Гений

ГЛАВА 17 Купля-продажа

Выйдя из зала прибытия, Кристиан сразу поймал такси. Сидя в мягком кресле, он тупо смотрел в окно. Он был уверен, что пока ему надо держать про себя эту информацию. Не следует разглашать скандинавские амбиции «Гюльдендаля», поддержку Скрамстада-младшего и интересы «Санома» в отношении «Ашехоуга». Если он посвятит в это Бьёрна, у того могут возникнуть сомнения, и кто знает, не захочет ли Ягге переметнуться на сторону Аугустуса.

Но тут в голову ему пришла другая мысль: а почему он так уверен, что планы «Гюльдендаль — Скандинавия» относятся только к Гейру Морку? В таком случае руководству вообще нельзя заикаться на эту тему.

«Гейр Морк пригласил нас в „Гюльдендаль“», — вспомнил он слова консультанта из компании «Эрнст энд Янг». Из этой формулировки невозможно понять, стоит за этим руководство или нет. Если это просто бег в одиночку от руководства «Гюльдендаля», то это слишком смелый шаг. Датский и норвежский «Гюльдендали» не будут защищать их от иностранного вторжения. Это коснется и акционеров. Таким образом, Гейр Морк и администрация будут иметь большое влияние.

Возможно, амбиции руководства «Гюльдендаля» — это лишь первая проблема. Хотя как раз наоборот: если руководство в курсе дела, то это значит, что Муст и Ульриксен заодно, так как сами сидят в управлении. А что насчет фонда «Один», третьего крупнейшего акционера «Гюльдендаля»? Знает ли Рагнхильд Виборг, что Кристиан звонил ей две недели назад? И продавать ли ей сейчас в таком случае акции — ведь курс определенно должен расти, когда скандинавские планы «Гюльдендаля» станут известны на рынке? Или может… — сомнения и растерянность рисовали перед ним другой сценарий: может, она информирована лучше, чем кто-либо другой? Фонды «Один» работали по всей Скандинавии, а также в Финляндии. Она вполне могла контактировать с «Санома». И контракт Йормы Каймио с Скрамстадом-младшим мог быть только началом. Вполне вероятно, что финны имели на примете как «Нордстедтс», так и датский «Гюльдендаль», не говоря уже об «Ашехоуге». В таком случае норвежский «Гюльдендаль» получит шах и мат.

У кого руки нечисты? Да у всех, черт возьми!

Кристиан как раз собрался бежать в «Габлер» на ланч с Эрлендом, как зазвонил телефон.

Кристиан с сомнением посмотрел на часы. Телефон надрывался. До встречи с Эрлендом осталось шесть минут. Он неохотно вернулся к письменному столу.

— Добрый день, меня зовут Кнут Бровик. Надеюсь, я попал по адресу. Вы же директор по развитию предприятия в «Скандинавской медиагруппе», не так ли?

— Да, совершенно верно. — Кристиан разозлился, что поднял трубку.

— Отлично. Я звоню потому, что у меня есть идея, которую я охотно хотел бы обсудить с вами. Это идея о предприятии, которое…

— Да-да, — сказал Кристиан несколько бесцеремонно, — и в чем состоит эта ваша идея? У вас есть три минуты.

Он хорошо знал, что реплика «у вас есть три минуты» — откровенное хамство, но при общении с людьми, которые не понимают слово «нет», это был единственный способ закончить разговор.

— Тогда слушайте. У меня и моего друга есть план основать собственное новое издательство, которое…

Кристиан закрыл глаза. За последние месяцы в прессе появился ряд статей про «невероятное будущее электронных книг», и на него буквально обрушился шквал звонков. Ему звонили те, кто хотел открыть издательство электронных книг, а что именно издавать, не имели понятия.

Кристиан прервал говорившего:

— Пришлите нам, пожалуйста, ваш бизнес-план. Мы рассмотрим вашу идею.

— Да, но у нас нет никакого бизнес-плана, как вы это называете.

— У вас нет бизнес-плана? А что же вы тогда звоните? — Кристиан начал терять остатки терпения. — Послушайте. Соберите, по меньшей мере, хоть какую-нибудь презентацию и пришлите ее нам по электронной почте или по обычной, неважно. И тогда мы с вами сможем поговорить. Хорошо?

Бровик откашлялся.

— Извините, господин Холл, но я хотел бы использовать мои три минуты. — Голос прозвучал так властно и решительно, что Кристиан ошеломленно замолчал. — Вы несколько давите на людей, и, должен заметить, совершенно напрасно. Итак, перейдем к делу. Я сам много лет проработал редактором в «Гюльдендале», а мой коллега — опытный редактор «Ашехоуга», и мы решили, как я уже сказал, основать новое издательство. Мы прозондировали почву и поняли, что привлечь квалифицированных писателей из этих двух издательств будет несложно. Чего нам не хватает — так это начального капитала. Нам нужен инвестор, который понимал бы, что издательская отрасль — это не какая-либо другая, что издательское дело требует долгосрочности, которая…

Кристиан не мешал ему говорить. С каждым словом Кнута Бровика он все больше и больше сатанел.

Кнут Бровик все излагал свои планы, и когда редактор «Гюльдендаля» закончил свою речь, Кристиан заговорил совершенно другим тоном:

— Послушайте, Бровик! Извините меня за то, что я проявил такую нелюбезность в начале нашего разговора, вы же понимаете, целый день разные звонки, поэтому очень трудно отделить зерна от плевел. Вам, редакторам, ведь тоже приходится отказывать многим, кто приходит к вам с рукописями, не так ли? Но я думаю, что ваша идея очень интересна.

— Что ж, приятно слышать. Должен признаться, сначала я слегка растерялся от ваших слов…

Кристиан лишь улыбнулся.

— Знаете ли, Холл, — продолжал Бровик, — раньше в издательской отрасли был некий стиль. Когда я начинал в «Гюльдендале» под руководством Харальда Грига, мы часто говорили о том, чтобы найти хороший баланс между биржей и алтарем. Вы, вероятно, знаете это выражение?

— Естественно, — коротко ответил Кристиан. От всей души он желал, чтобы Бровик не знал его отца и не начал бы говорить про издательство «Сигнатур».

— В добрые старые времена в норвежской издательской отрасли действительно существовал некий баланс между биржей и алтарем. А сейчас… ну что сейчас. Как говорит мой друг Альфред Фордаль, он как раз и есть тот второй в нашем плане. Так вот, как он говорит, сейчас в издательской отрасли на всех уровнях идет сплошная купля и продажа.

Кристиан вспомнил, что так частенько говорил его отец в последние годы своей жизни, но всегда с горечью в голосе.

— Фон дер Холл? — внезапно спросил Бровик. — Вы случайно не родственник покойного фон дер Холла, владельца издательства «Сигнатур»?

Кристиан задержал дыхание.

— Да, я…

— Так значит вы с ним в родстве! — закричал Бровик. — У старого фон дер Холла был редкий нюх на литературу. Жаль, что все так случилось.

Кристиан едва не зарычал. Он почувствовал, что одновременно презирает и жалеет этого идеалиста, который совершенно потерялся в системе «Гюльдендаля». Можно ли использовать такого человека?

— Сейчас это было бы очень ко времени. Пора прекращать эту безумную коммерциализацию, — патетическим тоном продолжал Бровик. — Мы должны вернуться к основной издательской деятельности, без всяких рыночных новых идей. Писатели и редакторы — это единственные, кто поможет восстановить баланс между торговлей и духовными ценностями…

«Господи, что ты несешь, — думал Кристиан, слушая рассуждения Бровика. — Ты не видишь экономических реальностей, ты страдаешь той же слепотой, что и мой отец. Твой проект заранее обречен на неудачу».

И прежде чем редактор выговорился, Кристиан решил: Бровиком нужно пожертвовать.

— Я с вами полностью согласен, — сказал он весело, — и, думаю, не только я, но и управление СМГ. Предлагаю нам троим встретиться. Как насчет следующей недели? Отлично. И еще: мы пойдем намного дальше, если вы расскажете, что происходит в «Ашехоуге» и «Гюльдендале» за закрытыми дверями. Не только о выпуске книг, но и о всяких планах основания новых издательств или о покупке существующих как в Норвегии, так и за границей.

В «Габлер» Кристиан пришел в прекрасном настроении. Он снова был в игре. И сейчас его очередь работать над осуществлением проекта «Сехестед»!

Эрленд сидел за столиком и просматривал «Дагбладет».

— Опоздал на целых девять минут! А мне казалось, ты ненавидишь неточность.

Кристиан только улыбнулся и махнул кельнеру. Потом он начал выкладывать последние новости за сутки: приключения в Гардемуне, полет домой из Стокгольма и телефонный разговор с Кнутом Бровиком.

