Ганнибал. Военная биография величайшего врага Рима

Вооруженный конфликт между Римом и Карфагеном, известный как Пунические войны, был первой в истории войной, которая продемонстрировала одну из особенностей современной войны — стратегическую выносливость. До этого времени войны большей частью ограничивались одним-двумя главными сражениями, в результате которых воюющие стороны достигали стратегических целей или были не в состоянии их достигнуть. Сражения между врагами зачастую были бескомпромиссными, и иногда полностью менялся облик империи в результате единственной вооруженной схватки. В общей сложности Пунические войны длились более сорока лет (264–202 годы до н. э.), когда и Рим, и Карфаген проигрывали сражение за сражением, не падая духом и сохраняя стратегическую решимость. Стратегические ресурсы, которыми обладал Рим, прежде не были доступны ни одному западному государству, и Рим сражался до тех пор, пока не одержал победу. Благодаря политической воле, социальной организации и материальным ресурсам Рим продемонстрировал стратегическую выносливость. Окончательная победа Рима ознаменовала новую эру, когда политическая воля, способность собрать необходимые стратегические ресурсы для достижения военной и политической цели стали важнейшими особенностями государства в состоянии войны.

Предыстория

Карфаген был основан в 814 году до н. э. как колония финикийского города-государства Тира. Создание финикийских колоний в Западном Средиземноморье было связано с желанием приостановить активную деятельность греков в Восточном Средиземноморье, деятельность, связанную с относительной бедностью и растущим перенаселением греческих государств.[165] На протяжении VIII и VII веков до н. э. в Западном Средиземноморье было основано множество финикийских колоний, и Карфаген был всего лишь одной из многих колоний, созданных в этом регионе. Колонии были основаны на Сицилии, Корсике, Сардинии и в Испании. Финикийская колония была основана даже в Лацио, равнинной области Италии, населенной этрусками.[166] Поначалу эти колонии были не более чем торговыми факториями, небольшими временными поселениями, которые круглый год вели меновый торг с местными жителями.[167] С течением времени некоторые из этих поселений превратились в города и поселки; почти все были укрепленными. К началу VI века до н. э. Западное Средиземноморье стало практически финикийским. Растущая власть Карфагена, большой флот, стратегическое положение и близость расположения заставили многие колонии искать защиту у Карфагена, а не у Тира.

В VI веке до н. э. греки начали предпринимать серьезные попытки по уменьшению влияния карфагенян в Западном Средиземноморье, создавая там большие колонии. В колониях, основанных в Кумае, Регии, Мессине, Сиракузах, Сибарисе, Гимере и Таренте, было много жителей, армия, торговый и военный флот, укрепления, что свидетельствовало о серьезных намерениях греков. Около 600 года до н. э. фокейцы, греки из Малой Азии, основали колонию в Массалии (современный город Марсель) и основали торговые пункты на испанском побережье в Малаге и рядом с Гадесом (современный город Кадис). В 580 году до н. э. Карфаген с тревогой наблюдал за созданием союза греческих государств против Карфагена. Греки совершили несколько нападений на карфагенские поселения, но, похоже, ничего не добились.[168]

В 587 году до н. э. Тир присоединился к коалиции финикийских государств, чтобы воспрепятствовать установлению вавилонского владычества над прибрежным районом Финикии после поражения Ассирии. Однако Тир просчитался. После разрушения Иерусалима Вавилон на протяжении тринадцати лет осаждал Тир. В этих условиях Тир уже не мог защищать свои колонии в Западном Средиземноморье. Во время этих событий Карфаген объявил о своей независимости от Тира, взял на себя роль защитника финикийских колоний в Западном Средиземноморье и предпринял быстрые шаги по изменению направления наступления греков в этом регионе.

В 535 году до н. э. в союзе с этрусками карфагенский флот наголову разбил флот греков-фокейцев в битве за Алалию, положив конец вторжениям греков на Корсику и Сардинию. Карфагеняне закрепились на Сардинии и вытеснили греков из Западного Средиземноморья, а Корсика перешла под власть этрусков.[169] В 509 году до н. э. римляне изгнали этрусков из Лация и стали независимыми. Рим быстро заключил торговый договор с Карфагеном о разделе торговых сфер влияния, в котором признавались притязания карфагенян на Сардинию и интересы Карфагена в Корсике. По словам Полибия, этот договор «показывает, что карфагеняне считали Сардинию и Африку своей территорией» и ограничивает торговлю Рима с Африкой.[170] Обеспечив свои интересы в северном регионе, Карфаген сосредоточил внимание на Сицилии, надеясь уменьшить там греческое влияние.

В 498 году до н. э. греки начали нападать на карфагенские города на Сицилии; эта борьба длилась восемнадцать лет без особого стратегического успеха. Сицилия была ключом к доминированию Карфагена на Западе. В 480 году до н. э. карфагеняне вторглись на Сицилию, стремясь изгнать греков с острова. Карфагеняне поставили цель захватить Сиракузы и Агригент и тем самым установить полный контроль над торговлей на Сицилии. Карфаген собрал армию из 300 тысяч воинов, 200 боевых и 3000 грузовых кораблей.[171] Карфаген еще никогда не собирал такой большой армии; в нее входили отряды из Северной Африки, Испании, Галлии, Лигурии и Сардинии. Во главе армии был поставлен Гамилькар из династии Магонидов, в то время суффет, главный магистрат, Карфагена.

Два греческих тирана, Гелон и Терон, собрали армию, состоявшую из 24 тысяч пеших воинов и 2 тысяч всадников, для борьбы с карфагенянами. Гамилькар, понадеявшись на союзников в Селинусе, не взял с собой конницу. Гелон перехватил сообщение Гамилькара в Селинус с просьбой прислать конницу в Гимеру, где находились карфагенский флот и армия. Гелон пришел в Гимеру, захватив карфагенян врасплох. Он сжег флот и уничтожил армию Гамилькара.[172] Геродот сообщает, что Гамилькар приносил жертвы Баалу, наблюдая за сражением из лагеря. Увидев поражение своего войска, он покончил с собой, бросившись в жертвенный огонь.[173]

Поражение в Гимере привело к радикальным изменениям в политике. Карфагеняне отказались от агрессивной политики воинствующей династии Магонидов, избавились от командующих из династии Магонидов и создали внутренние республиканские институты. Оставив Сицилию в покое на семьдесят лет, Карфаген сосредоточился на территориальной экспансии в Африке, от Туниса до Атлантики. Он завладел огромными территориями с плодородной почвой.

На протяжении пятидесяти лет Карфаген, до этого импортер продуктов питания, был экспортером сельскохозяйственной продукции, которая составляла существенную часть его международной торговли. Обширные лесные угодья обеспечивали Карфаген сырьем для строительства торговых и военных судов. Страна становилась все более урбанизированной, по крайней мере по древним стандартам. Когда в 310 году до н. э. Агафокл вторгся в Африку, он столкнулся с сетью из трехсот укрепленных деревень и городов.

В 409 году до н. э. Карфаген был готов попытаться вернуть Сицилию и господство над торговлей Западного Средиземноморья. Армия под командованием Ганнибала, внука Гамилькара, высадилась на Сицилии, захватила Селинус, а затем Гимеру. На том месте, где Гамилькар бросился в жертвенный огонь, были замучены и убиты три тысячи мужчин и женщин. Гимера была разрушена.[174] Следующие годы увидели победы карфагенян на Сицилии, в том числе захват Агригента. К 406 году до н. э. Карфаген владел греческой частью Сицилии, за исключением Сиракуз. В 405 году до н. э. Дионисий, сиракузский тиран, заключил с Карфагеном мир, по условиям которого за карфагенянами оставалось господство над западной частью Сицилии. Карфагенская армия покинула Сицилию.

