Майкл вышел из палаты. В его ушах еще слышались отголоски собственных слов.
Он закончил речь так:
«Именно с умами, закрытыми для всего нового, мы и должны бороться. И, кроме того, нам нужно избегать рецептов, которые обещают кратчайшие пути и самые скорые результаты, верить, что мы найдем спасение и добьемся успеха, если возьмемся за дело сообща».
Его машина стояла перед входной дверью в подъезд. Он велел Биллу оставить ее там, потому что, отправляясь в палату, не был уверен, поставит ли он ее в гараж или поедет к Туги.
Он подошел к машине, но затем какой-то внутренний голос подсказал ему взять ключи и войти в подъезд. Почему он так поступил, он не знал. Просто почувствовал, что ему нужно подняться в квартиру.
Он собирался пройти к большому письменному столу из красного дерева и посмотреть бумаги.
Но затем что-то отвлекло его. Он посмотрел на диван рядом с камином и, к своему удивлению, увидел, что там спит Мэри.
Ее голова лежала на диванной подушке, а под ноги был подставлен табурет.
Майкл стоял и смотрел на нее. Мэри выглядела очень бледной и совсем юной. Она тихо спала. Одна рука была откинута, пальцы беспомощно разжаты.
— Бедная Мэри! — прошептал Майкл.
Ему было жаль ее, хотя она и раздражала его своим навязчивым обожанием, которое даже не пыталась скрыть.
Последние дни он был так занят, что почти не замечал ее. Тем не менее он знал, что неизбежно придется что-то решать с ней. Но что — этого он не знал.
Вдруг Мэри проснулась, потянулась и, широко открыв глаза, посмотрела на него.
— Майкл! — вскрикнула она, садясь. — Простите, я заснула.
— Ты, наверное, устала, — сказал Майкл. — Тебе давно пора быть дома.
— Как я могу пойти домой, если я так волнуюсь? — плаксиво заявила Мэри. — Я хотела послушать, что будет. Вы не позволили мне пойти в палату, поэтому я осталась здесь и, наверное, уснула, потому что вы так задержались.
Майкл взглянул на часы на камине:
— Уже половина первого ночи! Туги будет волноваться, не случилось ли чего с тобой.
Мэри встала, пригладила волосы. Ее глаза засияли так, что она стала очень хорошенькой.
— Что случилось, Майкл?
— Это был успех, — тихо сказал Майкл.
Туги обязательно почувствовала бы, что он не захочет говорить о случившемся сразу и что не надо давить на него.
— Ну, расскажите же скорее, что они сказали? — настаивала Мэри.
— Они были очень любезны, — уклончиво ответил Майкл и прошел к письменному столу.
— Никаких сообщений? — спросил он.
— Нет! Ну, Майкл, расскажите же мне…
Он перебил ее:
— Послушай, Мэри. Я очень устал. Я хочу выпить и потом собираюсь ехать домой. Мы поговорим по дороге.
Она радостно улыбнулась ему:
— Это будет великолепно! Что вы хотите выпить?
— Немного виски с содовой. Я сам сделаю.
— Нет, позвольте мне, — опередила его Мэри.
Майкл смотрел на нее. Он сам не понимал почему, но его постоянно раздражала ее готовность услужить ему.
«Зачем я к ней цепляюсь!» — ругал он себя, но все равно не мог ничего с собой поделать.
Ему никогда никто не надоедал. Туги была достаточно умна, чтобы понимать, что мужчин раздражает чересчур навязчивое внимание.
Те женщины, с которыми он был знаком раньше, всегда заставляли его ждать себя. Желание Мэри во что бы то ни стало понравиться ему вызывало у него смущение, а иногда даже и сильное раздражение.
— Спасибо, — сказал он, когда Мэри, запыхавшись, принесла ему бокал.
— Это так, как вы любите? — спросила она.
— Все отлично, спасибо.
— Можно добавить еще содовой, если я мало добавила.
— Да все хорошо, Мэри.
Майкл вернулся к своему столу, но Мэри пошла рядом, уцепившись за его руку.
— О, Майкл, я так волновалась! Я была уверена, что вы будете иметь успех.