— Знаешь, что я думаю? — сказал Эрленд, когда Кристиан закончил свой рассказ. — Я думаю, что знаю, кто стоит за планами насчет скандинавского «Гюльдендаля». — Глаза Эрленда сузились. — Это, должно быть, просто-напросто завершение первоначальных гюльдендальских планов.

Кристиан посмотрел на него вопросительно.

— Как тебе, вероятно, известно, гюльдендальская книжная торговля основана Сёреном Гюльдендалем в Дании в 1770 году. Но в 1903 году она превратилась в общество, в Скандинавское книготорговое издательство Петера Нансена, самого прозорливого скандинавского издателя. Тогда издательство было одним из крупнейших в Европе. Все эти примочки «Гюльдендаль — Скандинавии» — не что иное, как мечта Гейра Морка о воплощении вот уже скоро столетней гюльдендальской идеи скандинавского издательского гиганта.

Эрленд задумчиво посмотрел на здание Парламента. Наконец он повернулся к брату.

— Мне кажется, ты можешь использовать Лекса Аугустуса и доказать, что СМГ — самая лучшая, может быть, единственная гарантия сохранить норвежскую книжную отрасль в собственности Норвегии. Скандинавские амбиции руководства «Гюльдендаля» как раз напоминают известную покупку и учреждение норвежского «Гюльдендаля» в 1925 году. Ты должен охарактеризовать свой проект как вторую отечественную покупку. Скандинавы — националисты. Когда интерес «Санома» к «Ашехоугу» и скандинавские амбиции Морка станут известны, это попадет в прессу и в культурную жизнь.

— Отечественная покупка? Этот трюк я уже использовал в первый раз, когда сунулся с проектом для Бьёрна Ягге и Конрада Броша.

— Да нет же, Кристиан! — Эрленд откинул волосы со лба. — Разве ты ничего не знаешь об истории издательств? Почитай на досуге. В 1925 году Харальд Григ выкупил норвежскую часть «Гюльдендаля», так что Ибсен, Бьёрнсон, Шелланд и Ли могли издаваться в издательстве, которым норвежцы владели именно в Норвегии, а не в Дании. Это было представлено как необходимость сохранить норвежский язык и норвежскую культуру. Ты, кстати, все еще хочешь назвать твой новый издательский концерн АО «Сехестед»? — Кристиан кивнул. — Хорошо, ты сможешь это использовать. Ганнибал Сехестед жил в семнадцатом веке. Но как датский наместник в Норвегии он осуществил ряд реформ, обеспечивших Норвегии самостоятельность от Дании. Название «Сехестед» будет означать вторую покупку. И это как раз очень подходит в этом году, так как норвежское книжное издательство «Гюльдендаль» празднует семидесятипятилетний юбилей. Осенью они планируют шикарный праздник на Ратушной площади. Честно говоря, Кристиан, вы в своем концерне думаете только о материальных ценностях в наличных деньгах.

Кристиан не ответил.

— Издательская деятельность — в первую очередь политика, а не продажа, — продолжал Эрленд. — Ты должен начать действовать, и как можно скорее. Тебе, по крайней мере, следует прочитать книги Нильса Коре Якобсена и Эрика Руденга о Харальде Григе и Вильяме Нюгорде.

Кристиан натянуто улыбнулся.

— Биографию Вильяма Нюгорда написали при жизни?

— Нет, это его дед. Знаешь, что? Я думаю, тебе следует немножко культурно образоваться, — сказал Эрленд и поднялся.

— Не забудь прочитать биографии Руденга и Якобсена. Они дадут тебе лучшее представление об издательской отрасли.

— Ага, — ответил Кристиан и подумал, что ему надо будет уговорить Будиль прочитать эти две книги, наверняка чудовищно скучные, и написать по ним реферат страниц на десять.

— Да, кстати, — прибавил Эрленд, натянув на себя свою черную куртку, — сомневаюсь, что этот Магнус Скрамстад-младший представляет такую уж опасность. Я слышал, что в семье существует некое разногласие между стариками и молодыми, но говорят, Вильям Нюгорд имеет довольно сильное влияние на важнейших акционеров. Если что и случится, то посерьезнее и не связанное с молодым Скрамстадом. Держу пари, он хочет только быстрых денег.

ГЛАВА 18 Проклятый Виктор

Один дома все выходные! Разговоры с Эрлендом и Бровиком привели Кристиана в хорошее настроение, а длинная пробежка взбодрила его еще больше. Теперь он получил возможность заглядывать в карты Гейра Морка. Кроме того, он понял, что Скрамстад-младший мутит воду больше, чем действует. Да и «Санома» не так активна, как раньше. И вообще, было похоже, что он один намеревается вывести экономику на новый стратегический уровень путем интеграции «Скандорамы».

Кристиан переоделся в свежевыглаженную фланелевую рубашку и любимые штаны, засунул пиццу в микроволновую печку. Он уже не помнил, когда оставался один в выходные, если не считать того понедельника две недели назад, когда он нашел спичечный коробок в кармане Тессиного пальто.

Тесса отправилась на девичник, скорее всего в театр на открытом воздухе. Наверняка там скучно и неудобно. Сам он был приглашен на встречу с людьми, которые собирались издавать еженедельный спортивный журнал, но потом встреча отменилась. Родители Тессы изъявили желание посидеть с Хансом-Кристианом и Сарой. Впрочем, такое желание у них было всегда.

Уничтожив до крошки огромную пиццу, Кристиан полез в мини-бар. Очень давно он не выпивал дома. Содержимое мини-бара почти целиком состояло из подарков или покупок в магазинах дьюти-фри. Некоторые бутылки все еще были в подарочной упаковке.

При виде двух недопитых бутылок джина Кристиан вспомнил слова Тессы, когда она пришла домой после обеда с той самой подружкой с Грюнелёкки. С ней Тесса последнее время очень дружила.

— Господи, какой скучный стал Нордберг, такой неподвижный, — тихо прошептала она, чтобы не разбудить детей.

— Хочешь переехать? — сонно спросил Кристиан. Он уже спал, и ему вдруг приснилась вилла на Бюгдёе.

— Нет. Саре и Хансу-Кристиану лучше жить здесь, на Нордберге. Тут такой водопад рядом. Но те три домика на Руделёкке, прямо за Грюнелёккой, просто прелесть.

Оказывается, подружка Тессы купила себе дом на Руделёкке размером в восемьдесят квадратных метров почти за четыре миллиона.

Почти четыре миллиона за восемьдесят метров! Цифра ошеломила Кристиана. Почти пятьдесят тысяч за квадратный метр?

— Она купила дом на деньги, полученные от влюбленного в нее французского предпринимателя, и они скоро поженятся. Но у нее такое странное к нему отношение, — продолжала Тесса, — она называет его «мой сладкий папочка».

— Твоя подружка, видимо, себя не уважает, — сухо заметил Кристиан. — Но ты почему-то говоришь о ней с блеском в глазах.

Он тут же замолчал, испугавшись, что она устроит сцену и разбудит его окончательно. Однако Тесса только вздохнула и повернулась к нему спиной.

Налив себе коньяка и насыпав в блюдце арахиса, Кристиан уселся в кресло в гостиной и взял пульт от телевизора.

Он пощелкал по каналам. У них был доступ ко многим каналам, но сам Кристиан смотрел телевизор очень редко. О существовании некоторых каналов он узнал только сейчас. Случайно он включил какую-то передачу с симпатичной женщиной-ведущей. Вскоре на экране появился логотип программы, которая называлась «Читательское объединение». Невразумительные рассуждения одного из участников о каком-то романе показались Кристиану ужасно скучными и занудными. Зато на этом канале издательства могут получить час бесплатной рекламы.

Он снова стал проскакивать канал за каналом. За обедом в «Габлере» Эрленд дал ему книгу литературных цитат, которую Кристиан старательно изучал, чтобы не попасть впросак во время очередного интервью. Но он забыл книгу на работе. На столе в гостиной лежали «Дагбладет» и книги Тессы. Кристиан вытянул газету, уронив при этом какую-то книгу. Почему они повсюду раскиданы? Неужели трудно убрать их на книжную полку?

Кристиан раздраженно нагнулся, поднял книгу и недовольно скривился. Это была та самая книжка, которая лежала у Тессы на ночном столике еще весной. Даг Сольстад «Арильд Аснес. 1970». Кристиан стал рассматривать портрет писателя. Его лицо показалось ему знакомым. Пристальный взгляд, косо сидящие очки и всклокоченные волосы.

Кристиан напряг память. В мозгу крутилось какое-то воспоминание, сильно его раздражавшее. Он с грохотом отбросил книгу.

Ему вспомнился разговор с Эрлендом сразу после истории с интервью для рубрики «На ночном столике». Эрленд сказал что-то про лучшее понимание литературы и назвал имя Дага Сольстада. Кристиан снова взял роман и начал его пролистывать, выборочно читая то тут, то там. «…Что-то сжалось в душе Арильда Аснеса. Он должен был осознать все это. С ним происходило нечто абсурдное. Это было абсолютно ясно», — прочитал он на двенадцатой странице, и взгляд его скользнул на следующую страницу: «…он жил в капиталистическом обществе… он был свободен… эти два предложения выражали в целом следующее: это совершенно невозможно. Мне надо бежать». В самом нижнем абзаце он прочитал: «…Арильд Аснес неутомимо прогуливается по паркам и улицам Осло… его можно увидеть на окраине парка, одетого в просторное зимнее пальто».

