Где исчезают корабли

Глава 28

Поскольку храм Ганеши находился на пригорке как раз посередине южной оконечности острова Таракан, всего в двух километрах от восточного берега и примерно на таком же расстоянии от берега западного, а от южного мыса постройку отделяло четыре километра, капитан-лейтенант Федор Яровой имел возможность с храмовой крыши наблюдать в мощную морскую оптику всю картину боя. С большим и тяжелым биноклем в руках он возвышался над всем пейзажем, а прозрачный воздух давал возможность рассматривать детали. На востоке в это время вражеский флот штурмовал берег. А серый аэростат, парящий в небе над вражеской эскадрой, не жалел зажигательных бомб, начиненных горючей смесью, подобной напалму. И вскоре внизу все крупные корабли супостатов уже горели.

Но, десант сулунгов по-прежнему высаживался на восточный пляж Таракана волнами, поскольку капитаны горящих кораблей не собирались сдаваться даже в таком отчаянном положении. Поняв, что этот огонь не потушить, каждый из них старался выброситься на берег еще до того, как пламя охватит корабль целиком. И это им удавалось. Едва лишь форштевни утыкались в прибрежный песок, моряки и пехотинцы тут же покидали свои горящие посудины. Выпрыгивая с кораблей, они неслись к берегу с тем оружием, которое у них имелось. Кто с мушкетом, кто с аркебузой, кто с луком, кто с пикой, но большинство с клинками разных видов: с мечами, с саблями или даже с ножами.

От пожара на родных кораблях, который невозможно было потушить, вражеские бойцы просто зверели, готовые на самоубийственные атаки, лишь бы вырваться подальше от свирепого огня и закрепиться на суше. Те же из них, на кого попадали брызги горючей смеси, когда зажигательные бомбы взрывались, превращались в живые костры. Вопя от боли и отчаяния, они начинали безумно метаться, не только сами сгорая заживо, но и распространяя огонь вокруг себя. И это страшное зрелище действовало на противника, внося в его ряды панику, заставляя вражеских солдат и матросов буквально кидаться грудью прямо на стрелковые ячейки защитников острова.

Солнце стояло уже высоко, ветер совсем стих, и в жарком воздухе повис густой дым, распространяясь уже не столько от выстрелов и взрывов, сколько от пожаров, охвативших эскадру Сулу. А на берегу бойцы испанской милиции держались стойко. Хотя они уже расстреляли почти весь боезапас, несколько раз сменив заряженные барабаны в своих револьверных ружьях, им все-таки удалось продержаться до того момента, когда резервные отряды пошли в бой.

Для решительной контратаки капитан Леонардо Перейра собрал не только всех оставшихся испанских милиционеров, но и сформировал отряды из ссыльных испанцев, а также из остатков дружины Анджи Пангерана. Хотя ссыльные, как и султанские воины, были вооружены исключительно холодным оружием, они преисполнились решимости вступить в сражение на стороне красных. Ведь для ссыльных супостат представлялся народом моро. А этот народ все те фанатично верующие испанцы, которых советским руководителям Дальнесоветска не удалось в их вере разубедить, отправив с глаз подальше в ссылку на Таракан, считали лютыми врагами христиан. И верующие испанцы совсем не хотели, чтобы на острове окончательно победил ислам, понимая, что участь их тогда будет весьма плачевной.

Пока что, даже несмотря на то, что султан Пангеран на своем острове ислам давно провозгласил, с 1571 года эта религия еще не набрала на Таракане достаточное число сторонников и почитателей среди коренного населения. Понимая это, Анджи Пангеран тоже старался не слишком свирепствовать с насаждением новой религии взамен традиционного для этих мест индуизма. К тому же, поселенцы хоть и обязались уважать островитян, не посягать на их собственность и не селиться в их поселениях, но подчинялись они сами лишь советским властям, которые провозглашали своей религией неверие в бога, а, в сущности, их главный островной начальник смотрел на причуды христиан сквозь пальцы. Каждому ссыльному в мангровых болотах красные выделили клочок земли. И пусть даже то была труднодоступная болотная кочка, но, на этой кочке ссыльный мог делать все, что он хочет. В пределах болота испанские христиане обрели свободу охотиться, строить домишки и заводить семьи. Ссыльные даже могли позволить себе иногда молиться в крошечной часовне падре Алонсо. Потому каждый из них понимал, что в случае, если красная власть на Таракане падет под натиском моро, то для христиан просто попасть в рабы будет еще подарком судьбы. А им совсем не хотелось погибать так страшно, как гибли в огне гребцы, прикованные к веслам на вражеских галерах, чьи душераздирающие вопли добавляли драматизм шуму боя, в котором и без того слилось множество звуков боли и смерти.

Получив благословение от падре Алонсо, ссыльные испанцы на какое-то время даже полностью примирились с испанскими милиционерами, решительно атаковав противника плечом к плечу с ними на флангах, а советские моряки из резервных отделений поддерживали их атаку автоматическим огнем. Впрочем, боезапас для автоматов тоже почти закончился. И Федор Яровой об этом отлично знал, когда опустил бинокль, и, взяв ракетницу, послал в направлении берега друг за другом три красные ракеты. Это был один из сигналов, заранее согласованный с испанским командиром.

