Франсиско де Миранда и борьба за независимость испанской Америки.

Каракас восстал!

После Тильзитского мира с Россией, заключенного в 1807 г., Наполеон обратил свои взоры на Пиренейский полуостров, казавшийся ему крайне ненадежным флангом его континентальной империи. Особенно раздражала корсиканца Португалия, традиционно связанная с Англией. Он решил, завоевав Португалию, расчленить ее на несколько мелких княжеств. Испании была уготована несколько иная участь. Французский император намеревался посадить на испанский престол одного из своих многочисленных братьев, приобщив, таким образом, к своей империи не только Испанию, но и ее заморские владения.

В октябре 1807 г. Наполеон подписал с испанским правительством в г. Фонтенбло тайный договор о разделе Португалии, дававший ему право направить войска в эту страну через Испанию. Вскоре французские войска перешли Пиренеи и через северную Испанию вторглись в Португалию. Узнав об этом, лузитанский королевский двор в страхе погрузился на корабли английской эскадры, стоявшей в Лиссабоне, и бежал в Бразилию. Португалию оккупировали французские войска.

Расправившись с Португалией, Наполеон стал прибирать к рукам Испанию. Его войска, которыми командовал прославленный маршал Мюрат, сперва захватили север страны, а потом начали продвигаться к ее сердцу — Мадриду. Действия французов вызвали панику в правящей Испанией камарилье, видное место в которой играл любовник королевы Годой. По его совету королевская семья решила было последовать примеру португальского двора и бежать в заморские владения, однако этому не суждено было осуществиться. Народ столицы восстал, свергнул ненавистного временщика и заставил Карла IV отречься от престола в пользу своего сына. Последний, вопреки воле французов, объявил о своем восхождении на трон под именем Фердинанда VII и образовал в Мадриде правительство. Два дпя спустя Карл IV взял свое отречение обратно. Отец и сын, оба ограниченные, порочные и ковар-tibie мракобесы, люто ненавидели друг друга, интересы народа были им совершенно чужды, их интересовало одно — как удержать в своих руках власть, обезвредив своего соперника. Оба они искали «защиты» у французов, подхалимничали и пресмыкались перед Наполеоном, кото^, рый не преминул воспользоваться в своих целях интригами этих ничтожных властителей Испании. Якобы для ула, живания возникших в испанской королевской семье споров Наполеон вызвал в Байонну — французский город на_ч границе с Испанией — сперва Фердинанда, а затем и его¹ отца Карла IV с супругой.

Население Мадрида воспротивилось отъезду Карла, опасаясь, не без основания, как это подтвердили дальнейшие события, что его отсутствием воспользуются французы для захвата всей территории страны. 2 мая в Мадриде началось восстание, свирепо подавленное войсками Мюра-та, который под охраной отправил Карла IV и членов его семьи в Байонну. Вслед за этим Мюрат подчинил себе испанскую правительственную хунту и объявил себя наместником высланного во Францию короля.

Между тем в Байонне Наполеон разыгрывал как по нотам задуманный им фарс с участием испанских Бурбонов. Без особого труда он заставил Карла IV отречься от престола в свою пользу, а Фердинанда — отказаться от прав на престолонаследие. После этого Наполеон отдал испанскую корону своему брату Жозефу Бонапарту, которого провозгласили королем Испании собравшиеся в Байонне раболепные гранды.

Наполеон составил для Испании весьма куцую конституцию, устанавливавшую в стране конституционный монархический строй. Согласно этому документу, население американских колоний уравнивалось в правах с населением Испании. Это должно было послужить приманкой для креолов, жаждавших равноправия.

Конституция была безропотно принята грандами в Байонне, после чего новоиспеченный король Хосе I, как величали Жозефа, в сопровождении своей свиты направился в Мадрид, а члены испанской королевской семьи остались в качестве заложников во Франции.

Отделавшись от испанских Бурбонов, Наполеон счел испанский вопрос решенным. Однако он жестоко просчитался. Он не учел самого главного персонажа иберийской драмы — испанского народа, который ответил на действия французов всеобщим восстанием. Возникшие по всей стране патриотические хунты объявили беспощадную войну французским захватчикам. В Севилье образовалась Центральная хунта, взявшая на себя обязанности испанского правительства и признавшая королем Испании Фердинанда VII.