Кристиан внезапно вспомнил ту пробежку по Драмменсвейен в начале апреля и солнце, которое выглядывало между домами у маленького парка. Он попытался вспомнить, почему у него возникла именно эта ассоциация, но ничего в голову не пришло. Это его безгранично раздражало, и он решил позвонить доктору Рейнертсену уже в понедельник.

Кристиан пролистнул страниц двадцать и прочитал: «…что характерно для норвежца? Они несут свободу и они безвластны, то есть над ними никто не властвует», через пару страниц он прочитал:

«…в этом обществе есть власть, и эта власть функционирует, но все происходит настолько абстрактно, что становится бесконтурным, диффузным, нечетким».

Любопытненько. Он пролистал последние страницы, до сто семьдесят первой. «Он подумал о своем безумном путешествии через конкретные условия. Он ничего не понимал. У него было желание сбежать. Сбежать, сбежать, сбежать… но он не мог больше этого сделать. Он не мог сбежать от конкретных условий, от Истории. Он знал, что находится на пути к чему-то другому, что он и представить себе не мог».

Было нечто внушительное в фигуре этого Арильда Аснеса, но одновременно крайне неприятное. Кристиан вновь открыл первую страницу и начал читать сначала. Он уже прочитал несколько страниц, когда звонок телефона вернул его из мира художественной литературы в мир реальный.

Уверенный, что это какие-нибудь телефонные продавцы из «Афтенпостен» или из «Экономического ежедневника», Кристиан протянул руку к телефону, как вдруг на определителе увидел знакомый номер: 911 98 940, тот самый номер, который Тесса написала на спичечном коробке, мобильный номер Виктора Джонсона!

Кристиан остолбенел. Он медленно поднес трубку к уху:

— Алло!

— May I speak to Tessa, please?[20] — раздался в трубке мужской голос с британским акцентом. Кристиан задрожал всем телом — голос и акцент отлично подходили тому образу, который он рисовал себе — стриптизера Виктора. Он с трудом ответил спокойно:

— Ее сейчас нет дома.

— Будьте добры, передайте ей, что звонил Виктор.

— Виктор? А фамилия? — Кристиан был в бешенстве.

— Просто Виктор. Она знает, куда звонить. У нее есть мой номер.

Кристиан ничего не сказал, он только подождал, пока Виктор положит трубку.

Когда раздались короткие гудки, Кристиан все еще держал трубку у уха. Он смотрел на дисплей, его одолевали самые дикие подозрения. Неужели его маленькая семья распадается, как когда-то распалась семья его родителей? Боже мой, Тесса! Как она могла так с ним поступить! И этот проклятый Виктор смеет звонить им домой!

Внезапно он швырнул трубку так, что пластик треснул. Есть только один выход: полная конфронтация!

Как и было условлено, Тесса вернулась домой в воскресенье около шести часов вечера. Кристиан услышал, как открылась входная дверь, ясно представляя себе, как Тесса ставит ботинки на полку и вешает пальто.

Кристиан сидел в кресле и притворялся, что читает роман Сольстада. Лицо его было в тени.

Растерянность от разговора с Виктором быстро прошла. Положив трубку, Кристиан натянул спортивную одежду и четыре круга промчался без остановки — алкоголь прибавил ему ярости.

В субботу и воскресенье он ходил в офис, поскольку был не в силах оставаться дома. Он полностью сконцентрировался на разработке конфронтационной стратегии. Сейчас он очень устал и хотел спать.

— Милый, я дома, — входя, весело крикнула Тесса.

Кристиан не ответил и продолжал смотреть в книгу, когда она вошла с сумкой в гостиную.

— Привет, — улыбнулась она, вся свеженькая и краснощекая.

— Привет, — отозвался он, не глядя на нее.

— Привет, — повторила она более настойчиво. — Как прошли выходные?

— Отлично.

— Эй, Кристиан, ты хоть взгляни на меня.

— Пожалуйста.

— Звонил кто-нибудь, оставлял сообщения? — спросила она, проходя с вещами в спальню.

Этого-то Кристиан и ждал. Он оторвался от книги и сказал:

— Да, звонили, некто Виктор.

— Отлично, — Тесса прошла дальше.

— Ты знаешь какого-то Виктора?

— Нет, сейчас не могу вспомнить.

— Он оставил номер. 911 98 940. Это тебе что-нибудь говорит?

Тесса остановилась.

— Почему такой странный тон, Кристиан? Что-то не так?

— Сейчас вопросы задаю я. Что это за Виктор, я не знаю. А ты знаешь?

Тесса поставила сумку на пол и повернулась к нему.

— Что это с тобой? Почему ты такой злой?

— А ты не думаешь, что у меня есть на это причина? — Кристиан искал у нее какой-нибудь признак растерянности.

— Да что случилось, Кристиан?

— Это ты расскажи мне, что случилось! — Кристиан не сводил с жены разъяренного взгляда.

Тесса подошла к нему.

— О чем ты говоришь? Какой еще Виктор? И почему ты в таком дурацком настроении? — Она стала явно раздражаться.

— Я вовсе не в дурацком настроении, я просто спрашиваю тебя: знаешь ли ты какого-нибудь Виктора и говорит ли тебе что-либо телефонный номер 911 98 940?

— Послушай, Кристиан, я не имею ни малейшего представления, кто этот Виктор, но если ты так настаиваешь, я ему позвоню, вот только разберу сумку.

— Я не прошу тебя кому-то звонить, Тесса. Я только говорю тебе, что ты получила сообщение, и сейчас спрашиваю, знаешь ли ты Виктора, потому что я точно его не знаю.

Тесса подавленно улыбнулась и села на диван.

— Да что с тобой, Кристиан? Кто-то позвонил и спросил меня, ты не знаешь, кто, и ты что-то подозреваешь? Так?

Кристиан извлек из кармана штанов спичечный коробок, обнаруженный им в кармане пальто Тессы две недели назад, и положил перед ней.

— Это тебе о чем-нибудь говорит?

Тесса протянула к коробку руку, но Кристиан быстро придвинул его к себе.

— Спичечный коробок? Где ты его нашел?

Кристиан не сводил с нее мрачного взгляда.

— Что это такое?

— 911 98 940! Это тот же самый номер, что оставил Виктор!

— Ну и что?

— Да вспомни же, Тесса! — Кристиан повысил голос. — Не притворяйся, что ты не знаешь этого номера или кто такой этот Виктор! Я нашел это в твоем кармане в тот день, когда ты…

— В моем кармане! Ты что, копался в моем кармане? Совсем сдурел, Кристиан?

— Я просто хотел подстричь изгородь и не нашел на месте ключ от сарая, поэтому и посмотрел в одном из твоих карманов.

— Ты копался в моих карманах! Ты когда-нибудь слышал о том, что порядочные люди так не делают? Я не ожидала от тебя такого, Кристиан.

Внезапно Кристиан осознал, что это она его укоряет, а не наоборот.

— Послушай, Тесса, карман, не карман, отстань! Я хочу знать, кто этот Виктор и чей мобильный номер ты написала на спичечном коробке, который я нашел в кармане твоего пальто. И не ври мне!

— Чего не делать? Я вру?

Ах, она снова цепляется к мелочи и трещит, и трещит… Но на этот раз она не собьет его с толку!

— Тем не менее, Тесса, я хочу знать, кто этот Виктор. И не рассказывай, что ты его не знаешь!

— Честно, Кристиан, я не понимаю, о ком ты говоришь. Что он сказал? Как он говорил?

— Это ты знаешь так же хорошо, как и я, что Виктор — англичанин, в любом случае у него британский акцент.

— Британский акцент?

— Не занимайся ерундой, — Кристиан подался вперед, — я хорошо знаю, кто этот Виктор, Тесса. Нет причины это скрывать, я знаю, что Виктор Джонсон — жиголо в некой конторе под названием «Шоухаус»!

Наконец Тесса сообразила что к чему. Ее глаза оживились, она саркастически ухмыльнулась.

— Так ты думаешь, я тебе неверна? Ты что, меня подозреваешь?

— Никто здесь не говорит про «подозреваешь», — передразнил он ее.

Она подняла руки к лицу:

— Я в шоке, Кристиан, я просто ушам своим не верю!

— Кончай разыгрывать спектакль! — произнес Кристиан, но заметил, что его голос звучит довольно вяло.

— Я тебе кое-что скажу, Кристиан. Да, я знаю, кто этот Виктор. Я очень хорошо знаю, кто этот Виктор, — она саркастически усмехнулась, — но рассказывать я тебе об этом не буду.

