Глава 6

На следующий день после того как обнаружилось, что канадский "бьюик" исчез, Сонни Гроссо связался с приятелем из Федерального бюро расследований, обладавшим разветвленной сетью надежных осведомителей. ФБР, как правило, не занималось борьбой с наркотиками, однако придерживалось правила держать пальцы на пульсе большинства нелегальных операций, совершаемых в Соединенных Штатах. Сонни попросил агента выяснить, не появлялась ли за последние сутки в городе крупная партия героина. Тот позвонил ему ближе к вечеру, но не смог сообщить ничего определенного.

На следующий день он снова связался с Сонни. На этот раз сведения появились – наркотики пошли в продажу.

Канадская машина сделала свое дело.

Однако к началу декабря Бюро по борьбе с наркотиками получило сведения о том, что ноябрьская партия лишь на короткое время удовлетворила спрос на героин. Очевидно источник иссяк, и полицейские осведомители намекнули, что городские подонки – наркоманы вновь начали скулить о тяжких временах. Отсюда неизбежно следовал вывод – следовало ожидать появления другой крупной партии наркотиков.

Игэн и Гроссо вместе с Диком Олеттой и федеральным агентом Фрэнком Уотерсом продолжали пристальное наблюдение за Пэтси Фуке. Анджело Туминаро отошел на второй план, теперь они сконцентрировались на перехвате крупной партии наркотиков, не без основания полагая, что она должна будет пройти через руки Пэтси. На этот раз они подготовились лучше. И если удастся четко придерживаться плана, да ещё немного повезет, они вполне смогут набросить сеть на всю банду, включая, может быть, и самого Малыша Энджи.

Пэтси редко исчезал из поля зрения, казалось, ничем не осложняя их задачу. Он казался спокойным, неторопливым, жил так, как подобает обыкновенному вполне предсказуемому мелкому бизнесмену. Как и раньше, большую часть рабочего времени он проводил в закусочной, иногда призывая на подмогу тестя, когда собирался куда-нибудь отправиться, или брата Тони – на уикэнды. Несколько раз по вечерам после закрытия он заезжал в Манхэттен поболтать со своей маленькой подружкой Инес в "Пайк Слип Инн". Но его больше не видели на улице, где он бросил канадский "бьюик". Временами он вновь пускался в привычные разъезды по городу вместе с Ники Травато, вероятно, собирая деньги или доставляя товар. Но, казалось, не был занят ничем необычным.

Игэну, во всяком случае, запомнился только один эпизод. В декабре он последовал за Пэтси с Барбарой, поехавших за рождественскими покупками в деловую часть Бруклина. Игэн вслед за супружеской парой переходил из одного переполненного магазина в другой, стараясь не терять их из вида в огромной толпе и безумной предпраздничной суете. Через пару часов они выехали с Истерн Паркуэй на Кингз Хайуэй, где Барбара высадила мужа у банка, а сама отправилась дальше. Пэтси вошел в "Лафайет Нэйшнл Бэнк", покрутился там у стойки и вышел на улицу, где взял такси и вернулся к своему заведению в Вильямсбурге. В этом визите не было ничего необычного, разве что Игэну показалось, Пэтси слишком долго заполнял депозитные бланки, временами внимательно изучая зал. Так что Игэн с улыбкой подумал про себя: "Теперь он собирается ещё и банк ограбить."

Через два дня, 15 декабря, два бандита с автоматами в самом деле ограбили "Лафайет Нэйшнл Бэнк" и скрылись с тридцатью пятью тысячами долларов, убив при этом охранника и серьезно ранив полицейского.

Игэну поначалу даже не пришло в голову, что между Пэтси Фуке и этим налетом может быть какая-нибудь связь. Для этого потребовалось, несколько недель. А пока на следующий день после ограбления они с Сонни, надев белые халаты из больницы Святой Катерины, снова листали журналы и книжки в забегаловке Пэтси. Опрятный смуглый тип в костюме в тонкую полоску вошел в магазин и указал Пэтси на нишу в глубине помещения.