Одна из первых патриотических хунт, возникшая в Астурии, направила своих представителей в Лондон, где они были приняты членами английского кабинета. Англия обязалась оказать помощь испанским патриотам, выступившим против Наполеона.

Английское правительство заявило, что оно заключает мир с Испанией. Войска, подготовленные для экспедиции в Южную Америку, которыми командовал генерал Уэлсли, английский кабинет решил направить в Астурию, на помощь испанцам.

Миранда связывал большие надежды с происходившими в Испании событиями. Он считал, что Наполеон без труда овладеет всем Иберийским полуостровом, а затем попытается приобщить к своим владениям испанские колонии в Америке. Каракасец был уверен, что намечавшийся ход событий заставит Англию выступить в поддержку независимости колоний.

Континентальная блокада, провозглашенная Наполеоном, закрывала английским товарам доступ на европейские рынки и вынуждала английских купцов все чаще обращать свои взоры на испанские колонии. В 1807 г. в Лондоне вышла брошюра Уильяма Бэрка, озаглавленная «Южноамериканская независимость или эмансипация Южной Америки— слава и интерес Англии». Автор этой брошюры утверждал, что раз Наполеон закрывает перед Англией европейские рынки, то жизненные интересы народа и безопасность Англии требуют добиться открытия новых рынков для сбыта английских товаров. «Ясно,— отмечал Бэрк,— что ни в какой другой части света мы не можем добиться этого с такой легкостью и с такими осязательными результатами, как в Южной Америке» *. Бэрк призывал правящие круги Англии оказать Франсиско де Миранде энергичную помощь в его борьбе за независимость колоний.

Теперь же, когда Наполеон задумал покорить Испанию, английские деловые круги стали рассуждать иначе. Если Наполеон действительно завоюет Испанию, тогда испанские колонии все равно будут вынуждены открыть свои границы для английских товаров; если же корсиканец потерпит поражение, то Испания в благодарность за английскую помощь в борьбе с Наполеоном тоже будет вынуждена пустить Англию в свои заморские владения. Итак, с какой стороны ни смотри, для Англии выигрыш. Зачем же пускаться в освободительные авантюры в Южной Америке, весьма рискованные, как показал опыт Попэма и Миранды, не лучше ли подождать, пока фрукт созреет и сам упадет в кошелку Джона Була?

Когда этот курс возобладал над другими и было окончательно решено отказаться от экспедиции в Испанскую Америку, английский кабинет поручил Артуру Уэлсли сообщить эту новость Миранде. Впоследствии Веллингтон вспоминал: «Я думаю, что у меня никогда не было более трудной задачи, чем выполнить поручение правительства и сообщить Миранде, что мы отказываемся поддержать его планы. Я счел, что самым лучшим будет сообщить ему об этом на улице» ². Но Уэлсли просчитался. Когда он сообщил о решении правительства каракасцу, возмущению последнего не было предела. Он стал ругать Уэлсли и английское правительство столь громко и «выразительно», что вокруг них собралась толпа народу. Будущему победителю Наполеона не оставалось ничего другого, как постыдно бежать от своего собеседника.

В который раз предавали Миранду англичане! В который раз они не выполняли своих обещаний! В который раз они нарушали данное ранее слово!

Английское правительство предложило Миранде поехать в Испанию добровольцем. Миранда с негодованием отверг это предложение. Он напомнил о своем заявлении Питту в 1791 г., в котором указывал, что на него, Миранду, можно рассчитывать только для одного дела — освобождения испанских колоний. Чтобы успокоить Миранду, английское правительство повысило ему годовое пособие с 300 до 700 фунтов стерлингов, из коих 200 фунтов взялся платить из своего кармана лично Ванситтарт. Неслыханная «щедрость» по отношению к человеку, одно присутствие которого в Лондоне давало англичанам в руки неоценимый козырь в их игре за влияние в Америке и на Иберийском полуострове!

