Генеалогия московского купечества XVIII в. (Из истории формирования русской буржуази)

Положение и судьбы гостей в конце XVII – XVIII в.

Почти на всем протяжении истории России периода феодализма, включая первую четверть XVIII в., гости вместе с торговыми людьми гостиной сотни составляли наиболее могущественную, в экономическом отношении наиболее сильную часть торгово- промышленного населения. Уже в памятниках X в. (договорах Олега и Игоря с греками) этот термин распространялся на русских купцов, торгующих в чужих землях 1* . В дальнейшем, с XIV в., когда главным городом южной торговли Руси становится Сурож (Судак), за гостями – вначале выходцами из Крыма, а затем и русскими – закрепляется бытовой термин «сурожане». С падением в конце XV – начале XVI в. крымской торговли слово «сурожанин» исчезает из обихода 2* , а название «гость» получают представители зародившегося во второй половине XVI в. и окончательно сформировавшегося во второй половине XVII в. высшего купеческого корпоративного объединения.

Здесь преследуется цель изучения гостей в заключительный период их существования и уяснения по мере возможности характера «угасания» этой социальной группы. Ввиду того что гости представляли не только экономически господствующую, но и самую привилегированную торговую прослойку, целесообразно проследить изменение правового их положения, а затем уже обратиться к динамике формирования состава гостей и их конкретным судьбам.

Изучение истории гостиных родов имеет некоторые особенности, о которых следует сказать. Состав гостей в XVII – начале XVIII в., хотя и был довольно стабилен, не оставался неизменным. Некоторые из них теряли звание «гостей», разоряясь или умирая, другие приобретали его. В целом можно выделить две тенденции. Вплоть до конца XVII в. шло некоторое увеличение количества гостей, а в первые полтора десятилетия XVIII в.- резкое сокращение. Окладной список гостей и гостиной сотни 1713 г. очень ярко показывает степень этих изменений. Если по окладу Военного приказа 1705 г. (о котором говорится в списке 1713 г.) среди гостей насчитывалось 27 фамилий (собственно гостей было, естественно, больше, поскольку в ряде родов было несколько представителей в этом звании), то в 1713 г. в качестве «наличных» московских гостей числилось только 10. Из оставшихся 5 жили «по другим губерниям» и «10-й деньги по Москве не платили», а члены прочих 12 фамилий либо умерли (11), либо «оскудали» 3* .

Изменения, происходившие в составе гостей, особенно связанные с фактором биологического разрушения родов, несколько облегчают задачу прослеживания судеб их и их детей в XVIII в. Из числа 10 родов «наличных» московских гостей только 5 дали потомков, доживших до середины или даже конца XVIII в. Это Исаевы, Филатьевы, Чирьевы, Шустовы и Нестеровы 4* . Здесь предпринята попытка раскрыть характер их деятельности и положение в XVIII в. Относительно других, и в силу характера развития фамилий, и в силу скудости фактического материала, мы вынуждены были ограничиваться чаще всего отрывочными характеристиками. Но и эти сведения дают отчетливое представление о состоянии института гостей накануне его юридического уничтожения в 1728 г. Что касается гостиных родов, которые исчезли еще в XVII в., то хотя нами и не ставилась задача их специального изучения, но данные о них были использованы при исследовании динамики количественных изменений состава гостей во второй половине XVII в.

О юридическом положении гостей в Древней Руси известно немного. В. Е. Сыроечковский считал, что они занимались не только торговлей, но выполняли также посольские, чиновничьи (сбор пошлин) и даже военные функции 5* . Для нас важно прежде всего выяснить их правовой статус как представителей торгового сословия. Очевидно, что важнейшей привилегией гостей как купцов, если исходить из понятия «гость», была торговля с другими странами. Другой привилегией, ставившей их над всем остальным торгово-посадским населением, было право приобретать землю. Уже с XIII в. в числе землевладельцев, кроме служилых людей, встречаются и гости. С. М. Соловьев полагал, что только они одни среди торговых людей, будучи богатейшими купцами, могли приобретать земельную собственность. Это право гостей он объяснял их возможностями заниматься одновременно торговлей и сельским хозяйством, т. е. «совмещать в себе два характера: человека служилого и человека данного» 6* .

Другими словами, государство, награждая привилегиями служилого сословия гостей, сознательно выделяло их в высшую группу торгово-промышленного населения. Это способствовало одновременно превращению «купца-гостя в феодала-вотчинника, постоянно сохранявшего свою купеческую деятельность» 7* .

Права гостей долгое время фиксировались исключительно «жалованными» и «льготными» грамотами на «гостиное имя». Только в XVII в. их привилегированное положение закрепляется и законодательными актами. Суммы пени, назначенные за бесчестье Соборным уложением 1649 г. и другими указами, показывают, как велик был разрыв между гостями и остальным посадским населением. Если гостям полагалось за бесчестье от 50 8* до 100 руб., то тяглецам черных слобод – от 5 до 7 руб., а гостиной сотне – от 10 до 20 руб. 9*

По-прежнему важной привилегией гостей было то, что они могли покупать вотчины. Но во второй половине XVII в. правительство вводит для них некоторые юридические ограничения, связанные с оформлением вотчинных приобретений. Дважды, в 1666 и 1679 гг., издаются указы, по которым покупка вотчин могла осуществляться лишь после того, как соответствующие челобитные гостей будут подписаны думными дьяками 10* .

Наиболее полно права гостей представлены в жалованной грамоте Михайле Гурьеву 1679 г., по которой одновременно с награждением званием гостя давались разрешение на внешнюю и внутреннюю торговлю (с освобождением от пошлинных сборов) и освобождение от податей и служб, которые несло тяглое население (мостовые, постойные, караульные и т. п.) 11* . Вероятно, подобное освобождение было характерно для всех гостей, так как в грамоте Гурьевым говорится, что тягла им не тянуть, «опричь своей братьи гостей».

Важно отметить, что, награждаясь привилегиями, гости и гостиная сотня не освобождались вовсе от государственных служб, а выполняли те из них, которые соответствовали их положению. Основными казенными поручениями для гостей и гостиной сотни были должности голов и целовальников при сборе таможенных и кружечных пошлин, определенные Новоторговым уставом 1667 г. 12* Головы обладали значительной властью, что позволило некоторым гостям, «правившим» эту службу, ставить ее на один уровень с деятельностью дьяков. Правительство, впрочем, не поддержало эти претензии, отделяя тем самым казенные поручения, налагаемые на торговых людей и носившие в основном фискальнофинансовый характер, от служб чиновничьего сословия 13* .

Выраженное в законодательстве привилегированное положение гостей и гостиной сотни распространялось и на первую четверть XVIII в. Изменение же его связано с попытками Петра I собрать воедино «рассыпанную храмину» городов и купечества принципиально новым разделением городского податного населения, в результате которого «регулярные» граждане были представлены купцами 1-й и 2-й гильдий 14* , принадлежность к которым определялась податным цензом 15* . Сам по себе факт такого разделения свидетельствовал о падении значения гостей и гостиной сотни, хотя они еще не были лишены всех своих привилегий. По регламенту Главного магистрата 1721 г., узаконившему новое деление посадского населения, гости, гостиные дети и гостиная сотня еще продолжают выступать на первых ролях при избрании членов и президентов магистратов 16* , а по инструкции магистратам 1724 г. они еще не были включены в состав гильдий 17* . Однако это уже не могло остановить процесса «уравнения» их с остальной массой купечества, и в 1728 г. Сенат приказал «гостям и гостиной сотне быть во всех городах в подушном окладе и в службе с прочими посадскими наряду и верстаться между собой по богатству обще, а не особо» 18* . С этого времени звание гостей и гостиной :отни сохраняет, по выражению А. А. Кизеветтера, исключительно «титулярное значение», хотя в середине XVIII в. потомки их носят это звание наследственно 19* .

Таким образом, гости и гостиная сотня с 20-х годов XVIII в. потеряли положение привилегированной верхушки торговых людей, какой они были в XVII в. Причина этого кроется в их экономическом падении. Неадекватность привилегированного положения гостей их имущественному состоянию привела к переоценке и перераспределению преимуществ среди торгово-промышленных слоев, в первую очередь среди первогильдейского купечества, возникшего в XVIII в. И прежде всего это перераспределение коснулось прав на приобретение земель. Уже в последней трети XVII в. покупка гостями или пожалование им земель были определены наличием у них промышленных предприятий. Все известные случаи становления Панкратьевых, Грудцыных, Шустовых, Филатьевых и других землевладельцами были связаны с заведением ими соляных промыслов 20* . С их потерей в начале XVIII в. терялась и земля, а с разрушением гостиных родов право на приобретение земельной собственности перешло к новым первогильдейским купцам-промышленникам.

Показанное изменение правового положения гостей в сторону падения их значения вызывает прежде всего вопрос о соответствии состава гостей периода их могущества и правовых привилегий (т. е. XVII в.) периоду отсутствия соответствующих преимуществ. Другими словами, важно выяснить зависимость в изменении юридического положения и самого состава гостей.

Состав гостей и гостиной сотни в XVII в. не был постоянным. Его количественные колебания определялись прежде всего степенью деловой устойчивости. Гости, ворочавшие крупными торговыми операциями и огромными суммами 21* , а также имевшие недвижимую собственность в виде покупаемых ими вотчин, были подвержены этому в меньшей степени. Существенное влияние на стабильность состава гостей и гостиной сотни оказывали внешние факторы. В XVII в. такими факторами были период смутного времени, война с Польшей. Результатом «московского разорения» явилось то, что торговые люди в продолжение XVII в. уже не могли «поправиться» 22* . Это выражалось прежде всего в резком сокращении количественного состава тяглоспособной части торгово-промышленного населения.

