Флот нашей родины

А. Пухов. Ленин и революционные моряки

Вождь и организатор большевистской партии Владимир Ильич Ленин непосредственно возглавлял создание вооруженных сил советского государства. «Все важнейшие вопросы строительства вооруженных сил пролетарской революции разработаны партией по указаниям Ленина. Ленинское руководство — та могучая сила, которая обеспечила Красной армии ее великие и славные победы в ожесточенных сражениях гражданской войны» (Ворошилов).

Владимир Ильич высоко ценил моряков за их отвагу и преданность революции, большевистской партии. Эти качества революционных моряков партия воспитывала под руководством Ленина в упорных боях с самодержавием. Славные традиции «Потемкина», «Очакова», Свеаборга и Кронштадта глубоко проникли в матросскую массу царского флота. Не случайно В. И. Ленин накануне Великой Октябрьской социалистической революции считал флот основной силой, на которую может рассчитывать партия. Моряки оправдали это доверие. «Выдающуюся роль в Октябрьском вооруженном восстании сыграли балтийские матросы и красногвардейцы с Выборгской стороны», — писал Иосиф Виссарионович Сталин.

После победы социалистической революции Ленин посылал моряков в самые опасные места, откуда молодой Советской республике угрожала опасность. С именем Ленина моряки шли в бой во имя торжества коммунизма и проявляли изумительные примеры героизма, самопожертвования, беззаветной храбрости. Не щадя своей жизни, выполняли моряки приказы Владимира Ильича.

Буквально на второй день после победы рабочего класса в России контрреволюционная буржуазия и офицерство вместе с эсерами и меньшевиками начали вооруженную борьбу против советской власти. В Петрограде восстали юнкера, Керенский и Краснов начали наступление на колыбель революции и уже захватили Гатчину.

Ленин вместе со Сталиным непосредственно из штаба Петроградского военного округа руководил ходом боевых операций против юнкеров и красновцев. Преимущественно из моряков был сформирован Пулковский отряд, на который и легла основная тяжесть борьбы против Краснова. На фронт было брошено свыше 10 тысяч моряков. В городе моряки и красногвардейцы в течение суток подавили восстание юнкеров.

Ленин лично разработал план боевого использования Балтийского флота для защиты Петрограда в эти дни. 9 ноября 1917 года В. И. Ленин разговаривал по прямому проводу с Гельсингфорсом, с представителями Центрального комитета Балтийского флота:

«Нам нужно максимум штыков, но только с людьми верными и готовыми решиться сражаться. Сколько у вас таких людей?..

Через сколько часов можно ручаться, что они будут в Питере при наибольшей быстроте отправки?»

Владимир Ильич конкретно указал, где должны стать корабли и что им делать.

Моряки в точности выполнили ленинский приказ. В Морском канале был поставлен крейсер «Олег», а на траверзе села Рыбацкого — эсминцы.

Отряды моряков вместе с рабочими и солдатами одержали решительную и полную победу над красновцами. Опасность захвата Петрограда была ликвидирована.

С гордостью встретили моряки весть о том, что великий Ленин похвалил их за боевую работу. Совет Народных Комиссаров в своей радиограмме отметил, что «попытка Керенского двинуть контрреволюционные войска в столицу революции получила решающий отпор… Пулковский отряд своим доблестным ударом закрепляет дело рабочей и крестьянской революции. Революционная Россия и Советская власть в праве гордиться своим пулковским отрядом…. Вечная память павшим!» (ЦГВМА, 1917 г., ф. № 1761, д. № 2, л. 12).

По указанию Ленина в Петрограде был сформирован сводный морской отряд численностью около 1000 человек, который вместе с революционным пехотным полком был двинут на помощь восставшим рабочим Москвы.

С первых же дней существования советской власти Ленин направлял моряков на различные участки военной и советской работы. Моряки охраняли ценности Государственного банка, выделялись в качестве инструкторов Красной гвардии. Из моряков создавались летучие отряды для организации спешного подвоза хлебных грузов в Петроград, Москву и на фронт. Военно-революционный комитет 18 ноября 1917 года, например, поручил Ульянцеву (матрос-большевик. — А. П.) «организовать 10 отрядов по 50 человек в каждом из наиболее сознательных товарищей-кронштадтцев для урегулирования продовольственного дела».

По указанию Ленина большое число моряков направлялось в провинциальные города, села и деревни для создания и укрепления местных органов советской власти, в качестве организаторов и агитаторов, в органы ВКЧ и т. д.

Каждое поручение Ленина моряки старались выполнить как можно лучше. Ленин это видел и высоко оценивал работу моряков.

5 декабря 1917 года Ленин по приглашению делегации моряков прибыл на заседание происходившего в Петрограде Первого всероссийского съезда военного флота, на котором выступил с большой речью. «Но нужно, — говорил он, — практически учиться управлять страной, учиться тому, что составляло раньше монополию буржуазии. В этом отношении во флоте мы видим блестящий образец творческих возможностей трудящихся масс, в этом отношении флот показал себя, как передовой отряд» (подчеркнуто нами. А. П.)

Во время работ этого съезда по Балтийскофлотскому избирательному округу производились выборы в Учредительное собрание. Здесь баллотировалась по списку № 2 кандидатура В. И. Ленина. Из 160 тысяч избирателей за Владимира Ильича, за большевистскую партию голосовало 130 тысяч. Ни один кандидат, кроме Ленина, не получил такого числа голосов.

Когда на окраинах подняли голову вооруженные банды контрреволюции, а Дон, Кубань, Днестр, Оренбургская и Уральская казачьи области, Украина, Крым превратились в арену ожесточенной гражданской войны, на борьбу с контрреволюцией были посланы и моряки. Вместе с отрядами рабочих и революционных войск по приказу Ленина с Балтийского и Черноморского флотов против генерала Каледина и Корнилова (Дон, Донбасс) двинулись отряды моряков. В боях за революцию — под Ростовом, Новочеркасском, Таганрогом и Белгородом — они покрыли себя неувядаемой славой.

В первой половине декабря 1917 года Совет Народных Комиссаров получил от главного комиссара Черноморского флота запрос: как быть в дальнейшем и правильно ли поступает Черноморский флот, отправляя Против Каледина флотилию кораблей и отряды моряков. В своем ответе Совнарком предписал: «Действуйте со всей решительностью против врагов народа, не дожидаясь никаких указаний сверху. Каледины, Корниловы, Дутовы вне закона. Переговоры с вождями контрреволюционного восстания безусловно воспрещены. На ультиматум отвечайте смелым революционным действием. Да здравствует революционный Черноморский флот! С. Н. К.» (газета «Прибой» № 32, от 13 декабря 1917 года.)

И черноморские моряки действовали смело. Вместе с балтийцами и отрядами рабочих они под Белгородом наголову разбили отборные офицерские части генерала Корнилова. Под Ростовом враг собрал большие силы и упорно сопротивлялся. 23 февраля 1918 года Владимир Ильич на имя командования советских войск на Дону прислал лаконичную телеграмму: «Сегодня во что бы то ни стало взять Ростов» (Соч., т. XXIX, стр. 483). Приказ великого вождя воодушевил бойцов. В ночь на 24 февраля Ростов был взят. Моряки — черноморцы и балтийцы — в этих боях проявили исключительное мужество.

Так же беззаветно и мужественно сражались они против Дутова, контрреволюционного националиста Сейдамета в Крыму, против польских легионеров генерала Довбор-Мусницкого в Белоруссии, румынских захватчиков на Днестре и т. д.

По директивам Ленина и Сталина советские войска на Украине в январе 1918 года начали операцию по разгрому войск контрреволюционной украинской рады. 15 января 1918 года В. И. Ленин пишет записку-требование в Морской революционный комитет: «Прошу принять экстренные меры, чтобы дать немедленно… 2000 матросов для военных действий против буржуазной Рады». Требование Ленина было выполнено. Спешно сформированный двухтысячный отряд моряков-балтийцев принял участие в боях за Киев.

Революционные моряки Балтийского флота, показавшие на деле свою беспредельную преданность партии Ленина — Сталина, являлись цементом, который скреплял первые отряды социалистической армии. 25 января по инициативе Ленина Военно-морской коллегии было указано: «В связи с образованием отрядов социалистической армии и предстоящей скорой отправкой их на фронт необходимо в каждый формируемый эшелон добровольцев (состав 1000 человек), в целях спайки их, нарядить по взводу товарищей моряков» (ЦГВМА, фонд № 1433, 1918 г., д. № 76, л. 26). Моряки Балтийского флота вливались по 40 человек в каждый отправляемый на фронт эшелон.

Февраль 1918 года был исключительно тяжелым месяцем для молодой Советской республики. В результате предательства Иуды-Троцкого во время переговоров в Бресте кайзеровские войска были двинуты в наступление против Советской России. Над Советской страной нависла смертельная угроза ликвидации завоеваний Великого Октября. 22 февраля 1918 года Совет Народных Комиссаров опубликовал декрет-воззвание к советскому народу: «Социалистическое отечество в опасности!» Это был пламенный призыв партии и советского правительства ко всем трудящимся вступить в смертельную схватку с врагами, «защищать каждую позицию до последней капли крови».

Первыми на призыв откликнулись питерские рабочие и моряки Балтийского флота. В день опубликования декрета команда линейного корабля «Республика» единогласно постановила: «Обсудив вопрос об объявленной Советом Народных Комиссаров мобилизации всех революционных сил для борьбы с германскими буржуазными войсками, пытающимися задавить русскую революцию, мы, команда линейного корабля „Республика“, приняли следующее решение: 1. Сейчас же прекратить увольнение в запас и отпуск всех без исключения. 2. Призвать уже уехавших. 3. В кратчайший срок все привести в боевую готовность, ввести строгую революционную дисциплину на корабле. 4. …Уход с корабля в самый критический момент классовой борьбы есть преступление, забыть, простить которое революция, народ и история не могут.

…Не дадим же, товарищи матросы, верные доселе сыны революции, торжествовать объединившейся и желающей нашей крови буржуазии. Все под ружье! Все под красное знамя революции!» (ЦГВМА, фонд № 342, 1918 г., д. № 28, лл. 33―34).

Голос моряков с «Республики» был голосом всего Красного Балтийского флота. Срочно созданные боевые отряды моряков были брошены под Нарву и Псков. Наступление отбили, угрозу Петрограду ликвидировали.

В мае 1918 года в Кронштадте собрался третий съезд моряков Балтики. Во время работ съезда моряки узнали о предательской директиве Иуды-Троцкого, предлагавшего взорвать все боевое ядро флота, причем намечалась выдача денежных наград участникам.

Моряки только что спасли для родины флот, совершив невиданный в истории героический ледовый поход. Корабли находились в Петрограде и Кронштадте, где им не угрожала опасность. Больше того, в случае угрозы Питеру военные суда могли принять участие в обороне города. Ясно, что попытка уничтожить флот не могла не вызвать возмущения моряков, готовых сражаться за завоевания Октябрьской революции.

По инициативе партийной организации съезд 24 мая 1918 года командировал в Москву специальных делегатов для того, чтобы добиться отмены вредительской директивы об уничтожении флота. В наказе делегатам подчеркивалось, что флот может быть взорван только при условии, когда все меры к его спасению будут исчерпаны, а «назначение наград за взрывы кораблей недопустимо».

Когда сведения об этой директиве дошли до В. И. Ленина, он ее немедленно отменил, а решение III съезда моряков, направленное на укрепление флота, одобрил.

В августе 1918 года над Петроградом нависла угроза захвата с моря. Советское правительство и ЦК большевистской партии поручили оборону Петрограда и Кронштадта председателю ВЦИК Я. М. Свердлову. В. И. Ленин лично 9 августа 1918 г. послал командованию Балтийского флота телеграмму: «Минное заграждение поставить немедленно, без всяких промедлений». Моряки Балтики в течение суток поставили минное заграждение из 935 мин. Кроме того, 14 августа было дополнительно выставлено 500 мин. Подступы к Петрограду были крепко закрыты.

Кайзеровские войска в конце апреля 1918 года начали оккупацию Крыма. Нужно было спасти Черноморский флот. От Совнаркома моряки получили совершенно ясную директиву: «Флот эвакуировать в Новороссийск». Однако и там опасность не миновала. Когда все средства были исчерпаны, Ленин приказал: «…флот уничтожить немедленно». С болью в сердце верные своему долгу матросы, вопреки уговорам контрреволюционного офицерства, предлагавшего сдать флот противнику, выполнили этот ленинский приказ.

Свыше 2000 матросов с потопленных кораблей в эшелонах, нагруженных вооружением и снаряжением, двинулись на Волгу, на Балтийское и Белое моря, чтобы сражаться за молодую Советскую республику.

Получив известие о восстании чехо-словаков весной 1918 года, В. И. Ленин дает указание коллегии Морского комиссариата немедленно создать на центральном плесе Волги и в ее устье военные флотилии. По мысли В. И. Ленина, нужно было не только вооружить торговые речные и морские (для Каспия) пароходы, но и перевести по Мариинской водной системе некоторые боевые корабли Балтийского флота.

Правительство срочно командировало в Нижний-Новгород (Горький) балтийского моряка Николая Григорьевича Маркина для организации и вооружения Волжской военной флотилии. Маркина назначили и ее первым политическим комиссаром. Я. М. Свердлов 22 июня прислал на имя Нижегородского комитета партии и председателя губисполкома телеграмму, в которой писал: «Предлагаю оказывать всяческое содействие всех учреждений т. Маркину порученной ему работе. Свердлов» (Архив Нижгубкома РКП(б), 1918 г., д. № 47, л. 5). За два месяца (с 12 июня по 12 августа) были вооружены 8 буксирных пароходов и плавбатарея (баржа).

В августе по приказу Ленина из Балтики выходят три миноносца — «Ретивый», «Прыткий» и «Прочный». Но когда корабли пришли в Рыбинск, здесь затормозили их дальнейшее продвижение. Тогда Владимир Ильич лично послал телеграмму:

Вмешательство Ленина помогло. 27 августа миноносцы уже были под Казанью и на следующий день вышли к месту сражения.

Почти в это же время шли ожесточенные бои вокруг Царицына. Красновские банды пытались окружить город, но их планы провалились. Обороной красного Царицына руководил друг и соратник В. И. Ленина — товарищ Сталин. По его указанию была организована в Царицыне флотилия и всемерно укреплялась Астрахано-Каспийская флотилия.

В момент ожесточенных схваток с бандами Краснова товарищ Сталин пишет требование в Реввоенсовет республики о срочной присылке в его распоряжение двух подводных лодок «для нужд охраны Каспийского моря и прежде всего для обеспечения нашего влияния в Баку, Астрахани и Туркестане». Об этом требовании узнает В. И. Ленин и в течение 28―29 августа 1918 г. пишет в Морской генеральный штаб свои две известные записки, которые являются классическим примером ленинского стиля работы: проверки исполнения, критики работников, невзирая на лица.

Когда на всех флотах и флотилиях узнали о гнусном покушении эсеров на жизнь Ленина, гневу моряков не было границ. 1 сентября 1918 года на массовом митинге в Нижнем-Новгороде после сообщения тов. Л. М. Кагановича о ранении Ильича моряки постановили взять Казань — оплот чехо-словаков и белогвардейцев. 2 сентября 1918 года в боях у Услона и Печищ флотилия сжигает несколько пароходов и барж белых, сбивает батарею и уничтожает роту пехоты. На рассвете 9 сентября 1918 года корабли Волжской военной флотилии совершили набег на казанские пристани, где уничтожили три тяжелые батареи противника. Эта операция моряков послужила сигналом для решительных действий красных войск. К утру 10 сентября Казань была взята штурмом. Моряки свою клятву выполнили по-большевистски. Ленин узнал о новой большой победе.

