Генеалогия московского купечества XVIII в. (Из истории формирования русской буржуази)

От ответственного редактора

В контексте заметного усиления интереса к прошлому Отечества, научным исследованиям по отечественной истории понятно обращение специалистов к «забытым» или «полузабытым» научным дисциплинам, направлениям. В последние десятилетия в печати появилось немало книг и статей по дипломатике, геральдике, генеалогии, палеографии, сфрагистике, филигранологии, и на прилавках книжных магазинов они не залеживаются. В свое время изучение, к примеру, фамильных связей старинных русских родов – княжеских, боярских или дворянских – считалось «неактуальным», даже чем-то ненужным, архаичным, как и издание, изучение летописей и других старинных памятников письменности, культуры. Сейчас исследования подобного профиля в области источниковедения и родственных, или, как иногда говорят, «дочерних» по отношению к нему, дисциплин ведутся довольно широко. В учреждениях Академии наук СССР, союзных республик существуют специальные подразделения (отделы, секторы), в которых готовятся исследования по специальным историческим дисциплинам. В Москве, Ленинграде, Киеве, Ростове-на-Дону и других научных центрах читаются лекционные курсы, ведутся семинарские занятия. В академиях, университетах и институтах готовятся специалисты по этим направлениям. Институт истории СССР АН СССР и истфак МГУ им. М. В. Ломоносова организуют всесоюзные конференции, на которых с докладами выступают специалисты из многих городов всей страны. Центральные и местные издательства, журналы и различные непереодические сборники публикуют большое число научно-исследовательских и научно-популярных трудов в этой области исторических знаний. В частности, в последнее десятилетие появилось и немало работ по генеалогии; это – труды С. Б. Веселовского, А. А. Зимина, М. Е. Бычковой, В. Б. Кобрина, А. И. Аксенова и других исследователей, разрабатывающих разные проблемы этой науки. Нужно сказать, что в большинстве подобного рода научных исследований рассматривались проблемы генеалогии применительно к отечественной истории XIV-XVI вв., т. е. эпохи феодальной раздробленности и времени образования и развития единого Российского централизованного государства. В меньшей степени они касались последующих эпох. И это имеет свое объяснение – в традициях генеалогической науки дооктябрьского периода.

Отечественная генеалогия имеет достаточно большой опыт/ Корни, истоки практической генеалогии, т. е. составление родословных росписей, их включение в письменные памятники, уходят в глубокую древность. Подобные росписи нередко можно встретить в русских летописях и других источниках. Эпоха расцвета местничества XVI-XVII вв. оставила большое количество родословных, разрядных книг со сведениями о служилых людях по отечеству – феодалах, родословных росписей и местнических дел. Все эти материалы для дворянства российского – важнейшие свидетельства «благородного» происхождения, что обусловливало их сословные права и привилегии – на землю, крестьян, занятие соответствующих должностей в госаппарате, армии, при великокняжеском, царском или императорском дворе. Недаром сами дворяне и центральная власть придавали им такое значение. Показательно, что, несмотря на отмену местничества (1682 г.) и обнародование Табели о рангах (1722 г.), а оба эти акта выдвигали принцип служебной годности, заслуги вместо принципа «породы», в том же 1722 г. Петр Великий создает специальное учреждение – Герольдмейстерскую контору (позднее ее называли Департаментом герольдии). Она ведала родословными дворян.

В XVIII- начале XIX в. зарождается генеалогия, как научная дисциплина. Тогда же и позднее издаются пособия, справочники по генеалогии (П. В. Долгоруков, А. Б. Лобанов-Ростовский, В. В. Руммель и В. В. Голубцов и др.), теоретические работы (П. В. Хавский, М. С. Гастев, Л. М. Савелов), многочисленные конкретно-генеалогические исследования (Д. Кобеко, Г. А. Власьев, А. В. Экземплярский, Л. М. Савелов, Н. В. Мятлев, А. П. Барсуков и др.). Во многих общеисторических, источниковедческих трудах приемы генеалогии используются очень часто и плодотворно (Н. П. Лихачев, С. Б. Веселовскийй, Л. В. Черепнин, В. Т. Пашуто, В. Л. Янин и др.). То же можно сказать о работах историко-литературного профиля: о Радищеве, Пушкине, Грибоедове, Лермонтове и др.

Дооктябрьская генеалогия по преимуществу изучала происхождение, историю родов российского дворянства. Лишь изредка ее внимание привлекали выходцы из крестьян (напр., Строгановы – «именитые люди», потом – бароны Российской империи) или торгово-ремесленных слоев (основатели, владельцы крупных мануфактур, фабрик и заводов, крупнейшие купеческие фамилии).