— Еще многое предстоит сделать…
— Я знаю, но верю, что все будет, как всегда, превосходно.
— Спасибо, Мэри.
Он отворачивался от ее лица, но девушка все еще цепко держалась за него.
— Майкл!
Майкл неожиданно для себя одним глотком выпил весь бокал.
— Идем! — сказал он. Его голос прозвучал неожиданно резко. — Тебе давно пора быть в постели. Завтра предстоит большая работа, нам обоим нужно выспаться.
— Вы вернетесь сюда? — спросила она.
— Не знаю, — ответил Майкл уже от двери. — Надевай пальто побыстрее.
Он открыл дверь и сбежал вниз. Там он сел в автомобиль и завел мотор. Через несколько секунд вышла Мэри.
Майклу показалось, что на ее губах играла легкая улыбка, когда она садилась в машину. Она чем-то раздражала и волновала его, но он ехал на большой скорости по набережной и не делал никаких попыток завести разговор.
Мэри придвинулась поближе к нему, расслабленно опустив руку на колени, словно приглашая его взять ее. Майкл поехал еще быстрее, нарушая все правила, но, к своему удивлению, обнаружил, что ни один полицейский, встреченный им в этот поздний час, так и не остановил его.
Они уже почти доехали до Вофсайд-роуд, когда Мэри заговорила:
— Я так счастлива сегодня, Майкл…
— Ну и хорошо.
Майкл отвечал ровным, даже равнодушным голосом.
— Вы счастливы? — вдруг спросила она.
— Не знаю, — ответил Майкл, чувствуя, что он должен ответить на этот вопрос, и ненавидя и себя, и Мэри, потому что он не мог ответить так, как хотелось бы ей. — Думаю, да. Боюсь, не могу постоянно думать о своих чувствах.
— О, Майкл, мне так хотелось бы, чтобы вы смогли.
Она отвечала очень тихо, но в тот момент они уже подъезжали к дому Туги.
— Выходи, — сказал Майкл, — а я поставлю машину за углом.
Он был рад, что Мэри не стала ждать его, а пошла наверх. Только когда они дошли до дверей квартиры, она повернула голову и улыбнулась ему, держа в руке ключ.
— Ты откроешь дверь или я? — нетерпеливо спросил он.
Она вставила ключ и отворила дверь. В холле горел свет, и Майкл заметил, что дверь в гостиную распахнута.
Что-то подсказало ему, что случилась беда. Он бросил шляпу на стул и, пройдя мимо Мэри, вбежал в гостиную.
Как только он вошел, дверь с другой стороны открылась, и из комнаты Туги вышла Синтия.
— Так это вы, наконец! — сказала она.
— Наконец?
— Вы не поняли, что это срочно?
Майкл удивленно посмотрел на нее:
— Что вы имеете в виду?
— Вы не получили сообщения?
— Какое сообщение?
Синтия посмотрела на Мэри:
— Вы ему не сказали?
— Я… я…
Мэри не знала, что сказать, но Майклу было некогда выслушивать ее объяснения.
— Что случилось? Что-то с Туги?
Синтия кивнула. Не говоря ни слова, он бросился в комнату Туги.
Та лежала в кровати. Врач, которого Майкл знал много лет и который был их старым другом, сидел рядом. Он встал при появлении Майкла и пошел ему навстречу.
— Что случилось?
— Рад, что вы пришли, — ответил доктор Говард.
Майкл посмотрел на Туги. Ее глаза были закрыты, а лицо казалось почти таким же белым, как подушка, на которой она лежала.
— Что случилось, ради бога, скажите?
— Легкий инсульт, а за ним случился сердечный приступ. У нее уже не раз были такие приступы, вы же знаете.
— Я не знаю!
— Значит, она вам о них не рассказывала, не хотела волновать вас. Я считаю, что в ее возрасте уже нельзя так работать.
Майкл подошел к кровати и опустился на колени возле нее:
— Туги!
Ответа не было, и он снова позвал:
— Туги! Я здесь!
Она очень медленно открыла глаза, посмотрела на него и попыталась улыбнуться. Майкл взял ее руку и поднес к губам.
