Фридрих Горенштейн. «Время и мы». 1979-1989

Картина 1-я

Комната Соседа. Мебели немного, но расположена она как-то неудобно, отчего Сосед, нервно шагающий, беспрерывно обо что-то ударяется. У стены на стульях сидят Волик и Лиза. Волику 36, он лысоват. Лиза моложе, хоть ей тоже не менее 30-ти. Сосед время от времени останавливается перед Воликом и Лизой, прижав руки к груди, видно он хочет на чем-то сосредоточиться, что-то сформулировать, однако, постояв секунду-другую в молчании, проходит дальше. Волик и Лиза тоже сидят молча. Волик изредка пытается прикоснуться к Лизе пальцами, но она отстраняется, осторожно кивает на Соседа. Сосед наконец начинает говорить, он стоит спиной к Волику и Лизе, у него пересохло горло, первые звуки его нечленораздельны.

Сосед. Я застал его одного... Нет, моей жены не было... Абсолютно пустая квартира и посторонний голый мужчина... Я пришел, абсолютно все на месте... Ужин на столе... Чистая салфетка... Газ выключен... Краники повернуты... И только в ванной... У меня хороший слух... Он сидел на краю ванны... На кафеле было много мокрых следов... Вначале он смотрел даже удивленно... Потом начал дрожать... Я держал дверь настежь. Он сидел прямо на сквозняке...

Волик. Это недоразумение... Все выяснится...

Сосед (некоторое время он смотрит на Волика в упор, пригнув голову. Внезапно начинает злобно кричать.) Утешители... Человек попал под машину... Или вымазал краской новый костюм... Или черт знает что с ним случилось... С женой его... А вокруг стоят утешители...

Лиза (встает). Мы уходим... Я вообще с вами незнакома... Я и мой муж... Мы не можем позволить...

Сосед. Ах, и ваш муж... Молодожены... Медовый месяц.,. Прелестная свадьба... У жениха лысына, у невесты первая седина.

Лиза. Волик, меня оскорбляют... Меня оскорбляют в твоем присутствии...

Волик. Он не в себе... У него большое горе.

Сосед (стоит вытянувшись неестественно прямо). Да, у меня горе... А у вас все в порядке? Прелестно... Кстати, я знаю вашего Волика уже лет двадцать... Однажды возле стадиона его побили палками... Как он бежал по бульвару и всхлипывал... (Сосед начинает смеяться.)

Лиза. Волик, ты должен его ударить...

Волик молчит.

Лиза (взвизгивает). Ты должен его ударить... Или... Или я тебя не знаю... Клянусь моим отцом... Моей жизнью...

Сказав это, она сама пугается и замолкает. Наступает тишина. Все трое молча смотрят друг на друга. Потом Волик осторожно начинает подходить к Соседу. Он идет, волоча ноги, словно чугунные, затем останавливается, долго смотрит в застывшее лицо Соседа, прикрыв глаза, отвернув голову, замахивается и неумело бьет, рука его попадает по краю уха, соскальзывает и падает Соседу на плечо. Некоторое время все стоят, боясь шелохнуться, и вдруг за стеной слышен шум, гулкий, металлический. Сосед поворачивает голову на шум, а потом словно переламывается, сгибается, прикрывает лицо локтем.

Волик. Я вас больно?.. Вы простите...

Сосед. Это он стучит... Я запер его в ванной... Я втянул вас в эту грязь... Вы мирно пили чай... У вас так уютно... Вы любите друг друга... Это хорошо, что вы так поздно полюбили... Это крепче... Впрочем, я не то говорю... Я попросил вас как свидетелей и оскорблял... Вы простите... Елизавета Гавриловна... Кажется, так...

Лиза (она несколько смущена и растеряна). Но может, он просто случайно... Просто по соседству... Просто помыться... А жена пошла к подруге... Или к матери...

Сосед. Да, конечно... Какая простая идея... Как я был ослеплен, взволнован. Ведь надо всегда проверить... (Он ходит, оживленно потирая руки.) У нее действительно есть подруга... Культурная женщина, много читает... Я не надолго, я очень не надолго... Как я вам благодарен... Как я в долгу перед вами...

Сосед убегает так быстро, что ни Лиза, ни Волик не успевают ничего сказать.

Лиза (приоткрывает дверь, ведущую в коридор). А он не вырвется из ванной?

Волик (бессмысленно повторяет). Лиза, я счастлив... Это, может, кощунство... Мы свидетели... У человека неприятности... И тут произошла неприятная сцена...

Лиза. Мой милый лысый плановик горкомхоза.

Волик подходит к Лизе, прижимается лицом к ее волосам, некоторое время они стоят молча. Грохот уже беспрерывный.

Лиза. Его надо выпустить.

Волик уходит, слышна возня за сценой, потом он возвращается с с мокрым мужчиной в мохнатом купальном халате и шлепанцах.

Лиза. Добрый вечер.

Человек из ванной. Анекдот, нелепость... Простите, вы родственники этого гражданина? Простите, где же гражданин?

Лиза. Мы свидетели. Хождение в голом виде по чужой квартире... Какая это статья?

Человек из ванной рассмеялся. Держится он с достоинством. Волик ходит вдоль стены. Такое впечатление, что он вообще уже забыл о происходящем и мечтает о чем-то своем.

Человек из ванной. Нелепость, нелепость... Жена этого гражданина моя сослуживица... Она предложила мне помыться в ванне... Где же гражданин?

Лиза. Ты слышишь, Волик?.. Все в порядке... Он просто мылся... Какой он скучный, господи... Какой он скользкий, какой он мокрый... Я пойду... Мне надоел этот уголовный процесс... Я хочу спать... (Уходит.)

Человек из ванной. Это ваша жена?

Волик подходит и садится перед Человеком из ванной. Молчит.

Человек из ванной. Это не ваша квартира?

Волик молчит.

Человек из ванной. Здесь нет никаких ваших вещей?

Волик молчит.

Человек из ванной. В таком случае вы вор.

Волик (растерянно). Почему? Здесь ошибка... Путаница...

Человек из ванной. Иногда похищают чужие предметы по рассеянности. Этому есть даже объяснение в медицине... Кажется... Но ни один суд еще не оправдал на основании подобных медицинских объяснений.

Волик. Вы ошибаетесь, уверяю вас.

Человек из ванной (твердо). Прохаживаясь по комнате, вы взяли с ночного столика возле зеркала предмет и положили его в правый карман. Затем, продолжая прохаживаться, вы подняли с пола другой предмет, очевидно оброненный хозяевами, и положили его в левый карман. Разумеется, свидетелей у меня нет... Даже наоборот, вы в данной ситуации свидетель против меня (усмехается), но ведь дело не в свидетелях, правда?

Волик сидит сгорбившись, прикрыв лицо ладонями.

Человек из ванной. Поверьте, мне тоже тяжело и неловко... Я даже сожалею, что заметил... Но раз заметил, нельзя кривить душой, правда?

Волик. Да, я взял... Но это не представляет ценности большой... Для хозяев...

Человек из ванной. Милый мой, воровство прежде всего нравственный убыток... В таком случае, попросили бы хозяев подарить вам эти ненужные предметы.

Волик. Видите ли... Это крайне неудобно... Людям незнакомым может показаться странным... Это интимно...

Человек из ванной. Простите, что интимно?

Волик. Я сказал "интимно"? Я оговорился... А, впрочем, Чехов ловил шляпой солнечные зайчики... Впрочем, я говорю путано.

Человек из ванной. Это интересно. Я тоже иногда люблю поговорить. Разумеется, мне еще многое неясно в вашей теории. У вас ведь есть теория, я угадал? И все-таки меня мучают сомнения насчет предметов.

Волик (тихо). На столике я взял пробку от пивной бутылки. А с пола я поднял старый погнутый консервный нож...

Человек из ванной. Превосходно. Вы видите, я не смеюсь. Я даже не считаю вас сумасшедшим, хоть, простите, для этого есть основания. Вы не обижаетесь?

Волик. Нет. Поэтому я и скрываю, что со стороны мне самому иногда кажется... Бывает, я сам гляжу со стороны... В древние времена человек жил, да и теперь в детстве живет чувством, верованием... Потом, с приходом цивилизации, или ныне с возрастом верование гибнет под ударами рассудка... Я читал где-то про ребенка, который испытывал большую нежность к букве "В". Я знал мальчика, которому камни казались несчастными, потому что они лежат неподвижно и видят одно и то же. Он переносил их с места на место... Впрочем, сознаюсь, я сам в детстве переносил камни с окраины в центр... Вы простите, я говорю не совсем понятно... Я долго думал над этим. А то, над чем долго думаешь, всегда трудно изложить и не опошлить.

Человек из ванной. Вы несколько отвлеклись. Хоть в общем я что-то угадываю. Камни — это еще понятно. Камни это природа... Неподвижные камни... Далекие звезды... Вы не любитель лунных ночей? Я приду к тебе, милая, в голубых сапогах (он захохотал коротко), но ржавый консервный нож... Жирные пятна... Пошлый запах пищи... Отрыжка и тому подобное отсутствие романтики...

Волик (заговорил вдруг горячо, сбивчиво, точно боясь, что его остановят). Ах, сам по себе предмет ничего не значит. Важно состояние, с которым он связан. Предмет, к которому прикоснулась любимая женщина, случайно, даже не заметив, прикоснулась, хранит в себе все... Дыхание, запахи, дрожь мою в то мгновение... Тут важно не иметь никакой четкой системы... Случайные предметы всегда естественнее и полней сохраняют ощущение той минуты...

Человек из ванной сидит, пощипывая подбородок.

Волик. Ночью, после нашей свадьбы мы поехали кататься на лодках... Было много гостей. Они отстали, и мы с Лизой очутились в какой-то бухте... Вы никогда не сидели ночью с женщиной в лодке? Она едва видна... И в то же время ты знаешь, стоит протянуть руку, и ты ее почувствуешь... Но ты не протягиваешь руки, а сидишь с этим ощущением возможности почувствовать ее в любой момент... Ты такой легкий, такой совершенный... Как бог... В тебе нет ничего лишнего и нет ничего, что бы тебе не доставало... В конце концов тебе даже становится тяжело от этого своего совершенства... И хочется криком нарушить его... Но ты не кричишь, а сидишь и только дышишь полной грудью... Сидишь, сидишь, сидишь до звона в ушах.

Человек из ванной пристально смотрит на Волика. Они оба громко дышат. Потом Человек из ванной быстро подходит и распахивает окно. Слышен шум машины, шаги прохожих. Кто-то на улице засмеялся. Человек из ванной проводит ладонью по лицу.

Волик. На дне лодки лежал обрывок каната... Совсем небольшой... Лиза держала на нем голые ступни... Иногда я беру этот обрывок, прижимаю его к лицу... Лучше всего лечь вытянувшись, так, чтоб ныли суставы... Но не касаясь стены... Почувствовать себя легким... Приятная слабость и опять эта ночь, это дыхание...

Человек из ванной (после долгой паузы). Мне пора. Мне было очень интересно с вами. Насчет интимности можете не сомневаться. Подумать только, какими нелепыми путями и в каких нелепых обстоятельствах совершаются иногда полезные встречи.

Он встает, уходит в коридор. Волик сидит, думая о чем-то. Человек из ванной возвращается одетым. Он в костюме из шелкового полотна.

Человек из ванной. В дальнейшем я согласен платить в бане двойной тариф... Я страшно тороплюсь... Я засиделся... Да, ревность... Мы могли бы встретиться. У меня тоже есть кое-что...

Он помахал рукой, вышел. После разговора Волик как-то сник. Выглядит усталым. Вряд ли он до конца слышит и понимает сейчас Человека из ванной. За окном шаги, голоса. Женский голос: "И главное он обижается... Я за ним не слежу, я за ним не ухаживаю... Жаркие погоды, на два дня не приготовишь... Остается вставать ночью и варить обед..." Шаги удалились. Крик книготорговца: "Интересный, захватывающий роман из жизни геолога и дипломата, погибших в период культа личности..."

Голос Девушки. А он стиляга?

Голос второй девушки. Наполовину. Пиджак у него стильный, а брюки широкие. Тридцать восемь на тридцать девять...

Смех.

Голоса то усиливаются, то затихают. Слышны гудки автомобилей. Кто-то в соседнем доме включил приемник, шарит по эфиру. Доносятся обрывки джаза, куски "последних известий" о вооруженных конфликтах и футбольном турнире. Медленно входит Сосед. Он в капроновой шляпе, сбитой на затылок. Сосед несколько раз обходит вокруг стола, потом садится против Волика, не снимая шляпы.

Волик (тихо). Знаете, он ушел.

Сосед. Да, конечно...

Волик. Кто этот человек?

Сосед. Вы о ком?

Волик. Кто этот человек из ванной?

Сосед (повторяет, как бы пытаясь вникнуть). Из ванной? А где вы его встречали?

Волик (начинает нервничать). У вас в ванной... У вас в ванной был человек...

Сосед. Ах, в моей ванной. И чем это кончилось?

Волик. Не знаю... У меня тяжелые предчувствия... Со мной что-то произошло... Знаете, когда столько лет скрываешь... Когда не пускаешь к себе никого... Мать, жену... А потом первому встречному... Оно давило меня, оно стояло под горлом. Это был бред... Я даже не помнил, что ему говорил... Это расплата...

Сосед. Она не вернется... Она обругала меня, она сказала, чтоб я сдох... Она обругала моих родственников... Она живет у подруги... Конечно, может у меня предрассудки... Я воспитан в мещанской семье... Но я старался... Я все делал, чтоб ей было лучше... Я сегодня кончил выплачивать кредит за телевизор... На работе меня уважают... Я получаю премию ежеквартально... Конечно, я поступил глупо. Я устроил сцену. Я позвал посторонних свидетелей... У человека нет удобств... Я понимаю... Но я растерялся... Я прихожу, а он ходит голый по моей квартире...

Волик. Это произошло как-то внезапно. Я даже не помню причины. Я рассказал ему все, ему единственному во всем мире... А кто он? Он мне не нравился с первой минуты. Он прятался в чужой ванной... Ах, впрочем, что-то было... Какаято необходимость была... Но дело не в ней... Может, вы думаете, я испугался? Я испытал вдруг желание выложить все сразу... Я разделся перед ним... Я не могу остановиться... Природа умеет мстить... Вернее, приводить в равновесие... Мне кажется, самые развратные сны снились библейским отшельникам в пустыне... Впрочем, к чему я об этом...

Сосед. Главное, хорошо зарабатывать и чтоб жена уважала... У вас с женой тоже неприятности?

Волик. Нет, мы живем хорошо... Знаете, я сейчас почему-то вспомнил одного человека. Просто случайного прохожего. Он был в плаще. Да, он бежал мимо с встревоженным лицом. Тяжело дышал. Потом перешел на шаг, видно устал. Потом снова побежал и скрылся за углом. Я стоял и смотрел ему вслед. Это было еще прошлой весной, но почему-то мне очень запомнилось... Улица, лужи, заборы...

Сосед. Ну и что? Я не понимаю ваших намеков.

Волик. Или, может, вы знаете на окраине возле хлебозавода есть озеро. Неподалеку грохочут трамваи, поток машин... И вот люди выходят из трамвая, из машин, делают всего несколько шагов к озеру, и лица у них меняются... Я наблюдал... Разные люди: старики, дети, мужчины, а лица у них становятся похожими... Просто поразительно. Озеро окружено деревьями... Рыбаки сидят, лодки плавают...

Сосед. Простите, мне трудно следить за вашей мыслью. У меня болит голова...

Волик. Да, конечно... Я пойду... Спокойной ночи.