Но, возмущаясь коварством английских государственных деятелей, Миранда понимал и другое: оккупация французскими войсками Испании создавала прекрасный повод для отделения колоний от метрополии. Испанский королевский дом находился в плену во Франции, испанское законное правительство перестало существовать — все это создавало благоприятные условия для борьбы за независимость.

И Миранда с присущей ему страстью и энергией вновь принимается за работу. Он сочиняет и рассылает многочисленные письма и обращения к видным и влиятельным креолам и в кабильдо крупнейших колониальных центров, призывая их воспользоваться событиями в Испании, для того чтобы провозгласить независимость.

Избранный Мирандой адрес для своих посланий оказался верным и предельно точным. Как и рассчитывал Миранда, именно кабильдо превратились в, главные оплоты антииспанского движения...

20 июля 1808 г. Миранда в письме видному венесуэльскому креолу маркизу дель Торо высказывал следующие мысли: «Испания лишилась своего монарха, она раздирается гражданской войной. Франция и Англия борются за полуостров, который, по всей вероятности, будет завоеван первой из этих стран. Следует не допустить, чтобы этот конфликт со всеми своими бедствиями перекинулся на Колумбийский континент. Нам нет нужды участвовать в этих распрях, но было бы разумным использовать их для того, чтобы освободиться от иностранного гнета» ³.

В том же году Миранда составляет проект конституции независимой Южной Америки — «Заметки для образования федерального правительства», в котором предусматривается имущественный ценз для избирателей в виде собственности не менее 10 фанегадас ⁴ (около 7 гектаров) земли, однако правительство обязывается наделить всех безземельных женатых индейцев такими земельными участками, а холостым дать по 5 фанегадас. Этот документ позволил современным исследователям считать Миранду предтечей не только латиноамериканской независимости, но и нынешних аграрных преобразований⁵ Действительно, как показывают «Заметки», Миранда первым из политических деятелей континента поставил вопрос о перераспределении земельной собственности в пользу безземельных, точнее о возврате индейцам земли, отобранной у них ранее колонизаторами.

Некоторые из писем и документов Миранды были перехвачены англичанами, другие испанцами. Испанские власти в колониях продолжали испытывать страх перед именем Миранды, они опубликовали и широко распространили памфлет «Портрет и биография предателя Миранды». Испанцы требовали от английского правительства запретить Миранде заниматься «подрывной» деятельностью в колониях. Английское правительство неоднократно предупреждало Миранду, что если он не прекратит переписку со своими агентами в Южной Америке, то будет выслан из страны. Заместитель министра иностранных дел Кук писал Миранде в мае 1809 г.: «Вам следует учесть, что в свете нынешних отношений Великобритании с Испанией необходимо воздержаться от каких-либо действий, могущих вызвать недоверие между ними. Известно, что Вы после примирения Великобритании с Испанией продолжаете переписку с деятелями Каракаса, которая, хотя и была оправданна ранее, теперь не может располагать поддержкой или соответствовать интересам британского правительства. По поручению лорда Кэстэлри предупреждаю Вас об этом и выражаю надежду, что Вы воздержитесь на будущее от какой-либо переписки указанного содержания, могущей поставить под сомнение искренность правительства его величества. В противном случае возникнет необходимость удалить Вас из территорий, находящихся под властью его величества» ⁶.

На эти предупреждения и угрозы конспиратор не обращал внимания. Тем более что его призывы находили все больший и больший отклик среди креолов. Один из его корреспондентов, аргентинец Сатурнйно Родригес Пенья, писал ему: «Только одно обстоятельство, что Вы являетесь главным агентом сил освобождения, стимулирует больше Ваших соотечественников, чем если б на нашей стороне была вся мощь Англии» ⁷.

Какой же отклик получили события на Иберийском полуострове за океаном?

Прежде чем ответить на этот вопрос, следует отметить, что Наполеон сразу же после провозглашения своего брата Жозефа королем Испании предпринял ряд срочных мер с целью подчинить новому монарху испанские заморские владения. Он дал указания морскому министру Франции вице-адмиралу Декре, Мюрату и командующему войсками в Португалии немедленно направить корабли с.