Уничтожив угрозу, Дионисий усилил укрепления Сиракуз и напал на важный опорный пункт карфагенян в Западной Сицилии остров Мотия. В ответ карфагеняне вторглись на остров и окружили Сиракузы, но были вынуждены отступить из-за страшной эпидемии чумы, которая выкосила их ряды. За следующие два десятилетия борьба, которая шла на острове между Сиракузами и Карфагеном, не привела к определенным результатам, и в 374 году до н. э. противники подписали договор, согласно которому река Галик стала границей между двумя областями. Карфаген получил западную треть острова, включая Селинус и Агригент, и построил укрепленный порт в Дрепане (современный город Трапани).

Укрепив стратегическую позицию на Сицилии, Карфаген сохранил доминирующее положение в Западном Средиземноморье. Карфагенская империя включала в себя Южную Испанию, Гадес, Корсику, Сардинию, Балеарские острова, Мальту и побережье Северной Африки. В 348 году до н. э. Карфаген и Рим подписали новый договор, по которому карфагеняне обязались не подплывать к берегам римских владений, а римляне — к карфагенским. Границей между владениями двух государств стала Корсика. В договоре вновь признавались претензии Карфагена на Сардинию. К этому времени Карфаген укрепил большую часть берега Сардинии. В 306 году до н. э. Рим и Карфаген подписали очередной договор, в котором Карфаген признал господство Рима в Италии, а Рим — власть Карфагена в Северной Африке и на других имперских территориях. Стороны пообещали не вторгаться на чужие территории. В 279 году до н. э. Рим и Карфаген заключили союз против Пирра; в случае нападения на одного из союзников другой должен был идти к нему на помощь, так что какое-то время они были союзниками.

Итак, приблизительно с VIII до III века до н. э. Рим и Карфаген развивались независимо и без боевых действий как главные державы в Западном Средиземноморье. Небольшой город-государство на берегах реки Тибр постепенно превратился в главное государство в Италии с несколькими заморскими связями, без колоний вне итальянского полуострова. Рим развивался как классическое континентальное, хотя и полуостровное, государство. В то время связь Рима с Карфагеном была узаконена договорами, согласно которым Рим получал свободу действий в Италии, а Карфаген был торговым монополистом в Западном Средиземноморье. Пока Карфаген не вторгался в римские порты, а Рим не стремился посягать на заморские территории Карфагена, оба государства жили в относительном согласии.

Риму потребовалось почти три столетия, чтобы установить власть над всей Италией. К 264 году до н. э., пройдя войну, завоевание, объединение и союзы, Рим в конечном итоге управлял территорией от Мессинского пролива на юге до реки Рубикон на севере. Победа над Пирром, когда он был вынужден отвести свои войска с Сицилии (276 год до н. э.), позволила Риму взять власть над большей частью Южной Италии, и события на Сицилии обрели важность для безопасности Рима. Рим впервые получил возможность влиять на события на Сицилии. Карфаген, верный ранее заключенному договору, не пытался вмешаться в процесс консолидации на полуострове. Однако карфагеняне считали Сицилию стратегической базой, с которой может начаться вторжение в Карфаген. Кроме того, Сицилия имела важное стратегическое значение благодаря выгодному расположению на средиземноморских торговых путях. Находясь в середине Средиземноморья, Сицилия соединяла Европу, Азию и Африку. На протяжении столетий Карфаген стремился получить власть над западной частью острова. Лилибей (современный город Марсала) и Дрепан были жизненно необходимы Карфагену для налаживания морских торговых путей и связи с колониями в Испании. В 264 году до н. э. у Карфагена не было причин думать, что Рим собирается угрожать Сицилии.

Теперь, обладая властью над большей частью Италии, Рим расценивал длительное присутствие карфагенян и греков на Сицилии как угрозу безопасности и препятствие на пути дальнейшего расширения.

Движение на север было затруднено из-за сложного рельефа местности и воинственных галльских племен, издавна сопротивлявшихся вторжению римлян на их земли. Нет никаких доказательств, что Рим планировал изменить существовавшее положение, пока в 264 году до н. э. у Рима не появился повод вторгнуться на Сицилию. Началась Первая Пуническая война.

Первая Пуническая война, 264–241 годы до н. э

Мамертинцы стали той искрой, которая разожгла войну. Один отряд кампанских наемников из Бруттия (современная Калабрия), служивший у Агафокла Сиракузского, после войны с карфагенянами бродил по Сицилии.[175] Когда в 289 году до н. э. Агафокл умер, город Мессина радушно принял мамертинцев. Однако они быстро расправились с известными гражданами города, поделили между собой их имущество и жен и подчинили себе северо-восточную часть острова. Такое положение дел не устраивало Гиерона Сиракузского, преемника Агафокла. Гиерон одержал победу над мамертинцами в битве на реке Лонган. Когда Гиерон двинулся на Мессину, карфагеняне высадились в городе, чтобы не дать ему захватить Мессину. Карфагеняне слишком долго боролись с сиракузцами, чтобы позволить им захватить Мессину и установить господство над проливом между Сицилией и Италией.[176] Неблагодарные мамертинцы, не желая находиться под властью карфагенян, попросили римлян оказать помощь в изгнании карфагенян из Мессины.

Мессина стала камнем преткновения между Римом и Карфагеном. Если бы Карфаген удержал Мессину, то, имея мощный флот, мог господствовать в заливе. Но это еще не самое страшное. У него могло возникнуть желание расширить свои владения за счет Южной Италии, где власть римлян была еще относительно слабой. С другой стороны, если бы Рим захватил Мессину, то он стал бы господствовать в важном проливе и, устранив угрозу в виде карфагенского флота, открыл путь к дальнейшим завоеваниям на Сицилии, богатом и плодородном острове. В случае необходимости остров мог стать для римлян стратегическим трамплином для военных операций против Карфагена. Вот почему Карфаген расценил бы любую попытку римлян захватить Мессину как казус белли.

После некоторых колебаний Рим решил нарушить договор о взаимопомощи с Карфагеном и послал экспедиционные войска под командованием консула Аппия Клавдия Каудекса для захвата Мессины.[177] Карфагенский флот ушел из гавани, и римляне столкнулись с незначительным сопротивлением малочисленной армии под командованием Ганнона. Римляне заняли Мессину. Ганнон был возвращен в Карфаген, где его публично казнили за то, что ему не удалось отстоять Мессину.

Гиерон Сиракузский, бывший союзник Карфагена, перешел на сторону Рима. Он гарантировал римлянам обеспечение поставок на случай продолжительной войны. Римляне увеличили силы на Сицилии и осадили Агригент, один из сильнейших городов Сицилии и центр сосредоточения карфагенских сил. После семимесячной осады гарнизон, практически в полном составе, оставил Агригент. Римляне заняли город и уничтожили население в назидание тем, кто собирался перейти на сторону Карфагена. Карфагеняне, неспособные победить римские легионы в открытом бою, изменили тактику. Они использовали знания об обороне при осадных операциях, полученные в ходе борьбы с Пирром. Благодаря отличному знанию местности и портов они устраивали засады, атаковали римские корабли, держали римлян в постоянном напряжении; их действия напоминали партизанскую войну. Карфагенский флот нападал на города, расположенные на побережье Сицилии, и даже совершал набеги на материковую Италию. На протяжении четырех лет сохранялась патовая ситуация. Тем временем римляне пересмотрели свои первоначальные цели. Если раньше они хотели захватить Мессину. Сиракузы и Агригент, то теперь стремились завоевать всю Сицилию.

Эта фаза войны стала поворотным моментом в военной истории Рима. Отчетливо осознавая, что у него мало шансов нанести поражение Карфагену, не имея сильного флота, Рим взялся за осуществление программы развития морского флота. Со слов Полибия нам известно, что римляне не знали и не умели строить военные суда. «В это время на римлян в проливе напали карфагеняне, — сообщает Полибий. — Один неприятельский палубный корабль (квинквирема) в порыве усердия бросился вперед, очутился на берегу и попал в руки римлян; по образцу его римляне и соорудили весь свой флот». Всего за два месяца были построены сто квинквирем и двадцать трирем.[178] Полибий сообщает, что всего на строительстве флота было задействовано 20 тысяч человек — лесорубов, плотников, рабочих по металлу. Утверждение, что римские суда были сделаны по подобию карфагенской квинквиремы, может объяснить скорость, с которой римляне смогли построить свой флот.[179] Карфагеняне придумали способ, позволявший быстрее и проще собирать суда из отдельных деревянных частей.[180] Если римляне действительно захватили карфагенское судно, то в Таренте, где строили суда, вполне могли освоить придуманный карфагенянами способ собирать судно из отдельных частей.

