Газета "Своими Именами" №22 от 27.05.2014

О ХЕМОЭКОЛОГИИ И ХИМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

Экологических задач у стран, некогда составлявших Советский Союз, столь много, что возвращаться к ним придется неоднократно. Однако есть проблема, которая совершенно незаслуженно отодвигается на второй план. Я имею в виду проблему химических выбросов и химической безопасности. Она имеет много граней. Рассмотрим коротко некоторые из них.

Понятие химическая безопасность у нас не очень привечается. Как правило, его нет. Обычно говорят об экологической безопасности, имея в виду общую охрану биосферы от разного рода загрязнений. Когда же дело доходит до выделения конкретных типов загрязнений, а они очевидны - это химические, физические (радиационно-ядерные, электромагнитные, механические и т.п.), биологические загрязнения, то ясность исчезает. Получается, таким образом, что когда от обороны мы переходим к изучению облика наступающего на человека и живую природу противника вместо реальных химических загрязнений и их источников нам предлагают ведомства, с которыми и предлагают иметь дело.

Неопределенность эта не безобидна. Отсутствие четко поставленной проблемы химической безопасности позволяет направлять неудовлетворенность общества своим экологическим благополучием по традиционным азимутам - на выбросы ТЭЦ, работу автотранспорта, смог отдельных предприятий и т.д. Так создается целевая раздробленность - одни экологические активисты садятся на трубу металлургического предприятия, другие начинают мечтать об усовершенствовании климата, третьи оттачивают перья на борьбе с выбросами автотранспорта, четвертые демонстрируют заботу об озоновом слое Земли, пятые выдумывают какую-нибудь иную частную задачу, например, стойкие органические загрязнители. А общий враг - загрязнения химической природы и их конкретные источники - ускользает, и его не сыщешь, особенно в коридорах нашего природоохранного ведомства.

Между тем химические загрязнения, серьезно влияющие на экологическое положение страны, есть единое явление с общими закономерностями, хотя исходят они от очень разных источников - химии и нефтехимии, металлургии и целлюлозно-бумажной промышленности, энергетики и транспорта, сельского хозяйства и армии и т.д. Соответственно, необходимо подходить к химическим загрязнениям как к единому явлению. Пример тому есть. Конституировалась, например, радиационная безопасность, занятая изучением проблемы радиационных и ядерных загрязнений биосферы, от какого бы ведомства или отрасли они ни исходили. А вот химической безопасности места как-то не находится. Она пока остается бесхозной.

Если наше общество созрело для перехода от обороны к наступлению, определению экологических противников, выделению самого серьезного из них и оценке исходящих от него угроз, то придется назвать одного из мощнейших - химические загрязнения. Преодоление химических загрязнений - самый неблагополучный раздел экологической безопасности именно потому, что мы к ней еще не относимся на Вы, мы еще эту проблему в интегральной, системной форме не поставили. А в этих условиях трудно надеяться на выработку единых подходов к ее решению, на наполнение проблематики конкретными задачами.

Другими словами, наряду с радиоэкологией, должна конституироваться и хемоэкология. Она должна решать химически ориентированные экологические задачи, причем не замкнутые на какую-то отрасль или территорию, а с учетом общности явления и, мягко говоря, слабости ведомств, будто бы охраняющих природу. С точки зрения химической безопасности обществу необходимо научиться преодолевать и региональный, и отраслевой эгоизм, научиться думать об общих проблемах сообща, а решать проблемы системно. За нас самих никто этого не сделает и в первую очередь наши природоохранные ведомства.

Предмет рассмотрения хемоэкологии - загрязнения химической природы (органические и неорганические), пути их попадания в биосферу, формы существования, пути превращения и транспорт в природной среде, особенности их воздействия на живые организмы, способы преодоления.

Ретроспективный анализ ситуации в стране, связанный с выбросами и сбросами токсичных химических веществ, показывает, что официальные оценки содержимого химических отходов, сознательно размещаемых в воздухе, в воде, в земле и в биологических организмах и степени их воздействия на биосферу не пригодны. Они просто обанкротились.

