Флибустьер. (Ваше высокоблагородие I I).

Глава 3

Прелюдия 3.

Ты не бойся. Мы тебя зарежем не больно: Чик, и ты уже на небесах.

(Фильм. Место встречи изменить нельзя).

Массивный корпус судна стонал и скрипел, словно живое существо. Пахло затхлостью. Где-то вдали, за перегородками подвешенный к переборке фонарь, раскачиваясь по спирали, отбрасывал пляшущие тени на обшивку, тела и лица моряков, создавая впечатление живописного полотна.

Отец Бриан Буагильбер застыл в первой попавшейся позе, как это было принято в детских играх ребят, у него на родине. Замер, опираясь на какую-то доску одною правой ногой. Левую он медленно опускал, чтобы не дай бог, не ударить каблуком о какой-нибудь неуместный выступ, ящик или тюк. Сделал шаг, подкрадываясь к говорящим. Прижался к балке. Постарался слиться с ней. Стать единым целым. Новый шаг. Ещё один, ещё. Осторожно выглянул из-за угла.

- Резать надо святош-ш, - шипел, похожий на змея, смуглый кривоногий бандит с дьявольским лицом и желтым зубом, нависавшим над нижней губой. Он ухмыльнулся и похлопал ладонью по рукоятке ножа, торчавшего у него за поясом.

- Парни, я не понимаю, чего мы ждем? - поддержал его низенький человечек в громадных сапогах, с лицом, почти полностью закрытым пушистыми усами. - За проезд они заплатили. В мешках есть ещё. Вон, как переживают и держаться за них. Глаз не спускают. За каким чёртом нам плыть в Сантьяго? Заберём деньги. Укокошим монахов, и спокойно рванём в Америку.

- Послушайте, джентльмены, - капитан поднял обе руки привлекая внимания. – Напомню, мы давно не пираты. А те, кто про это позабыл и решил вернуться на скользкую дорожку, я хочу напомнить, что бывает с такими... Их вешают! Как собак! Без суда и следствия. Тем более убить служителей церкви? Это уже вообще ни в какие ворота!

Змееголовый оскалился и снова зашипел. – Капитан, открой глаза, они абсолютно не походят на «святых отцов». Не молятся, не поют свои дурацкие псалмы. А ещё у них дурацкие имена. Ну, не бывает у монахов таких имен - Бриан Буагильбер, Айвенго! Крысы они, а не святые отцы. Высматривают, вынюхивают, к чему-то готовятся. Резать их надо. Кроме нас никто не знает про них. А если кто спросит. Скажем, смыло за борт. С кем не бывает…

Капитан сморщился. Поднялся с места. Недовольно произнёс. – И всё же я хочу заметить, что по правилам…

- Пью! – угрожающе перебили его. – Ты же не хочешь, чтобы мы поменяли капитана? По правилам…

…..

Святой отец, тихо, подобно тени, проник в каюту. Осторожно, чтобы не было скрипа, прикрыл дверь. Посмотрел на послушника. Поднёс палец ко рту. Едва слышно произнёс…

- Дорогой Айвенго, у меня для вас преотличная новость! – Ночью, нас с вами, придут убивать.

- Как убивать? Почему? Зачем убивать? – молодой монах подскочил от неожиданности.

- Как? Как? – Буагильбер поправил себя. – Наверное, насмерть и навсегда. Вы, кстати – завещание написали?

Глава 3.

Тонкое лезвие ножа медленно приподняло щеколду. Дверь отворилась. Фонарь, за спинами группы убийц, осветил их размытые фигуры. Мрачно разбросал тени по стенам. Люди стали медленно заходить внутрь каюты. Оглядываться по сторонам. Искать спящих пассажиров. Наконец незваные гости, среди непроглядной черноты, рассмотрели застывшее изваяние.

- Что это? - удивлённо произнёс первый из вошедших. - Почему он один?

- Кто один? Где второй? Почему он стоит? - эхом понеслось у него за спиной. Все стали оглядываться, переспрашивать, ничего не понимая.