Квинквирема была основным боевым кораблем средиземноморских флотов начиная с конца эллинистического периода, когда она заменила более легкую и меньшую по размерам трирему, и, как и трирема, была впервые построена карфагенянами.[181] Длина квинквиремы 120 футов, ширина 18–20 футов, осадка 10 футов. Квинквирема была с мощным тараном на носу, с одной мачтой с большим прямоугольным парусом, позволявшим при попутном ветре отдыхать команде гребцов, и маленьким парусом для маневрирования при встречном ветре. Общая площадь парусов составляла приблизительно 1400 квадратных футов. На квинквиреме было по двадцать восемь банок для гребцов по каждому борту, по три гребца на банке. На верхней палубе на одно весло приходилось по два гребца, а на нижней — по одному гребцу на весло. Команда квинквиремы насчитывала 400 человек: 280 гребцов, 75—100 манипулариев (абордажная пехота), 25 матросов и офицеров. Площадь палубы составляла 2000 квадратных футов; при взятии на абордаж и отражении атаки манипуларии находились на палубе.[182] Позже, когда корабли стали больше, на носу и корме стали устанавливать баллисты, метальные и осадные машины. Под парусом при попутном ветре и вблизи берега квинквирема могла идти со скоростью девять узлов. Под веслами квинквирема могла делать четыре-шесть узлов приблизительно в течение двух часов; на большее у гребцов не хватало сил. На борту находился всего двух-трехдневный запас продовольствия и воды. В отличие от транспортных судов, которые имели на борту запас продовольствия и воды, достаточный для длительного нахождения в море без заходов в порты, боевые корабли должны были регулярно заходить в порты, чтобы отдохнуть, пополнить запасы и доукомплектовать команду. Таким образом, военно-морской флот находился в зависимости от гостеприимности берега.[183]

Но мало было построить корабли, требовалось обучить команды. Сорок четыре тысячи человек обучались гребле на земле. Макет корабля с банками и веслами, вероятно, был первым учебным тренажером в истории. Когда корабли были построены, команды проходили дальнейшее обучение уже на борту корабля, и только после этого они принимали участие в боевых действиях.[184]

Но, несмотря на новый флот, римляне не шли ни в какое сравнение с более опытными в морском деле карфагенянами. Проблему превосходства карфагенян на море решила новая технология. Поскольку сильной стороной римлян была пехота, военные планировщики решили использовать это преимущество на море. Римляне снабдили корабли якорями-кошками и corvus, «воронами» (абордажный перекидной мост, снабженным крючьями). Столетием раньше галлы победили римлян в сражении в устье реки Сены. Пока римляне пытались протаранить вражеское судно, галлы с помощью ручных якорей-кошек на тонких канатах притянули корабль римлян к своему борту, ворвались на него и убили команду. Похоже что галлы изобрели железный якорь-кошку (manus ferreae), а римляне воспользовались их изобретением.

А вот «ворон» был изобретением римлян. «Ворон» — широкий деревянный мост с большим железным крюком или шипом. Устанавливался на носу корабля. Одна его сторона прикреплялась к нижней части специального столба, а вторая была соединена с этим столбом веревкой. При ослаблении веревки «ворон» опускался на вражеский корабль, крюк пробивал палубу корабля.[185] По этому мосту римляне перебегали на корабль противника и нападали на команду. Одним из преимуществ взятия на абордаж перед тараном было то, что вместо того, чтобы утопить корабль вместе с командой, римляне захватывали корабль, а команду отправляли на службу во флот.[186]

Оснащенные «воронами» римские квинквиремы стали больше и, следовательно, медленнее, чем карфагенские, по-прежнему сохранявшие преимущество в скорости и маневренности.[187] Кроме того, римские корабли, оснащенные «воронами», стали неустойчивыми и неуправляемыми во время шторма. Рим потерял тысячи моряков и солдат, поскольку громоздкие корабли переворачивались и тонули во время шторма. В какой-то момент потери римлян на море составляли приблизительно 15 процентов от общего числа мужчин призывного возраста в Италии.[188] Впервые использовав «ворон», римский флот из 145 кораблей одержал победу над карфагенским флотом из 130 кораблей в сражении у Милы (современный город Милаццо), между Эолийскими островами и северным побережьем Сицилии в 260 году до н. э. Постепенно римляне приобрели опыт ведения морских сражений и где-то между 255 и 250 годами до н. э. отказались от «ворона».[189]

На Сицилии продолжалась безрезультатная борьба, когда карфагеняне неожиданно перешли в наступление. Это заставило римлян изменить стратегию и начать войну в Африке. Летом 256 года до н. э. римский флот, состоявший из 330 кораблей, прошел вдоль побережья Сицилии к основному порту Финтиас (современный город Ликата), расположенному у горы Экномус. Там на корабль погрузились два легиона. Корабль отплыл в Африку, но был перехвачен мощным карфагенским флотом, стоявшим у Лилибея. В морском сражении, названном в честь горы, у которой оно происходило, битвой при Экномусе, было потоплено 24 римских и 30 карфагенских кораблей, и римляне, используя «вороны», захватили 64 корабля. Оставшиеся карфагенские корабли отступили, и римляне смогли свободно продолжить путь в Африку. Остановившись на несколько недель для проведения ремонтных работ, римляне вновь отправились в плавание. Карфагенский флот не предпринял попыток задержать римлян, и они, не встретив сопротивления, высадились в сорока милях к востоку от мыса Бон в Клупее (современный город Келибия). В Африке у карфагенян осталась только небольшая армия, которую они быстро перебросили на защиту Карфагена. Римляне разорили оставшиеся без защиты карфагенские владения и приготовились отойти на зимние квартиры. Приближающаяся зима создала огромные проблемы для римлян.

Требовалось обеспечить деньгами и продовольствием 75 тысяч гребцов и моряков и 20-тысячную армию. Рим отозвал флот домой, оставив в Африке Марка Атилия Регула с 15 тысячами пеших воинов, 500 всадниками и 40 боевыми кораблями. Карфагеняне отозвали с Сицилии 5000 пеших воинов и 500 всадников, в надежде помешать римлянам продолжать опустошение своих земель. Римляне одержали победу над вновь прибывшими войсками и расположились лагерем в Тунисе, в нескольких милях к югу от Карфагена.

В это время в Карфаген прибыл опытный спартанский полководец Ксантипп с отрядом греческих наемников и взял на себя ответственность за оборону города. Ксантипп предложил изменить тактику и назначил на ключевые командные должности опытных офицеров. Весной 255 года до н. э. Ксантипп с армией, состоявшей из 12 тысяч пеших воинов, 4000 всадников и точно не установленного количества слонов, вышел на встречу с римлянами к реке Баградас. Римляне потерпели сокрушительное поражение. Почти 30 тысяч человек было убито, спастись удалось только 2000. Атилий Регул был взят в плен.[190]

В начале следующего года римляне отправили флот из 350 кораблей, чтобы спасти оставшихся в живых из армии, потерпевшей поражение от Ксантиппа. В пути они столкнулись с карфагенским флотом из 200 кораблей. Сражение на море закончилось очередным поражением карфагенян. Римляне благополучно достигли африканского побережья и погрузили на корабли оставшихся в живых воинов из побежденной армии Регула. Не прислушавшись к советам лоцманов держаться западнее Сицилии, чтобы не попасть в шторм, римский флот был застигнут сильной бурей. На плаву осталось всего 80 кораблей, остальные затонули. В тот день погибло около 100 тысяч человек.[191] В 253 и в 247 годах до н. э. во время штормов римляне потеряли почти 200 кораблей и примерно 80 тысяч человек. Рим отказался от планов вторжения в Африку. Карфаген, устранив угрозу вторжения, расширил свои владения в Африке.[192]

Переключив внимание на Сицилию, римляне в 254 году до н. э. высадили два легиона у одной из главных карфагенских крепостей — Панорма (Палермо). Они окружили город, прорвали оборону и безжалостно расправились с жителями. В 251 году до н. э. карфагенский командующий Гасдрубал предпринял попытку вернуть Панорм. Потерпев поражение, он бежал, но был отозван в Карфаген и распят. Быть карфагенским полководцем с самого начала было рискованным делом!