В советское время, особенно в последние десятилетия, генеалогия все больше становится важной составной частью многих научно-исторических исследований, входит во взаимосвязанный комплекс специальных исторических дисциплин, данные и методы которых обогащают друг друга. Значительно расширяется «поле генеалогического обозрения» – все большее внимание генеалогии в качестве объектов исследования привлекают, помимо «традиционных» дворян, представители крестьянства, рабочего класса, купечества, буржуазии, интеллигенции. И в этом плане нельзя не приветствовать публикацию книги А. И. Аксенова о генеалогии московского купечества XVIII столетия. Она имеет характерный и важный подзаголовок: «Из истории формирования русской буржуазии». В самом деле, формирование, различные этапы развития класса феодалов стали в той или иной мере предметом генеалогического рассмотрения, изучения в бесчисленных работах по истории экономического и политического развития, социально-классовой структуры и классовой борьбы в феодальной России. О русской буржуазии тоже писали, и немало, но – в общеисторическом плане; генеалогией ее интересовались мало или вовсе обходили ее вниманием. Теперь мы имеем специально-генеалогическое исследование о московском купечестве, занимавшем в русской хозяйственной жизни от Петра I до Екатерины II весьма заметные и прочные позиции.

Автор книги полтора десятилетия занимается изучением проблем генеалогии. Его перу принадлежат обобщающие очерки об этой научной дисциплине, ее развитии в XVIII – начале XX в. Он же опубликовал несколько статей о московском купечестве XVIII в., которые в расширенном, переработанном виде вошли в публикуемую монографию. В ней А. И. Аксенов свою генеалогическую проблему рассматривает в тесной связи с социально- экономической жизнью России, ролью в ней Москвы, как центра развивающегося всероссийского рынка, легкой и обрабатывающей промышленности. И это естественно, поскольку формирующаяся московская буржуазия, как справедливо отмечает автор, контролировала означительную долю торговли и промышленности страны. Со своей, генеалогической «стороны» монография А. И. Аксенова, таким образом, выходит на большую общую проблему истории позднего русского феодализма.

В центре внимания автора – происхождение, последующие исторические судьбы московских купеческих родов – гостей и членов гостиной сотни, купцов первой гильдии, именитых граждан. На примере этих купеческих «гнезд», «отрядов» прослеживается процесс формирования и дальнейшего развития русской буржуазии. В монографии рассмотрение проблемы ограничено хронологически одним столетием, географически – Москвой, и это убедительно обосновано во введении; здесь же отмечены определенные особенности и трудности генеалогического изучения материалов XVIII в. (становление фамильных прозваний, бесфамильные, однофамильные купеческие роды; все эти вопросы связаны со сложной в данном случае проблемой идентификации фамилий). Весьма ценен обзор источников-материалов ревизий, переписных, окладных, метрических, капитальных книг, сказок торговых людей и др.

Читателю, безусловно, будет интересно и поучительно прочитать главы, посвященные гостям Исаевым, Филатьевым и Панкратьевым; членам гостиной сотни Турчениновым и Носовым, Третьяковым и Еврейновым; первогильдейцам Ситниковым, Емельяновым, Баташевым; именитым гражданам Гусятниковым и Кирьяковым, Бабушкиным и Суровщиковым; многим и многим другим. Проследить историю взлетов и падений этих фамилий, ощутить их величие для своей среды и трагедию крахов, угасания некогда славных во купечестве родов, драму личностей, характеров, стремлений и расчетов. С этими героями книги А. И. Аксенова читатель не раз встречался и встретится на страницах произведений отечественной словесности, на полотнах живописцев – портретистов, жанристов – в центральных и местных галереях и музеях.

Удалась автору последняя глава, повествующая о продолжительности и факторах устойчивости московских купеческих родов и показывающая их общую генеалогическую краткость и неустойчивость; причина тому – не их физиологическая неспособность к самовоспроизводству, а социально-экономические условия. Наибольшей устойчивостью, приспособляемостью отличались, по наблюдениям автора, представители довольно узкого круга купеческих фамилий, сумевшие с наибольшей для себя отдачей использовать возможности, предоставленные феодально-крепостническим, абсолютистским режимом. Но, несмотря на трудные и извилистые пути развития верхушки российского третьего сословия, на все феодальные деформации, оно, это развитие, явилось, как показывается в книге, одним из факторов расширения капиталистического производства в России, усиления предпринимательской инициативы русских торговцев и промышленников, формирования из них русской буржуазии. Проходило все это трудно и противоречиво.

«Мечта о дворянстве – типичное явление для русского купечества», – пишет автор. Идет оно от бесправности купцов, в сравнении с дворянами; деформирующего влияния господствующих феодальных отношений, и, наоборот, сравнительной слаборазвитости капиталистических отношений; и, наконец, – как следствие – от неустойчивого положения купцов-предпринимателей при феодализме. В облике последних причудливо смешаны феодальные и буржуазные черты. Это не могло не наложить на молодую русскую буржуазию характернейшую печать. Да и впоследствии, вплоть до рубежа XIX и XX столетий, современники не раз говорили и писали о слабости и трусливости русской буржуазии, что имело немаловажные последствия в эпоху российских революций начала нынешнего века, когда она показала себя неспособной к серьезному политическому, революционному действию, оказалась в конце концов в лагере контрреволюции, противников пролетариата и беднейшего крестьянства, совершивших социалистическую революцию.

Доктор исторических наук В. И. Буганов