Волик выходит. Сосед вынимает из кармана яблоко, начинает катать его по столу. Под окном устроились влюбленные. Слышен их шепот и поцелуи. Сосед поднимается, ходит по комнате и притрагивается к вещам.

Сосед. Я старался. Квартира не хуже, чем у людей... Кончил выплачивать кредит...

Шепот усиливается. За окном уже не поцелуи, а ссора. Сосед сердито захлопывает окно, включает телевизор. Какая-то эстрадная передача. Он садится и смотрит. Лицо его постепенно каменеет. На экране телевизора хохот. Он берет яблоко, откусывает его, сразу половину и проглатывает, не жуя. Потом медленно подходит к телевизору, смотрит пристально на хохочущий экран и вдруг четко, с коротким "хы" бьет кулаком по полированной крышке. Экран хохочет. Он снова бьет, уже спокойно, деловито. Экран надрывается от хохота. Тогда он складывает обе руки вместе, подпрыгивает с выпученными глазами и рубит с плеча. Экран дернулся, вздохнул и притих.

Сосед. Умер...Тихо как...

Он вытирает рукавом лоб, словно после тяжелого труда, распахивает окно. За окном вновь шепот, поцелуи. Он хватает трубку телефона, набирает номер.

Сосед. Вы меня узнали? Мне жену. Позовите мою жену. Здравствуй. Телевизор я уже разбил... Что? Да... Понимаю... Как?.. Куда?.. Понимаю...

Он вешает трубку, стоит некоторое время и вдруг, точно его толкнули, вырывается из комнаты. За окном шаги, голоса.

Женский. На Восьмое марта он мне подарил тройной одеколон для бритья... Такой осел...

Кто-то зовет и не дозовется: "Маня... Маня, Маня... Маня..." Сосед возвращается с Воликом. Волик в брюках, в тапочках и пижамной куртке. Лицо у него усталое, помятое.

Сосед. Мне нужно с вами посоветоваться. Мне нужен срочно мастер по ремонту телевизоров.

Волик. У вас поломан телевизор?

Сосед. Да, жена любит смотреть телевизор... В сто пятнадцатой квартире, кажется живет... Он ремонтирует...

Оборвав на полуслове, Сосед исчезает. Входит Лиза. Она в длинном халате, сонная, зевает.

Лиза. Что случилось? Опять этот сумасшедший?

Волик. Не надо, Лиза. У этого человека своя жизнь. Я все время думаю о нас. Я не спал... Я сегодня совершил предательство... Ты помнишь того, из ванной?

Лиза (подходит, прикасается губами ко лбу Волика). Ты простужен.

За окном крик: "Маня... Маня, Маня..."

Входит Сосед и Мастер по ремонту телевизоров. Сосед торопится, семенит впереди, а мастер наоборот, едва передвигает ноги, усмехается.

Мастер. Некоторые футболисты играют индивидуально, а некоторые на энтузиазме... (К Лизе и Волику.) Привет. Вы не знаете, что дали тому убийце?

Лиза. Какому?

Мастер. В газете было. Он шел по улице весь окровавленный (начинает копаться в телевизоре). Пустяк, пустяк... Наверное упало что-то сверху... (работает).

Волик (негромко). Лиза, ты помнишь день рождения у Кнориных?

Лиза (несколько раздраженно). Помню...

Волик. Мы встретились впервые у Кнориных... Я вошел... ты сидела и читала журнал...

Лиза (с досадой). Как это не к месту, какой ты нудный временами.

Волик. Я вошел. Кнорин стоял вплотную передо мной, лицо у него было в порезах после бриться и зажим на галстуке с цепочкой... Ты меня не понимаешь, а тот из ванной понял... В этом весь ужас...

Неожиданно за спиной их вновь захохотал телевизор. Сосед вздрогнул, посмотрел пристально и набрал номер телефона.

Сосед. Мне жену. Мою жену. Да. (Упавшим голосом.) Когда? Куда? (Вешает трубку, сидит некоторое время молча.)

Мастер. С вас пол-литра и двести грамм особой минской.

Сосед. Она уехала в другой город. Она уехала к своей маме.

Волик (Лизе). У человека неприятности, а я думаю о нашей жизни. Я черствый эгоист, Лиза. И это закономерно, что я стал предателем...

Лиза. Тебе надо выпить малины, попарить ноги, а потом отоспаться.

Волик. Главное не то, что я ему рассказал, а то, что он понял... Этот тип... А ты меня не понимаешь... Я ведь тебя так люблю...

Мастер (слушает эстрадную музыку). От дает! Ой, умру! Ой, ха-ха-ха... Ой, полные кальсоны смеха...

Сосед неожиданно вскакивает.

Сосед. Я на минутку. Я прошу остаться... На минутку... Я очень прошу. (Убегает.)

Мастер (Волику). Сыграем в поддавки. У меня есть с собой шашки.

Волик. Я не умею.

Мастер. Научим. Десять копеек партия.

Волик. Я не хочу.

Мастер. Боишься корову проиграть? Что-то вид у тебя серьезный. Что, жена пилит?

Волик (кричит). Замолчите, вы не смеете...

Мастер. Что ты психуешь? Тоже мне интеллигенция нервная. Иди, кушай гренки с бульончиком. (Выходит. В дверях останавливается.) Эту пол-литру я из него ногтями выцарапаю. (Уходит.)

Лиза. Почему тебя назвали Волемир?

Волик. Не знаю. Это, кажется, дядя Миша. Был у меня такой дядя. Он замерз в тайге.

Лиза. Меня тоже что-то знобит. Ну и лето.

Волик (внезапно кричит). Лиза! (Потом очень тихо повторяет.) Лиза, Лиза...

Лиза (встревоженно). Что случилось? Ты побледнел.

Волик. Я сейчас вдруг подумал... Показалось, что мне не хочется быть с тобой наедине... Я увидел вдруг тебя не так, как всегда... Поворот шеи, волосы прикрывают концы ушей, вздрагивающий рот, зубы... И все это показалось мне отвратительным... На мгновение... Мне страшно... Я рассказал тому из ванной... Я отдал тебя...

Лиза (подходит и обнимает его за плечи). Это лихорадка. Это бывает... Мы сейчас ляжем в постель... Мы сейчас уснем... Тебе надо согреться...

Он прижимается к ее груди, она осторожно гладит его по волосам, как маленького. Потом она медленно ведет его к двери. Вбегает Сосед. С ним какой-то человек в тюбетейке. В руках у человеке фотоаппарат.

Сосед. Одну минутку. Я прошу задержаться на минутку.

Лиза. Мой муж болен, ему надо лечь.

Сосед. Умоляю. От этого зависит моя жизнь. Моя семья. Прошу вас, станьте возле телевизора. Вы свидетели, вам она поверит.

Подталкивает Лизу и Волика к телевизору. Сам Сосед садится перед телевизором на пол. Фотограф смотрит на них, помахивая фотоаппаратом.

Фотограф. У каждого свое. Представьте себе, приезжает ко мне человек. Допустим, он мой брат. И, допустим, он тоже фотограф. И отправляется в окрестные села на левые заработки. И там его кусает собака. И он убегает тихо, быстро, пока финотдел не пронюхал. И он присылает мне открытку, чтобы я сообщил телеграммой, что собака не бешеная. Во-вторых, как найти какую-то собаку в каком-то селе. А во-первых, не примут ли такую телеграмму за шпионскую шифровку.

Лиза. Мы не можем здесь стоять. Моему мужу плохо.

Фотограф (щелкает фотоаппаратом). Еще раз. Привет (протягивает руку Соседу. Тот, пожимая, сует кредитку.) В общем, раньше, конечно, мы жили в подвалах, а теперь я одеваю в воскресенье белые брюки, белую рубашку, брезентовые туфли с кожаными носами, выхожу на бульвар и все вокруг думают: "что это за доктор пошел". В общем завтра готово.

Он уходит. Лиза и Волик тоже медленно выходят. Волик опирается на Лизино плечо. Сосед остается один.

Сосед. Я пошлю жене авиапочтой фото телевизора и свидетелей... Целенького телевизора и подтверждающих это свидетелей... Ради своей жены, ради своей семьи можно сделать все... Как хорошо кончился этот черный день. Я даже спокоен. Она, конечно, вернется. Мы возьмем в кредит холодильник. Все хорошо, все к лучшему. Хорошо, что я после такого дня один... Все к лучшему. (Он очень оживлен, ходит потирая руки.) Я сейчас закрою окна, и я свободен от общества. (Он закрывает окна, выходит в коридор, возвращается.) Я всю жизнь чувствую обязанности, дисциплину, рамки... И я доволен... Именно поэтому я умею наслаждаться безответственностью... Этим вольнодумцам не понять, что такое наслаждение полной безответственностью... Полной свободой... Сегодня вечером я владею этим пространством... Воздухом в этих комнатах... Я владею собой. Я владею своими поступками. Я старший ревизор Промбанка. Мне тридцать девять лет. Я женат, Моя двадцатилетняя дочь учится в университете (он ходит с сияющим лицом, глубоко дышит), я могу подпрыгнуть (подпрыгивает), стать на колено (становится на колено), боднуть диван (бодается), я свободен... (Хохочет.) Потанцевать могу... (танцует).

Ползет занавес.

Картина 2-я

Жаркий день в пригороде. Вдали панорама реки и пляжа на противоположном берегу. С одной стороны забор и вывеска: "Второе отделение дома отдыха "Труд". С другой стороны, через дорогу столики и надпись: "Котлетная "Якорь". За сдвинутыми вместе столиками несколько юношей и девушек что-то пишут, задают друг другу вопросы и хохочут, очевидно, играют в какую-то игру. Рядом двое отдыхающих пьют кефир. Один в майке-сетке, краснощекий, другой с впалыми щеками, в фетровой шляпе, пиджаке, галстуке и туфлях, похожих на сапоги, с квадратными стальными носами. Еще дальше в одиночестве за столиком сидит Человек из ванной. Перед ним бутылка фруктовой воды.

Юноша с шевелюрой (Девушке в панамке). Любишь ли ты щекотать обезьяну?

Девушка. Глупо.

Юноша. Запиши ответ. Нравятся ли тебе мужчины с бородавками?

Девушка. Дурак.

Юноша. Запишем ответ. Главное не суть ответа, а форма, оттенок, вибрация голоса... Меня интересует не сознание, которое обманчиво, особенно для тебя самой, а подсознание, которое естественно... Теперь реши задачку (пишет что-то, все склоняются над бумагой).

Отдыхающий в шляпе. Десять лет назад их бы посадили.

Отдыхающий в сетке. Зачем сажать, можно по попке.

Отдыхающий в шляпе. Да, порядка нет... Охрану сократили. Теперь больше на сознание... Траву топчут, тропинок понаделали, каждое дерево обтоптали (он пожевал губами), а сознание как смотрит: все топчут, значит, топчи... Порядка нет, хозяина нет... Котлетную рядом строят каменную... А на что мне каменная... Лучше бы ангар для самолетов построили...

Отдыхающий в сетке. Нервы тебе лечить надо.

Отдыхающий в шляпе. Доктора. Мошенники. Они вон правительство отравой поили. Монгольского маршала, фамилию забыл, отравили...

Отдыхающий в сетке. Но ведь это разоблачено. Это было сфабриковано. Какой ты странный...

Отдыхающий в шляпе. Сам ты странный. Не эти, так другие травили... Мошенники... Раньше кореньями лечились, чистотелом...

Отдыхающий в сетке. Анекдот слышал? Знахарь говорит больному: "На что ты в больницу пойдешь, доктора тебя до смерти залечат. А я тебя за двугривенный попользую". — "А коли ты меня до смерти залечишь?" — "Ну пропадет двугривенный, деньги невелики..."

Отдыхающий в шляпе. За такой анекдот тебя б раньше посадили (пьет кефир). И правильно бы сделали.

Юноша. Сколько членов на лапке таракана?

Девушка в панамке. Дурак, дурак, дурак!

Юноша. Оригинальный ответ. Запишем. Итак, подсчитаем. Плюс, три плюса, минус, минус... Отлично... Берем специальную таблицу... Внимание, сейчас перед нами откроется глубина души этой гражданки... Итак, ответ. Страстная девственница с прогрессивными намерениями...

Хохот. Девушка поднялась, крикнула: "Вы все скоты!" и ушла. Проходя мимо Человека из ванной, задержалась, словно желая присесть. Потом прошла дальше. Отдыхающий в шляпе смотрит ей вслед. Девушка вдруг вернулась, села за столик перед Человеком из ванной.

Девушка в панамке (тихо). Они хорошие люди... Каждый в отдельности... А когда собираются все вместе — скоты...

Человек из ванной смотрит на нее молча, серьезно. Девушка в панамке вдруг всхлипнула, вскочила, убежала. Входят Сосед, его Жена и Волик. Все трое распарены на солнце. Сталкиваются с ребятами, вставшими, чтобы уйти.

Сосед (хватает Юношу с шевелюрой). Держи его! Он дрыгнул ногой и попал по авоське.

Юноша с шевелюрой . Чего вы, ведь авоська не порвалась.

Жена соседа. Не порвалась... (Сует руку в авоську и достает сломанную пластинку.)

Сосед. Плати, не то милиционера позову.

Второй Юноша. Но ведь он нечаянно.

Вторая Девушка. Вы сами на нас налетели...

Отдыхающий в шляпе. Эти хулиганы бесчинствуют тут уже давно.

Сосед. Плати... Держи... Хватай...

Отдыхающий в шляпе вскакивает и хватает Юношу за другую руку. Волик осторожно обходит суетящуюся группу, приближается к Человеку из ванной, садится.

Человек из ванной. Рад видеть вас (кивнул на скандал). Какое безобразие.

Волик. Я искал вас давно... Я не люблю этих людей и все-таки я поехал с ними за город... Ради вас...

Человек из ванной. Жена тоже здесь?

Волик. Да, она осталась на пляже... Мы пошли прогуляться... С тех пор, с нашего разговора, я не могу найти себе места...

Человек из ванной. Разговор был очень интересный. Вы говорили так искренне, так умно...

Волик. Искренне. Я говорил искренне... Столько лет я оберегал и вдруг первому встречному... Я предал себя, свое чувство...

Человек из ванной. Поверьте, все это осталось между нами...

Волик. Ах, какая разница, один вы знаете или знают тысячи, миллионы... Важно, что я больше не хозяин в собственной душе... В собственной груди... Мне все время кажется, когда я хочу подойти... Обнять жену... Поцеловать... Кажется, что за мной беспрерывно наблюдают в замочную скважину... Впрочем, я опять говорю лишнее...

Человек из ванной. Да, вы излишне возбуждены. Нас слушают. Поговорим в другом месте, в другой раз.

Волик. Нет, я искал вас слишком долго. Я буду говорить тише. Знаете, я стал вспыльчив. Раньше я был тих, даже кроток. Совсем недавно. Потому что была моя тайна, которая делала меня недосягаемым для обид. Была гармония моей души и природы... И вселенной... Да, да... А теперь вы ворвались и разрушили... Нарушили... Знаете, я начал плохо относиться к жене... Может, если не на деле, то в мыслях. Раньше я прислушивался к ее шорохам, к ней, к ней всей... Ко всему... А теперь часто я о ней вовсе не думаю. Может пройти полчаса, час, два, и вдруг я спохватываюсь, вспоминаю, что она существует... Иногда радуюсь этой мысли... Но в основном это ужасно...