Падение Палермо в 254 году до н. э. заставило некоторые города перейти на сторону римлян. Карфагеняне отошли в свои крупные крепости Лилибей и Дрепан, который был их морской базой, в западной части острова. Четыре римских легиона осадили Лилибей. Командующий гарнизоном в Лилибее Гимилькон имел в своем распоряжении десятитысячное войско и, проведя серию набегов, в ходе которых римляне понесли тяжелые потери и лишились большей части осадных машин, заставил снять осаду. Римлянам так никогда и не удалось захватить Лилибей.

Расстроенные неудачей с Лилибеем, римляне предприняли попытку заманить в ловушку карфагенский флот в гавани Дрепана, к северу от Лилибея. Публий Клавдий Пульхер вышел в море с 120 кораблями. Поджидавшие противника карфагеняне заманили флот под командованием Публия Клавдия в ловушку. Римляне потерпели поражение; 93 корабля были потоплены, и приблизительно 20 тысяч человек погибли.[193] Чуть позже римляне пережили еще одну трагедию на море. Римский флот из 120 боевых и 800 транспортных кораблей почти сразу по выходе из Мессины попал в шторм у мыса Пахин (современный мыс Пассеро) и был почти полностью уничтожен.

Война на Сицилии продолжалась. В 247 году до н. э. Карфаген направил нового командующего, Гамилькара Барку, который сменил прежнего командующего, Картафона, и принял командование карфагенскими войсками на острове. Гамилькара ограничили в средствах; армия не более 30 тысяч человек, включая 10 тысяч под Гимильконом в Лилибее, и всего два укрепленных пункта — Лилибея и Дрепан, из которых можно было проводить операции. Рим владел остальной частью острова и каждый год отправлял на остров две консульские армии для удержания власти и борьбы с карфагенянами. В довершение ко всему подняли восстание наемники. Гамилькар жестоко расправился с восставшими, «как-то ночью зарезав многих, а многих бросив в море». Покончив с этим, Гамилькар перешел в наступление, устраивая опустошительные набеги на побережье Сицилии и Италии. Несмотря на численное превосходство противника, Гамилькар занял крепость на горе Эрике (современная гора Эриче). Оттуда он совершал набеги на римлян и устраивал засады. На протяжении следующих шести лет Гамилькар контролировал римлян и ни разу не потерпел поражения на поле боя.

Безрезультативная война на суше, огромные потери в людской силе и кораблях заставили римлян сделать трудный выбор. В период между 255 и 249 годами до н. э. римляне потеряли 550 кораблей и более 200 тыс. человек, и это при том, что все население Италии в то время едва превышало 3 миллиона человек.[194] По результатам переписи римского населения, проведенной в 247 году до н. э., число мужчин призывного возраста уменьшилось на 50 тысяч человек. Многие союзники Рима, вероятно, понесли подобные потери.[195] Согласно Полибию, к концу войны было потоплено 1700 римских кораблей и 400 карфагенских. Замечательным примером знаменитой римской серьезности является тот факт, что римляне построили флот из 200 кораблей и приготовились предпринять большие усилия для завершения войны.

Новый флот был построен зимой 243/242 года до н. э. и летом пришел на Сицилию, чтобы блокировать Лилибей. Когда римский флот под командованием Гая Лутация Катула вошел в гавань Дрепана, там не было ни одного карфагенского корабля. В это время карфагенский флот из-за недоукомплектованности команд простаивал в гаванях на побережье Африки, а часть кораблей оказывала помощь при расширении карфагенских владений в южном направлении до Тевесте, города, расположенного в 160 милях от Карфагена. Карфагенянам понадобились месяцы, чтобы подготовить флот, но все равно команды были недоукомплектованные и необученные, а корабли занимались снабжением карфагенских гарнизонов на Сицилии. Тем не менее в марте 241 года до н. э. карфагенский флот благополучно подошел к Эгатским островам и приготовился освобождать Дрепан.

Карфагенский командующий дожидался сильного западного ветра, чтобы прорваться к Дрепану, считая, что римский командующий не будет вступать в бой при встречном ветре. Но за эти годы римляне научились отлично плавать под парусами, и у Катулла были хорошо обученные команды. Римляне, несмотря на неблагоприятный для них ветер, который вызвал сильное волнение на море, перехватили карфагенян. Они одержали безоговорочную победу, захватив семьдесят и пустив на дно пятьдесят карфагенских кораблей. Остальные карфагенские корабли спаслись, воспользовавшись попутным ветром.[196] Римляне взяли в плен десять тысяч человек. Карфагенский командующий Ганнон вернулся в Африку, где был распят из-за того, что проиграл сражение. Лишившись флота, Карфаген уже не мог удерживать гарнизоны на острове. Гамилькар получил приказ прекратить военные действия и начать переговоры о мире. Первая Пуническая война закончилась.

Полибий назвал Первую Пуническую войну самой кровавой войной в истории. Рим и его союзники потеряли более 400 тысяч человек, и после войны, длившейся двадцать три года, обе стороны почти исчерпали силы. В 241 году до н. э. был заключен мирный договор. Гамилькар добился того, чтобы его армия и гарнизон Гискона в Лилибее покинули остров с оружием в руках и карфагенянам позволили беспрепятственно уйти с Сицилии. Карфаген отказался от своих притязаний на Сицилию и Липарские острова. Сиракузы были союзником Рима, и Карфаген обещал не воевать с этим городом. Все пленные римляне должны были быть возвращены без выкупа, в то время как карфагеняне должны были выкупить своих пленных у Рима. Карфагеняне были обязаны сразу заплатить тысячу эвбейских талантов и две тысячи двести эвбейских талантов в течение десяти лет. Контрибуция, наложенная на Карфаген, вместе с потерями в людской силе, кораблях и торговле, была такова, что Карфаген не смог заплатить наемникам, отправленным в Африку. На протяжении следующих трех лет Карфаген вел войну со своими наемниками.[197] В мирном договоре не говорилось о дальнейшем присутствии карфагенян на Корсике и Сардинии. В 337 году до н. э. закончилась Наемническая война. Карфаген сильно истощил силы, и Рим, воспользовавшись удобным случаем, в нарушение условий мирного договора захватил Корсику и Сардинию. Карфаген приготовился послать экспедиционные войска, но римский сенат пригрозил войной. У измученного войной Карфагена не было иного выхода, как подчиниться. Но Риму и этого показалось мало, и он потребовал, чтобы Карфаген заплатил дополнительно тысячу двести талантов.[198]

Гамилькар Барка

Гамилькар сильно рисковал, возвращаясь с Сицилии, поскольку его политические противники всячески стремились возложить на него ответственность за поражение на Сицилии. Аппиан сообщает, что его обвинили в незаконном присвоении денег во время войны. Гамилькар предстал перед сенатским трибуналом, но был оправдан благодаря поддержке «известных людей», вероятно, в том числе Гасдрубала, влиятельного политика, который впоследствии женился на одной из дочерей Гамилькара.[199] Когда в 241 году до н. э. наемники подняли восстание, Рим отдал приказ Ганнону Великому подавить восстание. Ганнон установил власть Карфагена над юго-западными территориями, когда Гамилькар воевал с римлянами на Сицилии. Ганнону не удалось подавить восстание, и было принято решение сформировать вторую армию, во главе которой был поставлен Гамилькар.

