Где исчезают корабли

Глава 23

Капитан-лейтенант Федор Яровой устроил свой штаб в городе не в деревянном султанском дворце, а в индуистском храме бога-слона Ганеши. Сооружение выглядело очень старым. После принятия ислама султаном Таракана, оно казалось совсем заброшенным. Так и было. Ведь местные жители с тех пор боялись поклоняться прежним богам под страхом смертной казни. Они опасались даже подходить к этому храму, отчего вокруг его основания буйно разрослись травы, а лианы устремились вверх по стенам, разрушая кладку.

Установив своим указом ислам вместо индуизма, Анджи Пангеран собирался отдать приказ разобрать этот старинный храм. Султан предполагал, таким образом, не только стереть память о старой вере, но и собирался использовать камни храма для строительства дозорных башен. Вот только Пангеран не успел этого сделать, потому что и без того забот у него все время хватало, да и мастера, хорошо умеющие работать с камнем, в городе отсутствовали. Потому все постройки в Таракане делали из дерева, бамбука, да пальмовых листьев. Храм Ганеши был таким древним, что имена тех, кто построил его, никто и не помнил. И искусство подобного строительства местные жители давно утратили.

Тем не менее, именно этот храм являлся единственным каменным зданием города, кроме посольств Брунея, Сулу и Минданао, выстроенных возле порта иностранными мастерами. Пусть и очень старый на вид, обветренный и с трещинами кое-где, все-таки он был прочным и высоким, напоминающим толстую башню вычурной ступенчатой формы с многочисленными архитектурными излишествами, с барельефами, изображающими слонов и людей в странных переплетениях с растительными орнаментами. И эта необычная башня возвышалась на двадцать метров. А, поскольку, все это место, где располагалась главная городская площадь, стоял султанский дворец, мечеть и старый храм, было приподнятым над уровнем моря еще метров на двадцать, наверху каменного строения получался отличный наблюдательный пункт, с которого просматривались весь город и порт. Потому Яровой и вытребовал у Пангерана этот храм себе. Расчистив с помощью своих морских пехотинцев дозорную площадку на самом верху от птичьего помета и прочего мусора, он приказал водрузить там красное знамя, объявив тем самым всему населению столицы султаната Таракан с одноименным названием, что город находится под защитой советской власти.

Пулеметчики Григорий Петров и Илья Доренко, получив приказ установить пулемет наверху старинного сооружения, рассматривали необычный город, который распростерся вокруг них. В отдалении виднелся порт. В его гавани и у причалов стояли корабли разных форм и расцветок: небольшие катамараны, галеры с многочисленными веслами и парусники. Между ними по акватории сновали маленькие весельные лодчонки. А прямо вокруг того места, где находились Петров и Доренко, расположился на небольшой возвышенности городской центр.

Кроме главной площади, вымощенной булыжниками, с большими деревянными строениями, с дворцом, огороженным стеной с довольно высокими башенками, и с мечетью с высоким минаретом, все остальное городское пространство до порта выглядело просто большой деревней. Повсюду торчали островерхие посеревшие за годы двускатные крыши, покрытые пальмовыми листьями, выгоревшими от времени, но переплетенными так плотно, что, будучи намазанными глиной достаточно тщательно, они много лет подряд защищали жителей от тропических ливней, которые случались в этих краях в сезон дождей постоянно. А ради защиты от бурных потоков воды, которая при особенно обильных атмосферных осадках, каковые тоже бывали раз или два в году, смывала все на своем пути, здешние дома строили приподнятыми на сваях метра на полтора, а то и на два. Поскольку тропический климат позволял обходиться без отопления круглый год, то даже стен в жилищах здесь не делали. Их успешно заменяла та же плетенка из листьев пальм, а сами дома поэтому напоминали одни лишь мансарды, поставленные на сваи.

Какие-то более солидные постройки, чем дома горожан, находились только возле порта. Там виднелось нечто вроде длинных складов тоже под пальмовыми крышами и даже торчали несколько каменных строений разных форм, которые представляли собой посольства соседних стран. Самым большим сооружением из них, похожим на маленький замок, выглядела резиденция посла Сулу. Впрочем, ни Петрову, ни Доренко никто не докладывал о том, что это за сооружения. Просто им нужно было определить секторы для стрельбы своего пулемета, потому и задавали вопросы самому Яровому, который поднялся наверх вместе с ними.