Черная, зловещая фурия подняла голову, ожила. Хищно улыбнулась. В глазах мелькнули кровавые всполохи, отражённые отблеском фонаря. Медленно, словно раскладывая крылья-скелеты, поднялись обе руки, в которых блеснули стволы пистолетов. Щёлкнули курки. И дьявол начал стрелять сразу с обеих рук.

....

Восемь человек, все кто остался в живых, из команды корабля, спешно гребли, старались изо всех сил разогнать шлюпку.

- Господи! Боже! Что это было? - самого молодого из беглецов до сих пор трясло от страха. Перестав отрыгивать оставшийся в животе ужин, юнга выпрямился и с позеленевшим лицом обратился к сидевшему рядом на лавке.

- Джек? Какой ужас? Ты видел? Как такое возможно? Он застрелил семь человек за несколько ударов сердца. Они даже не успели пошевелиться! Даже поднять руки! Он сущий дьявол – Джек!

- Сэмми, успокойся, - парня похлопали по плечу. - Уже всё закончилось. Всё! Нас там нет. А он! Я обещаю тебе... Эта скотина с рогами и копытами, сдохнет на корабле мучительной смертью.

- Правда? - тёмные глаза юноши встретились с глазами напарника. Тот увидел на его ресницах как дрожат мелкие крупицы слёз.

- Точнее никуда! Сгорит в геенне огненной. Жрать нечего – душ нет. Корабль пустой. Он всех застрелил. Так, что разорвёт его на тысячу частей с голода. К утру останется один пепел.

Убитый страхом юноша, нервно вздрагивая, осмотрел шлюпку. Не нашёл нескольких человек. Постой, Джек. А где Боб, Джон, Стаффи? Их нет в шлюпке. Они? Остались живы? Они же спрятались в трюме? - Парнишка приподнялся над лодкой. Поднёс руку ко лбу, постарался рассмотреть, что происходит на корабле. Повернулся в сторону гребцов. - Джек! Надо вернуться. Надо забрать их. Они могут быть всё ещё живы!

"Ба-бах!" - прозвучало очень громко со стороны корабля.

- Это звук пистолета Боба, - восхищенно сказал один из матросов. - Только его здоровяк так бабахает. Если попадёт куда целился – дырень будет величиной с кулак.

"Бах-ахх", - новый выстрел.

- А это похоже на выстрел из бульдога Стаффи. Его работа.

- А ты говорил - дьявол? – укоризненно посмотрели на трусливого юнгу.

Лодка остановилась. Матросы перестали грести. Один из них горделиво выдохнул. - Ребята справлялись и не с такими кошмарами. Что? Джентльмены? Будем возвращаться?

"Бах, бах, бах"... - Три выстрела из незнакомого пистолета слились воедино. И снова над кораблём повисла зловещая тишина.

Молодой моряк, собравшийся спасать приятелей, удивленно посмотрел на присутствующих в шлюпке. - Господи всемогущий! Спаси, сохрани, не оставь! Он, что? Убил? Этих, тоже? Джек, как же так? Как один? Мог застрелить десять человек? Это, что за чудовище мы везли в Сантьяго?

- Успокойся, малыш. Не думай об этом. Главное, остались живы. И с нами будет всё хорошо.

Парнишка вздрогнул. С глубины моря потянуло могильным холодом. Огромная кровавая луна полностью вышла из-за туч, осветив неподвижный корабль.

- Эй, на шлюпке! - кто-то громко прокричал в рупор. - Куда это вы? А ну, повернули назад и вернулись обратно. Вы, что? Не слышите? Я приказываю немедленно повернуть обратно или буду стрелять.

- Ребятушки! - Лицо Джека исказилось мгновенной, как молния, судорогой. Он в ужасе бросился помогать грести одному из матросов. - Ходу, ходу, ходу.

"Бабах", - раздался выстрел из неведомого оружия. Что-то пронзительно свистнуло и сбило шляпу с головы одного из гребцов.

- Быстрее, быстрее, быстрее... - юнга заверещал навзрыд.

