглашений, адресованных не только девочкам, но и Кристине и самому де Джерси, который редко ходил на подобные приемы.

Кристина уютно устроилась рядом с мужем, положив руки ему на колени.

– Завтра мне придется уехать в Лондон, – сказал он. – Всего на пару дней. Извини, но это деловая поездка.

– Но завтра же День подарков! – воскликнула Кристина.

– Знаю, но мне нужно уехать. Обещаю позже загладить свою вину.

Кристина взволнованно посмотрела на мужа:

– Это касается Дэвида, так?

– Нет. Почему ты спрашиваешь?

– Не веди себя так, – вздохнула она. – После смерти Дэвида ты стал странным… полагаю, на то есть причина. Прошу, давай поговорим. Это ведь связано с ним?

– Да, – признался де Джерси. – Он оставил некоторые неразрешенные дела, и теперь мне нужно самому о них позаботиться. Я должен встретиться с банкиром, который поможет разгрести эту кучу.

– Хорошо, но не больше двух дней… может, мне поехать с тобой?

– Останься с девочками. Чем раньше я уеду, тем скорее вернусь. Правда, это может занять и три, и четыре дня. Но я тебе обязательно позвоню.

Кристина встала и подкинула в камин дров, затем глянула на полку: на самом видном месте стояла рождественская открытка от королевы. Когда они получили конверт с гербом монаршей семьи, де Джерси весь светился от гордости. Кристина знала, как важно ему добиться признания в высших кругах, хотя не понимала истинной причины. Она почти ничего не знала о его прошлом – незадолго до их знакомства умерла последняя родственница де Джерси, его мать Флоренс. Иногда Кристине хотелось побольше выяснить о том своенравном человеке, за которого она вышла замуж.

– О чем призадумалась? – спросил де Джерси, поцеловав ее в шею.

– Просто любовалась открыткой от королевы.

Муж засмеялся, вызывая тем самым счастливую улыбку Кристины. Когда он был рядом, она больше ни в чем не нуждалась.

– Почему ты никогда не рассказываешь про свою семью? – внезапно спросила Кристина. – Ты отлично ладишь с моими родственниками, когда те приезжают в гости, а о твоих я знаю не больше, чем в первый день после свадьбы.

– Почему ты спрашиваешь?

– Не знаю. Хотя, пожалуй, знаю. Иногда ты словно замыкаешься в себе. Понимаю, тебя заботят дела Дэвида, но ты же сам говорил, что все не так серьезно. А сейчас ты решаешь уехать на встречу с банкиром в День подарков. У меня это в голове не укладывается. Если у тебя большие проблемы, почему ты не поделишься со мной?

Де Джерси с трудом сдержал раздражение:

– Банкир согласился встретиться со мной лишь в этот день. А родители мои давным-давно умерли. Не пойму, почему ты вдруг ими заинтересовалась. Ты знаешь о них все, что нужно.

– Это не так, – настойчиво проговорила Кристина.

– Так, – отрезал де Джерси. – Наверное, ты выпила много шампанского.

– Неправда. – Она замешкалась, но решила все-таки разрядить обстановку. – А вот викарий, кажется, перебрал. – Кристина облокотилась о каминную полку, не отводя взгляда от мужа. – Эдвард, что за дом у тебя был в детстве? – осторожно спросила она.

Он часто заморгал, затем сел, подпирая голову рукой:

– Чистый и опрятный. Мама любила повторять, что на кухне можно ужинать прямо на полу. Из окна гостиной всегда виднелась елка, а на стенах висели бумажные гирлянды. А в небольшом камине бушевало пламя. Он был выложен розоватой плиткой, а с двух сторон его охраняли медные фигурки зверей.

Кристина внимательно посмотрела на мужа:

– Ты говоришь так, будто было…

– Чисто и опрятно.

– Не только. Еще – тепло и уютно.

– Все так. Люди обожали отца с матерью. – Де Джерси решил сменить тему. – Раз завтра я уезжаю, может, ляжем пораньше? – сказал он, накрыв ладонью грудь жены.

Кристина развернулась к нему, подставляя губы для поцелуя, а после де Джерси подхватил ее на руки и направился к лестнице.

