Форт Дюкэн

Глава IX. ВЕСТНИК

Оставшись одни, молодые люди некоторое время стояли неподвижно на своих местах. И ничем не вызванный уход и, наконец, эти слова, произнесенные таким печальным тоном, — все это не могло остаться ими незамеченным и не удивить их. Луи де Виллье почувствовал, что мужество оставляет его. Предчувствие какого-то близкого несчастья подавляло его, и у него болезненно сжималось сердце. В первую минуту он хотел было броситься вслед за отцом Анжелы, догнать его и потребовать от него объяснения странных слов, сказанных им на прощанье. Но присутствие молодой девушки удержало его. Она с трогательным беспокойством смотрела на него. Она чувствовала, что он страдает и страдала вместе с ним.

Граф сделал над собою страшное усилие и сказал ей:

— Анжела, вы ведь ничего не знаете, не правда ли? На это она торопливо ответила ему:

— Ровно ничего! ничего такого, что могло бы вас огорчить или испугать.

— Ваш отец не только заставил меня призадуматься, но даже испугал меня.

— Почему вы вдруг так сильно взволновались, дорогой Луи? Мой отец высказывал ведь только одно предположение.

— Может быть, он не хотел сразу огорчить меня и рассказать все, что ему известно о несчастье, случившемся с моим братом, и он ограничился тем, что приготовил меня к этому.

— Какое несчастье? Что дало вам повод думать это? Вы скоро увидите своего брата, друг мой.

— Дай-то Бог! Но последние слова вашего отца прозвучали в моих ушах, как звон погребального колокола.

— Бог милостив! Надейтесь!

— Вы советуете мне надеяться, Анжела! А ваш отец крикнул мне: мужайтесь. Почему же меня покинуло вдруг мужество? Почему теперь я утратил надежду?

— Значит, вы очень любите вашего брата? — спросила она с легким волнением в голосе, которого не заметил капитан, всецело отдавшийся своим мрачным мыслям.

— Как никого на свете! — отвечал граф.

И затем, давая волю охватившему его чувству, добавил:

— Бедный Жюмонвиль! Такой красивый, храбрый, честный! Для меня он был не только брат, но и друг в одно и то же время.

Сам того не сознавая, брат графа де Жюмонвиля говорил о нем, как об умершем, и как бы произносил над его могилой надгробное слово.

Молодая девушка заметила это и, желая отвлечь его от мрачных мыслей, сказала своим нежным голосом:

— Луи!

— Анжела! — повторил капитан, стараясь стряхнуть с себя оцепенение и невольную тоску. — Что такое с вами, скажите мне?

— Неужели любовь в этом и состоит?

— Да, дорогое дитя, именно в этом. Любовь, какая бы она ни была, состоит из радостей и горестей, наслаждений и труда, отчаяния и надежды.

— И все-таки несчастный человек тот, кому не придется узнать ни этих радостей, ни этих страданий!

— Да, это правда, Анжела, — сказал нежно офицер.

— Дорогой мой Луи, в таком случае, я очень люблю тебя, потому что я то же чувствую и вполне разделяю все твои опасения.

— Ты меня любишь, Анжела? — вскричал страстно молодой человек.

— Пресвятая Дева! Мы в первый раз говорим друг другу «ты».

— А я и не заметил этого, я дал волю своему сердцу.

— При виде вашего горя я просто потеряла голову… у меня даже сердце перестало биться.

— Правда?

— Да! Я отдала бы все на свете, чтобы вернуть тебе… — тут она на минуту запнулась, и в то время, как он целовал ее руки, продолжала: — чтобы вернуть вам хоть каплю надежды. Мое бессилие приводит меня в отчаяние.

— Чудный ангел!

И он с восторгом внимал ей.

Она продолжала:

— Не правда ли, мой отец — самый лучший из людей? И как должны быть дурны те, которые не любят его? Он и оставил-то нас одних только потому, что знал, что тебе необходимо утешение.

— Не говори так, Анжела, не напоминай мне, что мой брат подвергается опасности, которую я подозреваю и которую я предчувствую, хотя и не знаю, в чем она заключается. Дай мне смотреть только на тебя, читать в твоих глазах надежду на наше будущее счастье. Может быть, мне удастся хотя бы на минуту забыть волнующее меня опасение. О! Теперь я люблю в первый раз и люблю всем сердцем!

— А я в первый и в последний раз, — прошептала юная дочь Изгнанника, приложив обе руки к сердцу. — Я хотела бы всегда жить так с тобою, видеть тебя!

Упоение их было чисто и целомудренно. Ни одна преступная мысль не приходила на ум этому Дон-Жуану, пресыщенному гуляке Версаля. Заслышав быстрые шаги и полагая, что это вернулся Изгнанник, граф приблизился к Анжеле и, целуя ее в лоб, сказал взволнованным голосом.

— Анжела, с этого момента мы с тобою жених и невеста. Ты точно так же принадлежишь мне, как и я тебе. Отныне никакая человеческая власть не сможет разъединить нас. Как только вернется твой отец, я попрошу у него твоей руки.

