Ганнибал. Военная биография величайшего врага Рима

Насколько мало нам известно о жизни Ганнибала, настолько же мало нам известно о его стратегическом мышлении и еще меньше о его первоначальном стратегическом плане. У нас есть описания военных операций Ганнибала, но ни в одном из приведенных случаев мы не можем с уверенностью сказать, действовал ли он по заранее разработанному плану или под влиянием каких-то событий, к примеру связанных с обеспечением армии. В древности кампании не планировались заранее, а разворачивались в зависимости от обстановки на театре военных действий. По словам Ливия, римляне всегда думали, что Ганнибал хочет напасть на Рим, а затем он цитирует Ганнибала, который объясняет захваченным в плен воинам, союзникам Рима, что не имел намерения уничтожать Рим, а пришел исключительно для того, чтобы освободить их от римского господства. Из древних историков только Полибий считает, что Ганнибал хотел захватить Рим, чтобы привести войну к победному окончанию.[235] Не вызывает сомнения, что Ганнибал стремился «разгромить» Рим, но не ясно, хотел ли он сделать это, уничтожив римскую армию и разрушив главный город, как это пытался сделать Рим с Карфагеном в Первую Пуническую войну, или путем договорного мира, который бы продиктовал Карфаген после одержанных Ганнибалом побед на поле боя.

Некоторые современные историки высказывают предположение, что Ганнибал не собирался захватывать и разрушать Рим.[236] Это предположение основывается на том факте, что Ганнибалу дважды выпадала возможность напасть на Рим, но он не делал этого. После победы на Тразименском озере в 217 году до н. э. армия Ганнибала была всего в 80 милях от Рима, и между ней и городом не было сколько-нибудь значительных сил римлян, которые могли оказать серьезное сопротивление. Однако Ганнибал не стал нападать на Рим. Вместо этого он перешел через Апеннины. После сражения при Каннах в 216 году до н. э. Ганнибал был в 250 милях от Рима, и, хотя Магарбал, командовавший конницей, убеждал его напасть на город, Ганнибал опять не стал этого делать. Обычно высказывается предположение, что причина, по которой Ганнибал не стал нападать на Рим после сражения при Каннах, заключается в том, что он испытывал нехватку в осадных машинах, необходимых при штурме города.[237]

Звучит не слишком убедительно. Древние армии обычно везли осадные машины в разобранном виде. Если бы машины везли в собранном виде, то сильно бы осложнили работу службы обеспечения армии и значительно снизили скорость передвижения. Чаще всего армии собирали осадные машины прямо на месте предстоящей осады. Учитывая, что карфагеняне были одними из лучших инженеров древности благодаря опыту, приобретенному при проведении горных разработок, строительстве гаваней и кораблестроении, по приказу Ганнибала инженеры могли легко сделать осадные машины для штурма Рима. Кроме того, у Ганнибала в действительности были осадные машины, которые он не единожды использовал при нападении на города в Южной Италии. По словам Аппиана, Ганнибал использовал осадную машину при нападении на город Петелия после сражения при Каннах.[238] Ливий отмечает, что во время одной из попыток захватить Нолу Ганнибал приказал своим воинам установить машину, необходимую для нападения на город.[239] Подойдя к Ацеррам, Ганнибал вел подготовку к осаде и нападению на город.[240] Ливий сообщает, что при осаде Казилина Ганнибал использовал мантелеты и подкопы и задержал операцию по захвату Неаполя на один день, чтобы доставить из лагеря осадную машину.[241] Лазенби прав, когда утверждает, что Ганнибал использовал осадные машины в итальянских кампаниях.[242] У Ганнибала, видимо, были серьезные основания для того, чтобы не осаждать Рим, но это никак не было связано с отсутствием у него осадных машин.

Некоторые историки полагают, что Ганнибал мог осадить Рим, но не делал этого по той причине, что завоевание Рима изначально не входило в его планы.[243] Они доказывают, что стратегия Ганнибала заключалась в том, чтобы нападать на римские армии при каждом удобном случае, поскольку победы над ними способствовали ослаблению римско-италийской конфедерации. Затем, отделив от Рима союзников, он заставил бы римлян выйти с предложением о мире. Если бы Ганнибалу удалось расколоть конфедерацию, он бы лишил римлян желания сопротивляться и, таким образом, открыл путь к переговорам. Именно так больше столетия эллинистические государства вели и заканчивали войны, и, возможно, Ганнибал заложил этот план в свою стратегию, полагая, что в этом случае ему удастся усадить Рим за стол переговоров.[244]

Если в этом заключалась стратегия Ганнибала, то у него все равно не было более эффектного способа сломить волю римского сената и убедить союзников бросить римлян, чем напасть и захватить Рим. Как убедительно замечает Дж. Ф.Ч. Фуллер, генерал британской армии, «если бы Рим капитулировал или был взят приступом, вся Испания, Сардиния и Сицилия упали бы к ногам Ганнибала».[245] Ганнибал был бы глупцом, если бы удержался от возможности захватить Рим. А потому можно сделать вывод, что стратегия Ганнибала, конечно, предусматривала нападение на город, если бы позволили обстоятельства.