Когда жена уснула у него под боком, де Джерси уставился в потолок, затем перевел взгляд на ее умиротворенное лицо, убирая со щеки прядь волос. Он был так счастлив в браке с Кристиной, что предыдущая женитьба казалась дурным сном. Со своей бывшей женой Гейл Рейнор он познакомился в ночном клубе. Ее отец владел крупным бизнесом в сфере недвижимости с офисами по всему Лондону, а Гейл представляла собой классическую избалованную папенькину дочку. Она училась в привилегированной частной школе Роудин в Великобритании, потом посещала пансион благородных девиц в Швейцарии. В двадцать лет Гейл только и знала, что пропадать на бесконечных вечеринках и в клубах. Она неприятно гнусавила и вела себя с окружающими высокомерно, превосходя в этом своих подруг из светских кругов. Гейл была худой как щепка, а длинные каштановые волосы доходили ей до талии. Она предпочитала носить мини-юбки с высокими белыми сапогами от Курреж, демонстрируя свои красивые ноги. Ее длинные изящные пальцы украшали ноготки овальной формы с идеальным маникюром. Когда де Джерси впервые увидел Гейл, вульгарно танцевавшую в приглушенном свете клуба «Блю элефант» на Пикадилли, она показалась ему неким ангелом-искусителем. В этом заведении можно было встретить много знаменитостей и светских львиц. Эдварда, который никогда не любил ночные клубы, даже по молодости, притащил туда Вилкокс. Будучи частым гостем в подобных местах Вест-Энда, он уговорил друга сопровождать его. Случилось это еще до их последнего налета, после которого они пошли каждый своей дорогой в целях безопасности, – де Джерси принял это решение, чтобы защитить и самого себя. Вилкокс отличался сумасбродным характером, а женщин менял одну за другой. Это он познакомился с Гейл Рейнор, а после представил ее де Джерси.

– Не можешь уснуть? – тихо сказала Кристина, прерывая мысли мужа.

– Просто думаю.

– О чем?

Она приподнялась на локте.

– О своей жизни до того момента, как в ней появилась ты.

– Ты имеешь в виду бывшую жену… как там ее имя?

– Гейл, – ответил де Джерси, не желая говорить на эту тему.

– Ты часто вспоминаешь о ней?

– Вовсе нет. Может, на меня так повлияла смерть Дэвида. Все мысли перепутались. В голову лезут разные вещи.

– Например?

– Например, странно, что я вообще связался с Гейл. Если честно, я скорее повелся на успех ее отца.

– Почему?

Де Джерси вздохнул, жалея, что ввязался в этот разговор:

– Наверное, потому, что мой отец умер, а отец Гейл послужил для меня вдохновением. Я не понимал, чего хочу от жизни, но он указал мне дорогу.

– Выдав за тебя свою дочь, – зевнула Кристина.

– Можно сказать и так. Брак с ней был ошибкой, а вот дружба с ее отцом – нет. Он был чудесным человеком.

Кристина прижалась к мужу.

– Ненавидишь говорить о ней?

– Это громко сказано. Просто не хочу тратить время на подобные мысли. Она того не стоит, к тому же та жизнь осталась в прошлом. Ненависть тут ни при чем. Просто я совершил ошибку, женившись на ней, и постарался как можно скорее расторгнуть брак.

Де Джерси не стал говорить, что развелся с Гейл сразу после смерти ее отца и передачи ему семейного бизнеса. Тот и настоял, чтобы зять прекратил представляться «Эдди», когда вел сделки по продаже недвижимости клиентам из высших слоев общества. Имя Эдди Джерси звучало не слишком внушительно. Тогда он и решил называть себя исключительно Эдвардом, а позже придумал еще одну хитрость – добавил к фамилии приставку «де». В итоге благодаря своему тестю он и стал Эдвардом де Джерси. Однако отцу Гейл так и не суждено было узнать, сколько имен его зять сменил к концу своей криминальной карьеры.

– Что с ней стало? – спросила Кристина.

– Не знаю, – пожал плечами де Джерси. – Когда фирма разорилась, я все распродал и… – Он вздохнул.

Разговор переходил на зыбкую, опасную почву, ведь именно после краха компании он стал планировать свое последнее ограбление.

– Я больше ее не видел, – сказал Эдвард, опираясь на локоть и улыбаясь жене. – Ведь я встретил ту, благодаря которой позабыл о мучительных годах, проведенных рядом с Гейл. Моя возлюбленная… нет, когда я увидел ее фото в журнале, она была молоденькой худышкой…

Кристина хихикнула. Она всегда с придыханием слушала историю, как де Джерси вырезал из журнала ее фотографию, а потом отыскал свою будущую жену через модельное агентство. Он даже отправился на поиски в Швецию, хотя Кристина к тому времени переехала в Лондон.

– И эта худышка теперь моя жена, мать моих дочерей и…

Де Джерси поцеловал ее, так и не договорив. Он не хотел, чтобы они с Кристиной и дальше обсуждали его бывшую жену, а тем более тот период его жизни, когда они с Вилкоксом и Дрисколлом провернули их последнее ограбление, благодаря которому все трое сказочно разбогатели.

Первая жена Эдварда и рядом не стояла с его драгоценной Кристиной, которая дала ему все, что не смогла Гейл. Однако де Джерси глубоко переживал из-за того, что на момент их знакомства он уже обладал огромным состоянием и как одержимый тратил деньги направо и налево, чтобы добиться Кристины, ведь поначалу она считала его слишком старым.

– Ты о чем-нибудь сожалеешь? – спросил он, поглаживая жену по щеке.