Новый Ба-бах. Пуля издевательски царапнула щёку другого гребца.

***

Был великолепный закат, один из тех, какие бывают только на побережье Атлантического океана. Солнце спускалось в огромное облако огненного цвета, которое отражалось на колышущей поверхности моря, заставляя краснеть всё окружающее пространство. Казалось, большая часть горизонта пылает, словно под ним бесшумно горят вулканы, извергая столбы огня. Бриз, дующий с суши, приносил на палубу корабля запахи пальм и цветущих цитрусов, а в прозрачном воздухе можно было различить с необыкновенной отчетливостью отдаленные берега.

Трехпалубный испанский красавец "Leоn Real", распустив в половину неба белоснежные паруса, величаво, как и положено истинному кабальеро, направлялся к югу, приближался к Гибралтарскому проливу.

Из открытых дверей и окон большой кают-компании раздавались сладкие звуки фортепиано. Музыкант играл. Творил. Покорял. Гости, собравшиеся на концерт, по личному приглашению капитана, слушали, затаив дыхание.

Одна из дам, впечатлённая бесподобной игрой, чуть наклонилась к соседке.

- Великий боже, Анна! Ты слышишь его? Он просто бог и дьявол! Какая музыка? Какая игра? Какое исполненные? Кто этот кудрявый Аполлон?

- Фи, Изабель - не знать маэстро! Это же восходящая звезда Европы - Франц Петер Шуберт. Про него говорят, он был лучшим учеником самого Сальери!

- Неужели, самого? А откуда он появился на нашем корабле?

Несколько дней назад его спасли вместе с учеником с какого-то английского шлюпа.

- Как интересно, Изабель. А почему я узнаю про это только сейчас? Почему ты молчала?

- Тсс, - сплетница приложила палец к губам. Чуть подвинулась к подруге. И тихо зашептала. – Представляешь… Маэстро! Торопился, плыл по приглашению дона Эспиноза на свадьбу единственной дочери. И ночью!!! - она широко раскрыла глаза, чтобы показать весь ужас произошедших событий. - Команда корабля, увидала призрак – огромный, во всё небо "Летучий голландец". Он подплыл к ним, и... остановился напротив. Только вообрази... Шквалистый ветер, безумные волны, судно англичан мотает как тростинку, а призрак стоит неподвижно. И ждёт! На палубе затаились мертвецы. С холодными, голодными, пустыми глазами! Моряки не выдержали ужаса. Бросились к шлюпкам и сбежали. А несчастный маэстро и его спутник, брошенные на произвол судьбы, всю ночь просидели в одиночестве, дрожа от страха, пока капитан нашего судна, не нашёл их обессиленными на палубе.

- Изабель, какой ужас! Я же теперь, после твоего рассказа, не смогу выйти на палабу! – впечатлительная особа закрыла глаза. Нервно сглотнула. Покачала головой. - Неужели это правда?

- Правда, правда. Капитан по большому секрету рассказал дону Себастьяну. Тот поведал брату моего мужа. А уже муж рассказал мне.

.....

Маэстро закончил играть. Чуть посидел за инструментом. Выдерживая паузу, словно провожая мелодию в грядущее. Затем встал. Резко поклонился. Мотнул густой, кудрявой шевелюрой.

- Браво! - закричал сидевший вблизи него ученик. Он решительно захлопал. Поднялся, повернулся к зрителям, продолжал аплодировать.

- Брависсимо... - подхватила благодарная публика, в почтении аплодируя и поднимаясь со своих мест.

- Несчастный гений – он, бесподобен! - сердобольная Изабель так же начала рукоплескать, отбивая ладони.

***

Шуберт - Первый! Великий! Композитор-романтик, как его в последствии назовут потомки, важно прохаживался по палубе. За ним, подобно шлейфу, передвигалось несколько молодых людей. (Среди них были дамы).

Почитатели таланта охали, ахали, томно вздыхали и просто выражали своё восхищение небывалыми способностями маэстро.