Стратегические ограничения

Продумывая стратегию борьбы с римлянами, Ганнибал столкнулся с целым рядом ограничений. Во-первых, у Карфагена не было соответствующей базы людских ресурсов для комплектования и укрепления карфагенских армий на случай войны. Действующий резерв, которым Ганнибал располагал к началу войны, состоял из примерно 90 тысяч воинов, набранных в Испании, и 40 тысяч воинов, базировавшихся в Африке.[246] Помимо этого у него было порядка 30 тысяч нумидийских и испанских всадников. Таким образом, Ганнибал располагал приблизительно 160 тысяч пеших и конных воинов. Кроме того, Ганнибал мог рассчитывать еще примерно на 35 тысяч моряков для карфагенского флота, набранных из жителей Карфагена.[247]

Ганнибал, безусловно, понимал, что этих людских резервов будет недостаточно для решения стратегических задач. Карфаген должен был направить значительные силы в Испанию, сначала чтобы сохранять контроль над частично усмиренными племенами, которые в любой момент могли поднять восстание, а позже — чтобы бороться с римской армией под командованием Публия Корнелия Сципиона, а затем его сына. Любая неудача в Испании лишала возможности пополнить ряды армии Ганнибала в Италии новобранцами. Кроме того, во время войны следовало сохранять свободным доступ к испанским серебряным рудникам, поскольку Карфагену требовались средства на содержание и обеспечение армии, строительство кораблей и прочие нужды, связанные с войной. Необходимость защищать Ливию-Финикию делала еще одну брешь в людских ресурсах Ганнибала. Эта плодородная территория обеспечивала большую часть запасов продовольствия, а излишки сельскохозяйственной продукции являлись дополнительной статьей дохода Карфагена. И наконец, требовались силы для защиты африканского побережья и Карфагена от атак римлян с Сицилии. Как только армии Ганнибала вступали в борьбу, возрастали потери в людской силе, а значит, чтобы у Ганнибала были бы хоть какие-то шансы на успех, следовало найти дополнительный источник людских ресурсов.

Один из парадоксов войны Ганнибала состоял в том, что население, обеспечивающее Карфаген людскими ресурсами, в количественном отношении было таким же, как у Рима, а возможно, и больше.[248] Карфаген владел всей территорией Испании южнее реки Таг (Тахо) и африканским побережьем от Туниса до Атлантики, длиной более тысячи миль (см. карту 1). Кроме того, у Карфагена была возможность пополнять людские ресурсы за счет племен внутри страны. Территория вокруг Карфагена отличалась высокой плотностью населения. Карфаген был самым населенным и одним из самых крупных городов.[249] По словам Страбона, в Карфагене жило около 700 тысяч человек. Карфаген, учитывая размах его империи, был в состоянии найти людские ресурсы для войны с Римом.

Однако согласно культуре и военным традициям Карфаген не формировал многочисленных армий из числа подчиненных народов. По крайней мере начиная с IV столетия до н. э. Карфаген не призывал на службу свое население, полагаясь исключительно на наемников. Обычно жители Карфагена если и служили, то на флоте. Важно отметить, что правление Карфагена подчиненными территориями отличалось деспотизмом и жестокостью. Карфаген не прикладывал усилий для установления политических отношений с подвластными народами, основанными на взаимных обязательствах, и, в отличие от Рима, не предоставлял им возможность доступа к правам гражданства и даже к получению статуса союзника. Следовательно, в критические моменты Карфаген не мог рассчитывать на то, что подчиненные народы будут испытывать чувство общей судьбы и проявлять малейшие признаки доброжелательности.[250] Карфаген не смог создать никакого законного механизма для мобилизации подчиненного населения, кроме как использовать его в качестве наемников. Римляне охотно использовали сомнительную преданность населения, подчиненного Карфагеном, и Карфаген терял не только территории, но и источники людских ресурсов, о чем свидетельствуют победы Сципиона Африканского в Испании.