Причины и степень этого явления четко выразили сами представители гостиной и суконной сотен в челобитной 1649 г. о пополнении их «прибавочными» людьми. По их свидетельству, аналогичные челобитные гостиная сотня и гости подавали в 1643 и 1647 гг. В них челобитчики, жалуясь на оскудение тяглового состава из-за разорений и смертей, просили пополнить их «лутчими» людьми Кадашевской и черной слобод. Проведенный в связи с этим Казенным приказом «сыск» выявил, что в гостиной сотне до московского разорения было «с 350 человек», в суконной – 250. «А по окладным книгам, за руками сотенных людей, ныне в гостиной сотне гостей 13 человек, гостиные сотни торговых людей, лутчих и середних и худых, и с теми, которые служеб не служат и в тяглые не положены, 158 человек», а в суконной сотне – 116 человек 23* .

Названные источники не содержат сведений о поименном составе гостей и гостиной сотни. Первое более или менее систематизированное известие о гостях относится к 1675 г., когда в ответ на указ от 2 марта ими была составлена 4 марта окладная роспись служб на 1675 -1681 гг.24* Здесь гости также жалуются на малочисленность 25* , но по количеству их уже больше, чем в 1649 г.

В общей сложности по росписи 1675 г. насчитывается 25 гостей. Цифра эта свидетельствует о довольно большом росте численного состава гостей. Важно, однако, выяснить качественную сторону этого роста.

Среди упомянутых в росписи гостей названо двое Филатьевых (Евстафий и Василий), двое Сверчковых (Семен и Иван), двое Кдимшиных (Кипреян и Иван), двое Юрьевых (Федор и Алексей), двое Кириловых (Аверкий и Яков), двое Веневитиновых (Никифор и Афанасий). Таким образом, половину всего состава гостей 1675 г. (12 человек) дали шесть фамилий. А это значит, что количественный рост осуществлялся в значительной степени за счет внутреннего воспроизводства. Наглядно это видно на примере торговых людей гостиной сотни, включенных в роспись служб 1675 г. и ставших позднее гостями. Все они, за исключением Семена Лузина, являлись сыновьями или родственниками фигурирующих здесь же гостей – Ивана Гурьева, Кипреяна Климшина, Федора Юрьева.

Сказанное не означает, что пофамильный состав гостей оставался неизменным. В конце концов звание гостя не было наследственным. Конечно, сыну или родственнику гостя было легче его получить, однако лишь при условии, если имущественное и служебное положение претендента оставалось на уровне его предшественника. В противном случае семейная традиция нарушалась, и со смертью обедневшего гостя освобождалась и вакансия на его место. Это и приводило к необходимости пополнения гостей новыми людьми. Степень этих пополнений хорошо прослеживается при пофамильном сравнении гостей по росписи 1675 г. и указу 17 января 1687 г. «по случаю вечного мира» с Польшей 1686 г., которым московские гости были пожалованы поместными и денежными окладами «за многия их службы и за денежныя подати» на военные нужды 26* .

В указе назван 31 гость, кому были назначены оклады. Конкретное сопоставление фамилий показывает, что из состава 1675 г. в 1687 г. не фигурирует 9 человек, или 7 фамилий 27* , место которых заняли другие люди. За 12 лет, таким образом, этот состав обновился ровно на половину. Но по-прежнему значительную часть всего количества гостей (19 человек) составляли родственники. Так, из новых фамилий встречаем троих Лабазновых (Яков, Кирилл, Сергей), троих Чирьевых (Афанасий, Иван, Гаврила), двоих Нестеровых (Федор и Илья). Пополнились некоторые старые фамилии. Среди Панкратьевых в качестве гостей, кроме Ивана, фигурируют Семен и Андрей, у Сверчковых, кроме Семена и Ивана,- Панкрат, к Василию Шорину добавился Михаил. Наряду с Евстафием и Василием Филатьевыми назван также гость Алексей Филатьев.

Сложившийся’ к 80-м годам XVII в. состав гостей почти целиком дошел до XVIII в. В первые полтора десятилетия XVIII в. насчитывается 27 фамилий гостей. Из числа новых по сравнению с 1687 г. можно назвать лишь Исаевых, Афанасия Олесова, Якова Бабушкина, да двоих торговых иноземцев, причисленных к гостям (Вестов, Фонкельдерман) 28* . Все другие принадлежали к старинным фамилиям, встречающимся в упомянутых уже источниках. Происхождение гостей, получивших это звание позже, точно устанавливается только для Исаевых. По переписной книге Мещанской слободы 1676 г. значится Ивашко Исаев с сыновьями Ивашкой, Семкой и Илюшкой родом из города Дубровны. В 1655 г. его «взял полоном» некто Матвей Васильев сын Жидовинов, после смерти которого он перешел к его брату Ивану. С убийством последнего в Симбирске Иван Исаев в 1671 г. был «освобожден на волю» и по указу 1673 г. перешел жить в Мещанскую слободу «без поручной записи». В это время он торговал в шелковом ряду и имел собственный двор «по Большой улице от Земляного города по правой стороне». В дальнейшем дела Ивана Исаева еще более упрочились. В 1676 г. он служил на мещанских кружечных дворах у питейной продажи и у денежного сбора головою, а через два года взят в гостиную сотню «и от того числа с мещаны служеб не служит и тягла в слободские расходы не платит» 29* .

Обратимся теперь непосредственно к судьбам гостей в XVIII в. Картину разрушения старых московских гостиных родов уже в начале столетия раскрывают окладные списки 1713 и 1717 гг. Только среди умерших гостей насчитывается 10 человек (И. Сверчков с племянниками, И. Климшин, И. Антонов, Г. Никитин, К. Климов, К. Лабазной с братьями, Н. Сырейщиков, В. Шапошников, С. Боков) и две умершие «гостиные жены» (М. Ф. Суханова и А. В. Шиловцова). Смерти эти либо прекращали род, либо приводили к оскудению семьи, как это было, например, с вдовами умерших гостей Семена и Василия Шиловцовых или с сыном умершего Саввы Малыгина. Степан Саввич Малыгин при отделении от отца получил всего 100 руб. «на дело, а из пожитков ему ничего не дано», из-за чего он не был записан после смерти Саввы даже в гостиную сотню и лишь после долгих хлопот обложен 5-рублевым окладом. Та же участь ожидала и тех немногих из гостей, кто еще числился в «наличных людях» и платил порой значительные оклады. Среди них: Матвей Семенников с детьми (160-рублевый оклад за него оплатил сын Федор), Иван Юрьев с сыном (50 руб.), Логин Добрынин с сыном (320 руб.), вдова Михаила Шорина, Екатерина Семеновна (15 руб.) 30* .

В ревизских сказках 1-й и последующих ревизий мы уже не встречаем фамилий этих лиц среди московских купцов 31* . Редкие известия, содержащиеся в архивных источниках, подтверждают факт оскудения. Михайла Федорович Шорин, например, занял в 1706 г. у Алексея Евстафьева сына Филатьева 5 тыс. руб. в заклад своего дома и «по смерти своей не расплатился», в результате чего жена Шорина едва не лишилась дома 32* . На оскудение прямо указывает справка о долгах покойного гостя М. Шорина, составленная позже в конторе конфискации 33* , а также дело об отдаче принадлежавших ему вещей и бумаг ярославским родственникам А. и И. Лузиным 34* . В аналогичной ситуации встречается имя «гостина внука» Петра Семенникова, у которого за долги были конфискованы вещи и товары в 1740 г. 35*

Из пяти оставшихся гостиных родов, представители которых продолжали занимать в XVIII в. более или менее видные места, наиболее выдающимся был род Исаевых. Детей Ивана Исаева следует отнести к числу немногих гостей и их потомков, которые добились в XVIII в. значительных успехов, выйдя в дворяне. Дела умершего до 1713 г. отца приняли его сыновья, Илья и Семен. Главой был, безусловно, Илья. Назначенный в 1712 г. обер-инспектором в Ригу, он сделал распоряжение, что по «отлучении в доме своем он имел усмотрение своему брату Семену Исаеву в Москве и других городах» 36* .

В судьбе Ильи, как и в судьбе Никиты Демидова, решающую роль сыграл Петр I, которому Илья стал известен в Архангельске и понравился своей сметливостью. Именно с этим обстоятельством и связывается его назначение в Ригу после занятия ее русскими войсками 37* . В должности обер-инспектора Илья Исаев был наделен довольно широкими правами, выступая в качестве и «первого надсмотрщика купецких дел», и «президента магистрата».Его первые действия на этом посту, сообщенные английским послом при русском дворе Ч. Витвортом, свидетельствуют одновременно и о решительности и о полномочности. Сразу после прибытия в Ригу он распорядился закрыть прежние учреждения, подведомственные магистрату, забрать их доходы, городскую артиллерию и обезоружить горожан 38* . Не исключено, что в первое время Илья Исаев осуществлял высшую власть в Риге не только в отношении купечества, но и других сословий. Лишь указом от 14 октября 1713 г. лифляндское шляхетство было отдано под ведомство рижского губернатора, а купечество – обер-инспектора Исаева, которому вменялось в обязанность доносить обо всех делах губернатору 39* .

Назначение обер-инспектором в Ригу предоставило Илье Исаеву с братом и привилегии, важные для их торговой деятельности: освобождение от тяглых купеческих служб, постоев, а также отсрочку платежей доимок до возвращения в Москву 40* .Факты эти показывают, что сами по себе преимущества для гостей в это время уже не были чем-то данным вместе с гостиным именем. Гостю, как и другим представителям купечества, их следовало заслужить, что свидетельствует о падении правового значения этого звания.

Указанные освобождения, впрочем, не являлись источником процветания, а лишь сопутствовали ему. Основные доходы Исаевым приносили суконные заводы, которыми управлял Илья 41* , и поставки сукна на нужды армии, осуществляемые им во время Северной войны совместно с Матвеем Евреиновым 42* . О величине этих поставок имеются данные в фонде Сената. 25 апреля 1711 г. «гостиной сотни Матвей Евреинов да гостиной сын Илья Исаев» просили мундирную канцелярию из числа невыданных им денег за поставленные туда в 1710 г. товары (сукна) в размере 4152 руб. 16 алтын 4 денег зачесть в платеж таможенной пошлины 43* .

