Гарибальдийцы. Папа перед лицом Евангелий, истории и человеческого разума - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Александр Дюма (ч. notes)

Примечания

1

Мне сообщили, что некоторые газеты во Франции и за границей не только отрицают подлинность этих «Мемуаров», но и утверждают, что они являются всего-навсего переводом биографии Гарибальди, опубликованной несколько лет тому назад в Америке. Вместо всякого ответа на эти любезные высказывания я предъявлю моим читателям два следующих документа.

2

Перенесенный на борт «Ломбардо», он кинулся в море в третий раз, и его снова вытащили из воды; и тогда ему заметили, что если он категорически настроен умереть, ничто не мешает ему погибнуть в первом же бою; он осознал логичность этого замечания и с того времени вел себя спокойно. (Примеч. автора.)

3

«Эрнани», IV, 4.

4

Кого Юпитер хочет погубить, того сначала лишает разума (лат.).

5

«4 января 1860 года.

Рекомендую своим друзьям моего прославленного друга Александра Дюма.

Гарибальди». (Ит.)

6

Так называют всех молодых людей в сельской местности; в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет любой крестьянин — пиччотто. (Примеч. автора.)

7

Идет Гарибальди! Гарибальди идет! (Ит.)

8

См. стр. 29. (Примеч. автора.)

9

«Желаем присоединения к конституционному королевству короля Виктора Эммануила II». (Ит.)

10

Партизаны (um.)

11

«Генуя, 26 ноября 1859 года.

Я чрезвычайно признателен Вашему Величеству за высокую честь, какую Вы оказали мне, назначив меня генерал-лейтенантом; однако должен заметить Вашему Величеству, что, наделенный этим званием, я теряю свободу действий, без которой не могу быть полезным в Центральной Италии и других местах.

Посему, Ваше Величество, соблаговолите взвесить справедливость моих доводов и приостановить, по крайней мере на ближайшее время, указанное назначение.

С сердечным уважением преданнейший Вашему Величеству

Гарибальди». (Ит.)

12

Главный дом (Ит.).

13

Батраки (Ит.).

14

«В нашем городском совете только что была принята резолюция в пользу известнейшего романиста Александра Дюма. Человек, сочинения которого, безусловно, составляют гордость Франции и который находится теперь на Сицилии, собирая материалы, касающиеся нашей войны против Бурбонов, равно как и всего великого итальянского дела, был единодушно принят в члены нашей ассамблеи». (Ит.).

15

«Главное командование национальной армии. №….. Содержание:

Палермо, 25 июня 1860 года.

Сим дозволяется свободно перемещаться по всей Сицилии прославленному человеку и моему близкому другу Александру Дюма. Равно как буду крайне благодарен за любое проявленное к нему внимание.

Гарибальди». (Ит.)

16

Будь здоров и люби меня (лат.).

17

Я не понимаю (Ит.).

18

Носильщик (ит.).

19

Если время позволит (ит.).

20

При получении известия о гибели Поля де Флотта парижский Итальянский комитет решил объявить подписку для сбора средств на установку в Солано памятника командиру французских добровольцев и поместил в газетах следующее обращение:

«Генералу Гарибальди, диктатору Обеих Сицилий.

Генерал!

Принесение в жертву благородных жизней является, к несчастью, роковой неизбежностью в борьбе за свободу. Нам это известно, но нам известно и то, что кровь мучеников порождает героев.

Эта мысль облегчает горе, угнетающее нас с той поры, когда к нам пришло печальное известие о смерти нашего друга Поля де Флотта.

Погребальные почести, какие Вы воздали ему, генерал, служат доказательством того, что Ваша великая душа познала его душу; но, несомненно, скромность, которая была присуща нашему горячо оплакиваемому соотечественнику, не позволила Вам узнать как следует его жизнь — столь благородную, столь чистую, столь наполненную. Позвольте вкратце рассказать Вам о ней.

Эхо неаполитанских гор поведало нам о его героической смерти; пусть же эхо, доносящееся из Франции, поведает Вам о том, как он жил.