— Туги, моя дорогая! Все хорошо, я здесь. Речь имела успех. Они все поддержали меня; все, кто обещал. Главные события разыграются завтра. Когда я уходил, пошли слухи, что в десять часов премьер-министр соберет заседание кабинета министров.
Туги молчала, но он знал, что она понимает его. Он видел одобрение в ее глазах. Потом она опустила веки, словно ее силы внезапно кончились. Майкл поцеловал ее руку и встал с колен.
Он подошел к окну и посмотрел на реку. Никогда еще ему не было так тяжело, как сегодня.
Он почувствовал, как доктор Говард положил ему руку на плечо.
— Не переживайте так сильно, Майкл, малыш. Завтра ей станет лучше. Это не так серьезно, как вы думаете, но ей все равно уже нельзя столько работать.
— Такое не должно было произойти с ней, — прошептал он. — Она все для меня.
— Да, я знаю.
И врач еще раз похлопал молодого человека по плечу.
— Пойдемте в другую комнату, — тихо сказал он. — Она сейчас спит, и я не хочу ее беспокоить.
Они прошли через холл в гостиную. Синтия и Мэри были там. По выражению их лиц было ясно, что они наговорили друг другу много лишнего.
Врач заговорил с Синтией:
— Мисс Туги будет теперь спать. Я не волнуюсь на ее счет, но, думаю, было бы разумно, чтобы кто-то посидел с ней.
Синтия кивнула:
— Я посижу, конечно.
— Нет, я, — возразил Майкл.
Синтия протестующе замахала руками:
— Нет, нет, не стоит! Оставайтесь ночевать здесь. Я позову вас, если она захочет вас видеть. Доктор не нашел у нее ничего серьезного. Не так ли, доктор Говард?
— Думаю, что теперь она пойдет на поправку, — ответил врач. — Но я знал, что она не успокоится, пока не увидит вас, Майкл.
Майкл повернулся к Мэри:
— Было сообщение для меня?
— Д-да.
— Она хочет сказать, — пояснила Синтия, — что я звонила к вам на квартиру, но, поскольку это была я, ей не хотелось сообщать об этом вам.
Майкл посмотрел на Синтию:
— Что вы сказали?
— Я просила, чтобы вы приехали сюда как можно быстрее. Я не говорила, что мисс Туги больна, потому что не хотела вас пугать. Но сказала, что мисс Туги хочет вас видеть.
Майкл снова повернулась к Мэри:
— Почему ты не сказала мне об этом?
— Я забыла. Я ждала вас, потому что хотела услышать о дебатах. А потом, вы же знаете, я уснула. По голосу мисс Стендиш нельзя было понять, что произошло нечто плохое. Если бы она выразилась яснее, это было бы лучше для всех.
Мэри говорила со злобой и обидой, но Майкл продолжал наступать:
— Я мог бы и не приехать, а Туги больна! — сердито крикнул он. — Вы понимаете?!
— Мисс Стендиш не сказала мне об этом, — повторила Мэри.
Синтия ничего не сказала. Впервые Майкл поглядел на нее с пониманием. Она знала, что он приехал бы сразу же, даже если бы и не знал, что с Туги.
Синтия это сразу почувствовала. Мэри же не поняла. Она никогда не понимала глубины и силы их отношений. Майкл вздохнул, но ничего не сказал.
— Вы уверены, что мы ничего больше не сможем для нее сделать? — спросил он доктора Говарда.
— Думаю, ничего, Майкл. Но я приду к вам завтра пораньше, и если ее будет что-то беспокоить, то звоните мне даже ночью.
— Конечно!
— Помните, что я верю, что ей будет лучше. Но этот приступ нельзя оставлять без внимания. Мисс Туги надо серьезно заняться своим здоровьем.
— Думаю, это поездка в Мелчестер так утомила ее, — сказала Синтия. — На обратном пути она не смогла найти места, и ей пришлось простоять в коридоре всю дорогу.
— Мелчестер? — переспросил Майкл. — Когда она ездила в Мелчестер?
— В прошлую пятницу, — ответила Синтия. — Разве она вам не говорила об этом?
— Нет, не говорила. И зачем она туда ездила?
— Понятия не имею. Мне показалось, что это связано с вашим избирательным округом.