Кристиан хотел что-то ответить, однако Тесса опередила его:

— Да пошел ты к черту, Кристиан, — прошипела она ему в лицо. — Сначала ты роешься в моих карманах. Затем считаешь, что я тебе изменяю, причем сразу с жиголо, и развиваешь шпионскую деятельность. Первое неприемлемо с моральной точки зрения, а второе — просто сумасшествие. — Она вскочила с дивана и с жаром продолжила: — И это показывает, что у тебя нет мне веры на пять жалких эре. Как мы можем жить вместе, если мы друг другу не доверяем? Ты же полный параноик! Знаешь, это уже переходит все границы, ты даже не понимаешь, до какой степени это переходит все границы!

— Никто не говорил про шпионскую деятельность, — начал из своего кресла Кристиан, но Тесса прервала его.

— Я больше не в состоянии это слушать, я уезжаю к родителям и забираю Ханса-Кристиана и Сару. Может, я останусь там на ночь. — Она подняла сумку и перекинула ее через плечо.

— Нет, подожди, Тесса. Не надо вовлекать твоих родителей.

— А кого еще вовлекать? Может, соберем твоих знакомых и друзей, чтобы обсудить с ними плоды твоего больного воображения. Позвони, когда очухаешься. Пока!

Кристиан остался сидеть в кресле. Тесса грохнула входной дверью так, что весь дом содрогнулся. Он услышал, как ее ботинки простучали в подъезде и как ее «пежо» рванул по асфальту и исчез внизу Крокусвейен.

ГЛАВА 19 «Я или „Маккинси“!»

Кристиан сидел на скамейке в Фрогнер-парке и смотрел на Сару, которая играла среди розовых кустов между фонтанами и мостом.

Самым худшим было то, что он по-прежнему не знал, обманывает его Тесса или говорит правду. Почему она сказала, что знает Виктора, но не хочет об этом рассказывать? И что скрывалось за ее странной улыбкой? Кристиан был в замешательстве. Но одно ему было понятно: между ним и Тессой назревал глубокий, может быть, даже угрожающий кризис. После той последней ссоры атмосфера в доме стала невыносимой.

Подобный конфликт случился у них три года назад. Тогда Кристиану пришлось уйти из «Маккинси» по ее настоятельному требованию. Он до сих пор хорошо помнил ту сцену.

Кристиан обхватил голову руками и наблюдал за играющей дочкой. Сара с радостным воплем мчалась на своих коротких ножках к стае голубей, которые при ее приближении взмывали в воздух. Потом птицы приземлялись в нескольких метрах, и Сара тут же бежала к ним с радостным визгом. Голуби вновь взлетали, и снова все повторялось. И каждый раз это вызывало у девчушки бурный восторг.

Пока Сара охотилась за голубями, мысли Кристиана вернулись к июню 1997 года, когда дочке было всего несколько месяцев. Он вспомнил тот теплый вечер. Он только что вернулся со службы, в тот период он работал над созданием проекта. Дело зашло уже за полночь. Срок представления презентации клиенту наступал через день, и проект надо было закончить именно сегодня. В «Маккинси» было много работы, и почти все служащие не уходили домой, не закончив дела.

Кристиан взбежал по лестнице на третий этаж, где находилась их квартира, и осторожно открыл входную дверь, чтобы не разбудить Сару и Тессу. Как обычно, он хотел раздеться в гостиной и прокрасться в «главную спальню», где спала малышка. Он хотел перед сном поцеловать ее в нежную щечку, а затем забраться в свою постель, прижаться к теплому телу жены и моментально заснуть. Он всегда проваливался в сон, едва коснувшись головой подушки.

Он открыл дверь в гостиную и оторопел. На диване сидела Тесса и безучастно смотрела перед собой. Вид у нее был довольно странный. Он испугался. Тесса всегда ложилась около половины одиннадцатого.

— Не спишь? — спросил он и понял, что его вопрос прозвучал по-идиотски.

— Нам надо поговорить, — ответила она тускло, не меняя позы.

Кристиан нагнулся за тапками и зевнул в рукав, пытаясь взбодриться. Таким тоном она с ним еще никогда не разговаривала. Но он был уверен, что ничего страшного не произошло. Случись что-то ужасное, Тесса вела бы себя совсем по-другому. Она бросилась бы с рыданиями к нему в объятия. Сейчас она просто сидела на диване и смотрела на него.

— Больше так продолжаться не может, Кристиан.

Кристиан повесил в шкаф пальто и молча сел в другой угол дивана. Кристиан изнемогал от недосыпания. Может, она его о чем-то просила, а он забыл?

— Кристиан, послушай. Я устала от твоей двойной жизни.

Кристиан перепугался. Неужели она как-то узнала про тот невинный флирт на празднике фирмы!

— Кристиан, невозможно сочетать эту карьерную гонку с семейной жизнью. У тебя есть дочь, и ты не можешь работать по сто часов в неделю и жить при этом полноценной семейной жизнью. Ты должен выбрать между «Маккинси» и мной. Нами.

Тесса выглядела такой хрупкой. Кристиан боялся ее пустого взгляда.

Она сглотнула комок в горле и продолжила более жестким тоном:

— Я больше не потерплю твоих приходов домой после полуночи шесть или семь дней в неделю и уходов на работу в семь утра. Я хочу жить с тобой как с мужем, а не как с человеком, который лишь оплачивает счета и звонит водопроводчикам. Это ультиматум, Кристиан.

Кристиан знал, что рано или поздно это случится. Он слышал от многих сотрудников, что работу в «Маккинси» невозможно сочетать с нормальной семейной жизнью. Некоторые жены мирились с этим, но им приходилось очень тяжко. Жены или любовницы некоторых сотрудников вели примерно такую же жизнь, строили свою карьеру, но, как правило, они были бездетными. Никогда в жизни Кристиан не согласится пожертвовать Тессой и Сарой ради карьеры.

«Прощай, „Маккинси“», — подумал он и почувствовал почти свободу. Возможное понижение зарплаты его не огорчило. Кристиан подсел к Тессе, взял ее руки в свои и заговорил нежным голосом:

— Я и сам об этом уже думал. Обещаю как можно скорее найти себе новую работу, хорошо? Но это может занять некоторое время, я не могу просто бросить на стол заявление и уйти, ты это знаешь.

И Тесса поняла, что выиграла. Она осторожно наклонилась к нему и погладила его по щеке.

Кристиан помнил, как он пытался внести эротический элемент в процесс раздевания. Но когда Тесса погасила ночник и положила голову ему на плечо… он провалился в глубокий сон.

«Из того кризиса мы как-то вырулили, — подумал Кристиан, — а сейчас все по-другому». К нему подбежала Сара и попросила попить «Снупи».

Кристиан помог ей проткнуть соломинкой отверстие в упаковке, и она умчалась. Он грустно улыбнулся ей вслед. Как он радовался этому трехлетнему существу. Не просто радовался, обожествлял. Он вообще никогда раньше не думал о детях, пока Тесса не забеременела. И вот сейчас это маленькое существо носилось перед ним в своих широких штанишках для прогулок.

— Гоубочки! — кричала она, картавя, и бежала к ним изо всех сил с коробкой сока в руках, голуби взмывали в воздух, и Сара бежала дальше.

Кристиан никогда не ругал Сару, что бы она ни сделала. Эту часть воспитания взяла на себя Тесса. Он перевел взгляд на фонтан и улыбнулся сам себе. Вот он сидит тут на скамейке, Кристиан фон дер Холл, чудо-мальчик из Высшей торговой школы, с блестящей карьерой, и готов плакать от любви к резвой трехлетке. Это было просто непостижимо.

Внезапно Сара оставила голубей и побежала нюхать тюльпаны.

— Какое счастье! — кричала она, вероятно, вдохновленная теми детскими книгами, которые он и Тесса читали ей на ночь.

Куда она потом девается, эта чистая радость? Куда исчезает? Кристиан не мог вспомнить, когда он испытывал такую искреннюю радость, как Сара сейчас. Его радость заключалась в том, чтобы добиться успеха и разгромить оппонентов в дискуссии на встрече, преуспеть в делах предприятия или в чем-то личном. Не то чтобы он радовался чьим-то неудачам, но его жизненная позиция заключалась в том, что он мог выиграть только тогда, когда проигрывал другой. Он попытался вспомнить из своего детства, например, когда он с отцом ходил на рыбалку и поймал без посторонней помощи пятикилограммового лосося, и все вокруг, особенно отец, восхищались им, улыбались, гордились и фотографировали. Но это было так давно, бесконечно давно…

А вдруг ему удастся сохранить семью и одновременно осуществить проект «Сехестед»? Будет он тогда счастлив? Будет ли у него такое счастье, как у Сары, такое чистое и настоящее счастье?