В 1918 году на всех фронтах гражданской войны сражалось много отрядов моряков, особенно балтийцев. Моряки дрались на обозерском и шенкурском направлениях Северного фронта, на вятском, пермском и уфимском направлениях Восточного фронта, под Царицыном и Астраханью, на Дону, на Кавказе, под Баку и в Закавказье, на Украине и Урале. Моряки возглавляли партизанские отряды. Боевые дела отрядов Петрова-Полухина, Хохрякова, Папанина, Железнякова, Окунева и многих других стали славными страницами истории гражданской войны.

В марте 1919 года Ленин приезжает на несколько дней в Петроград. Здесь происходят многочисленные встречи Владимира Ильича с моряками. Газета «Красный Балтийский флот» 20 марта 1919 года писала:

«Последние дни особенно много моряков перебывало на собраниях, митингах, где выступал товарищ Ленин.

С именем любимого вождя революции так много связано для моряков — и после года разлуки всем было чрезвычайно радостно увидеть и услышать вновь товарища Ленина.

Появление товарища Ленина встречалось бурными аплодисментами и криками восторга».

13 марта 1919 года В. И. Ленин выступал на десятитысячном митинге в Народном доме (Оперный зал), на котором преобладали моряки Балтийского, флота. Огромное количество моряков не могло вместиться в зал и находилось в фойе.

Когда Владимир Ильич закончил речь в зале, делегация моряков обратилась к нему с просьбой вторично выступить перед моряками, которые находились в фойе. Несмотря на усталость, Ленин согласился. Он рассказал о работе Совета Народных Комиссаров и Совета Рабоче-Крестьянской Обороны, обрисовал международное и внутреннее положение страны, подчеркнул, что победы стали возможными исключительно благодаря усиленной партийной и культурно-просветительной деятельности в рядах Красной армии. Он призвал моряков любой ценой добиться победы, разбить все вражеские полчища и эскадры и перейти к восстановлению разрушенного хозяйства. Надолго запала в душу морякам эта замечательная ленинская речь, она подняла массы на новые героические дела. Счастливцы, слушавшие речь Ильича, с упоением рассказывали о ней десяткам и сотням своих товарищей. Эта теплая встреча вождя с балтийцами еще раз показала большую сплоченность масс вокруг ленинско-сталинской партии.

В марте-апреле 1919 года В. И. Ленин намечает мероприятия по укреплению флотов и флотилий, удовлетворяет ряд запросов моряков. В одной из телеграмм Ленин требует от командования Балтийского флота срочно выслать в Астрахань для флотилии 10 шестидюймовых орудий, 2500 снарядов, 10 дальномеров, 10 прожекторов, радиостанцию, грузовые и легковые машины, 100 мин заграждения морских и 100 мин для рек. Уже к началу мая 1919 года Волжская военная флотилия состояла из 51 корабля, десантного отряда (1439 человек), воздушного дивизиона (172 человека) и обслуживающих береговых частей.

Во время выполнения ленинско-сталинского плана разгрома колчаковских армий (апрель — май 1919 года) на Волжскую флотилию были возложены ответственные задачи, которые моряки выполнили с честью. Отзыв о боевых действиях 5-го дивизиона речных канонерских лодок в мае 1919 года сухо рассказывает: «Он действовал с неустрашимой отвагой, неоднократно заставлял огнем своих орудий замолчать неприятельские прибрежные батареи и все время мешал противнику в исполнении его стремлений устроить на левом фланге второй армии десант» (ЦГВМА, фонд № 143, д. № 27, л. 39).

Особенно отличался в боях десантный отряд моряков. Он наводил страх на колчаковские офицерские части; разбил наголову полк Иисуса (сформированный из монахов) и провел ряд успешных операций совместно с кораблями флотилии и частями 28-й стрелковой дивизии.

Астрахано-Каспийская флотилия под руководством С. М. Кирова в течение мая — июня 1919 года вела операции на Каспии и в устье Волги. Сосредоточив большое количество сил, Деникин 30 июня 1919 года, несмотря на упорное сопротивление красных войск, занял г. Царицын. Корабли Астрахано-Каспийской военной флотилии и десантный отряд моряков с беззаветной храбростью сражались с деникинцами, несколько раз врывались в Царицын, наносили им серьезные удары. Эвакуация всего ценного имущества из Царицына была проведена под прикрытием боевых кораблей флотилии. Был выведен весь паровой флот, свыше 100 барж, 5 буксиров, вывезено около 1,5 миллиона пудов нефтепродуктов и пр. Большая работа, проделанная водниками и моряками флотилии, была специально отмечена В. И. Лениным.

Летом 1919 года моряки Балтики под руководством товарища Сталина успешно отразили все попытки английского флота прорваться к Петрограду.

Летом, когда по Советской стране раздался призыв Ленина: «Все на борьбу с Деникиным», моряки заняли боевые места на бронепоездах, в технических частях. Отряды моряков устремились на Южный фронт. Бронепоезда Железнякова и Алексеева метко разили врага. Первый экспедиционный отряд сражался в рядах 42-й стрелковой дивизии как ударная часть. Днепровская военная флотилия, созданная товарищем Сталиным, в бою у Печек наголову разбила деникинскую флотилию и взяла в плен бронепароход «Доброволец». Моряки многочисленных отрядов, действовавших на Южном фронте, помня ленинские наказы, сражались с исключительной отвагой.

Осенью 1919 года, сконцентрировав свежие силы, Юденич вторично двинул их на Петроград. Враг оказался у самых ворот города. Красный Балтийский флот стальной стеной стоял на подходе к Петрограду с моря, отбивая успешно атаки английского флота. Несколько тысяч балтийцев было брошено на сухопутный фронт, на самые опасные участки. 17 октября 1919 года В. И. Ленин обратился к защитникам Петрограда с воззванием, которое заканчивалось словами: «Мы гораздо сильнее врага. Бейтесь до последней капли крови, товарищи, держитесь за каждую пядь земли, будьте стойки до конца, победа недалека! Победа будет за нами!»

Моряки Балтийского флота на собраниях и митингах клялись: «Умрем, но славного революционного города Питера не отдадим». Моряки дрались до последней капли крови, держались за каждую пядь земли. Вместе с рабочими и красноармейцами они город отстояли. Свыше тысячи балтийцев погибло смертью героев.

В начале 1920 года Ленин перед моряками Каспийского флота поставил задачу обеспечить срочный вывоз нефти из занятых нефтеносных районов. Страна испытывала острый недостаток нефти, поэтому выполнение ленинского задания имело первостепенное политическое и народнохозяйственное значение. Под руководством С. М. Кирова моряки-каспийцы с большим воодушевлением решили задачу разгрома англо-деникинского флота. В конце марта 1920 года после ряда боев XI армия и Волжско-Каспийская флотилия занимают город Петровск — базу флота противника. 5―6 апреля 1920 года красная флотилия с боем занимает форт Александровский. Под прикрытием кораблей Волжско-Каспийской военной флотилии начался организованный вывоз нефти в Астрахань.

На рассвете 18 мая 1920 года моряки Красного Каспийского (Азербайджанского) флота провели заключительную операцию по разгрому англо-деникинского флота, укрывшегося в Энзели. Здесь была одержана полная и решительная победа. Англичане под огнем советских кораблей вынуждены были капитулировать и сдать весь флот, огромное военное имущество, ценное оборудование, сырье, нефть, хлопок и т. д.

С учетом величайшей радости моряки-каспийцы рапортовали Ленину о том, что его задание полностью выполнено.

На протяжении всего 1920 года моряки Днепровской военной флотилии и Черноморско-Азовского флота вместе с частями Юго-Западного фронта, под гениальным руководством верного соратника и друга Ленина — Сталина беззаветно сражались с белополяками и Врангелем.

И в дни Октября и в тяжелые годы великой отечественной войны Советского народа с интервентами и белогвардейщиной моряки всегда с честью и достоинством выполняли приказы бессмертного Ленина.

Гражданская война закончилась. Годы войны тяжело отразились на народном хозяйстве нашей страны и особенно на Военно-Морском флоте, который в 1921 году, как боевой организм, перестал существовать. По предложению Ленина и Сталина X съезд партии в марте 1921 года вынес решение: «Съезд считает необходимым, в соответствии с общим положением и материальными ресурсами Советской республики, принять меры к возрождению и укреплению Красного военного флота».

После смерти Ленина заботу об укреплении обороны страны взял на себя товарищ Сталин. В своей исторической клятве он сказал:

Под руководством товарища Сталина моряки Советского Союза вместе со всем трудовым народом строят большой морской и океанский флот. Десятки новых кораблей вошли в строй боевых эскадр. Заново созданы флоты на севере и на Тихом океане. Растут новые, молодые кадры флота. Вооруженные марксистско-ленинской теорией, воспитанные на боевых, революционных традициях моряков эпохи гражданской войны, они овладевают передовой техникой.

Балтийцы, свято храня боевые традиции, в боях с белофиннами показали вновь высокую доблесть, отвагу и героизм.

И. Золин. И. В. Сталин и Военно-Морской флот

И. Золин. Большевики и флот накануне Октября

Флот в дни Великой Октябрьской революции полностью шел за большевиками. Он был вооруженной силой нашей партии, силой, которую за время между Февралем и Октябрем большевики сумели полностью привлечь на сторону революции. Партия была тесно связана с массой матросов, разъясняя им свои лозунги, свои требования.

Революционная работа большевиков среди матросов Балтийского флота велась непрерывно. Под влиянием большевистской агитации и пропаганды матросы царского флота были всегда настроены исключительно революционно. Семена большевистской агитации ложились на хорошую почву. Большая рабочая прослойка среди личного состава флота и связь кораблей с заводами, политическое бесправие матросов и палочный режим на кораблях подготовили эту почву.

«Моряки Балтийского флота еще во времена царизма вписали славные страницы в историю революционной борьбы рабочего класса против самодержавия и капитализма. Восстания в Свеаборге, Кронштадте, на линейном корабле „Гангут“ и на других кораблях поставили моряков в первые ряды борющегося пролетариата и приблизили победу Великого Октября» (приказ РВС СССР № 56).

В 1916 году «в Кронштадте большевиками был создан „Главный коллектив кронштадтской военной организации“, который находился в тесной связи с Петроградским комитетом партии» («Краткий курс истории ВКП(б)», стр. 165). Петроградский комитет через кронштадтскую партийную организацию распространял свое влияние на все корабли флота.

В Кронштадте в те годы свирепствовал главный командир порта адмирал Вирен. В Гельсингфорсе не отставал от него и сам командующий флотом вице-адмирал Непенин. Карцеры на кораблях всегда были переполнены. Матросы линкора «Павел I» писали, что у них на карцер была очередь в 40―50 человек. В городе матросам не продавали не только интересующие их книги, но даже и учебники.

Отголоски начавшегося в феврале революционного восстания в Петрограде скоро донеслись до моряков. На другой же день в руках кронштадтских большевиков уже находился манифест Центрального Комитета партии, из которого матросы узнали, что «…благоденствие царской шайки, построенное на костях народа, рухнуло».

Долго нараставшее возмущение среди моряков 3 марта нашло выход. Матросы присоединились к петроградскому пролетариату. В Гельсингфорсе первыми подняли красный флаг матросы линкора «Павел I» (переименованного впоследствии в «Республику»).

Петроградский комитет нашей партии, уделявший много внимания работе среди моряков во время войны, на одном из первых же заседаний постановил командировать для работы во флоте большую группу партийных работников. В числе посланных были член Петроградского комитета тов. Борис Жемчужин, Рошаль, матрос Пелихов и др. Прибыв в Кронштадт и Гельсингфорс, они немедленно приступили к созданию партийных организаций и большевистских газет. Средств не было. Обратились за помощью к команде линкора «Республика». Матросы живо откликнулись на призыв большевиков, выделив из экономических сумм в «железный фонд» газеты тысячу рублей. Это был первый взнос. 30 марта вышла «Волна» — легальная газета — орган Свеаборгского матросского коллектива. В Кронштадте на несколько дней раньше начала выходить газета «Голос Правды». Поддерживая свои газеты, матросы помогали и «Правде» — центральному органу нашей партии. Учебно-минный отряд первым внес 500 рублей в фонд «Правды» на приобретение типографии.

Статьи вождей нашей партии Ленина и Сталина часто печатались во флотских газетах. В первом же номере «Волны» была напечатана большая статья товарища Сталина «О войне», в которой морякам был дан ответ на волновавший их вопрос о том, как кончить войну.

С приездом Ленина, которого матросы Балтийского флотского экипажа вместе с рабочими Петрограда вышли встречать на вокзал, партийные организации флота еще шире развернули свою работу. Началась ожесточенная борьба против оборонческих настроений, которыми был заражен личный состав отдельных кораблей, особенно в Ревеле.

Апрельские тезисы Ленина встретили единодушную поддержку моряков и вызвали ярость у буржуазии, меньшевиков и эсеров. Буржуазная печать развернула невиданную грязную клевету против Владимира Ильича и большевиков. Матросы Балтийского флота возмущались подлой клеветой. Они готовы были в любую минуту выступить на защиту своих революционных вождей. В сотнях резолюций они выражали свою готовность итти за партией.

«Мы, матросы Свеаборгского флотского полуэкипажа, призываем всех, кому дорога добытая свобода, сплотиться вокруг признанных ее защитников и поддержать их. Да здравствует Ленин! Да здравствует газета „Правда“!»

Матросы понимали отлично, что правда на стороне большевиков, поэтому шли за ними.

Влияние большевиков на флоте росло с каждым днем. Центральный Комитет партии руководил деятельностью моряков. Кронштадтский комитет по всем важнейшим вопросам прямо по телефону сносился с ЦК. Лозунги нашей партии — «Вся власть Советам», «Никакого доверия Временному правительству» — были на кораблях и в частях самыми популярными. Матросы видели, что Временное правительство ведет ту же политику, какую вело и самодержавие. Война не прекращалась. Земля продолжала оставаться у помещиков. Команда линкора «Гангут» в своем решении требовала «немедленной конфискации земли у помещиков, уделов, кабинетов и монастырей». В Гельсингфорсе на митинге, собранном по инициативе личного состава линкора «Слава», 15 тысяч человек единодушно приняли такое же решение.

Когда на кораблях стало известно выступление министра иностранных дел Милюкова о «всенародном стремлении довести мировую войну до решительной победы», оно вызвало среди моряков бурю возмущения. В Кронштадте и Гельсингфорсе состоялись грандиозные митинги и демонстрации. Моряки в своих резолюциях требовали от Временного правительства прекратить войну, отменить ноту Милюкова.

Под натиском масс из правительства ушли министры Гучков и Милюков. Создалось коалиционное правительство. Отношение моряков к этому правительству наиболее ярко выражено в резолюции команды линкора «Республика»:

«Коалиционное министерство мы считаем, как и бывшее Временное правительство, таким же блюдом, но поданным под другим соусом, т. е. с приправою нескольких социалистов, изменивших своей идее».