Человек из ванной (устало). Что же вы хотите от меня? Возможно, я немного виноват. Однако учтите ту нелепую ситуацию. И, наконец, я не заставлял ведь вас так подробно и искренне выворачивать передо мною душу. Впрочем, это вовсе не является недостатком, наоборот, если не теперь, то в будущем обществе, свободном от всякого рода... В общем и так далее... Вы очень интересный человек. Мне искренне жаль... Насчет гармонии вы очень хорошо сказали...

Скандал между Соседом и Юношей утих. Ребята собирают деньги, дают Жене Соседа. Та протягивает поломанную пластинку Юноше с шевелюрой.

Девушка. Заработал пластинку ногой.

Юноша с шевелюрой (берет пластинку). Помнишь ли ты, как улы... как улы... как улы... как улы... (вращая пластинку в руках, уходит).

Ребятя, хохоча, идут следом.

Отдыхающий в сетке (Отдыхающему в шляпе). Если бы они не были балбесами, я бы за них заплатил. А ты... Ты кирзовый сапог... Кирза чертова. (Уходит.)

Отдыхающий в шляпе садится допивать кефир. Сосед и Жена Соседа подходят к Человеку из ванной.

Жена соседа. Добрый день. Разрешите вас познакомить с моим мужем.

Человек из ванной. Очень приятно... Весьма, весьма...

Сосед (смущен). Мы собственно говоря... Разрешите мне... Искренние извинения, от всей души...

Человек из ванной. С кем не бывает... Уже забыто... Мне очень приятно, что в вашем доме я познакомился с Волемиром...

Сосед. Потаповичем.

Жена соседа. Да, Волемир Потапович любопытный человек... Я, правда, не верю слухам, но говорят, у него разные фантазии. Вы только не обижайтесь, Волемир Потапович... Говорят, то ли он пишет стихи, то ли пострадал в период культа...

Волик (нервно). Я всегда считал вас вздорной женщиной...

Жена соседа. Видите, он очень искренний, прямо в глаза говорит... Я таких люблю...

Сосед. У каждого свое стремление, у каждого свой секрет от общества. Человеку время от времени необходимо закрываться на крючок... На замок то есть... Побыть голым... То есть в переносном смысле... Духовно... Как в ванной для тела... То есть, тьфу, что я говорю... Простите, это случайно...

Жена Соседа (незаметно дергая его). Представьте, он выпил рюмочку фруктового вина... Всего-навсего. Ну и мужчины... Впрочем, на такой жаре...

Человек из ванной (серьезно). Ну что вы, что вы, какие намеки... Я не такой уж мещанин, чтобы придавать значение намекам... Тем более случайным. Тем более, что мысль понятна и она интересна.

Сосед (ободренный поддержкой). Представьте себе... Удивительно. Я знаю одного человека, между нами, конечно, очень уважаемого, немолодого, главу семьи. Так вот, оставшись наедине, он запирается и прыгает, ползает на четвереньках, лает и даже дует в детскую дуду... Не подумайте, что он ненормальный... Просто необходимо открыть клапан... Выпустить запас духовной анархии...

Все, кроме Волика, смеются. Волик сидит все время глядя на Человека из ванной, словно изучая его лицо.

Жена соседа. Пойдемте с нами. Покатаемся на катере. Позовем Лизу. Учтите, Лиза одна на пляже, а там много мускулистых, хорошо загорелых мужчин.

Волик (кричит). Убирайтесь к ядреной матери...

Жена соседа. Ах, я на него не обижаюсь... Это ребенок, подросток... По-моему, он впервые в жизни заругался...

Хохоча, она тянет за собой Соседа. Они уходят.

Человек из ванной. Глядя на них, я подумал: что же изменилось с тех пор, как тысячелетия назад человечество утратило хвост... Нет, не подумайте, я вовсе не пытаюсь отрицать прогресс... Просто надо разобраться... Для всякого изменения, то есть для движения необходима разность потенциалов... Это мы знаем из физики... В младенческом для человечества возрасте главным двигателем прогресса был голодный желудок. Постепенно разность потенциалов пришла к голодному сердцу. Но желудок тоже остался, и он тоже предъявлял свои права и выдвигал свои проблемы. Таким образом, жизнь усложнилась. Теперь жизнь усложнилась до предела, ибо разность потенциалов переходит к голодному мозгу, не решив, однако, проблем сердца и даже желудка. А ведь они тянут жизнь человека в разные стороны, как в басне Крылова...

Волик. Если б вы в прошлый раз говорили так же сильно и серьезно, я не пустил бы вас внутрь... К себе внутрь... Для откровенности необходима наивность, а вы вошли ко мне с лупой, с микроскопом... Не очень-то приятно, когда тебя изучают, как букашку... Я не хочу быть подопытной букашкой. Любви нужна тайна, ореол, сквозь который предмет едва проглядывает, потому что любовь не может быть без интереса, а интерес не может быть без тайны...

Оба говорят уже приподнявшись, почти касаясь лбами, упираясь руками о стол.

Человек из ванной. Наука нанесла человечеству два удара, некоторые говорят, даже три удара. Первый удар нанес Коперник. Он доказал, что земля не есть центр вселенной. Второй удар нанес Дарвин. Он доказал, что человек не возник отдельно от всего живого, самым отдаленным предком его является обычная слизь, плазма. Конечно, приятней быть центром вселенной, чем крошечной пылинкой в бездонных галактиках, но разве существовала бы цивилизация без этих жестоких ударов.

Волик (восторженно). Верно... Как верно... Зачем вам нужна была та ирония... Вы даже глупцом притворялись... Тогда, у Соседа я вас чуть не возненавидел... Знаете, я сейчас вспомнил одно свое состояние... Это не к месту, но к слову, просто вспомнил по непонятной ассоциации... Как-то, несколько лет назад я проснулся ночью. Мне снился какой-то сон, и я его сразу же тогда забыл, только ощущение осталось чего-то радостного, то ли о детстве, то ли о женщинах, но не в пошлом смысле, понимаете... Впрочем, это я уже потом припомнил, даже трамвай какой-то потом припомнил из этого сна и булыжную мостовую под гору, а тогда было только ощущение... Я открыл глаза и не понял, где нахожусь. Комната была необычно глубокой, залитой светом, настоящее сияние исходило от стен. Я не понимал даже, кто я, сколько мне лет, когда я родился. Я лежал как бы вне времени и пространства. Потом за стеной начала кашлять мать, и сразу все остановилось, как бы упало и замерло. Мне даже почудился короткий тяжелый удар об пол. Я приподнялся на локте. Глаза у меня были горячие, а лицо мокрое от слез, но голова необычно ясная. Впрочем, в сиянии я разобрался только лишь утром, проснувшись, ибо крепко проспал остаток ночи. Окна у нас всегда были завешаны плотными портьерами. И вот зачем-то мать сняла их на ночь, почистить что ли. Широкие окна обнажились, а ночь как раз была лунная.

Говорить Волик начал громко, а кончил едва слышно, опустился на стул, поник, съежился. Человек из ванной налил в стакан фруктовой воды, подвинул Волику, но тот слабо мотнул головой. Тогда Человек из ванной выпил сам, поднялся.

Человек из ванной. Простите, однако вынужден соблюдать распорядок... Весьма рад встрече... Уважаю вас и надеюсь на взаимность...

Идет к воротам дома отдыха.

Волик. Постойте.

Человек из ванной останавливается.

Волик. Как же это вы... Такой человек... Такой разум... И в чужой ванной... Голый...

Человек из ванной. Вы переутомлены. Да и я устал. Поговорим в другой раз. Советую вам искупаться.

Уходит. Отдыхающий в шляпа начинает кашлять, может, поперхнулся кефиром, а может, хочет привлечь внимание, но Волик по-прежнему сидит к нему спиной. Входит Жене Соседа. Осторожно, на цыпочках приближается к Волику и целует его в щеку. Волик испуганно вздрагивает, а Жена Соседа начинает смеяться.

Волик (кричит). Вы не смеете... Ваши шутки мне отвратительны... Я вам не паяц...

Жена соседа. Миленький, но почему ты думаешь, что я шучу?

Волик. У вас нет совести. И потом, мы не одни... То есть я не в том смысле... Я не собираюсь, хоть бы и одни...

Жена соседа. Это уже более серьезно. (Подходит к Отдыхающему в шляпе.) Старичок, иди поуди рыбочку. Иди, а то я возьму твой кефир и налью его в твою шляпу.

Волик. Не обращайте внимания, от нее вином несет.

Жена соседа. Мой любовник прав. Я действительно пьяна. И к тому же я старая хулиганка. У меня татуировка есть на правой ноге. Показать?

Отдыхающий в шляпе вскочил, поперхнулся кефиром и, страшно кашляя, пригнувшись, убежал в ворота дома отдыха.

Жена Соседа (подходит и садится рядом с Воликом). Теперь меня немножко мучит совесть... Я вспомнила, что этот соглядатай с цинковой мордой помог мне выручить деньги за разбитую пластинку.

Волик. И вы еще говорите о совести. У вас есть муж, у меня жена.

Жена соседа. Милый, не сердись. Неужели ты думаешь, что я могу полюбить такого лысого урода. Такую замухрышку, как ты... Я поцеловала тебя, как мать... Моей дочери двадцать лет. Я родила ее в семнадцать, я вышла замуж за моего мужчину, когда мне еще не было шестнадцати. Несколько месяцев мы жили нерасписанными, пока я достигла совершеннолетия. На нас писали заявления. Когда приходил участковый, муж прятал меня в шкаф. А знаешь, как меня муж наказывал? Он покупал конфетки и грыз их сам, а меня щипал...

Волик. Зачем вы мне рассказываете всю эту мерзость?

Жена соседа. Для общего развития. Ты еще малограмотный лысый бычок. Сосешь свои фантазии, как мой мужчина конфетки...

Волик. Оставьте меня. Вы не смеете...

Жена Соседа (после паузы). Где ж твой собеседник?

Волик. Человек из ванной? То есть я в том смысле... Я не знаю его имени, хоть мы с ним много говорили...

Жена соседа. Человек из ванной (хохочет). Как метко. Как остро. Ты говори с ним, говори. Он большой ученый. Он даже с женщинами спит по-научному, согласно советам медицинской энциклопедии.

Волик. Вы лжете. Вы клевещете... Вы... Вы ящерица... Ядовитая, проклятая...

Жена соседа. А разве есть ядовитые ящерицы?

Входит Сосед.

Сосед. Что за шум, а драки нет?

Жена соседа. Остроумно. У моего мужчины много таких оборотов. Например: занимайте места согласно купленным билетам. Следующий, сказал заведующий.

Сосед. Вечно ты пытаешься отравить лучшие минуты. Такой выходной. Сосны, солнце, река.

Жена соседа. Я поцеловала Волемира Потаповича, а он возмутился. Потому и кричали здесь.

Сосед (улыбаясь через силу). Стоит ей выпить немного, и она становится ядовитой...

Жена соседа. Какое совпадение. Минуту назад меня уже назвали ядовитой. Значит это правда. Пойду и ужалю кого-нибудь в сердце. Не пропадать же яду. Волемир Потапович, вы с моим мужчиной поговорите. Разговор у вас получится, у вас даже лица теперь одинаковые... (Уходит.)

Сосед (уныло). Я думал, после той истории все переменится... Взяли в кредит холодильник... Развестись, что ли? Дочка уже совершеннолетняя...

Волик. Не рассказывайте это мне. Это интимно, это свято, как бы не было запутано... (Кричит.) Не смейте говорить о таких вещах в котлетной! Я посторонний, понимаете?

Опускает голову на ладони. Некоторое время оба сидят молча. Вбегают двое юношей без компании, разбившей пластинку. Юноша с шевелюрой гонится за Стриженым юношей. Оба хохочут. Следом выходит, покряхтывая, Отдыхающий в шляпе.

Отдыхающий в шляпе. Вот-вот... Давай по газонам... Давай топчи... Крой, Ванька, бога нет... О-ха-ха... Давай... За хоботок его... (то ли кашляет, то ли смеется). Давай промеж ушей его...

Сосед и Волик тоже наблюдают за юношами. Поборовшись, оба убегают в ворота дома отдыха. Отдыхающий в шляпе садится к столику вытаскивает газету, разворачивает.

Волик (Соседу). Я вас теперь очень отчетливо вспомнил. Мы ведь с вами дважды знакомились. Недавно и в детстве, впрочем, в детстве мы были совсем другими людьми... Ах какой вы мальчик были смешной. С длинной шеей и в какой-то зеленой куртке байковой... Куртку вашу я отлично помню, рукава у нее были более светлые, из другого куска материи что ли? А гуляния в саду гортеатра... Теперь это вовсе и не сад, так несколько деревьев... На пятачке деревянном были танцы... А в павильоне по коммерческим ценам пироги... Квас... Модницы ходили в сапогах на высоких каблучках... Знаете, это было красиво... Ракеты... Это вас ракета ошпарила? (Смеется.)

Сосед (тоже смеется, лицо его оживлено). Нет... Меня сторож поймал и набросал мне колючек за шиворот... Репейник и другую чепуху... Как они кололись, как они чесались... (Хохочет.) Какое время было счастливое...

Волик. А зимой я вас чего-то не помню... Зимой мы с вами не дружили, что ли? Постойте, постойте, это вы ходили в таких женских рейтузах?.. И на лыжах, на лыжах однажды прямо на двор и в помойку...

Сосед. Нет, это Яшка. Он умер три года назад.

Волик (тихо). Да, я его помню... Наши сверстники уже умирают... Наше поколение... А только вчера было детство... Когда мы впервые узнаем, что смертны? Лет в пять, должно быть. А может, в восемь? Вы помните этот момент? Никто, пожалуй, не помнит. Во всяком случае никто не бывает потрясен. А предположим на миг, что мы пребывали бы в счастливом неведении до зрелых лет и это разом бы открывалось нам. Жизнь была бы абсолютно иной, не знаю, лучше или хуже, но иной. Были бы абсолютно иные отношения между людьми, иная история, иные государства. Это как в шахматы. Стоит поменять местами коней с офицерами, и игра полностью меняется.

Сосед. Я, знаете, не философ, мне трудно с вами спорить. Я как понимаю. Вот вы детством восхищались. А что такое детство? Это никаких тебе жен, никаких тебе холодильников, никаких тебе ванн, где купаются посторонние голые мужчины...

Волик (трет пальцами лоб). Да, да... Это совсем уж другой поворот мысли... Это совсем уж другое... То есть я с вами абсолютно не согласен, но дело не в том... Насчет того, из ванной, я сам не пойму... Я вот поехал с вами за город, потому что его ненавидел... То есть я себя ненавижу, как предателя чувств своих, но в нем причина... И вот я опять, кажется, наговорил... И ему и вам. То есть с вами ладно... С вами я на общие темы... А он в самую душу... Я поправить дело хотел, а еще хуже получилось... Впрочем, я вот что сию минуту подумал... В голову прямо и ударило... От него щукой несет... Помните, у Крылова... Однажды лебедь, рак да щука... Мы к одной телеге привязаны. Вас не шокирует подобное сравнение... Я — лебедь... Помните: я — ворон... В опере "Риголетто"...

Сосед. Я в оперы не хожу, а телевизор мы недавно купили.

Волик. Щука безжалостная и трезвая... Щуки едят молодых утят, молодых лебедят... Прямо за папку — цап... Господи, как я его ненавижу... Он обманывает меня своей трезвостью... Он приводит меня в восторг... Восторг идиота...

Сосед. Мы с вами, как пьяные говорим. На нас оглядываются.

Волик. Где он? В какой палате? Вы ведь знаете...

Сосед (испуганно поднимаясь). Оставьте меня... Из-за вас у меня могут быть неприятности по работе... Только замял один скандал...