Рим придерживался иной политики. Он давал права гражданства своим италийским союзникам, либерализовал набор в армию, что позволяло в случае войны существенно увеличивать армию за счет союзников. Рим принял значительное число граждан союзных городов, тем самым увеличив свое население. Союзные италийские племена могли стать гражданами Рима, просто переселившись на римскую территорию. В 218 году до н. э. в Риме из 325 тысяч граждан мужского пола приблизительно 240 тысяч можно было в любой момент призвать на военную службу.[251] Призыву подлежали все римские граждане в возрасте от семнадцати до сорока шести лет. Полибий сообщает, что в 225 году до н. э. к началу войны с галлами в долине По Рим смог собрать 250 тысяч пеших воинов и 23 тысячи всадников.[252]

Возможно, главную роль в войне играли союзники Рима. Латинские союзники во время войны были обязаны предоставлять боевые отряды и ресурсы. Согласно Полибию, более половины людских ресурсов в римской армии обеспечивали союзники. Одни только тридцать латинских союзников могли выставить 80 тысяч пеших воинов и 5 тысяч всадников. Остальные союзники могли выставить еще 250 тысяч пеших воинов и 26 тысяч всадников, но эти призывники не заслуживали особого доверия.[253] Помимо этого, союзники обеспечивали Рим ресурсами, людскими и материальными. При необходимости Рим смог бы выставить 700 тысяч пеших воинов и 70 тысяч всадников.[254] Таким образом, любая попытка Карфагена вести войну на истощение или одновременно участвовать в боевых операциях на разных театрах военных действий в конечном итоге не удалась. А вот римляне обладали достаточными людскими ресурсами, чтобы одновременно вести войну на нескольких фронтах и против Карфагена, и против Ганнибала, что они и сделали, отправив войска в Испанию, Сицилию, Грецию, Сардинию и Африку, продолжая сражаться с Ганнибалом в Италии.

Вторым фактором, ограничивающим стратегические возможности Ганнибала, была неспособность Карфагена контролировать морские пути. Карфаген собирался участвовать в войне вдали от своих берегов, уступая власть на море своему врагу. В Первую Пуническую войну Карфаген выставил более трехсот боевых кораблей. После поражения он продолжал содержать в хорошем состоянии и увеличивать торговый флот, не вкладывая больших средств в боевой флот.[255] Удивительная оплошность для Карфагена, которому традиционно была отведена роль морской державы, обладающей значительными техническими ресурсами и запасами лесоматериалов, превосходными гаванями и талантами к кораблестроению. Возможно, нехватка людских ресурсов наряду с необходимостью обеспечить торговый флот опытными гребцами стала причиной плачевного положения, в котором оказался боевой флот. Кроме того, вполне возможно, что карфагеняне отказывались служить во флоте в мирное время, поскольку многие проблемы, связанные с коммерческой деятельностью, требовали их внимания.

Ответственность за нежелание развивать флот можно смело возложить на династию Баркидов, которая более двадцати лет формировала стратегическую политику Карфагена. В этот период Баркиды не проявляли особого интереса к развитию боевого флота. Ни Гамилькар, ни Гасдрубал не расширяли военно-морского присутствия на испанском побережье, или, говоря современным языком, не инвестировали в строительство флота в Испании. Ганнибал, похоже, разделял их мнение и не испытывал особого интереса к боевому флоту. Находясь на грани войны с Римом, Ганнибал имел незначительное количество кораблей для защиты испанского побережья, причем треть из них была с недоукомплектованными командами. Хотя Баркиды были великими полководцами, но опыт они приобрели исключительно в войнах на суше. Ни Гамилькар, ни Гасдрубал, ни Ганнибал не обладали достаточно серьезным опытом веления войны на море. Вполне возможно, что из-за нехватки опыта Ганнибал недооценивал роль флота, тем самым признавая римское господство на море. Однако, как только началась война, Карфаген приступил к строительству новых кораблей, но этих усилий было недостаточно, чтобы противостоять Риму, который с конца первой войны сохранял количественное превосходство в боевых кораблях. В отличие от Ганнибала римские стратеги отчетливо понимали, что для того, чтобы господствовать на всем Итальянском полуострове, необходимо иметь большой флот.

В начале войны с Ганнибалом в 218 году до н. э. у Рима было по крайней мере 220 полностью укомплектованных боевых кораблей под парусами.[256] Относительно карфагенского флота мнения расходятся. Согласно Полибию, 50 кораблей стояли на якоре в Испании, причем на восемнадцати из них отсутствовали команды. Ливий сообщает, что в начале войны Карфаген отправил 20 кораблей опустошать италийское побережье, а 35 кораблей — для совершения набегов на Западную Сицилию.[257] У Карфагена были еще боевые корабли, и мы рискнем предположить, что к началу войны в его распоряжении было 130 боевых кораблей. Однако не все они были готовы к плаванию, и не на всех были полностью укомплектованные команды. Ни у Рима, ни у Карфагена не было проблем с транспортными судами. Их нанимали или реквизировали из торговых флотилий, бороздивших Средиземноморье.[258] Обе стороны имели возможность перевозить по морю людей и ресурсы, если имели соответствующее количество боевых кораблей для сопровождения. Рим был в состоянии обеспечить конвои, а Карфагену это удавалось не всегда.

