Флинн

Глава 36

— Не волнуйтесь, — Флинн под руку провел Рашин-аль-Хатида, министра иностранных дел Республики Ифад, в терминал авиакомпании «Эйр Канада». — На этом самолете вы не увидите семнадцатого ряда. Я об этом позабочусь.

— Даже возвращение в аэропорт вызывает у меня дрожь, мистер Ксавьер Флинн. Если кто-то в нынешние времена взрывает самолеты, боюсь, мне негоже летать на них. Как бы не нарушить предначертанное Аллахом.

— Посмотрите, — Флинн его словно и не слышал. — У нас шестая посадочная галерея. Можно ли желать большего?

Министр пожал плечами:

— Четвертая была бы еще привлекательней…

— Флинн.

Из кафетерия появился Хесс с двумя фибби.

— Как приятно тебя видеть, — криво усмехнулся Хесс. — Должно быть, прослышал о наших успехах. А это кто?

— Джордж Харрис, — Флинн быстро подсчитал, какая буква стоит в английском алфавите седьмой.[18] — Как и я, большой любитель рыбалки.

— Очень рад с вами познакомиться, сэр, — Рашин-аль-Хатид поклонился, протянул руку, которую Хесс машинально, поклон его поразил, пожал. — Хотя я не причиню вреда ни одному живому существу, будь то мушка в воздухе или рыба в воде, я наслышан о разнообразных видах рыб, которые водятся в озерах и реках Соединенных Штатов Аме…

— Заткнись, — оборвал министра Флинн. — Он пьян, — объяснил Флинн Хессу. — Перебрал аэропортовских коктейлей.

— Так ты с ним не только рыбачишь, но и пьешь, Флинн? Еще один алкаш?

— О, нет, сэр… — Большего Рашин-аль-Хатид сказать не успел, потому что Флинн широкой спиной отсек его от Хесса.

— Так о каком вы говорите успехе, фибби Хесс? — спросил Флинн. — Вы уже нашли номер бостонского отеля?

Двое сопровождающих Хесса переглянулись и улыбнулись друг другу: ну и шутник этот бостонский коп.

— Дело закрыто, — ответил Хесс.

— Дело?

— Расследование взрыва самолета.

— А-а-а, — протянул Флинн. — Вот вы о чем. И какой же «успех» «закрыл дело?»

— Флеминг.

— Флеминг?

— Флеминг.

— Флеминг?

— Чарлз Флеминг-младший, который вчера вечером покончил с собой. В своей квартире. На какой улице? — спросил Хесс другого фибби.

— Форстер-стрит.

— На Форстер-стрит. В нашем отчете указано, что сегодня мы намеревались допросить его. Так что мы двигались в правильном направлении.

— То же самое говорила и борзая, не догнавшая зайца, — кивнул Флинн. — Так Чики покончил с собой?

— Ты его знал?

— Никогда не видел.

— В этой игре очень важно выбрать правильное направление, Флинн.

— И каким образом самоубийство Чики «закрывает дело» об убийстве более чем ста человек?

— Он был по уши в долгах. Азартные игры, тотализатор. Мы это знали.

— Все это знали, кроме тех из нас, кому пришлось с этим разбираться.

— Он зашел слишком далеко. Раньше ему всегда помогал его отец, судья. Но тут сумма долга оказалась слишком велика. Думаю, его отец это знал.

— И что?

— Так вот, Флинн, никакому отцу не хочется, чтобы его сыну перешибли руки и ноги. Вот он и сломался.

— Логично. Но вы говорите о федеральном судье Соединенных Штатов. Обычно федералы стоят друг за друга стеной, защищают честь мундира.

— Обычно. Но только не говори мне, что он не знал, какая участь ждала его сына, если бы тот не отдал долг.

— Но он — федеральный судья, всю жизнь стоял на страже закона. Чтобы он убил больше ста человек?

— Всякое случается. А ты не оценил бы здоровье своего сына дороже жизни сотни людей?

— Возможно, — кивнул Флинн. — Возможно.

— Наверняка, Флинн. Такова уж человеческая природа.

— Вот человек, который насквозь видит себе подобных, — указал Флинн на Хесса, обращаясь к его сопровождающим. — Молодец!

Оба согласно кивнули.

— Судья перед вылетом застраховал свою жизнь, во всяком случае, думал, что застраховал, на полмиллиона долларов. В действительности его страховку по федеральному закону ограничил потолок в сто двадцать пять тысяч.

— Вы, феды, всегда начеку. На все у вас есть закон.

— Но и такой страховки хватило бы, чтобы оплатить все долги.

— До боксерского матча, — уточнил Флинн.

— Какого боксерского матча? — спросил Хесс.

— Кто упомянул про боксерский матч? — Флинн грозно глянул на Рашин-аль-Хатида.

