Газета Завтра 201 (40 1997)

“И ПОДНИМЕТСЯ В ПОЛЕ РАТЬ…”

Игорь Ляпин

ГИМН СОВЕТСКОГО СОЮЗА

В электричке полусонной

Под колесный стук и звон

Мужичок один веселый

Развернул аккордеон.

И, конечно, не без фальши,

Но во весь душевный жар

Зазвучали вальсы, марши -

Давних дней репертуар.

Пальцы бегали послушно,

Он играл, играл, играл…

Кто-то спал, а кто-то слушал,

Кто-то слушал и дремал.

И мгновенно всеми узнан,

Вдруг из Леты возвращен,

Гимн Советского Союза

Загремел на весь вагон!

Загремел, и даже поезд

Резко вздрогнул в этот миг.

И взглянули, вдруг опомнясь,

Люди на себя самих.

И качал вагон скрипучий

Еле слышные сперва

Про великий и могучий

В громкой музыке слова.

Звуки падали, взлетали,

Шли волной из давних дней.

И светлее как-то стали

Лица граждан, и живей.

Отзывалась сладкой болью

Та, утраченная, быль,

Где страна была страною,

А народ — народом был.

Где рассвет вставал рассветней,

Был победным цвет знамен.

Тут взлетел аккорд последний,

И умолк аккордеон…

Мчались встречные составы,

Огоньки вдали зажглись.

По развалинам Державы

Поезд мчал в иную жизнь.

ПОСЛЕ ТРИЗНЫ

Давно по коммунизму справив тризну

И погремев в победные щиты,

Мы смотрим на любезную Отчизну

И видим безобразные черты.

Все стало мельче, суетнее, гаже,

На всех углах торгашеский угар.

Сплошное действо купли и продажи,

Где совесть превращается в товар.

Где аргумент ножа и автомата

С убийственной весомостью встает,

Где брат глядит с опаскою на брата,

И где народ косится на народ.

И меркнет свет. Вопросы на вопросах…

Кто виноват? А кто — не виноват!

И граждане, что роются в отбросах,

Согражданам покоя не сулят.

И те, кто мчат

в престижных мерседесах,

Как бы над всеми грешными скользя,

При мальчиках на новеньких протезах

Не зря отводят в сторону глаза.

Старик в лохмотьях

смотрит на прохожих

С такой мольбой,

что тут же — в горле ком.

Спроси нас,

и ответить мы не сможем,

Куда идем и для чего идем.

Все тяжелей свобод хваленых цепи,

Пропала всех связующая нить.

И совестно, что нету выше цели,

Чем досыта ребенка накормить.

А вот сойдутся бедный и богатый,

Какие будут молнии сверкать!

И голова становится квадратной,

Когда начнешь об этом размышлять.

А хочется,

чтобы жизнь была разумной,

Чтоб в гору шла, а не катилась вниз,

Чтоб — всем светло…

И тут уж, как ни думай,

А в мыслях

вновь забрезжит коммунизм.

В ОТЧЕМ ДОМЕ

Я приехал к маме Кате,

Бабе Кате, тете Кате.

В этом доме, в этой хате

Столько солнца для меня…

Как и быть должно на свете -

Это внуки, это дети,

Это мамины соседи,

Тоже, стало быть, родня.

Все такие дорогие,

Все понятные такие,

До печенок заводские -

Трудовой, рабочий люд.

Все прошли здесь голод, холод,

Чтоб поднять завод и город,

Чтоб восславить серп и молот.

Так все рядом и живут.

Это граждане Державы

Той, что мы не удержали.

Много все воображали,

Вот и рухнул общий кров

Для потомков запорожцев

И купцов-нижегородцев,

Для потомков черноморцев

И уральских мастеров.

А какие перемены?

На фазендах после смены

На руках взбухают вены

От аграрного труда.

И едят борщи да сою,

Хлебом делятся и солью,

Едко шутят над собою.

Поглядишь вокруг — беда…

При любом, понятно, строе

Там, где гости — там застолье,

Это вечное, святое,

И уже у горла ком.

И дыханием горячим

Мы в плечо друг другу плачем

И хрипим, что нет удачи,

И смеемся, что живем.

Не ругай нас, баба Катя,

За нетрезвые объятья,

Мы стоим на перекате,

Мы волнуемся всерьез.

Вон с вальцовки тетя Шура,

На полкомнаты фигура,

Тарахтит, как дурой дура,

А запела — и до слез.

Я хожу по половицам,

Скрип родной, родные лица.

Есть таможня, есть граница,

Нет просвета впереди.

Потому и день, как вечер,

И печаль развеять нечем,

И лежит на светлой встрече

Тяжесть тяжкая в груди.

НАД КАПЕЛЬКОЙ РОСЫ

Памяти Владимира Солоухина

Я наклоняюсь над капелькой росы,

И в мире остановятся часы.

Падут все расписания и сроки,

А небо станет светлым и высоким,

Как после разгулявшейся грозы.

В гримасу превращенный мира лик

Опять предстанет ликом в этот миг,

И ясен будет взгляд его и светел.

Все станет тем,

чем быть должно на свете,

Где шепот нам порой слышней,

чем крик.

Над капелькой росы в начале дня

Склонялись столько раз и до меня,

И думали о жизни этой бренной,

И о себе, и обо всей Вселенной,

В душе надежды светлые храня.

Над капелькой росы — покой и свет,

Забот, что рвут на части сердце, нет.

Есть небо, есть земля,

трава, деревья,

Есть на пригорке тихая деревня,

И есть на все в душе простой ответ.

Но оторвись от капельки росы -

Уже привычно сморишь на часы.

Еще не начал мир звенеть и тикать,

Но так в нем тихо, как бывает тихо

В природе за минуту до грозы.

БЛАГОДАТЬ*

Церковь старая новой звонницей

Воссияла, как благодать.

Перестаньте, как над покойницей,

Над Россиею причитать!

Перестаньте впадать в отчаянье!

Хоть прорехи, куда ни ткни,

И страшнее и окаяннее

У России бывали дни.

И ходила беда копытами

Да колесами по Руси.

И стонала она под пытками

Вся в лохмотьях, в крови, в грязи.

Проносилась беда тяжелая,

Там — дымя над ней, там — пыля.

И лежала вокруг сожженная

И потоптанная земля.

Все мертво. Только пепел кружится,

Только ветер слепой. И вдруг -

Вдруг в каких-то сожженных кузницах

Еле слышное: тук да тук…

И березка зеленой свечкою

Вдруг затеплилась по весне,

И все громче с утра за речкою

Камнем чиркают по косе.

Даль не очень еще распахнута,

И рассвет еще жидковат,

Но землица кой-где распахана,

И стожки где-нигде стоят.

Чуть еще — и заквохчет курица,

Пес залает, и конь заржет.

Чуть еще — и такой по кузницам

На Руси перезвон пойдет!..

Будут сыпаться искры под ноги,

Будет крепок в подкове гвоздь.

Ни друзья не поймут, ни вороги,

Что, откуда и как взялось.

И ударит звонарь на звоннице,

И поднимется в поле рать.

Словом, хватит, как над покойницей,

Нам над Родиной причитать!

* Благодать — ниспосланная свыше сила.