В древности эффективное использование флота в военное время зависело не только от количества кораблей, но и от гаваней и транзитных пунктов, где корабли могли сделать остановку на пути в открытое море. Транспортные суда ходили под парусом и перевозили запасы продовольствия и воды, необходимые для многонедельного нахождения в море. Боевые корабли приводились в движение веслами, и гребцам требовался отдых, еда и питье. В третьей главе уже говорилось, что основным боевым кораблем была квинквирема, на борту которой было место только для двух-трехдневного запаса продовольствия и воды, а потому корабль был вынужден часто приставать к берегу, чтобы дать команде отдохнуть и обеспечить ее провиантом.[259] Ночные переходы совершались только в случае крайней необходимости и в чрезвычайных ситуациях.[260] Вот почему было крайне важно решить вопрос с выходом на берег, с получением доступа к побережью или гавани, в которой ждал дружественный прием, а не враги, которые могли напасть на команду и сжечь корабль.

Проблема Ганнибала заключалась в том, что Карфаген не контролировал побережье и порты, в которых карфагенские корабли мог ждать дружественный прием, где могли отдохнуть команды, и откуда можно было проводить операции, рассчитанные на длительный период времени. Открытое море между материковой частью Африки и Италии защищало Италию от вторжения с моря. Любая армия, собираясь вторгнуться в Италию, для начала должна была укрепиться между местом посадки и высадки. Но Рим владел большей частью Сицилии, Сардинией, Корсикой и большей частью побережья Бруттия — всеми ключевыми позициями, которые были бы необходимы Ганнибалу, если бы его боевые корабли дошли до Италии. Вариант транспортировки войск и нападения с моря из Испании был еще более рискованным. Римский флот контролировал почти все побережье Испании к северу от Эбро.[261] Рим господствовал на море, владел побережьем и островами, а карфагенский флот отчаянно нуждался в выполнении своей миссии.

Выбор Ганнибалом длинного и трудного сухопутного пути вместо короткого морского объяснялся господством Рима на море. Единственный путь в Северную Италию пролегал вдоль побережья Испании. Рим мог положиться на Массалию, верного римского союзника с собственным военным флотом, который мог оказывать помощь, наступая из своей гавани. Если бы Ганнибал попытался вторгнуться в Италию с моря, он наверняка столкнулся бы с римском флотом, идущим тем же путем в противоположном направлении, а римские боевые корабли атаковали бы карфагенские конвои. Таким образом, Ганнибалу ничего не оставалось, как воспользоваться сухопутным путем.

Неспособность Карфагена контролировать и бороться за использование морских путей серьезно ограничивала оперативные возможности Ганнибала. Во-первых, Карфаген был не в состоянии транспортировать войска в тактически важные районы Италии, а значит, Ганнибал не мог рассматривать вариант внезапной атаки с моря. Во-вторых, существовала трудная, связанная с риском проблема пополнения запасов продовольствия и воды на кораблях, пополнения и эвакуации войск. Римские боевые корабли, бороздящие водные просторы, с легкостью могли уничтожить карфагенские торговые суда, а торговля была основным источником средств для ведения войны. В-четвертых, без боевых кораблей, способных прикрыть Карфаген и побережье Африки, они были открыты для набегов с моря и вторжения римлян. В отличие от первой войны, когда основные события происходили на море и у Карфагена, по крайней мере поначалу, было преимущество, на этот раз Карфаген должен был действовать на суше против превосходящих сил противника. Карфагенский флот смог всего однажды доставить Ганнибалу подкрепление и продовольствие, когда Бомилькар прорвал римскую блокаду в Локрах в Южной Италии, высадившись с четырьмя тысячами воинов и несколькими слонами.[262]

Хотя вторжение Ганнибала в Италию и его пребывание на итальянском полуострове в течение шестнадцати лет, безусловно, были главными событиями войны, римляне одержали окончательную победу благодаря победам на пяти второстепенных театрах военных действий, а римский флот сыграл решающую роль, лишив Ганнибала помощи из Карфагена и Испании и сделав бесполезным его пребывание на «носке» итальянского «сапога». Сражаясь с войсками Ганнибала в Италии, Рим одновременно на протяжении двенадцати лет вел боевые действия в Испании, чтобы блокировать действия карфагенян и лишить Ганнибала источника пополнения армии. Девятилетняя кампания в Македонии преследовала ту же цель. В ходе четырехлетней кампании на Сицилии римляне получили доступ к запасам зерна и решили проблему содержания армии, а взятие Сиракуз лишило Ганнибала важного порта, находящегося на полпути между Карфагеном и армией Ганнибала в Южной Италии. В ходе трехлетней кампании в Лигурии римляне блокировали отправившегося на помощь Ганнибалу Магона с 30 тысячами пеших воинов и 2000 всадников, и, несмотря на поддержку лигурийцев и галлов, Магон не смог оказать помощь Ганнибалу.[263] И наконец, господствующее положение на море дало возможность флоту Сципиона беспрепятственно достигнуть берегов Африки, и на протяжении двух лет римские корабли регулярно курсировали между римской базой на Сицилии и Африкой, доставляя армии все необходимое, в том числе продовольствие. Вторжение римлян в Африку заставило Магона и Ганнибала прекратить боевые действия в Италии и вернуться в Африку.[264]