Через три года и четыре месяца Гамилькару удалось сделать то, что не смог сделать Ганнон, — подавить восстание. Благодаря блестящей победе Гамилькара и поддержке его друзей-политиков резко возросло влияние рода Баркидов.

Карфаген, истощенный войнами с римлянами и наемниками, лишился важнейших рынков и торговых пунктов и оказался на грани экономического краха. Экономическая мощь Карфагена, лишившегося боевых и большого числа торговых кораблей, была серьезно подорвана. Сторонники Ганнона предлагали отобрать Сардинию у наемников, которые подняли восстание на острове. В свою очередь, сторонники Гамилькара предложили переключить внимание на Испанию, рассматривая ее как источник новых рынков и ресурсов. Более столетия Карфаген удерживал торговый порт Гадес и много других небольших поселений, но нигде в Испании не устанавливал политической и административной власти. Гамилькар планировал усилить влияние Карфагена в Испании, установить политическую и административную власть и использовать огромные природные и людские ресурсы. Предложение Ганнона утратило актуальность, когда римляне захватили Сардинию и Корсику, и карфагенский сенат уполномочил Гамилькара отправиться во главе армии в Испанию и установить над ней протекторат. На протяжении следующих девяти лет Гамилькар пытался решить эту задачу.

Гамилькар приплыл в Испанию и высадился в Гадесе с армией, состоявшей из двадцати тысяч пеших воинов, двух-трех тысяч всадников и слонов (количество неизвестно).[200] Гамилькар мог рассчитывать на финикийские города, расположенные на южном побережье: они были союзниками и могли служить продовольственными базами и центрами связи. Некоторые из племен вскоре тоже стали его союзниками. Первая кампания Гамилькара была связана с захватом серебряных и медных рудников на «земле тартессийцев» (возможно, это были турдетаны), всего в 60 милях к северо-западу от Гадеса. Конечная цель Гамилькара состояла в том, чтобы управлять богатой, населенной и плодородной равниной реки Бетис (Гвадалквивир). К северу от истока реки Бетис возвышались горы Сьерра-Морена с месторождениями серебра, и еще более богатые серебряные месторождения находились вблизи города Кастулона. Эти рудники вскоре стали для Карфагена основным источником дохода.

Нам мало известно о деятельности Гамилькара в Испании. Все, чем мы располагаем, — это один параграф у Диодора и общие слова еще у нескольких авторов.[201] Диодор описывает сражение с объединенными силами турдетанов и иберийцев, скорее всего в 236 году до н. э. Местным племенам, по словам Диодора, оказывал помощь галльский вождь Истолатий и его брат, и их армия численно превосходила армию Гамилькара, который должен был оставить часть армии для защиты Гадеса. Как бы то ни было, Гамилькар одержал победу над коалицией противника, и оба брата и «другие великие вожди» были убиты. Ганнибал, стремясь привлечь на свою сторону недавних противников, зачислил в свою армию три тысячи пленных вражеских воинов в качестве платных наемников. Он разрешил большинству побежденных воинов вернуться домой и выразил благодарность вождям за хороших воинов, которые вошли в состав его армии. Проявленная им человечность позже принесла свои плоды. С новыми союзниками, принятыми в армию, Гамилькар быстро подчинил другие территории в долине реки Бетис.

Согласно Диодору, далее Гамилькар одержал победу над другим враждебным союзом племен, вероятно в 235 году до н. э. Попытку оказать сопротивление армии Гамилькара предприняла, по словам Диодора, пятидесятитысячная армия, что, несомненно, является преувеличением, во главе с вождем по имени Индорт. Диодор сообщает, что вражеская армия распалась, но не сообщает почему. Индорт сумел сконцентрировать часть своего войска на вершине холма, который тут же окружил Гамилькар. Когда Индорт предпринял попытку прорвать окружение, его армия была уничтожена, а он сам взят в плен. Желая запугать возможных противников, Гамилькар приказал ослепить, а затем распять Индорта на глазах его воинов. В очередной раз Гамилькар продемонстрировал политическую дальновидность, выпустив на свободу десять тысяч взятых в плен вражеских воинов, понимая, что они распространят историю о судьбе своего вождя. Далее Диодор рассказывает, что Гамилькар подчинил много городов в Иберии путем борьбы и с помощью дипломатии, но не дает никаких подробностей. Однако мы вполне можем предположить, что Гамилькар подчинил всю равнину, включая серебряные рудники Сьерра-Морены. В какой-то момент, когда Гамилькар находился в Испании, нумидийцы в Африке подняли восстание против Карфагена. Гамилькар немедленно направил в Карфаген зятя Гасдрубала с войском, чтобы он разобрался с восставшими. В результате восемь тысяч восставших были убиты, а две тысячи взяты в плен. Гасдрубал жестоко обошелся с нумидийцами. Согласно Диодору, «остальных сделал рабами и обложил данью». Вероятно, Карфаген еще расширил свои владения.

Далее Диодор сообщает, что Гамилькар основал крупный город, названный Акра-Левке, что в переводе с греческого означает «Белая крепость» и, как правило, отожествляется с римским городом Луцентумом (современный город Аликанте) на юго-восточном побережье.[202] До основания нового города главной базой Гамилькара был Гадес, небольшой город, расположенный на юго-западном побережье Испании. По всей видимости, мощная крепость Аликанте, находящаяся на другом конце захваченной карфагенянами территории, должна была стать новой базой.[203] Точная дата основания нового города неизвестна, но возможно, он был основан в 229–228 годах до н. э.

В первой главе говорилось, что зимой 229 года до н. э. Гамилькар встретил смерть из-за предательства вождя оретанов. Он был убит во время проводимой им кампании по подчинению территорий вокруг Аликанте, когда убивал или наказывал некоторых упрямых вождей. Гамилькар, вероятно, планировал покорить всю территорию по реке Анас (низовья он уже покорил) к северу от Сьерра-Морены и, следовательно, обеспечить Карфаген серебряными рудниками.[204] Полибий назвал его лучшим полководцем военного времени, а Катон сравнивал Гамилькара с древнегреческими полководцами Периклом и Эпаминондом. Гамилькар спас карфагенскую республику и вернул ей экономическую и военную мощь. Декстер Хойес абсолютно прав, когда говорит, что в Гамилькаре карфагеняне нашли подходящего человека для своего времени. Он был дальновидным руководителем. После опустошительных войн они вернули богатство, престиж и власть, пройдя экспансионистским путем, резко отличающимся от прежней экономики Карфагена, и в военном и территориальном отношении встали на одном уровне с крупными средиземноморскими державами.[205]

Гасдрубал

Командование в Испании принял Гасдрубал, который незамедлительно выступил во главе армии из 50 тысяч пеших воинов, 6000 всадников и 200 слонов против оретанов. Он разгромил их и, согласно Диодору, «перебил всех, кто был виноват в поражении Гамилькара». Бывшие союзники были убиты или взяты в рабство. Во время этой кампании Гасдрубал выполнил стратегическую задачу, поставленную Гамилькаром. — расширил территорию Карфагена до верховьев реки Анас.[206] Согласно Диодору, Гасдрубал даже женился на дочери одного из иберийских вождей и был «провозглашен всеми иберийцами» верховным главнокомандующим всей Испанией.[207] Взяв в жены иберийку, Гасдрубал продемонстрировал талант политика, способного добиваться преданности племен на территории, которой он управлял. Брак символизировал его приверженность к этому народу, устанавливал более тесные связи с этими людьми, племенами. Эти отношения были крайне важны Карфагену для поддержания порядка, управления, обеспечения людских ресурсов и продовольствия для армии, в которую к тому моменту входили многочисленные отряды испанских союзников и подданных. Ганнибал, когда пришло время, тоже женился на иберийке, возможно по тем же причинам.[208]

В 227 году до н. э. Гасдрубал основал город Новый Карфаген (современный город Картахена) в 60 милях в югу от Аликанте на территории древнего иберийского города Мастия. Новый Карфаген располагался на четырех холмах, возвышавшихся над полуостровом, окруженным морем с юга и с запада, а с севера лагуной. Он был связан с материком узкой дорогой длиной в четверть мили. Городская стена в окружности была две с половиной мили. На западном холме находилась крепость, которую практически невозможно было атаковать снизу.[209] Новый город стал основной базой, с которой объединенные силы Гасдрубала, сухопутные и морские, могли совершать набеги на север и восток Испании.