Что делает официоз? Ему удобнее приглядывать за воздухом, в основном за окислами азота, серы, углерода. Например, по официальным данным, выбросы Новочебоксарского “Химпрома” (Чувашия) в атмосферу содержат всего лишь аммиак, хлористый водород и хлор. А до 1988 года “не было” и этого. Что до химического оружия, по которому это предприятие было “передовиком” [1], то его “не было” никогда. И так - по всей России. “Химпром” в Волгограде (тоже флагман подготовки к химической войне) выбрасывает в атмосферу, по официальным данным, аммиак, соединения серы, хлористый винил. И все. А “Нефтеоргсинтез” в Салавате (Башкирия; это еще один флагман, только по токсичнейшему жидкому ракетному топливу - гептилу) выбрасывает аммиак и сероводород. И ничего больше. В выбросах химических заводов Дзержинска (Горьковская область; выделить ни один нельзя, тут все флагманы, кто - по химоружию, кто по взрывчатке и гептилу, кто по тетраэтилсвинцу и пестицидам) наши бдительные охранники природы заметили в 1991 году лишь хлористый водород и этилбензол.

А ведь на этих заводах химическая Россия не кончается, еще есть не менее “полезные” для биосферы предприятия в Чапаевске (Куйбышевская область) и Новомосковске (Тульская область), Губахе и Березниках (Пермская область), Редкино (Калининская область) и Перми, Кирово-Чепецке (Кировская область) и Кемерове, Ангарске и Зиме (Иркутская область), Волжском (Волгоградская область) и Усолье-Сибирском (Иркутске), Уфе и Стерлитамаке (Башкирия), Славгороде (Алтайский край) и Вурнарах (Чувашия) [1-3].

Это перечисление “химических агрессоров” от промышленности весьма скромно, потому что охватывает города обычно не упоминаемой “спецхимии”, в основном органической. А ведь химическая агрессия гораздо более многолика, достаточно упомянуть химически профилированные города в разрезе таблицы Менделеева - ртутные и хлорные, алюминиевые и фторные, медные и мышьяковые, свинцовые и бромные. Частью эти “обожженные химией” города совпадет с упомянутыми, частью - нет.

И везде источник бед един - химические загрязнения. Каждое предприятие выбрасывает в воду и воздух свои индивидуальные компоты, однако все они достаются одному субъекту - биосфере. И везде беды - прямое следствие слепоты государства по отношению к чистоте этой самой биосферы. Государство, забыв иной раз надевать на глаза повязку там, где идет речь о правосудии, прочно закрепило ее на глазах, когда речь идет о химической агрессии против человека и природы. А отсутствие поставленной проблемы химической безопасности - это, по самым снисходительным оценкам, преступление государства против человека и природы. Другими словами, это государственный химический терроризм.

Примером того, как в хемоэкологии производится подмена цели, может служить многолетний сериал на тему о стойких органических загрязнителях окружающей среды [4].

С точки зрения химической безопасности, имея в виду в первую очередь благополучие биосферы, на западном информационном рынке происходит бум. Ушли в прошлое те времена, когда существовали три отдельные проблемы - промышленно важных полихлорбифенилов (ПХБ), высоко токсичных диоксинов и пестицида ДДТ [2-4]. В последнее десятилетие в сознании общества эти три проблемы объединились в одну, однако одновременно к ним присоединилось и множество других. Назовем особо популярные: 1) опасные вещества, способные накапливаться в живых организмах (persistent bioaccumulative toxic chemicals, PBT); 2) вещества, блокирующие эндокринную систему (endocrine disrupting chemicals); 3) вещества, разрушающие иммунную систему; 4) вещества, опасные для живых организмов в малых дозах; 5) опасные пестициды различных типов; 6) стойкие боевые отравляющие вещества; 7) токсичные ракетные топлива и их метаболиты, ну и т.д. [4].

Достойное место в этом ряду заняла и группа опасных загрязнителей окружающей среды, которые принято называть стойкими органическими загрязнителями (СОЗ; persistent organic pollutants, POP). Шум вокруг СОЗ пришел к нам с Запада. Отсюда заметный “западный налет” на этой проблеме, который вполне приемлем в информационном плане и совсем негож, когда речь идет о вопросах права, в том числе заключения обязательного для всех стран международного соглашения.