Еще решительнее высказались кронштадтцы. «Кронштадт был крепостью большевистской партии, где давно уже не признавалась власть Временного правительства» («Краткий курс истории ВКП(б)», стр. 199). В мае по инициативе большевиков здесь было принято решение: «Единственной властью в Кронштадте является Совет Рабочих, Солдатских и Матросских депутатов».

Ясные требования нашей партии были близки и понятны массам матросов. «Большевики неутомимо работали над организацией солдат и матросов» («Краткий курс истории ВКП(б)», стр. 184). Партийная организация флота сильно выросла. На таких кораблях, как «Петропавловск», «Республика», «Слава», «Андрей Первозванный», «Россия», «Диана», большую прослойку в экипаже составляли большевики. На «Республике» коллектив достигал 500 человек, на «Гангуте» — 300. Кроме членов партии имелась огромная прослойка сочувствующих.

В июле вместе с рабочими вышли на демонстрацию и кронштадтские моряки. С балкона моряков приветствовал Владимир Ильич.

Временное правительство расстреляло демонстрацию. Помощник морского министра Дудоров вызывал из Гельсингфорса корабли, «верные Временному правительству». Этот приказ моряки не выполнили. Наоборот, они решили арестовать Дудорова как «проявившего явно контрреволюционные действия».

После демонстрации товарищ Сталин лично вел переговоры об отъезде моряков в Кронштадт. Моряки приехали на демонстрацию с оружием. Временное правительство, разгромив демонстрацию, пыталось разоружить их, но они хотели уехать с оружием. Командование округом угрожало морякам силой, предлагая очистить Петропавловскую крепость, но они сделали это только, следуя совету товарища Сталина, убедившего их не принимать боя.

После июльских дней против большевиков развернулась неслыханная травля. Разгромили редакцию «Правды», закрыли «Волну», запретили «Голос Правды». Ищейки Временного правительства усиленно разыскивали Ленина. Считая, что он в Кронштадте на линкоре «Заря свободы», пытались произвести там обыск, но моряки не позволили. Многие партийные работники флота были арестованы. В приказе по флоту Керенский писал:

«Командам Кронштадта, линейных кораблей „Петропавловск“, „Республика“ и „Слава“, имена которых запятнаны контрреволюционной деятельностью и резолюциями, приказываю в 24 часа арестовать зачинщиков и представить их для следствия и суда в Петроград, а также принести заверение в полном подчинении Временному правительству».

Но это не испугало моряков. Керенскому дали резкий отпор. Кронштадт ответил: «Никаких контрреволюционных зачинщиков в своей среде и вообще в Кронштадте мы не знаем, а посему никаких арестов производить не можем». Так же ответили «Петропавловск» и «Республика».

Предатели и изменники из меньшевиков, засевшие в Петроградском Совете и Временном правительстве, считали своим первейшим долгом вести борьбу против большевиков. Продавая русских солдат союзникам, сдавая русские города, они гордились тем, что нанесли удар большевикам.

Князь Львов с видом победителя заявлял представителям печати: «Наш глубокий прорыв на фронте Ленина имеет, по моему глубокому убеждению, несравненно большее значение для России, чем прорыв немцев на нашем Юго-Западном фронте».

Но торжествовать было рано. Можно было закрыть газеты, арестовать руководителей, но массы, понявшие, кто враг, а кто друг, упрятать за решетку нельзя. Идеи большевиков пустили глубокие корни, рабочие и моряки считали их своими.

Работа большевиков на судах флота не прекращалась. Закрытые на флоте газеты, изменив заголовок, выходили вновь. Вместо «Волны» моряки читали «Прибой», вместо «Голоса Правды» — «Пролетарское Дело». Руководили ими попрежнему большевики. На страницах «Пролетарского Дела» неоднократно печатались статьи Ленина, Сталина и других работников партии. Коллектив моряков попрежнему был крепко сцементирован вокруг большевиков.

В июле состоялся VI съезд партии. Ленин был в подполье. Руководил съездом товарищ Сталин. Лозунг «Вся власть Советам» был временно снят, потому что Советы, руководимые меньшевиками и эсерами, превратились в безвольный придаток Временного правительства.

Съезд, проходивший в напряженной борьбе с троцкистами и бухаринцами, по всем вопросам принял большевистские решения, дав указания о подготовке вооруженного восстания. В манифесте к рабочим и солдатам съезд призывал: «Готовьтесь же к новым битвам, наши боевые товарищи!»

В августе матросы бригады линейных кораблей потребовали, чтобы Центробалт вновь поднял красный революционный флаг, снятый после июльских событий. Корабли настойчиво требовали освобождения арестованных большевиков. Матросы поднимали голос возмущения против введения смертной казни в армии, которую Керенский распространил и на флот.

Захватившая власть контрреволюция стала готовиться к окончательному разгрому Советов. Буржуазия выдвигала в «спасители» родины своего кумира — генерала Корнилова. Краснов вкупе с членами Временного правительства готовил заговор. Надвигалась угроза контрреволюционного переворота. С фронта снимались части и направлялись против Петрограда. ЦК нашей партии призвал рабочих к активному отпору наступающей контрреволюции. Кронштадт постановил выслать пятитысячный отряд моряков, был усилен гарнизон Красной Горки.

Разгром корниловщины еще выше поднял авторитет большевиков. Массы видели, что только большевики сумели организовать отпор и распропагандировать корниловские части. В стране началась большевизация Советов. После разгрома Корнилова Петроградский Совет высказался за политику большевиков. Руководство в Совете перешло к большевикам. Через пять дней большевики завоевали большинство в Московском Совете. Ленин писал: «Получив большинство в обоих столичных Советах Рабочих и Солдатских Депутатов, большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки».

На флоте революционное настроение все ширилось. Команды линкоров «Петропавловск», «Гангут», «Республика», «Севастополь» и крейсера «Громобой» потребовали от Временного правительства расследовать причины сдачи Риги, а виновников сдачи отдать под суд. Моряки все больше переходили от обороны к наступлению.

В сентябре 15-тысячный митинг в Кронштадте принял резолюцию против ареста членов большевистской партии и потребовал отмены распоряжения Временного правительства об аресте Ленина. Под натиском масс 19 сентября Центральный комитет Балтийского флота вынес решение, которым окончательно порывал с Временным правительством: флот «больше распоряжений Временного правительства не исполняет и власти его не признает». События развивались с невероятной быстротой. Через несколько дней в Кронштадте была вынесена резолюция, в которой говорилось о Временном правительстве, что оно не что иное, как «исполнительный орган контрреволюции».

25 сентября собрался II съезд моряков Балтийского флота. Проходивший под руководством большевиков съезд высказался против Временного правительства. Именно в это время Владимир Ильич писал: «Кажется, единственное, что мы можем вполне иметь в своих руках и что играет серьезную военную роль, это финляндские войска и Балтийский флот» (Ленин, Соч., т. XXI, стр. 229―230).

Контрреволюционное Временное правительство, сдавшее Ригу, помышляло и о сдаче Петрограда. Только революционный флот решил не отступать с занимаемых им позиций. В начале октября моряки вошли в неравный бой с превосходящим по силе противником. Вошедшая в историю защита Моонзунда показала героизм революционных моряков. В воззвании II съезда моряков Балтийского флота писалось:

«…Ни одно из наших судов не уклонится от боя, ни один матрос не сойдет на берег побежденным.

Оклеветанный флот исполнит свой долг перед великой революцией. Мы обязались твердо держать верность и оберегать подступы к Петрограду. Мы выполним свое обязательство не по приказу жалкого русского „Бонапарта“… Мы идем в бой не во имя исполнения договоров наших правителей с союзниками. Мы исполняем верховное веление революционного сознания».

II съезд балтийских моряков в своей резолюции потребовал «немедленного удаления из рядов Временного правительства авантюриста Керенского». Они слали ему, «предавшему революцию Бонапарту-Керенскому», проклятие.

В это же время заседал съезд Советов Северной области, решения которого проникнуты духом непримиримости к Временному правительству. Съезд знал об отношении моряков к Временному правительству и их героической борьбе. Съезд Советов послал приветствие морякам-революционерам Балтийского флота, которые «умирают как герои, расплачиваясь жизнью за преступления буржуазии всех стран».

Под напором большевиков меньшевистско-эсеровский ВЦИК вынужден был назначить на октябрь II съезд Советов, где большевики рассчитывали получить большинство. Одновременно шла усиленная подготовка к восстанию. Ленин 27 сентября писал, что для успеха восстания нужно готовить свои военные силы: «…все внимание отдать военной подготовке финских войск +флота для предстоящего свержения Керенского. Создать тайный комитет из надежнейших военных, обсудить с ним всесторонне, собрать… точнейшие сведения о составе и расположении войск под Питером и в Питере, о перевозке войск финляндских в Питер, о движении флота и т. д.» (Ленин, Соч., т. XXI, стр. 230).

Ленин предупреждал, что Керенский готовит силы для подавления большевиков, поэтому медлить с восстанием нельзя. Керенский уже пытался разоружить Кронштадт — вооруженную опору большевиков, сняв с фортов артиллерию, якобы для отправки на фронт. Но матросы не позволили ему сделать это.

10 октября собирается историческое заседание ЦК нашей партии, на котором принято решение о вооруженном восстании. Против восстания высказались предатели Каменев и Зиновьев. 16 октября на расширенном заседании ЦК товарищ Сталин, разоблачая подлых капитулянтов, настаивал на немедленном восстании, он указывал, что Петроградский Совет, отказавшись санкционировать вывод войск, уже встал на путь восстания, а флот уже восстал, поскольку пошел против Керенского.

Флот действительно восстал. Своим делегатам на II съезд Советов моряки дали наказ — требовать передачи всей власти Советам. Уже в первых числах октября моряки предлагали большевикам свои силы, но Яков Михайлович Свердлов им ответил: «Будьте в полной готовности и ждите распоряжений из Военно-революционного комитета, из Смольного».

Флот кипел. За большевиками шла большая часть моряков. Матросы покидали соглашательские партии меньшевиков и эсеров. Даже ревельская база, где прежде было сильно влияние меньшевиков и эсеров, перешла на сторону большевиков. В октябре моряки «Олега», «Богатыря», «Рюрика», и «Адмирала Макарова» приняли резолюции о том, что съезд Советов не за горами «и мы, флот, авангард революции, требование перехода власти к Советам должны активно с оружием в руках поддержать, хотя бы пришлось умереть».

Команды линкоров, крейсеров и многочисленных вспомогательных кораблей уже давно шли за большевиками. В резолюции представителей судовых комитетов этих кораблей говорилось: «Да здравствует власть Советов рабочих и крестьянских депутатов, на защиту которых мы по первому зову пойдем».

На всех кораблях были созданы боевые взводы, организовался сводный батальон моряков. Наметив срок восстания, Центральный Комитет партии повел организационную подготовку. На места были посланы представители ЦК, в том числе в Кронштадт и Гельсингфорс. По условной телеграмме «высылай устав» моряки должны были выслать из Гельсингфорса корабли и свои отряды. «Аврора» получила предписание из Петрограда не выходить.

24 октября в Гельсингфорсе получили условную телеграмму. Четырехтысячный отряд моряков был отправлен по железной дороге. У миноносцев, назначенных к выходу в Петроград на помощь революционному пролетариату, оказались разобранными машины, и, по заявлению командования, они не могли выйти раньше, чем через два дня. Большевики обратились к машинистам миноносцев. Они обещали подготовить корабли за одну ночь, и, действительно, 25 октября, в 8 часов, эсминцы «Забияка», «Самсон» и «Меткий» вышли на помощь революционным войскам.

Из Кронштадта на помощь Петрограду был выслан отряд в девять тысяч моряков. Минный заградитель «Амур» вошел в Неву. В Морском канале стал линкор «Заря свободы». Посланы были отряды моряков в Петергоф, Ораниенбаум и Лигово.

Восстание началось организованно, по плану, намеченному Лениным и Сталиным. Моряки вместе с рабочими штурмовали последнюю твердыню Временного правительства — Зимний дворец.

«Крейсер „Аврора“ громом своих пушек, направленных на Зимний дворец, возвестил 25 октября начало новой эры — эры Великой социалистической революции» («Краткий курс истории ВКП(б)», стр. 199).

П. Мягков. Краснознаменный крейсер «Аврора» (Справка)

В 1903 году поднял боевой вымпел бронепалубный крейсер 1 ранга «Аврора». На вооружении восемь 6-дюймовых орудий, 26 скорострельных пушек и 2 минных аппарата. Три машины позволяли крейсеру развивать ход до 19 узлов.

В первый длительный поход «Аврора» вышла незадолго до русско-японской войны. Но к месту назначения — на Дальний Восток — дойти ей не пришлось. После объявления войны крейсер, находившийся в то время в Красном море, вернулся в Кронштадт.

Осенью 1904 года «Аврора», включенная в состав Второй тихоокеанской эскадры, вышла в поход вокруг Старого Света вместе с другими кораблями Рожественского.

Этот поход окончился поражением русского флота при Цусиме. Но как в этом беспримерном походе, когда было пройдено свыше 16 000 миль, так и в бою русские моряки показали всему миру изумительную выдержку, смелость и отвагу.

При переходе из Балтийского моря в Тихий океан особенно изводили людей угольные погрузки, проводившиеся часто в открытом море при сильной качке и волне.

Утром 30 октября эскадра вошла на Дакарский рейд. Как только кончился аврал по постановке на якорь, к кораблям подошли транспорты с углем. Флагман эскадры приказал: «Принять полуторный запас угля». И вот вместо отдыха команда взялась за погрузку угля в таком количестве, какое раньше на корабли никогда не принималось. Не жалели ни людей, ни машин. Погода стояла сухая и невероятно жаркая. Стоял невообразимый грохот и шум от передвижения мешков, подвешенных на колесных тележках артиллерийской подачи. Командиры, надрываясь, отдавали приказания в мегафон. Разгоряченные работой люди изнывали от солнечного зноя и жажды.

На «Авроре» были завалены углем кочегарки, многие входы, две жилые палубы. Сменяясь каждый час, люди работали непрерывно весь день — от восхода до захода солнца.

В ноябре эскадра подошла к берегам Африки и встала на якорь у устья реки Габун. И снова вместо отдыха после длительного перехода в тропических водах началась угольная погрузка. По распоряжению Рожественского следовало принять уже не полуторный, а двойной запас угля.

Приходится только удивляться огромной выдержке и физической выносливости героев-моряков. Находясь в тяжелых, каторжных условиях, матросы буквально творили чудеса, отстаивая честь своего корабля и отечественного флота.

Командир «Авроры», капитан 1 ранга Егорьев пытался было добиться снижения цифры погрузки. Он учитывал тяжелые последствия от заваливания углем жилых помещений. Но Рожественский категорически потребовал принять на борт 1800 тонн вместо обычного запаса угля в 900. Грузили 17 часов. Забили кают-компанию, буфет, жилую палубу, световой люк третьей машины, и все же на верхней палубе еще оставалось до 400 тонн угля. Остойчивость крейсера значительно уменьшилась.

Погрузку закончили глубокой ночью. Совершенно обессилев, матросы расположились отдыхать там, где работали, на заваленной углем палубе. Неожиданно разразился тропический ливень, сопровождавшийся такими раскатами грома, что, казалось, стреляет из всех орудий целая эскадра. Люди пытались укрыться в жилые помещения, но там стояла невыносимая духота, а жара доходила до 40 градусов. И вот измученные матросы вновь поднимались на верхнюю палубу и бродили среди образовавшегося на ней черного месива, грязные и голые, не находя себе пристанища.