Учитывая римское преимущество на море и имеющиеся в распоряжении Рима людские ресурсы, война Ганнибала была чистым безумием, но у него не было особого выбора. Еще до отправки посольства в Карфаген с требованием выдачи Ганнибала и его командующих за нападение на Сагунт Рим уже в марте 218 года до н. э. остановил свой выбор на войне. Согласно Ливию, к тому времени подготовка к войне против Ганнибала в Испании шла уже полным ходом.[265] Сенат проголосовал за необходимость выставить шесть легионов в наступающей войне. Публий Корнелий Сципион получил два легиона (14 тысяч пеших воинов и 1600 всадников из союзнических контингентов) и 60 боевых кораблей. Таким образом, всего в его распоряжении находилось 22 тысячи пеших воинов и 2400 всадников. Заместителем был его брат Гней. Задача Публия Сципиона состояла в том, чтобы прийти в Массалию и использовать ее в качестве основной базы, с которой можно будет заблокировать проход к Пиренеям и не позволить Ганнибалу пройти в Галлию. В то время как Сципион должен был блокировать наступление Ганнибала, вторая армия под командованием Тиберия Семпрония Лонга должна была выдвинуться на Сицилию и подготовиться к вторжению в Африку и нападению на Карфаген. В состав армии Семпрония входили 24 тысячи римских и союзных пеших воинов, 2400 всадников и 160 боевых кораблей для защиты конвоев.

Кроме того, римляне отправили еще два легиона с 10 тысячами пеших воинов-союзников и 1000 всадников-союзников под командованием Луция Манлия Вольсона в Цизальпинскую Галлию на случай возможного восстания галлов.[266] Эти передвижения армий и публичное объявление войны римским сенатом, вероятно, были замечены агентами Ганнибала. Самое позднее в конце апреля Ганнибалу стало известно, что Рим собирается развязать с ним войну.

Теперь Рим захватил в свои руки стратегическую инициативу, и Ганнибалу ничего не оставалось, как защищаться. Если бы он так сделал, то Испанию постигла участь Сицилии в Первую Пуническую войну и она бы стала полем битвы по уничтожению людей и ресурсов только для того, чтобы в конце концов достаться римлянам, имевшим превосходство в людских ресурсах и кораблях. Ганнибал мог одержать победу над одной армией, чтобы тут же столкнуться с другой, пришедшей ей на смену. С небольшим количеством боевых кораблей Ганнибал не мог помешать римлянам высадиться на любом участке испанского побережья. Самое важное, что война с римлянами в Испании оставляла Африку открытой для вторжения, а сам Карфаген открытым для нападения. Переход к обороне означал несомненное поражение в Испании и возможную оккупацию римлянами Карфагена. Ганнибал должен был забрать инициативу в свои руки, чтобы получить хоть какой-то шанс и сорвать стратегический план римлян, а для этого, во-первых, помешать Сципиону заблокировать наступление карфагенской армии и, во-вторых, с помощью кораблей, базировавшихся в Африке, приостановить вторжение римлян и, возможно, вообще предотвратить его. Ганнибалу, чтобы получить шанс на победу, следовало напасть на Италию. У него просто не было другого выхода.

Возможно, полагаясь на собственный опыт и преданность, весьма сомнительную, некоторых карфагенских союзников в Испании, Ганнибал пришел к выводу, что стоит ему вторгнуться в Италию, как союзники Рима откажутся вступать с ним в борьбу. Если он действительно так думал, то, значит, не разбирался в политической социологии правления Рима в Италии. Как уже говорилось, Рим приложил большие усилия по установлению справедливых отношений с союзниками, которые могли получить римское гражданство, а взамен выставляли боевые отряды, командование которыми возлагалось на римских офицеров. Эта продуманная политика на основе договоренностей стала причиной преданности италийских союзников, которые были намного надежнее, чем подчиненные Карфагену народы. Кроме того, преданность союзников Рима уже прошла проверку во время Первой Пунической войны. Еще раньше, в 279 году до н. э. Пирр потерпел поражение, вторгнувшись в Италию, по той причине, что римский союз был сильным, а поддержка его немногочисленных италийских союзников слабой. В 225 году до н. э. галльская армия в составе семидесяти пяти тысяч пеших воинов, пытаясь воспрепятствовать созданию двух новых римских колоний в долине По, вторглась в Италию. На протяжении трех лет, пока длилась война, все союзники сохраняли преданность Риму и выполняли свои обязательства по предоставлению войск. С тех пор операции в долине По привели к некоторым положительным результатам в отношениях с племенами венетов, кеноманов и адидже, поддерживавших римлян.

