Андрей Фефелов “ДОЧКА” ГАЗПРОМА (Очерк нравов)


— Вы, наверное, не раз слышали от профанов, что мы даем тепло, обогреваем континент и т.п. На самом деле мы работаем с более тонкой сущностью, я бы сказал, с невидимой звездной субстанцией жизни. Как говорил один неизвестный вам автор, во всем, что может нагреваться, потенциально пребывает огонь, то есть огонь таится во всех вещах этого мира и каждая из них есть либо нагревающий огонь, либо нагреваемое. Цицерон утверждал, что психея — скорее, смесь огня и воздуха, иначе говоря, нечто газообразное. Выходит, все газовики имеют дело с психоматериальной субстанцией... Обращаясь к традиции, мы натыкаемся на довольно-таки странные представления о треугольно-пирамидальной структуре огня,— продолжал главный инженер в присущем ему небрежно-ленивом стиле.— Так, например, по сообщению Платона, принявшему посвящение в Египте, огонь со всех сторон имеет наиболее режущие грани и колющие углы, оказывая разлагающие воздействие на наши тела... Как сказал один наблюдательный человек, раньше всего мы узнаем об огне то, что его нельзя трогать. А тронуть-то хочется! Ведь мы — создания собственных запретных желаний. И первое среди них — желание похитить огонь. Отсюда и непреодолимое для людей чувство вины, так называемый комплекс Прометея. Я уже сказал, что огонь — порождающая стихия. Вот почему нас тянет к огню. Но вместе с тем очевидно: перед нами пылающая бездна — огонь пожирающий. Как видите, приходится рисковать для того, чтобы получить искомое тепло, которое и питает нас, поддерживая "дух жизни" на Земле… Между прочим, знаменитая Башня, где размещен аппарат нашего концерна, представляет собой архитектурное воплощение упомянутой идеи "центрального огня". Запомните, господа, газовики — люди без комплексов. Вам придется привыкнуть к наскокам прессы и обывателей: мы, мол, истощаем запасы природных ресурсов России, опустошаем Землю, готовим Апокалипсис для человечества. Ничего подобного. Мы лишь выполняем здесь свою космическую миссию. Земля для нас — временное пристанище…


Фрагмент романа Александра ВОДОЛАГИНА “Ворох”


Напротив меня сидел худощавый черноволосый молодой человек. Речь его была витиевата и слегка замедленна. Всей своей осанкой, манерой курить, щуриться, подносить чашечку кофе к губам он демонстрировал свою вальяжность, богемность и принадлежность к особой, узкой категории "чистых писателей". Впрочем, несмотря на легкое позерство, писатель Н. увлеченно, стоически и чуть ли не на собственные сбережения в течение двух с половиной лет издавал литературный журнал. Подобный фанатизм мне весьма импонировал, к тому же проблема поиска спонсоров, дарителей, меценатов была мне тоже близка. В ту пору я руководил одной злобной программкой на погрязшем в долгах "Народном Радио", и мои сотрудники вот уже три месяца героически трудились бесплатно. Помня об этом прискорбном факте, я на всякий случай стал прощупывать Н. на предмет его связей с "денежными мешками".


— Ты вроде говорил про каких-то просвещенных боссов, которые подкинули деньжонок на твой журнал. Они еще живы?


Тут мой собеседник чуть не поперхнулся кофием. Глаза его округлились, он панически замахал руками…


— Ты лучше спроси, как я вообще остался жив!— и тут литератор Н. поведал мне историю, связанную с одной близкой знаменитому Газпрому компанией.


"Как ты знаешь, я издатель и редактор литературного журнала, при этом, к сожалению, не миллионер. Поэтому, когда мой друг писатель К. пригласил меня на встречу с одним газовым магнатом, который оказался не чужд русской словесности, более того — изъявил желание оказать финансовую поддержку нескольким изданиям такого плана, как мое, я был несказанно счастлив.


И вот, летним вечером я с двумя коллегами прибыл в роскошный загородный ресторан, где нас встречал народный оркестр, специально нанятый устроителями вечера. "Газовый король" оказался довольно приятным дядькой, впрочем, ничего не смыслящим в литературе. Помимо него, за столом присутствовали его жена, дочь и начальник охраны, который исполнял роль распорядителя ужина. Разговор потек плавный и достаточно вялый. Я и мои коллеги были немного скованны, балалаечники то и дело отвлекали на себя внимание, а миловидная жена магната переводила разговор на какие-то общие и незначительные темы. В третий раз выпив водки, я набрался наглости и обратился к сидящей напротив меня дочке газового магната. Эта юная девушка, поразившая меня поначалу своей хладной и неприступной красотой, в течение часа как-то потеплела, начала сверкать улыбкой, заинтересованно поглядывать на меня (самого молодого из присутствующих), с вниманием прислушиваясь к общему разговору. Речь шла как раз о поэзии.


