Гарри Поттер и Материальность Слов

Глава 2. Первый осенний день

Хогвартс-экспресс уже уносил учеников в школу. Гарри и Драко шли по коридору, ища купе, где уже сидит Невилл с девочками. Слизеринцу было немного не по себе — он сознательно сделал выбор в пользу не своего факультета и оставил Крэбба и Гойла. А ведь ему как-то на этом факультете жить.

— Нет, ты представляешь, — жаловался он, — она даже мне не сказала, что теперь будет у нас преподавать. А ведь я ее сын! Сказала, что это сюрприз.

— А ты не рад? — на ходу обернулся Гарри.

— Не знаю, — задумчиво ответил Драко, но тут же уточнил, — Я рад, что смогу видеть ее каждый день, но почему бы не сказать заранее? Чтобы я как-то подготовился.

Гарри усмехнулся. Драко он забрал из купе слизеринцев «на пару минут». Но, скорее всего, тот в итоге доедет до Хогвартса вместе с ними. Но пока им пришлось пробираться из второго вагона в седьмой, что было несколько затруднительно из-за массового брожения по коридорам.

— А ко мне приходил сумасшедший домовой эльф, — радостно поделился Гарри. — Заявил, что мне ни в коем случает нельзя ехать в Хогвартс. Как будто у меня выбор есть!

— Эльф? — искренне удивился Драко. — А какой герб у него был?

— Да не было у него герба. Он даже не представился. И я так и не понял, почему это мне в Хогвартс нельзя. Какая-то чушь про страшные события, опасность и так далее.

— Странно. С чего бы это ему такое говорить?

— Не знаю. Но больше он не появлялся. Странный какой-то. Головой о шкаф бился, чуть не сломал.

— Как ты вообще умудряешься находить приключения на ровном месте? — смеясь, возмутился Драко.

— Это не приключения. Это недоразумения. Нас еще стена не пропускала на платформу, представляешь? Целая толпа собралась, даже маглы стали коситься на толпу учеников с совами и котами. Смотритель сказал, что кто-то приказал домовому эльфу закрыть вход на платформу. Но, по-моему, это не шутник, а просто сумасшедший эльф. Вот и наше купе!

Вот только вместо трех человек в «их купе» сидели пятеро. Вместе с Одри, Гермионой и Невиллом были еще две девочки. Обе худенькие и небольшого роста, в несколько нелепой одежде — основной признак обычных магических семей, которые в магловской моде разбираются хуже даже аристократов.

— О, привет, Драко, — поздоровалась Гермиона. — Представляете, их прямо в поезде задирали.

Гарри тут же понял, что из лап задир девчонок вырвала Одри. Все же по характеру она была истинной гриффиндоркой, несправедливость показывала насколько взрывной у нее характер.

— Гарри Поттер, — протянул он руку одной из девочек.

Та, что сидела ближе ко входу, была пепельной блондинкой, с волосами длинными, несколько спутанными. В ушах у нее были серьги-редиски, а на шее ожерелье из жестяных пробок, голубые глаза смотрели словно в душу собеседнику, а внешностью она походила на куклу, что делало ее особенно странной.

— Луна Лавгуд, — тихим голосом представилась девочка.

— А я Мишель Горт.

Мишель же была темноволосой, с карими теплыми глазами очень светлой кожей, отчего девочка выглядела даже несколько болезненной. Как и Луна, Мишель обладала тем типом внешности, когда в одиннадцать лет еще не понять — будет ли девочка невероятной красавицей, или же превратится в посредственность. Крупные, чуть раскосые глаза, нос пуговкой и маленькие губки. Она походила на странную птичку, не иначе.

— Малфой. Драко Малфой, — он протянул руку Луне, пока Гарри тряс ладошку Мишель.

— Драко, прекрати так говорить, — хихикнула Одри. — Ты как будто насмотрелся фильмов про Джеймса Бонда.

— Про кого? — недовольно переспросил он, усаживаясь рядом с Невиллом.

— А, не важно, — отмахнулась Одри, в очередной раз отступая перед тем, что ее кузен не знает простейших вещей.

— Так что случилось-то, — напомнил Гарри.

Теперь они сидели мальчики напротив девочек. Две первокурсницы оказались зажаты между Одри и Гермионой. Девочки молчали, поэтому, горько вздохнув, все начал объяснять Невилл.

— Мы услышали шум в коридоре. Там две девочки с третьего смеялись над Луной.