Одно дело — пытаться получить поддержку галльских племен в Цизальпинской Галлии, и совсем другое — пытаться разрушить союз Рима с италийскими и остальными союзниками на самом полуострове. Учитывая долгую историю кровопролитной борьбы между галлами и римлянами, получить поддержку галлов было возможно. Но надеяться, что удастся разрушить римско-италийский союз, было верхом самоуверенности. Привлечение галлов на свою сторону преследовало военную цель — увеличение людских ресурсов и пополнение полевых армий. Политическая цель — разрушение римско-италийского союза, чтобы подавить волю римского сената и заставить его сесть за стол переговоров. Однако в этом Ганнибал потерпел полную неудачу. За небольшим исключением, на всем протяжении войны союзники сохраняли преданность Риму.

Проблема людских ресурсов и обеспечения армии в Италии требовала срочного решения. Возможно, в феврале, еще до объявления Римом войны, Ганнибал отправил посольство для переговоров с галлами с целью получить их согласие на оказание помощи его армии. Их ответ через своих агентов Ганнибал получил в начале весны. Согласно Полибию, галлы «стремились помочь и с нетерпением ждали его прихода».[267] Итак, рассчитывая на сотрудничество, «он давал всевозможные обещания через послов, поспешно отправленных к кельтским вождям, обитающим по эту сторону Альп и в самих Альпах».[268] Заручившись этой поддержкой, Ганнибал стал готовиться к вторжению в Италию.

Но даже при поддержке галлов перед Ганнибалом встала трудная задача. Географическая и политическая форма римского союза являлась для Ганнибала серьезным препятствием на пути успешных переговоров с союзными государствами о переходе на его сторону. Римские колонии, в отличие от карфагенских, почти всегда создавались исходя из стратегических, а не торговых соображений. Многие колонии и союзники на полуострове занимали стратегически важные районы.[269] Если эти колонии и союзники не перейдут на сторону карфагенян, у Ганнибала возникнут проблемы с путями наступления, он практически лишится способности маневрировать и материально-технического снабжения. Если Ганнибал бы двинулся в юго-восточном направлении от долины По через равнины, оставляя Апеннины справа, он вышел к латинской колонии Аримин (современный город Римини), расположенной на берегу Адриатического моря, которая защищала дорогу, идущую на юг. К югу от Аримина были так называемые Ager Gallicus и Ager Picenus, галльские и пиценские земли, на которых размещались несколько крупных латинских колоний, которые наверняка бы воспрепятствовали наступлению Ганнибала.

Если бы Ганнибал перешел Апеннины южнее Болоньи, то попал бы в Этрурию. Римляне не доверяли этрускам, но теперь территорию древнего этрусского государства заполняли латинские поселения, горячо преданные Риму. Дальше на юг, в центре Итальянского полуострова, находились пять больших колоний и сам Рим. Только на оставшейся территории к югу от Рима и к востоку от Апеннин, огромной области, занятой пятью колониями, преданность жителей вызывала сомнение. Греческие города на подъеме и носке «сапога» стали союзниками Рима только в 270 году до н. э. после тяжелой войны и весьма неохотно. Племена бруттиев, лусанов и самнитов были злейшими врагами римлян. Эти замечательные воины могли стать благодатным материалом для вербовщиков Ганнибала.[270] Однако даже если бы Ганнибалу удалось переманить на свою сторону население этих областей, римляне все равно сохранили бы преимущество в людских резервах, особенно если бы эти вновь сформированные войска согласились защищать только свои города, как это делали многие, вместо того чтобы участвовать в кампании Ганнибала.

Оперативные ограничения

Стратегические ограничения вызвали ряд оперативных ограничений, которые еще больше уменьшили шансы Ганнибала на победу. Во-первых, при необходимости война Ганнибала должна была быть наземной войной при незначительной поддержке с моря. В отличие от первой войны Карфаген не мог надеяться ослабить волю римлян, уничтожая крупные воинские подразделения римлян на море. Все потери в людях должны были быть в результате ближнего боя, где был велик риск больших потерь в армии Ганнибала, а пополнить ряды было делом весьма непростым. И здесь преимущество римлян в людских ресурсах могло сыграть решающую роль. Во-вторых, война должна была вестись главным образом в материковой части Италии. Победы карфагенян где-нибудь в других местах не представляли особой угрозы политическому урегулированию. Кроме того, с учетом господства римлян на море карфагеняне не могли вести войну в другом месте. В-третьих, по той же причине Ганнибал должен был вести свою армию по суше. Его армии пришлось пройти более тысячи миль с базы в Новом Карфагене до галльских союзников в долине По. Прежде чем подойти к Пиренеям, армия Ганнибала должна была пройти более двухсот миль по территории враждебных племен в Испании. Армия Ганнибала должна была перейти через Альпы, чтобы попасть в долину По. После столь длительного и трудного похода потери армии должны были составить по крайней мере 20–25 процентов.[271]

Оказавшись в Италии, Ганнибал должен был найти способ восполнить потери. В-пятых, в Италии Ганнибалу следовало лишить римлян превосходства в людских ресурсах или за счет боевых потерь, или за счет политического отступничества союзников Рима. В-шестых, Ганнибал должен был помешать Риму нанести решающий удар по Карфагену или в Испании, когда его армии находились в Италии, который бы положил конец войне.