– Обстановка накаляется, – пробормотал Сонни, когда пара скрылась за плотно задернутой шторой. Раньше они никогда не видели вновь прибывшего. Внешне равнодушные ко всему вокруг, устремив глаза на книги в руках, детективы незаметно приблизились к нише, стараясь уловить хоть обрывок разговора.

– Дядя Гарри хочет, чтобы ты заказал сигары, как в прошлый раз, – прозвучал хриплый голос.

Пэтси хрюкнул.

– Когда они прибудут?

– ... следующей неделе.

– Хорошо. Скажи ему, я подготовлюсь, – промычал Пэтси.

Через мгновение незнакомец вышел из ниши, едва не коснувшись плечом Игэна. У стойки он выбрал сигару, затем, кивнув Пэтси, медленно покинул закусочную.

Эдди и Сонни переглянулись. Не слишком много, но возможно, вскоре что-то произойдет.

В тот самый день 16 декабря морем из Франции в Монреаль прибыла партия практически чистого героина весом в 51 килограмм (более 112 фунтов.). Сильнодействующий белый порошок, превращающий человека в дрожащую слизь, расфасованный в маленькие пакетики, был спрятан в крыльях и шасси золотистого "бьюика инвикты".

Героин достиг конечного пункта своего длинного пути, который начался в Турции, где выращивали мак и получали опиум. Затем, в Ливане маслянистая коричневая паста с мускусным запахом после химической обработки превратилась в белый порошок – морфий. Из десяти фунтов опиума получался один фунт морфия. Из Ливана морфий нелегально переправили на юг Франции в окрестности Марселя. Там путем сложного химического процесса очистки производится наркотик, известный как героин. Отсюда начинается его преступное шествие по всему миру и, прежде всего, – на его главнейший рынок в Соединенные Штаты.

Когда наркотик поступает в страну-потребитель, сначала он попадает к заказчику, затем к оптовым продавцам или посредникам и далее по нисходящей вплоть до уличных "толкачей", продающих "попсы" – крошечные порции, завернутые в пергаминовые пакетики, по цене от трех до пяти долларов. Жадность посредников может приводить и к положительному результату. На пути к рядовому потребителю партия героина постепенно дробится, разбавляется безвредными примесями, вроде молочного сахара, и в "попсе" оказывается всего несколько крупинок настоящего наркотика. Тем самым уменьшается доза, а значит и наркотическое воздействие. Совсем другой эффект, когда человек имеет дело с "хорошим наркотиком", какой продавали в двадцатые и тридцатые годы. Можно было полагать, что партия, прибывшая в Монреаль, превратилась бы на улицах Нью-Йорка в 32 миллиона долларов. Теоретически, этого хватило бы для всех наркоманов Соединенных Штатов на целых восемь месяцев. Была сделана попытка переправить в Америку крупнейшую за все время партию наркотиков.

Заказчиком в Монреале оказался некто Луи Мартин Морис, – импортер номер один для североамериканского континента. В Монреаль груз сопровождал французский директор крупнейшей в мире героиновой сети Жан Жеан, который был известен в англоговорящем преступном мире, как Джайнт ("Гигант"). Очевидно, уголовники дали ему эту кличку по созвучию с настоящей фамилией. По мнению тех немногих, кто видел и знал Жеана, его облик не соответствовал привычным представлениям о мафиози. Рослый элегантный француз в свои шестьдесят с лишним лет предпочитал перламутрово-серые гетры, брюки в полоску, как у дипломата, черный кашемировый блэйзер с атласными лацканами, лимонный жилет, перламутровый галстук и серую мягкую шляпу. Этот наряд дополняла коричневая трость, с которой он не расставался.

В этом вояже Жеан выступал в роли заботливого наперсника, даже более заботливого, чем во время ноябрьской контрабанды, когда он сопровождал "бьюик", который Гроссо, Игэн и Уотерс видели в Нью-Йорке. Та операция оказалась успешной, но до того, как она достигла апогея, Жеан испытал несколько неприятных моментов из-за действий полиции. Может быть это была простая случайность, но его все больше терзали подозрения об утечке информации или некоем слабом звене в цепи их операций. Во всяком случае, с недавних пор он был недоволен работой в Нью-Йорке. Когда дела вел Туминаро, здесь гарантировались порядок и безопасность. Но вот к его племяннику Фуке Жеан доверия не питал. Фуке был необразован, лишен элегантности, что само по себе уже было плохо, но что совсем недопустимо в их бизнесе – ненадежен.