Официальные инстанции Запада выделили в качестве СОЗ пока лишь 12 мишеней для приложения своей активности в области химической безопасности. Вот первый список этих мишеней: полихлорированные дибензо-p-диоксины (“диоксины”), полихлорированные дибензофураны (“фураны”), ПХБ, ДДТ, гексахлорбензол, токсафен, альдрин, дильдрин, эндрин, хлордан, мирекс, гептахлор. Таким образом, список включает 10 конкретных целевых продуктов (ПХБ и 9 хлорорганических пестицидов). Кроме того, в него входят две “нецелевых” группы веществ, появляющихся вопреки желанию людей, - диоксины и фураны. По существу в нынешнем виде этот список не более чем гибрид всего лишь двух проблем - диоксиновой (3 названия - диоксины, фураны и ПХБ) и хлорпестицидной (остальные 9 наименований) [4].

По самому списку следует дать три ремарки. Во-первых, реальный список СОЗ, опасных в рамках системы химической безопасности любого государства, много шире, чем те 12 веществ, которые канонизированы в западном мире (причем канонизированы с учетом очевидных интересов корпораций-производителей). Во-вторых, этот список - это лишь перечень опасных хлорорганических веществ, и он совсем не затрагивает другие опасные органические вещества, причем не только пестициды (фосфорные, азотные, ртутные, мышьяковые, бромные и т.д.). В-третьих, даже среди канонизированных 12 СОЗ есть вещества, которые “наши”, то есть которые в первую очередь необходимо иметь в виду при решении российских экологических проблем, и которые “не наши”, то есть важные для нас скорее в рамках международной “химической солидарности” [4].

Начнем с бесспорных веществ, составляющих диоксиновую группу в списке из 12 СОЗ.

Диоксины и фураны не являются отдельными химическими веществами, а большой группой веществ, где каждое из них обладает различной токсичностью (острой и хронической). Из 210 полихлорированных диоксинов и фуранов наиболее токсичными считаются 17 (7 диоксинов и 10 фуранов). Диоксины и фураны приходят в каждую страну (и СССР/Россия - не исключение) в серьезных количествах в свои сроки - вместе с промышленной революцией. И это надолго. Имеется множество технологий, которые генерируют диоксины в опасных для благополучия биосферы количествах. Однако ликвидировать все без исключения диоксиногенные технологии невозможно, как нельзя запретить промышленность. Самый токсичный диоксин - 2,3,7,8-дибензо-p-диоксин - оказался “участником” химической войны армии США во Вьетнаме. Мировая наука полагает, что в биосфере Земли обращается всего несколько десятков тонн диоксинов. Однако этот расчет не очень корректен, поскольку не учитывает данных по двум “белым пятнам” - России и Китаю. Диоксинами загрязнена если не вся наша страна, то промышленная ее часть - точно. Во всяком случае серьезную загрязненность диоксинами таких “химических городов”, как Уфа и Чапаевск, Дзержинск и Кемерово, Березники и Волгоград, Новочебоксарск и Новомосковск, Усолье-Сибирское и Зима, можно было предполагать и до измерений [2,4].

Диоксины и фураны накапливаются в различных средах, в первую очередь в таком природном накопителе, как почва, и способны оставаться там долгие годы. Время полуисчезновения хлорированных диоксинов из почв - 12-15 лет, однако имеются и менее оптимистические данные. В настоящее время еще не существует технологий, которые помогли бы реабилитировать почвы, загрязненные диоксинами. В живых организмах диоксины сохраняются столь же долго. Накопителем являются в основном (практически на 90%) жировые ткани - свинина, жирная говядина, женское грудное молоко и т.д. При этом доля диоксинов может расти по мере перехода из одного живого организма в другой по пищевой цепи (биоаккумуляция). Особенно опасен переход диоксинов от матери к еще неокрепшему грудному младенцу. Период полуисчезновения диоксинов и фуранов из организма человека - 5-7 лет. Диоксины и фураны оказывают на живые организмы многостороннее токсическое действие, в том числе мутагенное, тератогенное, эмбриотоксическое, канцерогенное. Важнейшим является способность диоксинов и фуранов в малых дозах подавлять иммунную систему живых существ. Диоксины и фураны - универсальные загрязнители окружающей среды любой страны, они входят во все списки вредных веществ. Список СОЗ - лишь один из них [2,4].