А утром, едва забрезжил рассвет, объявили новый аврал. Большую часть команды с «Авроры» направили в помощь другим кораблям эскадры, на угольную погрузку.

Рожественский во время похода неоднократно устраивал артиллерийские учения и совместное маневрирование кораблей. Но это не могло восполнить пробел в боевой подготовке. Многие корабли стреляли плохо и еще хуже маневрировали.

Оценивая результаты учений, Рожественский 20 января 1905 года писал: «Вчерашняя стрельба велась в высшей степени вяло и, к глубокому сожалению, обнаружила, что ни один корабль, за исключением „Авроры“, не отнесся серьезно к урокам управления артиллерией при исполнении учений по планам».

Сражение Второй тихоокеанской эскадры с японским флотом произошло 14 мая 1905 года.

Стояла пасмурная, свежая погода. Уже не одну ночь до этого сражения люди спали, не раздеваясь, ожидая каждую минуту встречи с неприятельским флотом.

За час до сигнала на обед с «Авроры» заметили японские крейсера. Неприятельские корабли шли на расстоянии не дальше 45 кабельтовых.

Первый выстрел по броненосцу «Микаса» сделал «Суворов».

Сражение началась.

На помощь транспортам, которым угрожала опасность, поспешили быстроходные крейсера «Аврора» и «Олег». Сблизившись на расстояние 42 кабельтовых, они вступили в бой с 4 неприятельскими кораблями. Японцам не удалось отрезать транспорты от эскадры. «Аврора» и «Олег» засыпали их корабли губительным артиллерийским огнем.

Через час показался новый отряд японских крейсеров. Русские корабли были взяты в огонь с двух сторон. Все чаще и чаще на палубу и на мостик стали падать неприятельские снаряды. Черный удушливый дым заволакивал непроницаемой завесой палубные надстройки, проникал через вентиляцию в машины.

Но «Аврора» и «Олег» не отступали. Сблизившись до 25 кабельтовых, они продолжали вести бой уже с 10 неприятельскими кораблями.

На правом шкафуте «Авроры» вспыхнул пожар. В борту у ватерлинии насчитывалось уже свыше десяти пробоин. Снаряд, ударивший в левый борт, сделал пробоину в 8 кв. футов. Испортился элеватор для подачи снарядов. Пришлось прибегнуть к ручной подаче. Следующий снаряд пробил правый борт, и почти тотчас же вблизи батарейной палубы разорвался крупный фугасный снаряд. В борту зияла пробоина в 20 кв. футов.

В разгар боя по кораблю разнеслась тревожная весть: «Убит командир».

В боевую рубку поднялся старший офицер крейсера.

Несмотря на ураганный артиллерийский огонь, команда «Авроры» ни на один миг не теряла присутствия духа. Раненый комендор Зиндеев решительно отклонил предложение покинуть батарею и итти на перевязочный пункт. Кое-как перевязав рану с помощью товарищей, он остался в строю. Часовой Борисов, тяжело раненный, ползком добрался до ящика с патронами и выбросил его за борт буквально за несколько мгновений до того, как пламя охватило бы этот ящик. Так же мужественно поступил и сигнальщик Мекерин. Заметив, что один фал заело и потому нельзя спустить поднятый сигнал, бесстрашный матрос под непрерывным дождем снарядов полез очищать фал. Он спокойно возился у правого нока фока-реи, пока не спустил сигнала.

Почти без всякой смены работали машинисты и кочегары. Разобщенные с внешним миром, они не знали обстановки и вынуждены были строить разные предположения о ходе боя. Крейсер, имевший крен до 40 градусов, при поворотах кренился еще более. В машине создавалось впечатление, что корабль перевертывается.

Все трубы крейсера были изрешечены бесчисленными мелкими осколками. Передняя и средняя трубы от попадания снарядов имели пробоины — одна в 45, другая — в 25 футов. Повреждение труб сразу же уменьшило тягу и сильно увеличило расход угля. От кочегаров потребовалась еще более напряженная и усиленная работа.

Машинная команда действовала с поразительной ловкостью, умением и спокойствием, работая без смены с 12 часов дня до 12 часов ночи. Некоторые кочегары и машинисты бессменно стояли на вахте по 28 часов. Но люди не жаловались ни на тяжесть работы, ни на удушающую и мучившую их жажду. Пресная вода была горячей и противной на вкус.

Вот один из многих примеров скромной и вместе с тем необычайной отваги людей. Машинист Богаевский должен был при часто меняющихся ходах то открывать, то закрывать главный детандер. На индикаторной площадке стояла страшная жара. Богаевский, открывая и закрывая клапан, то и дело подставлял свою голову под струю воздуха из вентиляторной трубы. Когда Богаевскому предложили подсмениться, он отказался.

Прорваться во Владивосток не удалось. Выйдя из боя, «Аврора» направилась к Филиппинским островам.

21 мая «Аврора» вместе с другими крейсерами благополучно своим ходом дошла до Манилы. После 20-дневного пребывания в море раздалась наконец давно ожидаемая команда: «Все наверх, на якорь становиться!» Корабли были интернированы.

После заключения мира с Японией, исправив повреждения, «Аврора» в феврале 1906 г. вернулась в Либаву.

В кампанию 1914 года «Аврора» плавала в отряде морского корпуса. Но с началом войны «Аврора» вступила в состав действующего флота. В августе она вместе с другими кораблями бригады крейсеров несла дежурство у устья Финского залива. В дальнейшем крейсеру пришлось нести дозорную службу в шхерных районах Балтийского моря.

В ноябре 1916 года «Аврора» пришла в Кронштадт, а затем перешла в Петербург, став к стенке у Франко-русского завода. Это был последний переход крейсера под андреевским флагом.

Приближалась Великая Октябрьская социалистическая революция.

Носить матросскую форму императорского флота являлось большим несчастьем. Жизнь матросов на крейсере «Аврора» протекала, так же как и на всех других кораблях, в обстановке деспотизма самодержавного строя и мрачного произвола офицерской касты. Издеваться над матросам, бить его не считалось зазорным. Лишь отдельные офицеры считали позором побои и телесные наказания. Обычно матроса били все — фельдфебели, боцманы, унтер-офицеры и «господа офицеры».

На портовом буксире, шедшем из Ораниенбаума в Кронштадт, лейтенант с «Авроры» Захаров, услышав, как матрос Заботин выругался, приказал:

— Молчи, сволочь!

Матрос не стерпел и ответил офицеру:

— Я не сволочь, а матрос.

Недолго думая, Захаров тут же избил «недисциплинированного» матроса, деликатно сообщив в рапорте по начальству, что «ударил матроса по физиономии».

Но чем сильнее «усердствовало» озверелое начальство, тем крепче и сплоченнее работали революционные организации. Искры великого пожара разгорались и на кораблях Балтийского флота. Палочный режим не мог воспрепятствовать проникновению «мятежных мыслей» и в команду «Авроры». На корабле сгруппировалось крепкое ядро революционно настроенных матросов.

Исторические события надвигались могучей волной. В дни свержения самодержавия деспот командир «Авроры» Никольский был убит, а старший офицер Огранович ранен.

Организовался судовой комитет. Авроровцы послали депутатов в Совет. Довольно быстро вся команда разобралась в сущности политической борьбы.

Тщетны были попытки Керенского удалить из Петрограда «Аврору», представлявшую грозную для Временного правительства плавучую крепость. Крейсер не выполнял приказа о съемке с якоря.

Но ставленникам Керенского удалось все же арестовать семь революционных моряков-авроровцев.

Однажды в Зимнем дворце между начальником караула, состоявшего из матросов «Авроры», и Керенским произошел такой разговор:

— Почему же вы поддерживаете большевиков, а охраняете наше правительство? — спросил министр.

— Для того, — ответил матрас, — чтобы во-время вас арестовать!

В горячие предоктябрьские дни команда крейсера неоднократно выполняла важнейшие поручения большевистского Петроградского Совета.

По заранее обдуманному плану Временное правительство распорядилось развести мосты, чтобы помешать объединению сил революционных рабочих. Так, например, был разведен бывший Николаевский мост (ныне мост лейтенанта Шмидта), что лишило возможности рабочих, проживавших на Васильевском острове, участвовать в захвате важнейших правительственных зданий. Мост охранялся юнкерами.

Над угрюмо вздувшейся Невой свистел ледяной ветер. В те памятные ноябрьские дни «Аврора» стояла у стенки Франко-русского завода. Ночью перед вахтенным у трапа неожиданно вынырнул из темноты один из матросов команды, служивший для связи с Петроградским Советом. Его проводили к комиссару в каюту. Здесь он вынул из внутреннего кармана промокшей насквозь шинели небольшой пакет, опечатанный сургучной печатью.

Комиссару предписывалось:

«Всеми имеющимися в вашем распоряжении средствами восстановить движение на Николаевском мосту».

Командир крейсера, бывший офицер, отказался вести корабль, считая, что возможна посадка корабля на мель. Не видя поддержки со стороны командного состава, комиссар арестовал офицеров в кают-компании, приставив к ней часовых. И тут же он распорядился промерить фарватер. Старшина-сигнальщик Захаров быстро со шлюпки промерил глубину реки до самого моста. Глубины оказались достаточными. Тогда командир, после вторичного предложения, поднялся на мостик.

Продрогшие на мостике от осенней сырости и холода сигнальщики вскоре доложили:

— Мост на носу!

Ручка машинного телеграфа поползла на «стоп» и через секунду — на «полный назад». Корпус крейсера мелко подрагивал. С грохотом ринулся в реку якорь.

Как только корабль стал, спустили шлюпку. Группа моряков пошла к берегу. Юнкера заметили темный силуэт «Авроры» и видели, как шла к берегу шлюпка, освещаемая изредка прожекторами.

В городе слышались редкие ружейные выстрелы. Но охрана моста покинула его почти без сопротивления. Авроровцы, очистив мост от юнкеров, быстро навели его, с трудам, правда, разыскав спавшего спокойно на квартире машиниста, обязанного неотлучно находиться в будке моста на дежурстве.

Первое ответственное задание было выполнено.

Комиссар «Авроры» получил новое предписание: «Петроградскому Совету грозит прямая опасность: ночью контрреволюционные заговорщики пытались вызвать юнкеров и ударные батальоны. Петроградские газеты „Солдат“ и „Рабочий“ закрыты. Предписывается привести судно в боевую готовность. Ждите дальнейших распоряжений».

Ни один авроровец не покинул в эти дни своего корабля: берег забыт. Утро 7 ноября войска заняли вокзалы, телеграф, электростанции и мосты.

Вахтенный радист прислал комиссару с рассыльным радостную весть: «Временное правительство низложено!»

Радиограмму объявили команде.

Юнкера засели в Зимнем дворце, охраняя укрывшихся в нем министров правительства Керенского. По наступающим на Зимний морякам и солдатам золотопогонники открыли смертоносный огонь.

На крейсере напряженно прислушивались к трескотне выстрелов. Дворец казался кораблем, погасившим огни, чтобы под прикрытием ночной темноты тайком уйти в плавание. Затем нижние этажи здания опоясались огненной лентой. Юнкера отчаянно строчили из пулеметов. Наступал решительный момент атаки.

«Аврора» имела предписание по сигналу с Петропавловской крепости открыть огонь по Зимнему дворцу.

В 22 часа 30 минут темный силуэт крейсера на миг озарился желтым пламенем огня. Из бакового 6-дюймового орудия грохнул выстрел. Этот выстрел вызвал в солдатах революции прилив сил и бодрости, уверенность в победе. Зимний дворец был взят штурмом. В глухую ночь члены Временного правительства были арестованы.

Крейсер «Аврора» громом своих пушек, направленных на Зимний Дворец, возвестил 25 октября (7 ноября) начало новой эры — эры Великой социалистической революции.

На историческом орудии «Авроры» выгравирована надпись: «6-дм. баковое орудие, из которого был произведен исторический выстрел 25 октября 1917 г. в момент взятия Зимнего дворца».

Шли кипучие годы революции, годы гражданской войны. На многочисленных фронтах матросы с золотыми буквами «Аврора» на ленточках бескозырок вписали в историю много славных подвигов.

С октября 1922 года «Аврора» была введена в строй учебных кораблей и совершила за эти годы далекие плавания не только во внутренних, но и в заграничных водах. Авроровцы побывали в зарубежных портах. На ней получили морскую практику и специальную подготовку тысячи молодых командиров Красного флота.

Летом 1923 года над крейсером «Аврора» принял шефство ЦИК СССР, а 2 ноября 1927 года в связи с 10-летием Октябрьской социалистической революции правительство наградило крейсер орденом Красного Знамени. Передовые краснофлотцы и старейшие авроровцы были награждены ценными подарками.

Осенью 1932 года краснознаменный крейсер посетил член Исполкома Коминтерна т. Мануильский. В книге посетителей он сделал такую надпись: «„Аврора“ в сознании трудящихся масс всего мира — это символ боевой революционной готовности, беззаветной преданности делу освобождения трудящихся всего мира».

Личный состав исторического корабля свято хранит боевые революционные традиций.

И. Золин. С. М. Киров и моряки в боях за Каспий

Подлая рука убийц из троцкистско-зиновьевской и бухаринской банды вырвала из наших рядов одного из любимых руководителей ленинско-сталинской партии — С. М. Кирова. Тридцать лет своей жизни он целиком посвятил служению народа. На любом участке, куда бы ни направила его партия, С. М. Киров проявлял замечательные качества большевика-организатора, тесно связанного с массами, умеющего воодушевлять их и вести за собой.

В начале 1919 года волею партии Сергей Миронович был поставлен во главе обороны Астрахани. Здесь он как член Реввоенсовета XI армии возглавил политическое руководство частей Красной армии и моряков военной флотилии. Здесь началась его дружба с моряками.

Астрахань в тот период являлась важнейшим стратегическим пунктом. Через Астрахань Советская республика была связана с Баку. Расположенные здесь части Красной армий не позволяли сомкнуться флангам белогвардейских армий Колчака и Деникина. Владимир Ильич, учитывая огромное значение Астрахани, еще в августе 1918 года запрашивал Астраханский губисполком и партийный комитет:

«Неужели правда, что в Астрахани уже поговаривают об эвакуации? Если это правда, то надо принять беспощадные меры против трусов и немедленно выявить надежнейших и твердых людей для организации защиты Астрахани и для проведения самой твердой политики борьбы до конца в случае наступления англичан… Предсовнаркома Ленин».

Таким надежнейшим человеком и оказался Сергей Миронович Киров. Не прорвавшись с транспортом оружия на Северный Кавказ, он в январе 1919 года возвращается в Астрахань, где по воле партии становится во главе обороны города.

Положение Астрахани в этот период было исключительно тяжелым. Орудовавшие здесь ставленники Иуды-Троцкого развалили всю организацию обороны. Белое офицерство, попы и сбежавшие из центра буржуазные элементы вели контрреволюционную работу. Тяжелое положение с продовольствием, распространение эпидемии тифа, наступление белобандитских частей с суши и блокада с моря создавали исключительные трудности. В феврале в Астрахани был создан временный военно-революционный комитет, к которому перешла вся полнота власти. Председателем ревкома был избран Сергей Миронович Киров. Заняв руководящее положение в городе и в Реввоенсовете XI армии, он железной рукой начал наводить порядок. Все было перестроено, исходя из нужд и потребностей фронта.

