Газета Завтра 242 (29 1998)

БОЛЬ СЕРДЦА МОЕГО

С развалом СССР мы потеряли не только свою страну, но и близких друзей - арабские страны. Долгих шесть лет русским патриотам приходилось мучиться, искать ходы, чтобы восстановить хотя бы часть наших старых связей, возродить наше сотрудничество с ближневосточным миром в политике, экономике, культуре. В результате в феврале 1997 года был создан фонд "Дружбы с народами арабских стран". В первую очередь мы связали свою деятельность с помощью Ираку - ему сейчас тяжелее всего.

В начале 1998 года США еще раз решили показать свою силу, подмять под себя Ирак, по-жандармски подчинить себе волю непокоренной республики. Сложилась тяжелейшая ситуация. В начале февраля в Багдад ездила российская делегация, но без толку: все видели, что там вытворял Жириновский. Почти в это же время мне поступило приглашение от революционного командования, чтобы я тоже посетил Ирак. Я понял, что как бы тяжело там ни было, я должен быть там, рядом с ними. Мои друзья были в беде, как я мог отказать?!

Официально бомбардировка была назначена на 22 февраля. 21 февраля я вылетел в столицу Иордании Амман, чтобы оттуда на машине добраться до Багдада, - такой путь должен проделать всякий, кто хочет попасть в эту осажденную страну. Встретившие меня в аэропорту палестинцы настаивали на том, что необходимо подождать, что в дороге могут бомбить, но я их не стал слушать и потребовал машину. К полчетвертого утра 22 февраля, проехав тысячу километров по пустыне, я уже был в Багдаде. Иракские друзья, приехавшие ко мне в гостиницу, страшно удивились: "Как же так, российская делегация уехала, все иностранцы убежали, Багдад пустой, а вы приехали! Мы ждали вас, но не в такое время".

Утром я был принят первым вице-президентом Ирака Тахи Ясиром Рамаданом. Вместо получаса мы говорили два с лишним часа: о ситуации, о том, что американцы нападут сегодня, о готовности иракцев отстаивать свою страну. Мой приезд его очень вдохновил, в его глазах я прочитал радость, что на свете есть не одни только враги да перевертыши, но и друзья.

Сразу после Рамадана меня ждала встреча с премьер-министром Тариком Азизом, моим хорошим товарищем. Те же самые вопросы, то же удивление: ведь все, кто называл себя друзьями, - коммерсанты, политики - все сбежали, ко дню бомбардировки никто не остался.

На следующий день, пока налеты откладывались, начались поездки: я встречался с политиками, военными, студентами, простыми жителями, чтобы узнать настроение иракцев. Я понял: этот народ - слишком патриотический. Они слишком любят свою страну, свой народ, своего лидера Саддама Хусейна. Они будут воевать до последней капли крови, потому что тверды в самом главном: или победа, или смерть.

В Ираке все готовы сражаться за свою Родину: и взрослые, и дети. Семи-восьмилетние дети уже знают, как стрелять из автомата, как оказать первую помощь. И с таким вдохновением, с такой ответственностью они говорят: "Мы не сдадим свою Родину!" - что даже сейчас, когда я это вспоминаю, у меня комок в горле стоит. Это было не наигранно, потому что слова эти я слышал везде, куда только ни приезжал.

Из-за блокады в стране нет лекарств, нет питания. В таком огромном городе, как Багдад, всего две машины скорой помощи. Люди гибнут, дети от голода пухнут - и это в самом центре столицы. И я не мог понять, откуда в маленьких иракских детях такая сила воли: сидят холодные, голодные, но - "За Родину!".

Даже когда выяснилось, что 22-го бомбардировки не будет, напряжение не спало. Пока американская армада в Персидском заливе, каждый день для иракцев - испытание. Но на колени перед Америкой они не встают и никогда не встанут.

Я встречался с палестинским руководством, с имамом Ирака, удалось мне повидаться и с Саддамом Хусейном. Это очень великодушный, мужественный, высокообразованный человек, он по-настоящему любит свою страну. Несмотря на самые тяжелые условия, в которых пребывает Ирак, он пользуется огромной поддержкой своего народа. О нем очень много разглагольствуют, особенно те, кто его ни разу не видел. Я же во время той встречи увидел твердого, сосредоточенного человека, без капли страха или неуверенности, благородного мужчину, настоящего лидера. Он обладает полной информацией о стране, знает, что происходит в каждом городе, чем дышит народ, и прекрасно осведомлен о международной ситуации: когда мы говорили об обстановке в России, мне нечего было ему возразить.