— А-а-а-а-а! — внезапно донеслось от ближайшей изгороди. Этот вопль он хорошо знал. Кристиан подскочил и помчался к Саре. Она споткнулась, упала и до крови разбила лоб. Он осторожно приложил к ранке платок и заметил, что это только царапина.

— Сейчас мы пойдем к машине и я прилеплю тебе пластырь с Дональдом.

Кристиан купил три новых коробки сока «Снупи», и Сара засветилась как солнышко. Ранка на лбу перестала кровоточить сама собой, но в машине он все-таки налепил ей пластырь.

На Киркевейен, когда Сара смотрела мультик по DVD, сидя на заднем сиденье, Кристиан вспомнил о Фритьофе Киршоу и набрал его номер.

— Привет, это ты… минутку, Кристиан, у меня тут еще разговор на линии. — Фритьоф отсутствовал целую вечность, прежде чем снова взял трубку. — Прости, Кристиан. Ну! Что там у нас, на чем мы остановились?

— Ты что-то говорил о тусовке на Бюгдёе?

— Да, верно! Слушай, Кристиан, у них будет вечеринка второго июня, то есть в пятницу, через две недели, и ты в списке как рекомендованный мной. Но знай, Кристиан, там все будет очень модно. Я не говорю даже про одежду фирмы «Дрессман», ну ты понимаешь, что я имею в виду.

— Да, Фритьоф, я намек понял.

— Отлично. Я заберу тебя в полдвенадцатого. Ты живешь по тому же адресу, что и на визитке, Крокусвейен, тринадцать-С?

— Да, но лучше забери меня у работы, около Парламента, например.

— А что?

— Так будет лучше в отношении Тессы и детей.

— Тесса! Вы еще женаты? И дети, Кристиан! Вот уж не ожидал от тебя такого! Наш чудо-мальчик стал семейным человеком! Отлично, тогда я тебя заберу у Парламента. Но помни, выглядеть надо круто. Внешний вид у этих людей — как второе имя.

ГЛАВА 20 Как насчет небольшого теста?

В конце недели Кристиан много времени проводил на работе. Дома было плохо, да к тому же Бьёрн попросил его определить ряд новых концепций предприятия. Кристиан был так занят встречами, что ему даже пришлось отменить традиционный обед в пятницу в «Габлере» с Эрлендом.

Возвращаясь в офис, он увидел внушительную стопку на своей почтовой полке и с радостью отметил, что на самом верху лежит пакет из «Книжного источника».

После ланча с Эрлендом в прошлую пятницу Кристиан попросил Будиль написать конспект тех двух биографий, которые ему посоветовал брат. В понедельник утром секретарша передала ему реферат. Кристиан решил также последовать другому совету Эрленда: прочитать роман этого Сольстада.

Если бы речь шла о профессиональной литературе, он снова обратился бы к Будиль с просьбой составить конспект, но просить ее прочесть художественное произведение он не мог. Поэтому он решил поискать роман на сайте. Это была собственность концерна «Шибстед», самого ярого конкурента СМГ на норвежском медиарынке. Но заказать там одну книгу было вполне допустимо.

«Боже мой, сколько он понаписал-то», — подумал Кристиан, просматривая на экране длинный список произведений Сольстада. Он пожалел, что не спросил Эрленда, какая из книг лучше. Кроме того, он не смог вспомнить название той, что лежала у Тессы.

Он решил пройтись по алфавиту. И вот он нашел: «Арильд Аснес. 1970». К счастью, книга была одной из самых тонких — всего сто семьдесят три страницы. Прочитав аннотацию, Кристиан понял, что это именно та книга, которую он листал дома.

Кристиан стоял около почтовых полок. Он как раз собирался разорвать упаковку, когда мимо пробежала Регина Окерстранд. Кристиан быстро сунул пакет с книгой в почту и схватил все вместе, чтобы Регина не увидела. Она в это время что-то сортировала на полке Ягге.

В своем кабинете Кристиан открыл конверт и пересчитал: шесть мерзких интервью! Его тошнило от одного вида этих бумаг. Он с яростью разорвал бумажную упаковку книги.

Он скептически открыл титульный лист. «Пятое издание. 1988». Ему прислали старое издание? Хорошее впечатление, которое произвела на него быстрая доставка, тут же испортилось. Он открыл книгу на первой странице и начал читать.

«Поезда. Каждую ночь дребезжат поезда».

Ну да, определенно начало то же самое. Он не помнил, на каком месте он остановился в ту злополучную пятницу вечером, когда раздался телефонный звонок. Сейчас ему меньше всего хотелось вспоминать об этом. «…Он жил в капиталистическом обществе… Он был свободен… Эти два предложения в целом выражали следующее: это совершенно невозможно. Мне надо бежать».

Он как раз собрался читать дальше, когда дверь внезапно распахнулась и вошла Регина. Прежде чем Кристиан успел спрятать книжку под ворох бумаг, Регина с милой улыбкой спросила:

— Что, Кристиан, читаем в рабочее время?

— Нет! Мне просто нужна была одна цитата. — Его лицо покраснело.

— Цитату на случай, если из «Экономического ежедневника» снова позвонят и захотят узнать, что у тебя сейчас лежит на ночном столике? Даг Сольстад в таком случае превосходный выбор!

Кристиан удивился. Как она успела заметить имя писателя?

— Ну и что? — спросил он, стараясь настроиться на нужный тон. — Кстати, Регина, ты могла бы и постучать.

— Ты был так увлечен чтением, что не расслышал стука. В следующий раз я прихвачу с собой кувалду.

Она снова довольно язвительно улыбнулась. Кристиан разозлился. Как это могло быть, что он не слышал стука?

— Что тебе нужно? — спросил он неприветливо. — Что-то срочное?

— Бьёрн хочет, чтобы ты просмотрел это немедленно, — сказала она и протянула ему конверт для внутреннего пользования.

Кристиан вскрыл конверт и вынул факс. Судя по шапке, письмо пришло из «Голдман Сахс» в Нью-Йорке. Он быстро прочитал. В письме говорилось о возможном ходе с LILO.

— А ты разве не могла положить это мне на полку или послать по внутренней почте?

Регина нагнулась над его столом и прошептала:

— Кон-фи-ден-ци-аль-но.

Затем она развернулась на своих высоких каблуках и вышла. У дверей она указала ему на гардины перед стеклянной стеной в коридоре.

— Если хочешь быть в безопасности, то закрывай плотно гардину. А то тут такая щель.

И ушла.

Кристиан прочитал факс. Бернштайн и Динола наконец-то нашли партнера на LILO. И это был «AOL Тайм Уорнер» — один из крупнейших в мире медиаконцернов.

Кристиан задумался. Неужели «AOL Тайм Уорнер» действительно заинтересовался маленьким LILO. Тем лучше. Кто партнер — не играло никакой роли, главное, сделка скоро состоится. По правде говоря, ему было лестно оттого, что сам «АОL Тайм Уорнер» заинтересовался его LILO. Из «Голдман Сахс» сообщалось, что они рассчитывают подготовить договор о намерениях к октябрю, чтобы осталось достаточно времени до встречи с руководством четвертого декабря. Но почему он ничего об этом не слышал от Бернштайна и Динолы? Кристиан внимательнее изучил факс и обнаружил, что он был направлен мистеру Конраду Брошу, финансовому директору. Это ему не понравилось. Долгое время такие вещи из «Голдман Сахс» проходили через него.

Но Регина сказала, что это от Бьёрна. Почему в таком случае Конрад не сказал ему об этом? Почему через Бьёрна? Кристиан уставился в стену и решил, что Конрад — просто скотина.

Он посмотрел на часы. До следующей встречи оставалось около пятнадцати минут. Конечно, на резюме ему хватит и трех минут, но все равно надо хотя бы взглянуть.

Прежде чем начать читать шесть новых резюме практикантов, Кристиан спрятал «Арильда Аснеса» под кипой старых планов предприятия, которые пылились на краю письменного стола. Когда кандидатов было много, он проводил интервью в ускоренном темпе. Практикант рассказывал о себе, а Кристиан просматривал его досье. Но надежнее было сначала просмотреть резюме и постараться хоть что-нибудь запомнить. Кристиан разложил досье и начал читать: «Мне 25 лет, я изучаю менеджмент в Университете святого Томаса в Шотландии. Курс менеджмента включает изучение гражданской экономики и хорошо известен в Высшей торговой школе Бергена. Я уделяю большое внимание таким предметам, как глобализация, интернационализация, стратегический менеджмент и стратегия в общем. Меня особенно интересует стратегия в области операционной стратегии, организационной стратегии, биржевой стратегии и стратегии слияния и приобретения…»

«Надо бы узнать, что именно интересует его в стратегии в области операционной стратегии», — иронически подумал Кристиан, сделал отметку в уме и быстро дочитал конец письма, занявшего полторы страницы.

За последние пять-шесть лет Кристиан прочитал кучу таких заявлений и развил в себе иммунитет к орфографическим ошибкам, но не мог не злиться на эти литературные клише. Это было еще далеко не самым худшим. Иногда встречались и похлеще.