– Нет… хотя кое-что есть, – тихо ответила она.

– И что это? – спросил де Джерси, поцеловав ее в шею.

– Я лишь жалею, что не подарила тебе сына.

Де Джерси отстранился от Кристины, откидываясь на подушки, а в следующую секунду привлек жену к себе.

– Я ни о чем не сожалею, ни капли, – сказал он, взглянув на Кристину. – У нас две прекрасные дочери и… еще есть Флэш-Рояль.

– Знаю, – сказала она, – но это не одно и то же.

– Я бы не хотел ничего менять, – хрипло проговорил де Джерси, крепко обнимая жену.

Его тон немного напугал Кристину, но Эдвард лишь поправил подушку и закрыл глаза.

– Спокойной ночи, милая, – пробормотал он.

– Спокойной ночи, – ответила Кристина, лежа с ним в обнимку. – Счастливого Рождества, – прошептала она.

Де Джерси поцеловал ее в макушку:

– Счастливого Рождества, дорогая.

Никому и ничему он не позволит разрушить их семейное счастье.

Празднование Рождества во Флориде отличалось от того, к чему Дрисколлы привыкли в Англии. Они заказали индейку с гарниром, но при тридцатиградусной жаре это блюдо воспринималось иначе. В день Рождества Дрисколл отдыхал у бассейна, покрываясь еще более густым загаром, и читал вчерашний выпуск «Санди таймс». На стеклянной столешнице рядом стояла пепельница с тлеющей сигарой и большой бокал с крюшоном «Пимс». О своем недавнем провале в постели Тони больше не вспоминал. Странно, мысли о потерянных миллионах вызывали у него всплеск сексуального возбуждения. Большинство мужчин отреагировали бы иначе. Дрисколл сложил газету и задумался над этим феноменом. Возможно, все потому, что проблемы нарушили его размеренную жизнь, которую он вел перед выходом на пенсию. Бросив газету на пол, он встал и нырнул в бассейн.

Немного проплыв вперед, Тони ушел в сторону мелководья, где и остался. Кругом плескались грациозные девушки и зрелые мужчины с бронзовым загаром. Дрисколлы остановились в фешенебельном отеле, куда редко приезжали семьи с детьми. Все гости относились к разряду очень состоятельных людей, которых окутывала аура богатства. Казалось, даже в воздухе витал запах денег. Женщины красовались бриллиантами в часах «Ролекс» или «Картье», переливающимися на солнце ожерельями и серьгами, а мужчины, как и Дрисколл, носили дорогие часы и перстни.

Тони выбрался из воды, вернулся к шезлонгу и снова открыл в газете финансовый раздел. Многочисленные статьи рассказывали о крахе интернет-компаний, но его отнюдь не утешало, что другие люди тоже лишились миллионов.

В шесть часов Дрисколлы сидели за отгороженным столиком в главном ресторане отеля, готовясь к рождественскому ужину. Подобно большинству здешних посетителей, Тони заказал шампанское «Круг». К концу трапезы ему даже пришлось расстегнуть пуговицу на брюках. Выпил он больше обычного, однако был трезв как стеклышко.

– Как тебе этот цвет? – спросила Лиз, демонстрируя перламутровые накладные ногти.

– Симпатичный.

– Называется «устрично-розовое мерцание», – сказала жена. – Идеально подходит к платью, которое я купила на новогоднюю ночь. Я решила опробовать этот цвет и понять, какой наряд надеть. Помнишь, я говорила тебе о платье? Оно из магазина «Шанель» в Найтсбридже.

Дрисколл вспомнил платье из легкого шифона, с вышивкой на корсете и атласными лямками. Оно напоминало ночную сорочку, однако он сказал жене, что ему понравилось, – лишь бы она была счастлива. Внезапно Тони отвернулся – на него нахлынули эмоции.

– Что стряслось, дорогой? – с тревогой спросила Лиз.

По щекам Дрисколла струились слезы. Как сказать жене, что он остался без денег? Что как чертов идиот потерял все накопленные сбережения. Несколько висевших на разных счетах тысяч не могли обеспечить эту красотку тем, к чему она привыкла.

– Я слишком много выпил, – буркнул Дрисколл.

– Давай поднимемся в номер, закажем еще шампанского, заберемся в джакузи и займемся жарким сексом, – взяв мужа за руку, хихикнула Лиз. – Если что, здесь есть эротический канал, я видела в программке.

Дрисколл не знал, как ему продержаться до новогодней ночи. Хотелось поскорее вернуться в Лондон, встретиться с де Джерси и услышать, каков его план. От этих мыслей он возбудился.

– Да, дорогая, – сказал Тони. – Давай-ка лучше поднимемся в номер.