Контрреволюционные элементы, связанные со штабами Колчака и Деникина, в марте 1919 года сделали попытку захватить Астрахань. 10 марта они подняли мятеж. Товарищ Киров принимает энергичные меры по ликвидации восстания. Моряки военной флотилии активно боролись с мятежниками. Смелые, решительные, крепко спаянные, они первыми окружили очаг восстания в порту. В одной из сохранившихся записок товарища Кирова, написанной в первый день мятежа, говорилось: «По сообщению товарищей военных моряков (очевидцев) на церкви и в 6 участ. стоит белогвардейский пулем. Нами отдано распоряжение сбить колокольню с миноносца… 10/III 4 ч. 15 м… С. Киров».

Эскадренный миноносец «Москвитянин», получив это распоряжение, выполнил его в точности. После второго выстрела от колокольни осталась груда развалин. С кораблей флотилии высылались отряды моряков для борьбы с мятежниками.

Приказы товарища Кирова в те дни были немногословны: «Всех бандитов, мародеров и сопротивляющихся велениям Советской власти, расстреливать на месте».

Под руководством Сергея Мироновича Астрахано-Каспийская флотилия была превращена в грозную силу. В течение зимы боевые корабли были отремонтированы, личный состав, насчитывавший 5000 человек, прошел военную подготовку по специальности. В апреле 1919 года из 50 судов флотилии около 20 уже могло выйти на операцию.

24 апреля части Красной армии при поддержке кораблей флотилии заняли Черный Рынок, а 1 мая отряд судов флотилии под руководством товарища Кирова захватил форт Александровский. В распоряжении красного командования оказалась радиостанция форта, через которую шел обмен депешами между штабами Колчака и Деникина. Белые не успели уничтожить цифры, которые попали в руки революционных моряков. Благодаря этому Сергей Миронович узнал о выходе из Петровска парохода «Лейла».

Моряки эсминца «Карл Либкнехт» получили задание — захватить корабль.

Об этом боевом эпизоде Сергей Миронович рассказывал на пленуме Астраханского горсовета:

«В Каспийском море наш флот захватил пароход „Лейла“, на котором ехали белогвардейские агенты.

Они старались удрать от нас и спастись, спастись не только потому, что им была дорога жизнь, но и для того, чтобы выполнить ту задачу, которая на них была возложена. У меня на руках имеется захваченный у них материал» (С. М. Киров. Статьи, речи, документы, т. I, стр. 64).

Перехваченные материалы были посланы в Москву. Среди них оказался и план комбинированного похода белых генералов, решивших с помощью Антанты задушить молодую Советскую республику. Об этом подробно рассказал товарищ Сталин в статье «Неудавшиеся планы Антанты». Таким образом захват парохода «Лейла» выходит далеко за пределы частного боевого эпизода. Он сыграл большую положительную роль в разгроме первого похода Антанты.

Дальнейшие операции на море, ввиду недостаточной сплаванности кораблей и преступно беспечного руководства морских специалистов — ставленников Иуды-Троцкого оказались неудачными. Сергей Миронович видел недостатки в боевой подготовке кораблей и бездарное руководство командования.

Из-за преступно плохой организации обороны форт Александровский подвергся почти безнаказанному обстрелу белого флота. Красная флотилия понесла урон в корабельном составе. Ее руководство было сменено. В конце мая все корабли флотилии сосредоточились в Астрахани и по указанию товарища Кирова получили задание — содействовать X и XI армиям в обороне дельты Волги.

В конце мая белогвардейские части в четвертый раз окружают Царицын. На помощь X армии под Царицын посылается группа миноносцев, а через два дня из Астрахани выходит отряд крейсеров. 12 июня крейсер «Красное знамя» обстрелял Сарепту, занятую белыми. Крейсер «Ильич» с боем, под огнем белогвардейских частей, прорывается вверх по Волге. В районе Банновки «Красное знамя» подбило три орудия противника и заставило батареи белых покинуть позиции. 15 и 16 июня вокруг Царицына шли ожесточенные бои. Флотилия активно помогала красным частям.

16 июня по указанию С. М. Кирова из состава судов Астрахано-Каспийской флотилии выделяется еще отряд в составе трех вооруженных пароходов, трех катеров, артбазы и вспомогательного судна. При поддержке кораблей флотилии части Красной армии переходят в наступление. 19 июня они занимают Бекетовку, а 22 июля десантный отряд моряков, высаженный с кораблей, занимает с. Солодники. Владимир Ильич, внимательно наблюдавший за героической обороной Царицына, прислал следующую телеграмму:

Приветствие Владимира Ильича придало бодрости красноармейцам и военным морякам. Они сражались с величайшим мужеством и отвагой. Но громадный перевес в численности и технике был на стороне противника. К тому же измена военспецов из штаба армии вынудила оставить Царицын. Отступление прошло организованно. Под прикрытием кораблей флотилии из города было вывезено все ценное имущество, весь флот, 5 буксиров, 100 барж, около полутора миллионов пудов нефтепродуктов.

Но вера в силы рабочего класса, в помощь Красной армии, в правоту дела, за которое сражался народ, не покидала Сергея Мироновича. Он прямо заявил: «Советская власть все равно опять восторжествует и не даст белобандитам возможности терзать пролетарское тело».

С июня и над Астраханью нависла угроза. Противник окружил ее со всех сторон. Сергей Миронович в этот период являлся представителем Реввоенсовета Южного фронта. В его прямом подчинении находились все вооруженные силы Астрахани, в том числе и флотилия, которой в этот период была поставлена задача:

«Разбить наличный состав флотилии на два отряда, из коих северному действовать в районе Каменный Яр по указанию начальника Волжского боеучастка… и не допускать противника продвинуться от Царицына ниже по р. Волге. Южному отряду оборонять дельту р. Волги и оказывать поддержку западному и Красноярскому боеучасткам» («Астраханский фронт и С. М. Киров», стр. 208).

Все последующие месяцы идут упорные бои за Волгу. В августе в Астрахань прибыл В. В. Куйбышев. Под руководством товарищей Кирова и Куйбышева части Красной армии переходят от обороны к активным действиям. В сентябре в Астрахань приехал командующий Туркестанским фронтом М. В. Фрунзе. Товарищи Киров, Куйбышев и Фрунзе посетили боевой участок у Черного Яра, участвовали в бою, личным примером воодушевляя бойцов.

В сентябре у Владимировки противник прорвал фронт. Красноармейцы начали отходить к Волге. Вдруг из-за поворота появились две канонерские лодки военной флотилии — «Коммунист» и «Товарищ Маркин». На одной из них находился С. М. Киров. Корабли открыли артиллерийский огонь по белобандитам. Сергей Миронович сошел на берег, собрал расстроенные красноармейские части и повел их в бой. Под давлением огня кораблей и натиском красноармейцев белые отступили.

В районе Черного Яра моряки флотилии показали себя подлинными героями. Отрезанные белыми от Астрахани, красные моряки вместе с красноармейцами отбивали все атаки противника и продержались, будучи окруженными, больше месяца. По указанию Сергея Мироновича канонерские лодки «Володарский», «Коммунист» и две пловучие батареи вместе с частями Красной армии выбили белых из Соленого Займища, дав возможность отряду кораблей, отрезанному от Астрахани, соединиться с основными силами. Когда наступающий ледостав вынудил корабли вернуться в базу — Астрахань, моряки с грустью расставались со своими боевыми товарищами. Личный состав канонерской лодки «Товарищ Маркин» писал красноармейцам:

«Мы бились с вами до последнего момента, пока лед и мороз не заставили нас с вами расстаться.

Оставляя вас, товарищи, мы надеемся, что вы удержите те позиции, которые мы отстаивали вместе с вами».

В составе Астрахано-Каспийской флотилии находилось несколько десантных отрядов численностью до 1500 человек, укомплектованных моряками Балтийского, Черноморского и других флотов. Не щадя жизни, моряки дрались на побережье, в калмыцкой степи, в пешем строю и на лихих конях. Сергей Миронович лично руководил этими отрядами.

В темную осеннюю ночь 21 ноября отряд моряков, вместе с красноармейцами, атаковал белых в селе Ганюшкино — гнезде астрахано-уральского казачества. Противник упорно сопротивлялся, поливая наступающих огнем из пулеметов, но моряки неудержимой лавой подкатывались к селу. Белые, не выдержав этой атаки, сдались. Были захвачены огромные трофеи и тысячи пленных. С захватом Ганюшкина нашими частями было ликвидировано гнездо белогвардейского казачества. Сергей Миронович спешил поделиться этой радостью с Лениным. В телеграмме Ленину он сообщал: «После основательной подготовки 18 ноября части нашей армии повели решительное наступление… Чрезвычайно тяжелая географическая обстановка не могла явиться препятствием для самоотверженных красноармейцев и военных моряков. После непрерывных боев противник в районе Ганюшкина был крепко прижат к Каспию, а сегодня ему был нанесен окончательный удар, смертельно сокрушивший белое астраханское казачество» (С. М. Киров. Статьи, речи, документы, т. I, стр. 151).

Сергей Миронович лично давал указания, где находиться, что делать и как действовать морякам десантных отрядов. Его советы были кратки и ясны. Так, в телеграмме из Енотаевска моряки просили начальника штаба армии сообщить точный маршрут их движения. На телеграмме Сергей Миронович наложил краткую резолюцию: «Оставаться в Енотаевске, а дальнейший приказ будет дан мною».

В другой раз на ходатайстве об оставлении роты военморов в станице Катановской для борьбы с дезертирами, находившимися в степи, Сергей Миронович наложил резолюцию:

«Приказать, действуя активно, уничтожить банды, а не ожидать их нападения».

Боевая деятельность Астрахано-Каспийской флотилии проходила под непосредственным руководством Сергея Мироновича Кирова. Посещая корабли, товарищ Киров проверял боевую готовность, выучку личного состава, состояние вооружения. Флотилия превратилась в грозную силу.

Сергей Миронович во всю ширь развернул свой организаторский талант на посту политического руководителя XI армии. Он сумел из расстроенных частей XI армии, прибывших в Астрахань, создать боеспособную силу.

Руководя обороной Астрахани и по существу направляя всю жизнь осажденного города, Сергей Миронович держал крепкую связь с подпольными партийными организациями, работавшими в тылу у белых. Он сумел наладить обмен взаимной информацией, снабжать коммунистов, находившихся в подполье, деньгами, инструкциями, переправлял в тыл белых целые группы людей. Сквозь непрерывный и бдительный контроль белого флота он сумел на утлых парусниках наладить доставку горючего из Баку и Астрахань.

Являясь завполитотделом XI армии, товарищ Киров занимался политическим воспитанием и военных моряков Астрахано-Каспийской флотилии. В мае 1919 года по его указанию была создана школа политработников XI армии и флота. Приказом по армии и флоту за подписью Кирова было внесено изменение в руководство политического отдела флотилии. Сергей Миронович неоднократно выступал с общеполитическими докладами перед моряками. 18 июля на митинге моряков товарищ Киров рассказал о положении на других фронтах и призвал моряков к упорной борьбе с Деникиным. «Колчак, сунувшись к Волге, в этом наступлении нашел себе гибель. Та же участь ждет и Деникина».

Сергей Миронович воспитывал партийную организацию в духе непримиримой борьбы с врагами. Выступая на партийных собраниях, конференциях, в беседах, он учил коммунистов быть бдительными, не поддаваться на провокации. Следуя совету своего руководителя, моряки правильно разбирались в обстановке. В мае коммунисты флотилии и сочувствующие, узнав о распускаемых контрреволюционными элементами панических слухах, будто погибла вся флотилия, постановили:

«Мы, моряки, заявляем всем тем гадам, которые позволяют сеять сомнение в мощности Астрахано-Каспийской флотилии с целью произвести панику и сыграть наруку контрреволюции:

Мы, моряки, вышли не на прогулку, а на дело и ни перед чем не остановимся, дабы добиться цели дать пролетариату РСФСР жизнь. Это мы сделаем, хотя бы из нашей семьи пришлось погибнуть половине. Мы ни на минуту не сомневаемся в нашей победе, и когда эта победа стала близка, наши враги, чувствуя свою гибель, напрягают все усилия, чтобы оттянуть ее».

Когда Иуда-Троцкий отдал подлый приказ — сдать Астрахань, якобы, для выравнивания фронта, Сергей Миронович обратился с протестом к Ленину. Владимир Ильич поддержал Кирова, приказав защищать Астрахань до конца.

«Пока в Астраханском крае есть хоть один коммунист, устье р. Волги было, есть и будет советским», — заявил Сергей Миронович на партийной конференции. В резолюции военморы вооруженного парохода «Воля» прямо заявляли:

«Мы будем непоколебимо стоять на страже революции, отражая натиск золотопогонной своры на красную Астрахань».

Моряки десантного отряда не менее решительно говорили:

«Не сложим оружия и, не щадя своей жизни, будем уничтожать фронт за фронтом, пока не добьемся торжества социальной революции. Да здравствует Ленин!»

Моряки шли в бой, не щадя жизни. Их политическое воспитание велось непрерывно, и не только в партийной школе, но и в повседневной жизни. Оно проводилось и путем социалистических субботников, которые пользовались все большим успехом. На четвертом субботнике в Астрахани от моряков было 615 человек, на пятом — 836, на шестом — 1038, из них 142 беспартийных.

Еще в сентябре, в разгар острой борьбы на подступах к Астрахани, Сергей Миронович поставил перед защитниками города вопрос о том, что лучшие из них должны тесней сплотиться вокруг партии. Партийная организация флотилии, насчитывавшая летом 638 человек, стала быстро расти. На всех крупных кораблях работали партийные коллективы. На дивизионе сторожевых судов в течение одного месяца было подано 34 заявления, на миноносце «Деятельный» — 18, на «Спартаковце» — 10, в службе связи — 51. В десантных отрядах заявления подавались сотнями. Партийная организация пополнялась людьми, в боях доказавшими свою преданность делу партии Ленина — Сталина. В ноябре 1919 года части X и XI армий перешли в наступление по всему фронту. В январе XI армия с боем занимает Царицын и продвигается дальше на Северный Кавказ. Зимой 1920 года товарищ Киров готовит нефтеналивной флот к наступающей навигации для перевозки нефти из Гурьева. В это время он писал Ленину, что с началом навигации немедленно приступит к вывозу нефти и что для обеспечения безопасности нефтеперевозок «все военные суда и пловучие батареи будут готовы к началу навигации».

Весной 1920 года после занятия Баку Сергей Миронович немедленно организовал отправку жидкого топлива на север. Задание Ленина было выполнено. После дипломатической работы в Грузии Сергей Миронович в 1921 году вновь вернулся в Баку. Здесь он опять устанавливает прочную связь с партийной организацией Каспийского флота. На третьей партийной конференции флота товарищ Киров выступил с докладом о работе ЦК Азербайджанской компартии, в котором он дал такую характеристику революционным морякам:

«…Из всего прошлого флота мы можем сделать выводы, что в лице Красного флота мы имеем испытанных кормчих и зорких сигнальщиков, которые сумели дать твердые колонны революционеров».

Сергей Миронович Киров руководил парторганизацией Краснознаменного Балтийского флота в иное время. 170-миллионный народ, завоевав в огне гражданской войны свободу и независимость, под руководством великого Сталина строил социалистическое общество. Но появились новые враги, более коварные, более подлые, так как они находились в рядах партии и даже пробрались на руководящие посты. На XIV съезде партии подлые предатели открыто выступили против генерального плана строительства социализма, намеченного в докладе товарища Сталина, и противопоставили сталинскому плану свой реставраторский буржуазный план.