Волик. Мне надо с ним поговорить, мне надо его увидеть. Что я ему такое наболтал. Я жену свою из-за него любить перестаю. Я его... (Он хлопнул кулаком по столу, недопитая бутылка фруктовой воды покатилась, упала и разбилась).

Сосед. Оставьте меня. Вам надо проспаться... То есть выспаться... Подлечиться...

Волик. Нет, тут гораздо сложнее... Вернее, гораздо проще... Тут было много разговоров о жизни, о вселенной, а налицо простой факт... Вернее, пример... Представьте себе, я ложусь с женой и специально своими руками открываю форточку, вернее, щелочку, и зову посторонних... Для любования собственными высокими чувствами... Чтоб иметь слушателя, зрителя... Слушай, мол, что шепчу я моей жене... Смотри, что я делаю... Оцени и восторгайся силой моих интимных чувств... Это пример неточный, но что-то есть... Меня одно лишь извиняет, что тут не был трезвый щучий рассудок, не умысел... Впрочем, пример крайне неточный. Я об этом уже говорил...

Сосед. Я ухожу... Мне по делу... То есть к жене... Я Лизу к вам пришлю. (Уходит.)

Отдыхающий в шляпе подходит к Волику.

Отдыхающий в шляпе. Прошу извинения, вы не иностранец?

Волик. Нет.

Отдыхающий в шляпе. Вы по-иностранному как-то говорили, я ничего не понял.

Волик. А зачем вам понимать? Кто вы такой?

Отдыхающий в шляпе смотрит некоторое время на Волика.

Отдыхающий в шляпе. Просьба у меня к вам, письмо почитайте. Почерк там — ничего не разберу. Я и в очках пробовал и без очков. А кроме вас, просить не у кого. Я к вам пригляделся, кроме вас, тут одни сволочи.

Волик. Хорошо, давайте письмо.

Отдыхающий в шляпе садится, достает из кармана исписанные листы. Волик начинает читать безразлично, монотонно.

Волик. "Я даже не знаю, зачем вам пишу. Наверно, чтобы развеять свои иллюзии о наших отношениях, которых, очевидно, не существует и которые придуманы мною. Но знайте, каждый вечер я встречаю с радостью, потому что предчувствую, как лягу в постель, погашу свет и буду думать о вас. Каждое утро я встречаю с радостью, потому что оно предвещает день, когда я увижу вас. О ночах своих я писать не буду. Ночи мои мучительно длинны. Я панически боюсь заснуть, ведь во сне я теряю вас. Иногда мне везет, и вы мне снитесь, но часто мне снится вовсе иное, ненужное или даже гадкое, особенно под утро, если пролежать долго в бессоннице. Когда у меня бессонница, я долго говорю с вами и представляю себе разные эпизоды нашей жизни. Ведь жизнь не может состоять из одной любви, правда? Я представляю, как вы приходите усталый, не в духе и ругаете меня очень несправедливо и мне обидно и горько, хочется реветь, но все равно, даже под этой горечью я ощущаю радость, потому что мы вместе и у нас уже свои, только наши с вами неполадки, наши с вами семейные обиды, которые мы скрываем от соседей, от знакомых и даже от родных, потому что мы с вами друг другу самые близкие на земле".

По мере чтения голос Волика становится все менее безразличным, даже начинает дрожать, а Отдыхающий в шляпе хныкает, покряхтывает и скребет шею под воротником.

Волик (прерывая чтение). Это вам... ваше?

Отдыхающий в шляпе. Упаси бог. Я эти листки подобрал. Раньше б за такое письмо посадили.

Волик (растерянно). Как подобрали? Где?

Отдыхающий в шляпе. Обыкновенно. С земли. На траве валялось.

Волик (кричит). Лжете... Лжешь... Украл его...

Отдыхающий в шляпе. Ты осторожней. Думаешь, волю дали, так и гавкать можно. Не бойся, еще прижмут.

Волик (стоит, закрыв глаза, бормочет сам себе). Подлец. Дрянь. Я ведь соучастник теперь. Я в чужом интимном мире... В чужих чувствах... Какое несчастье... Какой парадокс... Это закономерно. Какая естественная последовательность падения... Я украл чужого лебедя...

Отдыхающий в шляпе осторожно пятится к воротам. Волик вдруг подбегает, хватает его за плечи.

Волик. Стой... Нет, теперь ты мне выложишь... Кто, кто... кого?..

Отдыхающий в шляпе (испуганно). Тише. Не принимайте так близко к сердцу... Ну, украл этого самого... не понял кого... Ну, бывает... Ты спокойней... У нас тоже был один... Варфоломеев Петр. Все знали, что нечист на руку, начальство знало, а ценили. Главное, чтоб политических колебаний не было... В общем я ничего не слышал. И ты молчи...

Волик. Молчать. Значит сидеть притаившись, как шпион в чужой жизни и молчать...

Отдыхающий в шляпе. Шпионаж это другая статья... Это измена... Ты меня не запутаешь. Я таких пачками через себя кидал.

Волик (хватает Отдыхающего за лацканы). Кто?.. Назови...

Отдыхающий в шляпе (кричит). На помощь!

Волик. Кто? Чье ты письмо украл? Кому...

Отдыхающий в шляпе. Подожди... Пусти... Скажу... Пусти... Эта та, в белой панамке... С компанией... Она тому писала... Тому, с кем ты говорил... Отдыхающему нашему... Не тому, с кем ты пришел поначалу... Понял... Ну что смотришь... Пусти...

Волик. Человеку из ванной?

Отдыхающий в шляпе. Пусти. Какой такой ванной? Я это не знаю... Она с ним джазы в клубе танцует, это мне известно.

Волик отталкивает Отдыхающего в шляпе. Вбегает отдыхающий в сетке.

Отдыхающий в сетке. Что здесь? Кто кричал?

Отдыхающий в шляпе. Он... Он душил меня... Он покушался... Он украл... Он сознался... Он шпион...

Отдыхающий в сетке (Отдыхающему в шляпе). У тебя в голове клапан лопнул, ты сразу весь свой репертуар подряд прокручиваешь.

Появляются еще люди. Отдыхающие, прохожие. Среди них юноши и девушки, разбившие пластинку. Девушка в Панамке, Сосед, Жена Соседа. Последним подходит Человек из ванной. Возгласы: "Что? Кого?"

Юноша с шевелюрой (вытаращив глаза). Убили!

Возгласы: "Вот так да! Выходной... Отдохнул..."

Сосед. Что за шум, а драки нет? Волемир Потапович, вы где были? Говорят, зарезали... Пьяный какой-то...

Волик (бормочет). Это я... Я виноват... С него какой спрос, он дерьмо просто... А я, разве я лучше...

Отдыхающий в шляпе. Сознается, стерва. И на следствии все против тебя покажу. Ты душил меня. Ты свидетеля убрать хотел.

Жена соседа. Надо бы за Лизой сходить. Валяется на пляже, как корова.

Человек из ванной. Товарищи, тут явно недоразумение. Я могу поручиться. Я этого человека знаю. Это очень честный и хороший человек. Но он не совсем здоров.

Отдыхающий в шляпе. Врешь, сообщника выручаешь.

Отдыхающий в сетке. Иди, иди, а то пиндалей надаю.

Отдыхающий в шляпе. Не выйдет. У вас тут шайка. Безопасность разберется.

Отдыхающий в сетке берет его за шиворот и утаскивает в ворота дома отдыха.

Отдыхающий в шляпе (кричит). Протокол требую... Требую заактировать...

Люди перешептываются, посмеиваются.

Разговоры: "От жары с ума сходят... А может, правда... Концов не найдешь... Да нет, видно тронулся... Не человек, а чайник..." Некоторые уходят, некоторые продолжают издали посмеиваться...

Жена соседа. Волемир Потапович, вы присядьте... Вам бы кефиру холодного... Жаль буфет закрыт...

Сосед. Торговое предприятие... Я когда помоложе был, часто в рестораны ходил. И был у меня принцип — не давать швейцару на чай. Не из жадности, а просто не люблю. Однажды швейцар одел меня, одел трех моих женщин, а ему ни фига. Он повернулся, меня локтем в бок...Я думаю, нечаянно, а прихожу домой — синяк.

Жена соседа. Неужели ты не замечаешь, что путано рассказываешь какую-то чепуху?..

Сосед. Вечно ты, чтоб испортить... Чтоб подковырнуть. Я чтоб развлечь. Чтоб отвлечь...

Девушка в панамке подходит к Человеку из ванной, смотрит на него. Человек из ванной ласково улыбается.

Жена Соседа (мужу). Сходил бы за Лизой, она под пятнадцатым грибком. Волемир Потапович, вы пока в тенечке посидите.

Волик. Нет, прошу вас остаться. Я при людях говорить хочу. Тот старик дрянная личность, но он прав. Я может самый недостойный из вас всех... Предательство и вероломство... Да, да. И что такое причины перед фактами... (Поворачивается к Девушке в панамке.) Теперь я меж двух замочных скважин... Одна позади, в которую наблюдают за мной, другая впереди, в которую наблюдаю я за вами...

Жена Соседа (мужу). Это что-то поэтическое.

Зевака (хохоча). Маньяк... Скоро он вообразит себя Наполеоном... Или женой космонавта...

Человек из ванной (Девушке в панамке). Не пугайся, дорогая. Это очень, очень хороший человек. Это несоразмерно хороший человек. В этом суть. Всякое явление при чрезмерном развитии переходит в свою противоположность.

Волик. Заговорил. Он снова заговорил. Нет, хватит, теперь вам не привести меня в восторг. Я давно хотел вам сказать... Я специально поехал за город, чтобы вам сказать... Вы щука... От вас омутом несет... Разве может человеческое тело не содрогнуться, когда прикоснется эта холодная хищная чешуя... Этот хищный рассудок...

Девушка в панамке (Волику). Вы наглец. Вы недостойны смотреть на него... Вы... Вы пьяны...

Волик (грустно). Как вы правы. Я не пьян, а все остальное правда. Но вы еще не знаете главного. Я говорил слишком общо. (Он достает из кармана листки.) Вот ваше письмо к этому человеку. Я читал его... Причины неважны, важны факты. А факты — это замочная скважина...

Человек из ванной подбегает, вырывает листки, просматривает.

Человек из ванной (раздраженно). Какая у вас все-таки... (Пауза.) опасная честность...

Волик (грустно). Да, я взвешивал... Испачкана чистота, порваны хрупкие, нежные... то есть что я говорю... к чему эти сравнения... Но поверьте, это не месть... Это случайно... Впрочем, важны факты... Раз уж случилось, разве честней притаившись молчать у замочной скважины?

Человек из ванной (раздраженно). Далась вам эта скважина.

Сосед незаметно уходит. Все молчат. Зеваки посмеиваются. Вдруг Девушка в панамке подбегает к Волику и дает ему пощечину. Она хочет ударить еще раз, но Человек из ванной хватает ее.

Волик (осторожно прикасается к щеке). Вот теперь легче. Немножко, но легче...

Входят Лиза и Сосед.

Волик. Лиза, где ты пропадала. Ты мне так нужна была.

Лиза. Сосед по дороге рассказал мне о случившемся. Я хочу разъяснить в двух словах о письме и о всем прочем. Дело в том, что Волемир Потапович давно неравнодушен к этой девушке. Отсюда и все остальное. Перехваченное письмо, разговоры, чтоб замаскировать свое чувство...

Волик (дико смотрит на нее). Лиза, что ты говоришь... Я впервые тут увидел эту девушку. У меня нет к ней никаких чувств.

Лиза (улыбаясь, поглаживает его по щеке). Мой дорогой, неужели ты думаешь, что я, твоя жена, не могу понять тебя и простить... В семейной жизни все бывает. Не только у нас, но и у других людей... Бывают увлечения, закружится голова... Это неприятно, но в порядке вещей... Это объяснимо... (Внезапно резко с ласкового тона переходит к злобному.) Зачем же ты ловчишь, ломаешь комедию... Выдумываешь, притворяешься... Превращаешь себя в сумасшедшего, а меня в жену сумасшедшего... (Кричит.) Зачем ты позоришь меня перед людьми!

Волик (стоит, опустив голову). Да, да, да... Как я понимаю... Как я понимаю... Украсть кошелек, забраться в чужую ванну — все это предусмотрено, занесено в определенную графу. Главное в этом. Главное — оказаться в графе...

Человек из ванной. Я к вам хорошо относился, но все-таки вы преступаете всякие нормы. Вы просто тщеславны... Вы и страдаете из тщеславия. Вы даже не хотите замечать, какую опасность представляет для окружающих ваша чрезмерная совестливость. Может, придет такое время, когда мы будем мучиться, не спать по ночам от того, что случайно наступили соседу на ногу. Но посмотрите на календарь. Разве вы живете вне времени и вне пространства? Пару десятков лет назад сквозь газовые камеры пропускали коляски с младенцами... Согласитесь только с одним — существует хронология... Хронологический порядок движения времени. Представьте, если бы человек с нашими современными взглядами появился в период рабовладельческого строя или феодализма. Сколько страданий он принес бы и себе и окружающим.

Волик (тихо). Как вы все-таки хорошо говорите. Как только вы начинаете говорить, невольно забываешь, что вы щука...

Сосед. Такое странное сравнение. Он щука, вы лебедь, а я тогда рак, что ли... (хохотнул). Ладно, я не разборчив, пусть я рак... Однажды лебедь, рак, да щука везти с поклажей воз взялись... Эту басню я помню...

Волик (поворачивается к жене). Лиза, я перед тобой больше, чем перед всеми виноват... Ты прости... Ты права...

Лиза. Пойдем домой. Уже нагулялись.

Жена соседа. Пойдемте, Волемир Потапович. Поспите, отдохните. Вечером по телевизору кино хорошее.

Сосед (веселым голосом). И вот какая еще история. Это не анекдот, но вы похохочете. Когда я учился в школе, наша учительница, такая старая дева с такими большими зубами, запрещала нам приносить на завтрак котлеты, чтоб в классе не воняло чесноком.

Лиза берет Волика об руку, а Жена Соседа старается идти подальше от мужа. Они уходят. Зеваки, наблюдавшие издали, тоже расходятся. Кое-кто показывает пальцами, прыскает. Человек из ванной и Девушка в панамке смотрят друг на друга, садятся за столик.

Девушка в панамке. Ничего не пойму. Какой-то сон. Я его ударила, кошмар, кошмар.

Человек из ванной (перебирая листки). Это письмо мы порвем, а ты напишешь мне новое (рвет листки). Безобразие, выходной день, а буфет закрыт. Выпить бы холодного вина, что-то затылок побаливает. Мне всегда холодное вино помогает, когда начинает побаливать.

Через сцену проходят с лукошками Отдыхающий в шляпе и Отдыхающий в сетке.

Отдыхающий в сетке. Гриб, он хитрый. Сегодня он есть, а завтра его нет.

Отдыхающий в шляпе. Все обтопали. Каждое дерево. Мусорницы студенты ногами пинают. Старухи на реке в белье ходят, как футболисты. Раньше старшина стоял — чуть в сторону — свистит. А теперь охрану сократили. Нет, делов не будет. Народ без свистка не привык. (Они уходят.)

Человек из ванной (задумчиво). Все-таки Крылов не знал физики. Телега давно бы потонула или валилась бы в кювет, если б кто-нибудь не тянул в облака.

Девушка в панамке. Какой вы умный, какие у вас глаза. У вас ресницы длинные, длинные, как у ребенка... Как у мальчика... Вы такой молодой... И седина ваша такая блестящая, такая милая... Вы извините, я говорю глупости... Я глупая, глупая... (Человек из ванной берет ее руку, прикасается губами.)