Оружием в Мексику, Венесуэлу и Буэнос-Айрес для того, чтобы местные власти получили средства .оказать сопротивление Англии. Наполеон также предписал захватить у англичан остров Тринидад. Предполагалось послать для. выполнения этой миссии 3 тыс. солдат и шесть военных кораблей. ,Не успел Жозеф прибыть в Мадрид, как Наполеон приказал ему заполнить надежными людьми вакантные должности вице-королей и генерал-капитанов в колониях. ^

Французские агенты, посланные Наполеоном в испанские колонии, были встречены в ряде мест высшими испанскими чиновниками весьма благосклонно. Крупные колониальные чины, будучи уверенными в окончательной победе Наполеона в Испании и не желая терять своих доходных постов, склонялись к признанию Жозефа, и Миранда, несомненно, был прав, когда предупреждал об опасности захвата Францией испанских колониальных владений.

Ииую позицию заняли креолы. Они были убеждены в победе Наполеона и именно поэтому выступили за признание прав Фердинанда VII на испанский престол в надежде, что престолонаследник так никогда и не вырвется из французского плена.

В июле 1808 г. в Венесуэлу явился французский эмиссар Ламон, которого весьма любезно принял генерал-капитан Касас. Это вызвало возмущение населения Каракаса, под давлением которого Касас присягнул Фердинанду VII. Ламон, так ничего и не добившись, вынужден был покинуть Венесуэлу и вернуться в Европу.

Вскоре видные представители креольской знати — члены кабильдо потребовали от Касаса создать правительственную хунту. Касас отдал приказ арестовать «бунтовщиков». Некоторые из креольских патрициев, среди них маркиз дель Торо, корреспондент Миранды, испугались и явились с повинной к генерал-капитану. Не желая порывать с креольской аристократией, Касас ограничился «отеческим» внушением. Брожение в Каракасе все же продолжалось. В особенности большую активность проявляли молодые креолы. Они тайно собирались, готовясь к более решительным действиям. Когда сведения о событиях в Каракасе дошли до Миранды, он сказал: «Если все это правда, то эти события благоприятствуют делу независимости нашей Америки».

В Буэнос-Айресе вице-король Линкере склонялся к поддержке Жозефа, чем вызвал большое недовольство местных испанских чиновников. Этим воспользовались креолы, которые под предлогом защиты Линьерса практически захватили власть в свои руки.

В Мексике вице-король Итурригарай присягнул Фердинанду VII, однако под влиянием патриотически настроенных креолов отказался признать власть Центральной хунты в Севилье. Он был свергнут испанскими легитимистами. Новые власти начали жестоко преследовать сторонников независимости.

В 1809 г. в кабильдо г. Боготы, столицы Новой Гранады, местный юрист Камило Торрес потребовал, чтобы колонии были представлены в Центральной хунте таким же количеством депутатов, как и Испания, и чтобы колониальные власти передали свои полномочия местным кабильдо. Торрес предупреждал, что отклонение этих требований неминуемо приведет к разрыву колоний с метрополией. Требования Торреса широко циркулировали среди жителей Новой Гранады и Венесуэлы.

В том же году в г. Чукисаке (Нагорное Перу, одна из провинций вице-королевства Ла-Платы) вспыхнуло антииспанское восстание. Его поддержало население провинциальной столицы Ла-Паса. Восставшие организовали патриотические хунты. Несколько позже восстали жители Кито — главного центра Эквадора. И там были свергнуты испанские власти и образована патриотическая хунта. Испанцам удалось с помощью войск потопить в крови эти первые открытые выступления сторонников независимости. В других колониальных центрах патриоты продолжали готовиться к решительным схваткам с колониальными властями.

Таким образом, были правы те креольские патриоты, которые, подобно чилийцу Бернардо О’Хиггинсу, утверждали, что Фердинанду VII будет трудно, находясь во французском замке, куда его поселил Наполеон, удерживать конец цепи, связывавшей колонии. По этой цепи Наполеон, сам того не желая, нанес первый удар, разорвали же ее уже сами патриоты.

