Глава 11

К ночи в субботу, 13 января, стало ясно, что Жан Жеан не вернется в отель "Эдисон". Франсуа Барбье и Жан Морен тоже исчезли. Агенты, наблюдавшие за отелями, где остановились французы, начали подозревать, что троица уже могла и смыться из страны.

Другие все ещё вели наблюдение за Пэтси Фуке, но за все воскресенье он ни разу вышел из дома. Жена ходила в магазин, её отец и Тони, брат Пэтси, вдвоем обслуживали покупателей в закусочной на Бушвик Авеню. И только в шесть вечера Пэтси, целый день отлеживавшийся после трудной ночи, наконец, явил себя наблюдателям. Он вышел из дома на Шестьдесят седьмой улице и сел в серый "кадиллак" выпуска 1957 года, машину своего друга Ники Травато. Еще в пятницу вечером, пока Пэтси пытался ускользнуть от полиции в центре Манхэттена, агенты, следившие за Травато, видели, как тот перегнал кадиллак от своего дома на Шестьдесят седьмую улицу и там его оставил.

Эта манипуляция стала совсем загадочной, когда Пэтси, имея возле дома собственные "олдсмобиль" и "бьюик", повел кадиллак Ники к закусочной и остановился в трех кварталах от неё на Грэм Стрит. Остаток вечера он провел в магазине. Около одиннадцати вечера подъехал Ники Травато в бело-голубом "олдсмобиле" Пэтси. Тот появился из на улице и сел за руль, доверив Тони закрыть закусочную.

Детектив Джимми О'Брайен и агент Джек Рипа, наблюдавшие из больницы через улицу, поспешили за Пэтси, который повернул за угол Моджер Стрит и поехал на Грэм, где и высадил Ники рядом с его собственным "кадиллаком".

О'Брайен и Рипа очень скоро поняли, что затевают Пэтси и Ники. Высадив друга, Пэтси поехал к югу по Грэм Стрит. Детективы помедлили, ожидая, что Ники последует за "олдсом". Однако тот даже не включил фары своего автомобиля. Поэтому О'Брайен решил последовать за Пэтси, который момент заворачивал за угол в нескольких кварталах от них.

Но едва они проскочили мимо Ники, как позади блеснули фары и машина тронулась. Полицейские повернули за Пэтси, и через несколько секунд сзади из-за угла появился кадиллак Ники.

– Вот сволочь! – выругался О'Брайен. – Дружок охраняет Пэтси!

– Давай-ка разберемся с ними, – холодно отозвался Рипа.

Они держались за "олдсмобилем", пока тот снова не свернул, на этот раз на улицу с односторонним движением. Вместо того, чтобы последовать за ним, О'Брайен проехал дальше через перекресток. Детективы внимательно наблюдали в зеркало заднего вида. Машина Ники, после некоторого колебания, последовала за Пэтси. О'Брайен резко затормозил, развернулся и, срезав угол, устремился по улице, на которую повернули сначала Пэтси, а потом Ники.

Некоторое время они держались за "кадиллаком". Кортеж двигался медленно. Ники соблюдал дистанцию, держась в двух или трех кварталах позади "олдса". Сомнений не было: Пэтси пытался определить, ведется ли за ним слежка, для чего и использовал Ники, который должен был обнаружить "хвост". Это наводило на мысль: либо Пэтси имел причины подозревать, что запахло жареным, либо он и в самом деле не знал, следят за ним или нет, однако решил прощупать ситуацию в преддверии какой-то крупной операции. Возможно, дело ещё не было окончательно похоронено, как можно было предполагать по все более унылому тону агентов, выходивших на связь с базой.

Поэтому полицейские вели игру даже с известным удовольствием. Пэтси, сопровождаемый Ники, попетлял по улицам в районе Уильямсбург, затем вокруг "Грин-пойнт", восточнее границы района Квинс возле Маспет, и, наконец, направился назад по Гранд Авеню в сторону Бушвик. Часть времени О'Брайен и Рипа держались за "кадиллаком"; потом они обгоняли его и ехали за "олдсом", а когда Ники мог заинтересоваться машиной, вклинившейся между ним и Пэтси, отворачивали, пропуская "кадиллак" вперед, но только для того, чтобы быстро развернуться и снова сесть на хвост Ники.