Именно операции по поставке сукна армии и принесли Исаевым необходимый капитал и положение, позволившее им в дальнейшем продвигаться по служебной линии. Последующая карьера Ильи Исаева – неуклонное восхождение вверх. В 1720 г. он стал первым президентом Петербургского 44* , а с 1723 г.- Главного магистратов. В 1727-1729 гг. Илья Исаев состоял президентом Рижского магистрата и за успешное взимание таможенных сборов был награжден 2 тыс. ефимков из рижских доходов и серебряным кубком 45* . В 1731 г. он уже вице-президент Коммерц- коллегии 46* . Уволенный от службы 2 января 1737 г., он был пожалован 8 июля 1741 г. званием действительного статского советника и в соответствии с Табелью о рангах получил потомственное дворянство 47* .

Судьбы детей Ильи Исаева связаны уже с дворянством. Дочь Ирина была замужем за адмиралом Иваном Лукьяновичем Талызиным, а Евдокия – за Владимиром Ивановичем Лопухиным 48* .

Значительных успехов добились и потомки Семена Ивановича Исаева. Его сын, Иван Семенович, именуемый по 2-й ревизии «гостиным внуком», по окладной книге 1748 г. состоял в гостиной сотне Москвы по 1-й гильдии и являлся президентом Главного магистрата. В 1763 г. он был пожалован званием надворного советника 49* , т. е. получил личное дворянство. Сыновья Ивана Семеновича вышли из купечества и успешно продвигались по военной службе. Алексей Иванович, женатый, кстати, на вдове Алексея Ивановича Лопухина, Анне Николаевне, дослужился до звания подполковника Каргопольского карабинерского полка. Еще успешней была военная карьера Якова Ивановича, который в 1762 г. начал службу в Конной гвардии, а в 1764 г. был уже поручиком Кавалергардского корпуса. 12 октября 1777 г. Яков получил чин подполковника и в 1788 г. уволился от службы отставным бригадиром 50* .

Из других фамилий гостей, потомки которых в XVIII в. продолжили род и занимали если не ведущее, то видное положение, следует назвать Филатьевых и Чирьевых.

В первой четверти XVIII в. Филатьевы были представлены четырьмя братьями: Василием, Алексеем, Федором и Андреем – детьми упомянутого в росписи 1675 г. Остафья Филатьева, назначенного на 1677 г. в Сибирский приказ для соболиной оценки. С начала XVIII в. в делах братьев наблюдается сильнейший упадок. Введение в 1697 г. казенной монополии на пушнину 51* лишило Филатьевых традиционной для них торговли соболями. «Многие убытки учинились» братьям от разорения принадлежавших им еще с 1680-х годов в Соли Камской соляных промыслов 52* , которое произошло в результате потопов и пожара. Поэтому уже в 1705 г. оклад Филатьевых составлял 860 руб. вместо прежних 1250 руб., а к 1713 г. он снизился до 100 руб., «для того что они выплатились и торгов никаких у них нет». К этому времени братья уже, вероятно, разделились, так как по окладному списку 1713 г. положенные на них 100 руб. они платили порознь – по 50 руб. с каждого 53* .

В сказках, поданных к 1-й ревизии, значатся двое Филатьевых – Андрей Остафьев сын Филатьев 42 лет с сыном Максимом 11 лет и Алексей Филатьев 65 лет с внуком Петром Дмитриевым 8 лет 54* , живущие в Китай-городе своим двором. Сказка Василия Филатьева в 1-й ревизии не встречается, но он еще назван в Московской книге сбора мостовых денег 1718-1723 гг. по Китай- городу как уплативший с 8 саженей земли 3 руб. 27 алтын 5 денег 55* . Федор Остафьев сын Филатьев также не проходит по 1-й ревизии, а в переписной книге выбывших после 1-й ревизии его имя упоминается в связи с выбытием из оклада дворовых его людей. По той же книге Андрей Остафьев сын Филатьев назван умершим, а его сын Максим пропавшим без вести. Единственным продолжателем рода Филатьевых оказался, таким образом, «гостиный внук» Петр Дмитриев. По сказке, поданной ко 2-й ревизии, он числился в гостиной сотне среди купцов, плативших 40-алтынный оклад, и имел сына Алексея 3 лет 56* . В это же время он жил в родовом доме Филатьевых в Китай-городе в приходе церкви Ипатия Чудотворца. Его оклад, по книге 1748 г., как купца 1-й гильдии составлял значительную сумму – 45 руб., которую он платил с имеющихся у него вотчин, лавок и фабрики 57* .

Шелковая фабрика, которой владел П. Филатьев, была заведена в 1742 г. в селе Новорождественском Ростовского уезда. Вначале она работала на 26, а в 1753 г.- на 35 станах. В качестве рабочей силы использовались доставшиеся ему по наследству от деда Алексея Филатьева 936 душ в Ростовском уезде, в Нагорном стане, и 20 душ в Московском уезде 58* . Известий об объеме производства и состоянии фабрики мы не имеем. По ведомостям о состоянии фабрик и заводов, хранящимся в фондах Комиссии о коммерции и о пошлинах и Мануфактур-коллегии, она не проходит 59* . Вероятно, ее существование прекратилось со смертью владельца. П. Д. Филатьев был последним из фамилии в купеческом звании. В 1757 г. он умер, а годом раньше «отбыл» в военную службу его сын Алексей 60* .

Гораздо более представительным в количественном отношении был род гостей Чирьевых, который доходит до конца XVIII в. Он представлен двумя ветвями, которые вплоть до середины века жили вместе в Огородной слободе за Мясницкими воротами в приходе церкви Трех святителей, но состояли в разделе. Первая линия идет от Гаврилы Афанасьевича, вторая – от Григория Афанасьевича Чирьевых. По окладным спискам 1713 и 1717 гг. сумма обложения Гаврилы Чирьева с сыном Василием составляла 50 руб., а Григория Чирьева с братом Василием – 25 руб. 61* Гаврила умер, очевидно, вскоре после 1717 г., так как сказку 1-й ревизии подали его сыновья, «гостиные дети» Василий (42 лет) и Алексей (30 лет). Гость Григорий Афанасьевич Чирьев был еще жив в 1725 г. (ему было в это время 60 лет). По сказке, поданной им к 1-й ревизии, он имел трех сыновей: Алексея 12 лет, Алексея 7 лет, Василия 5 лет 62* . После смерти отца главенствующее положение в семье занимал старший из сыновей. Так, место Григория занял старший Алексей, а после его смерти в 1752 г. – Василий 63* .

Обе ветви Чирьевых и в середине XVIII в. считались состоятельными купеческими семьями и входили в 1-ю гильдию еще в 1766 г. 64* Однако их имущественное положение изменилось. В 1748 г. оклад Василия Гавриловича с сыном Иваном и внуками Яковом и Константином составлял 15 руб., а Алексея Григорьевича с братом Василием – 9 руб. Но уже в 1757 г. все было наоборот: Василий Григорьевич платил 20 руб., а сын умершего в 1749 г. Василия Гавриловича, Иван Васильевич- 10 руб. 65*

В дальнейшем положение в семье Ивана Васильевича не улучшалось, что в значительной мере, вероятно, было связано со смертью его самого в 1774 г. и его сына Константина в начале 1782 года. Оставшиеся после Константина сыновья: 14-летний Алексей и 11-летний Иван (первый сын Иван умер вместе с матерью Прасковьей Михайловной в «чумной» 1771 г.) -вместе с мачехой Прасковьей Яковлевной, второй женой отца, и бабкой Маврой Тихоновной числились по сказке 4-й ревизии в мещанах и жили в доме московского купца Алексея Бирюкова, очевидно, по найму 66* . О последующей судьбе Алексея и Ивана ничего не известно, а их имена не фигурируют в сказке их мачехи- мещанки, поданной к 5-й ревизии 10 декабря 1795 г. 67*

Имущественное положение семьи Василия Григорьевича, умершего в 1766 г., было, надо полагать, много лучше, так как его сын Михайла записался в 1771 г. в военную службу, дочь Елизавета была выдана замуж за поручика Александра Филипповича Воронцова, а жена Татьяна Петровна, дочь московского l-й гильдии купца П. Г. Ерофеева, еще и в 1782 г. имела собственный дом 68* .

Кроме названных, среди потомков старинных гостей, живших и в середине XVIII в., можно отметить гостиного внука Ивана Матвеевича Шустова. Фамилия Шустовых, дяди и племянника, Якова и Григория, еще в качестве торговых людей гостиной сотни встречается в росписи служб гостей, назначенных на 1678 г. к соляному промыслу в Соли Камской 69* . С этого времени они выступают здесь и как владельцы промыслов 70* . В начале XVIII в. их дела, видимо, шли на убыль, и в 1711 -1712 гг. один из них встречается в материалах Сената в связи с описанием его двора и находившихся в нем припасов Адмиралтейского приказа 71* . Вероятнее всего, что речь в данном случае идет о госте Григории Шустове, поскольку именно его двор значится в московской книге по сбору мостовых денег в Китай-городе 72* . Имя «гостиного внука» Ивана Матвеевича зафиксировано лишь в его сказке во 2-ю ревизию, так как в 1-ю ревизию он был «прописан», т. е. пропущен. В это время ему уже был 41 год, он числился купцом 1-й гильдии и служил ратсгером в Главном магистрате. В 1759 г. он умер, не оставив потомства, и род Шустовых пресекся 73* .

Изучение судеб гостей неизбежно, таким образом, подводит нас к выводу о том, что лишение их в первой трети XVIII в. прежних привилегий вытекало из логики развития этой группы торгово-промышленного населения. С одной стороны, в условиях относительной социальной замкнутости существенное значение имел биологический фактор. Отсутствие внутреннего воспроизводства, являвшегося одним из главных источников пополнения гостей в XVII в., привело к физическому исчезновению части гостиных родов в начале XVIII в. С другой стороны, безвозвратная потеря гостями былой экономической мощи привела к уничтожению самого института гостей и замене его более предприимчивым первогильдейским купечеством.