Командир рассматривал местность в бинокль с дальномерной сеткой, сверяясь с компасом и делая пометки карандашом по линейке. Ведь та распечатка карты из будущего, которой его снабдил Яков Соловьев, на территории города Таракана совсем не соответствовала реалиям шестнадцатого века. Даже массивный каменный храм Ганеши не сохранился до будущих времен, не говоря уже про остальные строения, которые были гораздо менее прочными. Потому все значимые объекты вместе с расположением городских улиц и площадей приходилось наносить на карту заново.

— С сегодняшнего дня будете нести службу здесь. Отсюда простреливается весь город, — сказал Яровой пулеметному расчету, сделав очередную пометку на своей карте.

Приглашенный в главную мечеть Буансы на торжественный молебен вместе с другими высшими чиновниками Сулу по случаю провозглашения нового завоевательного похода, Сабах Саравак понимал, что своим нынешним положением обязан Буддиману, который возвысил его из капитана пиратов, назначив адмиралом всего своего флота. И теперь не только сам Саравак, но и весь его клан, вся родня и все старшие сыновья были назначены капитанами на боевые корабли. В благодарность адмирал прилюдно при всяком удобном случае клялся умереть за своего повелителя. Сказал он так и на этот раз. И Сабах на самом деле был полон решимости погибнуть в бою, если понадобится.

Когда после молитвы и провозглашения цели похода, состоявшей в том, чтобы захватить остров Таракан, адмирал торжественно попрощался с султаном, направившись в своих носилках в сторону порта, ветер совсем стих. Шторма словно и не бывало. И корабли лишь слегка покачивались на воде успокоившегося моря. А на верфях, примыкающих к порту, смолили борта новых кораблей. И густой дым поднимался в ясное небо, застилая темной пеленой яркое солнце, словно бы предвещая грядущие события предстоящей войны. В порту было многолюдно. Корабли загружались всем необходимым: оружием, провиантом, водой и солдатами со всем вооружением, которые должны будут высадиться на вражеском острове для атаки.

Выйдя из носилок возле главного пирса, Саравак рассматривал свои военно-морские силы. Прямо перед ним находилась гордость флота, ланонги. Направо у пирса стояла «Длань султана» с двумя рядами весел и двумя высокими мачтами. За ней виднелась «Принцесса Буансы». Дальше находилась «Морская звезда». Напротив нее ошвартовалась «Железная лань». А позади выглядывал «Свирепый слон». И адмирал направился именно к этому кораблю, потому что он был не только самым новым, но и самым большим из всех ланонгов, оснащенным тремя рядами весел и множеством парусов на трех мачтах. Да и гребцами на этом корабле сидели пленные испанцы, которые умели грести очень мощно.

Капитаном «Свирепого слона» был назначен младший сын адмирала Саравака Сурден. Парню едва исполнилось девятнадцать лет, а он уже командовал сотней бывалых моряков, мастеров ловли ветра с помощью парусов, и еще тремя сотнями рабов, которые работали веслами, повинуясь плеткам надсмотрщиков. Адмирал специально назначил своего младшего сына именно на тот корабль, на котором собирался идти сам, чтобы одновременно присматривать за неопытным юношей и обучать его. Расчет Сабаха был и на то, что собственный сын будет подчиняться отцу беспрекословно.

Сурен вырос паинькой. Он во всем старался подражать своему родителю, пиратствуя с двенадцати лет. Начав с обязанностей простого юнги, Сурден к девятнадцати годам уже кое-что смыслил в морском деле, но недостаточно. Потому учить его тонкостям навигации Сабах Саравак решил самостоятельно. Другие его сыновья опыта имели побольше и владели знаниями получше. Все трое братьев, которые были старше Сурдена, уже были неплохо обучены не только отцом, но и его многочисленными родственниками, которые тоже были мореходами и сейчас вместе с сыновьями адмирала возглавляли флот в качестве капитанов кораблей. За короткое время клан Сараваков прочно захватил власть над флотом Сулу. И теперь настало время показать, на что способны члены этой большой пиратской семьи.

На верхней палубе «Свирепого слона», как и на других кораблях эскадры, было тесно от того, что на ней расселись пехотинцы султана, которых нужно было высадить на Таракане, поддержав их высадку огнем пушек, установленных на вертлюгах. А до этого все эти бойцы оставались лишь бесполезными пассажирами. Всю дорогу они будут мешаться под ногами у матросов, даром поедать судовые запасы и выпивать пресную воду, бочки с которой загрузили накануне, как и бочки с едой.

