Газета "Своими Именами" №46 от 13.11.2012

МОЩЬ И НИЩЕТА НЕИЗВЕСТНЫХ СОЛДАТ

(Окончание. Начало в №45)

Вот ведь до чего дожили мы, русские, в условиях, когда информационное поле от края до края залито «дрожжевой» вонючей субстанцией под брендом «общечеловеческие ценности»! Бегу на свою Смоленщину с помощью Совинформбюро. Утреннее сообщение от 29 сентября 1941 года: «Немецкие фашисты убивают, терроризируют и обирают мирное население. В деревне Басманово гитлеровцы забрали весь скот и всё продовольствие. Грабёж сопровождался дикими издевательствами. У старика Пахомова забрали девять пудов ржи, трёх поросят, овцу, два тулупа и три пары валенок. Всё это немецкий ефрейтор погрузил на телегу. Лошади поблизости не было. Тогда фашистский изверг запряг Пахомова и его жену и, угрожая пистолетом, приказал везти повозку до ротной кухни. Телега проехала несколько километров и остановилась. Пахомов и его жена не могли двигаться дальше. Ефрейтор начал избивать крестьян. Пахомов не выдержал и резко оттолкнул немца. Тогда собравшиеся вокруг воза фашисты тут же расстреляли Пахомова, а дом его сожгли. Зверски замучили немцы также члена правления колхоза Алексея Демидова. Его били плётками, прикладами, а затем прикололи штыками».

Утреннее сообщение 4 декабря 1941 года: «В деревне Скачково немцы забрали у крестьян весь скот, одежду, хлеб. Женщин, пытавшихся протестовать, фашисты расстреляли вместе с детьми». Вечернее сообщение 24 июня 1942 года: «Немецко-фашистские захватчики разгромили и сожгли дотла 47 деревень Андреевского района. Гитлеровские мерзавцы замучили и расстреляли несколько сот жителей этих деревень». Утреннее сообщение 29 июня 1942 г.: «Немецко-фашистские захватчики сожгли дотла деревни Беленино, Зализно, Курчебово, Левково и посёлок Сафоново. Фашисты расстреляли в этих деревнях многих женщин, детей и стариков».

И нет конца и края этим скорбным данным. Но уже в самом начале войны (вечернее сообщение от 26 июня 1941 года): «Бойцы партизанского отряда, которым командует председатель сельсовета т. Ю., перехватили танкетку, направлявшуюся в штаб 18-й немецкой танковой дивизии с донесением от командира прорвавшейся на нашу территорию танковой колонны майора Ф. Мельцера. В донесении говорится: «Русское крестьянство, вопреки всем нашим предположениям, оказалось настолько фанатичным, что уходит вместе с Красной Армией, уничтожая всё своё имущество… Желательно, чтобы транспорт сопровождался сильным охранением, иначе он неминуемо попадает в руки партизан».

Вечернее сообщение в феврале 1943 года: «Партизаны отряда «Смерть фашизму!» устроили засады на дороге, по которой проходил кавалерийский полк противника. Советские патриоты близко подпустили гитлеровцев и открыли по ним ружейно-пулемётный огонь… На дороге осталось свыше 100 убитых вражеских солдат».

В жестокой, смертельной схватке за честь, свободу и независимость уже к 16 июля 1941 года на одной только моей Смоленщине участвовало 32 подпольных райкома ВКП(б), 114 подпольных партийных организаций, 31 подпольный райком комсомола и 19 партизанских отрядов.

Не нюхавшие пороха ельциноиды-«богоизбранцы» с редкостным, ветхозаветным иезуитством, не зная отпора от нянькающейся с ними власти, выдают на-гора очередную русофобскую, славянофобскую похабень. Обозреватель «Новой газеты» Леонид Никитинский в первых рядах этих «страдальцев за правду». За какую же? О чём базар-то? В предисловии к размышлизму «Охотник на палачей» даётся справочка: «Нынешние люди Германии — совершенно новые, в отличие от «новых русских», которые более архаичны. Для этого пришлось пройти через долгое и болезненное переосмысление прошлого, чего в России и не было сделано».

Ловконько? Как данный либерал-прогрессист превращает весь российский народ в некую биомассу под брендом «новые русские»? С расчётцем на патологическую забывчивость советских людей? Именно советских, которым преступная орда «рыночников» решила уже в конце восьмидесятых в своих СМИ отказать в праве на честь и совесть.