— Вы ведь пишете стихи?— спросил я


Девушка, нисколько не смутившись, мило заулыбалась:


— Да, действительно пишу. А как вы догадались?


Тут я понес любезную галиматью о ее сияющем взоре и особо тонкой конструкции ее лица. После этого мы проговорили до самого конца ужина. Она оказалась весьма начитанной и остроумной барышней. Однако в некоторых ее репликах, случайных замечаниях сквозил абсолютный социальный инфантилизм. Прекрасно разбираясь во французской поэзии, о житейских, привычных, общепринятых вещах она знала только понаслышке. Создавалось впечатление, что эта девушка ни разу в жизни не гуляла по вечернему Арбату, не ездила с друзьями на пикник, не собирала в лесу грибы и так далее… Выяснилось, что круг ее общения крайне ограничен, что у нее нет молодого человека, а только какая-то невнятная подруга, что в театр она ездит под охраной четверых молчаливых молодцев. Много других удивительных вещей поведала мне в этот вечер юная узница белого замка на Рублевском шоссе. Когда я взял ее визитную карточку, с удивлением отметил про себя, что юная леди заседает в совете директоров некоей крупной и дочерней Газпрому компании.


Мелькнула мысль о том, что не худо бы завязать с ней дружбу, тиснув ее стихи у себя в журнале. Да как-то неудобно было предлагать ей это, в контексте идущих переговоров с ее папашей. Подумает еще, что я хочу потрафить ей ради денег. Прощались мы очень тепло, договорились называть друг друга на "ты", и, что было для меня неожиданным подарком, она попросила посмотреть и отрецензировать ее творчество.


Примерно через неделю после этого ужина я набрал номер ее телефона. Она доверительно рассказала о том, какое впечатления российские писатели оставили на ее родителей, и я, забыв обо всем, пригласил ее зайти в редакцию, а потом посидеть в соседнем ресторанчике.


— ...в начале следующей недели.


— Хорошо,— сказала она.— Я позвоню тебе во вторник.


Вполне окрыленный, я положил на место телефонную трубку и отправился на балкон пить кофе и читать газеты.


Через полчаса к подъезду подрулили два джипа с затемненными стеклами. Оттуда выкатились человек семь и нырнули внутрь дома. Вскоре в мою квартиру уже беспрервно трезвонили. Открыв дверь, я увидел перед собой начальника газпромовской охраны — того самого, что присутствовал на достопамятном ужине.


Еще через минуту я в полном недоумении сидел на собственном диване, стиснутый двумя амбалами, а начальник охраны прохаживался по комнате, то поглядывая на меня, то молча рассматривая корешки книг на стеллажах. Тогда я смог только спросить: "Что происходит?" Тут начальник охраны остановился и подошел ко мне вплотную.


— Ты спрашиваешь меня, что происходит, сука? Это я тебя хочу спросить, что происходит? Ты что, о…ел? Ты кому названиваешь, дрянь? Ты ЧТО и КОМУ предлагаешь? Какая, в задницу, редакция, какой, твою мать, ресторанчик? Ты знаешь, кто она? Ты, ваще, какую жизнь ведешь?— из дальнейших его слов следовало, что скоро я буду плавать лицом вниз по Яузе...— Гаденыш, ты понял? Ты понял, тварь, спрашиваю тебя?


— Да.— ответил я тихо и, вздохнув, довольно твердо добавил.— Если она мне будет звонить, я брошу трубку.


— Э нет, парень. Трубки будешь бросать своим блядям. Если она тебе позвонит, отменишь встречу и тут же перезвонишь дяде Вите, то есть мне. Если будешь залупаться — пеняй на себя. Ты, молокосос, по тупости своей или по жадности влез не в свое дело, так что тебе придется работать со мной. Обо всем, что связано с ней, будешь докладывать лично мне, понял?


С испуга возражать я не стал, но до сих пор не могу себе простить, что не ответил твердым отказом на предложение сделаться осведомителем какой-то гнусной охранной конторы. Причем "стучать" мне предлагали на юную девушку, и не подозревавшую, что все ее телефонные переговоры прослушиваются начальником ее же собственной охраны. До сих пор до конца не могу понять, почему все произошло именно так. Я же не чеченский бандит, меня знают в литературных кругах… Какие-то подводные течения — может быть, ей готовили нужного мужа, а тут… Впрочем, не знаю..."


— Да, случай скверный,— искренне посочувствовал я.— Кстати, она-то тебе потом звонила?


Н. посмотрел на меня как-то затравленно. Вся его богемность и утонченность куда-то испарились.


— Телефон… Я отключил телефон на месяц,— произнес он, не глядя мне в лицо.



Андрей Фефелов


[guestbook _new_gstb] На главную 1

2

3 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 26 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

27


[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Загрузка...