Газета Завтра 201 (40 1997)

МАСКИ ДЛЯ ОТМАЗКИ

Александр Лысков

Во втором своем послеоперационном пришествии Ельцин возжелал быть в новом образе — работящим и непьющим. А в мировом масштабе — не “главарем” мафиозного созданного им самим государства, а всероссийским шерифом. Вместо образа получился имидж: он и попивает, как прежде, только втихую. И работает показно, лишь перед телекамерами в инсценировке советника Дьяченко. И его полицейские угрозы криминалу превращаются в обыкновенную отмазку перед Западом, — на языке уголовников.

Он наигранно гневается на мэра заштатного сибирского городка Коняхина, науськанный подловатой статейкой в “Известиях”. Коняхин — плоть от плоти своего народа и города — представляется как криминальная бомба, а Чубайс с Кохом — рыцарями чести. В то время как автор приватизации и является на самом деле посаженным отцом нового уголовного мира России.

Ельцину с его неизживаемым даже после шунтирования большевистским сознанием требуется показательный процесс. Доносчики из “Известий” профессионально сработали свою часть дела. Телевизионщики, что называется, раскрутили на полную “ужасного Коняхина”. И вот уже в далекий, никому не ведомый доселе городок вылетает в служебную командировку бригада крутых следователей.

Три недели страна вглядывается в лицо мэра Ленинск-Кузнецка, чем-то похожего на депутата Травкина, И никак не может разглядеть в нем той смертельной опасности, которой пугает президент. Может быть, у нас, телезрителей, не хватает проницательности? Но и прожженные следователи Генпрокуратуры, спущенные на Коняхина, как цепные псы демократии, в первых же интервью из Сибири превращаются в добродушных дворняг. По всему видать, это честные люди. Среди них нет своего Чубайса. А значит, дело у Ельцина не выгорит.

Во втором своем пришествии он стал менее удачен. Вспомните “процесс” Наздратенко. Так же гневался в Москве старый, потухающий властитель на непокорного губернатора. И так же терялся, стушевывался на фоне Владивостока его оперативный посланник Немцов. Ельцин оказался бессилен.

Вспомним гнев Ельцина на Лукашенко, выворачивание рук и угрозы. Тоже — не прошло. Не говоря уж о Чечне. Играющий роль мощного, волевого политика, на деле Ельцин слаб. Каждый раз ему подсовывают все менее сильного спарринг-партнера для показательных “битв”. Вслед за мэром крохотного городка Коняхиным, наверно, Ельцину для поддержания престижа придется нанести удар по какому-нибудь деревенскому старосте, прирезавшему у “обчества” полгектара пастбища. Но и мужика вряд ли упекут по цареву повелению. Ибо на умирающей русской земле полгектара эти просто окажутся ничейными.

Ельцин в последнее время натыкается на какую-то непонятную для него и его присных форму сопротивления. Вирус его власти оказывается бессилен, не в состоянии поразить жизненно важные центры русского организма. По повадке всякого вируса и этот выбирает для удара вроде бы слабое место — крохотного Коняхина с его “тремя судимостями”, намеревается в три дня скрутить, а натыкается на неординарного человека, несущего в себе лучшие черты русских “разбойников”.

Право любого организма — вырабатывать иммунитет против заразы. Активный русский человек в предпринимательской среде, не приемлющий законов Чубайса, борющийся с антинациональным капиталом, — вот кто такой Коняхин. И сотни тысяч других, подобных ему, — при должностях и без оных. И наркомания, и пьянство, и торговля ядерными изотопами — это тоже в какой-то степени форма сопротивления навязываемым Ельциным “ценностям”.

Конечно, невозможно сочувствовать кровавому уголовнику, запойному пьянице и сидящему на игле. И в деле Коняхина мы не встаем ни на сторону прокурора Скуратова, ни на сторону самого мэра Ленинск-Кузнецка. Мы лишь констатируем, что Ельцину русская жизнь не по зубам.

Александр ЛЫСКОВ