Причины «оскудения» в каждом Конкретном случае, разумеется, были свои. Но вместе с тем можно обнаружить и некоторые общие черты. Одна из них состояла в том, что в результате петровской торгово-финансовой политики конца XVII – начала XVIII в. гости лишились некоторых традиционных для них видов торговли и промыслов. Введение в 1697 г. государственной монополии на пушнину отняло у Филатьевых соболиную торговлю. Объявленная в 1705 г. Петром I казенная монополия на продажу соли 74* привела к тому, что Панкратьевы, занимавшиеся вываркой соли, «против прежняго торгами и пожитками умалились». Соляной промысел «отшел» также и у Филатьевых 75* . В начале XVIII в бездействовали соляные варницы Грудцыных 76* . На отсутствие «торгов и промыслов и вотчин» жаловалась Татьяна Захарьевна Чирьева, вдова гостя Максима Чирьева 77* , который еще в 1689 г. был назначен «в Кунецкой палате у приему и у продажи на деньги и на мену на товары соболиные и у мягкой рухляди» 78* и уже в силу этого своего положения не мог не торговать пушниной.

Другой причиной, которая приводила к разорению купечества и ослаблению гостей, была налоговая политика правительства Петра I, изыскивавшего средства на ведение Северной войны, новые таможенные пошлины, многочисленные «канцелярские сборы» 79* и т. п. Тяжесть этих налогов отчетливо видна из челобитной 1713 г. Филатьевых и Панкратьевых, жаловавшихся на то, что наряду с основным побором десятою деньгою, который вплоть до введения подушной подати был постоянной податью 80* , на них положены «государевы подати драгуны и фураж и рекруты провиант и на известь и в недостаточные Московской губернии на расходы и всякие протчие случившиеся для военного случая поборы» 81* .

Эти обстоятельства сыграли существенную роль в положении гостей как торговцев. По данным Р. И. Козинцевой, среди многочисленных московских купцов, имевших в 1710 г. на Архангелогородской ярмарке внешнеторговые обороты свыше 5 тыс. руб., числилось только 7 московских гостей: Иван Панкратьев и Никита Сырейщиков (оборот от 6 тыс. до 7 тыс. руб.), Степан Боков, Федор Семенников и Алексей Филатьев (оборот от 10 тыс. до 15 тыс. руб.), а также Илья и Семен Исаевы (оборот свыше 40 тыс. руб.) 82* . Со смертью первых четырех, как было показано, эти гостиные роды исчезли совсем. Практически лишь для Исаевых первая четверть XVIII в. стала тем благоприятным временем, которое в еще большей степени укрепило их. Это не было случайным, поскольку именно они использовали войну как арену торговых операций, именно они были освобождены от служебных и налоговых повинностей, которые вынуждены были нести все остальные.

По всем другим гостям в этот период был нанесен сокрушительный удар. Даже те немногие из них, потомки которых как будто заняли прочное положение, испытали это на себе. Поэтому, несмотря на внешнее благополучие, роды Филатьевых, Чирьевых и других медленно, но неуклонно приходили в упадок в середине XVIII в. Это выражалось прежде всего в том, что ни по одной из рассмотренных фамилий в это время мы не находим данных об их торговой деятельности. Зато и Чирьевы, и Филатьевы, и Нестеровы непременно имели в середине XVIII в. вотчины в рядах 83* . Это значит, что их предпринимательская деятельность из активной сферы торгово-промышленных интересов переместилась в использование ранее нажитого недвижимого имущества путем сдачи его в наем. В экономической же жизни России XVIII в. ведущую роль стали играть представители восходящей линии русского купечества – первогильдейцы, вытеснившие некогда могучие торговые фамилии гостей.

Гостиная сотня в XVIII в.

Вторым по значению разрядом торгово-промышленного населения России XVII – начала XVIII в. были торговые люди гостиной сотки. По своему экономическому и юридическому положению они тесно примыкали к гостям, уступая им только монополию внешней торговли и право покупки вотчин. Их правовые статусы развивались в полном соответствии друг с другом, и итогом этого развития было законодательной уничтожение в 1728 г. гостей и гостиной сотни как особых привилегированных институтов посадского общества. Для гостей этот исход, как мы видели, был определен их экономическим падением, подстегнутым петровскими реформами и войнами. Очевидно, что события первой четверти XVIII в. неизбежно отразились и ка положении гостиной сотни. Однако здесь имелись свои особенности, приведшие к тому, что фамилии торговых людей гостиной сотни оказались несколько более устойчивыми по времени. Одна из них была следствием правового неравенства гостиной сотни и гостей в вопросе внешней торговли: снижение внешнеторговых операций во время войны мало отразилось на торговых людях гостиной сотни, занимавшихся большей частью внутренним торгом. Другая особенность была связана с большим количественным представительством гостиной сотни и, следовательно, большим разнообразием судеб гостиных фамилий, среди которых, с одной стороны, встечаются такие, которые, подобно гостям, рано обеднели или пресеклись, а с другой – такие, которые существовали на протяжении всего XVIII в.

В общей сложности в Москве в XVIII в., по данным материалов первых пяти ревизий (без учета сведений окладных списков 1713-171.7 гг., о которых будет сказано особо), числилось свыше восьми десятков фамилий коренных торговых людей гостиной сотни. Кроме них, в московской гостиной сотне находилась еще 21 фамилия «прибылых», т. е. переселившихся из других городов и мест, которых удобнее рассматривать отдельно от основного состава. Названное количество родов гостиной сотни представлено абсолютными цифрами. Оно менялось во времени, и это изменение обнаруживает тенденцию резкого сокращения к концу XVIII в. Если по 1-й ревизии среди основного состава насчитывается 77 фамилий 84* , то в конце века – всего 31. Подобная картина наблюдается и среди «прибылых», из 25 фамилий которых к концу XVIII в. дошло только 10. Здесь предпринята попытка, проследив судьбы представителей гостиной сотни, во-первых, выяснить причины столь сильного изменения всего состава, а во-вторых, установить, что из себя представляли торговые люди гостиной сотни на рубеже XVIII-XIX вв. Словом, общая задача состоит в том, чтобы изучить характер процесса, внешним количественным выражением которого является значительное сокращение числа фамилий гостиной сотни на протяжении XVIII в.

Первое поименное известие о торговых людях гостиной сотни содержат окладные списки 1713-1717 гг. Важность этих источников состоит, прежде всего, в том, что они устанавливают преемственность состава гостиной сотни конца XVII – самого начала XVIII в. с последующим временем. Кроме того, они отражают по- . ложение и состояние гостиной сотни в период, определивший, по существу, характер ее дальнейшего развития. Начало XVIII в. для гостиной сотни проходит под знаком обеднения и физического исчезновения большей части родов. В 1713 г. среди тех, кто «оскудали и 10-й деньги за того скудостного не платят», числилось 29 человек и среди умерших – 73 85* . В общей сложности это привело к тому, что 69 фамилий выбыли из гостиной сотни. Кроме того, во многих семьях пресеклись отдельные линии, что в конце концов сказывалось позже и на положении всего рода. 77 других фамилий, числившихся в 1713-1717 гг. среди «наличных московских жителей», в основном и представляли гостиную сотню в XVIII в. К их судьбам мы и обратимся прежде всего.

Тот факт, что доминирующим для гостиной сотни в XVIII в. был процесс «вымывания» ее представителей, заставляет выяснить его причины. Для этого проследим те 46 родов, которые выбыли из гостиной сотни в течение XVIII в. (см. табл. I) 86* .

Из табл. 1 следует, что больше половины всех выбывших (54,4%) были представлены фамилиями, прекратившими свое существование по биологическим причинам. Если принять за основание каждой фамилии лиц, зачисленных в окладные списки 1713-1717 гг., то окажется, что из 25 фамилий в 17 случаях это произошло уже в первом поколении и в 8 – во втором 87* . Т. е. и во второй четверти XVIII в. пресечение родов в значительной мере шло за счет смерти представителей гостиной сотни состава конца XVII – начала XVIII в., что, очевидно, было самым тесным образом связано с экономическим падением гостиной сотни.

К пресекшимся родам близко примыкают фамилии, последние представители которых по мужской линии считались пропавший без вести или были отданы в рекруты. По своему существу пропавших без вести (т. е. самопроизвольно выбывших из посада ввиду несостоятельности) следует приравнивать к умершим в первом поколении с более ярко выраженной социальной причинностью разрушения рода. Все они (С. А. Акинфиев, В. Б. Кротов, И. Крылов, Н. Г. Овсяников, П. Д. Самоучкин, Е. Черноусое) выбыли в преклонном возрасте, и естественным окончанием могла быть только смерть. Отдача в рекруты характерна для второго поколения, но она была следствием смерти отцов – представителей гостиной сотни состава 1713-1717 гг. Сыновья умерших после 1725 г. Ф. Болотникова – Алексей, В. Замятина – Осип, П. И. Симонова – Егор были отданы в рекруты, поскольку оказались несостоятельными.