Ползет занавес.

Картина 3-я

Квартира Соседа. Посреди комнаты стол, уставленный бутылками и едой. За окнами хмурый дождливый день. Входят Волик и Жена Соседа, оба в плащах, мокрые.

Жена Соседа (весело). Майская гроза в октябре.

Волик. Зачем вы меня позвали?

Жена соседа. На день рождения. Муж заказал чудесные пригласительные у фотографа. В правом углу целуются голубь с голубкой, в левом углу цветут розочки. Посреди я с мужем, головка к головке.

Волик. Мы с Лизой придем вечером. Там написано в семь, а сейчас три.

Удар грома. Жена Соседа хватается за ноги. Смеется.

Жена соседа. Говорят, когда грохочет, нужно хвататься за больные места. У меня тромбофлебит. Видишь, как я с тобой откровенна. Разве хоть одна женщина призналась бы своему любовнику, что у нее тромбофлебит.

Волик (раздраженно). Оставьте ваши шутки. Я не намерен... Я вообще... Я и Лиза не придем... Мы не придем к вам... Я решил...

Жена Соседа (другим тоном, искренне, даже несколько испуганно). Ну извини меня, ну прости... Я смеюсь... Я смеюсь... Да, я смеюсь... Дура старая... Я сегодня получила телеграмму от дочери... Она не приедет... Поздравляет и так далее... У нее своя жизнь, уже наверное с кем-нибудь встречается... С каким-нибудь... Этим... Зачем ей мать... Я совсем одна... Когда я думаю о себе, я думаю о тебе... О нас двоих... Я знаю, как тебе тяжело... Ты похудел... (Она проводит пальцами по его лицу, щекам). У тебя воспаленные глаза, ты тоже не спишь. Я знаю, эти слухи, сплетни, эти анонимки... Сегодня ко мне гости придут, чтобы разглядывать тебя... В основном... Видишь, я признаюсь... На четвертое после сладкого стола, современный праведник...

Волик. Как это гнусно... Неужели вы не видите сами... Ну скажите... Пригласить человека... Ох, как это гнусно...

Жена соседа. Да, это гнусно... Я знаю... Я все знаю... Я знаю, Лиза уже несколько раз хотела уйти от тебя... Приезжал отец ее. Он кричал на тебя. В твое отсутствие он рылся в твоих вещах... Он нашел коробку с камешками, пробками, веревочками... Он кричал, что Лиза не имеет права иметь от тебя детей... Впрочем, и его можно понять... Он получил ужасную анонимку... А эти камушки, веревочки у пожилого, лысого человека... Эта коллекция... Согласись сам... Все-таки он отец...

Волик. Да, конечно. Я не обижен, я понимаю... Коллекция веревочек и пробок... Но откуда слухи, анонимки... Неужели он... Эта щука... Впрочем, я достаточно сам болтаю... Лиза — это прекрасная женщина... Как она несет свой крест... Мне больно смотреть... У меня снова к ней чувство... Не то что раньше... То я растоптал... Я обнищал... У меня ничего нет более внутри... Отец прав, он выбросил камни в мусоропровод. Чудно, чудно... Вы знаете, раньше я испытывал к Лизе неприязнь. Раньше, когда любил ее по старому... С камушками... Иногда, на мгновение вдруг неприязнь... А теперь у меня к ней такое ровное чувство... Такое теплое...

Жена соседа. Это потому, что ты остановился на полдороге. Упал с крыши, да зацепился за балкон...

Волик. Ах, при чем здесь... И почему я вообще говорю о своих чувствах с вами... Впрочем, полдороги — это мысль... Это замечательная мысль... Нельзя висеть, это мучительно... Вот о чем я думал, но не сформулировал. Надо либо стоять, либо падать до конца. И тогда наши отношения с Лизой сделаются более ясными, более определенными... Мы сможем расстаться, не испытывая друг перед другом ничего... Вернее, Лиза ничего не должна испытывать. Ни тени угрызений совести. Лиза молода, еще полюбит... Я должен полностью освободить эту благородную женщину от меня... Самоубийство не выход... Это может ее потрясти... Здесь может быть неясность... Может быть грязь, которая ее запачкает... Да, в этом есть мысль: падать до конца... Я должен запачкать себя... Так, чтобы она отвернулась брезгливо... Отряхнула и ушла... Это хорошо... Это нужно... (Смотрит на Жену Соседа.) Вы говорили здесь о своих чувствах ко мне...

Жена Соседа подходит к Волику, запрокинув голову, она обходит его вокруг, потом кладет ему ладони на шею.

Жена соседа. Я думала о тебе давно, я искала тебя и все время это был не ты, не ты, не ты... Мне тридцать семь лет... Тридцать семь, и вот наконец это ты... Сними плащ... Ты мокрый... Я хочу, чтоб ты был без плаща, будто ты дома... И я буду без плаща... Мы оба сегодня дома... Не все дома — это про ненормальных говорят... Как смешно... Это я по ассоциации... Мы оба ненормальные... Я хочу быть с тобой сегодня... Я хочу тебя...

Она прижимается к нему, трется головой о его грудь. Волик стоит, опустив руки, прямой, неподвижный, словно мертвый.

Волик. Изменить, а потом в ванну... Есть такой анекдот... Это в графе... Это нормальное отклонение от морали... Это не камушки и веревочки... Как хорошо придумано. Все будут довольны. Я — потому что казню себя нравственно за предательство чувств своих. Лиза — потому что, не испытывая уж никаких сомнений, развяжется со мной, все эти гости — потому что увидят: я ничем не угрожаю их спокойствию... Ничем непонятным... Я самый обыкновенный прелюбодей из анекдота...

Жена Соседа (она точно не слышит, что говорит Волик). Дай я поухаживаю за тобой... Дай я расстегну пуговицы, сниму плащ... Какой ты смешной, какой ты мягкий, какой ты добрый... (Снимает с него плащ, целует его лицо, шею.)

Волик по-прежнему неподвижен. Звонок. Жена Соседа, не обращая внимания, гладит Волика, затем берет его руки и кладет их себе на грудь, на шею, гладит себя его безжизненно висящими руками. Снова звонок.

Волик (словно очнулся и ищет спасения). Надо открыть...

Жена соседа. Сожми меня, сожми меня крепко (кричит). Сожми меня так, чтобы стало больно!

Звонок. Волик вырывается, бежит в переднюю. Жена Соседа стоит, закрыв глаза, посреди комнаты. В передней шум, поцелуи. Входит Волик, волоча Пьяного гостя. Это мужчина лет пятидесяти с баками и огромной, завернутой в целлофан коробкой.

Пьяный гость. По случаю, так сказать, и принимая во внимание... (Обнимает Волика, целует и сует коробку.)

Волик. Простите, но вы ошиблись... Вы меня путаете... Я тоже гость...

Пьяный гость (грозит Волику пальцем). Ах ты пострел...

Жена Соседа подходит к Гостю.

Жена Соседа. Вы пришли чересчур рано.

Пьяный гость. Принимая во внимание (сует коробку), тогда я пойду... Я ухожу... (внезапно начинает отстукивать чечетку). Я уже ушел... (Идет к двери.)

Волик. Постойте.

Пьяный гость. С удовольствием.

Волик. Вы играете в шахматы?

Пьяный гость. С удовольствием.

Волик торопливо берет с полки шахматы, расставляет фигуры, они садятся друг против друга. Жена Соседа ходит по комнате.

Пьяный гость. Понимаете, иду я по центральной аллее парка, вдруг какая-то барышня: хи-хи-хи... Оглядываюсь — все в порядке. Иду дальше. Подхожу к центральному гастроному. Две молодые женщины: хи-хи-хи... Оглядываюсь уже с беспокойством. Иду дальше. Группа подростков-девочек: хи-хи-хи... Оглядываюсь с ужасом. Снимаю пиджак. На нем птичий помет. И тут я подумал: какое счастье, что коровы по воздуху не летают... (Хохочет.) Удивительно, удивительно. Говорят, этот страстный праведник ходит за своей женой с ломиком и следит, на какие именно булыжники мостовой она наступила своими галошами... Потом выковыривает их, то есть не галоши, а булыжники и целует... Но позвольте, ведь это вызов человечеству. Это вызов светочам мировой культуры. Семья из ячейки превращается в религиозную секту...

Жена Соседа вдруг подбегает к Пьяному гостю, хватает его и волочит к дверям. Пьяный гость молча сопротивляется, по дороге цепляясь за мебель. Слышна возня в передней, хлопает дверь. Жена Соседа возвращается, тяжело дыша. Она подходит к Волику, обнимает его. Волик встает, кладет ей ладони на плечи. Жена Соседа тушит свет. В темноте они бредут по комнате долго, словно слепые. Жена Соседа включает телевизор. Затем оба скрываются в спальне. По телевизору голос с приятным тембром вещает: "Нептунисты считали, что земля возникла из воды и вновь в нее обратится. Плутонисты, например, Гераклит, что огонь составляет основу всего существующего. Все рождается из огня, чтоб вновь в него обратиться. Огонь порождает море, море — землю и жир, поднимающиеся пары образуют солнце. Существует также созданная в более позднее время гипотеза тепловой смерти вселенной. "Пульс природы беспрерывно замирает, ее жизнь погасает, в бесконечной дали вырисовывает призрак тепловой смерти", — утверждает один из приверженцев этой гипотезы. А Джинс говорит: "Энергия еще сохранится, но она потеряет всякую способность к изменению. Она также мало будет способна привести в движение вселенную, как вода в стоячей луже заставить вращать колесо мельницы". Критика гипотезы дана в "Диалектике природы" Фридриха Энгельса. Тепловая смерть немыслима для бесконечной природы. Мир существует вечно, проходя через периоды разрушения и созидания"...

Входит Волик, силуэт его маячит в темноте. По телевизору продолжают передавать лекцию. Затем входит Жена Соседа и выключает телевизор.

Волик. У тебя есть сигареты?

Жена соседа. Разве ты куришь? (В темноте натыкается на стул).

Волик (поспешно кричит). Не надо... Не надо искать.

Жена соседа. Что с тобой?

Волик. Мне показалось, что ты хочешь включить свет.

Жена Соседа подходит к Волику, усаживает его на стул, садится рядом.

Жена соседа. Расскажи мне о себе.

Волик. Я плановик. У меня есть старая мама. Она сейчас гостит у моей сестры и скоро должна приехать.

Жена соседа. Расскажи мне еще о себе. Рассказывай мне долго о себе.

Волик. Мне тридцать шесть лет.

Наступает продолжительная пауза. Оба молча сидят в темноте. Потом Жена Соседа зажигает свет.

Жена соседа. Тебе надо пойти домой. Отдохнуть, переодеться.

Волик. Допустим... А потом?

Жена соседа. А потом вернуться с Лизой.

Волик. А потом?

Жена соседа. Зачем ты повторяешь это слово: потом, потом. Кто знает, что будет потом. Зачем думать, что будет потом... Надо торопиться.

Волик. Куда?

Жена соседа. Домой, домой... К Лизе...

Волик. Ты не такая, как минуту назад...

Жена Соседа (раздраженно). Да, я не такая. Я живу сейчас, а не минуту назад, скоро я буду жить минуту спустя... Один умный человек сказал тебе главный твой недостаток: ты не в ладах с хронологией... С движением времени.

Волик. Минуту назад ты была нежной и неловкой. Ты была искренна... И все это, вся твоя нежность, твоя искренность были порождены похотью...

Жена Соседа (кричит). Замолчи... Не смей... Да, я как-то вдруг разочаровалась в тебе... Обыкновенный мужчина... После близости хочет курить... Я искала в тебе сон... Видишь, я тоже способна на поэтические сравнения... Глупо как... Я, может, тоже хочу путать хронологию... У меня никогда не было даже альбома со стишками... Этот сукин сын прятал меня в шкаф от участкового... В семнадцать лет я уже стирала ее пеленки... А теперь она прислала телеграмму... Научи путать хронологию...

Волик. Прости меня. Я тебя оскорбил. Я не умею ничего путать. Я обыкновенный человек... Я такой, как все... Вот только сейчас прямо и ударило: главная беда моя, главная трагедия моя не в разрушении некоего моего интимного мира, не в предательстве неких чувств своих. Я обманывал, а теперь меня поймали. Вначале я обманывал себя, потом начал обманывать окружающих... Я всегда знал, что камни это камни, нет, конечно, временами я увлекался и весьма искренне. Но на дне сознания, понимаешь, я всегда был обыкновенным... Вот дети... Когда ребенок скачет на палочке, ведь он в любой момент понимает, что под ним не лошадь, и все-таки чувствует себя всадником... Тут какая-то загадка... Ее объясняют просто, но это не то...

Жена соседа. Когда ты говорил, я смотрела на твое лицо. Мне тридцать семь лет, я впервые вижу такое лицо.

Волик. Как у меня болит голова. Мне кажется, я умер и родился опять другим человеком... Щукой... Я хочу запачкать себя... Я должен, понимаешь... Теперь особенно... Я не смею смотреть на эту благородную женщину... Я уехал бы давно, бежал бы, но не я ее, а она меня должна оставить... Как болит голова... Это был чудный план... Все до конца... Но в нем был просчет. Ты. Твоя судьба. Ты права. Мне надо быстрее уходить. Нет, не домой... Я могу случайно коснуться Лизы локтем, рукой. И смотреть... Нет, тут уж не до благородства. Просто надо придумать что-либо более удачное.

Жена соседа. Это я тебя позвала. Я хотела тебя...

Волик. Нет, я должен был один, один, только один. Может, украсть что-нибудь мелкое? Я уже крал. Я украл в вашем доме консервный нож... Или разбить витрину... Конечно, оплатить, но чтоб был скандал... Лиза не должна испытывать ни тени симпатии ко мне... Отряхнуть меня как пыль, как грязь... Я пойду... Я пойду и разобью витрину...

Жена соседа. А может, я поговорю с ней. Я попробую ее убедить...

Волик. Ее не надо убеждать. Она поймет сама. Она поймет и останется. И будет нести свой крест. Она благородна. Даже теперь, когда я дошел до крайней степени падения, она поймет, если я искренне признаюсь ей во всем. Но ведь это мучительно. Я не хочу этого. Я хочу ловчить, обманывать. Я хочу вызвать ее презрение... Она должна освободиться от меня...

Звонок. Оба вздрагивают.

Жена соседа. Вот ты уже и не ушел.

Волик. Я не хочу, чтобы меня здесь нашли. Это был глупый план.

Жена соседа. Я не боюсь ничего...

Волик. Скажи мне, этот человек... тогда... как он очутился в ванной? Это очень важно для меня... Для нас...

Жена соседа. В ванной?.. В ванной можешь пустить воду... Плеска не слышно... Хорошая плотная дверь... И коридор... Я повешу замок... Ремонт...

Волик. Да, да... Это мысль... Ты скажи, ванна не работает... Повесь замок... Как это мерзко... Это так мерзко, что я даже уже не испытываю презрения к себе...

Звонят снова, уже беспрерывно, настойчиво.

Жена соседа. Я хочу поцеловать тебя.

Волик молча смотрит на нее с испугом, лицо его искажается, он прижимает ладони к лицу. Жена Соседа подходит, отводит его ладони и целует несколько раз, глубоко, теряя дыхание. Потом они уходят в боковую дверь. Жена Соседа возвращается одна, идет в переднюю, отпирает. Шум, смех. Входит Гость с бородкой и Гостья с голубыми волосами. Меж ними висит Пьяный гость.

Гость c бородкой. Мы подобрали его на лестнице. Спал и спать продолжает. Посмотрите, какое ясное младенческое лицо. Точно он понял жизнь. А ты что-то долго не отпирала.