Его опасения, казалось, оправдались, когда по прибытии в Монреаль полиция неожиданно арестовала судно и провела досмотр. Досмотр был слишком тщательным, чтобы выглядеть обычным, обыск продолжался два дня. Жеан и Морис, встретивший его в Монреале, предположили, что кто-то известил полицию о предстоящем прибытии партии наркотиков.

И тем не менее, они не собирались отказываться от затеи, пока в Монреаль не пришла ещё одна тревожная весть. В нью-йоркском Рочестере застрелили американского гангстера, им помогавшего.

В тот момент Жеан и Морис не знали, что их связник был убит в обыкновенной бандитской разборке, которая по времени совершенно случайно совпала с налетом канадской полиции на судно. Но для наркодельцов двух этих событий оказалось достаточно, чтобы решить – запахло жареным. Они пришли к выводу, что продолжать переправку наркотиков через канадско – американскую границу в "бьюике" слишком опасно. Оставалось только вернуть груз в Европу и искать маршрут напрямую в Нью-Йорк.

Так что как только обыск закончился и золотистый "бьюик" был освобожден полицией и таможней, Жан Жеан улетел обратно в Париж. "Бьюик" вновь погрузили на судно и отправили во Францию. Его начинка так в нем и осталась.

Между тем в Нью-Йорке наступила, а потом и прошла следующая неделя, объявленная Пэтси Фуке как время прибытия "сигар", а спрос на героиновый так и не был удовлетворен. Полиция терялась в догадках: то ли кризис был спровоцирован самой мафией, чтобы вздуть цены, как уде нередко бывало, то ли крупные импортеры испытывали проблемы с доставкой товара в страну.

Детективы из Бюро по борьбе с наркотиками продолжали тщательную слежку за Пэтси Фуке, членами его семьи и сообщниками, и теперь проводили рядом с ним круглые сутки. Приближающиеся праздники вносили новые трудности, но, невзирая на Рождество, они понимали, что не могут ни на минуту оставить Пэтси без внимания, иначе столь долгожданное событие будет безвозвратно упущено.

В добавок к этому у Эдди Игэна в эти предпраздничные дни возникли новые проблемы с Кэрол. Хорошенькая девушка тщетно пыталась уговорить его проводить с ней больше времени, и все настойчивее убеждала Эдди бросить эту неблагодарную работу и вместе заняться бизнесом. Игэна бесконечные споры на эту тему только раздражали, но он совсем расстроился, поняв, что за всем этим скрывается её желание любой ценой разбогатеть.

Ее последнее предложение оказалось особенно неприятным. Все началось однажды вечером, когда Кэрол восторженно рассказывала, как пожилой клиент "Таверны Нассау", явный джентельмен, предложил купить ей ночной клуб в Нью-Джерси! Игэн отругал её за то, что она восхитилась такому предложению, хотя бы и от семидесятилетнего старика, и приказал забыть об этом. Но через несколько дней Кэрол снова выложила новость: старик прислал своего сорокалетнего сына с подарком – новой машиной "Тандерберд"! Она торжествовала: теперь Эдди может бросить свою работу и будет помогать ей в клубе. Что же касается престарелого поклонника, ей представлялось, что она время от времени выпьет с ним чашечку кофе, да, может быть, разрешит разочек себя поцеловать.

Игэн, сначала потерявший дар речи, потом пришел в ярость. Они снова поругались и он, взбешенный, удалился. Но никак не мог заставить себя забыть, как хорошо им было вместе.

Жан Жеан сразу после возвращения в Париж из Монреаля, не тратя даром времени, встретился с человеком, способным за хорошие деньги взять на себя самую трудную и грязную работу. Франсуа Скалия был очень доволен, что его прозорливость так скоро вознаградится. Он самодовольно ухмылялся, слушая, как Жеан излагал свою проблему – доставку очень ценного и крайне дефицитного героина непосредственно в Нью-Йорк, самый неприступный из портов Соединенных Штатов.