И наконец, было ясно, что не удастся полностью победить римские армии. Стратегическая цель Ганнибала заключалась в том, чтобы подавить волю римского сената и добиться раскола римско-италийского союза. В этом случае Карфаген вполне мог заключить договор на выгодных для себя условиях и, возможно, даже вернуть Корсику, Сардинию и Сицилию. Учитывая значительные стратегические и оперативные ограничения, Ганнибал был вынужден выработать стратегию, сопряженную с большим риском, которая позволила бы, несмотря на все ограничения, все же сделать попытку достичь поставленных политических целей. Таким образом, основная цель Ганнибаловой войны была политической — сломить волю римского сената. Однако эта цель не исключала готовности напасть на Рим, если представится такая возможность. Однако оставался вопрос, были ли в распоряжении Ганнибала необходимые средства для достижения этой цели?

Оперативная оценка

Ганнибал, возможно, считал, что у него есть реальный шанс на успех. Его оперативная опенка кампании по вторжению в Италию была основана на следующих предположениях. Во-первых, у римлян не было постоянной армии, готовой к крупномасштабной войне, а значит, потребуется время для ее создания. Отсутствие постоянной армии означает, что римляне не могут сконцентрировать силы, пока не возникнет чрезвычайная ситуация — в данном случае вторжение Ганнибала. Следовательно, они не могут ни упредить его вторжение, ни быстро отреагировать на него, и, значит, сработает фактор внезапности. Во-вторых, армия Ганнибала была превосходно обученной, закаленной в боях, почти профессиональной армией, что даст ей преимущество в сражениях с римлянами. В-третьих, его армия проделает путь из Испании в Италию по суше, отказавшись от опасного и дорогостоящего варианта вторжения с моря. Кроме того, из-за сложного рельефа местности, по которой будет проходить маршрут, римлянам будет трудно перехватить и остановить наступление армии Ганнибала. В-четвертых, в Италии Ганнибалу не составит труда соорудить любую осадную машину в зависимости от требований оперативной ситуации. Затем, у него была реальная возможность усилить армию за счет цизальпинских галлов, уже поднявших восстание против римлян. И наконец, поскольку успех порождает успех, он мог надеяться на то, что, после одержанных им побед над римлянами на их территории, на его сторону перейдут некоторые италийские города. Ганнибал, безусловно, правильно оценивал сложившуюся ситуацию, тем более что занимать оборонительную позицию было неразумно.[272]

Ганнибал понимал, что Рим не объявит войну до тех пор, пока не будет разработан план ведения войны. Разведывательная служба, вероятно, уже сообщила Ганнибалу о публично объявленных планах Рима сформировать шесть легионов, и Ганнибал сделал вывод, что римляне разработали стратегию ведения войны с карфагенянами на два фронта. Рим собирался вторгнуться в Испанию, вступить в борьбу с армией Ганнибала и связать ее боями, не оставляя в покое ни на минуту, а в это время вторгнуться с Сицилии в Африку и напасть на Карфаген. Не имея возможности помешать передвижению римских кораблей по морю, Ганнибал должен был первым нанести удар на земле. С этой целью он разработал план, согласно которому его многочисленная армия должна была пересечь Испанию, перейти через Пиренеи, Альпы и выйти в долину реки По.

Он делал ставку на то, что потрясенные этим ходом римляне откажутся от разработанного плана и не станут вторгаться в Африку. Готовые к вторжению римские силы, сконцентрированные в Лилибее, могут быть переброшены на север, чтобы вступить в борьбу с армией Ганнибала. Если он будет быстро перемещаться и минимизирует людские потери во время длительного перехода, если галлы сдержат слово, выставят войска и обеспечат поставки продовольствия, то Ганнибал может оказаться в долине с большой армией и заставит Рим отреагировать на его инициативу. В общем, это была рискованная затея.

Кроме того, Ганнибал рассчитывал, что Рим сразу отреагирует, как только он появится на римской территории. Он планировал оттянуть римскую армию от ее главной базы, как можно быстрее вступить с ней в бой и одержать победу в ходе ряда сражений. Если удастся победить римскую армию на ее родной земле, сенат, возможно, захочет как можно скорее сесть за стол переговоров, но если Рим не захочет быстро уладить дело, то Ганнибал будет вынужден жить с земли и не стоять на месте, чтобы прокормить армию. В какой-то момент ему надо будет захватить италийский порт в надежде, что карфагенские корабли с продовольствием и подкреплением сумеют проскользнуть мимо римских морских патрулей. В противном случае ему придется в части обеспечения ресурсов положиться на те города и племена, которые перейдут на его сторону. Ганнибал собирался с помощью доброго обхождения и всяческих обещаний, в частности свободы, переманить часть римских союзников на свою сторону. Если бы многие перешли на его сторону, Рим лишился бы важных источников людских ресурсов и продовольствия, у римлян ослабло желание сопротивляться и, возможно, Рим оказался бы перед выбором — проводить мирные переговоры или его союз будет постепенно разваливаться, пока не развалится окончательно.