Съезд отверг этот «план». В Ленинград, где свили гнездо зиновьевцы, после съезда партия послала испытанного большевика, соратника товарища Сталина — товарища Кирова. Здесь Сергей Миронович был вновь, как на фронте. Он вел беспощадную борьбу с оппозиционерами. Рядовые члены партии из рабочих, попавшие было в сети оппозиции, скоро поняли подлую тактику предателей и отошли от них, сплотившись вокруг ленинского ЦК, вокруг товарища Сталина.

Партийная организация Краснознаменного Балтийского флота скоро увидела Сергея Мироновича у себя. Через четыре месяца после своего приезда в Ленинград он выступил с докладом на партийной конференции большевиков Балтийского флота. Он сплачивает ряды большевиков флота для борьбы с оппозицией, на защиту генеральной линии ЦК нашей партии.

На конкретных примерах товарищ Киров показал большевикам Балтики наши успехи на всех фронтах социалистического строительства.

«Примером реальных достижений нашего строительства может служить развитие морских военных сил. Лет пять тому назад нельзя было и предполагать, что мы будем иметь в этой области то, чего мы добились сейчас. Конечно, мы были бы плохими защитниками нашей страны, если бы не побеспокоились еще об усилении нашей морской обороны».

Партийная конференция единодушно высказалась за поддержку ленинско-сталинского ЦК. С тех пор Сергей Миронович часто бывал у моряков Краснознаменной Балтики. Через месяц после доклада на партконференции он прибыл на праздник флота. Осматривал корабли, посетил крейсер «Аврора», линкор «Парижская Коммуна», выступал на митинге моряков в Кронштадте.

«Вы, краснофлотцы, — говорил он, — с гордостью должны помнить ту великую обязанность, которую вручили вам советская власть и коммунистическая партия.

Вы должны подготовить себя к тому, чтобы главные ворота, ведущие из капиталистических стран, были крепко закрыты и чтобы эти замки были крепкими как до сих пор. Не должно быть силы, которая могла бы ворваться в наши ворота».

Моряки Балтики помнят этот завет Сергея Мироновича. За годы сталинских пятилеток на Балтике создан такой замок, который не открыть никакому противнику.

В 1929 году на XIII партийной конференции Балтфлота Сергей Миронович делает общеполитический доклад, в котором мобилизует коммунистов на борьбу с новой опасностью — с правой. «Правая опасность на данном этапе, — говорит он, — самая главная».

Свое отношение к правой оппозиций партийная конференция ярко выразила в приветствии товарищу Сталину:

«Большевики красной Балтики не дрогнут перед трудностями, встающими на пути строящегося социализма. Правые уклонисты и примиренцы не получат ни малейшей поддержки в рядах вооруженного военно-морского отряда ленинской большевистской партии. Проведенные мероприятия ЦК против троцкистов и их контрреволюционной деятельности встретили единодушную поддержку морских сил Балтийского моря».

Под руководством Сергея Мироновича Кирова парторганизация Балтийского флота крепко сплотилась вокруг ленинско-сталинского ЦК. Вооружая большевиков Балтики идейно, Сергей Миронович постоянно заботился о боевой мощи флота.

Выступая перед многотысячной краснофлотской аудиторией, пришедшей приветствовать партийную конференцию, Сергей Миронович говорил о новом флоте, который создают большевики:

«Мы собрались здесь, чтобы разрешить важнейшие задачи в строительстве флота, наметить практические пути укрепления нашей боеспособности».

Вопросы боеспособности флота, стоящего на вахте под Ленинградом, постоянно занимали Сергея Мироновича. Он глубоко вникал во все детали организации, учебы, снабжения. В беседах с командирами и краснофлотцами он всегда спрашивал прежде всего об этом. Вместе с наркомом обороны товарищем Ворошиловым товарищ Киров в 1932 году провел несколько дней на учениях Краснознаменного Балтийского флота. Находясь на борту линкора «Марат» и наблюдая боевую учебу флота в самой различной обстановке, он знакомился с особенностями морской жизни. Сергей Миронович напоминал, чтобы краснофлотцы и командиры осваивали новую технику, которую дает им социалистическая промышленность. Он посещал боевые посты, беседовал с обслуживающими их краснофлотцами, наблюдал стрельбу береговой батареи, которой нарком обороны дал отличную оценку.

Покидая борт линкора «Марат», Сергей Миронович дал лестную оценку морякам Балтики. Живо интересуясь строительством флота сам, товарищ Киров постоянно напоминал об этом и общественным организациям города Ленина, требуя усиления внимания к военной учебе, к Красной армии и флоту. В приветствии комсомольцам — шефам флота — он ставил задачу развернуть «еще шире работу по воспитанию каждого краснофлотца в классово-стойкого, большевистски смелого, отлично владеющего морской техникой, бойца».

Руководя партийной организацией Ленинграда, Сергей Миронович уделял большое внимание судостроительной промышленности и строительству Военно-Морского флота.

Ленинград — колыбель возрождающейся мощи Краснознаменного Балтийского флота. Здесь, на стапелях ленинградских заводов, в присутствии товарища Кирова были заложены первые советские подводные лодки. Он спрашивал у специалистов, командиров-моряков, насколько современны будут эти корабли, не уступят ли они в боевой мощи подводным кораблям иностранных флотов. При жизни незабвенного Сергея Мироновича были заложены и некоторые надводные корабли, теперь гордо носящие свой вымпел над просторами Балтики. Товарищ Киров внимательно проверял выполнение этих особо важных государственных заказов. Он неоднократно посещал судостроительные заводы, торопил руководителей с выполнением, призывал рабочих усилить темпы. На Балтике находится сейчас корабль, с гордостью носящий его имя. Крейсер «Киров» построен на судостроительных заводах Ленинграда. Таких кораблей наша промышленность может дать столько, сколько потребуется для обеспечения безопасности нашей родины.

В 1933 году судостроительный завод досрочно закончил программу. Сергей Миронович вместе с рабочими радовался их успеху, а в своем приветствии он писал им:

«Стройте корабли быстрее, дешевле, прочнее, овладевайте высотами современной техники судостроения».

Большое внимание уделял он подготовке кадров Военно-Морского флота. Вызвав начальника Военно-морского инженерного училища к себе, он интересовался, как идет подготовка людей, укомплектовано ли училище, удовлетворяет ли контингент поступающих своей общеобразовательной и физической подготовкой. Знакомился с учебным процессом, желая всячески помочь флоту в подготовке кадров. Вызвал он и начальника Военно-морского училища им. Фрунзе.

При разрешении вопросов, связанных с учебными заведениями в Ленинграде, Сергей Миронович всегда помогал командованию. Он настаивал, чтобы в училищах изучалась новая техника. В своем приветствии курсантам Военно-морского училища в день пятнадцатилетия он писал:

«15 лет Военно-Морское училище, носящее славное имя товарища Фрунзе, готовит большевистских командиров Красного флота. Обком и ЛК ВКП(б) уверены, что курсанты-фрунзевцы и впредь с неослабевающей большевистской энергией могут овладевать высотами военной техники, неустанно повышать и совершенствовать свою боевую подготовку, крепить мощь нашего Красного флота».

При активной помощи Сергея Мироновича строился Беломоро-Балтийский канал. Товарищ Киров говорил, что канал «будет иметь большое, народнохозяйственное значение. Ему будет принадлежать также большая роль в деле усиления наших северных границ».

По инициативе товарища Кирова началось освоение Севера — Кольского полуострова. Там, где была тундра, возникли новые заводы и города.

Для обороны Севера был создан Северный военно-морской флот. Товарищ Киров много помогал созданию базы Военно-Морского флота на Севере. В 1933 году товарищ Сталин, Ворошилов и Киров посетили новый канал и подводные корабли, идущие на Север.

Теперь Северный флот является верным стражем наших морских границ за Полярным кругом.

1 декабря 1934 года в Ленинграде злодейская рука оборвала жизнь Сергея Мироновича Кирова. Был убит человек, который под руководством товарища Сталина разгромил гнездо оппозиции в Ленинграде. Под его руководством Ленинградская партийная организация тесно сплотилась вокруг сталинского ЦК.

«Убийство С. М. Кирова, любимца партии, любимца рабочего класса вызвало величайший гнев и великую скорбь трудящихся нашей страны» («Краткий курс истории ВКП(б)», стр. 311).

Целясь в Кирова, враги стреляли в сердце партии. Они рассчитывали этим запугать партию, но просчитались. Гнусная свора убийц и их вдохновителей понесла заслуженную кару. Советский народ еще теснее сплотился вокруг своей партии, вокруг любимого Сталина и гордо, с поднятой головой идет по пути к коммунизму.

Советский народ свято чтит память о Мироныче, который отдал свою жизнь за дело коммунизма.

Я. А. Хвощинский. Письмо «L-55» мистеру Черчиллю

— Я подводная лодка «L-55», до 1919 года находившаяся в составе флота его величества короля Великобритании. Может быть загруженность государственными делами не позволяет вам вспомнить о такой мелкой пешке королевского флота, однако я все же в нескольких словах напомню вам о себе.

Я родилась в разгар империалистической войны на верфях Англии в числе 34 подобных мне подводных лодок. Группа в количестве семи подлодок, куда вошла и я, была лучшей группой подводных лодок всей серии данного типа.

Мои тактико-технические данные: водоизмещение 960 тонн надводное, 1150 тонн — подводное; для поражения врага я вооружена шестью носовыми торпедными аппаратами диаметром 21 дюйм; артиллерийское вооружение: две 4-дюймовые пушки и пулемет; скорость хода надводная 17,5 узла, подводная 10,5 узла.

В начале 1919 года я вступила в строй и через какой-нибудь месяц уже была брошена в серьезную операцию против Советской России.

Вспомните весну 1919 года. Вспомните, как, выступая по окончании мировой войны во дворце лорда-мэра Лондона, вы говорили:

«Если России суждено спастись, о чем я молю небеса, она должна быть спасена русскими. Только мужеством, храбростью и добродетелью самих русских может быть достигнуто возрождение этой когда-то могущественной нации, славной ветви европейской семьи народов.

Мы можем оказать помощь русским войскам, призванным на поле сражения во время германской войны, отчасти по нашей инициативе, и теперь сражающимся против низкого варварства большевиков, можем, повторяю, оказать им помощь присылкой оружия, военного снаряжения, всякого рода оборудования, а также в области технического содействия — помощь добровольную. Спасти Россию должно однако само русское войско. Сильными руками самого русского народа, повинующегося голосу своего сердца, должна главным образом вестись борьба против большевизма».[47]

Это ваше выступление подтвердилось во всей вашей последующей деятельности на севере, на востоке, на юге и на западе Советской страны. Однако «сильные руки самого русского народа» обратились не против большевиков, а против их врагов. Вы не ограничились, сэр, одним техническим и хозяйственным содействием. Вы послали против молодой Советской республики одураченных вами английских солдат и матросов.

Отряд английских кораблей, действовавший на Балтийском море с осени 1918 года, был значительно усилен весной 1919 года и в частности мной, подводной лодкой флота его величества.

Погода благоприятствовала нашему переходу, начатому в середине мая 1919 года. Из военных кораблей до самого выхода в Северное море мы встретили только один миноносец. Он возвращался в устье Темзы из ночного дозора.

Поход 7-й флотилии подлодок, в состав которой я входила, совершался в строжайшем секрете. Неудивительно, что офицеры и матросы миноносца с недоумением смотрели на нас, шедших в том направлении, откуда с окончанием войны возвращались военные корабли Британского королевского флота.

Обменявшись приветствиями, мы разошлись с миноносцем и в уже надвигавшихся сумерках продолжали свой путь к выходу в Северное море.

Я должна напомнить вам, сэр, что мой экипаж состоял из пяти офицеров и тридцати пяти матросов. Они не были постоянной командой подлодки. Это были добровольцы, собранные с подводных лодок нескольких флотилий, не связанные между собой общей подготовкой.

Кто эти люди?

Их научили видеть в лице большевиков своих врагов, которых согласно вашему приказу во что бы то ни стало надо уничтожить. Их командиры были ревностными слугами английского капитала. Большинство же матросов не знали, что делать в Англии, куда направить свои силы в условиях безработицы, в которую окунулась Англия по окончании мировой войны. Короче говоря, это были люди, обманутые капиталистами, в чем большая роль принадлежала вам, сэр.

Выйдя из Ла-Манша, мы вскоре прошли район, где германская подводная лодка «U-9» в течение одного часа потопила три английских крейсера — «Абукир», «Хог» и «Кресси».

Деятельность этой подводной лодки с самого начала войны (атака 22 сентября 1914 г.) заставила участников мировой войны изменить взгляд на подводное оружие, привела в трепет большие корабли с их крупной артиллерией и броней, ограничила выходы больших кораблей в море, потребовала большого количества охранных сил, чтобы обеспечить свободу действий флота.

Наше плавание совершалось без каких-либо приключений, и на шестой день мы уже пересекли Северное море с юго-запада на северо-восток и входили в Скаггерак.

Оставив позади себя еще недавно загражденный минами немцев Зундский пролив, мы подошли, наконец, днем 23 мая к Либаве.

О нашем походе уже всюду узнали. Буржуазия Латвии также оказала нам восторженную встречу, а к приходу в Либаву нас выехали встречать адмиралы и генералы латвийского флота и армии. Подлодки были в центре внимания Либавы. Промышленные и финансовые тузы видели в нашем походе надежду на возвращение своих миллионов, отнятых революцией.

Однако командование торопило нас, особенно в связи с тем, что Красный флот организовал защиту с моря.

К моменту нашего прихода в Балтийское море на последнем находилась под командой контр-адмирала Вальтера Кэуена эскадра в составе двух легких крейсеров, флотилии эсминцев, тральщиков и одного транспорта. Этот отряд был послан вами на Балтику еще в конце ноября 1918 года в ответ на просьбы капиталистов Прибалтийских стран.

Должна напомнить вам, сэр, что крейсер флота его величества «Кассандра» уже лежал на грунте, взорвавшись на минном заграждении, а крейсер «Кюрасо», подорвавшись также на мине, вынужден был вернуться в Англию для ремонта.

Едва мы успели привести себя в порядок после перехода из Англии, как уже 26 мая я перешла в Ревель и с 27 мая начала свою дозорную службу в непосредственной близости от большевистской крепости — Кронштадта, в расстоянии каких-нибудь 40 миль от него.

Командующий английским отрядом ожидал шедших для усиления из Англии четырех крейсеров и восьми эсминцев. Он не нападал на Кронштадт, а старался завлечь советские корабли за минное заграждение в Копорский залив. Здесь, по вашему же плану, наши подлодки должны были атаковать и уничтожить их. Но этот маневр большевики поняли. Они не выводили своих больших кораблей за минное заграждение. Нам приходилось подолгу оставаться в бездействии или пытаться атаковать выходившие советские эсминцы.

На второй день после занятия нами дозорной линии к югу от острова Сескар мы обнаружили в Копорском заливе два советских эскадренных миноносца — «Азард» и «Гавриил». Однако атаковать их нам не удалось вследствие дружного отпора артиллерии эсминцев и большого расстояния.