До джакузи они не добрались, а эротический фильм им даже не понадобился. К восторгу Лиз, муж даже не снял смокинг – так сильно он желал ее. Они занимались любовью в ванной комнате у стены, на ковре в спальне, а позже в кровати, пока Дрисколл наконец не уснул. Лиз мечтала, чтобы их сексуальная жизнь всегда была столь же бурной, как в эту поездку, – Тони превзошел самого себя.

В отличие от Дрисколла, Вилкокс никогда не заботился о деньгах. В Аспене он ни в чем себе не отказывал, стараясь забыть о кризисе с помощью непомерного количества кокаина. Рику беспокоило его сумасбродство и желание весь день кататься на лыжах. Вилкокс и де Джерси в чем-то сходились характерами, но, несмотря на свои благородные корни, Джеймсу не хватало рассудительности. Он обожал рисковать. Когда он уходил из дома поздней ночью, Рика приставала с вопросами и пыталась отговорить его, но всегда отступала, заметив первые вспышки гнева. Она знала, какая ярость бурлила внутри его, и ей совершенно не хотелось, чтобы Вилкокс сорвался на ней. Поэтому, когда он ушел из дому в рождественскую ночь, Рика его не остановила.

Вилкокс знал, что, лишившись состояния, он оказался на краю пропасти. Сойдя с подъемника на уровне для профессиональных лыжников, Джеймс приготовился к спуску: проверил крепления, зафиксировал горнолыжную маску, затем подался вперед – и понесся вниз по склону. За пять минут стремительного падения он почти позабыл о проблемах. Однако, достигнув невысоких холмов, он ощутил, как сдавило грудь. Вилкокс лихорадочно глотал воздух, а остановившись, согнулся почти вдвое. В последнее время боли в груди участились. К тому же он страдал от приступов головокружения, а во время этого праздника случились два сильных кровотечения из носа. Подняв защитные очки и отбросив в сторону перчатки, Джеймс увидел на снегу капли крови.

Он снял лыжи и отнес их в свой фургон. Оказавшись внутри, откинулся на сиденье, пока не прошло головокружение. Затем взглянул на себя в зеркало заднего вида: у ноздрей запеклась кровь. Вилкокс вытерся салфеткой и поехал обратно в коттедж. В каждом окне там горел свет: наверняка дети слушали музыку, а может, играли в настольный теннис или смотрели фильмы, Рика же, скорее всего, ждала его, чтобы устроить нагоняй за очередное исчезновение. Джеймс знал, что он уже не в том возрасте, чтобы прожигать жизнь и потворствовать своей зависимости, – поймай он с наркотиками детей, то отбил бы у них всяческое желание. Однако, как бы он ни ругал себя, все тело зудело, ожидая новой дозы. Вилкокс бросил лыжи возле машины Рики и взлетел по лестнице.

Он запер дверь в ванную, достал свою заначку и сделал три кокаиновые дорожки, потом скатал в трубочку долларовую купюру и втянул порошок в легкие, а остатки втер в десны. В этот момент шевельнулась дверная ручка.

– Джеймс, ты в порядке?

– Все отлично, – отозвался он, с улыбкой открывая дверь. – Просто приспичило, пока ехал сюда.

– Я волноваться, когда увидеть твои лыжи в гараже. Ты их даже не почистить.

– Да, да, сделаю позже.

– Джеймс, сделать это сейчас. На детей ругаться, а сам?

– Рика, не изводи меня.

– Даже не думать.

Когда она вылетела из ванной, Вилкокс опустился на унитаз. Он решил, что примет еще одну дозу и займется лыжами. После двух новых кокаиновых дорожек он взялся за телефон. Джеймс знал, что нарушает правила, но ничего не мог с собой поделать. Он поднялся в спальню, упаковал сумку и спустился к Рике:

– Я уеду на один день. Завтра вернусь.

– Куда ты ехать? – спросила Рика, впиваясь в его руку.

Он высвободился и пошел на выход:

– Кое-какие проблемы с бизнесом. Оставь меня уже в покое.

– Когда ты вернуться, меня здесь не быть! – крикнула ему вслед Рика.

Вилкокс завилял по подъездной аллее, затем развернул машину и чуть ли не с лету заехал в гараж. Рика выбежала из дому и постучала кулаком по лобовому стеклу, но ее гнев быстро сменился тревогой, когда она увидела лицо Джеймса.

– Прости, – сказал он. Рика открыла дверцу и села рядом. – У меня серьезные проблемы.

Вилкокс положил голову ей на плечо, когда она обняла его.

– Наверное, поеду завтра, – сказал он.

Рика помогла ему выбраться из джипа и доковылять до дому. Вилкокс сказал ей лишь то, что потерял крупную сумму денег и теперь хотел кое с кем встретиться по этому поводу.

Наутро Рика отвезла его в аэропорт.

Вилкокс вылетел во Флориду. Он знал, что правила запрещали подобное, но ему нужно было сейчас с кем-нибудь поговорить, а обратиться он мог лишь к Дрисколлу.