ПХБ. Как и диоксины, это смеси вредных веществ, причем в каждой стране (фирме-производителе) состав смеси может быть свой. Еще в 1930-х годах кому-то пришло в голову, что раз ПХБ могут служить “негорючим” трансформаторным маслом, эти трансформаторы и конденсаторы можно ставить прямо в цехах. В послевоенные годы в СССР было изготовлено множество электротехнических устройств на основе ПХБ. Особенно ухватилась за ПХБ оборонка, и в настоящее время эти устройства стоят на военных заводах, на подводных лодках и т.д. Когда ПХБ начинают подгорать во время пожара, они частично превращаются в фураны. Токсичность при этом повышается в сотни и тысячи раз. Например, когда в апреле 1993 года на КАМАЗе спалили цех двигателей с участием одного (из нескольких сотен) трансформатора с ПХБ-наполнением, руководство Татарии сделало вид, что ничего не произошло. Загрязненные диоксинами обломки просто сгребли и куда-то запрятали. Сейчас настало время, когда ликвидаторы должны начать болеть. Для России и стран СНГ ПХБ - особенно мощная опасность. Они были растащены по всему СССР, особенно военными. Где всё это? В свое время ПХБ производили два завода - в Новомосковске и в Дзержинске, а снабжали они не только электротехническую промышленность. Крупные конденсаторные и трансформаторные заводы оказались за пределами России (в Казахстане, Армении, Узбекистане). Землетрясение в Ленинакане (ныне Гюмри) уничтожило всю документацию вместе с конденсаторным заводом. Собирать информацию о рассеянных по нашим просторам трансформаторах и конденсаторах придется по крохам. Ну а о том, куда делось отработанное трансформаторное масло, мы вряд ли когда узнаем. Во всяком случае известно, что АвтоВАЗ сливал ПХБ из старых трансформатов непосредственно в Волгу [2,4].

Хлорные пестициды с советским уклоном. Состав пестицидной группы СОЗ спорный, поскольку их подбор - американско-западноевропейский. Из хлор-пестицидной группы для нас имеют какое-то значение лишь СОЗ ДДТ, гексахлорбензол и токсафен. ДДТ - это единственный важный для нас пестицид из всего списка 9 официальных СОЗ-пестицидов. Он производился в СССР десятками тысяч т в год (в отдельные годы доходило до сотен тысяч); производители - заводы Москвы, Киева, Дзержинска (2 завода), Чувашии (заводы в Вурнарах и Новочебоксарске). Неумеренная активность в применении ДДТ привела к тому, что им покрыли ровным слоем всю страну. В 1970 году по требованию мирового сообщества ДДТ в СССР “запретили”. На самом деле запретили произносить и писать слово “ДДТ”. Сам же пестицид продолжали и производить, и использовать. Но поскольку не было слова, нет данных о серьезных измерениях, также как нет необходимых для экологических оценок документов. Ближе к 1990-м ДДТ был все-таки изъят из подпольного оборота и попал в тайные захоронения, которые, кстати, стали устраивать еще в 1970-х годах в каждой области. Следы этих захоронений теперь трудно отыскать. Кстати, считалось, что для армии ДДТ надо иметь побольше. Что касается экологии ДДТ, то важно иметь в виду, что в почвах необходимо искать не только сам ДДТ, но и продукты его трансформации - они и столь же токсичны, и столь же устойчивые. И ДДТ, и его метаболиты способны переходить из одного живого организма в другой по пищевой цепи. Гексахлорбензол раньше выпускался в Чапаевске. Его брала армия и использовала в своих пиротехнических составах. Недавняя попытка армии добиться возобновления производства не увенчалась успехом, однако сами по себе пиротехнические составы могут храниться бесконечно. Как пестицид гексахлорбензол применялся мало, хотя налаживалось производство на заводе именно под маркой пестицидов. Токсафен (полихлоркамфен) - это сугубо западный пестицид. В СССР использовался незначительно, производился очень мало в Чапаевске, однако запрещен был лишь в 1991 году. Наши труженики села предпочитали родственный пестицид полихлорпинен, который на Западе менее известен и потому не входит в канонический список СОЗ. Производители полихлорпинена - заводы Киева, Чапаевска и Дзержинска. Когда шла борьба за сахарную свеклу, полихлорпинен применяли без меры, им засыпали Краснодарский край, Украину, в общем, свеклосеющие районы. В 1978-1981 годах он был запрещен. Однако сам полихлорпинен постановлений не читает, и теперь придется ждать, когда все это рассосётся - загрязненную почву очистить трудно [3,4].