И теперь, когда «народовластие» березовских-абрамовичей-вексельбергов-потаниных-чубайсов вызывает в нашем народе гневную ненависть, самые прозорливые, мудрые евреи пробуют объяснить своим единокровникам, что надо бы окоротиться. Вот и раввин Михаил Френкель о том же («Завтра»): «…Нельзя достичь настоящей дружбы между двумя нашими народами, не пройдя сквозь очищающие воды покаяния за грехи. Мой народ, гонимый и страдавший тысячелетиями, горевший всю свою историю как неопалимая купина, постоянно требует раскаяния и покаяния от тех народов, которые совершали преступления против него. Мы стоим, как вечный обвинитель и прокурор, изобличая немцев, украинцев, поляков, венгров, англичан, испанцев, португальцев, арабов и многих других за несправедливые изгнания, погромы, террор и дискриминацию. Однако сами мы, к сожалению, очень не любим признавать свои преступления и грехи по отношению к другим народам. Я хочу в это особенное время покаяться и попросить прощения за тех представителей моего народа, которые своими преступлениями и мерзостью замарали не только себя, но и свой народ, т.к. каждый еврей воспринимается миром не только как индивидуум, но и как посол и представитель всего своего народа…

Россия стала прибежищем и приютом для стольких народов, включая и еврейский народ, но почему-то многие либеральные журналисты не поймут, что нельзя, будучи гостем, устраивать переворот в прекрасном и гостеприимном доме, давшем тебе хлеб, крышу над головой, все мыслимые и немыслимые блага…»

Однако Л. Никитинский с бесстрашием «образованца» запросто упраздняет в своём речитативе такое понятие, как «нация»: мол, то, что до сих пор называлось нациями или историческими государствами, — это, в общем, чепуха, «не имеющая самостоятельного значения вне общечеловеческого контекста». То есть ежели гуманисты-американосы разбивают югославских, иракских, ливийских детей и стариков в кровавый прах, ежели не менее гуманная «израиловка» в ряду своих достижений числит резню в Сабре и Шатиле, ежели ельциноидная дерьмократь захлестнула страну террористическими-националистическими разборками, — то, стало быть, тут и я виновата, и почтальонша тётя Вера с тремя её ребятишками, у которой дед в Великую Отечественную погиб, а мужа зарезали «толерантные» выходцы с окраины Советского Союза?

Даже не поперхнувшись, Л. Никитинский выводит: «То есть преступления нацистов — это и наши преступления, так же как преступления сталинистов — это не преступления НКВД перед мнимыми троцкистами и др., а общечеловеческая проблема».

«Мнимый троцкизм…» в вариации: «Нам же интересно не то, как Германия заболела безумием, а то, как она сумела выздороветь…» Это почему же, родимец, существеннейшее не интересно? Мне довелось бывать в ГДР трижды. Первый раз в 1981 году в связи с выходом первой повести на немецком. И во все эти разы встречалась и беседовала с очень многими немцами. И вот что вызнала: как и любое сообщество, нация, немцы что-то говорят, а что-то держат в уме. И там, где у них присутствует в рассуждениях «принятое», — это одно. А подспудно — совсем-совсем другое. И меня поразило, что на самом видном месте у моего знакомого в Веймаре висит портрет офицера вермахта в полной форме. Это его родственник, и он – вообразите себе! — им гордится! И со мной один на один: «Гитлер зря решил воевать с русскими. Но этот мой брат воевал как положено — храбро. И погиб».

Ещё штришок: молодой полицейский, которого я попросила показать дорогу к имперской канцелярии, тотчас забыл русский язык и сделал вид, будто не знает, чего я от него хочу. То есть вовсе неоднозначно, не по лекалам никитинских-шустеров оценивают, скажем так, «отдельно взятые» немцы свою историю.

Но самое меня поразившее в центре Берлина — это мой нечаянный разговор в кафе неподалёку от Александерплац. Он, бывший солдат вермахта, с неожиданной благожелательностью обрадовал меня готовностью поговорить о русской доброте, которой не уставал удивляться, пока был в нашем плену. Подчёркивал: «Я русским доверяю». Спросила: «А кому ж не доверяете?» Мы уже вышли из кафе и вот-вот должны были расстаться. Помедлил и ответил жёстко: «Евреям». Я обалдела. Но он уточнил: «Не всем евреям, но сионистам, которые не только мечтают о мировом господстве, а давно опутали своей сетью весь Земной шар. И выпячивают свои особые еврейские страдания. И пресекают любой намёк на то, что их же банкиры ради гешефта развязывают войны». Немцы молчат. Но это молчание временное.