Джеймс сидел за столиком перед огромным аквариумом с экзотическими рыбками, мельтешащими вокруг затейливых искусственных рифов. Он выпил две диетические колы и немного успокоился с предыдущей ночи, но его знобило – из-за холодного воздуха, идущего от кондиционера, казалось, что он до сих пор на горнолыжной трассе.

В бар вошел Дрисколл, одетый в белую кепку для гольфа, белую футболку и шорты. Он осмотрелся по сторонам, увидел ссутулившегося за столиком Вилкокса и направился к нему.

– Как ты меня нашел? – спросил Дрисколл, опускаясь напротив.

– Очень просто. Обзвонил все первоклассные отели. На десятом получил положительный ответ. – Вилкокс осоловевшим взглядом посмотрел на своего бывшего приятеля. – Черт подери, Тони, ты выглядишь как придурок! Кошмарные шорты, а на ногах что?

– Сандалии от Гуччи. А ты выглядишь так, будто проспал всю ночь на полу. К слову, это шорты от Лакост.

– Все еще помешан на марках? – спросил Вилкокс.

– Все покупает жена, – ответил Дрисколл. – Мне-то наплевать, но она даже не возьмет в руки вещь без дизайнерского лейбла.

Вилкокс глотнул колы, а Дрисколл подозвал официантку в розовой форме и заказал кофе без кофеина. Они молчали вплоть до того времени, как девушка принесла заказ и снова ушла. Оба не знали, с чего начать разговор. Тишину нарушил Дрисколл:

– Сколько ты потерял?

– Последнюю рубаху, – прямо ответил ему Вилкокс.

– Я тоже. Конечно, осталось еще несколько тысяч на разных счетах, кое-какая недвижимость, но… он ведь звонил тебе, да?

– Ага. – Вилкокс откинулся на спинку сиденья и зябко потер руки. – Здесь чертовски холодно.

– А в столовой отеля совсем как в холодильнике, приходится на завтрак надевать джемпер.

Они никак не могли перейти к разговору о причине их встречи.

– Что же нам теперь делать? – наконец мрачно спросил Вилкокс.

– Не знаю. Полковник сказал, что пытается все уладить, но просил не возлагать слишком больших надежд. Компания накрылась капитально. Но вдруг мы хоть что-нибудь можем спасти.

– Вряд ли. Тот козел, Дэвид Лионс, не просто так покончил с собой. Наверняка ты читал финансовые новости: банкротов целая тьма, и мы среди них. Многие попрощались со своими миллионами из-за этого интернет-обвала. – Вилкокс повертел в руке стакан. – Он хочет опять встретиться с нами в «Ритце», да?

– Так он сказал. Мы соберемся, когда я вернусь домой, где-то в середине января.

Дрисколл уставился на рыбок в аквариуме.

– Чем же он занят сейчас, как считаешь?

– Не знаю. А ты что думаешь?

Тони не отрывал взгляда от рыбешки, скользившей по аквариуму, как ртуть.

– Думаю, он прибегнет к старым трюкам. Возможно, разведывает, куда нанести удар. Сам он сказал, что попробует выследить этого сукина сына Морено. Но что, если нам предложат участие в деле? Мы согласимся?

– Дело в том, Джимми, – сказал Дрисколл и рыгнул, – что я в долгу перед ним. Его отец Ронни заботился о моей матери. Если бы не он, ей пришлось бы тяжко. Он всегда оберегал нас. Даже купил мне школьную форму. Ронни заменил мне отца.

– Я знаю.

Дрисколл закрыл глаза:

– Он о многих заботился, старик Ронни, но когда заварилась та каша…

Вилкокс откинулся назад, уставившись на рыб.

– Таких бандитов, Джимми, еще поискать. Они пришли в букмекерские конторы с чертовыми кувалдами, до смерти запугали нас. Тогда еще я не так хорошо знал Эдди. Скорее на расстоянии, ведь он учился в гимназии, а когда поступил в Сандхерст, то мы и вовсе не пересекались. С трудом верилось, что они отец с сыном. В том смысле, что Ронни был крохотным, а Эдди – выше его на голову и широкоплеч. Мама говорила, что такой рост достался ему по линии Флоренс. Крупная женщина, да. И постоянно что-то вязала. Она водила его на занятия по дикции, чтобы он не так выделялся в Сандхерсте. Но когда я увидел Эдди на похоронах отца, как он ковылял с костылем после травмы колена, то сказал себе: «Нет, ему не справиться с головорезами, которые обчистили наши конторы и разгромили все кругом». Я сказал ему, что отца его, конечно, уважал, но оставаться не собираюсь. Не хочу, чтобы мою башку разнесли ко всем чертям. И знаешь, что он? – спросил Дрисколл. – Он сказал: «Мне предложили выкупить бизнес». На это я ответил: «Продавай, иначе они придут за твоей матерью». Когда территорию делят такие ублюдки, как Крэи и Ричардсоны, лучше всего отойти от дел. Но Эдди вознамерился пойти в полицию!