- Сеньоры и сеньориты! - Шуберт просто купался в лучах славы. - Музыка она разлита во всём, что нас окружает. В воде, в воздухе, в солнечном свете. Да, вот, хотя бы, для примера – в ветре... - он сейчас шепчет о том, что…

Могуч и гоняет стаи туч.

Как волнует сине море,

Ввсюду веет на просторе.

Слышите, как напевает порывами... Пам-парам-пам-пам... - Неужели не слышите?

Присутствующие удивленно качали головами.

- Как же? Друзья? Разве можно не слышать такое чудо? Такую прекрасную мелодию? Вот, опять, уже громче и немного по-другому... Пам-парам-пам... парам-пам-пам...

??? – поклонники снова смущенно улыбались, показывали, что ничего не разбирают. Ветер как ветр. Ничего особенного.

Гений разочарованно повернулся к помощнику - юноше, на голове которого был большой зелёный берет с ярко-алым пером.

- ЛюдовИк, мне срочно нужна гитара. Чтобы я мог перевести слова ветра в прекрасную мелодию... И наиграть её моим слушателям.

- Ах! Гитара? Маэстро нужна гитара? Дайте гитару? - эхом понеслось по группе воздыхателей.

- Пожалуйста, - одна из дам подала инструмент композитору.

Композитор взял её. Пробежался пальцами по струнам. - Итак, сеньоры – ветер! Предчувствие непогоды. Буря... Шторм... Долгая дорога в пути... - Он вдохновенно заиграл и начал петь...

Пускай ветра буянят.

Шторма пускай штормят.

Меня дороги манят.

Пути меня манят...

Сделал небольшой проигрыш. Побарабанил по передней деке. Притих на несколько мгновений. Прислушался. - А вот, друзья, я слышу, как волнительно бьются сердца наших бесстрашных моряков и капитана... Слышите? - Снова небольшой проигрыш и новые строки...

Но смелое сердце врага не боится.

Пам-пар-пам па-бам-пам-пам-пам...

И друга не бросит в беде.

- А чуть дальше ощущается тяжёлый скрип канатов, шелест и хлопанье парусов. Волнение моря. Здесь просыпаются другие – слова...

Не требую награды

Почета не хочу

Скажите если надо

Приду и защищу...

- Оу, Франц Петер! - зааплодировали почитатели. - Прелестно! Чудесно! Замечательно!

Певец хмыкнул и строго посмотрел на "молодого человека" в берете. - ЛюдовИк, надеюсь вы записали услышанную мелодию в свой блокнот. Я не хотел бы чтобы, мои мысли, унёс ветер. Они должны остаться навечно, на бумаге, чтобы потом, в последствии, были доступны каждому, кто пожелает познакомится с моим творчеством.

- Всё записал, МАСТЕР! - помощник поджал губы. Сделал серьёзное лицо. - Всё, до единой ноты. До последнего скрипичного ключа, запятой, точки и восклицательного знака!

Учитель довольно махнул головой. Встал в позу Марка Туллия Цицерона, поднёс руку ко лбу. (Точнее к тому место, где должен был быть венок из лавровых листьев). И молвил…

- Сеньоры! Я назову сие музыкальное творение.... "Морская фантазия для гитары, скрипки и фортепиано!".

- Прекрасное название! - ЛюдовИк склонился, что-то быстро черкая на листе бумаги. - Просто, кратко, со вкусом. И как всегда ГЕНИАЛЬНО!

Проходя мимо одного из открытых погребов, маэстро принюхался. Сморщился. Ощутил тошнотворный запах человеческого пота и испорченной рыбы. Заглянул внутрь решётки.

Внизу, на полу, сидели негры, в каком-то тёмном рванье и тихо гундосили бесконечную, бессмысленную песню, из которой впоследствии суждено было родиться то ли блюзу, то ли рэгги, то ли ещё какому-то подзаборному рэпу...

Один из испанцев дал пояснение. - Негры, сеньор Шуберт. Чего-то ноют, воют, скулят по-своему. Ничего не понятно.