Оценив силы противника, Ганнибал понял, что ему не следует вступать в войну на истощение. Если бы в нескольких кровопролитных сражениях римляне потерпели поражение, от этого не было бы особой пользы, поскольку его армия заплатила бы слишком дорого за эти победы. Если бы Рим не запаниковал после этих поражений и отступничества союзников, он, скорее всего, быстро пришел в себя и мобилизовал все стратегические ресурсы. В этом случае Ганнибал рисковал оказаться в изоляции в Италии, в то время как Рим мог беспрепятственно нанести удар по Испании и Карфагену, пока он и его армия оставались на италийской земле. В этом случае был высок риск, что Баркиды утратят влияние на процесс принятия решений Карфагеном и новые политические лидеры и даже сторонники Баркидов могут заключить мир, чтобы спасти хотя бы то, что удастся спасти от рухнувшей карфагенской империи, бросив Ганнибала на произвол судьбы.

Однако единственное, что не учел Ганнибал, — это различие между римской и карфагенской культурой. Это и привело к фатальной ошибке в стратегических расчетах Ганнибала. Он, как и большинство карфагенских аристократов своего времени, был греком по взглядам, образованию и пониманию истории.

В эллинистическом мире начиная со смерти Александра был относительно прямолинейный подход к выработке стратегии и претворению ее в жизнь. Если одно государство вторгалось на территорию другого, выигрывало несколько сражений и вызывало серьезные потрясения, оно обоснованно предполагало, что противник пойдет на уступки. В результате этого точного стратегического расчета Александр завоевал Персидскую империю, а позже римляне одержали победу над империей Антиоха Великого после сражения при Магнесии. Надежда на то, что войны в конечном итоге улаживаются путем переговоров, стала нормой в эллинистическом мире, и можно предположить, что Ганнибал узнал об этом от греческих наставников, изучая кампании Александра, и от своих советников-греков в Испании.[273] Стратегический план Ганнибала в основном строился на предположении, что Рим поведет себя в обычной для эллинистических армий манере, как только противники сойдутся на поле боя.

Однако, как оказалось, предположение Ганнибала было в корне ошибочным. В ответ на победы Ганнибала римляне выставили больше легионов и продолжили борьбу; несмотря ни на что, республика смогла формировать и укреплять свои армии во время войны. Считается, что почти все римляне призывного возраста какое-то время служили в армии во время войны с Ганнибалом. В какие-то периоды более половины мужчин призывного возраста находились на военной службе. Из 240 тысяч мужчин призывного возраста 120 тысяч умерли во время войны. Приблизительно 80 тысяч из них погибли в ходе боев, остальные при кораблекрушениях, в результате несчастных случаев или умерли от болезней.[274]

В общей сложности Рим выставил пятьдесят пять легионов, и максимальное количество легионов, двадцать пять, пришлось на период между 212 и 211 годами до н. э. Стоило противнику разбить легион, как римляне тут же формировали из новобранцев новый легион, основу которого составляли ветераны. Иногда основу легиона составляли демобилизованные ветераны. Каннские легионы, к примеру, были сформированы из оставшихся в живых после поражения в 216 году до н. э. в битве при Каннах. Легионеры из двух этих легионов, первоначально сформированных в 218 году до н. э., оставались на действительной военной службе до увольнения в 200 году до н. э. В среднем срок службы этих пятидесяти пяти легионов составлял приблизительно пять лет, но по крайней мере одиннадцать из них прослужили восемь лет, а два — одиннадцать лет. У Ганнибала, выше всего ценившего в своих воинах выносливость и силу, не было реальных шансов заставить римлян, выше всего ценивших в воинах силу, выносливость и храбрость, признать поражение.

Со стратегической точки зрения у Карфагена и Ганнибала не было ресурсов, чтобы нанести поражение Риму, и, как только Рим отказался вести себя как эллинистические государства и не требовал мира даже после нескольких тяжелейших поражений, Ганнибалова война превратилась в войну на истощение, и, оказавшись в безвыходном положении, он уже не мог одержать победу. В конечном итоге он был заблокирован на территории, ненамного превышающей площадь Бруттия, и ему ничего не оставалось, как беспомощно наблюдать за тем, как римляне наводнили Испанию, снова завоевали Сицилию, уничтожили угрозу из Македонии, а затем вторглись в Африку и напали на Карфаген. О, ужасные капризы истории. Ганнибал — храбрый, быстрый, непредсказуемый, который провел большую часть последних лет в полевых условиях на юге Италии, из повелителя событий превратился в их пленника.