– Я знаю.

Вилкокс со скучающим видом обвел взглядом бар. Он уже тысячу раз слышал эту историю, правда, с тех пор прошло уже много лет.

– Мерзавцы предложили ему сущие гроши, – не унимался Дрисколл, – а ведь эти две конторы приносили отличную прибыль. Копы, конечно, ничем не могли помочь. Я сказал ему: «Эдди, они же берут взятки». Никогда не забуду его лица. Когда бандиты вернулись, то принялись толкать и пинать его, а он вел себя как размазня. Деньги ему бросили на пол и заставили подбирать их.

– Тони, я же был там.

– Скажи ты мне тогда, как он поступит дальше, я бы расхохотался, – проговорил Дрисколл.

Вилкокс вдруг поднялся.

– Куда ты? – спросил Дрисколл.

– Отлить. А потом хочу выбраться отсюда. Можем съесть в моей гостинице по сэндвичу.

– Хорошо, я заплачу, – сказал Дрисколл и взял чек.

– Как щедро с твоей стороны, – усмехнулся Джеймс.

Они вышли на ослепительное солнце Флориды и добрались до отеля, где остановился Вилкокс. Заведение и рядом не стояло с пятизвездочным. Дрисколл притормозил у дверей:

– Боже всемогущий, Джимми, почему ты выбрал такую дыру?

– Анонимность, – огрызнулся Вилкокс.

Они зашли в обшарпанное фойе и поднялись в номер. Оказавшись там, Вилкокс достал из бара миниатюрную бутылку водки.

– Все вспоминаю, как ты приехал после Сандхерста вместе с Эдди, – сказал Дрисколл. – Могу поспорить, его старушке это не понравилось.

Вилкокс плюхнулся на кровать.

– Тони, ты как заевшая пластинка. Сколько раз я уже слышал, как ты распинаешься про Ронни и Флоренс Джерси. Но ты ничем не обязан Эдди. Не помогай ты нам с отступлением, мы бы не смогли скрыться после налетов на букмекерские конторы.

– Знаю, – сказал Дрисколл.

Вилкокс с улыбкой вспомнил, как де Джерси выложил ему план по ограблению букмекерских контор его отца. Они совершали налеты после каждых крупных соревнований по скачкам. Де Джерси не хуже военного стратега прорабатывал все до малейших деталей. Натянув на голову чулки-маски и вооружившись карабинами, они забирали все принятые на ставки деньги. Грабежи их закончились тем, что две крупные противоборствующие банды Ист-Энда развязали войну, а отцовские конторы сгорели дотла из-за брошенных туда зажигательных смесей. Тогда и появился на свет Полковник – благодаря его манере отдавать приказы во время подготовки к налетам.

– Сколько по сегодняшним деньгам мы унесли тогда? – спросил Дрисколл.

– Наверное, четверть миллиона, не так много, – пожал плечами Вилкокс.

– Мне показалось, денег была целая куча. Когда мы поделили выручку на троих, я не мог в это поверить. Я не думал, что получу такую большую долю. Еще одна причина, по которой я в долгу перед Эдди. На эти деньги я обеспечил безбедную жизнь матери, да упокоится она с миром.

Дрисколл решил позвонить на ресепшен и заказать два гамбургера и картошку фри.

– Тони, а ты не думал, что это Эдди перед нами в долгу? – тихо спросил Вилкокс.

– Конечно нет, – ответил Дрисколл, вешая трубку. – Он даже поделил натрое выручку с ограбления поезда. Хотя не обязан был этого делать.

– Почему же? Без нашей помощи он не ограбил бы отцовские конторы, а что до последнего – он лишь разнюхал, как остановить поезд.

– Да, а тачка была лишь у меня. Помнишь тот «моррис-минор»? Вы двое мотались по округе, проверяя поезда. Пересаживались с поезда на поезд, чтобы в итоге остановить всего один!

– Ага, часами напролет просиживали на железнодорожном мосту. И идея переключить сигнал светофора принадлежала вовсе не Эдди, а мне.

Вилкокс закурил сигарету.

– Но именно он придумал, как пустить почтовый поезд по другой ветке, – сказал Дрисколл.

– Слушай, – разозлился Вилкокс, – ты ведь всего-то составлял для нас маршрут и даже не участвовал лично, а двадцать косарей не так уж и много, чтобы ты был обязан ему по гроб жизни. В таком случае ты в долгу и передо мной. Я тоже дал согласие на то, чтобы выручку поделили на три части.

– Что ж, спасибо тебе огромное! Я лишь хочу сказать, что он мог и не делить все на троих каждый раз.

– Подумай сам. Остальные участники получили по тридцать лет тюрьмы, так? А когда нас допрашивали, мы могли сдать его с потрохами. Повезло еще, что нас просто сочли тупыми подростками.