- Как же не понятно? - возразил творец. - Всё понятно. Это тоже музыка. Негритянская, народная. Я бы даже сказал классическая музыка. Разве не слышите? Прислушайтесь. Они поют... - Пам-па-рам пам-пам... Парам-пам-пам. – Эту мелодию надо просто перевести на какой-нибудь из европейских языков, и она зазвучит.

Испанец ухмыльнулся. - Маэстро? Не смешите мои сапоги. Какая у негров может быть мелодия, они говорить-то толком не умеют!

Шуберт поднял руки. Помахал ими как лебедь, садящийся на воду...

- Давайте, не будем спорить, дон Эгласис. Сейчас я вам всё докажу. Я известный музыкант и композитор. У меня отличный слух.

Он нагнулся, посмотрел на человека, который чего-то там завывал. Обратился к нему с вопросом. - Эй, ты – Кокоджамба с Джамалумбы? Да, ты! Который в углу. С подбитым глазом. А ну, пропой ещё раз, да погромче, из последнего....

Африканец привстал и проурчал что-то похожее на...Хун-гара-нгара-нге мату-у да-да. Хун-гара-нгара-нге гара-нга-га.

Маэстро отпрянул от ямы. Воскликнул. - Друзья! Что и требовалась доказать - всё просто и понятно!

Он уловил мелодию. Погонял её в творческой голове. Провёл процедуру "Компьютерной обработки" от наброска до мастенга. Наложил на болванку спец. эффекты. Убрал шумы и потёртости. Добавил слова.

- Сеньоры и сеньориты! - композитор взял гитару. Потренькал пальцами. Поднял голову и радостно сообщил своим поклонникам... - По-испански это песнопение будет звучать, примерно так...

Прозвучал небольшой проигрыш, а затем, на чистом испанском, была исполнена старая, добрая, затертая до дыр "La camisa negra"...

Tengo la camisa negra

Hoy mi amor est а de luto

Hoy tengo en el alma una pena

Y es por culpa de tu embrujo...

- Господи! - одна из дам заломила руки. Чувственно задышала. Замахала веером. - Кто бы мог подумать, у этих чёртовых обезьян, такие прекрасные и душевные песни.

- Это потому, что перевёл мой учитель! - ученик в берете вновь бросился восхвалять своего наставника. - Он творец от бога. Он великий музыкант и творец! Давайте же ему поаплодируем. – Браво, брависсимо, гениально!

- Не стоит меня перехваливать, юноша. – Ответили откуда-то с небес. - Надо быть скромнее. Я не великий. А всего лишь первый и самый выдающийся из великих.

***

Клубы утреннего тумана стали понемногу рассеиваться. Открывая один за одним небольшие участки моря. Подул лёгкий ветерок, который начал растворять непроглядное молоко пелены. Ветер чуть усилился. Стали видны верхушки мачт. Затрепыхался флаг гордой Кастилии. В момент, когда казалось, что скоро всё развеется и можно будет продолжать путешествие... Перед "Leоn Real", едва ли не в ста метрах, появился большой корабль с тремя стройными мачтами, прямыми парусами и высоко задранной вверх кормой.

Пока вперёдсмотрящий разглядывал его, открыв от удивления рот, корабль тяжело развернулся лагом к волне, так что стали видны жерла орудий, зловеще скалившиеся из его раскрытых портов, чёрная полоса, проходившая вдоль его корпуса и плоские полотнища парусов, растопыренные ветром.

- Ттт-ревога, - матрос с трудом прокричал сигнал опасности.

.....

Непонятный шум разбудил вселенца. Откуда-то сверху, со стороны палубы, слышались дикие вопли, крики, ругань, беспорядочная стрельба, беготня и суматоха.

В каюту влетел радостный Левашов с окровавленной шпагой в руках.

Их сиятельство зевнул. Потянулся, поднимая руки над головой.

- ЛюдовИк? Что за шум? Что происходит? Завтрак, когда?