Наступило гнетущее молчание. Доктор Говард взял свой саквояж.
— Ну, мне пора идти. У вас есть мой номер телефона, мисс Стендиш?
— Да, доктор.
— Наблюдайте за ней, и если хоть что-то вам не понравится, звоните мне.
— Я так и сделаю.
Доктор улыбнулся ей и открыл дверь.
— Доброй ночи, Майкл, не волнуйтесь слишком сильно. Мне жаль, что это произошло именно сегодня.
Он ушел. Майкл удивленно посмотрел на Синтию.
— Что случилось? — спросил он.
Она коротко рассказала ему, что Туги вернулась домой очень уставшей, но чувствовала себя хорошо. Она поужинала, как обычно, и встала со своего кресла, чтобы включить радио. Но вдруг, подойдя к радио, Туги зашаталась и упала.
— Сначала я подумала, что это просто обморок, — сказала Синтия. — Я уложила ее на диван. Но потом решила, что все-таки лучше будет позвонить доктору Говарду. Когда он пришел, то сказал, что у нее произошел инсульт.
Майкл уронил голову на руки.
— Не могу поверить, что это случилось с Туги.
— У нее уже давно болело сердце, — тихо сказала Синтия. — Но она не хотела, чтобы вы об этом знали, не хотела волновать. Мне кажется, что она еще боялась, что вы начнете уговаривать ее поменьше работать.
— Если вы обо всем знали, то должны были ему сказать, — вмешалась в разговор Мэри.
Они очень удивились, когда она заговорила. И Майкл, и Синтия совершенно забыли о ней.
Тихо, с явной неохотой Синтия ответила:
— Я ведь чужой человек и не думала, что имею право вмешиваться в ваши дела.
— Я бы не назвала это вмешательством, — быстро проговорила Мэри, но Майкл остановил ее:
— Ты не права, Мэри! Давайте больше не будем об этом говорить, ладно?
Он подошел к окну и встал спиной к ним. Синтия смотрела на него с жалостью. Через минуту она открыла дверь и вышла.
Майкл не двинулся с места, а Мэри смотрела ему в спину, не зная, что делать. Наконец она решилась и встала рядом с ним, слегка тронув его рукой.
— Мне так жалко вас, ужасно, ужасно жалко.
— Спасибо, Мэри, — безжизненным голосом ответил он.
— Я знаю, как вы любите мисс Туги, — продолжала Мэри. — И я знаю, как она любила вас. И…
Майкл почувствовал, что больше не может сдерживаться.
— Замолчи, Мэри! Разве нельзя обойтись без пустых слов?!
Он сбросил со своего плеча руку Мэри и быстро пошел прочь.
У камина стояла коробка с сигаретами. Он открыл ее и взял одну. Мэри не двигалась с места. Ее глаза были полны слез.
— Майкл, — наконец произнесла она. — Почему вы так плохо относитесь ко мне? Я только пыталась помочь, но вы не хотите этого! Я хотела сама ухаживать за мисс Туги, но вы предпочли впустить в дом эту противную девицу, которая вас ненавидит!
— Пожалуйста, замолчи, — сказал Майкл.
— Нет, не замолчу! — Мэри почти кричала. — Вы всегда плохо ко мне относились. Я считаюсь вашим секретарем, но Билл делает все за меня. Он возит вас на машине, ездит туда же, куда и вы, а я вечно сижу дома, делаю всю скучную работу, печатаю до боли в пальцах, а когда я вам не нужна, отсылаете меня вон, как прислугу!
— Ты не обязана это делать! — отрубил Майкл.
— Да, я не обязана делать это, — согласилась Мэри. — Но почему я это делаю? Потому, что я люблю вас… и потому, что вы не дали мне утонуть, когда я этого хотела!
У Мэри начиналась истерика. Слезы ручьем бежали у нее по щекам, руки дергались, словно в конвульсиях.
— Ради бога, Мэри! — воскликнул Майкл, бросая сигарету в пустой камин.
— Майкл!
Это был крик отчаяния. Мэри протянула к нему руки. В этот момент дверь открылась, и вошла Синтия. Она холодно сказала Майклу:
— Думаю, мисс Туги хочет вас видеть. Не могли бы вы зайти на минутку?