Увидев ракеты, пущенные с башни храма Ганеши, капитан Перейра приказал отходить от пляжа по тропинкам между мангровыми болотами на заранее подготовленные позиции, расположенные ближе к городу. Их все это время, по указанию султана Пангерана и согласно плану, разработанному Яровым, подготавливали те самые городские жители, толпами согнанные из снесенных припортовых трущоб и мобилизованные на строительство оборонительных сооружений в городских предместьях. Ими руководил сам султан со своими придворными. У них не было даже нормального шанцевого инструмента. Но, поскольку местного строительного ополчения, разогнав рыбный рынок и бедняцкие кварталы, власти набрали несколько тысяч, то даже палками-копалками эта людская масса все-таки вырыла кое-какие окопы. Отступление бойцов к новым позициям прикрывали огнем минометы и еще одна установка РСЗО, перемещенная вовремя с мыса и ударившая ракетами прямой наводкой вдоль пляжа с юга на север, перемешав сотни босоногих вражеских десантников с окровавленным песком.

Пулеметчики ждали команду вновь открыть огонь. Они прекратили стрелять, потому что Федор Яровой приказал расчету беречь боезапас. И, постреляв немного в сторону восточного берега, пулемет пока умолк. Григорий Петров и Илья Доренко, высунув дуло своей скорострельной убийственной машинки на самом краю верхней площадки древнего культового сооружения между каменными статуями слонов с хоботами, воздетыми к небу, во все глаза смотрели на происходящее. Такого грандиозного сражения они никогда в своей жизни не видели. А если что-то такое и наблюдали, то только в кино. Перед ними вражеский флот заполонил все водное пространство на подходах к пляжу, а атакующие высаживались с кораблей целыми толпами. Корабли горели, а густой дым, который поднимался от них, зависал в воздухе огромными темными клочьями, образуя целые дымные облака, повисшие над водой.

Оба парня никогда прежде не бывали на настоящей войне. И в их представлении подобным образом должны были выглядеть сражения Великой Отечественной. Но в шестнадцатом веке увидеть нечто сравнимое по масштабам они совершенно не ожидали. Еще недавно никто из них и представить себе не мог, что окажется в горниле настоящей ожесточенной войны, а не той, которую они ожидали увидеть в этом времени, беспечно убедив самих себя, что все решает техническое превосходство пулеметов над мушкетами. Так они думали до этого дня. Но, здесь уже им обоим стало понятно, что большую массу атакующих остановить огнем отдельных огневых точек не очень-то и получается.

Становилось очевидно, что и в этом времени на поле боя царствовала пехота. Ее натиск, напор, храбрость, самопожертвование и решимость идти вперед, не оглядываясь на количество потерь, оказывались главными в достижении победы. И большую человеческую массу пехотинцев, даже вооруженных самым примитивным оружием, единичные автоматы и пулеметы сдержать были не в состоянии. И, если бы не стойкость испанской милиции в центре и не контратаки на флангах, предпринятые вовремя, сдержать тысячи сулунгов вряд ли удалось.

К счастью, у защитников острова имелось не только скорострельное огнестрельное оружие, но и подготовленные линии обороны. Но, помогали им, конечно, и многие другие заготовки. Например, вовремя доставленные к передовой установки реактивных систем залпового огня. И аэростат, который в решающий момент прилетел на помощь и точно отбомбился по противнику. Да и оба белых катера здорово помогли, потому что огнем своих крупнокалиберных пулеметов уверенно сдержали вражеские фланги на море. Все это время они тоже вносили немалый вклад в победу, отсекая огнем и не позволяя кораблям сулунгов проходить дальше вдоль островного берега, и заставляя супостатов высаживать десант только на относительно узком участке береговой линии, достаточно хорошо подготовленной к обороне.

Но, настоящий перелом в битве наступил лишь тогда, когда третья и последняя установка РСЗО «Бур» отработала вдоль пляжа, дав возможность оставшимся защитникам первой линии обороны отступить по тропинкам через болота. Поставив дымовую завесу и унося раненых, они организованно отходили, чтобы, заняв оборону уже на подходах к городу, продолжить отбиваться и дальше, расстреливая на это последние боеприпасы. Придя в себя после залпов реактивной артиллерии, толпы бойцов противника кинулись следом за отступающими. Но, поскольку болота были топкими и, к тому же, кишели крокодилами, то с узких тропинок сходить в стороны не получалось. И толпы босоногих десантников из государства Сулу вынужденно растягивались узкими ручейками, образуя сзади плотную напирающую толпу. Тут-то Яровой и дал команду Петрову и Доренко отсекать их огнем.

К полудню стало понятно, что сулунги, хотя и захватили первую линию укреплений на дюнах перед пляжем, но дальше с этого плацдарма успех развить не в состоянии. С другой стороны, сразу выбить их оттуда тоже не получалось по той причине, что большая часть боезапаса защитниками острова оказалась израсходована во время сражения. Но, не зря. Не меньше трети босоногих десантников составили безвозвратные потери. Весь пляж был усеян трупами сулунгов, а перед ним из воды повсюду торчали остовы сожженных кораблей. И ленивые невысокие волны прибоя сделалась в этом месте красными от крови.

Защитники уверенно удерживали свои новые позиции на второй линии обороны, между мангровыми болотами и городом. А тех супостатов, которые все еще пытались подобраться по узким тропинкам, отстреливали снайперы и пулеметчики с храма Ганеши, у которых боезапас еще оставался. Но, Федор Яровой понимал, что его слишком мало для атаки, а для обороны хватит не больше, чем на пару дней. И то при условии, если враги не интенсифицируют свои атаки. Иначе скоро придется схлестнуться с ними в рукопашную, что при их оставшейся численности не менее полка, было чревато разгромом. Выиграть рукопашный бой против сулунгов, находясь в меньшинстве с одним только холодным оружием, примкнув штыки-ножи к автоматам, шансов не оставалось никаких. К счастью помощь к ним уже подходила. К Таракану направлялась пароходная эскадра. И все, что было нужно, так это суметь продержаться до ее подхода.