- Нападение, ваше высокоблагородие! - лицо поручика просто светилось от счастья. Глаза горели. Волосы на голове стояли торчком. - Не то пираты, не то морские разбойники, не то ещё какая-то чернь подзаборная. Я, между прочим, господин подполковник, пока вы почивали... - Он гордо вскинул подбородок. Поднял клинок и отсалютовал им. - Уже успел заколоть двоих-с негодяев. Так, что утро доброе. Просыпайтесь. Предлагаю подняться наверх. И продолжить веселье! Их, там, еще – дофига!

.....

На палубе испанского галеона творилось нечто неописуемое. Больше пяти сотен людей. Одетые и голые по пояс, мокрые от пота и крови, со сверкающими зубами и белками глаз на черных от копоти и пороховой гари лицах, прыгали, орали, бесновались точно помешанные. И убивали, убивали друг друга, всеми возможными и невозможными способами.

- Хрень какая-то! - недовольно воскликнул композитор, поднимаясь на палубу. Недолго думая, он поднял руку, прицелился и выстрелил в самого крупного из разбойников с большим изогнутым мечом в руках. - Минус один. (А то видите-ли, какой-то поручик, заколол двоих. Нашёл чем хвастаться. Сейчас мы вас быстро догоним!).

- Минус два! - новый выстрел и бородатый «командир», в высоком дорогом тюрбане, стоящий за спинами нападавших, полетел ласточкой прямиком в море.

- Минус три, - один из разукрашены негров задумался, открыл рот и неудачно схватил пулю зубами. Да, так крепко, что ему полностью разворотило череп.

- Поручик, - громко крикнули помощнику, который с удовольствием рубился с каким-то усатым разбойником. - Кажется я вырвался вперёд!

- Ничего подобного, ваше сиятельство. Сейчас я заколю этого усача и у меня будет четыре.

Откуда-то из-за ящиков подкрался смуглый тип с густой рыжей бородой. Немедля, вскинул свой огромный чёрный пистолет и нажал на спуск, но курок лишь металлически лязгнул. Отсыревший порох не загорелся. Произошла осечка. - Проклятие! - воскликнул он. И тут же получил пулю в голову.

- Минус четыре, - посчитал победитель.

.....

Чернокожий невольник Ну-мганга с трудом вылез сквозь поломанную решетку. Скользя по крови, обильно политой на палубе, пополз в сторону борта мимо убитых и корчившихся от боли раненых. Почти добрался, когда со стороны рукотворной баррикады, раздался резкий свист. Африканец удивлённо обернулся на сигнал. И тут ему на неизвестном языке, которого он раньше не знал, а теперь внезапно узнал, (И почему-то был уверен, что этот язык называется русским) к нему обратился ехидный голос.

- Эй, черномазый? Далеко собрался?

Ну-мганга остановился. Обернулся на голос. И удивляясь самому себе, проговорил на абсолютно неизвестном (русском) языке. - Никуда. Хотел посмотреть, что там.

- Потом, посмотришь, - говоривший выглянул из-за укрытия. - Сюда, ползи. - В голос добавили металла. – Быстро!

Невольник выполнил команду. Подполз к человеку, и с удивлением узнал лицо гостя, за которым в последнее время толпой ходили пассажиры.

- Так, Чунга-Чанга! - он угрожающе поднял пистолет и покрутил его на пальце. - Ты же нормальный пацан? И уже определился за кого будешь воевать? За наших – добрых и хороших испанцев? Или за гадких и плохих арабов?

- За наших, конечно! - "Новый русский негр" доверительно покачал головой. Не сводя при этом взгляда с дула пистолета.

- Тогда, бери абордажный топор. И руби канаты, связывавшие нас с кораблём пиратов.

- Господин, я боюсь. Вдруг я погибну?

- А ты не бойся. Я прикрою тебя. Давай, иди руби.

Невольник, пригибаясь, как будто это могло помочь и спасти от смерти, схватил топор и начал рубить ближний канат.

Из-за ящиков выскочил полуголый детина с ятаганом и бросился на негра.

"Бабах", - раздался громкий выстрел. Тело пирата запнулось на ходу. Сложилось пополам. Лицом уткнулось в палубу.