– Не такими уж и тупыми, раз мы вышли сухими из воды.

– Да, да и да. А теперь ты сидишь здесь бог знает сколько лет спустя и распинаешься, как сильно обязан ему. Именно поэтому он делил все на три части.

– Ты о чем?

– Он хотел, чтобы мы чувствовали себя обязанными, – фыркнул Вилкокс.

– Значит, вот что ты чувствуешь? – удивился Дрисколл.

– Нет, еще чего, – раздраженно выдохнул Вилкокс. – Мы все рисковали. Поэтому и справедливо, что мы поделили добытое на троих.

Дрисколл достал из мини-бара бутылку джина и ведерко со льдом.

– Вот только на последнем деле все было не так, да? – тихо спросил он, наблюдая за реакцией Вилкокса.

Тот напрягся, открывая очередную бутылку.

– Я тоже участвовал, – резко сказал он.

– Да, но ставки возросли. Нужно было не просто бегать вдоль железнодорожных путей, выясняя расписание, или громить букмекерские конторы, которые принадлежали ему же.

– Ясно, я тебя услышал.

– Да уж, Джимми, мы украли чертовы золотые слитки! Я бы не назвал это мелкой рыбешкой. В случае ареста нас засадили бы на тридцать лет. Без Эдди мы бы не выкарабкались. Однако, Джимми, мы смогли, – сказал Дрисколл. – И не мы с тобой, а это Эдди придумал, как обналичить золото.

– Точно, и чуть все не запорол. Он ведь понятия не имел, сколько там было деньжищ.

– Три тонны золота, – захохотал Дрисколл. – Стоимостью примерно в двадцать пять миллионов фунтов. И мы поделили добычу на равные части. Черт подери, конечно, мы ему обязаны.

Вилкокс снова лег на кровать и уставился в потолок. Основную часть золота требовалось как можно быстрее расплавить и вывести за границу. Де Джерси справился с этим благодаря вертолету и яхте своего приятеля. Ограбление прошло почти без сучка без задоринки, но было сущим кошмаром перевозить столько золота. Де Джерси задействовал всех, кого мог, чтобы расплавить слитки и передать их в другие руки. Часть переделали в небольшой печи для обжига в саду одного ювелира. Остальное зарыли в тайниках по всему Лондону, вывезли в Испанию или даже оставляли в камерах хранения. Кое-что из того золота де Джерси переправил в Африку, а затем вернул в Англию, поставив другую пробу на приобретенном им металлургическом заводе, который после продал на фондовом рынке. Но самый большой запас хранился в ювелирной лавке во Франции.

В дверь постучали, и Вилкокс поднялся, чтобы забрать гамбургеры. Передал один Дрисколлу и развернул другой.

– Это он контролировал перемещение слитков и перевел их в наличные деньги, – сказал Дрисколл, открывая пакетик с кетчупом.

– Не знаю, как он, черт подери, провернул это, – признался Вилкокс.

– А я кое-что знаю. Он использовал фальшивые имена и документы. Эдди сказал, что придумал, как хранить огромные суммы денег, до восьмисот тысяч, в крупных банках. И позаботился он не только о нас.

Вилкокс развернул гамбургер, слушая Дрисколла.

– Он подумал и о нанятых им «солдатах», – сказал тот. – Они никого из нас не сдали.

Тем не менее Вилкокс упрямо не признавал, что был в долгу перед де Джерси:

– Ага, а когда они вышли из тюряги, то захотели получить свой откат.

Дрисколл выругался, испачкав футболку кетчупом.

– Помнишь ведь, как в восемьдесят пятом офицеры Скотленд-Ярда обнаружили золото, переплавленное из одиннадцати слитков. Но, кроме этого, они больше ничего так и не нашли. – Дрисколл взглянул на свой гамбургер. – У тебя бургер с кровью? Мой похож на резиновую подошву.

Джеймс передал ему свой гамбургер, который пока не успел попробовать, и достал из бара еще одну миниатюрную бутылку.

Вилкокс и Дрисколл притихли. Первый пил, второй сосредоточился на еде, набив рот гамбургером и картофелем фри.

После кражи золотых слитков эти двое в точности следовали указаниям де Джерси: они разделились и переехали в Канаду, затем в Лос-Анджелес. Им не следовало выходить на связь друг с другом, а особенно с Эдвардом, который заметал все следы. Он выдал им фальшивые паспорта, и пока все не улеглось, Вилкокс и Дрисколл переезжали с места на место. Огромный куш они получили лишь спустя пару лет. Прошло много времени, и Эдвард де Джерси наконец объявился – в качестве владельца скаковых лошадей и конного завода. К тому моменту Дрисколл и Вилкокс вели роскошную жизнь, их семьи росли, а бизнес процветал.

– Джимми, зачем все-таки ты приехал? – не выдержал Дрисколл.

– Подумываю написать мемуары, – ответил тот.