Из разговора с немкой, переводчицей: «Вы думаете, мы, немцы, в восторге от того, что к нам хлынуло столько восточных, ваших евреев? Из любви к Германии они расселились здесь в изобилии? Корысть руководит ими».

И впрямь, тут, в Москве, весёленькая пожилая дама расхвасталась передо мной: «Я ведь давно живу в Германии, с середины девяностых. Нет, я тут, в Москве, не бедствовала. Я же доктор наук, «химичка». Конечно, в своё время была членом КПСС. Но в Германию уехал сын с семьёй. Я и подала документы как жертва политического террора. Да нет, конечно, никакой жертвой не была. Но как еврейке и жертве в Германии мне столько благ дали! И пенсия большая, и квартира, и домработница, и медсестра постоянная. Ну что вы! Разве еврейка пойдёт в домработницы! Русская меня обслуживает». «Но, может быть, что-то вас в Германии не устраивает?» — спросила я. «Есть такое. Антисемитизм. Спросишь на улице немца, к примеру, как пройти туда-то, а он сделает вид, что не слышит и мимо с ледяными глазами. Они, немцы, легко по нашему акценту догадываются, что не местные мы, а приезжие».

А про что Л. Никитинский: «В Берлине вообще витает дух свободы и добросердечия, мало понтов, но полно людей из разных стран и чудаков любого рода».

Но один из «понтов», мимо которого пролетело умственное усилие воспевателя упрощённого взгляда на сложнейшие исторические катаклизмы, — памятник жертвам еврейского Холокоста в центре Берлина. Ещё когда знакомый немец пристал ко мне с вопросом: «Объясните, почему евреи добились права вбить около 3000 глыб в самом центре Берлина? Зачем им потребовался этот особый памятник? Неужели они не понимают провокационный характер своего деяния? Почему вы, русские, главные победители фашизма, не стали громоздить свои символы рядом с Бранденбургскими воротами?»

Он, конечно, знал ответы на эти вопросы, как знают их все здравомыслящие люди. Но я подтвердила общеизвестное:

— Потому мы, русские, поставили свой памятник советским воинам-освободителям вдали от центра Берлина, что не имели целью оскорблять и унижать весь немецкий народ, потому что мы воевали не с ним, а с фашистами, потому что нашему русскому народу не свойственна оголтелая, свирепая, ветхозаветная мстительность.

— Этот памятник, — сказал немец, — увы, как тлеющий костёр, он провокационен по сути. Он будет разогревать и уже разогревает антисемитские настроения в Германии. Хотя это можно обозначить и как беспричинный рост антисемитизма.

Нуте-с, пришла пора «переосмыслить период нацизма «не единицами» (Л.Н.), а массами умов». К чему бы эти самоновейшие казуистические предписания? А вот: уравнять Сталина с Гитлером во славу всеохватного тогашеско-изуверского сионизма!.. Отсюда «взгляд и нечто».

Гляньте, люди добрые, как безбоязненно, прихихикивая, что, впрочем, всегда было свойственно местечковым мещанам, Л.Н. изгаляется над тем, в чём менее всего смыслит: «Я думаю, что проклятием России больше, чем нефть, является старательно ей внушаемый сверху комплекс победителей, он исключает не только покаяние, но и вообще всякую рефлексию. Зачем? Мы же всё равно «победили»! Кого, немцев? Ну, можно ещё вспомнить Куликовскую битву, что многие, утешая себя из лени, и делают. Зато немцы потом долго, болезненно и упорно побеждали и победили сами себя, а мы этого в школе не проходили. И пока это не будет сделано, никакие ещё победы русского духа невозможны даже в футболе».

Значит, чего тебе надобно, Лёня? А того же, что и Адольфу в своё время. Ну надо же! Тютелька в тютельку с умствованием Адольфа в июле 1942 года в «Волчьем логове»: «…Необычайно важно также внимательно следить за тем, чтобы какими-либо мерами не пробудить в местном населении чувства собственного достоинства. Тут нужно быть особенно осторожным: ведь именно его полное отсутствие есть одна из основных предпосылок нашей работы».