Хлорные пестициды западного происхождения. Альдрин и дильдрин в СССР пытались производить давно, но уже в начале 1970-х годов поняли, что от них всё живое может погибнуть. Фактически мы применяли эти пестициды мало и очень давно: альдрин был запрещен в 1972 году, дильдрин - позже. С другими было то же самое. Гептахлор запретили в 1986 году, эндрин - тоже очень давно (год не известен, поскольку запрет был введен в секретном документе). Мирекс - это чужой пестицид, потому что термиты - не наш профиль, а с муравьями мы вроде бы не боремся (в почве мирекс, кстати, превращается в кепон, который является ничуть не меньшим СОЗ, чем сам мирекс, но в список СОЗ почему-то не попал). Хлордан для нас тоже не характерен. Таким образом, о 6 СОЗ из 12 названных жителям нашей страны можно забыть - они “не наши” [3,4].

Хлорные пестициды, не вошедшие в список СОЗ. Переходя от канонизированных СОЗ-хлорных пестицидов к реально опасным для нашей окружающей среды, укажем, помимо уже упоминавшегося полихлорпинена, на гексахлорциклогексан (ГХЦГ). На самом деле ГХЦГ (раньше его называли гексахлоран) - это не одно вещество, а смесь из 8 изомеров. Линдан (гамма-изомер) - лишь один из 8, который, собственно, эффективен как инсектицид. Остальные 7 не работают по прямому назначению (против насекомых), а лишь загрязняют природу, причем не только в Чапаевске, где его производили. С помощью ГХЦГ была перемазана вся страна, прежде чем его в 1991 году запретили. Однако в почвах он остался и будет там оставаться долгие годы [3,4].

Нехлорные пестициды, не вошедшие в список СОЗ. Некоторые из них могли бы пополнить список СОЗ, хотя и не относятся к числу хлорорганических веществ. Это, во-первых, гербициды триазинового ряда атразин и пропазин, карбамат севин (инсектицид - заменитель ДДТ) и тиокарбамат ялан (гербицид). Все они входят в группу азоторганических соединений. И все уже давно стали предметом головной боли для экологов всего мира. Далее, фосфорорганический инсектицид метафос первого класса опасности теоретически считается не очень долгоживущим, как и многие другие. Однако на самом деле его нашли в Кировской области в частных питьевых колодцах через 20 лет после тайного захоронения. Наконец, укажем на примеры смешанных соединений. Инсектицид базудин относится к числу фосфор-азот-органических соединений, а хлорофос и дихлофос - фосфор-хлор-органических соединений. Об их судьбе в природной среде накоплен большой объем информации. Все они могут сохраняться годами. Что касается предела, когда нестойкий пестицид переходит в разряд “стойких”, то он очевиден - способность пестицида сохраняться в природной среде более одного сельскохозяйственного сезона [3].

Всем этим пестицидам - место в списке СОЗ. И не только им.