Следующее заявление было от девушки, которая училась в Промышленно-экономическом институте в Осло и в Высшей торговой школе в Стокгольме.

«Заявление на поступление на программу СМГТИ в „Скандинавскую медиагруппу“.

Как говорится в приложенном резюме, в июне я закончу учиться экономике в Промышленно-экономическом институте. На половинном сроке обучения у меня был перерыв. Я работала в качестве ассоциативного директора в галерее „Диллон“ в Нью-Йорке. При этом два раза в неделю я также работала инструктором по аэробике. Последний год в свободное время от учебы в Промышленно-экономическом институте я изучала литературоведение в университете Осло…»

«Литературоведение? Так, может, она знает Тессу? Надо не забыть спросить ее об этом», — Кристиан поставил на полях заявления восклицательный знак и стал читать дальше.

«Побывав на презентации СМГ и посмотрев брошюры, я поняла, что „Скандинавская медиагруппа“ сочетает в себе медиакультурную ответственность и предпринимательскую деятельность наиболее эффективным способом. Постоянные изменения, которые происходят в СМГ, направлены на новое мышление. Комбинация в области экономики и культуры выглядит мотивированно. Я хорошо уживаюсь в команде, у меня есть привычка работать много, эффективно и основательно. В Осло меня ничего не связывает, я свободно могу перемещаться по Скандинавии. С уважением, Стина Михаэльсон…»

«Наконец-то попался соискатель, который умеет формулировать свои мысли», — подумал Кристиан и посмотрел на выписку оценок из института. Они были высокие. Затем он проверил почту и увидел, что собеседование со Стиной Михаэльсон назначено на двадцать шестое мая, с 13.00 до 13.45. После этого он быстро просмотрел остальные заявления, сделав на полях несколько пометок. До следующей встречи у него осталось несколько минут. Он сидел, глядя на фьорд, на Бюгдёе. Его мысли крутились вокруг праздника на улице Кристиана Беннеше, до которого оставалось всего две недели.

По СМГ ходила история про двух мужчин-директоров, которые должны были нанять себе новую секретаршу. После каждого собеседования вместо «подходит» или «не подходит» они отмечали «секси» или «не секси». Кристиан вспомнил эту историю, когда через неделю увидел Стину Михаэльсон. Она определенно была «секси». Рукопожатие было несколько вялым, но это было, пожалуй, единственным слабым местом. Для студентки, изучавшей экономику, Стина была невероятно сексуальна.

— Кофе? Чай? Лимонад? — спросил он, когда поднял трубку внутреннего телефона и набрал номер буфета.

— Нет, спасибо, я уже выпила несколько чашек кофе.

Стина уже побывала у двух интервьюеров.

— Может, хоть глоточек «Фарриса»? — продолжил он несколько игриво.

— Да, «Фаррис» можно.

— Здравствуйте, это Кристиан. Принесите, пожалуйста, два желтых «Фарриса» и какие-нибудь фрукты. Благодарю.

Он положил трубку и посмотрел на Стину. Она сидела с другой стороны круглого стола и улыбалась.

— Ну хорошо, Стина, — Кристиан отечески улыбнулся и стал просматривать ее досье, — я думаю, мы могли бы сделать так. Сначала я немного расскажу вам о себе, затем о себе расскажете вы, потом мы перейдем к вашему заявлению, а если у нас останется время… — Кристиан снял с руки «Патек Филипп» и положил на стол. По большому счету, все это было бесполезно, но Стина Михаэльсон выглядела так, будто разбиралась в эксклюзивных наручных часах, хотя у нее самой был «Альфекс». — Мы закончим небольшим тестом.

Она кивнула.

— Отлично. — Кристиан держался беззаботно.

В дверь постучала дама из буфета и внесла поднос с фруктами и напитками. Пока она расставляла тарелки на столе и открывала бутылки «Фарриса», Кристиан начал:

— Итак, меня зовут Кристиан фон дер Холл, я директор по развитию предприятия в СМГ, экономист, закончил Высшую торговую школу в Бергене, имею степень МБА, четыре года проработал в компании «Маккинси», примерно три года назад начал работать здесь, в «Скандинавской медиагруппе». Сначала я был вице-президентом, сейчас — старший вице-президент. А вы?

— Я все указала в заявлении, но могу…

— Я в курсе, Стина, — перебил Кристиан, — но мне все-таки было бы приятно услышать все лично от вас. Вообще, мне кажется, что сначала мы могли бы познакомиться с вами получше, — сказал он тепло и заметил, что она смущается сильнее, чем он ожидал.

— С чего мне начать?

— С чего хотите. Например, у вас такой забавный диалект. Откуда вы?

— В школу я ходила…

Внимание Кристиана было приковано к груди Стины. Сильнейшим усилием воли он перевел взгляд на ее лицо. Он вдруг вспомнил, как Тесса однажды сказала ему: «Если ты пялишься даме на грудь, она непременно это заметит».

Кристиан молча выслушал рассказ Стины. Наступила тишина. Стина сконфузилась и смотрела прямо перед собой. Кристиан посмотрел в ее заявление. Он частенько применял такую технику собеседования: читал вслух первую попавшуюся фразу и просил ее прокомментировать. Это выглядело так, как будто он заранее подготовился.

— Вы пишете, что особенно заинтересованы «в стратегиях в области операционной стратегии». Вы можете рассказать об этом побольше?

— Я так написала? — В голосе Стины послышалось бескрайнее удивление.

— Да, тут написано, что вы особенно интересуетесь стратегией в области операционной стратегии, — он указал пальцем в бумагу.

Стина выглядела совершенно растерянной. Кристиан насторожился. Он еще раз пролистал резюме. Черт возьми! В руках он держал документы, подписанные не «Стина Михаэльсон», а «Стейн-Ингве Ламбрек». Оказывается, он просматривал чужое заявление! Кристиан почувствовал, что краснеет.

— Нет-нет, в самом заявлении вы этого не пишете. Я просто отметил себе на полях… Ну да бог с ним, вернемся к этому потом. — Он сделал вид, что увидел за окном что-то интересное. Взгляд Стины автоматически проследовал туда же. Тем временем Кристиан быстро придвинул к себе нужное заявление. Он поспешно пролистал бумаги, чтобы найти тему для вопроса.

— Вы пишете, что работали в качестве ассистента в галерее «Диллон» в Нью-Йорке. Расскажите чуть больше, в чем заключалась ваша работа. — Кристиан пошел ва-банк, он не знал, упоминает она там об этом или нет.

— Как я уже писала, главной моей задачей было построение отношений с важнейшими клиентами в галерее. На мне также лежала ответственность за североевропейские контакты.

Кристиан тут же пожалел о своем вопросе. Надо было срочно создать ей непредвиденные стрессовые обстоятельства. Он поспешно задал другой вопрос:

— Ну и кем вы хотите быть, Стина?

— Я не знаю…

— Но ведь такое замечательное экономическое образование открывает широчайшие возможности. Позвольте, я поставлю вопрос по-другому. На какой позиции вы видите себя через пять лет?

— Ну, я не знаю. Сейчас трудно сказать что-то конкретное.

Кристиан снова потерял нить. Он представил себе, как Стина вызывающе улыбается и встает перед ним. Ее длинные пальцы ложатся на его галстук и затягивают его до предела. Жестче и жестче. Другой рукой она расстегивает ему ремень…

Боже, о чем она говорила? Кристиан машинально повторил ее последние слова.

— И что новая экономика?

— Да, я думаю, что в области Интернета и новой экономики работать интереснее всего.

— Почему?

— В первую очередь, по причине быстрого развития и…

Кристиан изо всех сил сдерживал зевок. Следующий вопрос он задал уже на автопилоте.

— И что же вы думаете сделать, чтобы подняться к вершинам власти организации типа СМГ?

Кажется, он спросил что-то не то: взгляд Стины стал испуганным.

— Я имею в виду, каковы должны быть ваши действия, чтобы подняться к вершинам власти в такой организации, как СМГ? — поспешил он поправиться. — Это просто тест на реакцию, и ваша реакция была совершенно правильной. Но все-таки, что вы думаете на этот счет?

— Вы имеете в виду аналитические или операционные знания?

— А о чем думаете вы?

— Я в первую очередь думаю об аналитических знаниях.

— И как же эти знания можно применить в СМГ на практике?

— Ну, я этого не знаю. Но с быстрым развитием и переворотом в новой экономике…

Кристиан посмотрел на «Патек».

— Ну, хорошо, Стина. Думаю, настало время для маленькой задачки. Или как? — он понизил голос. — В моем тесте не так важен точный ответ, меня интересует ход решения. Представьте, что вы получили приглашение стать полномочным представителем фирмы памперсов в Норвегии. Из опыта работы с другими странами выяснилось, что для прорыва необходимо минимум пятьдесят тысяч постоянных покупателей — это единственное, что вам известно. Будете вы вкладываться в это дело или нет?