Со слов Полибия, римляне обратили особое внимание на новый город Гасдрубала и «поспешили заняться испанскими делами», которыми в основном пренебрегали. Но у Рима были более неотложные проблемы, требующие немедленного решения. Действия римлян по разделу земли в долине реки По побудили галлов объединиться, и в 225 году до н. э. многочисленная армия галлов была готова вторгнуться в Италию. Кроме того, римляне опасались, что иллирийцы могут напасть на Южную Италию, когда их легионы будут сражаться на севере. Мало того, римляне считали, что карфагеняне могут попытаться вернуть Сардинию. Рим готовил армии для встречи галльской угрозы с севера и одновременно направил легионы в Тарент, на Сицилию и Сардинию, чтобы обезопасить себя на случай непредвиденного развития событий.

Римляне опасались, что Гасдрубал может воспользоваться любой их неудачей в Галлии или борьбой в Иллирии, и в 225 году до н. э. направили посольство в Новый Карфаген, чтобы устранить угрозу с помощью дипломатии.[210] Однако это не означало, что римляне равнодушно относились к растущему влиянию Карфагена в Испании. Отправив посольство в Испанию, а не в Карфаген, римляне признали Гасдрубала защитником прав законного правителя.

Гасдрубал, не раздумывая, согласился с требованием римлян, «что не должны карфагеняне переходить реку, именуемую Ибером, ради войны». Договор подразумевал, что римляне признают за Карфагеном право распоряжаться в остальной части Испании и не будут вмешиваться, если карфагеняне не станут переправляться через Ибер (Эбро), протекающий в двухстах милях к северо-востоку от Нового Карфагена, «ради войны». Действительно, карфагенянам не чинили препятствий в пересечении Эбро в мирных целях, таких как занятие торговлей.[211] Главным образом с помощью дипломатии и только иногда путем военных действий Гасдрубал раздвинул границы карфагенских владений на севере до реки Тахо, на востоке до низовья реки Сукрон и на юго-востоке вдоль побережья до мыса Нао. К 221 году до н. э. Гасдрубал завладел почти половиной Пиренейского полуострова, составлявшей более 90 тысяч квадратных миль, территорией, значительно превышающей африканские владения Карфагена.[212]

Несмотря на то что Гасдрубал предпочитал с помощью дипломатии расширять владения в Испании, он ни перед чем не останавливался ради увеличения армии. Согласно Диодору, к 221 году пехота увеличилась с 50 до 60 тысяч человек, конница — с 6000 до 8000, и у него по-прежнему было 200 слонов. Ко времени убийства Гасдрубала в сентябре или октябре 221 года до н. э. карфагенское государство с его заморскими владениями было по крайней мере таким же сильным, каким оно было перед Первой Пунической войной, и в чем-то даже более сильным и богатым.[213] Кроме того, в распоряжении Карфагена теперь была большая и хорошо обученная боевая сила — превосходящая почти все средиземноморские армии своего времени с точки зрения тактики, мобильности и снабжения. Офицерский корпус состоял из опытных профессионалов, какими не могли похвастаться Рим и Греция. Стратегические планы Гамилькара относительно использования Испании для восстановления власти и престижа Карфагена были в целом реализованы. Когда в 221 году до н. э. Ганнибал принял на себя командование карфагенскими войсками в Испании, Карфаген был опять крупнейшей имперской державой в Западном Средиземноморье.

Ганнибал в Испании

После убийства Гасдрубала воины карфагенской армии провозгласили командующим Ганнибала и отправили свою рекомендацию в Карфаген для утверждения. Тем временем Ганнибал принял командование и назначил на командные должности людей, которым доверял. К ним относились его братья Магон и Гасдрубал, племянник Ганнон, Магарбал (вероятно, заместитель Ганнибала, когда тот командовал конницей в армии Гасдрубала), Магон Самнит, Мономах (Единоборец) и некий Гискон, старший офицер, о котором упоминалось в связи с важной ролью, которую он сыграл в сражении при Каннах.[214] Проведя реорганизацию в командной структуре армии, Ганнибал напал на олкадов в конце осени 221 года до н. э.[215]

Территория олкадов располагалась к северо-востоку от Нового Карфагена и граничила с прибрежными землями эдетанов, где располагался город Сагунт.[216] Ганнибал осадил и взял штурмом главный город олкадов, возможно, это была современная Альтеа. Что послужило для Ганнибала поводом для нападения, остается тайной. Возможно, олкады были причастны к убийству Гасдрубала, но у нас нет никаких свидетельств, что Ганнибал с особой жестокостью наказал их. Более вероятно, что Ганнибал хотел показать, что карфагенские владения находятся в руках опытного командующего, который обладает талантами, а не просто является отпрыском династии Баркидов. Помимо прочего, в результате кампании против олкадов Ганнибал расширил сферу влияния и власти на северо-восток, в направлении Сагунта.[217]

Весной следующего года Ганнибал двинулся в поход на ваккеев, находившихся в трехстах милях к северу от Нового Карфагена.[218] Он взял штурмом их главный город Гелмантику (современный город Саламанка) и захватил еще один город, возможно современный город Торо, на реке Дуэро. И в этом случае нам не известно, по какой причине он предпринял поход в столь отдаленные от Нового Карфагена земли. Ганнибалу предстояло пройти по земле карпетанов, союзников побежденных олкадов, чтобы сразиться с ваккеями. Оставшиеся олкады объединились в карпетанами и, устроив засаду у реки Таг, поджидали армию Ганнибала, возвращавшуюся после победы над ваккеями в Новый Карфаген. Ганнибал уклонился от сражения, расположил лагерь на левом берегу, но при первой возможности переправился через реку, решив, что противник наверняка бросится преследовать отступающие войска. Когда преследователи с громкими криками бросились в реку, на них напала конница Ганнибала. Одновременно с конницей Ганнибал ввел слонов, которые затоптали воинов, выбравшихся на берег. Затем конница повторно переправилась через реку и разогнала остатки вражеской армии. Впервые о незаурядных тактических способностях Ганнибала мы узнаем из отчета об этом сражении.[219] Когда Ганнибал вернулся в Новый Карфаген, он узнал, что его дожидаются два римских посланника. Они приехали предупредить его, чтобы он не приближался к Сагунту.

Обеспокоенность Рима растущим влиянием Карфагена в Испании проявилась еще в 225 году до н. э., когда к Гасдрубалу было отправлено римское посольство, и он дал согласие не переходить через Эбро. Спустя какое-то время, но «за несколько лет до Ганнибала», Сагунт вступил в переговоры с Римом, в результате которых сагунтяне «оказались под покровительством Рима».[220] Сагунт пошел на эту меру из опасения, что карфагеняне, расширяя владения в Испании, включат его в свою сферу влияния. Город Массалия, союзник Рима, тоже боявшийся Карфагена и имевший три торговые фактории к югу от Эбро, вероятно, разжигал беспокойство сагунтян.[221] Итак, начиная с 225 года до н. э., а может, и раньше, Массалия и Сагунт направляли посланников в Рим с предупреждением о намерениях карфагенян и, вероятно, преувеличивали угрозу с их стороны. Их волнение, возможно, передалось Риму и побудило его направить посланников к Гасдрубалу, чтобы оценить ситуацию и попытаться ограничить его владения областью к югу от Эбро.