Потребность в героине все росла, но полиция не дремала; кроме того, до Жеана дошли слухи, что крупнейшие американские заказчики жаловались на качество последней партии, героин оказался хуже, чем обещали. Им был нужен новый качественный товар, и побыстрее. В этот раз Жеан даже хотел послать в Нью-Йорк главного химика синдиката, чтобы удостоверить качество героина. Но сначала нужно было доставить туда груз. Есть у корсиканца идеи, как это сделать?

Скалия пожелал Джайнту хорошего настроения и веселого Рождества.

– Считайте, что пятьдесят один килограмм героина уже в Нью-Йорке, – заверил он.

Во вторник 21 декабря Жак Анжельвен заявил в своей телепрограмме, что его планы посетить США, изучить Америку и её телевидение, близки к осуществлению. Он рассказал многочисленной и преданной аудитории, что возьмет в Америку свой новый роскошный автомобиль и увидит Соединенные Штаты как настоящий турист. Не сообщив, естественно, что сроки визита в Америку значительно ускорены по настоянию Скалия. Плата за перевозку машины в Америку должна была составить около 475 долларов, дороже чем его собственный проезд в туристском классе. Он знал, что берется за опасное дело, но когда поручение будет выполнено, в Нью-Йорке ему выплатят 10 000 долларов, больше его годового жалования.

Скалия сказал Анжельвену, что до отъезда от него требуется всего лишь предоставить "бьюик" на пару дней. Анжельвен должен был оставить его открытым в условленном месте на Елисейских полях и забрать приблизительно в том же месте через сорок восемь часов. И ещё раз, уже в Нью-Йорке, ему придется поставить машину в гараж отеля "Уолдорф Астория" и не трогать её, пока не разрешат. Все очень просто. Он сам, сообщил по секрету Скалия, будет в Нью-Йорке примерно в то же время и обеспечит руководство операцией и моральную поддержку. За всю работу – пять миллионов франков или десять тысяч американских долларов, не облагаемых налогом.

2 января 1962 года Анжельвен поставил "бьюик" на Елисейских полях и улетел на юг провести два дня с семьей. 4 января, вернувшись в Париж, он забрал машину, собрал вещи и поехал к северному побережью, где на следующий день из Гавра должен был отплыть океанский лайнер "Юнайтед стейс". На ночь он остановился в Руане в гостинице "Хотель де ля Пост", где его встретил Скалия, и за ужином они уточнили все детали.

На следующее утро простодушного Анжельвена угораздило смертельно напугать корсиканца. Обнаружив накануне вечером неполадки в работе генератора своего "бьюика", рано утром он поехал в гараж "Дженерал Моторз" на другом конце Руана, дорогу к которому ему объяснил портье. Когда Скалия проснулся и обнаружил пропажу компаньона, он расспросил портье и, обливаясь потом, гнал такси две мили до гаража, спеша не допустить, чтобы ремонтники чего не обнаружили.

В тот же вечер, 5 января, Жак Анжельвен отплыл из Гавра на борту океанского лайнера "Юнайтед Стейс" со своей драгоценной "инвиктой" на грузовой палубе. Франсуа Скалия поездом вернулся в Париж.

Через тридцать шесть часов, 7 января, сам Скалия отправился в аэропорт Орли и рейсом "Эр Франс" вылетел в Канаду, в Монреаль. Он переночевал в отеле "Куин Элизабет", а затем в роскошных апартаментах в квартале Роузмон встретился с Луи Мартином Морисом и Жаном Жеаном, прибывшим из Парижа другим авиарейсом. На следующее утро Скалия выехал поездом в Нью-Йорк. Прибыв в Нью-Йорк во вторник утром, 9 января, он зарегистрировался под именем Франсуа Барбье в отеле "Виктория", что на углу западной Пятьдесят первой стрит и Седьмой авеню.