Боевые отравляющие вещества (ОВ) относятся к числу “наших” СОЗ. Это чисто советские токсиканты, которые не пополнили список СОЗ скорее всего из чисто политиканских соображений, например в целях сбережения нервной системы генералитета СССР/России. Люизит (по классификации нашей армии, стойкое ОВ кожно-нарывного действия) прекратили производить в Чапаевске в 1945 году. А продукт его трансформации хлорвиниларсиноксид нашли в почве этого города через 50 лет после войны. Найдут и в Дзержинске (в “белом море”, в донных отложениях Волосянихи, в заводских стенах на “Капролактаме”, где его также производили и в годы войны, и в послевоенные годы), и возле Пензы в местах уничтожения ОВ. Найдут в Камбарке (Удмуртия), где происходило тайное уничтожение люизита многие годы. Если будут искать. Кстати, этот продукт не менее токсичен самого люизита, зато много более устойчив. Структурно эта бомба замедленного действия относится к мышьяк-хлор-органическим соединениям. Иприт (стойкое ОВ кожно-нарывного действия и общеизвестный мутаген) прекратили закапывать в Москве на военно-химическом полигоне в Кузьминках 40 лет назад. Мы же нашли его там в почве возле лесного озера в 1998 году. В этом озере москвичи купаются, ловят рыбу. По строению иприт относится к сера-хлор-органическим соединениям. Найти его можно не только в Москве (причем в очень многих местах), но и в Дзержинске, Чапаевске, Волгограде, Березниках и многих других местах. Советский V-газ (самое мощное армейское ОВ нервно-паралитического действия) выпускали в Новочебоксарске (Чувашия) до 1987 года. В книгах пишут, что в природной среде он сравнительно быстро разлагается до нетоксичных продуктов. Это неправда. Во-первых, нетоксичен лишь один продукт (85%), тогда как другой, относящийся к группе фосфор-азот-органических соединений - очень ядовит, и это 15% исходного количества. Во-вторых, сам V-газ является стойким ОВ (по классификации армии СССР/России), и сооружения он загрязняет надолго, если не навсегда. Это в первую очередь относится к цехам завода в Новочебоксарске. Таким образом, к стойким ОВ [1,4] как нельзя лучше подходит мысль древних “ищите и обрящете”.

Ракетные топлива как СОЗ. Эта тема наименее изучена. Между тем трудно найти в СССР место, где бы ни побывало токсичное ракетное топливо под названием гептил (химическое название - несимметричный диметилгидразин). Речь идет о самых разных ракетах - стратегических и тактических, морских и космических, ракетах ПВО и противоракетах. Гептил - это азот-органическое соединение, которое можно рассматривать как серьезный экотоксикант. Он может просуществовать в окружающей среде без разложения долго, особенно в восстановительных условиях, на севере, в районах болот (куда военные стараются сбросить промежуточные ступени стратегических, морских и космических ракет). А когда нам говорят, что гептил разлагается или окисляется, то забывают сообщить, что продукты окисления тоже токсичны, причем некоторые из них относятся к числу ярых канцерогенов и мутагенов. Известные обществу данные о загрязнении гептилом окружающей среды ничтожны. Однако и эти результаты измерений занижены, в том числе потому, что “секретные” организации просто не умеют определять гептил в почве и биологических средах. В настоящее время уже можно сказать, что по крайней мере половина регионов России испытала на себе воздействие гептила [4].