По мере того как нарастало патриотическое движение в колониях, тон и содержание писем Миранды его колониальным; корреспондентам приобретали все более решительный характер. 1 мая 1809 г. он писал Фелипе Кап-

Ф. де МирандаРисунок Хосе Агустина Альвареса Риксо, 1809 г.

тучи, представителю секретной патриотической хунты, возникшей в Буэнос-Айресе: «Я был и навсегда останусь страстным защитником прав, свобод и независимости нашей Америки, славное дело которой я защищал и буду защищать всю свою жизнь... Следовательно, рассчитывайте на меня до конца» ‘.Ив тот же день в письме Родригесу Пенье Миранда советовал: «Продолжайте осуществлять ваш мудрый план решитВДро, хотя и осторожно. Вы можете быть уверены, что я буду защищать свободу и права пашей любимой родины до самой своей смерти» ⁹.

Наряду с такого рода перепиской Миранда ведет широкую пропаганду в английском обществе в пользу идеи независимости испанских колоний. В 1809—1810 гг. его связи в Англии еще больше расширяются. Он устанавливает контакты с сыновьями короля Георга III герцогами Кумберлендским и Глочестерским и другими видными аристократами, с философами Иеремией Бентамом и Джеймсом Миллем, гуманистом Уильямом Уильберфор-сом, ярым противником рабства и работорговли, просветителем Джозефом Ланкейстером и многими другими, которых он обращает в свою «веру», делает сторонниками независимости испанских колоний.

Но, пожалуй, самым верным его английским другом и почитателем в этот период является леди Эстер Станхоп, внучка Уильяма Питта-старшего (лорда Чаттама) и племянница Питта-младшего, с которым в течение стольких лет имел дело Миранда. Эстер была секретарем своего знаменитого дядюшки, от которого неоднократно слышала рассказы о каракасце. Миранда познакомился с нею в 1809 г. Тогда леди Эстер исполнилось 33 года. Она была красивой, богатой и независимой женщиной. Оба произвели друг на друга большое впечатление. Каракасец считал ее не только обаятельной, но и самой умной женщиной в Англии. Она, в свою очередь, восторженно относилась к этому 60-летнему конспиратору, одержимому идеей независимости для далеких испанских колоний, знатоку классической литературы и искусств, участнику Французской революции и многих других знаменательных событий. Эстер Станхоп неоднократно заявляла о своей готовности сопровождать Миранду в Венесуэлу или вообще сопутствовать ему в любом мероприятии. Это не были пустые слова. Леди Эстер действительно была мужественной женщиной. Впоследствии она перебралась в Ливан и поселилась среди арабских племен.

По-видимому, леди Эстер испытывала к Миранде большое чувство. После гибели каракасца она оказывала помощь его семье, завещав сыновьям Миранды все свое состояние.

Располагая столь обширными и влиятельными связями, Миранде было сравнительно легко проникнуть в большую английскую печать и помещать в крупных английских газетах и журналах материалы о все растущем в колониях сопротивлении испанским властям.

Между тем война в Испании продолжалась. Хотя генералу Уэлсли удалось нанести несколько поражений французским войскам и действия партизанских отрядов приносили им немало вреда, французы все же продвигались вперед, угрожая оккупировать всю страну. Но теперь Наполеон отдавал себе отчет, что победа его войск в Испании не приведет к захвату ее заморских владений. Опасаясь, что они достанутся Англии, он в декабре 1809 г. высказался за их независимость. В Законодательном собрании Франции по этому поводу правительство заявило, что если Испания потеряет свои колонии, то в этом она должна будет винить только самое себя. Император не намерен возражать против независимости наций Америки. Если народы Мексики и Перу пожелают остаться связанными со своей метрополией или стать независимыми, то Франция не воспротивится их желанию при условии, что эти народы не будут иметь никаких отношений с Англией.

Узнав об этой декларации, Миранда вновь атакует английское правительство: не теряйте времени, окажите помощь делу освобождения колоний, иначе они помимо вас завоюют себе независимость!

Но его призывы и на этот раз не получают ожидаемого отклика в правящих кругах Англии. Слишком велика угроза со стороны Наполеона, слишком важно сопротивление испанского народа корсиканцу, чтобы Англия позволила себе роскошь вызвать неудовольствие Центральной хунты неосторожными действиями в Южной Америке...