– Да брось! Ты ведь боишься того, что он нам предложит, так?

– Зато ты распинаешься, как обязан ему! Смею предположить, ты будешь согласен на все.

– Значит, ты ему не обязан?

– Черта с два! Ведь это он предложил вложить деньги в интернет-компанию.

Вилкокс открыл очередную миниатюрную бутылочку, а Дрисколл взял полупустую бутылку белого вина. Съев свой гамбургер, он принялся за порцию Вилкокса.

– Давай поговорим начистоту, – дожевав, предложил Тони и выпрямился.

– Хорошо, я приехал обсудить нашу ситуацию, – фыркнул Вилкокс.

– Будет тебе, Джимми. Ты приехал, потому что сдрейфил.

– Слушай, ты, жирный придурок, ничего я не боюсь, просто смотрю на вещи реалистично. У меня нет желания участвовать в ограблении. На этот раз мы можем оплошать, а я вовсе не собираюсь закончить свои дни в тюряге.

– Что ж ты раньше не сказал? Меня это тоже беспокоит.

– Правда?

– Ага. Я женат, у меня двое детей. Говорю же, я смогу выкарабкаться, но придется все продать. Лиз, конечно, взбесится, но, черт подери, голодать мы не будем.

– Это ведь ты распинаешься про то, как обязан ему. А когда мы соберемся все вместе, как ты тогда заговоришь? Нужно определиться между собой.

– Знаю.

– Так договорились? Мы отвергнем любое его предложение, не позволим давить на нас. Сам же знаешь, что он за человек. Если мы будем заодно… Тони?

Дрисколл хлебнул вина, потом за один глоток опустошил бутылку.

– Слышу, – сказал он. – Я согласен. Надеюсь, хоть в «Ритце» алкоголь получше. Когда он примется за свое, мне точно понадобится выпивка для храбрости.

– Да уж, выдержать его напор будет непросто, поэтому лучше нам объединиться.

– Тогда договорились?

– Ага.

Они пожали руки, избегая смотреть друг другу в глаза. Обоим казалось, что они тем самым предают де Джерси.

Сидя в окружении пакетов из бутиков, Лиз шлифовала ногти, когда в номер, еле держась на ногах, зашел ее муж.

– Ты хоть знаешь, который час? – спросила она.

– Знаю, любимая. Я был на поле для гольфа.

– Врешь! Я туда звонила, а твои туфли для гольфа до сих пор в шкафу.

– Что ж, да, я соврал. Я ходил в бар «Розовый фламинго».

– С кем?

– С Брэдом Питтом, а если считаешь, что я напился, ты просто его не видела.

– Тони! – прикрикнула Лиз.

Дрисколл поковылял в ванную комнату и захлопнул за собой дверь.

О чем бы он ни договорился с Вилкоксом, это не отменяло его долга перед де Джерси. Потребуются огромные усилия, чтобы сказать «нет». А Вилкоксу, несмотря на его отрицание, было даже сложнее. Тони вспомнил, как выглядел тот, когда де Джерси взял с них слово не выходить на связь друг с другом. После Сандхерста эти двое редко расставались, и хотя Вилкокс понимал, что так нужно поступить для сохранения безопасности, но до конца не верил в серьезность слов Эдварда. Он даже в шутку предложил встречаться по старой памяти, чтобы пообщаться и вместе выпить.

– Нет, Джимми, – отрезал де Джерси. – Я уйду, и на этом все закончится. Мы друг с другом незнакомы и больше никогда не встретимся. Только так можно защитить себя.

Эдвард пожал Дрисколлу руку и крепко обнял Джимми, который после ухода Полковника не сдержался и заплакал.

– Я словно только что потерял брата, – сказал Вилкокс.

Дрисколл тоже растрогался, сочувствуя ему:

– Джимми, он просто оберегает нас, как и всегда. Поэтому мы сделаем так, как обещали, хорошо?

– Да, конечно. Тогда прощай.

– Прощай, Джимми. Позаботься о себе. Полковник обеспечил нам безбедную жизнь. Желаю распорядиться своим богатством с умом!

Они пошли каждый своей дорогой, добиваясь успехов. Участие в ограблениях ни разу не омрачило их пути. Напротив, им везло, и они только и делали, что наслаждались жизнью.

Тони вздохнул и уселся на унитаз, разглядывая кожаные сандалии. Они напомнили ему о тех, которые в детстве купил для него Ронни Джерси. Жена Дрисколла, которая сейчас была за дверью, утопала в бриллиантах, а в бутиках, без сомнения, спустила немалую сумму, и все это стало возможным благодаря Эдварду де Джерси. Конечно, Вилкоксу было трудно сказать ему «нет», но в глубине души Дрисколл понимал, с чем столкнется он сам. Жизнь в достатке совершенно их расслабила. Они с Вилкоксом оба опасались участвовать в новом деле. Оставалось только отказаться.