Из груди дочери Изгнанника вырвался безумный крик радости, а затем, вспыхнув, как зарево, с лицом, залитым слезами, она бросилась в комнату, смежную с общею залой. Встревоженный капитан сделал движение, как бы желая последовать за нею; в эту минуту кто-то постучался в дверь снаружи. Граф остановился и, бросив последний взгляд в ту сторону, куда удалилась молодая девушка, сказал:

— Войдите.

Дверь отворилась Два человека появились на пороге. Первый был канадский охотник, второй — краснокожий. Истрепавшаяся, запачканная грязью и сильно изорванная одежда указывала на то, что они сделали длинный путь.

— Какая бы причина ни привела вас сюда, — сказал капитан, — я приветствую вас, как желанных гостей. Если вы устали — садитесь отдохнуть, если вы голодны — на этом столе стоит пища. Если вы хотите пить — вот вода. Садитесь, пейте и кушайте.

Канадский охотник наклонил голову в знак благодарности и сделал несколько шагов вперед.

— Мы устали, — отвечал он мрачным голосом, — но для нас еще не пробил час отдыха. Как бы ни велики были наши голод и жажда, мы поклялись не отдыхать и не пить и не есть до тех пор, пока не исполним обязательства, взятого нам» на себя.

— Делайте, как хотите, вы — полные хозяева в этом доме. Я не имею права противоречить вам в чем-либо: если вы не желаете разговаривать, я не стану вас ни о чем спрашивать.

— Наоборот, спрашивайте, милостивый государь, и мы будем отвечать вам, потому что, именно вас-то мы и ищем.

— Меня? — проговорил граф с удивлением.

— Да, именно вас.

— Вы меня не знаете?

— Может быть, милостивый государь. Но, повторяю вам

еще раз, мы ищем вас. У нас есть дело только к вам одному.

— Как все это странно, — прошептал капитан. — Кто же вы такие, и почему вы так уверенно говорите со мною о вашем деле?

— Я имею честь говорить с графом Луи Кулон де Виллье, не правда ли? — спросил суровым голосом канадец, не отвечая на предложенный ему вопрос.

— Да. Я — граф Луи Кулон де Виллье, — отвечал молодой человек, — но раз вы так хорошо знаете меня, я тоже должен знать, кто вы такие?

— Если вы этого желаете, капитан.

— Я вас слушаю, сударь, — сказал нетерпеливо офицер.

— Я — Пьер Жан-Батист Бержэ, — отвечал охотник. — Это — Тонкий Слух, вождь гуронов волков. Мы оба сопровождали графа де Жюмонвиля.

— Моего брата! — вскричал молодой человек.

— Да, господин граф, вашего брата, — подтвердил охотник, печально опустив голову.

— Наконец-то, — продолжал весело граф, — я узнаю кое-что о моем брате! Я очень рад вас видеть! Рассказывайте же, я вас слушаю!

— То, что мы должны рассказать вам, вы должны выслушать не здесь.

— Где же в таком случае?

— Пойдемте с нами, капитан, и вы это узнаете на месте.

— Куда хотите вы меня вести?

— К вашему брату.

— Почему же не пришел он сам вместе с вами? Что могло задержать его?

— В настоящее время, я не могу ответить вам на это. Следуйте за мной.

— Конечно, я пойду с вами… Теперь я припоминаю, что уже не раз слышал о вас от брата, как о преданном друге.

— Преданном до смерти; да, капитан, — сказал глухим голосом канадец.

Молодой человек задрожал.

— Вы пугаете меня, — произнес он. — Скажите мне лучше сразу! Я — мужчина, я вынесу! Мой брат ранен?

— Через несколько минут вы увидите его, капитан. Тогда вы узнаете все.

— Но я прошу у вас только одну минуту времени, чтобы проститься с хозяйкой дома.

— Прощайтесь, только поскорее.

— Я иду…

Но прежде, чем граф де Виллье успел окончить фразу, дверь комнаты, куда скрылась молодая девушка, полуоткрылась и тихий голос проговорил:

— Идите с этими людьми, мой возлюбленный Луи.

— Вы подождете меня?

— Да, и в ваше отсутствие я буду молиться за вас.

— Молодая девушка, — сказал медленно канадский охотник, — после молитвы за живых, не забудьте помолиться и об умерших.

— Об умерших? — вскричала она с ужасом.

— Да.

— Что это значит?! — спросил граф де Виллье, повернувшись к Бержэ, сказавшему эти слова.

Бержэ не отвечал

Анжела избавила его от необходимости отвечать на вопрос офицера, повторив последнему:

— Идите! Идите!

— Хорошо, — сказал граф, — идем, друзья, я следую за вами. И, обернувшись ко все еще полуоткрытой двери, он крикнул молодой девушке:

— Благодарю тебя, Анжела, благодарю тебя, дорогая! До свидания, я скоро вернусь вместе с моим братом, который вскоре станет и твоим

В ответ ему послышался вздох, и дверь затворилась.