Поль Рене Гастон де Флотт, по материнской линии потомок адмирала Буленвилье, родился в 1817 году в Ландерно, учился в Ла-Флеше и Вандоме и, заняв второе место на приемных испытаниях, поступил в морское училище. Ему было тогда пятнадцать лет. Одно из первых своих плаваний он в чине мичмана проделал на борту фрегата “Венера”, под командованием Дюпти-Туара отправленного в Тихий океан. На обратном пути он повстречался с экспедицией капитана Дюмон д’Юрвиля, совершавшего кругосветное плавание, добился разрешения поменяться местами с одним из своих друзей и проделал на борту корвета “Ретивый” долгий путь на родину. Таким образом, вернувшись во Францию в 1840 году, он к своим двадцати трем годам успел дважды обогнуть земной шар.

Исполненный рвения, одаренный блестящими и разнообразными способностями и, по мнению своих товарищей и своих командиров, предназначенный стать одним из самых выдающихся морских офицеров, он был отправлен в Париж, чтобы наблюдать за воплощением в жизнь изобретенного им механизма. Однако эта миссия коренным образом изменила карьеру молодого капитан-лейтенанта. Поль де Флотт находился в Париже, когда разразилась революция 1848 года, в которой он принял деятельное участие.

С того времени и ведет отсчет его политическая жизнь.

Но еще задолго до этого он перестал исповедовать воззрения, унаследованные им от семьи. Природа его пытливого ума, равно как и присущее ему благородство чувств сделали из него нового человека: он целиком и полностью принадлежал к демократическому лагерю. Но, хотя противники Поля де Флотта зачастую обвиняли его в желании дойти до крайности во внедрении его социальных идей, он, во всех отношениях, был далек от того, чтобы заслуживать эти безосновательные упреки.

Его деятельность в клубах не носила того характера, какой ей приписывали извне. 15 мая он предпринял самые энергичные усилия для того, чтобы предотвратить роспуск Учредительного собрания, а когда разразилось Июньское восстание, спровоцированное предложением Фаллу, испытал потрясение. Упорно пытаясь добраться до исполнительного комитета, он целую ночь обходил баррикады, сокрушаясь о роковой размолвке, обагрявшей кровью город, и тратя силы на бесплодные, к несчастью, попытки остановить эту братоубийственную схватку.

Выданный и арестованный, он вскоре без всякого суда оказался сосланным на остров Бель-Иль-ан-Мер. Провалившаяся попытка побега стала основанием для приговора к месяцу тюремного заключения, но именно этому приговору он был обязан свободой, ибо, когда срок наказания истек, никто не решился удерживать его долее по тому же самому обвинению. Спустя неделю после выхода из тюрьмы парижские избиратели отправили его протестовать с трибуны Национального собрания против бессудной ссылки на каторжные работы.

20 марта 1850 года ему предстояло пояснить Собранию, во имя чего он стал одним из народных избранников, и изложить свои политические взгляды. Предстоящая речь вызывала крайнюю тревогу у его друзей, а его противники ожидали услышать выступление бесплодного мечтателя. Однако своей речью новый депутат доказал, что, не переставая воздевать глаза к идеалу, бывшему его мечтой, он не упускал из виду действительность, бывшую его опорой.

Пока длились его депутатские полномочия, Поль де Флотт написал и опубликовал книгу “О суверенитете народа” — сочинение, безусловно, несовершенное, но исполненное новых и глубоких мыслей и содержащее весьма яркие страницы.

События 2 декабря сделали его изгнанником. После короткого пребывания в Бельгии он тайно вернулся в Париж, но снова покинул его в августе 1852 года, чтобы поступить на службу в железнодорожную компанию. Под вымышленным именем он трудился в ней восемь лет, занимаясь строительством туннелей и виадуков и отдаваясь научным изысканиям.

Но вот, генерал, пробудилась Сицилия. При первом же известии о Вашем отважном предприятии Поль де Флотт осознал, что пробил час пожертвовать собой. Он тотчас же покинул Францию, сделал остановку в Генуе, занимаясь там формированием небольшого отряда французских добровольцев, а затем добрался до Сицилии. Он увидел Вас, генерал; он оценил Ваш гений: это доказывают нам его письма; он всецело присоединился к делу, которое Вы столь блистательно олицетворяете… Но, увы, пораженный в голову пулей, он упал, едва успев ступить на неаполитанскую землю.