И кто там, в высших слоях, до сих пор не в курсе, отчего шустеры-шендеровичи крайне возмущены варварами, залившими синей краской архибелоснежный памятник Б.Н.Е.? А ведь залили и за то, что при вашем попустительстве процветают русофобствующие просветители «никитинские». И за бесконечное мельтешение в телеке холёного шоуменчика Вани Урганта. Внучок хорошей актрисы Нины Ургант и дедушки Льва Миллиндера жутко презирает В.И. Ленина. И как же он, записанный туснёй в секс-символы ажно эпохи, «просветитель масс», выразил своё, мягко скажем, несогласие с выдающимся мыслителем современности, обосновавшим преимущества социализма перед рваческими основами капитализма? А знаете ли, сыскал где-то и поставил на своей фазенде скульптуру «писающего» В.И. Ну, то есть чего-то там присобачил, чтоб гости-единоверцы обгоготались до уписанья.

Да что там Ваня! На теле нет числа оскорбительным выпадам в сторону советского народа. Вон очередная «засикушка» из «Треугольника», явно переношенная во чреве Гусинского, на днях прощебетала, вылупив глазёнки, мол, не потому ли «мы» победили фашистов, что наши бойцы были куда уголовнее ихних уголовников?!

Неподсудны! Ибо когда ещё Б.Н.Е. показал образец «толерантности», пописав на шину авиалайнера при всём народе. И он же, незабвенный, пример показывал, как надо пить-гулять, не обращая никакого внимания на голодающий, обобранный «электорат», на его, народа, мнения-суждения. И тот, кто живёт по этим звероящерным заветам и угождает власть предержащим, — в меду и шоколаде, свой среди своих.

Вот и Филю «не били» и не спрашивали с верхов, откуда у него такие капиталы, что ты, Филя, ажно 500 дармоедов обкормил-опоил на своём лучезарном дне рождения. Да ведь не долго удержался в «лауреатах»! Фёдор Бондарчук переплюнул влёгкую, закатив пирушку на 700 штук элитарных господ и дам. В честь свадьбы своего сыночка. Гости на Рублёвке, как о том поведал «Твой день», «смешались вместе у роскошно накрытых столов». Тут тебе и зампредседателя Госдумы Андрей Воробьёв, тут тебе первый полпред на Северном Кавказе Александр Хлопонин, тут тебе «короли шоу-бизнеса» и нашей утомлённой либералсолнцем культурки вроде семейных кланов Табаковых-Михалковых. Тут тебе и не просыхающий от слёз заботчик о сиротах омбудсмен (по-народному обалдуйсмен) Павел Астахов, чьи отпрыски, кажись, в Америке маются. Журналист отметил, что он и «его жена выглядели очень элегантно».

Тут же в «куче» господ и «сливочных сливок» — те, кого народ, то есть быдло, проклял до двенадцатого колена, а именно — дочурка-«политтехнолог» Б.Н.Е. Татьяна Юмашева и Полина Дерипаска. И, конечно же, те, о ком застенчиво молвят, мол, меценаты, мол, как же, как же, жертвуют на расцвет культур-мультур, а не пойманный — не вор… Журналист дотошен в описании красивой жизни этого постсоветского бомонда и нас, «лохов», приобщает к несбыточному вовек: «Собравшихся потчевали экзотическими закусками, которые привели бы в восторг самого придирчивого гурмана, а под армией бутылок с дорогими напитками не видно было скатерти». Посреди возвышался десятиярусный торт в виде замка, украшенный фигурами жениха и невесты. И «денежный мешок» для молодых заполнили, не обойдя и половины зала. Как чем? Баксами!

Подумала: «Вот показали бы этот «пир духа» народу в начале кровавых девяностых… Так ведь дурили «правами» и «свободами» для всех!

Оголтелому мещанству, дорвавшемуся до власти и денег, что любо и сердце греет во все века? Фараонские траты на висячие мосты-сады, на фейерверки немыслимой стоимости, на показушную «золотую пыль» в глаза иностранцам. Вон ведь сколько миллиардов грохнули, чтоб оглоушить мадам Клинтон и присобранных азиатских «сливок» роскошествами приёма! Вот, мол, при Советской власти на острове Русский была только воинская часть, а теперь глядите, что мы, «прихватизаторы», отгрохали! Но не дураки эти «понаехавшие» деляги — знают точно, что чуть в сторонку от огламуренного Владивостока с чудо-мостом в таинственное Эльдорадо и — бедность непроглядная, и безнадзорная-беспризорная убогость посёлков-просёлков, и невиданное при «проклятой» Советской, «бездуховной» власти убытие местного населения.