Несколько отличаются от перечисленных 8 фамилий с неизвестными судьбами последних членов 88* . Разрушающее действие пресечения по мужской линии здесь не было столь сильным на первых порах, как в выше названных семьях. Это позволило им просуществовать вплоть до 60-х годов XVIII в. Их положение к середине века было невыдающимся, но достаточно прочным, пока живым оставалось старшее поколение. Все они в 1748 г. состояли во 2-3-й гильдиях и имели торги в разных рядах. Со смертью представителей первых двух поколений резко ухудшилось положение оставшихся членов фамилии. Купец 2-й гильдии П. И. Акишев умер в 1775 г., а его сын Василий «находится в монетном дворе пробным мастером» 89* . А. П. Гагин некоторое время после смерти отца еще продолжал иметь свой торг в крашенинном ряду, но затем потерял его и превратился в «разиощика» в суровском ряду 90* . Н. М. Михайлов после смерти отца вынужден был перейти на фабрику А. Милютина 91* . Вслед за тем как умер в 1757 г. 2-й гильдии купец В. В. Мыльников, его сын Андрей был «положен по 3-й гильдии» и находился «в работах» по серебряному мастерству 92* . Пока был жив П. Т. Хайлов (2-я гильдия), его сын Василий вместе с ним имел подряды в Адмиралтействе. После смерти отца в 1751 г. его положение ухудшилось. В 1757 г. он уже платил оклад 1 руб. 20 коп. вместо 3 руб. 60 коп., а к 1767 г. имел «пропитание работою своею» 93* . 2-й гильдии купец М. В. Шапошников 71 года в 1767 г. «в оклад за старостию не положен», а его сын Козьма, который «торг имеет на площади походя», переведен по окладу в 3-ю гильдию 94* . Последним известием о Култыгиных является окладная сказка 1766 г. 2-й гильдии купца Сергея Ивановича Култыгина с сыном Алексеем. Из нее следует, что дела самого подателя сказки не улучшались: в 1748 г. он имел оклад 2 руб. 40 коп., в 1757 г.- 1 руб. 80 коп., в 1766 г.- 1 руб. 50 коп. 95* По аналогии с предыдущими легко представить, что положение Алексея Култыгина после смерти отца, которому в 1766 г. было уже 66 лет, еще более ухудшилось, так как в дальнейшем мы не встречаем его среди московского купечества.

«Печать неизвестности» в судьбе всех перечисленных лиц, или, точнее говоря, отсутствие сведений о них после столь очевидного социально-экономического падения, не была случайной. В 3-ю и 4-ю ревизии это означало, что человек выбыл из купеческого сословия из-за несостоятельности, не имея возможности уплатить налоговую сумму, что свидетельствовало о полном крахе фамилии.

Среди всей группы выбывших из гостиной сотни родов выход только трех – Тележниковых, Коробейниковых, Вихляевых – был обусловлен причинами, характеризующими не падение, а подъем. Уже в 20-х годах они были состоятельными людьми и имели крепостных людей 96*-99* а к середине XVIII в. входили в высшую прослойку московского купечества. И.. И. Тележников являлся компанейщиком канительной фабрики и имел торг в серебряном ряду. Ф. А. Коробейников сдавал свои торги в рядах сидельцам. Оба они состояли в 1-й гильдии 100* . Позднее, в 1754 г., Ф. А. Коробейников «по желанию его» взят был в лейб-гвардии Семеновский полк и дослужился к 1763 г. до чина поручика 101* . На военную службу перешел в 1779 г. и внук И. И. Тележникова Андрей 102* . Несколько сложнее обстояло дело у Вихляевых. Сыновья числившегося в гостиной сотне в 1717 г. и умершего, очевидно, до 1725 г. Ивана Вихляева, Никита и Иван, уже в 1-ю ревизию подали отдельные сказки (причем при Иване- большом был записан их младший брат Иван-меньшой). Раздел ослабил их возможности, и к середине века они подошли купцами 2-й гильдии. Однако смерть единственного сына Никиты, Алексея, позволила Ивану Ивановичу Вихляеву соединить наследство вместе с младшим братом Иваном. Дела поправились, что позволило Вихляевым выйти в дворяне. Этого добился после смерти Ивана-большого в 1753 г. Иван-меньшой, который в 1763 г. был пожалован званием коллежского асессора. Сыновья старшего из братьев связали свою жизнь с чиновничьим сословием, перейдя на штатскую службу: Иван с 1755 г. был переводчиком в Гамбурге, а Никита с 1759 г. «при Сенате у сочинения уложения копиистом». Двое сыновей Ивана-младшего, Илья и Петр, перешли в 1756 г. на военную службу 103* .

Другая группа гостиной сотни представлена 31 родом, существовавшим до конца XVIII в. В генетическом отношении это были полнокровные фамилии с внутренним воспроизводством, позволявшим поддерживать и продолжать род. В социально-экономическом же аспекте шло их неуклонное угасание. Существенное влияние на этот процесс оказала разорительная налоговая политика правительства, которой прежде всего подверглись гости и гостиная сотня. Если в 1713 г. с них брали только «10-ю деньгу» (а с наиболее богатых и «полтинные» деньги), то в 1717 г., кроме этого, «наличные московские жители» платили еще «10-ю деньгу» «по расположению за умерших и оСкудалых». Причем размеры налога «10-й деньги» «по расположению» в 2, а то и в 3 раза были выше обычной «10-й деньги». Оклад М. Г. Еврейнова, например, в 1713 г. составил 60 руб. «10-й деньги» и 30 руб. «полтинных». В 1717 г. «10-й деньги» он платил 30 руб. да «по расположению» 92 руб. 5 денег 104* . Однако если те, кто побогаче, как Еврейновы, смогли не только устоять, но и поправить свои дела в дальнейшем, то многие фамилии тянули этот «хвост» за собой в течение всего XVIII в. Сравнивая размеры налоговых обложений 1713-1717 гг. с положением, которое занимали представители гостиной сотни, скажем, в середине века, можно проследить эту зависимость.

Как правило, в фамилиях, профессиональные занятия которых в 40-60-х годах в лучшем случае ограничивались мелочной торговлей или каким-либо «мастерством», суммы капиталов по окладам 1713-1717 гг. были ничтожны. Так, в услужении у разных купцов находились дети В. С. Алмазникова, капитал которого в 1713 г. составил 15 руб. (оклад «10-й деньги» 3 руб.). «По найму в работах» числился И. Г. Федосеев, внук Ф. Ермолина, платившего в 1713 г. с 15 руб. «10-й деньги» 3 руб. Гончарным «оконишным» и «раскрашиванием листов» мастерством промышляли Чуваевы, родоначальник которых, Сергей Дмитриевич, «оскудал» в начале века. Мелочным торгом «походя» занимались дети и внуки М. Кострикина и М. Хохликова (оклад с 5 руб. в 1713 г.- 1 руб.). Потомки Г. и С. Павловых (оклад в 1713 г. с 5 руб. капитала – 1 руб.) делали «сережные камушки», а К. Шестакова (с 15 руб.- 3 руб. «10-й деньги») -точали кушаки. Сын Ивана Воротникова (в 1717 г. «10-й деньги» 2 руб.), Василий, не имел торга, а внук завел «мастерство оловянное мелочное». Занимались «шапошным мастерством», находились в работниках или имели торг от других купцов потомки многочисленного и некогда сильного рода Боковых. Род этот утратил свои позиции в начале XVIII в. и в 1713-1717 гг. оклады его представителей не превышали 5-6 руб. (кроме Ефрема и Григория Боковых,- 40 руб., но эта линия пресеклась с их смертью) 105* .

Первые два десятилетия XVIII в. привели, таким образом, не только к утрате прежних позиций фамилиями, больше всего испытавшими на себе результаты налоговой политики, но и к их профессиональной деградации. Фактически они перестали самостоятельно выполнять основную, торговую функцию купечества и вынуждены были перейти к занятиям, характерным для мещанского сословия. Закономерным завершением этого процесса был юридический переход из купцов в мещане. Кроме 9 перечисленных, еще в 7 фамилиях 106* (Кореневы, Лепеховы, Лялины, Плетниковы, Сагайдашниковы, Стояновы, Усачевы) можно наблюдать подобную картину: представители 2-3-го поколения, не имея торгов, «пропитание имеют» тем, что нанимаются на работу «по разному мастерству» к крестьянам-промышленникам, сидельцами в лавках и разносчиками в рядах у крупных купцов, стоят «у рогаток» или в лучшем случае заводят свой собственный промысел (например, Я. А. Лепехов расписывал образцы), а вслед за этим закрепляются как мещане и юридически.

Несколько иначе обстояло дело в тех родах, чье экономическое положение в начале века было более прочным. Среди существовавших в конце XVIII в. насчитывается 6 таких фамилий: Еврейновы, Марковы, Мокеевы, Старцовы, Турчениновы, Цынбальниковы. Их оклады в 1713 г. были самыми высокими: 22-30, 60 руб. (только у Мокеевых средняя сумма – 10 руб.) 107* . Все они входили в середине века в 1-ю гильдию. Для них характерна устойчивая торговая или промышленная деятельность. По торговым делам «отлучался» в сибирские города П. А. Цынбальников, торг в пушком и суконном рядах имели Мокеевы, пороховой завод был в 1748 г. у Марковых 108* . Особенной активностью выделялись Старцовы, Турчениновы и Еврейновы. Наибольшего размаха деятельность первых достигла в первой половине и середине XVIII в. Ф. Старцов и М. Еврейнов являлись крупнейшими поставщиками астраханских товаров (шелк, кумач шемаханский, пестрядь, бязь, меха и т. д.) на Макарьевскую ярмарку в 20-х годах XVIII в.109* Они же в 1721 г. вошли в компанию заведенной в 1717 г. П. П. Шафировым и П. А. Толстым московской шелковой мануфактуры. В 1725 г. компанейщики разделились «по партиям». На фабрике Ф. Старцова работало 29 станов и 2 прядильные мельницы 110* . Впоследствии, вплоть до 50-х годов, фабрикой владел его старший сын, Иван 111* . Вероятно, вследствие болезни и раздела с младшим братом Михаилом фабрика отошла от Старцовых в 50-х годах и фамилия постепенно хиреет. Сын Ивана Федоровича, Сергей, перешел на чиновничью службу, работая в должности подканцеляриста в Петербургской таможне, а Михаил Федорович с сыном Андреем стали мещанами 112*.