Жена соседа. Я целовалась с любовником. (Общий смех.)

Гостья с голубыми волосами. Тонко, тонко. Поздравляю, дорогая.

Гость c бородкой (сваливает Пьяного гостя на стул). А где хозяин?

Жена соседа. Ищет семгу.

Звонок. Жена Соседа отпирает. Вваливается шумная компания. Мужчины и женщины. Объятия, поздравления, поцелуи. Кто-то включает магнитофон. Гость с бородкой берет об руку Гостя с перекошенным лицом.

Гость c бородкой (вполголоса). Понимаете, коллега, сегодня мне приснилась женщина. Понимаете, не дух, а с удивительно конкретными признаками, хоть в этом мире я ее никогда не встречал. И представьте себе, она говорит мне: вы плохо выбрили шею. И я, представьте себе, не нахожу никакого остроумного ответа. Вернее, что-то возникало потом, как говорится, уже на лестнице... Но все не туда, все не то... Я проснулся в ужасном смятении духа и целый день сегодня думал и даже сейчас думаю, но все не мог сконструировать остроумный ответ на эту колкость.

Гость с перекошенным лицом (вынимает зеркальце и начинает гримасничать перед ним). У меня на нервной почве простужены мышцы. Врачи рекомендуют грязи, а также гимнастику лица. Язык свертываю в трубочку... (гримасничает).

В углу собралась группа гостей. Гостья с голубыми волосами рассказывает.

Гостья с голубыми волосами. И вот перед этой девицей он попросту на коленях... Прости меня, говорит, что я случайно читал твое письмо... Что хочешь бери... Сейчас зову нотариуса и оформим. Половину квартиры бери. Мебель бери. Деньги у меня есть на сберкнижке — бери... Все бери — только прости...

Гостья с утиным носиком. Ух ты... А она?

Гостья с голубыми волосами. Отказалась. И еще пощечин надавала.

Гостья с утиным носиком. У х ты... Дура... Знала б я, специально свои письма по городу раскидала...

Пожилая гостья. А нотариус не оформит. Это больной человек. Да. А где совесть у тебя больного грабить?

Гостья с утиным носиком. Подумаешь. А может, ему удовольствие от этого. Я читала, есть люди, которым удовольствие, когда гвоздь в ботинке колет...

Пожилой гость. Совершенно с вами согласен, девушка. Это он из гордости юродствует. На стремлении возвыситься над простым рабочим человеком. Это из нынешних...

Гостья с голубыми волосами. Может он рядом. Стоит и слушает. Надо у хозяйки спросить. Хозяйка. Тот праведник... Тот, который камушки собирает...

Жена Соседа (очень тихо). Волемир Потапович сегодня не будет... Он занят...

Гостья с утиным носиком. Ах, как жаль... Я давно мечтала познакомиться с каким-нибудь аскетом, потанцевать с ним... Ах, как я хочу умного разговора.

Гость c бородкой. В Англии существует специальный закон о сплетницах. Их публично погружают в воду, посредством особого снаряда, специально для этого приспособленного...

Гость с перекошенным лицом (аплодирует). Браво, браво. Остроумно...

Гость c бородкой. Ну, подумать только. Обидно. Мимоходом что-нибудь как скажешь — самому удивительно. А тут воображаешь специально целую ночь, целый день и ничего. "Вы плохо выбрили шею". Удивительно. Ничего. (Уходит, сжав виски руками.)

Звонок. Жена Соседа возвращается с Лизой. В руках у Лизы пакет. Она протягивает пакет Жене Соседа.

Лиза. Я зашла только поздравить вас. Волемира Потаповича до сих пор нет с работы, а я чувствую себя не очень хорошо. Так что извините.

Жена соседа. Волемир Потапович звонил. Он просил передать вам, что выезжает в срочную командировку. Я замоталась, забыла, извините... Спасибо большое за поздравление, за подарок. Проходите... Знакомьтесь...

Лиза. Вот как. Не думала, не знала...

Гостья с голубыми волосами (громким шепотом). Это его жена.

Гостья с утиным носиком. Ой, как интересно.

Жена Соседа (Лизе). Простите, можно вас (они отходят в сторону). Скажите, только поймите меня правильно... Как человек близкий к Волемиру Потаповичу... Что вы думаете о нем?

Лиза. Вот как. Странно. А почему это вы, посторонняя женщина, задаете жене постороннего вам мужчины такой рискованный вопрос? Ну хорошо, не станем ворошить. Не будем прикасаться. Знаете, я даже отвечу вам. Волемир Потапович очень несчастный человек.

Жена соседа. Всего навсего? И вы уважаете его?

Лиза (они говорят уже откровенно враждебно). Поделом мне. Не следовало отвечать с самого начала. Но я рассчитывала на вашу тактичность. Впрочем, раз уж начала, надо продолжать. Хуже всего недоговорить. Тогда возникают домыслы, слухи. У меня были с ним счастливые минуты, даже дни. Не очень много, но были. И потому я чувствую перед ним определенные обязанности. Особенно при его полнейшей беспомощности в жизни.

К беседующим подходит Гость.

Гость (к Лизе). Прошу извинения... Разрешите вас на танец.

Лиза. Вы приезжий?

Гость. Математик из Харькова, Прорезинер.

Лиза. Как это удачно. Вы мой партнер на целый вечер...

Прорезинер. С радостью. У вас нет двоюродной сестры в Харькове?

Лиза танцует. Кажется, она не слышит вопроса. Потом внезапно говорит: "У меня ничего нет, Прорезинер".

Звонок. Входит Сосед, нагруженный покупками. Человек из ванной и Девушка. Они тоже с покупками.

Человек из ванной. Общий привет и поздравление. Хорошо, что мы встретили и частично разгрузили хозяина. Гнулся, как верблюд. Вы, конечно, извините, я шучу.

Сосед. На улице дождь, а здесь как весело, как прелестно (жене). Семгу я достал.

Девушка (тихо. Человеку из ванной). Я не вижу его. Неужели его нет. Я пришла только, чтоб извиниться.

Человек из ванной. Тише. Вот Лиза, сейчас узнаем. Неудобно ведь повернуться и уйти.

Гость без особых примет (держа бокал). Товарищи, я предлагаю выпить за наших женщин, за наших жен, за наших матерей... За наших мам, то есть...

Гость с перекошенным лицом (слегка уже подвыпивший). А почему не за пап? Папу всегда игнорируют...

Пьяный гость (мертвым сном, как казалось, спавший до этого на стуле, вскакивает). Я п-презираю папу Пия двенадцатого.

Гость c бородкой (почесывая пальцами шею). У вас... То есть вы плохо выбрили шею. Удивительно. Ничего.

Шум, теснота, возгласы, музыка, танцы.

Ползет занавес.

Картина 4-я

Стол уже сдвинут в сторону, еда и бутылки на нем в беспорядке перемешаны. Лица у всех красные, мужчины без пиджаков. Лиза стоит у окна с Прорезинером. Гостья с голубыми волосами и Гость с перекошенным лицом сидят прямо на полу по-татарски. Человек из ванной танцует с Девушкой. Пожилой гость с Пожилой гостьей. Гостья с утиным носиком кормит Соседа конфетами и хохочет. В комнате еще гости, мужчины, женщины. За столом сидят друг против друга Гость без особых примет и Пьяный гость.

Гость без особых примет (монотонно). Предлагаю выпить за наши идеалы...

Пьяный гость. Протестую.

Сосед (Гостю без особых примет). Не надо путать идеалы с одеялами (хохочет).

Гостья с утиным носиком тоже хохочет.

Жена Соседа (входя в комнату, она слышит слова мужа, морщится). Я прошу тебя... Хоть бы в день моего рождения...

Сосед. Ну, ну, ну, ну... Серьезина какая... Ты беспрерывно выходишь, лапочка... Кажется, ты что-то ищешь... Может, ты ищешь идеалы? Не надо, лапочка. Я сам иногда бываю серьезиной. Помнишь, когда ты уехала. Я говорил такие слова... Я думал про закон всемирного тяготения... Да... Все эти мировые открытия сделаны неудачниками... Когда у человека нет возможности обнять жену, он находит себе другие занятия.

Гостья с утиным носиком. Это хорошо (аплодирует. К Жене Соседа). Где у вас, простите за грубость, удобства?

Жена соседа. Ванна на ремонте... Налево по коридору...

Сосед. Неправда, неправда. Первое апреля. Пойдемте вместе. У нас превосходные удобства.

Жена Соседа (хватает мужа за плечо). Ванна на ремонте.

Сосед. Шутит, шутит... (Хохочет.)

Гостья с утиным носиком (тоже хохочет). Есть такой анекдот. Муж говорит: "Хочу идти в ванную". А жена говорит: "Ванная на ремонте..." А муж говорит: "Что ж там испортилось..." (Внезапно замолкает. Сосед уже не смеется, с побледневшим лицом он смотрит на жену. Жена смотрит на мужа).

Жена Соседа (медленно). Мне известен конец анекдота. В ванной притаился любовник.

Сосед. Дрянь... (кидается к дверям).

Все затихают, смотрят на них. Жена Соседа отталкивает мужа от двери.

Жена соседа. Там висит замок.

Лиза. Скажите, Прорезинер, что знает математика о человеке?

Прорезинер. На голове человека в среднем сто пятьдесят тысяч волос. В месяц их выпадает в среднем три тысячи. По этим данным можно высчитать, в среднем конечно, сколько держится на голове каждый волос.

Лиза. Спасибо, Прорезинер. Вы честный математик. Сосед оглядывается вокруг, замечает Человека из ванной и облегченно вздыхает.

Сосед. Простите... Извините... Я выпил, я пьян...

Человек из ванной. Заранее прощаю. Но что?

Сосед. Я выпил... Все в порядке... Друзья мои... Прошу прощения... У меня недостатки... Я вырос в мещанской семье... Давайте танцевать (хочет обнять жену, та отстраняется). Я понимаю, я оскорбил... Но ты простишь... Давайте танцевать.

Снова задвигались пары. Смех, шутки. Привставшая было Гостья с голубыми волосами и Гость с перекошенным лицом садятся опять за стол.

Жена Соседа (мужу). Тебе бы отдохнуть. Ты позеленел от вина.

Сосед. Все в порядке, лапочка... Дай три рубля, покажу голую ногу. (Хохочет.)

Девушка (танцуя с Человеком из ванной). Правда ли, что Волемир Потапович не живет с женой... Сразу же после свадьбы предоставил ей полную свободу и удалился?

Человек из ванной. Это наглая ложь. Наоборот. Волемир Потапович страдает не от воздержания, а от чрезмерности.

Девушка. А ты?

Человек из ванной. Я человек счастливый, но кое-чем недовольный. Этот ответ я украл у одного известного писателя.

Гость без особых примет (лежа подбородком на столе). Да здравствует большая часть человечества!

Пьяный гость. Я презираю пацифизм! (Разбивает бокал.)

Гостья с голубыми волосами. Утихомирьте его. Он мешает тосковать.

Несколько мужчин, в том числе Гость с перекошенным лицом, пытаются вытащить Пьяного гостя из комнаты, но он разбрасывает их.

Пьяный гость. Я сейчас буду бить целый ряд товарищей!

Человек из ванной. Мне кажется, планета уж чересчур перенаселена.

Неожиданно набрасывается на Пьяного гостя сзади. Пьяного гостя выносят. Звонок. Входит фотограф.

Фотограф. Добрый вечер, поздравляю. Тариф прежний (отдувается, вытирает пот). Ну и времена. Я многого не требую. Иметь хотя бы твердых два покойника в день.

Сосед. Внимание, внимание. Групповой снимок.

Человек из ванной (фотографу). Вы странно продолжили мою мысль, которую я высказал за минуту до вашего прихода. Вы тоже считаете, что планета перенаселена?

Фотограф. Я считаю, что тариф на живых ниже тарифа на мертвых. Мне выгоднее фотографировать одного мертвеца, чем трех живых младенцев.

Человек из ванной. Почему?

Фотограф. Это штучки бухгалтерии коммунхоза.

Человек из ванной. А я согласен с вашим главбухом. Если бухгалтерия коммунхоза не поощрила бы смерть более высокой тарифной ставкой, в каких-нибудь два-три десятка лет материки покрылись бы непроходимыми лесами и степями, где кишели бы миллионы животных, борющихся между собой за место. Океан наполнился бы рыбой до того густо, что судоходство стало бы невозможным, а воздух сделался бы едва прозрачным от множества птиц и насекомых. Что касается человека... Сколько в настоящее время на Земном шаре людей?

Прорезинер. Поверхность Земного шара пятьсот миллионов квадратных километров. Между тем, объем тех нескольких миллиардов людей, которые живут сейчас на Земле, так скромен, что если б все человечество потонуло, например, в Ладожском озере, то вода в нем поднялась бы только на полсантиметра.

Человек из ванной. Простите, вы кто?

Прорезинер. Я математик.

Лиза. Это Прорезинер. Ему можно верить, он честный математик.

Человек из ванной. Превосходно. Значит, вы не считаете смерть благом, единственным, что спасает от перенаселения... Знаю, подобными теориями пользовались варвары, каннибалы... Но что с того? Почему ж мы не отрицаем химию, ею ведь тоже пользовались гитлеровцы в своих душегубках.

Прорезинер. Если человечеству и может угрожать когда-либо опасность перенаселения, то это как раз результат войн и массовых убийств, эпидемий, голода и нарушения всех прочих человеческих норм. Перенаселение при более внимательном рассмотрении, как это ни парадоксально, есть порождение неестественно короткой человеческой жизни. Перенаселение есть дробление человеческой жизни. Общая сумма лет, отпущенных поколению, остается неизменной. Недаром, как правило, перенаселение угрожает наиболее отсталым странам.

Человек из ванной. Мне ваша мысль не совсем ясна. Тут какая-то поэзия, мистика, а я думал, что вы, математики, люди беспощадно точных свежих до холода мыслей.

Прорезинер. Я поясню свою мысль простым арифметическим примером. Какой-нибудь человек, допустим, согласно биологии, должен жить сто лет. Однако существующее нарушение естественных законов сокращает его жизнь вдвое. Поэтому вместо одного человека должны жить два. Общая сумма остается неизменной, хоть, безусловно, при прочих равных условиях одна столетняя жизнь значительно ценнее двух пятидесятилетних.

Человек из ванной. Вы меня не совсем переубедили... Впрочем, надо подумать... Вы не знакомы с Волемиром Потаповичем? Природа все-таки не математическое уравнение...

Во время разговора кое-кто из гостей пытается слушать, но вскоре отходит. По телевизору передают ритмические танцы. Входит Гость с бородкой.

Гость c бородкой. О чем тут? То бишь для чего тут?

Гостья с утиным носиком (кивнув на Человека из ванной). Этот гадкий мужчина пугал нас концом света.

Гость c бородкой. Так долго? По-моему лучше зарычать: "бу-у-у". Это компактнее, а результат одинаков.

Человек из ванной. Вы оптимист.

Гость c бородкой. Вы сказали так, точно уличили меня в чем-то аморальном.

Человек из ванной. Нет, просто я думал раньше, что оптимист — это сказочная синяя птица, а здесь они разгуливают табунами, как в заповеднике.

Девушка. Ну не надо (к Гостю с бородкой). Простите его, он устал, он встревожен.

Лиза. Мне кажется, все мы как-то встревожены. Шутим, рассуждаем, а лица тревожные. Даже самые пьяные лица. Какие-то флюиды беспокойства витают в этой комнате.