Однако недаром трудятся над прифасониванием идей-покойников придворные лакеи из дерьмоСМИ. Вон ведь как ловконько представили празднование в честь победы русского оружия и русского духа в войну 1812 года. Мол, ежели б не вера в Бога — не видать победы. И тут тебе г-н Гундяев, духовный вития, перегруженный ненавистью ко всему советскому, своё, пасторское, подколодное словечко вставил, мол, не след «воевать» ни за какое улучшение своей жизни. Опять же во славу чего он это отмочил? Во славу «синего» Ельцина, конечно!

А как примазываются к победе над наполеоновскими захватчиками, согласно опять же придуманному павловскими-гусинскими сценарию, эти наши Вершители! Вон уже и на Бородинском поле «хлопочут личиками», только пока не кричат: «И мы, и мы там из пушки по французам как стрельнули!».

Всё, всё замечают-подмечают ехидны народные и всему дают свою, только совестью оплаченную оценку. И не прошло мимо их строптивого взгляда лицемерно-циничное отношение «ельциноидного помёта» к… неловко выговорить… Могиле Неизвестного солдата у Кремлевской стены. Ведь они ну никак не должны носить к ней венки-цветы! Ну хотя бы потому, что ой как не любят советских людей, ой как тщатся презирать даже самые внушительные достижения социализма, благодаря которым до сих пор и сами кормятся, и своим никитинским-радзинским, отпетым десоветизаторам-десталинизаторам дают харчиться. Да ведь с ихних, «царёвых» уст слетало кощунственнейшее! Мол, в Великую Отечественную наши победы объяснялись, во-первых, тем, что бойцы воевали под дулами заградотрядов, а во-вторых, потому, что им не смогли помешать коммунисты-командиры, и первый из них супостат И.В. Сталин.

Ну а если предположить, что случилось невероятное — встал из-под мрамора-гранита тот самый Неизвестный солдат, огляделся, прикинул, как оно и что… И какие бы слова выхлестнул тому и тем, кто внаглую обвинил его и таких, как он, в нищете духа, в потере «нравственного хребта»…

А между тем есть, есть у «неизвестных солдат» доподлинная нищета! Униженные поганым злословием «прихватизаторской» кодлы, они, в отличие от разного рода преуспевающих «богоизбранцев», заполонивших тот же телеэкран, в отличие от смирновых и прочих шустеров, снимающих русофобскую хренотень на деньги «воров в законе», — не имеют сегодня путей-дорог ни к экранному воплощению, ни к достойным издательским тиражам с профессионально организованной рекламой. Как и положено в стране победившего спекулятивного «черкизона», — кругом-бегом детективы, телесериалы дешёвейшего «разлива», работающие на дебилизацию молодёжи и подростков.

Но как Бородинскую битву выиграли отнюдь не «ельциноиды», к этой самой Могиле Неизвестного солдата и они не имеют никакого отношения. А имеет к ней прямое, оплаченное честью и кровью, отношение Владимир Дмитриевич Успенский, самый что ни на есть доподлинный советский воин и писатель, автор романа-эпопеи «Неизвестные солдаты». Того самого, который Михаил Шолохов признал «лучшим произведением о Великой Отечественной войне, наиболее достоверно передающим не только события, но и дух времени». Его друг, писатель Николай Кузьмин рассказывал: «Первый том романа-эпопеи «Неизвестные солдаты» был одобрен в издательстве «Советская Россия» в 1961 году. Но лежал без движения. Дело упиралось в название. Не было у нас тогда, после войны, такого термина, такого понятия — «неизвестные солдаты»… Автор романа Владимир Успенский, в то время молодой писатель, недавний фронтовик, проявил характер, стоял на своём. Шестнадцать писем послал упрямец в различные инстанции: министру культуры, министру обороны, в Центральный комитет партии, самому Хрущёву. И добился своего: кто-то на самом верху рукой махнул: ладно, печатайте, мир не перевернётся.

Роман увидел свет, вызвал отклики в прессе. Были недоброжелатели, но общая реакция оказалась весьма положительной. Важным было и то, что с выходом книги понятие «неизвестные солдаты» обрело в нашей стране право на существование, вошло в обращение как в документах, так и в разговорной речи, в быту. Возникла идея к двадцатилетию великой Победы создать возле Кремля мемориал в честь Неизвестного солдата — в память о всех воинах, погибших в боях за Родину».