Подъем Турчениновых 113* начинается примерно с середины XVIII в. Ему предшествовала деятельность Петра Ивановича Турченинова в качестве откупщика «в Новегороде в компании» и его младшего брата Семена, который имел крупные торги в панском ряду и уже в середине века занимал ведущее положение среди торгующего московского купечества 114* . Если восхождение Турчениновых по линии Петра затянулось в связи с ранней его смертью в 1759 г. (та же участь постигла третьего из братьев, Афанасия Ивановича, умершего в 1768 г.), то Семен Иванович быстро шел в гору. В 1759 г. вместе с А. Антоновым он завел в Москве шелковую фабрику 115* , а через 10 лет был ее единственным владельцем 116* . К этому времени на ней работало уже 67 станов, уступая лишь фабрикам А. Бабушкина, П. Колосова и М. Милютина 117* . В 70-х годах С. И. Турченинов переводит свои капиталы из шелковой в новую и перспективную, хлопчатобумажную отрасль текстильной промышленности. Вместе с П. С. Рыбинским и гамбургским жителем X, Алценбургом в 1774 г.118* он завел в подмосковном сельце Мишнево «на наемной земле у генеральши Анны Алексеевны Хитровой» ситцевую фабрику. В 1788 г. Рыбинский уступил свою часть С. Турченинову, а в 1789 г., после смерти Алценбурга, к нему перешла и вся фабрика. Со смертью С. Турченинова в 1794 г. владельцем ее стал его сын Владимир. Фабрика специализировалась главным образом на производстве белья из ситца и платков. В год вырабатывалось товаров на 35-45 тыс. руб.119* – сумма по тем временам немалая. Однако в связи с громадным ростом в начале XIX в. хлопчатобумажных предприятий недавних выходцев из крестьян, таких, как Грачевы, Чориковы, Сивяковы, В. С. Турченинов уже не смог успешно конкурировать с ними. Фабрика перешла в другие руки, а сам он в 1805 г. вышел в мещанство 120*.

Наиболее выдающийся род среди гостиной сотни был представлен Еврейновыми. Основателями его явились выходцы из Мстиславских евреев (отсюда и фамильное прозвание) «Матюшка и Федка Григорьевы». В 1655 г. «взяли их служилые люди и на Москве отдали гостиной сотни Кириллу Волосатому», от которого они были «освобожены» в 1668 г. «по указу великого государя», а в 1671 г. взяты в Новомещанскую слободу. Матвей в это время торговал в овощном ряду. В дальнейшем он служил «в мещанских старостах» и «на мещанских кружечных дворах головою», что послужило основанием для зачисления его в 1678 г. в гостиную сотню. Федор Григорьев Евреин еще и в 1684 г. был тяглецом Мещанской слободы 121* .

Наибольшего успеха добились Еврейновы по линии Матвея, обладавшего исключительной предприимчивостью. Благодаря ей он, подобно Илье Исаеву, сумел разбогатеть тогда, когда другие разорялись,- во время петровских войн, поставляя сукна в армию вместе с тем же И. Исаевым 122* , с которым, кстати, М. Евреинов состоял в тесном родстве, будучи женат на его сестре, Акулине 123* . Кроме того, в середине 10-х годов XVIII в. на «присыльные деньги» М. Еврейнова его комиссионер, строитель Вышневолоцкого канала новгородец М. И. Сердюков скупал «врознь у крестьян» лен и отправлял его из Новгорода в Петербург. Круг и география его торговых интересов непрерывно расширялись. В 1720 г. он скупает в Архангельске «писчую» ' бумагу и через Курск отправляет ее в «малороссийские городы». В Астрахани его приказчики скупают крупные партии шелка, кумача шемаханского, пестряди и везут на Макарьевскую ярмарку. В Москве М. Еврейнов скупает у купцов различные «сибирские» товары: китайку, камку, чай и т. д.124* В это время он уже выступает как крупный промышленник. В 1721 г. М. Еврейнов и его сын Илья с Ф. Старцовым и др. вступили в компанию московской шелковой мануфактуры, получив от правительства беспроцентную ссуду в 45 672 руб. 125* Фабрика, которая досталась Еврейновым после распадения компании в 1725 г., находилась в общем владении сыновей Матвея почти до 40-х годов, а затем была разделена. Большую часть получил Иван Матвеевич, а другая часть перешла во владение Андрея Матвеевича, а затем его сыновей (Михаила, Матвея, Василия, Ивана) 126* . Получив, видимо, при разделе свою долю деньгами, Василий Матвеевич завел в 1737 г. полотняную фабрику с освобождением от уплаты пошлин 127* . В 1753 г. его дети продали ее Андрею Еврейнову, а жена последнего после смерти мужа в 1758 г. продала фабрику Ивану Матвеевичу 128* . Яков Матвеевич Еврейнов, который после раздела отошел от управления шелковой фабрикой, использовал доставшееся ему наследство иначе, чем все другие братья, сделав головокружительную карьеру от советника Мануфактур-коллегии (1742 г.) до вице- (с 1745 г.), а затем и президента Коммерцколлегии (1753 г.) 129* . Дворянского звания добился и Иван Матвеевич Еврейнов, пожалованный в 1744 г. «для придания впредь вящей ему и другим охоты» в развитии промышленности чином коллежского асессора 130* . Сыновья умерших в 1747 и 1755 гг. Василия и Андрея Матвеевичей., не рассчитывая таким же путем пробиться в дворянство, оставили купеческие занятия и перешли на военную службу. Лишь Михаил Васильевич остался верен торговому ремеслу и вел его довольно успешно, о чем свидетельствует пожалование его в 1759 г. чином титулярного советника 131* . Главным объектом торговли М. В. Еврейнова было льняное семя, по которому он имел откуп на «выпуск в чужие края». Однако отмена в начале 60-х годов монополий на казенные товары лишила Михайлу Еврейнова заграничных кредитов, что поставило его на грань банкротства, и только правительственная поддержка помешала этому. Именным указом Екатерины II от 10 января 1763 г., «приняв во уважение, дабы -сей купеческий Еврейнова дом не пришел во всеконечное падение», ему был предоставлен беспроцентный кредит в 50 тыс. руб. на 10 лЈт с обязательством ежегодно выплачивать по 5 тыс. руб. 132* Это позволило М. В. Еврейнову продолжить заграничную торговлю, прекращение которой было связано, вероятно, с его смертью. Последнее известие о «привозе из-за моря иностранных товаров» на сумму 3200 руб. относится к 1772 г. 133*

Развитие Еврейновых по линии Федора Григорьевича задержалось по той причине, что ее родоначальник не был столь предприимчивым, как брат. Только его сыну, Авраму Федоровичу, удалось записаться в гостиную сотню и на торговле овощным товаром пробиться позже в 1-ю гильдию. Сыновья последнего Иван, Яков, Николай, Михаил, Василий были солидными московскими купцами, состояли в 1-й гильдии, имели значительные торги «в гостине дворе» и различных торговых рядах. В четвертом поколении наблюдается поголовный отход от купеческой деятельности. Уже младший из сыновей Аврама, Петр, перешел на военную службу. Вслед за ним выбывают в военную службу сыновья Ивана (Николай и Федор) и Якова (Дмитрий и Сергей).

Отход от купечества наблюдается и по женской линии, причем здесь происходило активное одворянивание. Елизавета Ивановна вышла замуж за коллежского асессора Т. С. Иванова, Елизавета Яковлевна – за поручика Ф. Ф. Васильева, Наталья Яковлевна – за подполковника П. К. Бланка, Марья Николаевна – за надворного советника В. И. Захарова 134* .

В целом в 26 фамилиях из 31, функционировавших до конца XVIII в., вполне отчетливо наблюдается зависимость судеб от положения, в котором оказались гости и гостиная сотня вследствие Петровской налоговой политики начала XVIII в. Большинство из них (18 фамилий) в результате этой политики отошли от купеческих занятий и вышли из купечества в мещанство. Правда, в некоторых родах благодаря усилиям отдельных представителей можно наблюдать известные подъемы. Так, оклад Ивана Лукьяновича Зиновьева в 1713 г. составлял всего полтину, а его сын Иван имел торг в крашенинном ряду и состоял в 1-й гильдии. Оклад Андрея Собинина в 1713 г. был 2 руб., что не помешало его сыну Егору к 1767 г. также войти в 1-ю гильдию благодаря торгам в ветошном лоскутном ряду и, главное, «отпуску в Сибирь товаров». В обоих случаях подъемы были кратковременны и после смерти названных лиц происходил сильнейший упадок, заканчивавшийся выходом в мещанство 135* . Более устойчивым был успех А. И. Шмакова (оклад его деда Дмитрия в 1713 г. составлял 5 руб.). Причиной стал удачный брак с дочерью известного промышленника И. Бабаева. Последний еще в 1734 j. завел фабрику «зеленой меди» (для производства столовых медных посеребренных приборов), которая после его смерти в 1762 г. досталась его единственной наследнице, дочери Аграфене, поручившей ее «для лутшаго производства и смотрения» А. И. Шмакову 136* . Это обстоятельство хотя и не выдвинуло его в разряд первогильдейского купечества, но определило твердое положение как купца 2-й гильдии.

Налоговая политика правительства Петра I в отношении торгующего купечества была определяющей, но не единственной причиной социального упадка гостиной сотни. Образование нового гильдейского купечества с награждением его привилегиями, ранее бывшими исключительным правом гостей и гостиной сотни, выдвинуло перед последними сильных конкурентов. И торговые люди гостиной сотни (а также и гости), оказавшиеся в юридически равных условиях с купцами-гильдейцами, но экономически ослабленными, оказались несостоятельными как предприниматели. За немногим исключением представители гостиной сотни ограничивали (чаще всего вынужденно – последствия первой четверти XVIII в.) круг своих предпринимательских интересов областью торговли, где основу составляло умение «оборачиваться», складывавшееся из рыночной конъюнктуры, личных способностей купца и его связей. С их смертью детям оставались только долги, и нужно было обладать большими способностями, чтобы удержаться хотя бы на прежнем уровне. Вот почему из 31 рода, «дотянувшего» до конца XVIII в., 18 фамилий, занимавшихся торговлей, вообще выбыли из торгового сословия, перейдя в мещане, а еще 7 (Козьмины, Мокеевы, Мялицыны, Посниковы, Собинины, Хацкие, Цынбальниковы), хотя и числились в конце XVIII – начале XIX в. во 2-3-й гильдиях, были обречены на такой же конец.