— Они посчитали, что мои серьги — смешны, — девочка улыбнулась и коснулась своих сережек-редисок. — Я им объяснила, что серьги отпугивают мозгошмыгов, а они начали смеяться…

— А зачем вы вообще вышли из последнего вагона? — уточнил Драко, который никогда не горел желанием заботиться о незнакомых первокурсницах.

— Я хотела погулять, — туманно ответила Луна.

— Мы уже здесь встретились, — продолжила Мишель. — Мой кот побежал за чьей-то крысой и они оба выбежали, когда Луна открывала дверь. А сюда вышли, тут эти девчонки.

— А кот-то где? — нахмурился Гарри.

— Вообще-то под тобой, — хихикнула Одри.

Сиамский кот действительно обнаружился под креслом. Он высунул любопытную мордочку с пышными усами, с интересом понюхал протянутую руку и легко запрыгнул на руки к Гарри. Мальчик с недоверием посмотрел на кота, а кот же, громко замурлыкав, уткнулся лбом Гарри в подмышку.

— Он очень ласковый, — словно прося прощение, призналась Мишель под смешки окружающих.

Гарри с недоверием погладил кота. Питомцы в Хогвартсе обычно были своевольными, признающими только своего хозяина, как и положено фамильярам, а этот какой-то неправильный кот. Хотя точно магический. Не смотря на сиамскую окраску, кисточки у него на ушах были совсем как у книзла, шерсть мягкая, а взгляд — невероятно умный. Кот же позволил себя погладить, а потом упал на широкое сиденье пузом кверху, предлагая еще и почесать его хорошенько. Непривычное поведение животного так захватило Поттера, что он даже не принимал участие в разговоре. Гермиона с крайне скептическим выражением на лице слушала рассказы о мозгошмыгах, а Невилл привычно сдерживал дотошную девочку. Малфой, впрочем, был полностью на стороне Гермионы: никаких мозгошмыгов нет. У Луны уже были глаза на мокром месте, когда Гарри все же оторвался от чесания кошачьего пуза:

— Предлагаю тему мозгошмыгов считать табуированной.

— Что? — удивился Драко.

— Не говорить о них. Все счастливы. Луна верит, что они есть, вы — что их нет, а говорить мы будем… ну, скажем, чем увлекаются наши новые знакомые. Вот я люблю читать…

— И умничать, — подсказала Одри.

— Ну хоть у кого-то из нас должны же быть мозги! — великодушно махнул рукой Гарри.

— Эй! — возмутилась Гермиона. — Я обошла тебя на трансфигурации!

— Это был один балл! — не согласился Гарри. — Слишком маленькая величина, чтобы считаться с нею.

— Ничего не знаю, — гордо задрала носик Гермиона. — У меня ровно сто, а у тебя жалкие девяносто девять.

— Бегите, — шепотом подсказал девочкам Невилл, — это надолго.

Привыкшие к друг другу за лето, второкурсники были рады новым людям, поэтому Луна и Мишель все никак не находили подходящий момент, чтобы уйти. Они были достаточно разными, и, если бы не общая беда в виде болтливых и любопытных мародеров, они бы вряд ли стали подругами. Но теперь обе растеряно улыбались, иногда переглядываясь с выражением скрытой паники в глазах. В купе заходили, заметно тесня всех присутствующих, близнецы и Ли, потом были Рон, Дин и Симус, после них заходили Сьюзанн и Ханна, а потом и Эрни с Джастином…

Когда голос машиниста объявил о приближении к Хогвартсу, обе первокурсницы вполне радостно убеждали прочь от шумного общества. Но вновь встретились на платформе и вместе заняли одну лодку.

— А ты куда хотела бы попасть? — осторожно спросила Мишель.

Луна была немного не от мира сего, но, в целом, обычной девочкой. И серьги с редисками были даже милыми, хотя ожерелье странное. У Луны были очень длинные волосы, которые она никак не собирала, она грызла ногти, а блейзер и юбка были несколько больше, чем требовалось. Мишель догадалась, что Луну в школу собирал папа еще до того, как та в этом призналась.

— Райвенкло, как папа и мама, — искренне улыбнулась девочка. А ты?

— Тоже, — улыбнулась Мишель.

У нее тоже были длинные волосы, только она собирала их в сложный узел на затылке, а иногда заплетала две толстые косы. Ее мама рано умерла, и Мишель отдали отцу — она была незаконнорожденным ребенком. Ее приемная мать была не самой приятной женщиной, да и падчерицу почеркнуто не любила. Но при этом внешность девочки подлежала строгой муштре. Как и Луна, Мишель чувствовала себя неуютно в толпе — дома у нее не было друзей, а Луна была знакома хотя бы с многочисленными Уизли.