«Дух времени»… А вовсе не та вонь, которую распространяет «богоизбранная» тусовка, пытаясь опять же унизить достоинство советского человека-строителя, советского человека-воина. Им, местечковым, не понять до сих пор, каким образом при «деспоте-параноике» И.В. Сталине воспиталось многомиллионное поколение патриотов, умников и умниц. А на их злобных «разоблачаловках»? Поколение тяжело больных цинизмом молодых людей, из которых, как говорит статистика, каждый пятидесятый — наркоман, обречённый на смерть самое большее через пять лет.

Он, подросток Володя Успенский, всё видел своими зоркими глазами и свидетельствовал в романе, как в первый же день объявления войны возле военкомата в его родном городке Одоеве «толпился народ. Молодые парни просили, чтобы их взяли в армию. Выпускники средней школы, едва выспавшись после бала, продолжавшегося всю ночь, собрались около райкома комсомола и пришли к военкомату организованно строем. Подали общее заявление. Они хотели отправиться на фронт вместе, так как у них сложился дружный коллектив».

Он, ушедший добровольцем на войну в семнадцать лет, достовернейше, в точнейших деталях воспроизводит душевнее состояние наших советских бойцов и командиров там, в окопах. Не удержусь — из множества эпизодов романа воспроизведу один:

«— Товарищи! — в полный голос заговорил капитан-лейтенант. — Ребята, я знаю, что вы устали. Но у нас есть ещё одно дело. Эти жлобы, — показал он большим пальцем через плечо, — эти жлобы хотят Чёрного моря. Мы им покажем Чёрное море… Форма старая: тельник и бескозырка. Ну, ветер в бизань!

…За десять минут до атаки матросы начали раздеваться. Снимали фланельки, складывали рядом с вещевыми мешками. У кого были каски, оставляли тут же. На бескозырках золотом блестели названия: «Ташкент», «Незаможник», «Беспощадный». Здесь были люди со всего Черноморского флота.

Горбушин, поколебавшись, тоже снял китель. Подвернул рукава тельняшки. Предупредил матросов:

— Пока не добежим, гранат не бросать. Пойдём полным ходом, как бы своих не задело!

…Поставив ногу на земляную приступку, Горбушин напрягся, готовясь к прыжку.

— Бегом! Смерти нет! — крикнул он, услышав шипение ракеты, и, опершись на руку, перебросил через бруствер своё невесомое тело. Впереди уже рябили тельняшки, кто-то опередил его. Матросы бежали молча, слышалось только сопение да топот ног. В тишине оглушительной показалась пулемётная очередь.

— Даёшь! — взревел чей-то бас. — Полундра!

Впереди, над бугорком сухой земли, мелькнула тёмная каска. Матвей дал очередь и с разгона прыгнул в глубокую траншею. Прямо перед ним — заспанная, помятая морда, выпученные глаза.

…Из соседней дыры лезли полуголые немцы. Горбушин лёжа, короткими очередями бил их по одному, но они лезли и лезли, как очумелые. Потом там замелькали тельняшки, и Матвей перестал стрелять».

Сталина ненавидели, да, Эдик Радзинский, там, в окопах? Да на тебя же смотреть жалко, как ты, уже старчески помятый, но градуса полуистерии не снижающий, пробуешь угадить Главнокомандующего через теле-авивское окошко! А вот что пишет В.Д. Успенский про речь И.В. Сталина третьего июля 1941 года, как её воспринял один из молодых героев романа: «Покосился на товарищей: все в напряжённом внимании… Речь Сталина будто приподняла Юрия над посёлком, над лесом, позволила охватить внутренним взором всю свою Родину, испытать бодрящее чувство слияния с ней. Вероятно, и другие командиры испытывали нечто подобное: для них будто раздвинулся горизонт, стала видна вся линия фронта, вся могучая и сказочная советская земля… только на западной окраине опалённая огнём войны, почерневшая и обугленная там, где прошли бои».

А ведь он, Владимир Дмитриевич, — сын репрессированных, имел основание обсасывать свои обиды. Но как истинно русский, кондовый патриот, переплавил их в героический порыв, отправившись «бить японца» во имя большой, истинной, всенародной Правды. И был награждён по высшему для матросов разряду — медалью Ушакова - за то, что и раненый не вышел из боя.