В условиях, когда бурно развивалась промышленность, вес и устойчивость купеческой фамилии могли покоиться не на торговле, а на помещении капиталов в промышленные предприятия (так же как для гостей в XVII в. устойчивость основывалась на приобретении земель). Прежде всего это было понято гильдейским купечеством. Наиболее прочные роды в XVIII в. из состава 1-й гильдии были представлены, как будет показано ниже, владельцами фабрик и заводов. Знакомство с судьбами конкретных фамилий гостиной сотни также показывает, что самыми крепкими и устойчивыми из них оказались те, представители которых сумели перевести свои капиталы из торговли в промышленность: Еврейновы, Турчениновы, Старцовы, Шмаковы, Тележниковы. Но одновременно истории этих семей свидетельствуют, что наиболее прочным было положение тех из них, кто использовал возможности для обогащения, предоставляемые правительством. Особенно показательны Еврейновы, успех которых обеспечивался подрядами, привилегиями и беспроцентными ссудами, спасшими их в конце концов от разорения. Громадные прибыли получала в 20-30-х годах компания Еврейновых, взявшая на откуп беломорские рыбные промыслы и имевшая монополию на отпуск товаров за границу, а с 1731 г. и на сбыт в города России 137* . Турчениновы, прежде чем стать промышленниками, имели от правительства «дозволение» на питейные сборы в Новгороде в компании откупщиков. В качестве компанейщиков шелковой мануфактуры во главе с М. Еврейновым пользовались ее привилегиями и предоставляемыми правительством ссудами Старцовы. Все эти факты говорят о том, что по существу своему это были предприниматели феодального типа. Аналогичны им судьбы виднейших гостей, прежде всего Исаевых, благополучие которых строилось на самом тесном сотрудничестве с абсолютистским государством.

1* Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1893. Т. 1. С. 570.

2* Сыроечковский В. Е. Гости – сурожане. М.; Л., 1935. С. 14, 24-26, 110.

3* ЦГАДА. Ф. 210. Книги Денежного стола. № 50. Л. 32-55 об.

4* Кроме них, следовало бы еще назвать и могущественный в XVIII в. род Еврейновых. Однако здесь мы о нем не говорим, так как Матвей Григорьевич Еврейнов получил звание гостя уже в 1717 -1725 гг., т. е. на грани юридического уничтожения института гостей, а все его дети и внуки числились исключительно как торговые люди гостиной сотни.

5* Сыроечковский В. Е. Указ. соч. С. 27 -35.

6* Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., I960. Кн. 2. С. 537.

7* Введенский А. А. Дом Строгановых в XVI-XVII веках. М., 1962. С. 58.

8* ПСЗ-1. Т. II. № 782. С. 224.

9* ПСЗ-1. Т. I. Соборное уложение 1649 г. Гл. 10. Ст. 94. С. 26.

10* ПСЗ-1. Т. I. № 390. С. 340; № 767. С. 210-211.

11* ПСЗ-1. Т. II. № 782. С. 222-223.

12* ПСЗ-1. Т. I. № 408. С. 678.

13* ПСЗ-1. Т. I. № 247. С. 483-485.

14* ПСЗ-1. Т. VI. № 3708. Гл. 7. С. 295-296.

15* Клокман Ю. Р. Социально-политическая история русского города, Вторая половина XVIII века. М., 1967. С. 55.

16* ПСЗ-1. Т. VI. № 3708. Гл. 6. С. 293.

17* ПСЗ-1. Т. VII. № 4624. П. 15.

18* ПСЗ-1. Т. VIII. № 5300. С. 61-62.

19* Кизеветтер А. А. Посадская община в России XVIII столетия. М., 1903. С. 131.

20* Гейман В. Г. Соляной промысел гостя И. Д. Панкратьева в Яренском уезде в XVII в.//Летопись занятий Археографической комиссии за 1927- 1928 годы. Л., 1929. Вып. 35. С. 14; Заозерская Е. И. У истоков производства в русской промышленности XVI – XVII веков. М., 1970. С. 170, 173, 178 и др.; Устюгов Н. В., Солеваренная промышленность Соли Камской в XVII в. М., 1957. С. 111, 112.

21* Годовые обороты гостей достигали 20, 40 и даже 100 тыс. руб. См.: Котоилихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. 4-е изд. СПб., 1906. С. 139.

22* Соловьев С. М. Указ. соч. М., 1962. Кн. 7. С. 85.

23* Дополнение к Актам историческим. СПб., 1848. Т. 3. С. 154-159.

24* Богоявленский С. Распределение между гостями царских служб в 1675 г. // Чтения в ОИДР. 1913. Кн. 3. Отд. IV. С. 44-47.

25* Как уже было сказано, ввиду «малолюдства» гости включили в службы «лучших» торговых людей гостиной сотни. Интересно отметить, что многие из них сами позднее стали гостями. Например, Михаил Иванович Гурьев был пожалован званием гостя в 1679 г. (ПСЗ-1. Т. II. № 782. С. 221 – 224); Иван Кипреянович Климшин, Иван Федорович Юрьев, Фома Григорьевич Гурьев и Семен Лузин значатся гостями в 1687 г. (ПСЗ-1. Т. II. №,1233. С. 846).

26* ПСЗ-1. Т. II. № 1233. С. 846.

27* Кроме Степана Горбова, Афанасия Федотова, Ивана Антонова, Семена Потапова и Аврама Черкасова, в 1687 г. не значатся двое Кириловых (Аверкий и Яков) и двое Веневитиновых (Никифор и Афанасий). Ср.: Голикова Н. Б. К вопросу о составе русского купечества во второй половине XVII – первой четверти XVIII в. // Русский город: (Проблемы городообразования). М., 1980. Вып. 3. С. 48 и др.

28* Материалы… М., 1891. Т. 1. Прил. 3. С. 17-24.

29* Там же. М., 1886. Т. 1. Прил. 2. С. 2, 72.

30* ЦГАДА. Ф. 210. Книги Денежного стола. № 50. Л. 37 -50 об.; Материалы… Т. 1. Прил. 3. С. 15-25. О физическом пресечении родов гостей И. Гурьева и А. Кириллова см.: Синодик 1705 г. Московского Новодевичьего монастыря (запись за упокой 1737 г.) // Источники по социально-экономической истории России XVI-XVIII вв. Их архива Московского Новодевичьего монастыря / Подготовка текста и вступительная статья В. Б. Павлова-Сильванского. М., 1985. С. 244.

31* Оговорку можно сделать только для Нестеровых. В 1713 г. Илья с братьями Иванами большим и меньшим, а также Алексей и Андрей Нестеровы имели оклад 145 руб. и полтинных с них было положено 72 руб. 16 алтын 4 деньги (ЦГАДА. Ф. 210. Книги Денежного стола, № 50. Л. 40). В первой половине XVIII в. известен гостиной сотни Алексей Иванов сын Нестеров, умерший в 1747 г. 60 лет от роду. Его дети, Иван и Сергей, также вскоре умерли, в 1750 и 1752 гг., соответственно в возрасте 14 и 15 лет (Материалы… М., 1885. Т. 2. С. 3).

32* ЦГАДА. Ф. 248. Кн. 8. Л. 1 – 16, 19.

33* Там же. Ф. 340. Оп. 1.4.5. Д. 14117.

34* Там же. Д. 14110; Ч. 1. Д. 739. Ср.: Ермолаева JI. К. Крупное купечество России в XVII – первой четверти XVIII в.: (По материалам астраханской таможни) //Ист. зап. 1986. Т. 114. С. 310.

35* ЦГАДА. Ф. 340. On. 1. Ч. 4. Д. 13109.

36* Там же. Ф. 248. Кн. 10. Л. 97-98.

37* Русский биографический словарь. СПб., 1897. Т. 8. С. 140.

38* Сборник РИО. СПб., 1881. Т. 61. С. 237.

39* ПСЗ-1. Т. V. № 2723. С. 62.

40* ЦГАДА. Ф. 248. Кн. 10. Л. 99-100; Материалы… Т. 1. Прил. 3. С. 17.

41* ЦГАДА. Ф. 248. Кн. 10. Л'. 98- 98 об.

42* Сотрудничество с Евреиновым не было случайным. Оно было обусловлено и семейно-родственными отношениями. Достаточно сказать, что сестра Ильи Ивановича, Акулина Ивановна, была замужем за Матвеем Григорьевичем Евреиновым. В укреплении торгово- промышленной деятельности Исаевых немаловажное значение имела и другая связь – с известным родом гостей Панкратьевых. Дочь гостя Семена Ивановича Панкратьева, Авдотья, была женой самого Ильи Исаева. См.: Гос. лит. музей (ГЛМ). Ф. Н. П. Чулкова. Папка 11. Тетрадь № 9. С. 59.

43* ЦГАДА. Ф. 248. Кн. 5. Л. 748 -750; Кн. 10. Л. 732-732 об.

44* Материалы… Т. 1. Прил. 2. С. 2.

45* ГЛМ. Ф. Н. П. Чулкова, Папка 11. Тетрадь № 9. С. 59; Москва: Актовые книги XVIII столетия. М., 1895. Т.-' 3. С. 256.

46* ПСЗ-1. Т. VIII. № 5860. С. 549- 550.

47* ГЛМ. Ф. Н. П. Чулкова. Папка 11. Тетрадь № 9. С. 59.

48* Там же. С. 60.

49* Материалы… М., 1883. Т. 1, ч. 2. С. 3; М., 1884. Т. 1.Прил. 1, ч. 2. С. 2; М., 1885. Т. 2, ч. 1. С. 7.

50* ГЛМ. Ф. Н. П. Чулкова. Папка 11. Тетрадь № 9. С. 60.