В начале 1810 г. французам удалось одержать ряд побед в Испании. Центральная хунта самораспустилась, Ее функции взял на себя Регентский совет, объявивший о созыве кортесов, в которых несколько депутатских мест отводилось представителям колоний. Желая привлечь на свою сторону жителей колоний, Регентский совет в своем манифесте о созыве кортесов заявлял в их адрес: «С этого момента, испано-американцы, вы возводитесь в достоинство свободных людей: вы уже теперь не те, кем были раньше, находясь под гнетом тем более тяжелым, чем дальше находились от центра власти; к вам относились тогда с безразличием, вас оскорбляла жадность, уничтожало безразличие. Знайте, что, назвав или написав имя того, кто будет представлять вас в кортесах, вы, ваша судьба уже не будут зависеть ни от министров, ни от вице-короля, ни от губернаторов, а будут в ваших собственных руках».

Манифест Регентского совета, несомненно, играл на руку патриотам, давал им юридическое основание для низложения колониальных властей, для того чтобы действительно взять свою судьбу в собственные руки.

Миранда, ознакомившись с манифестом Регентского совета, понял, что теперь развязка близка. 7 февраля 1810 г. он писал своему другу полковнику Смиту в Соединенные Штаты: «События развиваются в пользу нашего патриотического и справедливого дела. Последние сообщения, полученные мной из Кито, Перу и Буэнос-Айреса, обещают свободу в виде правительства, избранного народом». Каракасец выражал надежду, что свобода будет завоевана всеми испанскими колониями вопреки «испанской тупости и английской глупости».

В эти месяцы Миранда активен, как никогда в прошлом. Теперь из конспиратора он превращается в журналиста, начинает издавать свой собственный журнал «Эль Коломбиано» на испанском языке — первый в истории печатный орган, агитирующий за освобождение колоний. Тираж журнала был маленький, всего 250 экземпляров, по популярность его была большой.

Первый номер «Эль Коломбиано» вышел в Лондоне 15 марта 1810 г. Он открывался статьей, в которой отмечалось, что «трагические события на Иберийском полуострове» потребуют от жителей «Колумбийского континента» принятия решений, соответствующих их интересам. Журнал обещал информировать своих читателей о событиях в Европе. Эта информация поможет им принять правильные решения, способствующие их «будущему счастью».

Журнал указывал, что «независимость Колумбийского континента давно уже считается неизбежным явлением. Внимание народов устремлено на Новый Свет, все желают знать, какое решение он примет в связи с кризисом, переживаемым в настоящее время испанской монархией».

В последующих номерах журнала главный огонь был направлен против Регентского совета. Журнал перепечатывал статьи из органа испанских радикалов «Эль Эспа-пъоль», тоже выходившего в то время в Лондоне и призывавшего к осуществлению демократической революции в Испании. «Если огонь революции пугает вас,— говорилось в одной из таких статей, перепечатанных «Эль Коломбиано»,— если вы боитесь даже мыслить о свободе, тогда ваш удел навсегда остаться рабами».

Всего вышло пять номеров «Эль Коломбиаио». Пятый номер появился 15 мая 1810 г. Он оказался последним, так как были получены в Лондоне сообщения о событиях в Каракасе и других колониальных центрах, резко изменивших судьбу Миранды и этого журнала. Вскоре его издатели могли с удовлетворением узнать, что статьи из «Эль Коломбиаио» перепечатываются в патриотических органах Венесуэлы и Ла-Платы.

Выход в свет в Лондоне журнала, выступающего за независимость испанских колоний, немедленно привлек к себе внимание испанского посольства в Лондоне. Испанский посол поспешил заявить резкий протест английскому правительству и потребовать немедленного закрытия журнала. Его действия были поддержаны Регентским советом. Английское правительство, ссылаясь на свободу печати в Англии, отказалось закрыть журнал, однако Миранде было сделано очередное строгое внушение: в своем органе он должен умерить революционный пыл, иначе к нему будут применены санкции.