«Не вышел он из боя» и в те уже послевоенные годы, когда решил писать этот свой многоплановый роман «Неизвестные солдаты». Навидавшийся на войне и трагического, и героического, и мелкотравчатого, он был особо удручён судьбами тех солдат, что пали в смертельных боях безымянными. Его чуткое сердце советского школьника не стерпело обиды за тех, кого ему довелось своими руками откапывать из-под снега весной 1942 года. Многие погибшие красноармейцы оказались без медальонов-документов… Так что созданный им роман — не просто дань памяти павшим, но неумолкающий призыв к живущим: никому, никогда не позволяйте принижать духовную мощь советских победителей немецкого фашизма, посягать на уценку нашей Великой Победы, оплаченной неопалимой самоотверженностью советского многонационального народа. И я, знающая, какая боль кромсала его сердце, когда ельциноиды под вопли восторга всякого рода войновичей-радзинских-макаревичей топила в кровище советскую народную власть, когда циничные шкурники-рыночники поощряли расстрельщиков Белого Дома денежными выплатами, — не могу отделаться от ощущения: Вечный огонь на Могиле Неизвестного солдата вдруг начинает метаться неистово. Не от ветра, нет, а от отчаяния, когда вопреки всякой совести к могиле советского воина приближаются ритуальным шагом те самые «господа» с венками-букетами, что продолжают безжалостно, вслед за Адольфом, добивать некогда независимую великую нашу державу.

И так хочется, вопреки очевидному, вослед кротким романтикам, из последних сил надеяться, что там, на Высшем Верху столько дел, столько дел, включая жгучую необходимость учить летать птичье поголовье, что просто не знают они как, когда и почему некто Сердюков с компанией уже не только военные академии порушил, но и военно-медицинское образование, но и уникальное ГРУ при Генштабе, но и… А если б этот самый Высший Верх узнал про то — ну тотчас бы схватил недрогнувшей рукой господина Табуреткина (народное выражение) за очень даже чувствительную деталь его бестрепетного организма. И тогда бы сохранилась, пусть и невеликая, но надежда, что и новый памятник Б.Н.Е. по приговору неких варваров не превратится в синюшный.

Лилия Беляева

P.S. Мощь и нищета «Неизвестных солдат» вполне наглядна, если знать: уже много лет подряд два талантливейших режиссёра готовы снять фильм по этому бессмертному роману В.Д. Успенского. Но денег нет как нет.

В народе называют причину: на памятник последнему высказыванию зампреда Аркадия Дворковича деньги срочно понадобились. Чтоб до дефолта и конца света успеть. Вон же какой интеллектуальной мощи рассуждалкой-мерихлюндией одарил он российский электорат: «Главная задача приватизации — это повышение эффективности в каждом конкретном секторе. Вторичное, но тем не менее важное: цена, за сколько мы продаём. Продавать за рубль, если это стоит десять, мы не будем. Если стоит десять, можно ли продавать за девять? Иногда можно. Но за рубль нельзя». Умереть — не встать!

ИЗРАИЛЬ ЗАСТАВЛЯЕТ ПОУМНЕТЬ ДАЖЕ ЕВРЕЯ

Когда-то во времена СССР жил в Киеве такой писатель-юморист Марьян Беленький, прославившийся тем, что писал для Клары Новиковой слова какой-то тети Сони (может, кто и помнит о чем речь, я что-то не припомню). Уехал в Израиль и стал там нищенствовать, поскольку, сами понимаете, юмористов там было уже полно. От нищеты стал крутым сионистом – тоже не помогло, и таких там хватало. От отчаяния, что его не публикуют, стал посылать статьи в «Дуэль», и я, единственный в России, несколько его статей опубликовал, правда, не скрою, иногда и издевался над этим его непомерным сионизмом. Тем не менее делал Беленькому рекламу, за что он меня и отблагодарил многомиллионным судебным иском за нарушение авторских прав. Но не обломилось.

Итак, вот цитаты из его статей периода крутого сионизма:

«…Ну ладно, в российских, да и в американских СМИ действительно много евреев. И действительно, в приватизацию начала 90-х евреи отхватили самый крупный куш. А почему, вы не задумывались? Почему евреи вас 70 лет смешили, евреи за вас писали песни, евреи руководили творческими союзами, издавали газеты, руководили оборонными предприятиями, запускали в космос ракеты?»

