Гардемарин

Глава 19

Парусные корабли, стоящие на рейде Санта-Крус-де-Тенерифе, были раскрашены весьма разнообразно. Но я уже научился по окрасу отличать государственную принадлежность некоторых. Например, голландские корабли почти все зеленые, марокканские — цвета охры, английские — темно синего цвета, испанцы предпочитают коричневый, а французики — голубой. Я допустить такого не мог! «Шторм» никогда голубым не был, да и мне «западло»! И когда встал вопрос с окраской шлюпа, я решительно выбрал классику — основной цвет корпуса должен быть чёрным, а полосы орудийных портов светло жёлтыми. Никаких украшений! Корабль должен быть максимально лёгким и быстрым. Резной декор не только стоил дорого, но и нёс дополнительную нагрузку на корму и нос судна, да и сроки его изготовления были сопоставимы со сроком ремонта всего корабля. Только название корабля, вырезанное на русском языке, было единственным украшением кормы. Так что черный минимализм был у нас во всём. В черный окрашены даже мачты, планширь, бархоуты, кран-балки и руслени. Не то что я прям любитель чёрного, однако наши мачты и так были копчёнными и обгоревшими, и так как их основание менять не стали, то что бы перекрасить их в другой цвет нужно было потратиться, и я счёл это излишней тратой денег, да и чёрный всегда самому можно подновить, смолы и других красителей чёрного цвета сейчас хоть отбавляй.

Внутреннюю поверхность фальшборта (борта выше уровня палубы), косяки пушечных портов, края и внутренние стороны их крышек испанцы покрасили в кроваво-красный цвет. Тут я тоже руководствовался экономией. На Тенерифе красной краски хоть отбавляй, за этим красителям сюда и из Европы едут торговцы всех мастей, из-за него же несколько раз остров становился ареной ожесточённых боёв. Зловещий кораблик получился. Черная, мрачная облицовка и потроха цвета крови. Дёшево, страшно и мрачно. Сейчас вряд ли кто-то сможет узнать в «Шторме» пёстрого красавца «Рокфора».

Полтора месяца проведенные на острове отложились в памяти только непрерывной нервотрёпкой и суетой. С раннего утра и до позднего вечера я каждый день проводил на верфи. Приходилось контролировать всё, от закупки древесины и такелажа, до установки рангоута. Нам то и дело пытались подсунуть брак. То дерево для ремонта обшивки свежее подсунут, то бухты пеньки с плесенью. Я сорвал голос и к концу ремонта от меня шарахались все, от простых плотников, до владельца верфи, а торговцы больше на пытались обмануть молодого капитана. Обмен брака я обычно производил сурово и быстро. Вооруженная до зубов команда привозила брак торговцу, и я сам подбирал замену, не особо замачиваясь желанием купца доказать свою правоту и невиновность. Суровые времена, суровые нравы, до суда тут далеко, а жизнь потерять легко и быстро, и докажи потом из сырой могилы, что ты был прав. Да и на моё удивление, когда я доведённый до бешенства и отчаяния впервые решился на такой кардинальный метод зашиты прав потребителя, никто жаловаться к властям не побежал, и я понял, что метод действительно рабочий. Я не ленился совать свой нос в каждую мелочь, в каждый закуток трюма или надстроек, заставляя переделывать, если мне казалось, что меня в очередной раз пытаются нае… обмануть короче.

Спрашивал я за ремонт не только с плотников. Бригады «авторского надзора» из нанятых мною моряков будущей команды, были закреплены за каждым производственным участком. Ты старший канонир? Следи падла как орудийные порты делают, пушки устанавливают и крюйт-камеру ремонтируют! С тебя потом спрошу! Главный магазин должен быть весь обит медными листами (по причине отсутствия у меди ударной искры) и не дай бог хоть один гвоздь там будет железным! На бочках с порохом все обручи тоже только медные и деревянные! Нам несчастные случаи на производстве не нужны! Боцманом числишься? Звиздуй вместе с парусным мастером и следи за установкой такелажа! Не дай бог хоть один канат гнилой окажется! И так во всём. Команда нанята, и нечего бездельничать, военно-морской принцип — «чем бы матрос не занимался, лишь бы задолбался» работает и в этом времени!

