Газета День Литературы # 96 (2004 8)

Валентина ЕРОФЕЕВА УМЕРЕТЬ И ВОСКРЕСНУТЬ

Александр Худорожков. Капельки на стекле. — М.; Глобус, 2004.

"Людям не хватает слов.

Добрых, искренних слов.

Слов из детства или ещё раньше —

из времени первой маленькой капельки."

Было застолье. И был тост — красивый и мудрый. И человек, его произносивший. Красивый человек. Поэт, подумалось.

И вот его книга в руках — "Капельки на стекле". Поэма. В ней нет ни единой рифмованной строчки (его). И даже белого стиха нет. И верлибра. Но всё равно — поэма. И в книге этой — жизнь. Простая, как капелька. И сложная, как душа человеческая, впитывающая и капельку эту тоже как часть гармонии космоса — Божьей гармонии.

"Человек, даже самый сильный, ловкий, выносливый, удивительно хрупок, удивительно беззащитен и мал. Своё, воспеваемое им же, величие он пытается закрепить в строчках, музыке, картинах, архитектуре. Оживляет камень, придавая ему структуру, порядок, вселяя в него выстраданную логичность. Добивается продления своей собственной биохимической жизни. И в результате — приближается к неодушевлённому, бездуховному, несущему вселенский холод или всесжигающий взрыв концу…" Что же надо делать, чтобы избежать этого "вселенского холода" или "всесжигающего взрыва" конца? А ничего — просто жить и любить. И тогда прожитое пространство наполнится смыслом и истиной.

Любить женщину — мать, бабушку, любимую, жену, дочь, друга. И это сделает человека "вечным и счастливым", хотя главные составляющие этой любви — "боль и прощение". Ценить дружбу — "дружба — приручённая Любовь. Другом быть трудно — любовь либо исчезнет, либо взорвётся всё сметающей волной. Другом быть просто — надо только любить".

Любить Родину — "это тихое, плавное пение, поднимающееся из тверди и округлости, по которой ты ходишь; как сквозь струны проходящее через реки, озёра, леса, поля; разворачивающееся радугой; плывущее облаками; взрывающееся млечной дорогой и сворачивающееся в капельку на стекле…". Любить это место, "где хочется умереть и воскреснуть".

Любить человека во всех его проявлениях, во всех временных измерениях от рождения до смерти. Отторгая, отметая от него всё, порождённое и несовершенством его и довлеющими над ним силами не только Добра, но и Зла. Любить человека не вообще, а вот этого конкретного шофёра Петровича, резчика по дереву Владислава, учёного-самоучку, "вруна" и поэта Геннадия, православного священника отца Андрея… Это — главное.

"Кому нужны эти капельки? Зачем появились на свет? Ведь в мире уже всё есть для счастья, любви, радости…" Парадоксально, не правда ли, вот это последнее утверждение автора: "в мире уже всё есть для счастья, любви, радости…". Парадоксально — но как верно. Даже на фоне войн, предательств, катастроф, голода, глупости и вселенской боли.