Нашего адмирала сильно взволновали сведения о спешном вооружении большевиками своих подводных лодок. Он придавал особое значение красным подводным лодкам, почему, с одной стороны, дозор у Кронштадта был усилен и несся как нашими подводными лодками, так и миноносцами при поддержке крейсеров, с другой — адмирал торопил адмиралтейство с присылкой подкрепления.

29 мая при выходе в Копорский залив эсминцев «Гавриил» и «Азард» мне удалось близко подойти к противнику. Вздрогнул корпус, и, с глухим стоном вырвавшись из узких стальных аппаратов, торпеды помчались на врага. Томительное ожидание, ожидание взрыва, охватило моряков «L-55». Но вместо взрыва торпед мы услышали взрывы неприятельских снарядов, ложившихся у самой лодки. Наши торпеды прошли мимо, а мы сами были загнаны под воду.

Два дня мы простояли в Ревеле и к вечеру 3 июня заняли позицию на обычном месте. С рассвета 4 июня легкий норд-вест развел небольшую волну, и, находясь в надводном положении, мы вынуждены были иметь все люки, кроме рубочного, плотно закрытыми, так как волна, ударяясь о лодку, обрушивала внутрь целые потоки воды. Подлодка подходила непосредственно к минным заграждениям красных.

Вдруг со стороны Шепелевского маяка явственно показалось два дыма. По цвету их можно было безошибочно определить, что это дым нефтяных кораблей. Нам стало вскоре ясно, что это выходят уже знакомые нам «Гавриил» и «Азард», с которыми мы имели уже три встречи, причем одна едва не кончилась нашей гибелью.

«L-55» быстро погрузилась и, определив направление противника, пошла в атаку. Через несколько минут последовала команда: «крышки носовых аппаратов открыть».

Молниеносное движение людей — и шесть стальных сигар, несущих в себе более 1500 килограммов взрывчатого вещества, смотрели в подводную часть противника, готовые нанести ему смерть. Раздалось: «пли!» — три торпеды помчались навстречу врагу. Мы ждали взрыва. И он раздался. Взрыв ужасной силы потряс всю лодку. Но это я, «L-55», смертельно раненная метким большевистским снарядом в самое сердце — боевую рубку, быстро заполнялась водой. Бурно вливавшаяся в лодку вода быстро заполнила все помещения; настежь открытые водонепроницаемые двери ускорили мою гибель, и я камнем пошла на дно, всей своей тяжестью ударившись о грунт.

Никто не слышал предсмертных стонов моей команды, никто не слышал проклятий 38 одураченных вами, нашедших могилу, людей.

Кровь 38 моряков — это лишь капля в том море крови, которая пролита во время интервенции и гражданской войны, вдохновлявшихся вами.

4 июня — знаменательный день. Я ушла из мира, ушла из войны. Офицер статистического отделения Адмиралтейства, придя в очередное утро на службу, открыл 75-ю страницу справочника и простым взмахом пера перечеркнул то место, где были помещены описания и фотографический снимок «L-55». Справочник заперт в сейф, — все кончено. Я вычеркнута из списков флота его величества. Я на грунте…

Итак, сэр, я разбитая лежала на грунте Копорского залива; спокойная тихая вода застыла в моем корпусе.

А наверху события шли своим чередом.

17 июня английским торпедным катером был потоплен большевистский крейсер «Олег». 30 июня адмирал получил из Англии долгожданное подкрепление, состоявшее из пяти крейсеров и мин заграждения. Вслед за этим 14 июля в Ревель пришла авиаматка с 12 гидросамолетами. 20 июля в Биоркэ были прибуксированы из Англии 7 быстроходных катеров, которые произвели атаку Кронштадта, подорвали линейный корабль «Андрей Первозванный» и потопили базу подлодок «Память Азова». Большевистская лодка «Пантера» потопила эсминец «Виттория». Он лежал в непосредственной близости от меня.

Английский морской командир Эгар так «оправдывал» деятельность на Балтике английского флота:

«Государства, омываемые Балтикой, доверили нам безопасность морских портов от большевистских судов. В это время Великобритания была не просто моральной силой, но единственной моральной силой на Балтийском море. В Англии положение было иное. Там не проводилось ясной и определенной политики, все наши предприятия против большевиков уже стоили нам 700 миллионов фунтов стерлингов, и оппозиция рабочей партии требовала снятия блокады и немедленного отозвания всех наших войск из России.

В противовес этому мы предприняли реорганизацию и финансирование армии Юденича, для совместной ее работы с эстонцами… Могли ли мы отступить без того, чтобы первоначально не достичь безопасности с моря для тех, которые об этом просили. Единственным путем для этого была нейтрализация или уничтожение большевистского флота».

Это откровенное заявление заставило меня призадуматься над всем тем, что затеяли капиталистические страны по отношению к новой России, в водах которой я лежала. Их преступные действия стали мне еще более понятными после слов Ленина:

«Английский военный министр Черчилль уже несколько лет употребляет все средства и законные и еще больше незаконные с точки зрения английских законов, чтобы поддерживать всех белогвардейцев против России…»[48]

А потом я была немым свидетелем бесславного ухода английской эскадры из Балтики. Я слышала шум винтов удалявшихся судов. Вместе со мной, лежа на дне, слышали этот шум крейсер «Кассандра», эскадренные миноносцы «Верулам» и «Виттория», 2 тральщика, 7 торпедных катеров, 3 моторных катера и транспорт. Все эти корабли были потоплены красными.

Постепенно стихали залпы орудий и винтовок. Победившая на всех фронтах Красная армия возвращалась домой, принималась за мирную работу.

Не остался в стороне от социалистической стройки и Финский залив, вернее — часть его, принадлежащая СССР. Обороне границ пролетарского государства было придано особое значение.

Тральные работы на Финском заливе сделали свое дело. Почти все мины, набросанные по вашему, сэр, приказу, были вытралены красными тральщиками, и корабли всех флотов проходили большим корабельным фарватером невдалеке от меня. Но настоящего плавания в Копорском заливе все еще не было. Он оставался загражденным минами, поставленными в период интервенции 1918―1919 годов англичанами на глубине 60 футов против подводных лодок Красного флота. Эти мины окружали меня со всех сторон, являясь препятствием для плавания в моем районе больших кораблей Красного флота.

Однажды летом 1926 года мое спокойствие было нарушено.

Окончив траление главнейших фарватеров, советские моряки начали траление моего района и в один прекрасный день задели своим тралом за мое четырехдюймовое орудие.

Прошло лето 1926 года. Окончив траление Копорского залива, тральщики с первыми льдами прекратили работы.

Вычеркнутая давно из списков королевского флота, я продолжала лежать на грунте, все глубже и глубже уходя в рыхлый песок.

Осенью 1927 года вновь закопошились надо мной тральщики Красного флота. На этот раз они искали не мины, а меня. Как только трал зацепил за рубку подлодки, тральщики остановились и стали лотом нащупывать меня. Вслед за этим на «L-55» спустился водолаз, который обошел всю палубу, внимательно обследовал корпус, ощупывал его раны. Обследование продолжалось два дня, водолазы убедились, что я лежу на глубине 32 метров в мягкой глине с песком. Однако моей главной раны они обнаружить не могли, так как пробоина была в рубке, а они обследовали лишь палубу.

На этом обследование 1927 года окончилось, так как осенние штормы и наступивший вслед за ними ледостав не дали возможности сделать большее.

Казалось, длинная зима никогда не окончится. Наконец весеннее солнце смыло ледяные оковы с Финского залива и открыло дорогу ко мне.

19 мая 1928 года водолазы возобновили обследование моего корпуса. На этот раз им удалось обнаружить зиявшую в кормовой части рубки пробоину.

С палубы специального подъемного судна «Коммуна» то и дело доносились голоса, удары, шум машин.

Имя «L-55» было в это время на устах командиров и краснофлотцев. Они, еще не подняв лодку, говорили обо мне, как о своей, говорили о том, как безопаснее вести меня в Кронштадт, каким образом ввести в док.

Свежие погоды тормозили работы Эпрона, и к непосредственным подъемным работам было приступлено только в конце июня.

К утру 10 августа наступила исключительно благоприятная для подъема погода, море было словно зеркальная поверхность, в воздухе не чувствовалось даже дуновения ветерка.

Работа шла в течение круглых суток, весь личный состав от начальника экспедиции до самого молодого краснофлотца были на ногах.

Все понимали, что упущенная минута может привести к тому, что задувший ветер прервет всю проделанную работу, заставит начать ее сначала.

Бывшая лодка королевского флота, сэр, через девять лет рождалась вторично.

Уже «Коммуна», отдав четыре якоря, стала над местом гибели. То травя один, то выбирая другой трос, командир выравнял корабль с расчетом, чтобы отверстие, вмещающее лодку, стало как раз над ней. Стропы плотно охватывали мой корпус, готовые по первой команде руководителей при помощи подъемных гиней «Коммуны» вытащить меня на поверхность воды.

В короткий срок стропы железных полотенец были навешены на гаки (крюки) подъемных гиней «Коммуны». Лебедки не заставили себя ждать, и, как только окончилась подвеска стропов, они начали свою работу.

Поднимаемая заботливыми и вместе с тем могучими усилиями «Коммуны», я сперва не поддавалась. Грунт цепко держал меня. Потом в носовой части и в корме что-то заскрипело. Еще усилие, и, оторвавшись от грунта, всем корпусом я пошла на поверхность.

В 9 час. 15 мин. 11 августа над водой показалось носовое орудие, и в 10 часов, по выходе из воды искалеченной рубки, подъемные работы были закончены. Над носовым орудием взвился красный флажок, обозначая присоединение «L-55» к Красному флоту.

Все шло хорошо, как вдруг с бака «Коммуны» раздался тревожный окрик: «Мина». Сорванная с якоря, прямо на «Коммуну» плыла английская мина, грозя гибелью и мне, и моим спасителям. В этот момент, сэр, я вспомнила ваше искаженное злобой лицо и ваши проклятия по адресу большевиков. Поставленная по вашему приказу мина через десять лет по окончании мировой войны грозила уничтожить два большевистских корабля: «Коммуну» и меня — «L-55». Но мина прошла в нескольких саженях от «Коммуны». Она потом была разоружена и поднята как трофей гражданской войны, как память об английской интервенции, организованной вами.

Благополучно снявшись с якоря, «Коммуна», уже не боясь крупной волны, разведенной задувшим восточным ветром, бережно неся внутри себя лодку, к полуночи 11 августа достигла Кронштадта.

К утру 14 августа лодка прочно села на клетки дока. Закончена откачка воды, открыты люки, санитары приступили к уборке трупов.

После девятилетнего пребывания под водой можно было собрать лишь останки тех, кто был послан вами на «охоту за большевиками». Лишь потемневшие от времени и воды знаки отличия свидетельствовали о принадлежности трупов к офицерскому составу лодки. Матросские фуражки с 16 различными названиями английских кораблей указывали на принадлежность трупов к рядовому составу.

Но что это? Склонившись над столом, за картой сидит английский офицер. Как будто ни гибель, ни подъем «L-55» не коснулись его. Он продолжает вести прокладку курса подлодки. Руки санитаров берут офицера, но труп исчезает, превращается в слизь, и в руках санитаров остается одежда и кости…

Трупы погибших англичан были уложены в гробы, стоящие на стенке дока. Эти гробы в числе 38 являлись немыми свидетелями того, как в Англии умалчивали о фактических потерях на Финском заливе.

«В июне 1919 года мы потеряли подводную лодку „L-55“, но почти без жертв среди личного состава», — так ведь написал известный морской специалист Вильсон в своей книге «Линейные корабли в бою».

Но тридцать восемь гробов, стоящих на стенке дока, разоблачили эту ложь, открыли глаза всему миру на тяжелую правду…

Прежде чем перейти к описанию своего восстановления и вступления в состав Красного Балтийского флота, я должна сообщить вам, сэр, о порядке передачи останков команды «L-55» Англии.

В последних числах августа 1928 года на малом Кронштадтском рейде отдал якорь английский грузовой пароход «Трори». Капитан парохода Диринг, грузивший в Стокгольме лес, бумагу и масло, получил по поручению британского морского министерства приказание своей компании принять в Кронштадте останки команды «L-55». Из подошедшего к борту катера вышли на палубу «Трори» представители морского командования и Наркоминдела и норвежский консул. В салоне капитана за круглым столом началась формальность по передаче останков. Капитан рассмотрел список гробов и вещей экипажа «L-55» и, произнеся ничего не говорящее «о, иес», вместе с гостями вышел на палубу. К этому времени к борту «Трори» была подведена увитая зеленью баржа; караул краснофлотцев, поднимавших подлодку, стоял на борту баржи, оркестр играл марш Шопена. Большевики отдавали последний долг вчерашним врагам. Врагам ли? Нет. Это были в большинстве своем не враги, не с ними вели борьбу большевики, — это были люди, обманутые капиталистами, одураченные вами, сэр.

Равнодушные англичане начинают приемку останков. Со скрипом разворачивалась стрела, высоко поднимая на стропе очередной гроб, чтобы затем опустить его глубоко в трюм парохода.

…Первый, второй… десятый… все, как один, черные, с белым номером и с белой бахромой, покачивались гробы на стреле и, спускаемые лебедкой в трюм, укладывались там между грузом леса, бумаги и масла. Словно не останки матросов, а груз леса или бумаги принимали равнодушные англичане.

Более получаса продолжалась жуткая передача. Вот исчезает в трюме последний 38-й гроб, команда «Трори» закрывает трюм, оркестр замолкает, представители прощаются, и катер отваливает от борта.

«Трори» снимается с якоря и берет курс на вест, чтобы вернуть Англии ее трупы, чтобы возвратить их в Портсмут, откуда 9 лет тому назад они были отправлены вами для «уничтожения большевизма».

Очистив «L-55» от грязи, краснофлотцы приступили к ее ремонту. Вот что писал об этом в своей статье (помещенной в газете «Красный Балтийский флот» от 7 октября 1931 г.) командир лодки:

«Была осень 1928. г. Подводная лодка „L-55“ вырванная из цепких объятий моря, крепко осела в доке, чтобы подлечить раны, нанесенные красными моряками Балтики в 1919 году, в дни ожесточенных схваток с империалистами.

В это же время она получила свое первое пополнение личным составом. Их пришло пять, с разных подводных лодок: командир, старший инженер-механик и трое главных старшин. Они были скованы одной мыслью, одним желанием — изучить и овладеть техникой английской подводной лодки для того, чтобы руководить в дальнейшем работами по ее восстановлению и дать Республике новую боевую единицу.

Это было началом тяжелого, тернистого пути. Работы велись 16 часов в сутки. Дожди и заморозки давали себя чувствовать: приходилось работать под открытым небом. Но это не пугало, а лишь настойчивее делалось желание закончить работы в срок.

И точно в назначенный командованием день „L-55“ вышла из дока.

Дальше началось восстановление подводной лодки в целом. Это требовало непрерывного руководства ремонтом механизмов и их сборкой, что влекло за собой необходимость совершенного знания новой для нас подводной лодки. Приходилось шаг за шагом, ощупью добираться до сущности механизма или устройства. Не было уголка на лодке, куда не заглянул бы наш глаз в поисках решения того или иного вопроса.

А сколько затруднений на первых порах представляли английские надписи на клапанах или цистернах.

С большим упорством эти пять человек совместно со „старожилом“ этой лодки, квалифицированным мастером Естифеевым, восстанавливали из кучи обломков то или иное устройство.