Пьяный гость появляется из коридора. Он весь перепачкан штукатуркой.

Пьяный гость. Почему он рыдает? Шепчет и рыдает. Я хотел посмотреть, помочь, но там темно... Темно и пауки...

Жена Соседа (обняв Пьяного гостя). Сейчас мы будем фотографироваться на память. Вы станете рядом со мной.

Пьяный гость. Вы знаете, как я вас уважаю... Я разделяю все ваши симпатии и антипатии... Но скажите, почему он рыдает, так беспомощно и безнадежно, почему он не зовет на помощь в этой густонаселенной квартире?.. (Он опускает голову и начинает вдруг похрапывать.)

Сосед. Станем здесь. Полукругом.

Гости становятся в полукруг. Пьяного гостя, Гостя без особых примет и еще несколько "тепленьких" фигур укладывают штабелями на пол перед группой. Шум, разговоры.

Гостья с голубыми волосами. При круглом овале лица следует подчеркивать верхнюю губу. При продолговатом — нижнюю.

Гость c бородкой. Новейший анекдот. В вестибюле метро "Маяковская" в Москве сидит еврейский бог Иегова и торгует лотерейными билетами. Подходят Пушкин и Лермонтов...

Гость с Перекошенным лицом начинает хохотать, каждый раз вынимая зеркальце и глядя на себя. Одновременно он гримасничает.

Фотограф. Внимание (щелкает). Она... (бормочет). Дело не в мертвецах, дело в тарифной ставке... Разве мне при¬ ятно фотографировать мертвецов?.. Они мне снятся... От них воняет порошком против насекомых...

Пожилая гостья и Пожилой гость усаживаются за стол и начинают есть.

Пожилая гостья. Сосиску надо отваривать так, чтоб шкурка была целехонькая, не на пределе и лопалась от прикосновения горчицы. Тогда первый мясной сок смешивается с горчичными парами...

Пожилой гость берет куски мяса, нюхает их, а затем кусает, широко разинув рот. Запивает водкой.

Девушка (Человеку из ванной). Как они едят. Посмотри, как он впивается зубами в мясо, отдирает мякоть от костей. У меня прямо холодок по коже...

Человек из ванной. Мы живем в четвертичный период, это пока еще предыстория человечества. Плохие ученики в грядущем обществе будут путать нас с неандертальцами.

Прорезинер. Но скептикам грядущего ведь тоже может показаться, что они в предыстории и потомки будут путать их с неандертальцами и с нами. А в конце концов окажется, что предыстория и была, собственно, историей.

Человек из ванной. Это мелко. Прошлое ваше возражение было интересней.

Гость c бородкой (Гостье с голубыми волосами). Эррудиция. Какое слово. Два "эр". Можно обучить попугая. Кстати, о попугаях. Неужели ты думаешь, миленькая, что попугай, умеющий говорить "попка дурак'', умнее попугая, не умеющего говорить "попка дурак".

Человек из ванной (Гостю с бородкой). Согласен с вами. Помимо эрудиции существует еще и первородная мудрость. Один немецкий ученый, например, утверждает, что ребенок, достигший трехлетнего возраста, приобретает треть тех идей и познаний, с которыми он стариком ложится в могилу.

Гость c бородкой. Вы сегодня слишком много цитируете. Закусывали бы хоть соленым огурцом. Как бы не стошнило.

Девушка (Человеку из ванной). Пойдем танцевать.

Человек из ванной (смотрит на Гостя с бородкой). Однако быстро вы иссякли...

Гостья с голубыми волосами. Вы оба милые, умные люди, просто у вас какое-то фрейдистское отталкивание. Я люблю тоску, разговоры, такие тихие, такие щекотные... Знаете стихи: "Вчера давно уже умчалось, быть может завтра не придет, и лишь в одном сегодня радость бесспорно человек найдет".

Пожилой гость (охмелев, неожиданно ударяет кулаком по столу). Молчать! Я старый чекист, едри вашу кость!

Сосед и еще несколько мужчин берут Пожилого гостя об руки и ведут к дверям.

Пожилой гость (кричит). В тридцать восьмом на мне числились: наган, винтовка, противогаз и шелковая вожжа для связывания... Раз-два... (Вырывается и пытается приемом скрутить Соседу руки. Его вновь хватают и уводят).

Лиза. Так что ж все-таки знает математика о человеке, Прорезинер?

Прорезинер. В теле человека примерно в четырнадцать раз меньше литров крови, чем килограммов в его весе. Каждое кровяное тельце имеет поперечник семь тысячных миллиметра, а толщину две тысячных миллиметра.

Фотограф. Товарищ Прорезинер, у вас золотая голова (выходит).

Пьяный гость и Гость без особых примет одновременно выползают откуда-то из задней комнаты и подходят к столу.

Пьяный гость. Он рыдал так искренне, так нежно.

Гость без особых примет. Либерализм. Голосую за строгий выговор с предупреждением (подымает руку.)

Пьяный гость. Не умея прощать, вы не достойны... Это самое... Рецен-дрецен-пере-пере-тацен... То есть, тьфу, что я сказал... Хотел изложить серьезную мысль и вдруг вот здесь, в черепе, я даже почувствовал в каком месте, сантиметра на два повыше правого уха что-то затрещало, точно искра, и из мозга моего, растоптав глубокую и гуманную мысль, вырвалось что-то нечленораздельное и нерусское...

Вдруг в передней раздается крик, топот, и в комнату вваливается перепуганный Фотограф.

Фотограф. Там, там... Оно стоит и колышется... Я хотел перезарядить пленку, а оно стоит на пороге...

Гость c бородкой. Лет сто назад один наш парижский коллега вызывал с помощью спиритизма духи умерших, фотографировал их, а карточки продавал родственникам покойного. Был процесс, его обвинили в мошенничестве, но вы в данном случае могли бы его реабилитировать, как очевидец (смеется).

Фотограф. Товарищ Прорезинер, вы, конечно, отрицаете тот свет, как опиум для народа. В молодости я видел представление в театре... На базарной пустой площади ночью собираются мертвецы... Он похож... Он весь белый... То есть оно... Я не знаю, как это... Оно стоит на пороге ванной...

Гостья с утиным носиком. Ой, как интересно.

При слове "ванна" Сосед, благодушно похохатывавший до этого, заинтересованно поднимает голову, потом меняется в лице, вскакивает, в два прыжке пересекает комнату, роняет что-то в передней, издает дикий вопль, вталкивает в комнату человека в купальном халате и в тапочках, подбегает к телевизору и двумя умелыми ударами по крышка разбивает его. Гости вначале смотрят оторопело, потом начинают хохотать. Человек прикрывает лицо полотенцем, стоит согнувшись. Только Человек из ванной не смеется, смотрит пристально и серьезно.

Гости. Анекдот! А может, это розыгрыш... От дает... Остро...

Сосед (подскакивает, рвет полотенце, замирает, потом медленно начинает отступать). Волемир Потапович? Вы...

Наступает тишина. Лиза внешне выглядит спокойно, лишь побледнела и опирается на руку Прорезинера.

Гость c бородкой (после паузы). Посмотрите, какие у этого праведника белые худые ноги... Это всегда тревожно, когда рядом праведник... Это всегда упрек, само существование его, нам, грешным... Но теперь я успокоен... Оказывается, и праведники оголяют свои худые ноги...

И начинается хохот. Смеются икая, хватаясь за бока, кружась волчками на месте, повалившись на стулья и дергаясь всем телом. Не смеются лишь Лиза, Прорезинер, Человек из ванной, Девушка и Сосед. Волик стоит с застывшим лицом, изредка поглядывая на Лизу, но такое впечатление, что он как бы удовлетворен происходящим. Появляется Жена Соседа. Она в плаще, видно, выходила куда-то. Она подбегает и становится против Волика.

Жена Соседа (тихо). Зачем ты вышел... Я заказала такси... Все было бы так хорошо...

Волик. Я не мог... Я сидел на краю ванны и слушал... Вначале мне показалось даже проще, чем я предполагал... Временами я забывался... Вода пахнет хвойным раствором... Мягкий свет... Удобно... Коже приятно... Вот в этом суть... Почему человеку трудно выдержать пытку? Не потому, что тело жгут раскаленным железом, а потому что иногда перестают жечь... Он не выдерживает именно этих мгновений... Он запоминает их так ярко... Его ломает не боль, а это сравнение с секундами блажества... Вернее, тогда это просто секунды без чувств... Как блаженство он их ощущает потом, при сравнении. Они существуют одновременно с болью, и это ее удесятеряет.

Жена соседа. Зачем я сняла замок, зачем я послушала тебя...

Волик. Я не мог... Там у тебя на потолке пятно сырое... Я смотрел на него... Мне вдруг показалось, еще немного, еще мгновение, и я закричу... Страшно... Это напомнило мне другое состояние, когда я сидел ночью на лодке, переполненной счастьем... И мне тоже хотелось крикнуть... Нечто общее было... В чувстве, доведенном до предела, что ли... На какие-то доли мгновения забываются причины, и остается лишь состояние без эмоций... И тогда и теперь... Ни радости, ни тоски... Лишь мгновение... В нем-то и вся пытка... Когда перестают жечь тело...

Смех утих. Гости смотрят, некоторые с испугом, некоторые с удивлением. Жена Соседа проводит ладонью Волику по мокрому лицу, запахивает халат.

Гостья с голубыми волосами (шепчет). При живом муже... Господи, господи...

Гость c бородкой. Молчи.

Лицо Лизы вдруг искажается.

Лиза (кричит). Блудница... Подлая проститутка...

Волик. Лиза, ты не можешь так... Ты благородна... Это несчастная женщина... Одинокая... Я виноват во всем... Меня презирай...

Жена Соседа (кричит Лизе). Я люблю этого человека... Мне наплевать на всех, пусть слышат... Я непорядочна, да... Но я искала и нашла... Я понимаю, что недостойна... А ты... Тебе выпало такое счастье... Но разве ты способна понять... С таким зубастым лицом...

Волик (Жене Соседа). Ты не смеешь... Она чистая, она прекрасная... Мы с тобой перед ней пустота... Спасибо тебе, Лиза, за то счастье... В общем за то... За все...

Лиза. Паяц, лицемер... Сначала ты опозорил меня своими камушками... Над нами смеялся весь город... А теперь так мерзко, так пошло...

Волик. Ты оставишь меня?

Лиза. Разумеется. Сегодня же.

Волик. Спасибо, Лиза... Вот сейчас я себя немножко лучше почувствовал... На самую малость... Нет, конечно, вернуть уважение к самому себе — это утопия... После моего предательства, после вероломства... После жизни меж двух замочных скважин, в которых лишь один я повинен... И венец всему этому ванная... Я — Человек из ванной... Кстати, вот и вы... Добрый вечер...

Человек из ванной. Поверьте, невзирая ни на что, я продолжаю глубоко уважать вас. Я понимаю, как страшна была бы жизнь, если б все люди были такими, как вы... Но жизнь была бы не менее страшна, если б не было ни одного такого человека... Простите, может, я слишком много на себя беру, но зачем вы это сделали?.. Вы ведь это сделали умышленно, ведь правда?

Волик. А зачем вы это сделали?

Человек из ванной. Я купался...

Сосед подходит к жене и смотрит не нее заискивающе.

Сосед. Мы уладим, мы простим, мы свои люди тут... Зачем, зачем усложнять... Бывает, все бывает... Я сейчас починю телевизор... Мы возьмем в кредит шубу...

Жена соседа. Для чего мне шуба, муж мой дорогой... У меня жизни нет... Шуба есть, а жизни нет...

Волик. Я не позора боялся. Позор мой справедлив. То есть я достоин... Но я боялся, что ты, Лиза, в благородстве своем пожертвуешь жизнью, молодостью, чистотой ради меня... В позоре, в унижении... Это значит — все напрасно... Это значит — я палач, я осквернитель... Это значит — я погубил навек такую женщину... Нет, это было бы слишком жестокое наказание, даже при моих позорных поступках... Тем более что где-то в глубине у меня проскакивала такая мысль... Даже желание... Ты останешься, простишь... Разделишь мой позор... Мы вернемся и будем сидеть всю ночь молча, не касаясь друг друга и даже не глядя... А утром уже новая жизнь... Да, в этой мысли весь я, весь мой эгоизм... Это самый дурной мой поступок... Дурнее ванной...

Лиза (кричит). Ты интриган... Теперь я раскусила тебя... Ты пытаешься тихонько пролезть, опутать... Мой отец... Я не слушала его, он раскусил тебя раньше...

Волик (испуганно). Лиза, поверь, я искренне. Впрочем, я рад. Я все-таки тоже повинен в этой справедливости. Я помог отсечь от живого тела мертвое, гнилое...

Жена Соседа (Волику). Вот сейчас ты отвратителен. Вот сейчас ты дерьмо. Да посмотри на нее. Ведь она перед тобой блоха. Она уродлива. Она глупа, как индюшка.

Волик (после паузы). В первое мгновение меня обдало жаром... А теперь мне смешно. Как она смотрит на тебя. Что значим мы оба перед ней... Спасибо, Лиза, что ты позволила мне хоть недолго быть счастливым возле тебя... И если любовь моя к тебе остыла, то только потому, что я обнищал вот здесь, внутри... Я перестал любить тебя, Лиза, потому что начал себя презирать...

Человек из ванной. У каждого свой лебедь, свой рак, своя щука... У одних большая щука, маленький лебедь, у других большой лебедь, маленький рак...

Прорезинер. В математике это называется сложением сил по параллелограмму. Главное, в какую сторону направлена равнодействующая...

Волик (Прорезинеру). Вы стоите рядом с Лизой... Я вам немного завидую, может, даже крепче завидую... Но я искренне желаю вам всего, всего... Раз Лиза рядом, я испытываю к вам глубокую симпатию...

Прорезинер. Мне интересны ваши суждения... Мне кажется, чувства тоже поддаются математическому анализу... Чувство — это энергия живого вещества... Насчет нейтральных точек в чувствах чрезвычайно занятно... Достигая предела, они утрачивают знак... Остается только абсолютная величина... Недаром в сильном горе человек не плачет, а в сильной радости не смеется... Где-то чувства смыкаются... Конечно, на крайне малом промежутке... Может потом, когда после проникновения в неорганическое вещество, наступит черед вещества живого, когда после века атомной физики наступит век биологии, мы расчетным путем найдем этот промежуток.

Человек из ванной. Как только математика проникнет в человеческие внутренности, жизнь станет понятной и скучной.

Гость c бородкой. Я не пойму. Может, я не совсем ощущаю ситуацию. Муж изменил жене — раз. Он спрятался в ванной — два. Его нашли — три. Он стоит перед нами в халате — четыре. У него худые белые ноги — пять (смеется). Вышел зайчик погулять. Вот и вся математика...

И снова начинается смех. Правда, смеются уже не так громко. Фотограф, например, смеясь, непрерывно оглядывается. Гость с перекошенным лицом смеется, смотрясь в зеркальце. Пожилой гость, неизвестно откуда появившийся весь в пуху, смеется, удивленно протирая глаза, точно не веря происходящему. Пьяный гость, Гость без особых примет, Гостья с голубыми волосами тоже смеются как-то не в полный голос.

Человек из ванной (Гостю с бородкой). А вы ведь боитесь чего-то. Так со страха смеются. Вы хорохоритесь, как подросток, у которого со страха дрожат колени, да он поет и смеется, чтоб подбодрить себя.

Гость c бородкой. Вот как. Чего же я такого боюсь?

Прорезинер. Бесконечности. Есть такой математический значок. Восьмерка, лежащая на боку. Там, где властвует эта спящая восьмерка, все непохоже. Параллельные пересекаются, от перестановки слагаемых сумма меняется...