Кристиан задавал эту задачку уже раз сто. И для него ситуация была совершенно ясна. Но почти все практиканты плели несусветную чушь, за исключением тех, кто знал решение заранее или был умнее остальных.

Стина Михаэльсон не была исключением. Она соображала медленно. Он подкидывал ей одну подсказку за другой, что-то вроде: «Можно, например, за начальный пункт взять количество жителей в Норвегии», или «Как долго ребенок использует памперсы?», или «Помимо вас, на норвежском рынке имеется два других памперсных магната. Что это значит?» Но бедняжка Стина так и не вышла на правильный путь. Ее лицо краснело все больше и больше. Она ерзала на стуле, что-то лепетала, запинаясь, судорожно пытаясь найти решение. Она предлагала использовать рыночную стратегию и другие системы распространения, более эффективную логистику и дифференцированное ценообразование. И почему они постоянно придумывают нечто суперкреативное, когда решение заключается в элементарной математике? Как можно не увидеть, что при четырех миллионах двухстах жителей и среднем периоде активного использования памперсов два с половиной года мы можем насчитать сто тридцать тысяч клиентов, что означает опустошение рынка на сорок процентов, который уже насыщен двумя компаниями. Так что ваша фирма с ее предварительными предпосылками заранее обречена на неудачу. Неужели это непонятно?

— Больше у меня нет никаких предложений, — всхлипнула Стина и уставилась на поверхность стола. Кристиану стало ее жалко. Бедняжка. Оба понимали, что это означает только одно: «Не подходит». Он решил проявить снисходительность.

— Знаете, Стина, я ничего не понимаю в памперсах. Никогда их не покупаю. Однажды прошлой весной я должен был купить в ИСА туалетную бумагу, так… — он остановился, не договорив предложения. Ведь именно с этого началась ссора с Тессой. — Так вот, вместо этого я купил упаковку памперсов. Знаете, это большие пластиковые пакеты, — Кристиан в воздухе изобразил размеры пачки, — и они похожи на все остальное.

Он попытался улыбнуться, но история не оказала ожидаемого воздействия. С самого начала все было глупо: как рассказ, так и его собственное поведение.

Кристиан строго посмотрел на «Патек».

— Ну, Стина, думаю, наши сорок пять минут прошли, — он надел часы и поднялся. — В течение недели вы получите от нас уведомление о результатах.

Стина храбро улыбнулась ему, повернулась, нагнулась и достала сумочку из-за стула. И тут Кристиана словно что-то толкнуло. Когда она наклонилась за сумкой, ее волосы упали набок и шея открылась. Сзади на шее он увидел такую же татуировку, что и у тех женщин в Париже.

Стина взяла сумку и поднялась. Кристиан молча проводил ее к лифту. Он все время видел перед собой вытатуированный на шее бутон розы. Значило ли это что-то? И если да, то что? Его терзали какие-то смутные предчувствия.

Кристиан написал на бумагах Стины «Подходит» и положил их на полку координатора стажеров. Потом посмотрел на свою полку. Там лежал конверт внутреннего пользования. Толстый, по объему такой же, как стопка заявлений кандидатов.

Он протянул его к себе и раскрыл.

«Уоллпейпер»?

Это был последний номер. Никакого письма. Кристиан медленно пролистал журнал. К некоторым страницам журнала были прикреплены маленькие красные бумажки. По старой привычке он открыл помеченную страницу.

Что за чертовщина? В панике он захлопнул журнал и засунул его обратно в конверт. Адреса на конверте не указано. Кто же положил «Уоллпейпер» с закладкой на той самой странице на его полку! Значит, это кто-то из фирмы, раз конверт для внутреннего пользования. Регина! Кристиан даже побледнел. Не хочет ли она этим сказать, что видела его тем вечером на улице Сен-Дени? Нет, это невозможно. Но кто тогда? Может, это Стина Михаэльсон? Есть ли связь между тем случаем и ее татуировкой? Почему тогда журнал лежал в конверте для внутреннего пользования? И красная закладка — тоже случайно? Может, это вообще работа Будиль?

Кристиан сунул конверт за пазуху, закрыл глаза и как наяву увидел перед собой рекламу «Дольче энд Габбана». Женщина с прической Клеопатры в сияющем платье. Она смотрела прямо в камеру, подняв руку с сомкнутыми пальцами.

«Кто бы ни положил журнал, я в дерьме», — подумал Кристиан и открыл глаза.

ГЛАВА 21 «Чудесного вам вечера, господа»

Кристиан разглядывал залитую огнями виллу и тяжело дышал. Он хорошо помнил, как храбро чувствовал себя, когда закончил разговор по мобильному телефону с Фритьофом. Они тогда договорились о празднике в пятницу второго июня. Но сейчас, на улице Кристиана Беннеше, рядом с входом в один из самых роскошных частных домов, Кристиан все больше и больше убеждался, что совершенно зря согласился на это предложение.

Наконец Фритьоф вылез из своего огромного «мерседеса CL 55 AMG» и захлопнул дверь. Шофер отъехал немного в сторону, и они молча зашагали к вилле. Под подошвами лаковых туфель Кристиана хрустел гравий. При каждом шаге он все больше удивлялся, как он мог совершить такую ошибку.

Они дошли до конца дорожки и поднялись на крыльцо входной двери. К этому моменту раскаяние Кристиана достигло апогея, но было уже поздно. Едва они прошли половину мраморной лестницы, как входная дверь распахнулась и появились два обритых наголо охранника: черный и белый. Белый, поигрывая мускулами, держал в руке серебряную тарелочку.

— Вы? — выдохнул он, почти не шевеля губами.

Кристиан оцепенел. Фритьоф, наоборот, включил улыбку на полную мощность и засунул стокроновую банкноту между пальцами белого охранника рядом с листочком со списком имен.

— Киршоу, начинается на «ка». А это Холл. Кристиан фон дер Холл. Я говорил о нем с Пребеном, так что он должен быть в списке.

Охранник нашел нужные имена в списке и кивнул другому охраннику. Тот сделал приглашающий жест и произнес:

— Добро пожаловать, джентльмены. Чудесного вам вечера.

В огромном холле, освещенном гигантской люстрой, Фритьоф и Кристиан отдали свои пальто одному из гардеробщиков в ливрее. Тут же к ним подпорхнула юркая блондинка в зеленом платье с глубоким вырезом. На руках у нее были шелковые перчатки. Большим и указательным пальцами она изящно держала бокал шампанского.

— Фритьоф! Как мило, что ты пришел! Ах, как приятно снова тебя видеть! — Она поцеловала воздух в пяти сантиметрах от щек Фритьофа и, положив руку ему на локоть, повернулась к Кристиану: — А вы, должно быть, Кристиан, не правда ли? Как приятно встретить вас! — сказала она с французским акцентом. — Это же вы владелец «ELLE», не так ли?

Кристиан уже было собрался рассказывать, что это не совсем так, но встретил взгляд Фритьофа и подтверждающее кивнул.

Неожиданно женщина, которую Кристиан принял за хозяйку, замахала рукой.

— Дорти и Кристофер! Боже, как приятно! А я-то думала, вы сейчас в Швейцарии!

Кристиан последовал за Фритьофом в большую темную комнату за фойе. Тут только он обратил внимание на то, как грохочет музыка. Басовые ноты отдавались в груди.

— Кристиан, — закричал Фритьоф и подцепил два бокала с шампанским у слуги, который ходил кругами по залу с серебряным подносом, — иди, погуляй. Но не забудь, чем больше смотришь, тем больше видишь.

Фритьоф исчез в море пиджаков и платьев. Сигаретный дым плавал по комнате слоями, и разглядеть что-либо в слабом свете мерцающих свечей было очень трудно. Несколько лучей были направлены на потолок. Кристиан машинально поднял взгляд. Высоко наверху сияло голубое небо, где играли пухленькие ангелы, окруженные пышным цветочным венком. Кристиан так и остался стоять с задранной головой. Да, здесь, по меньшей мере, семь метров, почти так же высоко, как в Национальном театре.

Но скоро он опустил голову и исподлобья настороженно огляделся. Стен почти не было видно. Ему показалось, что они покрыты темной пятнистой обивкой. Постепенно глаза привыкли к неверному освещению, и тут он понял: стены со всех сторон были уставлены книгами! Старыми книгами, в два этажа. На высоте приблизительно в полстены вокруг всей комнаты шла балюстрада, чтобы можно было доставать книги с самого верха. Он находился в колоссальной библиотеке! Кристиан обвел помещение восхищенным взглядом.

Кристиан попытался пробраться дальше. Вокруг плотно стояли люди. Разговаривая, им приходилось кричать друг другу прямо в уши. Кристиан задумался, что Фритьоф имел в виду, говоря, что одеться ему следует стильно. Сначала он собрался было пойти в голубой двойке, но что, если остальные будут одеты просто? С фраком тоже можно было промахнуться. После долгих колебаний Кристиан остановился на смокинге.