Уже заполночь Пэтси с Ники вернулись к закусочной. Тони все ещё был там. Несколько минут троица что-то обсуждала, потом свет погас, они вышли и разъехались по домам. Пэтси и Ники отправились в своих машинах, Тони – в своем побитом пикапе.

В воскресенье, 14 января, расследование продолжало топтаться на месте. Утром Пэтси поехал в закусочную и оставался там. Вскоре после полудня к нему присоединилась жена.

В три часа дня на полицейских обрушилась очередная лавина обескураживающих новостей, которые только усилили нарастающее чувство безнадежности. Сначала коммутатор в "Эдисоне" принял звонок от Жана Жеана. Тот сказал, что хотел бы выехать из номера 909 и вышлет плату по почте в течение суток. Он попросил, чтобы его чемоданы и вещи хранились в гостинице до тех пор, пока он не сообщит, куда их переслать. Телефонист на коммутаторе не смог предложить никаких версий относительно места, откуда был сделан звонок. Однако помошнику управляющего, который разговаривал с французом, показалось, что в какой-то момент во время разговора он услышал голос оператора. Это означало, что Жеан звонил из-за пределов Нью-Йорка. После звонка детективы обыскали номер 909, от чего они прежде воздерживались, пока существовал хоть ничтожный шанс на возвращение Жеана. Однако кроме чемодана и портфеля с личными вещами – бельем и туалетными принадлежностями, – ничего обнаружено не было. Разочарованные, они оставили вещи нетронутыми.

Едва детективы доложили на базу, как, словно по команде, один за другим потупили сообщения из отелей "Виктория" и "Эбби" о том, что в них получены телеграфные переводы от Франсуа Барбье и Жана Морена с отплатой номеров. Вещи просили поместить на хранение.

Оба перевода были отправлены из Йонкерса, городка у северной окраины Нью-Йорка. Срочно известили полицию Йонкерса, однако проверка местного отделения "Уэстерн Юнион" ничего не дала. Обе телеграммы были оплачены одним человеком, который говорил с иностранным акцентом. Никто не имел представления, куда он мог деться. Тем временем агенты осмотрели чемоданы и вещи, оставленные Лягушатником – два и Лягушатником – три. И снова безрезультатно.

Прослушивание телефонов в закусочной Пэтси и у него дома продолжалось непрерывно, однако пока не давало толку. Разговоры либо не имели отношения к расследованию, либо состояли из односложных реплик, не поддающихся толкованию. Однако, в воскресенье вечером, уже после того, как все французы исчезли из поля зрения полиции, был перехвачен один любопытный разговор.

Звонили в закусочную Фуке. И звонил, похоже, Жеан.

Учтивый джентльмен выражал чрезвычайную озабоченность тем, что полиция, по его мнению, проявляла повышенный и крайне нежелательный интерес к операциям Пэтси. Тот, несколько нервозно, попытался развеять опасения француза: ведь если полиция действительно копала под него, Пэтси прекрасно понимал, что его дядя, Анджело Туминаро, без колебаний отстранит его от сделки и от всего семейного бизнеса вообще. После чего посоветует племяннику поискать себе работу – например, подметать станции метро. Лягушатник – один предположил, что разумнее отложить переговоры.

Жадность Пэтси и его боязнь поставить под угрозу свое новое и многообещающее положение одного из боссов подпольной наркосети подтолкнули его к решению, которое, в конечном итоге, оказалось губительным для героинового бизнеса Туминаро и международного синдиката, поставлявшего ему наркотики. Пэтси взволнованно заверил Жана Жеана, что полиция интересовалась лишь кое-какими книжками в мягких обложках, которыми он приторговывал и которые, по мнению полиции, были порнографическими. Сначала француз не поверил, что американская полиция станет тратить время на мелкого торговца грязной литературой. Но Пэтси поспешно возразил, что книги, ставшие предметом интереса полиции, даже у него вызывали отвращение.