Так жил и так умер наш славный друг. Это был редкостный во всех отношениях человек; ум его был обширен и всеобъемлющ, а душу его наполняли самые благородные чувства. Недоступный влиянию пошлых интересов, безгранично преданный делу правды и справедливости, он с равной страстью любил науку, искусство, поэзию и свободу.

Всесторонне осознавая свою миссию поборника прогресса, он, дабы принести свободу угнетенному народу, пожертвовал прекрасным будущим, к которому был призван и о котором, возможно, знали лишь его близкие друзья. Но, если и есть что-то, способное смягчить страшную горесть тех, кто знал его и любил, так это славный конец, увенчавший его жизнь. Он погиб, утверждая французскую демократию, и собственной кровью написал на неаполитанском берегу имя своей страны. Пусть же его могила на этой земле, ставшей свободной, будет служить отныне вечным напоминанием о союзе между Италией и Францией и его залогом!

Париж, 5 сентября 1860 года.

Подписано: Карно, Авен, Этьенн Араго, Ш. Бесле, Корбон, Делестр, Таксиль Делор, Ад. Геру, Гинар, Эд. Юэ, Фр. Юэ, Ф. Жоббе-Дюваль, Анри Мартен, Морнан, Т. Мутар, Леон Пле, Ришар».

Большое число друзей и бывших сослуживцев Поля де Флотта немедленно откликнулись на этот призыв, как вдруг, спустя три дня, по распоряжению властей подписка была запрещена. (Примеч. автора.).

21

Какая-то французская газета, не помню какая именно — возможно, марсельская, — сообщила, что адмирал отказался принять меня. Эта газета, как бы она ни называлась, лжет. (Примеч. автора.)

22

«Ваше Величество посоветовали мне даровать конституцию народу, который ее не просил; я уступил Вашему желанию.

Вы заставили меня без борьбы (!) сдать Сицилию, пообещав, что тем самым мое царствование будет обеспечено. Невзирая на это, европейские державы явно упорствуют в желании оставить меня без поддержки. Тем не менее должен предупредить Ваше Величество, что настроен не оставлять своего трона без борьбы; я воззову к правосудию Европы, дабы она знала о моем намерении оборонять Неаполь, пока он будет в осаде». (Ит.)

23

См. стр. 30 и 112. (Примеч. автора.)

24

Гражданское и торговое право (лат.).

25

Кто идет? (Нем.)

26

Попутно отметим здесь, что эти революционеры не только не убили г-на де Соклиера, но и, даже арестовав его и уличив в причастности к заговору против государства, освободили его после недельного тюремного заключения. Спрашивается, Фердинанд II и Франциск II поступили бы так же со своими врагами? (Примеч. автора.)

27

Достопочтеннейшему падре Антонио дель Кармело, для синьора де Соклиера, монастырь Сан Паскуале а Кьяйя, Неаполь (ит.).

28

Заметим, что это был шпик, присвоивший себе благородное имя маркиза ди Ло Прести. (Примеч. автора.)

29

«Кастелламмаре, 3 сентября 1860 года, три часа после полуночи.

Главное командование морского округа.

Командиру шхуны “Эмма” предписывается немедленно отплыть от берега и оставаться в открытом море; утром капитан один прибудет на берег получать судовые бумаги, после чего как можно скорее покинет рейд». (Ит.)

30

Поспешим сказать, что деньги эти никто ему так и не возместил, хотя, возвратившись в Неаполь, он застал своего друга дона Либорио Романо по-прежнему в составе кабинета министров. (Примеч. автора.)

31

Я располагаю черновиком этого прощального слова, которое, если говорить об установлении его подлинной даты, следовало бы пометить 2 сентября. Черновик написан на бумаге с министерским штампом. (Примеч. автора.)

32

«Королевское воззвание.

Из всех обязанностей, возлагаемых на королей, самыми важными и самыми священными являются те, что приходятся на времена невзгод, и я намерен исполнять их со смирением, свободным от малодушия, и с безмятежным и уверенным расположением духа, как и подобает потомку стольких монархов.