Этот опасный экотоксикант производился сначала в Дзержинске, Перми, Кемерове, Куйбышеве (Новосибирская область). Особенно серьезно пострадали Салават и Ангарск (Иркутская область), где были специально построены мощные нефтехимические комбинаты, нацеленные на выпуск гептила. Производство стратегических и космических ракет, работающих на гептиле, налажено в Москве (завод им. Хруничева), Днепропетровске (“Южмаш”), Омске (завод “Полет”). Данные о влиянии этих производств на здоровье людей от общества скрыты. Двигатели для жидкостных ракет, работающих на гептиле, изготавливают в двух городах - Омске и Воронеже, а испытывают - вне городов (поселок Крутая Горка и Шиловский лес, соответственно). Работы по ремонту и переоборудованию морских ракет различного класса с жидкостными двигателями (топливо - гептил), в том числе ракет для подводных лодок, ведутся в Северодвинске (Архангельская область) и в Большом Камне (недалеко от Владивостока). Тем же занят и химический завод “Факел” в закрытом городе Красноярск-35. Обществу сообщены некоторые места падения первых и вторых ступеней космических ракет, заправлявшихся гептилом: Карагандинская и Джезказганская области (Казахстан), Архангельская область, Республики Коми, Хакассия, Тува, Алтайский край, Республика Алтай. В этих ступенях после их срабатывания и разделения остаются большие количества гептила, попадающего в атмосферу и на поверхность. Советские стратегические ракеты, запускавшиеся ранее при проведении испытаний и учений с трех ракетных полигонов - Капустина Яра (Астраханская область), Плесецка (Архангельская область) и Байконура (Казахстан), а также из других мест базирования (они запускаются и сейчас в России), как правило, нацелены на полигон на Камчатке (там падают головные части). Однако обществу не сообщены места падения промежуточных ступеней этих ракет, в которых имеются остатки гептила (Саха-Якутия и др.) [4].

Стратегические ракеты, заправлявшиеся гептилом, стояли или стоят на боевом дежурстве в 29 пунктах, в том числе на 3-х сухопутных ракетных полигонах. Остальные 26 пунктов таковы: Алтайский край (Алейск), Амурская область (Свободный), Ивановская область (Тейково), Кировская область (Юрья), Калужская область (Козельск), Кострома, Красноярский край (Гладкая и Ужур), Курганская область (Шадринск), Мари-Эл (Йошкар-Ола), Новосибирск, Пермская область (Бершеть), Саратовская область (Татищево), Свердловская область (Верхняя Салда), Калининская область (Выползово), Томская область (Итатка), Оренбургская область (Домбаровский), Челябинская область (Карталы), Читинская область (Дровяная и Ясная), Украина (в пос. Деражная возле г. Хмельницкий и в Первомайске Николаевской области), Казахстан (Джамбул, Державинск и Жангизтобе), Литва (Кармелава). Время от времени гептил из ракет сливали и заменяли на новый. Его отправляли на склады и заводы на переработку, а отходы ненужного гептила выливались в соседние болота и озера, которые местные жители стали называть “мертвыми”. Морские баллистические ракеты, заправлявшиеся гептилом, испытывались на морском ракетном полигоне в Неноксе (Архангельская область). Размещены они на подводных лодках, которые дислоцируются во многих пунктах Мурманской области, Приморского края, Камчатки. Уничтожение стратегических сухопутных ракет и ракет подводных лодок, где в качестве топлива использовался гептил, происходило и происходит в Пибаньшуре (Удмуртия), Суроватихе (Горбковская область), Сергиевом Посаде (НИСХИ, Московская область), Ревде (Екатеринбургская область), Пашино (Новосибирская обл.), Красноярске (Красмашзавод). Данные о загрязнении гептилом окружающей среды обществу не сообщены. Уничтожение ненужных запасов гептила происходило и будет происходить в больших масштабах на 8 крупных армейских складах гептила - в Нижней Салде (Свердловская область), Красноярске, Ильино (Горьковская область), Мошково (Новосибирская область), Туринская (Читинская область), Ванино (Хабаровский край), Мулянке (Пермская область), Раде (Тамбовская область) и Латышской (Московская область). Экологических данных нет. Что до судьбы гептила, хранившегося при полках и дивизиях Ракетных войск стратегического назначения, то она просто не известна [4].

Броморганические СОЗ. В число броморганических соединений, которые широко применяются в жизни цивилизации Запада, входят такие, например, как полибромбифенил и антипирены. Все они не входят в международный список СОЗ, потому что корпорации-производители, скорее всего, еще не готовы к их замене. Антипирены придают дереву, тканям, пластмассам негорючесть, однако реально в момент пожара эти предметы становятся источниками диоксинов. С той лишь разницей, что образуются на пожаре не хлордиоксины, к которым все уже привыкли, а бромдиоксины, о которых мы понятия не имеем, или же смешанные хлорбромдиоксины, которые и на Западе-то не умеют измерять, не то что у нас [2,4].