Ее слова сняли напряжение Майкла. И ужас, который охватил его при виде истерики Мэри, прошел.
Без слов он повернулся к двери и, выходя, понял, что Мэри упала в кресло и зарыдала.
Туги лежала совершенно неподвижно, но глаза у нее были открыты. Он наклонился, поцеловал ее и опустился на колени рядом с кроватью.
— Дорогая, — сказал он, — Синтия сказала, что ты хочешь видеть меня.
Туги ничего не отвечала, но Майкл инстинктивно понял, что она очень хочет побеседовать с ним. Наконец ей удалось прошептать:
— Письмо! Письмо… тебе.
Этот голос был так не похож на обычный голос Туги, он был таким слабым, едва различимым, что Майкл чуть не заплакал, когда услышал его. Но он спокойно повторил:
— Да, дорогая. Письмо. Ты хочешь, чтобы я взял какое-то письмо? Я правильно понял?
Она слабо кивнула и затем еще раз попыталась заговорить. По ее жестам он понял, что письмо находится в комнате.
— Ты положила его где-то здесь? Правильно? — спросил Майкл. — Куда ты могла его положить? В комод? В папку для бумаг? В письменный стол?
Все эти предположения оказались неверными. Но наконец он догадался:
— Оно в твоей Библии?
Туги кивнула, и он сразу же открыл книгу. Там лежало письмо. Оно было надписано:
«Майклу. Открыть после моей смерти».
Он взял письмо в руки, а потом, когда смысл написанного дошел до него, наклонился и уткнулся лицом ей в плечо.
— Не… думай так… Туги. Ты не умрешь. Говард говорит, что завтра тебе будет лучше. Не пугай меня.
Он слышал, как слабо бьется сердце Туги, и через несколько секунд поднял голову и сказал, отважно пытаясь улыбнуться:
— Я положу твое письмо в карман, но отдам его тебе завтра утром. Я не собираюсь открывать его еще много лет. Я не смогу жить без тебя, Туги! А мне столько предстоит сделать! — Он снова попытался улыбнуться. — Ты пугаешь меня, но я не боюсь. Ты не умрешь! Я хочу, чтобы ты жила! Очень хочу!
Ему показалось, что она хочет ободрить его, но что-то в ее глазах пугало его. Слезы потекли по щекам Майкла, когда он наклонился поцеловать ее.
Только через час он вышел из комнаты Туги в гостиную. Синтия ждала его.
— С ней все хорошо?
Он кивнул — не в силах что-либо сказать. За последний час произошло столько всего.
Он разговаривал с Туги. Она не могла отвечать ему, но он знал, что она все понимает. У него было чувство, что если он не скажет ей что-то важное сейчас, то завтра будет уже поздно.
И Майкл говорил. Но в то же время он чувствовал, что его слова излишни. Но он продолжал говорить, шептать ей, вспоминая прошлое, строя планы на будущее.
Затем, наконец, ее глаза затуманились, веки сонно закрылись, и он понял, что она уснула.
Поднявшись, он увидел, что все еще держит письмо, которое вытащил из Библии. Он сунул его подальше в карман.
— Завтра, — сказал он себе, — я верну его на место.
Но он уже тогда ясно понимал, что не сделает этого.
Майкл постарался закрыть за собой дверь как можно тише, чтобы не разбудить Туги.
В гостиной он налил себе чего-то и машинально выпил. Синтия по-прежнему сидела в кресле и заметила его смятение, когда он взглядом стал искать Мэри.
— Я отправила ее спать. Она устала и очень расстроена.
— Очень хорошо, — одобрительно покивал Майкл. — Она так много работает. А вы не хотите выпить?
— Нет, спасибо. Я уже выпила кофе, чтобы не хотелось спать, а теперь пойду к мисс Туги.
— Вы со всем справитесь? — спросил он. — Может, вам надо помочь?
Синтия покачала головой:
— Я сяду в кресло. Постараюсь не заснуть.
— Может, лучше будет мне остаться с ней? — предложил Майкл.
— Конечно нет, — ответила Синтия. — Вам нужно как следует выспаться. Завтра у вас много дел.