Шаг за шагом брались высоты. „L-55“ оживала. Начало прибывать новое пополнение. С увеличением команды росли трудности. Надо было научить вновь пришедших тому, что было добыто таким тяжелым трудом, сколотить их в крепкую массу и передать им свой энтузиазм и любовь к лодке… Но эти трудности уже не пугали достаточно закаленных в прошлом, да и пришедшие вновь были молодыми энтузиастами, впитывавшими английскую технику, как губка. Охватившая личный состав волна соцсоревнования и ударничества обеспечивала стопроцентный успех в борьбе за овладение техникой.

Осенью 1930 года „L-55“ под управлением командира и старшего инженера-механика вышла на заводские испытания и в течение трех месяцев бороздила воды Финского залива, проведя все погружения и подводные хода исключительно силами личного состава.

„L-55“, подводная лодка „его величества короля Великобритании“, стала подводной лодкой советского Красного флота.

5 октября 1931 года в 12 часов дня на подлодке „L-55“ под звуки „Интернационала“ и орудийный салют поднят военно-морской флаг СССР. Представители партийных, советских и общественных организаций и трудящиеся Ленинграда присутствовали на торжестве подъема флага.

Гордо будет носить „L-55“ красный флаг, обагренный кровью пролетариата и напоминающий дряхлеющему капиталистическому миру о его скорой кончине, вливая бодрость в сердца пролетариата всего мира».

Подлодка не изменила своего названия. Как была она в составе английского флота, так осталась и в составе рабоче-крестьянского Красного флота под именем «L-55».

Это название является грозным предупреждением капиталистическим флотам. Недалек тот час, когда и другие корабли под звуки «Интернационала» подымут красные флаги. Вспомните, сэр, историю. Французский линейный корабль «Жан Барт», голландский броненосец «Де Цевен Провинциен», английские корабли, участвовавшие в событиях в Инвенргордоне, а также другие корабли капиталистических флотов — ведь это «Потемкины» английского, французского и голландского флотов, а от «Потемкина» до «Авроры» недалеко.

«L-55» является вещественным доказательством английского вмешательства в дела Советской республики, вещественным доказательством кровавой интервенции англичан. «L-55» является вещественным доказательством того, как Англия без формального объявления войны напала на Страну советов, топила советские корабли в море, врывалась для этой же цели в советские гавани.

В годы интервенции англичане бесчинствовали на Балтике, они хотели задушить Советскую страну, затопить в крови российский пролетариат, в борьбе завоевавший свободу.

Три года, проведенные мною в составе Красного флота, являются лучшими годами моей жизни. С первых же дней своего второго рождения я стала кораблем, на котором молодые подводники совершенствуются в подводном искусстве, готовясь к будущим классовым боям. Трудности овладения английской техникой остались далеко позади. Через боевую подготовку на «L-55» прошла и пройдет еще не одна сотня молодежи.

Да, сэр, как-то странно сравнить то, что было, и то, что стало…

Кажется еще так недавно в кают-компании подлодки сидели офицеры английского королевского флота. Их было три: командир — старший лейтенант Гитхарт, из «хорошей дворянской семьи»: отец его имел вблизи Лондона прекрасное имение с большим парком вокруг двухэтажного помещичьего дома; старший офицер — лейтенант Хортон, сын умершего в начале войны члена адмиралтейства адмирала лорда Хортон, и мичман Тейлор — штурман подлодки (он только в 1918 году окончил морское училище в Дартмуте и, провожаемый горькими слезами матери, уехал «на охоту за большевиками»). Разговор шел о последних событиях в России. В голосе лейтенанта Хортона звучала нотка раздражения и недовольства пребыванием на Балтийском море, ему осточертел Копорский залив. Он мечтал о салонах и ресторанах Лондона, и его жизнь на лодке, несмотря на горы золота, которые вы сулили, казалась ему бессмысленной.

Командир Гитхарт хранил мрачное молчание. Он выполнял вашу волю.

Только 19-летний безусый мичман Тейлор с пеной у рта говорил лейтенанту Хортон об опасности большевизма, о самоотверженности и героизме союзников и прочую чушь, которой набили ему голову в морском училище в Дартмуте. Его речь звучала фальшиво, как хорошо заученный, но плохо понятый урок.

Внезапно молчавший все время командир резко предложил прекратить разговор. Привлеченные шумом у кают-компании стали останавливаться матросы. Такие разговоры для команды были «вредными».

Это было в 1919 году.

Спустя 15 лет на тех же местах сидели три командира. Бритые энергичные лица, черные тужурки и синие кителя, вместо короны сверху нашивок — красная пятиконечная звезда.

Командир Барсов — из крестьянской семьи, бывший краснофлотец и сегодняшний командир. Окончив штурманский и подводный классы, он имел, кроме того, уже 12-летний подводный стаж и не плохо владел английской техникой. Беспартийный, он был преданным социалистическому строительству и обороне Союза командиром.

Рядом с ним сидел штурман лодки Мельников, только недавно оставивший колхоз, где был ударником-конюхом. Мельников комсомольцем пошел в морское училище и в 1933 году окончил его.

Наконец третий — минер лодки Силков. Прямо с завода от токарного станка он пошел в морское училище, и окончил его в 1931 году.

Мы стояли на якоре в Копорском заливе. Та же лодка, то же место, но другие люди.

…Да, сэр, если кто-либо попытается напасть с моря на Советский Союз, тот получит сокрушительный отпор. Не забывайте этого никогда.

Примите и пр.

Коперский залив

20 июля 1934 г.

И. Золин и С. Моисеев. Героические дела красных моряков

А. Жуков. В. М. Молотов и строительство Военно-Морского флота

Среди многочисленных вопросов, которые приходится разрешать главе советского правительства Вячеславу Михайловичу Молотову, огромное место занимает строительство Военно-Морского флота. Верный соратник и ученик великого Сталина повседневно претворяет в жизнь решения партии, направленные на укрепление наших морских границ. Создание большого Военно-Морского флота СССР тесно связано с деятельностью тов. Молотова. Выступая на первой сессии Верховного Совета СССР, он произнес ставшие историческими слова: «У могучей Советской державы должен быть соответствующий ее интересам, достойный нашего великого дела, морской и океанский флот».

За два года, прошедших после этой исторической сессии, мы успели уже сделать многое в увеличении боевого ядра флота. И огромная доля работы по организации кораблестроения падает на плечи тов. Молотова. Строительство флота нашей родины ведется в полном соответствии с решениями партии. Партия, правительство всегда сознавали, что нашей стране необходимо иметь могучий Военно-Морской флот. Еще на X съезде партии было принято решение о том, что наша страна должна возродить Красный военный флот. Но разрушенное в результате длительной гражданской войны народное хозяйство не позволяло в те годы приступить к строительству новых кораблей. И даже позднее, в 1925 г. мы, по выражению тов. Фрунзе, еще не располагали «средствами для того, чтобы превратить его в ту величину, которая отвечала бы протяжению наших морских границ и интересам нашей морской обороны».

Только победное завершение первой сталинской пятилетки, создавшей фундамент социалистической экономики, позволило нашей родине перейти от восстановления и модернизации старых кораблей к строительству новых, главным образом подводных лодок. Тов. Молотов, выступая в 1935 году перед делегатами VII съезда Советов, докладывал об этом периоде: «Мы построили за последние годы немало укрепленных районов… Наш морской флот растет, но за счет судов такого типа, и прежде всего за счет подводных лодок, оборонительное назначение которых понятно» («Статьи и речи», стр. 24). За последние годы этот рост не ослабевал, и мы теперь имеем самый мощный подводный флот в мире.

Вторая сталинская пятилетка, обеспечившая развитие мощной индустриализации и машиностроения, позволила нам перейти от строительства подводных лодок к постройке надводных кораблей всех классов. Уже в 1938 году тов. Молотов говорил, что наши флоты «…усиленно пополняются новыми единицами, пока более мелкими, а вот достроим некоторые новые заводы, — которые постараемся построить поскорее! — и начнем пополнять наши флоты быстрее и притом мощными морскими единицами».

Решение строить мощный военно-морской и океанский флот явилось последовательным претворением в жизнь указаний товарища Сталина об укреплении обороны страны. Советское правительство под руководством тов. Молотова практически реализует это решение, руководя и направляя деятельность социалистической промышленности.

Нам неоднократно приходилось бывать на приеме у тов. Молотова по делам, связанным с кораблестроением, и видеть, как внимательно и с глубоким знанием дела подходит он к разрешению вопросов строительства флота. Благодаря его повседневным заботам наши флоты уже получили большое количество новых кораблей от промышленности и еще большее количество находится в постройке.

Современный линкор строит буквально вся промышленность страны. Поэтому тов. Молотову приходится координировать работу многочисленных производственных организаций.

Тов. Молотов, как и тов. Сталин, входит во все детали проектов новых кораблей. Чтобы представить себе сложность этой работы, достаточно сказать, что если разостлать чертежи современного крупного корабля по полотну железной дороги, то ими можно покрыть линию от Москвы до Ленинграда в два слоя. Энергетическое хозяйство современного линкора по своей мощности равно нескольким Волховским станциям.

По инициативе тов. Молотова принято специальное правительственное решение, на основе которого идет комплексное строительство корабля всеми предприятиями страны. Социалистическая промышленность позволяет нам заранее, в плановом порядке, организовать одновременное строительство корпуса корабля, оборудования, вооружения и снаряжения. Наша судостроительная промышленность сдает флоту корабль в полной готовности. Принятый от промышленности корабль может сразу вступить в строй действующих единиц. Этот важнейший документ, в составлении которого принимал участие секретарь ЦК ВКП(б) и член Главного военно-морского совета тов. Жданов, регламентирует деятельность всех промышленных предприятий, участвующих в строительстве военного корабля.

Плановое хозяйство нашей страны позволяет иметь точный график строительства. По инициативе тов. Молотова созданы специальные годовой и квартальный графики постройки военных кораблей. Эти графики являются основой планирования предприятиями своей работы. Это облегчает контроль со стороны правительства над выполнением предприятиями своих заданий.

Руководя строительством флотов, тов. Молотов учит нас, как надо подходить к решению вопросов. Несмотря на огромную осведомленность даже в чисто технических деталях, тов. Молотов никогда не принимает решения, не заслушав многочисленных работников-практиков. Мне пришлось участвовать на одном совещании, проводимом тов. Молотовым, где рассматривались планы строительства кораблей. Присутствовали директора судостроительных заводов, конструкторы и инженеры-кораблестроители, непосредственно руководящие работами производства. Перед тем как заслушать директоров заводов, тов. Молотов долго выслушивал мнение низовых работников, что им нужно для того, чтобы в минимальный срок и лучше организовать работу. Выслушав их, он обращался с вопросами к директорам заводов о том, как они обеспечивают эти требования строителей. Заслушав мнение участников, тов. Молотов обобщил и дал конкретные указания, как работать. В прошлом году на одном из таких совещаний участвовало около 200 человек. Тов. Молотов внимательно выслушал человек 40, спрашивал их, ясны ли им задачи, где узкие места, какая нужна им помощь со стороны правительства.

Это сталинское качество — связь с массами, желание учиться у масс, а не только учить массы — мы постоянно наблюдаем у верного соратника товарища Сталина — В. М. Молотова. Вячеслав Михайлович всегда внимательно выслушивает низового работника, узнает его мнение и только после этого принимает решение.

Участие в строительстве военного флота большого количества промышленных предприятий потребовало тщательного контроля над изготовляемым ими оборудованием. Для этой цели по предложению товарища Молотова были приданы функции государственного контроля специальному аппарату, который наблюдает, чтобы промышленные предприятия производили оборудование, тактико-технические элементы которого строго соответствовали бы своим требованиям. Введение контроля способствовало вскрытию недостатков, имевших место на заводах.

Тов. Молотов постоянно заботится о том, чтобы наши корабли были построены по самым новейшим образцам. При рассмотрении проектов новых кораблей у главы советского правительства всегда присутствуют конструкторы, авторы проектов. Он подробно расспрашивает их, все ли они использовали для того, чтобы создать корабль на уровне современной техники. Часто в этих обсуждениях проектов кораблей принимает участие товарищ Сталин. Иногда нам, инженерам, приходится краснеть перед нашими вождями потому, что и в наших специальных вопросах они оказываются осведомленнее, чем мы. Товарищ Сталин и товарищ Молотов всегда напоминают нам о том, чтобы наши корабли и их боевое вооружение стояли на современном техническом уровне. Так, например, вопрос о районе плавания наших кораблей обсуждался и в правительстве, и в Центральном комитете нашей партии с участием товарища Сталина. Товарищ Сталин и товарищ Молотов дали нам четкие указания, какими должны быть наши корабли.

Тов. Молотов обращает внимание буквально на все мелочи. Так, например, ему стало известно о том, что за границей якорцепи изготовляются путем штамповки. Тов. Молотов дал указание внедрить этот способ и на наших заводах. Особенно внимательно относится тов. Молотов к рационализаторским предложениям, улучшающим тактико-технические элементы корабля, его вооружения. Он обязывает работников промышленности внимательно обсудить предложение и, если оно подходит, принять и реализовать его.

Строительство Военно-Морского флота нашей страны находится под постоянным наблюдением тов. Молотова. Он не только наблюдает за постройкой уже заложенных кораблей, но и подгоняет нас иногда, чтобы мы своевременно делали нужные заявления. Как-то раз мы не успели сделать в срок заявки на некоторые виды оборудования. Тогда из секретариата Совнаркома позвонили нам, что тов. Молотов напоминает о необходимости сдачи заявок. И так было не раз. В лице тов. Молотова Военно-Морской флот имеет заботливого друга, ежедневно работающего над тем, чтобы на морских рубежах нашей родины стояли могучие боевые эскадры. В своей практической работе нам не раз приходилось обращаться за помощью к тов. Молотову и всегда мы находили у него поддержку.

Совсем недавно, при разрешении одного вопроса в Совнаркоме, понадобилось обязательное указание тов. Молотова. Мы обратились к нему с просьбой принять нас. Тов. Молотов был крайне загружен делами, но все же принял нас.

Мне приходилось неоднократно выступать на совещаниях тов. Молотова с докладами по специальным вопросам кораблестроения. Докладываешь и смотришь, как реагирует тов. Молотов. Бывали случаи, когда я высказывался неточно. Тогда Вячеслав Михайлович спокойно поправлял меня, переспрашивал, давал указания. Помню, однажды я докладывал о выполнении контрагентами заданий для флота. В докладе я обошел судостроительную промышленность. Когда я кончил говорить, тов. Молотов спросил:

— А как же все-таки работает судостроительная промышленность?

Я снова не дал своей оценки, считая, что дело больше тормозится из-за других предприятий. Тогда тов. Молотов показал составленный нами же письменный доклад, где работе судостроительной промышленности дана более подробная оценка, и указал, что следует быть последовательным.

Этого я никогда не забуду. Приходилось мне и еще выслушивать замечания тов. Молотова. Это были деловые указания старшего товарища. Отеческая теплота всегда чувствуется во время встреч с тов. Молотовым.

Наш флот растет с каждым днем. Этот рост обеспечивается крепостью нашего государства, его индустриальной мощью. Тов. Молотов говорил: «…главное, чтобы был крепок и могуч наш государственный корабль, а он, как мы знаем, крепок и все больше крепнет».

У руля этого «корабля» стоит верный соратник великого Сталина — глава советского правительства товарищ Молотов и, руководствуясь мудрыми указаниями своего учителя, ведет его к победе.