Можно предположить, что предпринятая Ганнибалом в 221 году до н. э. кампания против олкадов убедила сагунтян в том, что следующая его акция будет направлена против них.[222] Согласно Полибию, «сагунтяне опасались за свою жизнь».[223] В городе вспыхнула борьба между проримскими и прокарфагенскими партиями, которая вынудила жителей обратиться к Риму с просьбой выступить арбитром в их споре. В то же самое время у Сагунта были разногласия по земельным вопросам с союзниками Ганнибала, эдетанами; Сагунт располагался на территории этого племени.[224] В конце лета 220 года до н. э. в Сагунт прибыла римская делегация. Римляне прекратили смуты и казнили нескольких представителей сагунтинской знати из прокарфагенской партии. «Рассудив» таким способом спор в Сагунте, римляне отправились в Новый Карфаген на встречу с Ганнибалом.

Римляне предупредили Ганнибала, что он не должен нападать и вмешиваться в дела Сагунта, который теперь является «клиентом» Рима. Ганнибал отметил, что Рим действовал несправедливо, казнив карфагенских сторонников в Сагунте, и что сагунтяне в любом случае должны ответить за свои действия против союзников Карфагена, эдетанов. Ганнибал обратился в Карфаген за инструкциями, указав на безобразия, творимые в Сагунте, и прямую агрессию против союзников Карфагена, эдетанов. Карфаген уполномочил Ганнибала принять меры, которые он сочтет необходимыми.[225]

Важно понимать ситуацию, в которой Ганнибалу предстояло принять решение. Он знал историю отношений Карфагена с Римом. Он, безусловно, с большим подозрением относился к Риму в свете событий Первой Пунической войны. Из-за Рима Карфаген лишился Сицилии. Рим унизил Карфаген, заставив выплатить огромную контрибуцию, что привело к ужасной Наемнической войне и заставило Карфаген беспомощно наблюдать, как Рим в нарушение мирного договора бессовестно захватил Корсику и Сардинию.[226] Со своей стороны, Рим с некоторой тревогой наблюдал за ростом карфагенского влияния в Испании, рассматривая ее как стратегическую площадку, с которой Карфаген мог напасть на Италию, возможно вместе с галлами из долины По. Говоря современным языком, ситуация мало чем отличалась от обстановки накануне Второй мировой войны, когда негодование и обида побежденных немцев из-за поражения и жестких условий мирного договора по окончании Первой мировой войны заставили их увидеть намерения союзников в наихудшем свете.[227]

Впоследствии римские историки обвинили Ганнибала в том, что он всегда планировал войну против Рима, поскольку поклялся отцу перед его отъездом в Испанию, что «никогда не будет другом Риму». Это заявление получило широкое распространение после войны, а в то время римляне едва ли знали о нем.[228] На решение Ганнибала повлияли более серьезные факторы, чем клятва. Согласиться на требование римлян означало прекратить дальнейшее расширение владений на испанском побережье и дать возможность римлянам строить козни в Испании. Ничто бы не помешало Риму установить отношения и даже вступить в альянсы с городами и, угрожая войной, заставить пойти на уступки. Согласиться на требования римлян означало нанести серьезный удар по престижу Карфагена, что могло вызвать волнения среди испанских племен, а этим, в свою очередь, могли воспользоваться римляне, чтобы строить козни против карфагенян к югу от Эбро. И наконец, римляне изначально в качестве границы выбрали Эбро, поскольку это значительный природный барьер для военного наступления в любом направлении. Римское присутствие южнее Эбро устраняет это препятствие, открывая карфагенские владения потенциальному нападающему. Нетрудно догадаться, что расположенный меньше чем в миле от моря Сагунт будет использоваться римлянами в качестве базы для сосредоточения войск с целью проведения морских и сухопутных операций.

Скорее всего, Ганнибал прекрасно понимал, что в какой-то момент война между двумя великими державами за господство в Западном Средиземноморье станет неизбежной. Но в данный момент Карфаген был на вершине власти, а у римлян были проблемы в других местах, в связи с которыми они испытывали недостаток в ресурсах и которые отвлекали их от Испании. Весной 219 года до н. э. Рим отправил двух консулов с армией в Иллирию, чтобы разобраться с проблемами пиратства и враждебного союза, сформированного Иллирией с Филиппом V Македонским.[229] Ганнибал понимал, что Рим, завязший в длительной и тяжелой борьбе в Иллирии, не сможет быстро выйти из этой борьбы, чтобы вмешаться в испанские дела и защитить Сагунт. Если он нападет на Сагунт, то с достаточно большой вероятностью можно сказать, что ему удастся захватить город прежде, чем римляне решат проблемы в Иллирии, таким образом, он поставит Рим перед свершившимся фактом. В этом случае Рим, возможно, пересмотрит свое отношение к Сагунту и откажет ему в помощи. В конце концов, Сагунт слабый и находящийся на значительном расстоянии клиент, и Рим не захочет из-за него ввязываться в войну. Если же война все-таки начнется, то Ганнибал, вероятно, считал, что для Карфагена она закончится победой. Весной 219 года до н. э. Ганнибал подошел к Сагунту и осадил его.

Осада Сагунта продолжалась восемь месяцев, но Рим не делал попыток помочь осажденному городу. Ганнибал правильно рассчитал, что борьба в Иллирии лишит Рим возможности вмешаться в испанские дела. Как бы то ни было, но решительное сопротивление Сагунта явилось для Ганнибала полной неожиданностью. Ни в одной из проводимых Баркидами кампаний в Испании ни один маленький город не оказывал такого ожесточенного сопротивления. Между тем Ганнибал опасался, что римляне могут высадиться в другом месте на испанском побережье и создадут там проблемы, в то время как основная армия Баркидов будет занята осадой Сагунта. Рим упустил реальную возможность предоставить по крайней мере символическую помощь Сагунту, население которого постигла страшная участь. Некоторые жители, страдая от голода, были вынуждены есть трупы. Ближе к концу оставшиеся в живых разожгли огромный костер и кинулись в огонь. Горстка мужчин пала в бою.

Прошло восемь месяцев, а Рим так и не ответил на действия Ганнибала в Сагунте. Римляне молчали, и молчание это было зловещим. У Ганнибала не было другого выбора, как, предположив худшее, готовиться к войне. Он отправил своих воинов на зимние квартиры, а племенных союзников по домам для отдыха и восстановления сил, чтобы они подготовились к весенней кампании 218 года до н. э. Он назначил своим заместителем брата, Гасдрубала, и передал ему командование войсками в Испании. Затем произвел некоторые перестановки в армии и отправил часть войск в Карфаген. Ганнибал прекрасно понимал, что если начнется война, то римляне нападут на Карфаген. Он отправил примерно 16-тысячную испанскую армию в Африку и 15-тысячную африканскую армию в Испанию; этот символический акт был направлен на то, чтобы связать два народа в совместной борьбе. Кроме того, он сформировал 4-тысячную армию в Африке для использования в Карфагене. Из 200 слонов, входивших в состав армии Гасдрубала, осталось всего пятьдесят восемь. Остальные были убиты во время кампаний Гасдрубала и Ганнибала, хотя эти потери кажутся чрезмерными. Из оставшихся слонов двадцать один были включены в армию Гасдрубала, а тридцать три остались у Ганнибала на случай объявления войны.[230]

Гасдрубал также принял командование тем, что осталось от карфагенского флота в Испании. Флот состоял из полностью укомплектованных 32 квинквирем и 5 трирем и недоукомплектованных 18 квинквирем и, возможно, нескольких квадрирем (гребное судно с четырьмя рядами весел). Если у Карфагена было всего 55 боевых кораблей для защиты африканского побережья, то у Рима было уже 220 квинквирем под парусом. Если бы началась война, то Рим, без сомнения, господствовал на море. Хотя ни одно из действий Ганнибала пока не свидетельствовало о его агрессивных намерениях в отношении Рима, он не собирался полагаться на волю случая. Ганнибал направил своих агентов в Альпы и в Северную Италию, чтобы понять, что следует ожидать от галльских племен, сопротивления или помощи, когда его армия будет проходить по их территориям. Ганнибалу, конечно, было известно о давней вражде между галлами и римлянами, и он стремился использовать это в своих интересах. А пока он выжидал.