Гость c бородкой (продолжает). Муж, изменивший жене и спрятавшийся в ванной, становится поводом для научной дискуссии.

Лиза. Ах, все мы боимся бесконечности... Вернее, большинство... Это очень к месту, насчет бесконечности... Я кричала, я ругалась... Это под настроение... Вернее, потому что я не знаю, как поступать иначе в такой ситуации... Я не сердита на тебя, Волемир, у меня просто голова кружится. Я долго думала о тебе, я не соглашалась со своим отцом... Да он и неправ, я в этом даже теперь уверена... Но все-таки я ухожу от тебя... Даже без сегодняшнего, я бы все равно ушла...

Волик (тихо). Вот теперь верю. Знаешь, Лиза, я ведь до этих твоих слов думал, что все образуется... Это так нагло, даже смешно... Я уверен был, конечно, нам надо расстаться... И в то же время не было ни секунды, лишь теперь я понял, ни секунды, когда б я верил, что это перейдет из области чувств в область реальную с чемоданами, с обменом квартиры... Насчет любви я тоже лгал... Нет, не подумай... Я всегда лгу по цепочке... Вначале я обманываю себя, а потом уже честно обманываю других... Конечно, я люблю тебя... Кого ж мне еще любить, как не тебя... Я просто лишил себя этого права за предательство чувств... За вероломство... Подобно тому, как лишают себя жизни... Понимаешь... И многие поступки мои, как в лихорадке... Я боялся не выдержать и торопился... Старался сделать невозможным возвращение... Бесконечно любимое приносится в жертву бесконечно истинному... Как это верно сказано там, в этом... В общем не помню где...

Человек из ванной. Волемир Потапович, вы б вышли с женой, объяснились наедине.

Волик. Нет, теперь уж все равно. Теперь я поверил.

Сосед. Вот и хорошо, вот и все в порядке. Раз поверили, значит, помиритесь... Опыт моей семейной жизни... Знаете, у вас такое грустное лицо, вроде у белуги. (Смеется.) Знаете, эти ребята как скажут... Иду я раз, школьники дразнят школьницу: белуга, белуга... Оглядываюсь — точно... До чего похожа... Губы вытянуты, нос... Белуга (хохочет). Кстати, тоже не менее смешно. Говорят, какой-то грабитель, это раньше, не теперь, оставлял ограбленным женщинам драгоценности, часы, платья, а снимал только бюстгальтеры...

Кто-то хохотнул, но сразу же замолк. Наступила тревожная тишина. И вдруг Жена Соседа подбежала к мужу и подняла над ним обе руки, точно желая ударить его ладонями по голове. Сосед перехватил ее запястья и испуганно зашевелил губами.

Гость c бородкой (Гостье с голубыми волосами). Какой фейерверк семейных драм.

Сосед (испуганно). Но ведь я хотел поднять... То есть развеселить... Я так смеялся, когда мне рассказали...

Гость c бородкой. По-моему, вы просто рассеянный человек. Вы не произносите слова, а теряете их... Просто из вас выпадает то, что лежит с краю и плохо закреплено... Впрочем, все мы немножко рассеянны... Скажите, вас никогда не упрекали за плохо выбритую шею?

Жена Соседа смотрит на мужа, потом подходит к Волику, останавливается и вдруг, привалившись к его плечу, начинает всхлипывать. Волик осторожно прикасается ладонью к ее волосам. Сосед ходит вокруг, делая странные глотательные движения и шевеля руками, вроде пытаясь что-то взять, подгрести к себе.

Пожилой гость (вылавливая пух в голове и дуя на него). Что это такое? Путается у меня все, путается...

Гость c бородкой. Это конец света. Апокалипсис. Скоро появится железная саранча.

Жена Соседа поднимает голову, смотрит на Волика, потом выходит в коридор. Сосед хочет пойти за ней, но останавливается, подходит к столу, садится, прикрыв глаза ладонью...

Пожилая гостья (шепчет). Скандал. Подарочек ко дню рождения.

Волик садится перед Соседом.

Волик. Давайте поговорим. Мы с вами по-настоящему не говорили еще сегодня. А ведь между нами теперь какие-то новые отношения...

Сосед (устало). О чем нам говорить?

Волик. Давайте поговорим о человеке. О его миссии на земле... О таких вещах обычно говорят в мантиях. Поэтому у нас все-таки какое-то своеобразие. Какая-то иная плоскость. Особый взгляд на эту проблему. Вы только что сказали ужасно пошлую сальность... Я вылез из чужой ванны... Из вашей... Тут круг... Я ведь помню вас мальчиком... Помните горсад... Впрочем, об этом мы уже вспоминали... Почему же теперь наши взаимоотношения так запутались?.. Что постигаем мы, взрослея? Впрочем, дело не в нас двоих... Человек слишком много не допускает, а потом стремится наверстать... Отсюда лихорадка...

Сосед. Помирали б люди в семнадцать лет. Только, чтоб все, чтоб никому обидно не было.

Лиза. Как много здесь говорят сегодня вздора. Прорезинер, вы математик, скажите тоже что-нибудь.

Прорезинер. Геометрическая симметрия невозможна для произведений живой природы. А всякое отсутствие симметрии влечет движение по дуге. Обратили ли вы внимание на полет ослепленных птиц? Они летят по кругу. По кругу движется и заблудившийся человек.

Гость c бородкой. Это меня успокаивает. Значит, мы прячемся в чужих ванных или говорим сальности только потому, что не симметричны? Потому что правая нога толще левой...

Волик (Соседу). Нам мешают. Так мы никогда не выясним с вами истины.

Лиза. Я все-таки не поняла, Прорезинер.

Прорезинер. Жизнь требует постоянного напряжения. Иначе она движется по дуге. Человек существует ради этого напряжения.

Гость c бородкой. Наслушаешься таких слов и захочется вдруг стать симметричным (раздвигает руки в стороны, смеется).

Волик. Вот нам и ответили, ради чего мы существуем. Мы существуем ради напряжения, выпрямляющего дугу в прямую... Или в спираль... Знаете, Прорезинер, в вас есть что-то щучье. Нет, я по-прежнему испытываю к вам симпатию... Вы щука на какой-то другой манер... Вы полезный хищник. Знаете ли вы историю со змеями, крысами и мангустами?

Входит Жена Соседа. С ней Старушка.

Жена Соседа (Старушке). Вот он (зовет). Волемир Потапович.

Волик оглядывается, замечает Старушку, кидается к ней, целует.

Волик. Здравствуй, мама. Я думал, ты на следующей неделе. Я встретил бы тебя.

Старушка. Мне сказали, ты на свадьбе. Приехала, квартира закрыта (показывает на Жену Соседа). Это твоя новая жена?

Волик. Что ты мама, это соседка, разве ты не узнаешь? А вот Лиза.

Лиза подходит, прикасается губами к щеке Старушки.

Лиза. Здравствуйте, мама.

Старушка. Вы, молодые, так торопитесь... А почему ты в халате? Ты купался? У тебя волосы мокрые...

Волик. Да, мама, я купался.

Старушка. Катя тебе привет передает. И Ферапонт. И Танечка.

Волик. Спасибо, я напишу... Я устал немного, ты не обижайся

Старушка. Нет, нет, нет. Сейчас ты будешь с Лизой танцевать. На той свадьбе ты куда-то спрятался. Уплыли на лодке. Я мать, я думаешь не переживала... Знаешь Ферапонта... Ну его к собакам. Я поругалась и уехала. Над тобой смеялись, а теперь ты плюешь... У тебя красивая жена, и ты должен танцевать, чтоб они лопнули... О чем это я? Ах да... Как я рада тебя видеть...

Волик. Но у меня болит голова, мама.

Лиза. Он сейчас переоденется после купанья и мы потанцуем.

Жена Соседа подводит Старушку к столу, ставит перед ней тарелку с кусками пирога. Волик смотрит на Лизу, на мать, выходит. Появляется Сосед с Мастером по ремонту телевизоров. Волик поворачивается опять к Прорезинеру.

Волик. Чтоб избавиться от ядовитых змей, жители одного из островов привезли специальных птиц, истребляющих змей. Змеи исчезли, но развелись крысы, поедавшиеся ранее змеями. Тогда развели мангуст, истребивших крыс. Однако расплодившись, мангусты стали истреблять домашних животных, посевы... В общем, что-то в этом роде...

Человек из ванной. Мораль вашей прозаической басни ясна. Существовать должны одни травоядные. А не станет ли жизнь после этого двигаться по дуге?

Девушка (подойдя к Волику). Я хотела бы извиниться... Я поступила глупо. Я не поняла вас тогда.

Волик (смотрит на Девушку). Да, да... Я пытался забыть ваше письмо. Вначале я вспоминал его до малейших подробностей, а потом начинал думать о барашках. Но это все бесполезно.

Гости, сбившиеся ранее в кучку, теперь разбрелись, каждый занимается своим делом. Кто ест, кто танцует, кто беседует. Пожилой гость рассказывает что-то Пожилой гостье и Гостье с утиным носиком.

Пожилой гость. Числился также на мне пинджак в полоску и брюки такие же, хе-бе. Это на случай маскировки, чтобы незаметно приблизиться, весь сержантский состав имел. А кепку каждый на свои деньги покупал, у кого какая. (Гостья с Утиным носиком начинает хохотать.) Ну и дура.

Гостья с утиным носиком (разозлившись). Сам, сам, сам... Вас теперь всех разоблачили...

Гость c бородкой (Гостье с голубыми волосами). Обрати внимание, после семейных неурядиц всегда возникают неурядицы политические. (Танцуют.)

Мастер (Соседу). Вы платите за свет благодаря счетчику? Может, это проводка горит? (Подходит к телевизору.) Нет, опять упало что-то сверху.

Сосед (Мастеру). Однако каково... Представьте себе, я знал человека очень солидного, уважаемого, главу семьи, безукоризненного поведения и неглупого. И кто бы мог подумать, что, оставшись наедине с собой, он иногда, разумеется не всегда, но иногда возникает потребность... он одевает крахмальную свежую рубашку, перламутровые запонки, галстук, новый пиджак, а снизу он, простите, без брюк и вообще, так сказать, в натуральную величину. И вот в таком виде ходит перед зеркалом. Разумеется, заперев дверь и опустив шторы. Не подумайте, что он ненормальный. Просто он приоткрывает клапан и выпускает определенного рода энергию, которая существует в каждом и подавление которой ведет к больным нервам. Он советовался с врачом, и это даже одобрили. Хотя насчет врачей точно утверждать не буду.

Входит Волик в костюме. Они с Лизой медленно танцуют.

Волик (тихо). Я пойду ночевать к приятелю.

Лиза (тихо). Матери мы скажем, ты в командировке. А потом я рассчитаюсь на работе и уеду... Как я рада, что мы расстаемся друзьями.

Старушка (Жене Соседа). На третьей неделе Волик уже сам садился в коляске. Чепчик с головки срывал... Сорвет и бросит. (Смеется, жует пирог.)

Лиза (тихо). Хорошо, что у нас не было детей.

Волик. Да, Лиза, хорошо... Хорошо, что мы встретились, жили... Как это началось? Это началось тут... Он прятался в ванной... Почему он прятался в ванной, такой мыслящий?.. Все началось с белого пятна, потому так запуталось... Я ему рассказал... Нет, какая-то необходимость была, но крайне незначительная... Я вдруг почувствовал потребность рассказать. Опять пятно. На географической карте существование белых пятен признано, потому-то они и исчезли. А нам еще предстоит долгое плаванье... Знаешь, в утробе матери мы проходим все этапы жизни. Вначале мы одноклеточная плазма. Потом многоклеточная. Потом мы приобретаем форму существ нам не известных. Потом мы становимся рыбой. Потом земноводным. Потом пресмыкающимся... Это не поэзия... Это биология, это медицина так считает. За девять месяцев утробной жизни два миллиарда лет. С двухмиллиардной историей каждый из нас появляется здесь, и все эти многоликие существа живут в нас, мы несем их в себе и тут тоже пятно... Главное, признать существование пятен. В познании это первый шаг. Смешно противопоставлять взгляд из глубин вселенной на человека, взгляду из глубин человека на вселенную. Это все равно, что противопоставлять неорганическую химию органической... Впрочем, я несколько отвлекся...

Жена Соседа танцует с Прорезинером. Лицо ее усталое, но более оживленное.

Жена соседа. Я люблю осенние яблоки. Летние яблоки мягкие, гнилые, теплые, а осенние крупные, чистые, с толстой чистой кожурой.

Танцуют Гостья с голубыми волосами и Гость с бородкой.

Гостья с голубыми волосами (томно, капризно). Как я устала от своей фамилии. Мне нравится фамилия Хиггенс. Как бы я хотела быть Хиггенс.

Гость c бородкой. Это уж как повезет. У меня есть приятель, так его фамилия Ципес. Счастливчик.

Гостья с голубыми волосами (кладет партнеру голову на плечо, говорит с грустью). Уехать бы в какую-нибудь сельскую местность и там пахать почву. (Танцует.)

Проносится в танце Гостья с утиным носиком и Гость с перекошенным лицом.

Гостья с утиным носиком (щебечет). Он такой умный, такой образованный... Над столом у него висит плакат Лермонтова... (Хохочет.)

Пьяный гость. Я должен провозгласить тост, но руки у меня уже не функционируют... (Задумавшись.) А все-таки на чем жизнь зиждется?

Волик (медленно танцуя с Лизой). Математики говорят, человек существует для выпрямления геометрической дуги в спираль. Ну и профессия... Знаешь, мальчишкой я выпрямлял стальные стержни... Один конец зажимаешь в тиски, на второй наваливаешься... Или болванки таскал чугунные... В шестнадцать лет... Вдруг вспомнилось... Шея разбухает, глаза выдавливает наружу, и вот здесь, повыше затылка что-то горячее начинает под волосами по коже поглаживать так нежно, лениво... Зато потом душ... И сразу обволакивает всего, тело еще помнит тяжесть, и эта тяжесть сталкивается мгновенно с покоем. На мгновение ты как бы весь испаряешься... Это тоже высшая точка... Как тогда на лодке, помнишь?.. Потом тяжесть исчезает, начинает плескать вода, барабанить по ушам, ноги твои опять вырастают, упираются в пол... Впрочем, о чем я?.. Снова забыл, что мы расстаемся... Быстрей бы Прорезинер подсчитал математические точки... Бредешь вслепую, теряешь дугу. Все-таки жаль, что у нас нет детей. Это не к слову, просто подумалось... (Внезапно останавливается, впивается руками в кожу, точно хочет что-то отодрать от лица.) Что я натворил?.. Лиза... Прошу тебя, останься... Умоляю... Все вздор... Солнышко мое... Ты плохо одета... Мне больно... Я буду работать ночами. Мы возьмем в кредит шубу...

Лиза смотрит на него, затем просовывает свои пальцы под его ладони.

Лиза (тихо). Это мгновение, Волик. Это секунда... Ты устал... Ты настоящий... Ты милый мой... Ты такой, как всегда... Ты чистый... Я тебя по-прежнему уважаю... Нет, даже по-новому... Невзирая ни на что... Я люблю тебя... Я влюблена в тебя... Но жить с тобой не могу... Не умею... Это было бы нечестно притворяться... Я хочу жить с человеком рядом. Я не могу жить все время запрокинув голову...

Старушка (улыбается, жует пирог). Волик, я только сейчас заметила, какие у тебя большие ноги. А у тебя ведь были такие маленькие ножки...

Гости танцуют. Звучит тихая музыка.

Ползет занавес.