Каким-то образом ему удалось убедить искушенного главаря французской героиновой мафии, и тот согласился продолжить переговоры с молодым боссом наркосети Туминаро.

В понедельник утром, 15 января, в штаб-квартире Бюро по борьбе с наркотиками в здании 1-го полицейского участка состоялось совещание. В кабинете лейтенанта Винни Хоукса собралась практически та же группа детективов и федеральных агентов, которая пятью днями ранее разрабатывала здесь стратегию действий по пресечению нелегальной операции Пэтси Фуке и его сообщников. Они мрачно обсуждали способы и средства, способные спасти затянувшееся расследование.

Никем не оспаривался тот факт, что на данный момент Пэтси являлся главной фигурой в торговле наркотиками. Никто не сомневался в том, что Пэтси находится накануне заключения крупной сделки с французскими поставщиками. Ключевой вопрос стоял так: что означало внезапное исчезновение французов? То, что сделка уже совершилась, наркотик поставлен покупателю и частично оплачен? Возможно, однако, что участники операции заподозрили слежку ещё до того, как состоялся обмен. Таким образом, единственно возможная альтернатива состояла в том, что Пэтси и компания были обеспокоены слежкой, но не оставили своих планов и теперь осуществляли перегруппировку для окончательного обмена контрабандного героина на деньги мафии.

Что касается первой возможности – что товар уже на руках у Пэтси, это означала, что поставщики – французы уехали, не получив денег за свой товар. Полиция знала, что в основе коммерции, связанной с наркотиками, лежит принцип пирамиды. Дельцам, которым Пэтси продавал "зелье", назначалась, соответственно спросу, цена за килограмм. Еще до поступления товара они передавали Пэтси аванс, а целиком сумма выплачивалась уже после благополучной доставки и проверки соответствия качества и количества товара заказанному. Спустя день или два, которые обычно требовались оптовикам для сбыта "зелья" своим клиентам по уже более высокой цене, они приносили Пэтси остальные деньги. И так шло по цепочке вниз, вплоть до уличного торговца, который продавал героин, расфасованный в пакетики по пять долларов.

Тем временем на вершине пирамиды, где распоряжались огромными суммами, Пэтси точно таким же образом рассчитывался со своими поставщиками. Когда они предъявили заказанный товар, Пэтси должен был выплатить им лишь часть всей суммы. И лишь после того, как он удачно сбывал "зелье" своим привилегированным клиентам – а таких крупных оптовиков никогда не бывало более пяти или шести – он окончательно рассчитывался с французскими поставщиками. Оптовая цена за такое колоссальное, по слухам, количество, как пятьдесят килограммов, достигла бы полумиллиона долларов. Пэтси должен был бы доплатить половину этой суммы, или даже 300 000 долларов.

Обычно после передачи контрабандного груза поставщики могли позволить себе расслабиться в ожидании последнего взноса. Либо, если получатель товара имел репутацию надежного и выгодного покупателя, могли отправиться домой, уверенные, что окончательный расчет не за горами. Но если возникали разногласия, как в данном случае, то французы вряд ли расположены к отъезду, имея на руках лишь часть всей суммы.

Полиция принимала в расчет и недавние слухи, что у Пэтси были некоторые затруднения с деньгами, и что кое-кого из клиентов не устроило качество его последней поставки.

У Фрэнка Уотерса была своя идея насчет того, где искать "зелье". Она казалась на слишком реальной, но, по крайней мере, опиралась на нечто более существенное, чем абстрактные умозаключения.

– С ноября прошлого года, – сказал агент, – у меня из головы не выходит та канадская машина, которую Пэтси пригнал на Черри Стрит, где мы устроили засаду. Как вы помните, оказалось, что она принадлежала тому парню – Морису из Монреаля, который у них там крупная фигура среди наркодельцов. А потом он исчезает.