Команду мы наняли без проблем. Простых матросов в поисках найма тут было хоть отбавляй. Три человека на место! Так что было из кого выбрать. Полный интернационал! Голландцы, французы, англичане и конечно же испанцы маялись в порту в поисках работы. Все они оказались на Тенерифе по разным причинам. Кто-то с разбитых кораблей, кто-то не пожелал идти во второй рейс с озверевшим от безнаказанности капитаном, ну а кто-то и дезертировал с военного судна. Последних было много, хотя они и тщательно скрывали свои печальные истории. Принудительная вербовка на флот сейчас процветала вовсю. Вояки бесчинствовали как могли, забирая нужных им людей с берега, а иногда даже с торговых кораблей, остановив их прямо в море. Им то понятно — нужнее и плевать они хотели на права человека… Порядки в Королевском флоте той же Англии прямо отражали положение дел: недавно завербованные содержались под стражей до выхода в море, сход на берег им запрещался, а вот новобранцы как раз всеми силами старались сбежать, предпринимая для этого всё возможное. По скромным подсчётам Дайона, на военном флоте до тридцати процентов всех завербованных дезертировали в первые месяцы службы. Даже мёртвые, которых хоронили в море, зашивались в парусину особым образом: последний стежок (так называемый стежок покойника) делался иглой через нос, чтобы убедиться, что человек мёртв. Считается, что причиной тому случаи дезертирства людей, притворившихся мёртвыми. Мой корабль, под неизвестным флагом далёкой Московии, притягивал дезертиров как магнит. Со мной риск встречи с бывшими работодателями был минимален, и мне было плевать на то, что насильно завербованный моряк — дезертир, лишь бы как специалист и человек был хороший.

А вот с офицерами, шкипером и штурманом я долго не мог определиться. Соискателей должности приходило ни мало, но после краткой беседы они все в основном получали пинка под зад. Мне требовались не только знающие парусное вооружение и умеющие управлять кораблём люди, но нужны были ещё и адекватные. Религиозных фанатиков, агрессивных садистов и убежденных в том, что они знают больше меня (сопливого владельца корабля) мне было не надо!

В итоге, после нескольких недель поиска, я нанял на службу в качестве начальствующего состава всего четырёх человек, да и то, один из них был корабельный доктор, а второй молодой навигатор. Оба последних были бывшими студентами в Лондоне и загуляли не в то время и не в том кабаке, от чего и попались в лапы Press gangs английского линкора. Студент-врач по имени Роджер был на последнем курсе университета, а вот навигатор по имени Марк был астрономом и уже закончил свою альма-матер, что друзья и праздновали в тот злополучный день. Оба они были шотландскими дворянами, однако доказать ничего первому лейтенанту, проводившему опрос новобранцев, не смогли. По моему мнению, оба были недоучками, но это было и хорошо. Астронома в навигатора я переделаю сам и без проблем, а вот врач сейчас чем меньше знает, тем меньше сможет навредить! Его я тоже научу всему тому, что сам знаю о медицине, и самое главное — гигиене и санитарным мерам! Только для этого мне нужен доктор на корабле, а также для несложных хирургических операций. Раны зашивать Роджер умел, что и продемонстрировал на плотнике неудачнике прямо при мне, правда не помыв даже руки и не продезинфицировав иглу с нитью!

Два остальных офицера были опытными моряками и оба получили должности лейтенантов. Один из них, голландец по имени Ван Дюк, был снят в Тенерифе с корабля Голландской Ост-Индийской компании из-за болезни. По мнению корабельного доктора голландцев — не излечимой и заразной. У Вана была офтальмия. Без гроша в кармане и почти слепого помощника капитана пнули под зад, не заботясь о выходных пособиях. Ну а Ван взял да выздоровел, и даже зрение сохранил. Его я нашёл сам, по рекомендации хозяина верфи, он ошивался в порту, ожидая попутного судна в Голландию, на которое готов был наняться даже простым матросом. Только вот все суда с его бывшей родины, приходящие в Тенерифе, были как раз собственностью ненавистной ему компании и капитаны шарахались от него как от прокажённого. После беседы со мной, Ван после недолгих раздумий согласился подписать контракт на год службы на «Шторме». Так Ван стал моим первым лейтенантом, и я не пожалел об этом ни на грош! Голландец был старым и опытным моряком, сняв с моих плеч множество забот.