Журнал «Эль Коломбиаио» не был единственным издательским предприятием Миранды. С его помощью гуаякильский патриот Хосе Мария Антепара пишет и издает в начале 1810 г. в Лондоне труд под названием «Южноамериканская эмансипация.

Исторические документы и записки, показывающие постепенное развитие планов и усилий, предпринятых генералом Мирандой с этой целью в течение последних двадцати пяти лет».

В то же приблизительно время во влиятельном литературно-общественном журнале «Эдинбург ревыо» появляется большая статья «Освобождение Испанской Америки», написанная редактором журнала Джеймсом Миллем по материалам, полученным от Миранды.

Пока Миранда занимался пропагандистской деятельностью в Лондоне, в испанских колониях росла новая мощная волна освободительного движения. Сторонники разрыва с Испанией набирали силы и ждали только нового случая, нового благовидного предлога для открытого выступления против испанских колониальных властей.

Особенно напряженным было положение в Каракасе. Молодые креолы-мантуанцы уже несколько лет как конспирировали, готовясь к захвату власти. В начале 1810 г.

в город прибыл из Испании священник Кортес Мадариага, чилиец, участник тайной патриотической ложи, действовавшей в Мадриде и находившейся в контакте с Мирандой. Кортес Мадариага имел прямое задание — помочь местным патриотам свергнуть испанский колониальный режим. В Каракасе, кроме того, довольно открыто действовали многочисленные английские и наполеоновские агенты, ходили слухи о подготовляемом местными рабами восстании. Все это создавало в городе атмосферу тревоги и неуверенности.

Назначенный в мае 1809 г. новый генерал-капитан Венесуэлы Эмпаран проявлял нерешительность, заигрывал с мантуанцами. Еще в 1808 г. Наполеон предлагал Жозефу назначить его генерал-капитаном Венесуэлы. Однако получилось так, что Эмпаран очутился в Севилье и получил это назначение от Центральной хунты. Тем не менее втайне он симпатизировал французам и поэтому часто сквозь пальцы смотрел ца агитацию креолов в пользу независимости. Даже когда в декабре 1809 г. был раскрыт в Каракасе новый заговор, участники которого — видные отпрыски мантуанских семейств Торо, Боливаров и других — намеревались его свергнуть, Эмпаран ограничился только тем, что посадил их под домашний арест.

В апреле 1810 г. в Пуэрто-Кабельо бросил якорь испанский бриг «Паломо», на борту которого находились посланцы Регентского совета. 18 апреля они явились в Каракас, где немедленно доложили Эмпарану о новостях: захвате французами Севильи, роспуске Центральной хунты, образовании Регентского совета, решении о созыве кортесов. Несколько часов спустя обо всем этом уже знали патриоты, располагавшие в канцелярии генерал-капитана своими надежными людьми.

На совещании патриотов было решено созвать на следующий день, в четверг, первый день пасхи, заседание ка-бильдо и образовать на нем правительственную хунту из представителей всех сословий. Всю ночь патриоты призывали горожан принять участие в заседании кабильдо.

19 апреля утром руководители кабильдо пригласили Эмпарана принять участие в заседании, на что Эмпаран согласился. К тому времени площадь перед кабильдо уже заполнилась народом. Эмпаран и сопровождавшие его лица с трудом пробились к зданию кабильдо.

Заседание открыл вице-председатель кабильдо Хосе де лас Льямосас, участник тайной патриотической организации. Он заявил, что с роспуском Центральной хунты и с пленением французами Фердинанда VII испанское правительство перестало существовать. Льямосас предложил создать правительство, представляющее венесуэльский народ и правящее от его имени. Другой оратор, тоже член патриотической организации — Мартин Товар, утверждал, что народ отказывается признать Регентский совет. Эмпа-ран ответил, что испанское правительство продолжает существовать в лице Регентского совета. Он призвал членов кабильдо не принимать необдуманных решений. Эмпаран обещал изучить вопрос создания хунты, а пока что предложил прервать заседание кабильдо и направиться в собор на пасхальное богослужение. Члены кабильдо согласились с ним, и все проследовали в собор, расположенный на той же площади.