Я был уверен, – мы все были уверены – что каким-то образом "бьюик" имеет отношение к поставке "зелья" из Канады. Я знаю, мы обыскали её, но ничего не нашли. Но ведь у нас той ночью не было возможности разобрать её по частям. А что произошло сразу после того? Паника прекращается. "Зелья" хватает всем.

Теперь, вот мы здесь, прошло два месяца, и до нас доходят слухи, что идет новая партия. И что люди сейчас приносят деньги нашему другу Пэтси. А кто прибывает к нам, как не шайка французов? И откуда они приезжают, пусть двое из них? Из Монреаля, Канада.

– Значит, ты полагаешь, что в этот раз они тоже могут использовать канадскую машину? – спросил Бен Фитцджеральд.

– Об этом стоит подумать, – пожал плечами Уотерс. – Может, даже ту же самую машину. Какая она была, – светлый "бьюик"?

– Бежевый "бьюик-инвикта" шестидесятого года, – ответил Эдди Игэн. – Но у меня другая идея. Я думаю, что товар окажется в доме отца Пэтси в Бруклине.

– И где же нам искать эту таинственную машину? – спросил Винни Хоукс, прервав молчание, наступившее после реплики Игэна.

– Не знаю, – буркнул Уотерс. – В гаражах, на улицах. Первым делом я бы поискал на Черри Стрит, на Саут Стрит, где-нибудь в том районе.

– Господи, да так мы можем искать до девяносто седьмого года, – возмутился Игэн.

– Можем, – согласился Уотерс, хмуро взглянув на Игэна, – ну, а чем мы, черт побери, сейчас занимаемся? Мы просто сидим и валяем дурака – с того момента, как исчез последний лягушатник.

Румяное лицо Игэна побледнело – верный признак закипавшего в нем его знаменитого темперамента.

– Я упустил только одного, – сказал он подчеркнуто вежливо.

– Все, хватит молоть чепуху, – резко вмешался лейтенант Хоукс. – Каждый из нас так или иначе прокололся на этом деле.

– Как ты думаешь, Винни, – вставил Бен Фитцджеральд. – Может, стоит объявить эту машину в розыск? Я знаю, что вряд ли что выйдет, но все же...

– Вообще-то, я думаю, мы ничего не теряем. Кто знает, как оно может обернуться? – Хоукс быстро записал "Объявить розыск – "бьюика" в свой блокнот. – Что еще?

– У меня есть предложение, – подался вперед Сонни Гроссо. – Поскольку все, что мы можем сейчас, это ждать, пока кто-нибудь из них не начнет действовать – разумеется, если не все ещё потеряно – и, – он покосился на Игэна, – пока мы ищем этот канадский бьюик, я считаю, нам следует отозвать наблюдение за Пэтси. Если мы действительно спугнули его друзей, что неудивительно, когда вокруг тебя суетится пара сотен сыщиков, Пэтси станет играть более чем осторожно. Будет больше пользы, если бы станем наблюдать за ним издалека. Мы, конечно, можем следить за ним, но через несколько дней он начнет дышать смелее, а затем что-нибудь предпримет.

– Все согласны? – спросил Хоукс, обводя глазами присутствующих. – Хорошо. Сонни, ты с Телескопом и Фрэнком составишь задания.

– Я все равно считаю, что мы найдем "зелье" у Джо Фуке, – пробурчал Игэн.

В комнату вошли заместитель главного инспектора Кэри и директор отделения Федерального бюро Гафни, до этого совещавшиеся в кабинете. Хоукс изложил боссам общую точку зрения.