Второй лейтенант был португальцем по имени Алан Абельсон. Бывший рыбак и неудавшийся предприниматель. Потратив всё семейное состояние на снаряжение корабля в Новый свет, он отплыл от родных берегов шесть лет назад. Первый же рейс выдался неудачным, и застигнутый сильным штормом корабль Алана разбился возле берегов Южной Америки. Команда выжила, спасшись на шлюпках, однако на этом неприятности португальца не закончились. Болезни, нападения диких зверей и индейцев выкосили экипаж не хуже стихии. Целый год португальцы были вынуждены искать поселение белых людей, пока им наконец-то не улыбнулась фортуна и они не добрались до испанской колонии. Понятно, что испанцы не горели желанием безвозмездно помогать своим бывшим врагам. Четыре года понадобилось Алану на то, чтобы выбраться с проклятого континента и вот португалец, единственный из своего экипажа, нищий и постаревший, высадился на Тенерифе. Бывший капитан пришёл ко мне от безнадёги, не надеясь получить должность. Он честно поведал мне свою историю, и я решился. Алан произвёл на меня впечатление битого жизнью, но несломленного человека, которого невзгоды только закалили. Да и иметь португальца в команде, на офицерской должности, было то что мне надо. Мой офицерский состав, как и команда будет интернационален, причем из стран, которые неоднократно воевали друг с другом, что снизит до минимума риск возможности сговориться за моей спиной офицеров и поднять бунт.

Полтора месяца ремонта позади, и шлюп готов к походу. На батарейной палубе застыли шестнадцать пушек (по восемь на борт), два фальконета установлены на корме и ещё два на баке шлюпа, демонстрируя всем и каждому, что «Шторм» не только мрачный и страшный, но ещё и зубастый и готов ввязаться в драку в любой момент. Трюм забит продуктами и снаряжением. Штабеля бочек: с водой, ромом, мукой, солониной, жиром, солёной рыбой, сыром, горохом, бобами, рисом, сахаром, солью, уксусом. Бочки лежат на подушке из балластного гранитного щебня, которого тут несколько тонн. Нижний ряд бочек держит все остальные, и потому больше чем наполовину присыпан этим же щебнем. Крюйт-камера и арсенал тоже не пустые. Я вооружился по полной программе, помня о двух вооруженных стычках за время моего плавания к берегам испанского острова. На палубе, заменив собой дощаник дикарей, где только возможно установлены три парусно-вёсельных вельбота, там же клетки с живыми консервами. Первый наш рейс мы предпримем снова в Гвинейский залив. Торговать слоновьей костью мне понравилось, да и должки раздать надо. Деревенька аборигенов будет пущена под нож и предана огню! Десять негров, которые так и трудятся в моём экипаже палубными матросами, послужат нам проводниками, после чего будут отпущены на волю. Каждый в этом мире должен знать, что Виктор Жохов держит слово! Сейчас репутация капитана — половина успеха любого дела и её ещё надо заработать. А вельботы… я китобой или нет?! Если встретятся киты на горизонте, то мы попробуем их добыть! Понятное дело, что на полосатиков без пушки нечего и замахиваться, но гладкие киты нам будут по силам! А пушку я сделаю, нужно только время и ресурсы. Я помню её устройство наизусть, благодаря старику Томасу, моему первому наставнику-гарпунёру, царства ему небесного, и смогу нарисовать чертёж с закрытыми глазами. Но до этого ещё далеко, попробуем пока по старинке, ручными гарпунами, в такой охоте у меня тоже опыт есть! Команда у меня большая, я брал людей с запасом, как раз в расчёте на то, что придётся охотиться и воевать с туземцами. Добывать слонов и китов дело опасное, но чертовски прибыльное.

Я стоял на шканцах, одетый в новенький, черный камзол и сапоги с треуголкой. На поясе висела абордажная сабля, когда-то переданная мне Филипом, и пистолет. Саблю, ещё на берегу, я отдал в оружейную мастерскую и у неё починили рукоять и ножны. Я просил мастера сделать точно также как было, ничего не меняя и не украшая, и он справился отлично. Сегодня день, когда мы покидаем остров. У меня приподнятое настроение, да и команда весела и беззаботна. Впереди тяготы и трудности плавания, и они знают, что назад вернуться не все. Даже если нас минуют встречи с пиратами и шторма, сейчас век, когда даже обычная простуда способна убить человека, а мы идём к берегам Африки, с её лихорадками и другими опасными. Пусть так, но сегодня я распорядился выделить двойную порцию рома, первый выход после ремонта как никак и у команды праздник!

— Ну что хер Ван, мы готовы к отплытию? — голландец сейчас руководит палубными работами, и я решил поговорить с ним на голландском. Погода шикарная, лёгкий попутный ветер.