Увидя идущих на богослужение членов кабильдо и Эмпарана, молодые патриоты, находившиеся на площади, громко потребовали немедленно вернуть генерал-капитана в кабильдо и принять решение о создании патриотической хунты. Эмпарана буквально силой заставили подчиниться. Заседание вновь открылось в крайне напряженной обстановке. Кто-то предложил создать хунту под председательством самого Эмпарана. Это пришлось не по вкусу наиболее решительно настроенным патриотам, следившим с площади за дебатами. В зал заседаний ворвался Кортес Мадариага и потребовал немедленно лишить власти генерал-капитана. Эмпаран гордо ответил, что он не намерен править, не располагая поддержкой народа. Затем в сопровождении Кортеса Мадариаги вышел на балкон и, обращаясь к народу, заполнившему площадь, спросил: «Сеньоры! Вы довольны мною? Вы хотите, чтобы я вами управлял?» Первым ему ответил Кортес Мадариага: «Нет, не хотим! Убирайся вон!» Его слова подхватил народ. Эмпаран обиделся: «В таком случае я отказываюсь от своего поста!»

Кабильдо приняло отставку Эмпарана, уволило других испанских колониальных чиновников с их постов и образовало Верховную хунту, которая должна была управлять от имени Фердинанда VII, игнорируя Регентский совет. Впоследствии Эмпаран, докладывая Фердинанду VII об этих событиях, писал: «Из-за выкриков одного негодяя революционные мантуанцы лишили меня власти и заставили передать свои полномочия кабильдо, возглавившему революцию».

В действительности руководящую роль в перевороте играли члены тайной патриотической организации Рос-сио, Феликс Соса, Кортес Мадариага, Франсиско Хосе Ри-бас. Это по их инициативе были смещены испанские чиновники, наиболее влиятельные из них были арестованы и высланы из Венесуэлы, в том числе Эмпаран.

25 апреля официально была создана Верховная хунта по охране прав короля Фердинанда VII в составе 23 человек. Ее руководители из тактических соображений объявили, что они будут защищать права короля Фердинанда VII, являвшегося пленником Наполеона. В хунту вошли члены кабильдо, а также члены подпольной патриотической организации. Хунта назначила четырех секретарей (министров) — иностранных дел, юстиции, финансов и по военным и морским делам.

В первые же дни своей деятельности Верховная хунта декретировала свободу внешней торговли, отменила ряд пошлин на ввозимые товары, отменила налоги на продукты питания, подушную подать с индейцев, запретила работорговлю, создала высшую школу технических наук («Академию математики»), учредила Патриотическое общество содействия развитию сельского хозяйства и промышленности.

Каракасская хунта обратилась ко всем кабильдо Испанской Америки, сообщив им, что Венесуэла провозгласила политическую независимость и вошла в семью свободных наций Америки. Хунта призвала все колонии последовать ее примеру. 25 мая 1810 г. такая же хунта была создана и взяла власть в Буэнос-Айресе, Вслед за тем патриотические хунты возникали в Боготе (Новая Гранада) и в Сантьяго (Чили). Попытка свергнуть испанскую власть в Мексике и других колониальных центрах не увенчалась на данном этапе успехом.

Всем было ясно, что события 19 апреля в Каракасе — всего лишь начало освободительной революции, которая рано или поздно охватит все колониальные владения Испании в Америке.

Одна из важнейших задач, стоявших перед каракасской хунтой, заключалась в том, чтобы добиться дипломатического признания со стороны великих держав. С этой целью сразу же после создания хунты были направлены ее полномочные делегаты в Вашингтон, а.в начале июня — в Англию. Делегацию в Англию возглавлял 27-летний отпрыск богатой мантуанской семьи, активный участник тайной патриотической организации Симон Боливар, которому было присвоено в связи с этим звание подполковника. Это должно было придать авторитет молодому мантуанцу, взявшемуся в благодарность за оказанную ему честь оплатить все расходы по поездке и пребыванию делегации в Англии. Боливара сопровождали два других молодых патриота — Луис Лопес Мендес и Андрес Бельо.

Наконец пробил час «полномочного представителя городов и провинций Южной Америки» !