Фрося. Часть 3

Глава 17

Давно уже за уехавшими Алесем с Андреем закрылась дверь, а Фрося продолжала сидеть в кресле Вальдемара, так, они продолжали называть это уютное место с мамой Кларой, которая была в курсе его главного предназначения.

Мысли разбежались в разных направлениях: удивил, обрадовал и в то же время огорчил, своим душевным разговором с ней, Андрей.

Мальчик, похоже, ищет обратный пусть к сердцу матери.

Дурачок, дверь в материнское сердце всегда открыта, и стучаться не надо, парочка доверительных слов и она растаяла, в миг, перечеркнув всё негативное, что накопилось в их отношениях.

Нет, понятно, что это уже не мальчик, а взрослый мужчина и жизнь его тоже не всегда балует, просто, в своё время, он надел на себя некую маску позёра и хулителя.

Больше всего поражает, с каким теплом и любовью он относится к отцу, значит не чёрствая у него душа.

В своё время думала, что жутко ошиблась, привезя его с собой в Сибирь. Оказывается, нет, всё в жизни оправданно, даже ошибки и то бывает служат на пользу.

Андрей не открыл ничего нового про Мишу, она и сама подозревала, что тот продолжает искать на свою задницу приключений.

Ох, чует сердце, он их найдёт.

Ладно, пора уже подумать и о проблеме, которую она взвалила на себя, но, похоже, всё же, сможет решить её удачно.

Мама Клара с сестрой не очень ладили…

А точнее, не находили общего языка, принимали друг друга, как неизбежное родство.

Нет, они никогда не ссорились, но были совершенно разными внешне и характером, как будто не родные. А чего удивляться, а какие у неё самой дети?!

Жизненные дороги сестёр Клары и Розы разошлись ещё в ранней юности.

Разница в возрасте у них была всего в два года, Но Клара уже в шестнадцать лет уехала из дому, и её закружило в водовороте революции.

Только через девять лет Роза приехала из своего Городка в Москву на проживание к старшей сестре, когда та беременная обосновалась в столице, вернувшись с пожаров Гражданской войны.

Роза, по примеру Клары, не включилась в бурную жизнь послереволюционной, пребывающей в разрухе, молодой страны.

Она помогла своей активной большевичке-сестре до годика поднять сыночка и благополучно вышла замуж за спокойного еврейского парня, работавшего инженером на восстанавливающемся московском заводе.

Она родила одну только Сонечку и, без претензий, проработала спокойно до пенсии в библиотеке.

Вместе с мужем и его заводом во время войны эвакуировалась на Урал.

Уже в конце войны её муж погиб на работе при невыясненных обстоятельствах, а она вернулась с дочкой в свою московскую квартиру, где и жила до сих пор.

Клара до самой смерти не простила сестре до конца, что та не проявила расторопность в поисках её сына, когда их с мужем арестовали в одну ночь в середине тридцатых годов.

Сёстры очень редко встречались и поэтому Фрося мало была знакома с семьёй дочери Розы Израилевны.

В летние месяцы, во время школьных каникул, они с мамой Кларой бывало наезжали на дачу в выходные дни, где проводил время Сёмка, вместе с внучками Розы Израилевны, куда очень редко и на короткий срок наведывались её дочь Соня с мужем Марком.

За восемь лет прожитых в Москве Фросей, можно на пальцах пересчитать, сколько раз пересекались её пути с этой парой явных снобов.

Со слов Розы Израилевны, она знала, что Соня работает в школе, где преподаёт математику, а Марк был заведующим какого-то магазина.

Фрося усмехнулась, она даже не знала какого магазина, промтоварного или продуктового.

В любом случае, она мысленно хвалила себя, что именно к этому человеку обратилась за помощью, и хоть его манера поведения и разговора раздражали темпераментную Фросю, но с этим можно смириться, главное, что не отказал, и более того, окажет всякое содействие.

Фрося даже не услышала, как в комнату зашёл Сёмка и сел рядом с матерью на подлокотник кресла:

— Сынок, прости дружок, я совсем тебя закинула, привыкла, что ты всегда около бабушки крутишься.

Глянув в лицо сына, увидела, как в его глазах закипают слёзы:

— Успокойся, мой мальчик, бабушка была уже очень больная, только сила воли держала её многие годы.

Она ушла от нас, до последнего, находясь в здравом уме и можно смело сказать, на своих ногах.

Я тебе когда-нибудь расскажу, сколько она пережила, сколько на её долю перепало горя и трудностей, а она не сломленной ушла, никогда не жалуясь, и не требуя к себе особого внимания.

Сохрани сынок о ней светлую память, будь таким же несгибаемым, как были она и твой отец, ты ими можешь смело гордиться…

И вдруг Фрося сама не выдержала и разрыдалась, а следом за ней и Сёмка.