Кэри внимательно слушал, поглядывая на Гафни, который согласно кивал. Когда Хоукс закончил, Кэри молча походил по комнате между детективами, обдумывая ситуацию. Он согласился с тем, чтобы продолжить расследование в ослабленном варианте ещё несколько дней. Затем напомнил, что сегодня понедельник, пятнадцатое. В полночь в четверг, восемнадцатого, истечет срок действия ордеров на обыск всех помещений, находящихся под наблюдением. Ордера уже дважды продлевались на десять дней. Если к полуночи в четверг ничего существенного не произойдет – Кэри по очереди обвел строгим взглядом всех присутствующих, подчеркивая значение своих слов – они с директором отделения Гафни будут вынуждены полностью снять своих людей с расследования. Следовательно, есть четыре дня, чтобы раскрутить это дело. В напряженном молчании детективы проводили глазами Кэри и Гафни, вернувшихся в кабинет инспектора.

Позже, когда Сонни, Эдди и Фрэнк Уотерс обсуждали расстановку сил полиции и федеральных агентов на четыре дня, остававшиеся им, чтобы взять Пэтси с поличным, Сонни с некоторым беспокойством вновь ощутил скрытую враждебность между его постоянным напарником и агентом Уотерсом, с которым сам он работал почти столь же часто и одинаково успешно.

После полудня Сонни поехал в Бруклин, чтобы издали приглядывать за Пэтси, а Игэн отправился налаживать взаимодействие полицейских постов, все ещё дежуривших у отелей, где останавливались французы. Тем временем, детектив Дик Олетта и Уотерс вели поиски на улицах нижнего Манхэттена, где два месяца назад играли в прятки с Пэтси и канадским "бьюиком". И там около четырех часов дня они сделали интересное открытие. В маленьком деревянном гараже на территории заправочной станции на Саут Стрит, угол Джефферсон Стрит, полицейские увидели старый "шевроле-пикап" Тони Фуке. Тогда, в ноябре, все Бюро ломало голову над загадкой, куда делся канадский "бьюик" в тот короткий промежуток времени, когда его оставили без присмотра. Тони, который часто работал в доках, обслуживающих мексиканскую линию, практически напротив через Саут Стрит от места, с которого исчезла машина, вполне мог быть тем самым человеком, который и увел "бьюик"!

Без сомнения, именно Пэтси должен был в ту ночь забрать седан и удостовериться в наличии или отсутствии в нем груза. Но, вполне естественно, ему не хотелось подвергать себя риску быть задержанным с поличным. Для этого был подручный Тони. Теперь становилось ясным, что Тони наверняка ожидал в гараже, всего в полутора кварталах от этого места, когда детективы, следившие за Пэтси, обнаружили "бьюик". Уотерс и Олетта предположили, что Игэн и Гроссо проехали всего в нескольких ярдах от Тони, когда свернули на заправочную станцию после того, как Пэтси с женщинами отправились отсюда на другой машине. Коротышка, должно быть, всю ночь выжидал в гараже, пока не увидел, как перед самым рассветом, обе полицейские машины уехали. Тогда он, понадеявшись, что они никого не оставили, рискнул выбраться из гаража и смог увести "бьюик" за те несколько минут, пока Уотерс возвращался к себе в офис и высылал сюда агента.

Полицейские решили, что брат Тони заслуживает более серьезного внимания, чем ему уделялось прежде, и, устроившись неподалеку, стали наблюдать за старым гаражем, приютившим "шевроле" Тони.

Большую часть дня в понедельник Пэтси неотлучно торчал у себя в забегаловке. За магазином в одиночестве наблюдал детектив Джимми О'Брайен, после полудня к нему присоединились Сонни Гроссо и агент Джек Рипа. Они сами толком не знали, чего ждут от Пэтси; время от времени то один из них, то другой ходили в закусочную перекусить или просмотреть журналы, но никто не заметил каких-либо признаков, по которым можно было судить о намерениях объекта или о его душевном состоянии. Пэтси внешне выглядел совершенно спокойным.

В половине десятого вечера приехал Ники Травато, припарковав у магазина свой старый "кадиллак". Через несколько минут вышел Пэтси, сел в него и отъехал, взяв направление к мосту Уильямсбург. Оставив О'Брайена на посту, Сонни с Рипа последовали за ним с вновь пробудившейся надеждой и волнением, поскольку впервые за три дня Пэтси, похоже, выказал намерение покинуть пределы Бруклина.