Внизу на весельных палубах было еще хуже. Дышалось там и без того нелегко из-за жары, да еще и рабы, испанцы, прикованные к веслам, воняли, как дикие звери. На верхнем ярусе на скамьях возле самых длинных весел, которых имелось по десять с каждого борта, сидели по четыре раба. И всего их там было восемьдесят. На среднем ярусе с веслами средней длины, которых имелось по двадцать с каждой стороны корабля, у весел сидели по три раба, всего сто двадцать пленных христиан. А на нижнем ярусе, который был самым душным, но где весла применялись самые короткие, легкие и многочисленные, по двадцать пять на борт, сидели при каждом весле по два пленника, общим числом сто человек. И, помимо рабов, на каждом ярусе выполняли свои обязанности надсмотрщики с плетками, а еще и барабанщики, которые задавали ритм.

Адмирал прошелся по всему кораблю вместе с сыном. Потом, удовлетворившись подготовкой к походу, приказал отчаливать. Он послал сигнал другим кораблям, развернув свой адмиральский зеленый вымпел с желтым полумесяцем и звездами на флагштоке кормы. В этот момент на длинном пирсе торжественно затрубили длинные медные трубы, и вся эскадра пришла в движение. Следом за «Свирепым слоном» другие ланонги тоже отваливали от причалов, вставая в кильватер флагману. Поскольку ланонги, несмотря на их многочисленные весла и паруса, являлись кораблями самыми медленными, все остальные боевые корабли, которые могли двигаться побыстрее главной ударной силы, догонят их позднее. Так было задумано адмиралом.

Когда Буанса растаяла в дали, и тишину перестали нарушать бой барабанов, окрики надсмотрщиков и вопли тех рабов, кого били плетками, адмирал присел на корме отдохнуть. Поймав попутный ветер и отдав приказ идти под парусами, чтобы сберечь силы гребцов, он решил немного расслабиться. Ведь он был весьма немолод, а годы брали свое, напоминая о себе все чаще быстрой утомляемостью и ломотой в суставах. Откинувшись на большую подушку дивана, вынесенного на палубу, Сабах Саравак сказал младшему сыну, стоящему неподалеку возле борта и смотрящему назад, на строй боевых кораблей, идущих следом за «Свирепым слоном»:

— Сядь и поговорим, Сурден. Если сможешь хорошо показать себя в этом походе, то, когда вернемся, я вручу тебе почетный вымпел панголина. Это будет означать, что ты сделался таким же крепким, как это животное, покрытое чешуей. И тогда все капитаны примут тебя, как одного из них. Пока же ты недостаточно опытен. И тебя терпят в этой должности только из-за моего авторитета.

— Скажи, отец, неужели тот остров, который мы намереваемся взять, настолько хорошо укреплен, что мы собрали против него такую грозную силу? Несколько лет назад, когда был юнгой, я побывал в порту Таракана. Там нет ничего особенного, ни крепости, ни сторожевых башен, а только простые дома на сваях с пальмовыми крышами, еще склады у пирсов, возле которых ютятся лачуги бедноты, похожие на шалаши дикарей, да большой рыбный рынок посреди всего этого. А самое красивое здание во всем их городе — это наше посольство.

Адмирал кивнул:

— Ты прав, сын. У султана Пангерана нет ничего, что могло бы помешать нам одержать победу. Но, этот хитрец заключил какой-то договор с некими белокожими чужаками, которые три с половиной года назад высадились там, прибыв неизвестно откуда на огромном корабле, движущимся без парусов и без весел. И за это время они захватили часть острова. А Пангеран, не сумев совладать с ними силой, но и не захотев обратиться за помощью к нам, пошел на какую-то хитрость, подписав с завоевателями некий договор, условий которого мы не знаем. Наш посол утверждает, якобы есть основания полагать, что султан Таракана заключил с ними союзническое соглашение. А это означает, что против нас могут выступить и они.

— Неужели эти бледнолицые чужаки страшнее испанцев? — спросил Сурден.

— О них мало известно, ходят лишь разные слухи. Одно несомненно: они не испанцы, потому что воюют с испанцами и берут их в плен, а потом расселяют их на Таракане. На португальцев и на иных европейцев, которые нам встречались, они тоже не похожи. И у них есть необычное оружие, которое само каким-то образом перезаряжается, стреляя очень быстро. Единственное, что известно наверняка, что флаг у них яркого красного цвета. И потому сами себя они называют красными. Неизвестно почему, но за время войны с ними войска Пангерана так и не сумели захватить ни одного из этих людей в плен. А неизвестность наш султан Буддиман не любит. Потому он и решил, что надо послать к Таракану чуть ли не весь флот Сулу, чтобы наверняка уничтожить или захватить в рабство этих красных. Мне приказано взять в плен кого-нибудь из них обязательно, потому что Буддиман хочет узнать секреты изготовления скорострельного оружия и кораблей, способных двигаться без весел и парусов.