— Истина так господин Виктор, к отплытию мы готовы — голландец слегка поклонился, соблюдая субординацию, и ответил мне на французском языке.

— Ну тогда нечего и тянуть! Поднять паруса, мы отбываем немедленно — отдал я распоряжение. Прощай Тенерифе, тут было хорошо, но нам сюда не надо! Возможно я сюда ещё вернусь, но не скоро.

— Слушаюсь — ответил голландец — поднять паруса! Шевелитесь черти!

Шлюп резво шёл к выходу из бухты, оставляя за кормой Канарские острова и обходя застывшие на рейде разнообразные корабли. Движение судов сейчас тут было интенсивное. Одни корабли, как и мы покидали гавань, другие только заходили в неё, после долгого и опасного плавания. Сейчас тут все вели себя мирно, хотя встреча с некоторыми соседями по стоянки в открытом море, могла закончится плачевно.

— Впереди фрегат Голландской Ост-Индийской компании, он скорее всего идёт к Тенерифе, и мы разминёмся с ним встречным курсом. Прикажете салютовать флагом? — через полдня пути сообщил мне голландец с недовольным видом. Я давно заметил, что корабли бывшего работодателя вызывали в нём злость и раздражение. Канары давно исчезли с горизонта, море было почти пустынно, только встречный фрегат и мы и больше никого!

Я взял подзорную трубу и всмотрелся в приближающееся судно. Ба! Старый знакомый! Это «Нидерланд»! Кораблик, на котором я впервые оказался в этом мире, и капитан которого меня без зазрения совести отправил на пытки и казнь! А ещё капитан должен мне денег! Прошло несколько месяцев, как я покинул эту грязную посудину с работорговцами на борту. Я знаю этот фрегат от юта до бака, каждый сантиметр! В своё время я прошёлся по нему со шваброй ни один раз.

— Обойдутся Ван — усмехнулся я — Пусть сами нам салютуют! Мы в открытом море, а не в Амстердамском порту. Идём на пересечение курса. Как будем проходить мимо, приказываю открыть орудийные порты и подготовиться к бою! Мне помнится они вам задолжали жалование Ван? Признаться, мне они тоже должны, целых пять гульденов! Я за такие деньги и воробья в поле загоняю! Не хотите ли получить должок?

— Вы серьёзно господин Виктор?! — Ван смотрел на меня широко открытыми глазами — до порта совсем не далеко, а это пиратство!

— Ну какое же это пиратство? — удивился я, и нехорошо усмехнувшись продолжил — просто два бывших работника компании пришли за своим жалованием! Пираты как раз они, ведь они кинули нас без денег на берегу! С вами то ещё по-божески обошлись, а меня закрыли в тюрьме и обвинили в пиратстве, обрекая на пытки и казнь! Поговорим мирно, попробуем надавить на совесть. Но если мы не получим с них денег, то они получат от меня бортовой залп! Такого я никому не прощаю!

— Это фрегат, а у нас только шлюп! — заволновался голландец.

— Ну фрегат и что? — хмыкнул я — там двадцать четыре пушки, по двенадцать на борт. А ещё он в очень плохом состоянии, как никак несколько лет в плавании, и мы быстрее чем он, и манёвреннее. Кроме того от команды там только половина. Нам нужно снести им рангоут, и тогда они наши. Впрочем, грабить мы их не будем, как я и говорил. Если случится бой, я возмещу потраченный на них порох, ядра и книппеля, стоимость возможного ремонта, а также заберу ваше и моё жалование, вот и всё! А нет, не всё! Есть там есть парочка человек, которые получат кошек на наших пушках! Боцман и капитан если быть точнее. Не дрейфьте Ван, нужно же посмотреть, на что теперь способен «Шторм»! А повод как нельзя более чем подходящий! Да это просто праздник какой-то! Что скажите господа?

Стоящие возле меня офицеры возражать не посмели, а в глазах Дайона и Алана я увидел только молчаливое одобрение. Не любят тут голландцев, как ни крути. Протестанты и католики всегда были врагами, а мир наступил не так давно, чтобы забыть недавние обиды. Да и Ван, несмотря на возражения, не выглядел расстроенным. Его тоже предали и бросили на обочине жизни. Повода любить голландцев у него еще меньше чем у остальных.

Кроме повода наказать голландцев, была у меня и ещё одна причина поиграть с «Нидерландом» в догонялки. Именно сегодня я проверю свою команду и в бою, и на лояльность. И хорошо, что перед нами голландский старый фрегат, а не вооруженные до зубов пираты!