Детективы, сохраняя удобную дистанцию, проследовали за ним на Манхэттен, где он направился в верхнюю часть города по Ист Ривер Драйв. Они видели, как он свернул на Шестьдесят первую улицу и тут же повернул на Йорк Авеню. Потеряв его на короткое время, они вскоре обнаружили серый "кадиллак" на стоянке на Йорк Авеню чуть севернее Семьдесят седьмой улицы. Пока они пытались подобраться к нему поближе, Пэтси уже скрылся из виду. Сонни и Рипа проехали несколько кварталов и исследовали несколько поперечных улиц, но, не обнаружив Пэтси, вернулись назад и стали следить за "кадиллаком".

Около половины одиннадцатого они заметили Пэтси вышагивающим обратно по Йорк Авеню к машине. Он сел в "кадиллак", развернулся и направился в сторону нижней части города, выехав на шоссе через Шестьдесят вторую улицу.

Где он был эти полчаса?

Пока Сонни и Рипа следовали на юг по Ист Ривер Драйв за "кадиллаком" Пэтси, Фрэнк Уотерс и Дик Олетта направлялись в Бруклин по мосту Манхэттен вслед за "шевроле-пикапом", за рулем которого сидел Тони Фуке. После шести с половиной часов терпеливого ожидания Тони материализовался из темноты возле маленького гаража у теперь уже закрытой на ночь заправочной станции, сел в машину и, лихо развернувшись, направился к мосту. Для Тони, который жил в Бронксе с женой и двумя детьми, столь позднее время для поездки в Бруклин было явно необычным. Однако по ходу этого расследования странные вещи случались на каждом шагу.

Проехав мост, Тони повернул на автостраду Бруклин-Квинс на север, направляясь в сторону закусочной своего брата, куда и прибыл в начале двенадцатого. В магазине был один Ники Травато. Уотерс и Олетта остановились на территории больницы Святой Екатерины. Там на посту бдил Джимми О'Брайен вместе с недавно прибывшим Эдди Игэном. Не прошло и десяти минут, как подъехал Пэтси в "кадиллаке" Ники, а следом появились Сонни Гроссо и Джек Рипа в белом "олдсмобиле" Сонни. Пока троица совещалась в магазине, шестеро полицейских через улицу напротив рассказали друг другу о последних событиях.

Пэтси закрыл свое заведение около двенадцати. Они с Ники сели в "кадиллак", Игэн с О'Брайеном отправились следом. Но Уотерс решил задержаться, заинтересовавшись Тони Фуке, который, выходя из магазина, сунул в боковой карман небольшой пакет. Когда Тони развернул свой "шевроле" и направился в сторону моста Уильямсбург, Уотерс и Сонни поехали за ним.

Тони не доехал до моста, а проследовал по автостраде на север к объездному пути на мост Триборо, по которому помчался в Бронкс. Выехав на Южный бульвар, он зарулил на пустовавшую маленькую стоянку, вышел из машины – карман его куртки по-прежнему оттопыривался – и зашагал к ярко освещенной забегаловке под названием "Дейвс". Медленно проезжая мимо заведения, Гроссо и Уотерс в окно увидели, как Тони прошел на хозяйскую половину.

Итак, Тони сбывал "зелье" даже сейчас!

Пока Гроссо и Уотерс провожали Тони к его дому, в другой части города, в центре Манхэттена, в час двадцать ночи Жак Анжельвен возвращал сияющий полировкой "бьюик-инвикта" 1960 года в подземный гараж отеля "Уолдорф-Астория" на Пятидесятой улице. Устало шагая к лифту, Жак Анжельвен с тревогой думал о том, что, вопреки недвусмысленным указаниям Франсуа Скалия, он полдня разъезжал по Нью-Йорку в новой машине, которую полюбил больше, чем любую из женщин, что у него когда-нибудь были.

Загрузка...