«…И что толку, что вы делите объем крематория на объем сожженного еврейского трупа и доказываете, что 6 миллионов не влезет? Что вы сами с этого рассчитываете поиметь? Славу, деньги? А хрена вам. Мы, евреи, которые контролируем (с вашей точки зрения) все мировые СМИ, все равно выставим вас на посмешище».

«…Мы даже и государство свое создали и живем в нем, как дай вам Бог в вашей России. У нас в Израиле, в любом общественном туалете всегда есть туалетная бумага! У нас в лесу к каждому дереву подведены трубка с водой и датчик влажности!».

«…Дорогие антисемиты! Если вам действительно так уж надо кого-то ненавидеть, давайте вместе дружить против арабов. Тут и доказывать ничего не надо. Все теракты в мире - дело их рук. Они, проникая в любую европейскую страну, сразу начинают качать права. Ни одна арабская страна не достигла уровня европейской» («Слово к антисемитам»).

Однако, прошло несколько лет и прочел уже в Интернете такие его вопли:

«…Не было большего патриота Израиля, чем я. Первые годы по приезде я читал только ивритскую прессу и литературу, смотрел ивритское ТВ».

«…Постепенно пришло понимание того, что идея создать нового человека на новой земле, с новой культурой и новым языком – потерпела полный крах».

«…У меня как раз был очередной период нищеты. Хлеб брал на мусорниках, а на молоко уже не было. Обедать ходил через весь город в бесплатную столовую».

«…Если такие люди, как я, которые были пламенными патриотами Израиля, отсюда уезжают – это большая проблема. Но не моя, а этой страны. Если я оказался не нужен этой стране – это большая проблема. Но не моя, а этой страны» («Почему я покидаю Израиль?»).

За эти крамольные слова Марьян наслушался от верноподданных евреев много разного, типа:

«Я бы переименовала фамилию на «Бедненький». Слушала в 2006 году на «МУЗЕ» его выступление и была в шоке: такого бреда, такой примитивщины не слышала в концертах «сталинских» времен, которые показывали нам в Союзе, как «ностальгию»... В каждой фразе - ложь! Интересно, в каких мусорниках он будет рыться в Рассее?»

«Жаль мне родителей Марьяна Беленького. Они были очень бедными людьми. Иначе у них была бы возможность купить презерватив, чтобы не родился такой неудачник-злопыхатель».

Однако Марьян только пригрозил покинуть Израиль, но не покинул.

И вот теперь в «Экспресс-газете» читаю его ответ Прилепину на письмо Прилепина Сталину от имени либералов… и не узнаю! Как говорится, проверьте у него паспорт – это же Исраэль Шамир! Ну в самом деле, как вам это:

«Если бы я был русским, у меня бы возник вопрос. Почему Холокост – единственное историческое событие, отрицание которого является уголовно наказуемым во многих странах? Кричи сколько угодно, что не было восстания Спартака или взятия турками Константинополя – ничего тебе не будет. Но не дай бог усомниться в цифре 6 миллионов евреев, погибших во Второй мировой. …Меня назвали в честь прабабушки Мирьям, которую немцы убили в Бабьем яру. Но когда я задаю вопрос «Откуда взята цифра 6 миллионов?», меня называют пособником фашистов и антисемитом».

А это:

«И вот еще интересная деталь. Юрий Мухин опубликовал в газете «Дуэль» статью с призывом изгнания евреев из России. За это он получил срок по вышеуказанной статье, правда, условный. А вот призыв к изгнанию из страны арабов является в Израиле легитимным и входит в программу политических партий. Я, кстати, целиком за это предложение.

Если бы я был русским, я бы задумался. Почему те, кто называют себя русскими патриотами, – антисемиты? Неужели нельзя быть русским патриотом без того, чтобы ненавидеть евреев?

Если бы я был русским, я бы сказал евреям:

- У вас есть своя страна. Вот и езжайте туда. Дайте нам пожить без вас.

Если в России после этого наступит невиданный расцвет - значит, действительно - евреи были во всем виноваты. Ну а если нет – пенять будет не на кого.

В каждом областном центре России есть филиалы еврейского агентства Сохнут. Цель Сохнута – собрать всех евреев в Израиле. Так что эти заметки полностью соответствуют целям и задачам Еврейского агентства».

Я не согласен с тем, чтобы все евреи покинули Россию, да и тем, кто мне безразличен, напомнил бы об украденных деньгах, но все равно – Марьян, за такие слова тебе уважуха!

Ю.И. МУХИН