Позднее в тот же день из Монреаля в Нью-Йорк вылетел и Жеан. В Нью-Йорке он направился в отель "Эдисон" на западной Сорок шестой стрит, между Бродвеем и Восьмой авеню. Этот отель был всего в шести кварталах от восемьдесят шестого причала, где следующим вечером должен был пришвартоваться флагманский корабль пассажирского флота Соединенных Штатов Америки.

С самого начала на борту "Юнайтед стейс" Анжельвена ждали неприятности. Выход судна из Гавра задержался на шесть часов, и пассажиры даже не смогли попасть на корабль в положенное время, только далеко за полночь разместившись в своих каютах. Ему пришлось делить каюту турист-класса с двумя другими пассажирами, один из них оказался немец, к которому Анжельвен сразу же почувствовал неприязнь. Среди 1800 пассажиров было очень мало французов, большинство оказались американцами, и Жак приходил в ужас от их безразличия к элегантности и вкусу. Еду он находил невразумительной, за исключением обильных англо-саксонских завтраков, хотя, относясь с повышенным вниманием к своему здоровью, пришел к выводу, что американский обычай пить воду перед едой мог быть полезен для его печени.

В тесной переполненной каюте Анжельвен страдал клаустрофобией и потому плохо спал. Проблема со сном усугублялась привычкой пруссака – соседа вставать каждое утро в 6 часов, что неизменно будило Жака, едва он успевал заснуть. После немца-соседа и плохого обслуживания величайшим источником его раздражения была чрезмерно иудейская атмосфера на борту. Создавалось впечатление, что там просто беспрерывно совершают еврейские религиозные обряды.

Анжельвен встретил на судне молоденькую француженку по имени Арлетт, которая, не будучи красавицей, оказалась достаточно симпатичной, чтобы привлечь его внимание. Но переполненный туристский класс не давал возможности продвинуть их отношения достаточно далеко.

Поэтому Анжельвен ограничился тем, что сидел в комнате отдыха и строчил дневник, комментируя неприятное путешествие и излагая планы своего пребывания в Нью-Йорке. Он дал зарок, что обратно поплывет первым классом, – тогда он будет в состоянии себе это позволить.

На той неделе полицейские информаторы наперебой стали сообщать, что "хороший товар" в огромном количестве вот-вот появится на улицах Нью-Йорка. Примерно в то же время детективы стали замечать все более частые визиты в закусочную Петси Фуке различных темных личностей, известных своими связями с наркомафией. Некоторых заметили при передаче Пэтси денег. Наверняка ожидалось нечто важное.

Ближе к вечеру 9 января детектив Сонни Гроссо, облачившись в белый халат, зашел в закусочную Пэтси. Игэн торчал на противоположной стороне Бушвик авеню на их привычном посту в больнице святой Екатерины. Сонни остановился у сатуратора и бросил старику за прилавком – тестю Пэтси:

– Кофе, печенье и пепси с собой.

Сам Пэтси сидел в задней части зала, положив локти на стол, и ел суп. Сонни и Игэн в качестве "врачей" за последние три месяца так часто заходили в закусочную, что даже стали здороваться с Пэтси. Вот и теперь, когда Сони направился к телефонам в глубине закусочной, он небрежно помахал рукой, и Пэтси кивнул ему в ответ.

Когда Сонни подошел к телефонам, один из них зазвонил. Он машинально снял трубку.

– Алло?

– Бонджорно, Паскуале! – раскатисто прозвучало по-итальянски.

– Кого вам?

– Паск...Пэтси, пожалуйста, – ответили с сильным акцентом по английски.

– О, конечно. Подождите минутку. – Сонни заглянул за занавеску, где сидел Пэтси, поглощенный едой. – К телефону.

Пэтси вышел и взял трубку, Сонни отошел к стойке с журналами. Пэтси беседовал недолго, да и то в основном слушал, а отвечая, только нечленораздельно ворчал. Затем Сонни услышал, как он произнес на плохом итальянском.

– Хорошо, я зайду к тебе, – и повесил трубку.

Когда Сонни вернулся к телефону, чтобы самому позвонить, Пэтси как раз говорил тестю:

– Папа, постарайся быть здесь завтра. Я буду занят большую часть дня.

Загрузка...