Итак, любой список СОЗ, составленный без оглядки на интересы промышленных корпораций и армий, не может быть ограничен 12 канонизированными хлорорганическими веществами. Он должен быть расширен как минимум до 30 продуктов. Выше они уже названы, однако имеется немало “кандидатур”, пока не названных. В этот список должны входить не только соединения хлора, но также стойкие органические соединения фосфора, мышьяка, азота, ртути, серы, брома. Список должен включать не только гражданские, но и военные продукты. И наконец, список должен включать вещества, проходящие по самым различным “группам интересов”, то есть не только по диоксиново-пестицидным, но и по многим иным. В частности, список должен включать вещества, способные к накоплению в живых организмах, вещества, воздействующие на эндокринную систему и иммунную систему живых организмов, и т.д. Будет или не будет список СОЗ предметом международного регулирования - вопрос не первостепенный. Самое главное - это, не ожидая решения международной судьбы СОЗ, начать решать и решить их судьбу внутри каждой страны - без кампанейщины и демагогии. Практическая задача заключается в том, чтобы перекрыть источники поступления всех этих токсикантов в окружающую среду и в сферу обитания человека. Тут важны два аспекта - информационный и технологический. И вряд ли когда-нибудь мы доживем до того дня, когда за знаниями по обоим аспектам можно будет идти в официальное экологическое учреждение России [4].

Что касается экологической активности в отношении проблемы СОЗ, то, помимо нормальной работы, наметились две ложные тенденции, которые подменяют решение проблемы имитацией деятельности, - внутренняя и международная. Внутренняя - это сделать проблему СОЗ предметом моды только потому, что она интересна экологическим активистам Запада. Соответственно, не имея квалификации по теме самих СОЗ, наши ревнители моды подменяют проблему СОЗ близкими, но все же другими экологическими проблемами. Среди этих других проблем указывают, например, мусоросжигательные заводы и одноразовые упаковки из ПВХ, комплексное управление отходами и поддержку бездиоксиновых технологий, санацию сильно загрязненных территорий и многое-многое другое. Все эти проблемы самоценны сами по себе, однако они лишь косвенно связаны с проблемой СОЗ. Например, ПВХ не входит в западный список СОЗ. Территории могут быть загрязнены не только органическими веществами, но и тяжелыми металлами. Да и управление отходами - это отдельная тема, которая напрямую не очень “приклеивается” к СОЗ. Ложная тенденция с международным оттенком ничуть не лучше. Речь идет о преувеличении роли соглашения по СОЗ. В действительности в нынешнем виде соглашение по СОЗ имеет чрезвычайно малую ценность для решения экологических задач России. В самом деле, в нынешнем виде соглашение по СОЗ включает лишь 4 вещества, важных для реалий России - ДДТ, токсафен, ПХБ и гексахлорбензол (диоксины и фураны промышленность не производит, они рождаются сами по себе) [4].

Если же попытаться создать более универсальный список СОЗ (по веществам, по странам, по срокам), то соглашение по такому перечню в принципе недостижимо. Во-первых, помимо общих СОЗ, одинаково важных для всех стран, у каждой страны могут быть свои СОЗ. Российские примеры - стойкие ОВ и гептил. Во-вторых, если оставить в стороне сознательно никем не выпускаемые диоксины (договариваться по ним - пустое дело), нет ни одного СОЗ, от которого были бы готовы отказаться все страны до единой. Очевидный пример - особо опасный для биосферы ДДТ. Не будет же кто-то полагать, что с малярией в мире будет покончено в ближайшие десятилетия. В-третьих, то же самое относится к срокам. Например, наша армия не откажется от ПХБ и гексахлорбензола еще несколько десятилетий, причем по соображениям, куда более “важным”, чем экология. Проблема СОЗ - это в первую очередь проблема совершенства нашего знания о химических загрязнениях биосферы. Однако великое знание - многая печаль [4].

Л.А. Федоров,

д.х.н., президент Союза “За химическую безопасность”, координатор Программы МСоЭС “Химические загрязнения и химическая безопасность”

(Окончание следует)