В связи с этим я вновь обращаюсь к народу моего королевства, из которого удаляюсь с великой болью, оттого что не смог пожертвовать своей жизнью ради его благополучия и славы.

Несправедливая и противная человеческому разуму война вторглась в пределы моего государства, хотя я пребывал в мире со всеми европейскими державами.

Изменений государственного строя и моей приверженности великим национальным устоям оказалось недостаточно для того, чтобы избежать ее, и необходимость защищать целостность государства повлекла за собой события, постоянно вызывавшие у меня сожаление.

Посему я официально протестую против этого вторжения и взываю к справедливости, свойственной всем цивилизованным народам.

Дипломатический корпус, состоящий при моей особе, всегда знал, какими чувствами проникнута моя душа в отношении достославной столицы королевства.

Спасти от разрушений и военных действий ее жителей и их собственность, сберечь здания, памятники, государственные учреждения, собрания произведений искусства и все то, что составляет наследие ее культуры и ее величия, являясь достоянием будущих поколений, — это задача, стоящая выше сиюминутных страстей.

Настал час произнести эти слова.

Война приближается к стенам города, и, испытывая невыразимую душевную боль, я покидаю его с частью моей армии и отправляюсь туда, куда призывает меня необходимость защищать мои права.

Другая часть этой доблестной армии останется здесь, дабы обеспечивать неприкосновенность столицы, которую я поручаю как священный палладиум кабинету министров, мэру и командующему национальной гвардией.

Я прошу их подтвердить присущие им порядочность и сознание гражданского долга, избавив нашу драгоценную родину от ужасов братоубийственных смут и бедствий надвигающейся войны, для чего предоставляю им все необходимые и самые обширные полномочия по части управления.

Я потомок династии, правившей в здешних континентальных владениях 126 лет, и все мои привязанности находятся здесь.

Будучи неаполитанцем, я с чувством глубокого сожаления вынужден говорить эти прощальные слова моим возлюбленным подданным.

Какой бы ни оказалась моя судьба, благополучной или горестной, я сохраню о них крепкие и проникнутые любовью воспоминания.

Я поручаю им оберегать согласие и мир при исполнении гражданского долга, и пусть их чрезмерное рвение в отношении моей участи не сделается источником смут.

У меня нет иных желаний, кроме как, когда Божественному правосудию будет угодно вернуть меня на трон моих предков, увидеть мой народ сильным, счастливым и пребывающим в согласии.

Неаполь, 5 сентября 1860 года.

Франческо» (Ит.)

33

«Италия и Виктор Эммануил.

Воззвание к неаполитанскому народу.

Как только мэр и командующий национальной гвардией Неаполя, которых мы ожидаем, прибудут, я отправлюсь к вам. В эту торжественную минуту я призываю вас сохранять порядок и спокойствие, как это подобает достоинству народа, исполненного решимости вступить во владение своими собственными правами.

Салерно, 7 сентября, половина седьмого утра.

Диктатор Обеих Сицилий,

Дж. Гарибальди». (Ит.)

34

«Непобедимейшему генералу Гарибальди, диктатору Обеих Сицилий, Либорио Романо, министр внутренних дел и полиции.

С величайшим нетерпением Неаполь ожидает Вашего прибытия, дабы приветствовать освободителя Италии и передать в его руки государственную власть и свою собственную судьбу.

Пребывая в этом ожидании, я буду твердо стоять на страже общественного порядка и спокойствия.

Ваше слово, уже донесенное мною до народа, является величайшим залогом успеха подобного обязательства.

Жду Ваших дальнейших распоряжений и заверяю Вас в своем безграничном уважении.

Либорио Романо.

Неаполь, 7 сентября 1860 года». (Ит.)

35

См. послание монсеньора Дюпанлу, во всей его целостности, предваряющее данное сочинение. (Примеч. автора.)

36

Мы обратили внимание, монсеньор, что именно он-то нами и забыт. Так что обратитесь к истории; что же касается меня, то, как говорится, моя осада уже закончена! (Примеч. автора.)