- Минус тридцать семь, - произнёс незнакомец странную фразу.

- Ваше сиятельство, - звонкий голос раздался с другой стороны укрытия. - Не мухлюйте. Я считал выстрелы. У вас всего тридцать шесть.

- Поручик, не спорьте со старшим по званию. Мне лучше знать, сколько я убил. И вообще, не сбивайте меня со счёта!

…"Ба-бах"! - минус тридцать восемь.

…..

Больше трёх десятков пиратов, теснимые меткими выстрелами, отступили и залегли за ящиками на носу испанского корабля.

- Аллах иль Аллах, ве Магомет рассул Аллах... - была слышна молитва одного из спрятавшихся.

- Аузу-Бисмиллях: Аузу Билляхи минаш-шайтанир-Раджим... - отвечали ему с другой стороны.

- Жалкие собачьи выкидыши! - шипел сотник в дорогом зелёном шёлковом кафтане. Каждое слово он чуть ли не выплевывал, а опущенные уголки рта отчасти придавали лицу презрительное выражение. - Чего испугались? Их осталось меньше десятка. Мы почти всех перебили. А те, кто ещё сопротивляются - их вообще двое. Нужно просто подняться, броситься в атаку и раздавить числом, как бешенных крыс. Понятно?

- Да, сиятельный Машкур Аль Омар.

- Так, чего ждёте, дети гиены и шакала? Встали и пошли!

- Сейчас, луноликий. Пару мгновений. Только соберёмся с духом.

Прошло несколько минут. Зловещая тишина повисла над палубой. Кроме сопения спрятавшихся людей и тихого бормотания... - Альлах иль Аллах, ве Магомет рассул... - ничего не было слышно.

Сотник заметался из стороны в сторону. С силой сжал ятаган в украшенных дорогими камнями ножнах. Грозно свёл чёрные брови…

- Я же приказал - поднялись, дети шайтана! Разом атакуем. Вы, что? Совсем потеряли страх? Сейчас вырежу ваши сердца и скормлю бродячим облезлым псам!

Над бортом показалась голова одного из слуг, который пробрался с другого судна, с поручением от оставшегося в одиночестве капитана. Темнокожий перелез через борт. Встал, выпрямился. Удивлённо посмотрел на спрятавшихся за ящиками воинов. - Амир ибн Анвар спрашивает, почему долго возитесь с неверными? - Он развернулся всем телом, показал рукой в сторону палубы. – Великий просит немедленно принести их головы.

"Ба-дах", - прозвучал выстрел. Огненный цветок рассвел на груди посыльного, прямо под горлом. Ноги подкосились. Он мешком бухнулся на доски. Задёргался в предсмертной судороге.

- Все слышали приказ Амира ибн Анвара? – снова заорал алжирец. - Быстро поднялись и пошли в атаку. А иначе я вас, тут же! Вот этой рукой, отправлю к дьяволу в его гадюшник!

??? - снова сопение и скрип зубами.

- Газис? - сотник посмотрел на худого пирата, похожего на высохший ствол дерева, лицо которого было исчерчена шрамами. - Ты воин! Храбрый и смелый, как лев. Ты начал резать неверных с четырнадцати лет. Возглавь атаку. Мы все пойдём за тобой. А потом, когда убьём их – я повышу тебя до десятника.

Газис нехотя поднялся. Высунул голову из укрытия. Постарался осмотреть видимую часть палубы.

"Бабах-дзинь-чвак", - пуля попала в что-то металлическое, отрикошетила и с чавканьем вошла в глаз бывшего бесстрашного воина. Сила удара развернула его и отбросила к борту.

Аль Омар недовольно посмотрел на обезображенный труп. Перевел взгляд на другого «смельчака». - Бактаж? Ты же хитрый - как лисица. Обмани, змеёй, ужом, ползи в обход. Обойди и порви врагов во имя Аллаха.

- Хорошо, луноликий, - воин кивнул головой и извиваясь пополз по палубе.