— Откуда вы знаете? То есть…
— Мисс Туги все рассказала мне, — ответила Синтия. — Вы имели успех?
Не говоря ни слова, Майкл кивнул.
— Хорошо. Это ей понравится. Она верит в вас.
— Я знаю.
— Поэтому вы не можете подвести ее, что бы ни случилось.
— Что вы имеете в виду? — резко переспросил Майкл. Но он слишком хорошо знал, что Синтия имеет в виду.
Свет горел только в гостиной, но он видел выражение глаз Синтии. Они были одни в комнате — он и женщина, которую он ненавидел. И хотя он всячески пытался подогреть в себе эту ненависть, у него не получалось. Ведь Туги любила ее и доверяла ей.
Все это было выше его понимания. И вдруг Майкл неожиданно решил обратиться к ней.
— Скажите мне, Синтия, — спросил он. — Она ведь не умрет, правда?
Наступило молчание, и затем Синтия, к его удивлению, сказала:
— Об этом можно только молиться, Майкл.
Когда Майкл шел в свою комнату, он все еще слышал ее слова. Ложась в постель, он повторял про себя:
— Мы будем молиться об этом.
Майкл уснул, едва только его голова коснулась подушки. Он не просыпался до тех пор, пока не услышал шума отодвигаемых занавесок. В комнате стояла Синтия.
Он тут же вскочил в кровати.
— Как она?
— Ни разу за ночь не пошевелилась, — ответила Синтия.
У нее дрожал голос. Это было совсем не похоже на ее обычную манеру говорить. Майкл увидел, что от слез у нее покраснели и опухли глаза.
— Доктор еще не приходил? — спросил он.
— Нет, — ответила Синтия, — но вчера он обещал прийти как можно раньше.
Она вышла из комнаты, а Майкл быстро надел халат и шлепанцы, затем подошел к туалетному столику и кое-как причесался.
Через минуту он уже был у двери в комнату Туги. Он очень тихо постучал и повернул ручку. Занавески были уже раздвинуты, и бледный утренний свет заливал комнату. Синтия сидела у кровати. Она напряженно смотрела на Туги и пыталась нащупать ее пульс. Когда она увидела Майкла, то сделала ему знак выйти из комнаты. Сама она тоже вышла вслед за ним.
В холле она посмотрела на него широко раскрытыми глазами:
— Майкл, я боюсь. Пульс едва слышен.
— Почему, вы не зашли ко мне ночью?
— А чем вы можете помочь ей? Чем мы все можем ей помочь? Я подумала, что она спит. Потом меня поразило, что она лежит слишком уж тихо…
У Синтии задрожал голос. Майкл ободряюще пожал ее руку, а затем снова поспешил в комнату Туги. Синтия была права. Туги лежала действительно очень тихо и неподвижно.
Было трудно понять, дышит она или нет. Он сел рядом с ней и взял ее руку. Она была безжизненно холодной.
Майкл сидел и смотрел на Туги. Он видел ее заострившийся нос, запавшие глаза под строго сведенными бровями.
Всю свою жизнь Туги боролась с несправедливостью, лишениями, горем и грязью. И все же она, как и другие ей подобные, не могла изменить хода жизни.
Вероятно, в душе она страдала из-за того, что у нее никогда не было мужа и собственных детей. Но она никогда не выбирала для себя легких путей.
Скольких людей она сделала счастливыми? Скольких спасла? На этот вопрос никто не смог бы дать ответа.
«Какая она замечательная!» — думал Майкл. Внезапно он почувствовал, как напряглись пальцы Туги. В тот же самый момент он услышал звонок у входной двери и шаги в холле.
«Это врач», — подумал он. Туги открыла глаза. Она посмотрела на него, и ее губы шевельнулись.
— Майкл, дорогой!
Он скорее почувствовал ее слова, чем услышал. Она смотрела на него, но ее взгляд ускользал от него. Потом она закрыла глаза, и ее ладонь выскользнула из руки Майкла.
Майкл слышал, как за его спиной открывается дверь. Он не повернулся, но произнес на всю комнату голосом, который не узнал даже сам:
— Туги умерла!