51* Романов Н. С. Ясак в Якутии в XVIII в. Якутск, 1956. С. 26-27.

52* Устюгов Н. В. Указ. соч. С. 74-75, 92, 111.

53* Материалы… Т. 1. Прил. 3. С. 16- 17, 24.

54* Там же. М., 1883. Т. 1, ч. 1. С. 5; М., 1884. Т. 1. Прил. 1, ч. 1. С. 2.

55* Переписи московских дворов XVIII столетия. М., 1896. С.. 181.

56* Материалы… Т. 1, ч. 2. С. 1, 155, 165.

57* Там же. Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 1.

58* Бабурин Дм. Очерки по • истории Мануфактур-коллегии. М., 1939. С. 238.

59* ЦГАДА. Ф. 397. On. 1. Д. 521, 527 6/1-30; Ф. 227. Оп. 2.

60* Материалы… М., 1885. Т. 2, ч. 1. С. 1.

61* Там же. Т. 1. Прил. 3. С. 24; ЦГАДА. Ф. 210. Книги Денежного стола. № 50. Л. 38 об. – 39.

62* Материалы… Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 2. Второй сын, Алексей, очевидно умер после 1-й ревизии, так как по 2-й ревизии он не проходит.

63* Там же. Т. 1, ч. 2. С. 1; Т. 2, ч. 1. С. 1.

64* Там же. М., 1885. Т. 2. Прил. С. 1-2.

65* Там же. Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 1; Т. 2, ч. 1, С. 1; Т. 2. Прил. С. 1-2.

66* Там же. Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 1; Т. 2, ч. 1. С. 1; Т. 2. Прил. С. 1-2.

67* Там же. М., 1885. Т. 3. С. 2; М., 1886. Т. 4. С. 1-2.

68* Там же. Т. 3. С. 2.

69* Богоявленский С. Указ. соч. С. 46.

70* Устюгов Н. В. Указ. соч. С. 75, 111, 114.

71* ЦГАДА. Ф. 248. Кн. 81. Л. 12, 14- 18 об., 29-34.

72* Переписи московских дворов XVIII столетия. С. 179.

73* Материалы… Т. 1, ч. 2. С. 3; Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 2; Т. 2, ч. 1. С. 7.

74* Троицкий С. М. Финансовая политика русского абсолютизма в XVIII веке. М., 1966. С. 160.

75* Материалы… Т. 1. Прил. 3. С. 16,17.

76* Заозерская Е. И. Указ. соч. С. 171.

77* Материалы… Т. 1. Прил. 3. С. 24.

78* Оглоблин Н. Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592- 1768 гг.). Часть четвертая. Документы центрального управления // Чтения в ОИДР. 1902. Кн. 1, ч. 3. С. 83.

79* Кафенгауз Б. Б. Очерки внутреннего рынка России первой половины XVIII в. М., 1958. С. 23-25; Троицкий С. М. Указ. соч. С. 115, 178, 191 – 193.

80* Кизеветтер А. А. Указ. соч. С. 388.

81* ЦГАДА. Ф. 210. Книги Денежного стола. № 50. Л. 55 об.

82* Козинцева Р. И. Внешнеторговый оборот Архангелогородской ярмарки и ее роль в развитии всероссийского рынка // Исследования по истории феодально-крепостнической России: Сб. статей. М.; Л., 1964. С. 135-136.

83* Материалы… Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 1, 18.

84* Мы не берем несколько однофамильцев, родственные отношения которых нет возможности установить или собственные известия о которых ограничиваются лишь состоянием на один год: Потап и Исай Собинины, Иван Собинин, Герасим Собинин, А. П. Собинин, Д. О. Томилин, гостиной сотни вдова П. Ф. Богданова. Кроме того, здесь не рассматриваются Гусятниковы, о которых речь пойдет в четвертой главе.

85* Кроме того, 11 человек «вышли в разные чины» (из них двое «у государя царевича в денщиках» и «у государыни царицы в рыбных промыслах», один – в подьячих, пятеро-в солдатах, один – в пушкарях и двое – на суконных дворах в работниках) и 6 постриглись в монашество (ЦГАДА. Ф. 210. Книги Денежного стола. № 50. С. 84- 114 об.; Материалы… Т. 1. Прил. 3. С. 16-29).

86* В эту группу не включены представители гостиной сотни, в конце XVIII в. превратившиеся в мещан, которых уместнее рассматривать при характеристике положения родов гостиной сотни на рубеже XVIII-XIX вв.

87* Среди умерших торговых людей гостиной сотни первого поколения- М. Билюстин, И. А. Бобровников, Н. О. Бочаров, Гостеевы, Ефтифеевы- Третьяковы, С. Т. Железняков, С. Золотой, Ипатовы, Б. К. КараМышев, Т. И. Коньков, Крупениковы, С. Т. Лонцов, Носовы, А. С. Околелой, А. Славинской, А. Т. Соколов, Шубниковы. Во втором поколении пресеклись фамилии Аристовых, Гурьевых, Лапиных, Медведевых, Полуниных, Черных, Ядренкиных, Якушевых.

88* К ним относились: Акишевы, Гагины, Култыгины, Михайловы, Мыльниковы, Хайловы, Шапошниковы, Щученковы.

89* Материалы… Т. 2. С. 2.

90* Там же. Т. 1, ч. 2. С. 155; Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 62; Т. 2. Прил. С. 7.

91* Там же. Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 61; Т. 2, ч. 1. С. 4.

92* Там же. Т. 2, ч. 1. С. 6; Т. 2. Прил. С. 5.

93* Там же. Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 19; Т. 2, ч. 1. С. 4; Т. 2. Прил. С. 2.

94* Там же. Т. 2. Прил. С. 3.

95* Там же. Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 18; Т. 2. Прил. 1. С. 3.

96* – 99* Там же. Т. 1, ч. 2. С. 2-4.

100* Там же. Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 1.

101* Там же. Т. 2, ч. 1. С. 5.

102* Там же. Т. 3. С. 3.

103* Там же. Т. 1, ч. 1. С. 2; Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 18; Т. 2. С. 2.

104* ЦГАДА. Ф. 210. Книги денежного стола. Д. 50. Л. 56 об.; Материалы… Т. 1. Прил. 3. С. 25.

105* Материалы… Т. 1. Прил. 3. С. 18, 19, 25-27; Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 19, 61; Т. 2. Прил. С. 3-7; Т. 4. С. 3.

106* В целом 22 фамилии гостиной сотни в конце XVI11 в. перешли в мещане.

107* Материалы… Т. ГПрил.З. С. 18- 19; ЦГАДА. Ф. 210. Книги Денежного стола. Д. 50. Л. 56 об. – 58.

108* Материалы… Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 1, 18; Т. 2. Прил. С. 2.

109* Кафенгауз Б. Б. Указ. соч. С. 146.

110* ЦГАДА. Ф. 397. On. 1. Д. 5276/4. С. 1-3; Д. 521. Л. 1об.-2.

111* Материалы… Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 1; ЦГАДА. Ф. 277. Оп. 2. Д. 625.

112* Материалы… Т. 2. Прил. С. 2; Т. 3. С. 2; Т. 4. С. 2.

113* Родство рассматриваемых здесь Турчениновых с известным владельцем металлургических заводов Алексеем Турчениновым не устанавливается.

114* Материалы… Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 20; Т. 2. Прил. С. 2.

115* ЦГАДА. Ф. 397. On. 1. Д. 5276/4. Л. 37.

116* Там же. Ф. 277. Оп. 2. Д. 730.

117* Там же. Ф. 19. Д. 40. Л. 112.

118* К этому же времени относится заведение С. Турчениновым красильной фабрики, тесно связанной с ситцевой (Там же. Ф. 277. Оп. 2. Д. 874, 876).

119* ЦГИА СССР. Ф. 16. On. 1. Д. 10. Л. 300 об,-301.

120* Материалы… М., 1887. Т. 5. С. 2.

121* Там же. Т. 1. Прил. 2. С. 11, 78- 79.

122* ЦГАДА. Ф. 248. Кн. 5. Л. 748- 750; Кн. 10. Л. 732-732об.

123* ГЛМ. Ф. Н. П. Чулкова. Папка 11. Тетрадь № 9. С. 59.

124* Кафенгауз Б. Б. Указ. соч. С. 104 – 105, 146, 200, 300 -301.

125* Лаппо-Данилевский А. Русские промышленные и торговые компании в первой половине XVIII столетия: Ист. очерк. СПб., 1889. С. 31.

126* ЦГАДА. Ф. 397. On. 1. Д. 5276/4. С. 1, 3.

127* Лаппо-Данилевский А. Указ. соч. С. 31.

128* ЦГАДА. Ф. 397. On. 1. Д. 5276/30. Л. 19 об.

129* В 1744 г. в качестве советника Мануфактур-коллегии Я. М. Еврейнов посылался в Амстердам для улучшения торговли ревенем. См.: Троицкий С. М. Указ. соч. С. 173; Материалы… Т. 2. Прил. 2. С. 11.

130* ЦГАДА. Ф. 397. On. 1. Д. 5276/4. Л. 3.

131* Материалы… Т. 2. С. 1.

132* Сборник РИО. СПб., 1871. Т. 7. С. 227-228.

133* Арх. ЛОИИ. Ф. 36. On. 1. Д. 570. Л. 109 об.

134* Материалы… Т. 1. Прил. 1, ч. 2. С. 2; Т. 2. Прил. С. 1-2; Т. 3. С. 6; Т. 4. С. 4.

135* Там же. Т. 1. Прил. 3. С. 19; Т. 1. Прил. 1, ч. 2, С. 2; Т. 2. Прил. С. 2, 3; Т. 3. С. 3‘ Т. 4. С. 2

136* ЦГИА СССР. Ф. 16. On. 1. Д. 10. Л. 21 об.

137* Фирсов Н. Н. Русские торгово- промышленные компании в 1-й половине XVIII столетия. 2-е изд. Казань, 1922. С. 137 – 141.