— Было бы замечательно, если бы мы оказались вместе, — призналась Луна.

Первое сентября в Хогвартсе традиционно мало чем отличалось от предыдущего. МакГонагал завела первокурсников, шляпа спела очередную песню (крайне похожую на прошлогоднюю), первокурсники бойко прошли процедуру распределения и директор представил новых учителей.

Луна и Мишель попали на Райвенкло. Они просидели под шляпой по несколько минут — первую хотели отправить на Гриффиндор, вторую — на Слизерин, но в итоге обе облегченно улыбались за столом Райвенкло. И если Луна уговаривала шляпу просто из желания пойти по стопам родителей, то Мишель не на шутку испугалась. Ей с малых лет говорили, что она — позор семьи, незаконнорождённый ребенок. Девочка была уверенна, что на Слизерине ей непременно укажут на это в том же тоне.

— В этом году у нас два новых преподавателя. Мистер Гилдерой Локхарт в этом году будет вести у вас Защиту от темных искусств.

Гарри, внимательно рассматривающий преподавательский стол, тихо шепнул Невиллу:

— Мне нравится его «в этом году».

— Так и намекает, что больше он все равно не протянет? — с улыбкой уточнил Невилл.

— Буквально даже шанса не дает. Хотя лично я вообще сомневаюсь в компетентности этого Локхарта.

Невилл, которого так же летом обучали защите от темных искусств, тоже сомневался в данном факте. По крайней мере, те две его книги, что Невилл смог прочитать, шли в разрез со многим из того, чему их учил Ремус. Не все, конечно, а так, мелочи… Но эти мелочи заставляли Невилла считать, что их новый преподаватель — неплохой писатель, который недостаточно хорошо знает реалии защиты от различных монстров.

Гилдерой же торжественно раскланивался и белозубо улыбался. Девочки в зале массово вздыхали, мальчики посматривали на нового учителя с недоверием. Но Дамблдор не дал новому учителю много времени на поклоны и улыбки.

— Леди Нарцисса Блэк будет преподавать предмет, который долгое время отсутствовал в Хогвартсе — Традиции и обычаи магического мира.

Нарцисса привстала с кресла, мечтательно улыбнувшись залу. Отказ от фамилии мужа дался ей нелегко — это ведь была фамилия и ее сына. Но Белла недовольно трясла перед ее носом сводом правил: род Блэк считался одним из самых старых, корнями уходит в дни до нашей эры, а вот Малфои основали род позже. Белла настаивала, да и свод правил говорил, что ведьмы издавна возвращают себе фамилию. Но, если так подумать, Нарцисса все равно осталась Блэк, даже сменив имя.

Она нашла за слизеринским столом сына и ласково улыбнулась. Обиделся, что не сказала. А она просто боялась, что если скажет — потом не сбудется. Даже когда полностью устроилась, когда МакГонагал показала ей комнаты, где она будет жить и учить детей, когда директор с недовольством, но все же одобрил темы уроков… Она продолжала бояться, что в итоге ей не позволят. А хотелось этого с каждым днем все сильнее.

Драко, выйдя из поезда, примкнул к слизеринцам и снова стал казаться мальчишкой, который отчаянно играет во взрослого. Нарцисса иногда считала это его стремление быть как отец очаровательным… но после этого лета, когда проявилась другая сторона характера ее сына, это уже казалось не самой хорошей его чертой. Как ребенок он был гораздо более очарователен и даже интересен. Даже его избалованность, за которую Нарцисса корила и мужа и себя, несколько поутихла за последние месяцы.

Драко, к слову, тоже был не слишком-то рад возвращаться к тому поведению, которое было ему свойственно в прошлом году. Он даже с трудом вспоминал, что действительно когда-то поступал именно так. С некоторой долей ужаса он вспоминал слова матери о некоторых аристократах. Она говорила, что они просто играют роль, и эта роль им часто совсем не идет. Получается, он тоже играет? А идет ли ему роль? И нужно ли ему быть таким же, как отец? Как человек, который оскорбляет в общем-то неплохого, хотя и бедного мага. А ведь Драко помнил наверняка — в правилах поведения безосновательные оскорбления тех, кто ниже тебя по социальному статусу, считаются недопустимыми. Мама говорит — это как снизойти до кидания грязи в бедняков. В первую очередь смешон ты сам.

Но как иначе, если не играть роль? Он ведь не на Гриффиндоре, где всем, в целом, плевать на то, как ты себя ведешь. На Слизерине принято смотреть за своим поведением. И как тогда быть? Ведь факультет поменять нельзя…