— Я не поклонник видов спорта, которым присуще физическое насилие, но я понимаю, почему вы, господа, считаете необходимым развитие не только духовных, но и…

— Хесс, это интересная версия, — оборвал Рашин-аль-Хатида Флинн, — но вам нужны доказательства, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Версия? А как насчет предсмертной записки?

— Иногда… У вас есть хоть одна?

— Есть. Написанная почерком Чарлза Флеминга-младшего. Он перерезал себе вены, так что на записке пятна его крови.

По системе громкой связи объявили, что начинается посадка на самолет «Эйр Канада», вылетающий в Монреаль.

Хесс шагнул к Флинну.

— В записке сказано, мистер Флинн: «Он сделал это ради меня».

— Ага! — воскликнул Флинн. — «Он сделал это ради меня». Действительно. Наводит на размышления.

— Наводит на размышления?

— Видите ли, бенефициарием, то есть лицом, получающим страховку, судья указал не Чики. У вас это не вызвало никаких вопросов?

— Естественно, не Чики. Своему сыну он не доверял. Страховку получила бы его жена.

— Значит, вы обвиняете и ее?

— Нет, Флинн, — Хесс смиренно вздохнул: сколько же можно разобъяснять элементарные вещи. — Но она, разумеется, оплатила бы долги из страховки судьи, узнав, что это вопрос жизни или смерти.

— Такова уж человеческая природа? — спросил Флинн.

— Естественно.

— Так вы думаете, что Чарлз-младший знал, что его отец собирается взорвать самолет?

— Нет, — ответил другой фибби. — Но потом он сообразил, что к чему.

— Тогда какой прок от предсмертной записки?

Хесс приблизился к Флинну еще на шаг.

— Только судья и его сын знали, что они сказали друг другу в воскресенье, когда вдвоем ушли на прогулку в лес. И оба мертвы.

— Ага, — кивнул Флинн. — Вот этим и можно прикрыть дело!

Вновь объявили посадку на монреальский рейс.

— Что же, мне представляется, что у вас есть основа для очень хорошего отчета! — Он пожал руку Хессу. — Блестящего отчета. Господи, благослови ФБР и всех маленьких фибби!

— Прибавим шагу, — Флинн вновь ухватил его превосходительство за локоть. — Мы опаздываем на самолет, а мне еще надо позвонить.

Он захлопнул дверь телефонной будки перед носом его превосходительства.

— Элсбет?

— Оба мальчика дома, — доложила она. — Тодд пришел час тому назад.

— Хорошо, хорошо.

— Позвонил он раньше.

— Отлично.

— Я попросила его перезвонить тебе.

— Он перезвонил.

— Френни, мне показалось, он ужасно устал.

— Я знаю.

— Совершенно вымотался. Я даже подумала, не заболел ли он.

— Не волнуйся, он не болен.

— Откуда ты знаешь?

— Он просто устал. Я звоню из аэропорта.

— Он так устал, что ничего не смог мне рассказать.

— Я опаздываю на самолет.

— Ты знаешь, что он делал?

— Да.

— И что он делал?

— О, Элсбет! Занимался физической подготовкой.

— Физической? Это хорошо.

— И он сказал, что ему понравилось.

— Два дня и три ночи занимался физической подготовкой?

— Он сказал, что попал в очень активную группу. Они не давали себе ни секунды передышки.

— Френни, он как-то странно ходит.

— Наверное, болят мышцы.

— Сделать ему массаж?

— Не надо. Он сам придет в норму. Дай ему отоспаться. Побольше яиц, сыра, и он будет как огурчик. Я опаздываю на самолет.

— Куда ты летишь, или лучше не спрашивать?

— Я собираюсь навестить мистера Циня. В Монреале.

— Вернешься завтра?

— Думаю, что да. Тебе что-нибудь нужно в Монреале?

— Ты мог бы привести гаванских сигар. Гостям нравится, когда их угощают гаванской сигарой.

— Ладно.

— Ты помнишь, как провозят контрабанду?

— Конечно. Главное сохранять невинный вид и во всем винить жену. Слушай, сможешь оказать мне услугу?

— Конечно.

— Сасси Флеминг.

— Ты говорил про нее.

— Пожалуйста, найди ее или дома, или в университете.

— Хорошо.

— Скажи ей, что судья не взрывал самолет, хотя в ближайшие несколько часов она услышит обратное.

— А кто говорит, что взорвал?

— Чики, его сын, покончил с собой.

— Это опечалит ее.

— И оставил предсмертную записку, в которой указал, что судья взорвал самолет ради него. Маленький мерзавец!

— Это еще хуже.

— Завари ей чай, добавь в него капельку шерри. Уговори проехаться верхом. Ей это нравится.

— Не беспокойся, Френни.

— Я поговорю с ней, как только вернусь. До встречи.