Иллирийская кампания завершилась в конце осени 219 года до н. э., а Рим по-прежнему молчал. Ливий и другие историки высказывают предположение, что в римском сенате шли споры относительно того, стоит или нет развязывать войну из-за Сагунта. Полибий категорически отрицает, что имели место какие-либо споры, и дает понять, что решение было принято, как только известие о взятии Ганнибалом Сагунта достигло Рима.[231] Римляне ожидали выборов и назначения новых консулов на 218 год до н. э., которые традиционно проходили 15 марта. Как только Рим получил известие о падении Сагунта, а новые консулы находились при исполнении несколько недель, в Карфаген было отправлено посольство.

Римское посольство выдвинуло единственное требование: карфагеняне останутся в мире с Римом только в том случае, если выдадут римлянам Ганнибала и его советников. Требование показывает склонность римлян к законности. Рим предлагает Карфагену возможность избежать ответственности за действия Ганнибала на основании принципа римского права, позволяющего выдачу одного римского гражданина или группы лиц государству, если его или их действия нанесли вред государству.[232] Рим и Карфаген следовали этому принципу во время войны Карфагена с Агафоклом: римские торговцы, помогавшие грекам, были схвачены и переданы римлянам. Кроме того, это требование выдавало неуверенность римлян, сомневающихся, действовал ли Ганнибал самостоятельно или следовал курсу официальной политики Карфагена.

Законная позиция римлян тем не менее давала возможность отказаться от выдвинутого требования, а Карфаген не мог снести такое немыслимое оскорбление. К тому моменту карфагеняне, скорее всего, поняли, что римляне хотят развязать войну, и это посольство и все ссылки на римское право предназначены лишь для того, чтобы оправдать войну в собственных глазах, а не избежать ее. Об этом свидетельствует сцена, которая разыгралась после официального выступления. Согласно Ливию. Квинт Фабий Максим, подобрав полу своей тоги так, что образовалось углубление, сказал: «Здесь мы приносим вам войну или мир, выбирайте из них то, что вам больше подходит!» — «Дай из них то, что пожелаешь сам!» — раздалось в ответ. «Я даю вам войну», — ответил Фабий, отпустил полу тоги и покинул зал вместе с остальными членами посольства.[233]

Почти всегда сложно разобраться в истинных причинах любой войны, и в этом смысле Вторая Пуническая война не является исключением. Римские историки, во главе с Полибием, в своих сочинениях утверждают, что война была неизбежна, поскольку Ганнибал стремился отомстить за поражение в предыдущей войне. В качестве доказательства историки ссылаются на клятву Ганнибала, но клятва девятилетнего мальчика едва ли может служить доказательством намерения, отложенного на столь долгий срок. Причины войны скорее стоит искать в отношениях между Римом и Карфагеном в период между войнами.

С одной стороны, нет никаких свидетельств, что в период между прибытием Гамилькара в Испанию в 237 году до н. э. и договором Рима с Гасдрубалом в 225 году до н. э. Рим был обеспокоен ситуацией в Испании. С другой стороны. Массалия, римский клиент, с самого начала предупреждала об опасности. Массалия испытывала враждебные чувства к Карфагену начиная с шестого века до н. э., когда вместе с этрусками Карфаген прекратил разграбление Массалией Сардинии и Корсики. Ко времени Ганнибала Массалия имела три небольшие торговые фактории к югу от Эбро. Несмотря на то что никаких существенных продвижений в сторону Массалии ни при Гамилькаре, ни при Гасдрубале не происходило, не иссякал поток посланников из Массалии в Рим с предупреждением о намерениях карфагенян. Единственный территориальный захват в северо-восточном направлении имел место в 220 году до н. э. при Ганнибале, причем до Эбро было еще более ста миль. А до Массалии было еще триста миль. В любом случае, по самым грубым подсчетам, Массалии не грозила опасность из Карфагена.

Почему же тогда римляне требовали, чтобы Ганнибал согласился рассматривать Эбро в качестве границы карфагенских владений? Согласно Полибию, римляне старались обезопасить себя от дурных намерений Карфагена, пока они заняты войной с галлами в долине реки По. Граница имеет смысл, если будет проходить через большую часть Испании с юга на север. Этому требованию соответствовали только Пиренеи и Эбро. Римляне выбрали Эбро, поскольку она была ближе к карфагенской территории. Для римлян было крайне важно, чтобы карфагеняне не нарушили обещание не форсировать Эбро во время войны, что было равносильно согласию не вмешиваться в дела Галлии. Едва ли были другие причины, объясняющие, почему римляне так упорно добивались согласия карфагенян, поскольку согласно договору Карфаген мог пересекать Эбро по делам, связанным с торговлей; к тому времени Карфаген уже установил торговые отношения с городами к северу от Эбро. Рим рассматривал границу по Эбро скорее как проверочный тест, с помощью которого можно оценивать боевые действия, которые мог предпринять Карфаген, чем в качестве укрепленной границы, которую Карфаген не мог перейти.

Нет никаких доказательств, что до заключения договора с Гасдрубалом в 225 году до н. э. Рим сомневался в намерениях Карфагена в Испании. Даже заключая договор, римляне, похоже, доверяли Гасдрубалу, раз вывели свои легионы с Сардинии, чтобы вести войну с галлами. Строительство Нового Карфагена, сообщает Полибий, привлекло внимание римлян только тогда, когда оно уже шло полным ходом. В любом случае новый город Гамилькара в Акра Левке был ближе к Эбро, чем Новый Карфаген. К 221 году до н. э. увеличилась боевая мощь Карфагена, но незначительно: добавилось десять тысяч пеших воинов и две тысячи всадников. Маловероятно, чтобы эти обстоятельства могли встревожить Рим. Так что же произошло в период с 225 по 221 год до н. э., когда был убит Гасдрубал? Что заставило римлян взглянуть на карфагенян с вновь возникшим подозрением?

Г.У. Самнер высказывает следующее предположение: это связано с вмешательством римлян в гражданскую борьбу сагунтян летом 220 года до н. э., когда еще был жив Гасдрубал.[234] Вмешательство, возможно, явилось следствием предупреждений, которыми Массалия забрасывала Рим. Сагунт не представлял никакой ценности в стратегическом отношении и, конечно, не имел возможности остановить движение карфагенян вдоль побережья. Далее, стремясь получить помощь Рима, Сагунт ставил римлян в невыгодное положение, требуя, чтобы они нарушили договор с Гасдрубалом. Вмешательство римлян в дела Сагунта и убийство знатных сагунтян, сторонников Карфагена, было серьезным шагом. Но римляне пошли еще дальше и установили особые отношения (Ливий называет их союзом) с Сагунтом, а это уже было серьезной дипломатической ошибкой. Трудно понять, какую пользу из этого мог извлечь Рим. Даже если Рим собирался ограничить экспансию Карфагена. Эбро более всего подходила для этой цели. Вовлечение Сагунта только увеличило недоверие карфагенян. Скорее всего, Карфаген пришел к выводу, что Рим стремится не только ограничить карфагенские владения, но даже совершить переворот там, где это будет возможно.

И наконец, у Рима не было никаких объективных признаков враждебных намерений карфагенян. Действительно, Гасдрубал не отреагировал на римское вмешательство в дела Сагунта. Кроме того, Ганнибал не выступал против Рима, пока тот не выдвинул ультиматум. У римлян было только субъективное мнение жителей Массалии и Сагунта, опасавшихся, что карфагеняне вынашивают злые намерения. Поверив их словам, римляне позволили вовлечь себя в дело защиты двух маленьких городов-государств, и этот шаг, как и в случае с Сараевом накануне Первой мировой войны, стал причиной войны между Римом и Карфагеном.