37

Скажи: каких сокровищ от Петра

Ждал наш господь, прельщен ли был казною,

Когда ключи во власть ему вверял?

Он молвил лишь одно: «Иди за мною».

Петру и прочим платы не вручал

Матвей, когда то место опустело,

Которое отпавший потерял.

Торчи же здесь; ты пострадал за дело;

И крепче деньги грешные храни,

С которыми на Карла шел так смело.

И если бы я сердцем искони,

И даже здесь, не чтил ключей верховных,

Тебе врученных в радостные дни,

Я бы в речах излился громословных;

Вы алчностью растлили христиан,

Топча благих и вознося греховных.

Вас, пастырей, провидел Иоанн

В той, что воссела на водах со славой

И деет блуд с царями многих стран;

В той, что на свет родилась семиглавой,

Десятирогой и хранила нас,

Пока ее супруг был жизни правой.

Сребро и злато — ныне бог для вас;

И даже те, кто молится кумиру,

Чтят одного, вы чтите сто зараз.

— «Божественная комедия», «Ад», XIX, 90 — 114, перевод М.Лозинского.

38

О Константин, каким злосчастьем миру

Не к истине приход твой был чреват,

А этот дар твой пастырю и клиру!

— «Божественная комедия», «Ад», песнь XII, 115–117. Перевод М. Лозинского.

39

Гора цветов, что прежде источали аромат,

Явилась взору, тлетворный издавая смрад;

То Константина дар (коль дар сей правдой счесть),

Что доброму Сильвестру случилось вдруг обресть.

— «Неистовый Роланд», песнь XXXIV, 80.

40

Один свидетель — не свидетель (лат.).

41

Жесткий тюремный режим (um.).

42

«Тот, кто, как вор, воссел на мой престол,

На мой престол, на мой престол, который

Пуст перед Сыном Божиим, возвел

На кладбище моем сплошные горы

Кровавой грязи; сверженный с высот,

Любуясь этим, утешает взоры».

«Невеста божья не затем взросла

Моею кровью, кровью Лина, Клета,

Чтоб золото стяжалось без числа…»

— «Божественная комедия», «Рай», XXVII. 22–27 и 40–42. Перевод М. Лозинского.

43

Гнездо предательств, ты в ночную тишь

По всей земле злодейство расстилаешь;

Ты раб вина, ты чреву угождаешь,

Ты похоти последний грош даришь.

Ты в пляс пускаешь дев и стариков

За Вельзевулом, в оргии вечерней,

Среди зеркал и факелов чертога.

А древле твой обычай был суров:

Нагим шел в стражу и босым — средь терний.

Что ж, будет день: твой смрад дойдет до Бога!.

— Сонет CXXXVI, 5-14. Перевод А. Эфроса.

44

Город и мир (лат.).

45

Общее чувствилище (лат.).

46

Что на свет родилась семиглавой. — «Божественная комедия», «Ад», XIX, 109.

47

Мы выделяем слова «человек без обиняков», поскольку это почти единственная языковая ошибка в письме монсеньора Дюпанлу; однако упрек этот адресован не епископу, а публицисту и академику. (Примеч. автора.)

48

«Я, Матильда, графиня Божьей милостью, для облегчения моей души и души моих родных дала и пожертвовала церкви Святого Петра через посредство господина папы Григория VII все мои имения НА ПРАВАХ СОБСТВЕННОСТИ, как те, какими я владела тогда, так и те, какие я могла приобрести впоследствии и т. д.» (лат.).

49

Вот имена расстрелянных 14 апреля 1860 года без всякого суда и, добавим, без всякой вины: Себастьяно Камарроне из Палермо, Коно Канджери из Палермо, Никола ди Лоренцо из Палермо, Эль Монтан, двенадцатилетний подросток Микеле Фанара из Бокка ди Фалько, Джованни Вальдоза из Абителло, Пьетро Вольпи, Карло Валькаренги, Доменико Тукаль, Франческо Ризо, Джованни Ризо-отец, Энрико Рекьедеи, Клементе Мартинелли и Алессио Маирони.

Всего четырнадцать человек, монсеньор! (Примеч. автора.)