"Бабах-чвах", - ползун дернулся в момент, как только решил переползти через мёртвого товарища. И затих, обнявшись с ним на веке веков.

Сотник снова скривился. Осмотрел остаток своего жалкого напуганного войска. Ткнул рукой в сторону очередных смертников. - Джамал, Захран – с двух сторон. Пока один отвлекает. Второй успеет добежать. По команде, одновременно... пошли.

Пираты, кивнули друг другу, вскочили и побежали с разных сторон.

"Бах... Бах". Два громких хлопка. Два человека упали почти одновременно. И тут же новый - "Бах". Рядом с Аль Омаром свалился ещё один "любознательный", с прострелянным лбом, который без спроса, попытался выглянуть из укрытия и посмотреть откуда ведут стрельбу.

Пират перевёл взгляд на здоровяка, чье тело было изрисовано татуировками. - Следующим пойдет, Али.

- Нет! - великан схватил начальство за одежду и поднёс к его горлу кривой нож. - Следующий будешь, ты. Ты, хорошо стреляешь с пистолета. Зови его на бой и дерись с ним как мужчина с мужчиной. Один на один. Победишь - корабль за нами. А, если - нет! Всё равно сдохнешь как собака!

- Да как ты смеешь так говорить со мной? Да я тебя…

На горло усилили давление. – Я сказал – зови.

- Но, у меня нет с собой оружия! – Аль Омар попытался вывернуться из крепких рук здоровяка.

Тот медленно вытащил из-за пояса пистолет, проверил заряд, взвёл курок, но стрелять не стал. Отдал сотнику. - На, возьми мой.

***

Хуан да ла Серда капитан "Leоn Real" получивший ранение в первые минуты боя, лежал в своей каюте и тоскливо думал о будущем, которое ожидает его и команду через несколько минут, после того как морские разбойники закончат штурм корабля. Оно было мрачно. Рабство или смерть. И быстрая смерть была предпочтительнее, ибо мучения и страдания в неволе у пиратов Алжира нечеловеческие. Остаётся, правда, надежда на выкуп через несколько лет, но то, что пленнику придётся вынести за это время, вновь обретенной свободой не возместить. Многие погибнут от голода и побоев, иных растерзают дикие звери, а кто-то просто сойдёт с ума.

В коридоре раздался шум. - Вот, и начинается! - мысли набатом застучали в голове. Он приподнялся над подушкой, готовый встретить свое будущее с высоко поднятой головой.

Но, вместо алжирцев, внутрь протиснулись ученик маэстро - шубутливый, белобрысый «юноша», повар и слуга капитана, который всячески пытался сдерживать гостей.

- Мое почтение сеньор капитан! - ученик композитора сразу начал возмущаться с порога. - Приношу свои извинения за визит. Мой учитель жутко не доволен пищей, которую сегодня подали на обед. Это же просто скандал! Вместо заказанных сырых перепелиных яиц – были предложены креветки. А нужны были именно сырые яйца, потому что они укрепляют голос. А подали креветки. Мало того, они не являются яйцами перепелов, так они ещё и жутко солёные и переваренные...

Капитан корабля приподнялся, и из последних сил схватил слугу за рубашку. И недовольно зашипел ему прямо в лицо. - Какие креветки, какие яйца, какой скандал? Черти тебя раздери! Что происходит?

- Сырые, перепелиные, - опешил слуга. – Ученик Шуберта сказал - лучше для голоса. Укрепляет связки.

- Пошёл к чёрту, дурак безмозглый! - замахнулись рукой. - Пока я тебе не проломил голову. Хотя, нет, постой.

Хуан да ла Серда вдруг не смог сдержать охватившей его радости. Глаза заблестели от слёз, набежавших на глаза. Длинные нервные пальцы беспокойно начали теребить бороду. - Что там с алжирцами?

- Так... победили, сеньор. И даже нескольких взяли в плен. А господин Шуберт, по поводу нашей победы, успел даже сочинить новую увертюру. И название дал: "Увертюра о борьбе, жизни и смерти"!