Саддам Хусейн, как и любой иракец, очень благодарен русскому народу за поддержку Ирака, пусть хотя бы моральную, пусть в обход преступной "официальной позиции Кремля". В Ираке я почувствовал такое глубокое уважение к русскому народу, что не мог не удивиться. На улице любого города если только люди услышат русскую речь, увидят русского, они готовы все для него сделать, отдать последнее, готовы молиться на него. Сейчас иракцы сочувствуют нам, говорят, что Россия стала американской колонией, но при этом они четко знают, кто в России это сделал, помнят, как мы помогали им в советские времена, видят, что русский - это их настоящий друг, и берегут эту дружбу.

Мне выделили телевизионную группу, которая везде сопровождала меня, и каждый день мои встречи транслировались по иракскому телевидению. Меня узнавали, хлопали мне на улицах, а некоторые женщины даже снимали чадру, становились на колени, начинали молиться и все повторяли: русский, русский, - я это вспоминаю сейчас и плачу… Люди чувствовали поддержку из России, и я надеюсь, это им очень помогло.

Когда я увидел, что обстановка немного нормализуется, после ооновских слушаний по Ираку и назначения очередной комиссии по проверке "химобъектов", я понял, что главная угроза миновала, пора возвращаться домой. Восьмого марта рано утром я выехал в Амман, по дороге уже в Иордании встретился со своими палестинскими друзьями. Они обрадовались, что я жив-здоров, сообщили в Москву, что я вылетаю сегодня, мы уже подъезжали к амманскому аэропорту, как вдруг на полпути со мной стало плохо.

Я почувствовал, что задыхаюсь, расстегиваю воротник, открываю окно, но все хуже и хуже. Мои попутчики останавливают машину, тут же звонят в палестинское посольство, сообщают о необходимости срочной госпитализации, выходят на Ясира Арафата, докладывают ему, что со мной случилось. Ясир Арафат связывается с иорданским королем Хусейном, с руководством Ирака.

Меня привозят в амманский госпиталь, там аппаратура показывает, что все нормально, а я умираю. За это время отыскали самого знаменитого в мире иорданского хирурга Омара, который на следующий день должен был лететь на Филиппины. Он отменяет все поездки, прибывает ко мне и готовится к операции. Русский врач Оксана, которую специально нашли для перевода, говорит мне, что у меня очень плохое положение: закупорены все сердечные каналы, кроме одного, самого маленького, который вот-вот лопнет. Я уже подписываю все необходимые для операции бумаги, как слышу шум в коридоре: это палестинское руководство прислало ко мне нескольких врачей и охранников из военного корпуса ООП - присутствовать на операции от начала до конца и следить, чтобы волос не упал с моей головы.

Потом мне сказали, что это - от перенапряжения, что нужно было поберечь себя. Что же мне беречься, это Ирак надо сберечь, защитить от американских бомб и пушек.

Операция длилась семь с половиной часов, мне сделали шесть шунтов. Операция была настолько сложной, что даже у доктора Омара она оказалась лишь второй в жизни, причем первой успешной. Я проснулся только через трое суток, и врачи уже не думали, что я приду в себя.

И когда я открыл глаза, я увидел море цветов в палате, кругом были розы, а среди них на полу сидели две девушки и возносили молитвы Аллаху. Оказалось, эти девушки лет семнадцати, из Иордании и Ирака, когда узнали, что я приехал к иракцам на помощь, пришли в госпиталь и трое суток ни на секунду не отходили от меня, ухаживали за мной, а теперь плакали и славили Аллаха за то, что ради спасения их народов он позволил мне остаться живым.

Шестнадцать дней я провел в госпитале, и каждый день ко мне шли люди, которых я совершенно не знал, и дарили мне цветы; приходили старушки, женщины, целовали руки, и все столь истово молились за меня, что мне этого никогда не забыть!

Палестинское и иракское руководства вместе оплатили мою операцию, дорогие лекарства, и сделали все, чтобы я излечился. Простые люди заботились обо мне и неподдельно радовались моему выздоровлению. Я понял, что такое настоящая дружба. Я и мои дети бесконечно благодарны им.

Акиф БАГЕМСКИЙ