Смокинг Тесса выбрала ему еще к свадьбе в «Фернер Якобсен», но Кристиан решил, что он по-прежнему сидит на нем отлично. Потом он вспомнил, про гарнитур, подаренный ему на помолвку одной из теток Тессы: ремень, галстук-бабочку и платочек для нагрудного кармана, все это темно-розового цвета. Единственное, в чем он не сомневался, это были часы. Безусловно, это должен быть «Патек Филипп».

Однако сейчас Кристиан понял, что просчитался. Только он был здесь в смокинге, и ни у кого не было галстука. У всех мужчин шеи были открыты, воротники всех возможных расцветок. Мимо него прошел молодой мужчина с шелковым розовым воротником, и Кристиан отметил про себя, что лишь его розовый гарнитур и уместен здесь. У кого-то рубашка выпущена поверх брюк, у некоторых под пиджаком вообще были футболки. Бэйджиков ни у кого не было. На одежде некоторых висели бирки фирменных магазинов, как будто продавцы забыли их отрезать. Многие были обуты в массивные округлые ботинки на толстой подошве и с толстыми шнурками или на липучках. Некоторые вообще были в сандалиях. Многие были одеты просто неряшливо, хотя волосы у всех были аккуратно уложены. Но самое странное было то, что у них была косметика! У некоторых мужчин были подведены глаза и напудрены лица, а у одного виски были все в блестках. Гомики, что ли? Кристиан вспомнил, что читал нечто такое из жизни законодателей моды.

Кристиан проклинал себя за то, что не попросил Фритьофа хотя бы намекнуть, какая будет форма одежды. Он даже не обратил внимания, во что одет сам Фритьоф. Он заметил только, что на запястье Киршоу были часы «Жирар Перрего Турбильон» с тремя золотыми стрелками.

Но скоро все мысли о форме одежды вылетели у него из головы. Ах, сколько женщин! Они танцевали. Вот это женщины! На всех были маленькие тесные платья, губы ярко накрашены, на скулах блестки и румяна различных цветов. Какие самоуверенные, прямо из другого мира!

Официант-азиат вплыл с серебряным подносом, уставленным бокалами с шампанским, и Кристиан взял еще один. Он решил было отправиться на поиски Фритьофа, как кто-то с восклицанием «Эй» ухватил его за плечо. Кристиан обернулся и увидел невысокого парня со спустившимися на лицо волосами.

— Как насчет колы?

— Нет, спасибо, — ответил Кристиан и показал ему бокал с шампанским.

Паренек тихо взял его за локоть.

— Вы имеете в виду кислоту?

Кристиан не ответил. Он не понимал, что от него хотят.

— Мне кажется, вы что-то хотите. Может, перчику?

Кристиан совсем растерялся.

— Вы знаете Фритьофа, не так ли? — шепеляво спросил парень. Кристиан молча кивнул.

— Точно перчику не надо? — Парень больше не улыбался.

Перчику? Кристиан по-прежнему был в замешательстве. Едва ли парень имел в виду классическую водку с турецким перцем.

— Не уверен, что понимаю, о чем вы говорите, — ответил он осторожно.

— Ты что, льду обожрался? Хочешь чего или как?

Внезапно Кристиан понял, о чем ему говорят. Допинг! Раньше он никогда ничего такого не пробовал. Он всегда отрицательно относился к наркотикам. Но почему бы не попробовать здесь, в этом доме, с людьми, которых он раньше никогда не видел? Если они забавляются подобным образом, то почему бы и ему не изменить своим принципам?

— Разумеется, — решительно ответил он и пошел вслед за парнем, к которому присоединились еще двое мужчин с блестящими волосами. По пути в туалет Кристиан увидел Фритьофа. Он стоял у колонны и болтал с двумя блондинками.

Туалет был огромный, под стать дому. Около одной из раковин стояли две женщины. Одна красила губы, приблизив лицо к зеркальной стене почти вплотную.

— Привет, Калле! — закричала одна хриплым голосом. — У тебя есть для меня что-нибудь мексиканское?

Калле на нее даже не взглянул. Он вытащил и положил на скамью упаковку из змеиной кожи размером примерно с бумажник, достал ручное зеркало, бритву и маленький белый бумажный пакетик.

— Это тебе, — сказал парень Кристиану, высыпал порошок на зеркало и разделил его на две полоски.

— Вы, парни, понятно, будете колу? — спросил он, по-прежнему не поднимая взгляда, и они согласно кивнули.

Все прошло быстро. Калле протянул стальную трубочку с изящной гравировкой.

— Вот, — сказал он Кристиану, — судя по твоему виду, тебе надо что-то очень быстро.

Калле повернулся к другим. Кристиан наклонился и вставил трубку в нос. Как это делается, он видел в фильме. В зеркале, на котором лежал порошок, он видел половину своего лица. Вид был странный: огромный нос, из которого торчит трубка. Кристиан закрыл глаза и сильно вдохнул.

В носу тут же защипало. Кристиан продолжал вдыхать.

— Ты хочешь обе части сразу? — Калле смотрел на него. — Ну, иди пройдись или… — Кристиан только кивнул и посмотрел на себя в зеркальную стену. Интересно, когда наступит «приход»? И что при этом происходит?

Но ничего не случилось. Кристиан не замечал никаких изменений. Он так и стоял, глядя на себя в зеркало. Калле открыл другой пакетик, который тоже разделил пополам. Что, он так ничего и не заметит? Может, хоть слабость в коленях? Или резь в глазах? Но нет, он вовсе не чувствовал «прихода», скорее, наоборот. Вот выпитое в библиотеке шампанское на него подействовало, он слегка опьянел, но сейчас чувствовал себя абсолютно трезвым. И еще… стильным. Вдруг все стало таким красивым и сверкающе ясным. Как будто он видел одновременно направо и налево, и обеих дамочек, которые смотрели на Калле, и двух парней, которые тоже смотрели на Калле…

Такого он не ожидал. «Я полностью контролирую себя!» — Кристиан ухмыльнулся в зеркало и вышел из туалета. Он снова попал в море людей! Он бросился туда, в самую гущу. Кристиан рассматривал людей вокруг, тех же самых, среди которых всего несколько минут назад он чувствовал себя так неловко. Но все. Теперь он король. Просто чудо, а не вечеринка!

Музыка звучала, техноритм бодрил, свет сверкал во все стороны, куда бы он ни шел мимо украшенных тел и раскрашенных лиц. Рядом с ним танцевала женщина. Она была не такая высокая, как другие, но, боже мой, как она была сексуальна в узком красном платье! Он придвинулся к ней и начал покачивать бедрами. Йес! Он рискнул слегка прислониться к ней сзади. Девушка повернула голову и кокетливо улыбнулась, но тут же отодвинулась. Тогда он снова стал придвигаться к ней сзади и попытался качаться в ритме с ней из стороны в сторону.

Он осторожно положил обе руки ей на бедра и прижался к ней животом. Она замерла. Кристиан не унялся. Она медленно повернулась, посмотрела ему прямо в глаза и подняла руку к его лицу. Кристиан посмотрел вопросительно, не понимая, чего она хочет, когда она вдруг сложила пальцы и с силой щелкнула его по носу. От боли и неожиданности он отпрянул. Девушка повернулась и продолжила танцевать, словно ничего не случилось.

Кристиан ушел с танцпола. У дамы, вероятно, неподалеку кавалер, и она хотела избежать конфликта, решил он, потирая «щелкнутый» нос.

У одной из многочисленных барных стоек у стены он взял джин с тоником, как вдруг перед ним появился Фритьоф.

— Кристиан! Вот ты где, — он остановился и посмотрел ему в зрачки. — Ой, да ты в кроссовках для бега, что ли? — спросил он внезапно. — А вот и Доротея, я с ней уже несколько недель не виделся. Пока, Кристиан. — И Фритьоф отправился дальше.

Кроссовки для бега? Кристиан осушил джин-тоник и отправился в дальнюю комнату за библиотекой. Там было полно народу, все были молодые и нарядные. Небольшими группами они сидели на диванах или стояли. Странно, но Кристиан слышал всех одновременно и отчетливо. Все пять чувств были обострены. И соображал он по-прежнему хорошо. Кристиан пошел дальше и нашел место, где атмосфера была другой. Свечи в канделябрах отбрасывали золотой свет и длинные тени. Глаза его еще не привыкли к новому освещению, когда на его плечо вдруг легла рука. Кристиан обернулся и увидел улыбающееся женское лицо в облаке медово-желтых волос. Она выдержала его взгляд, потом прошептала:

— Здравствуйте, Кристиан.

— Здравствуйте, а мы с вами знакомы? — спросил он удивленно.

— Но мы ведь можем познакомиться? — Она вытянула тонкую руку с красными ногтями. — Я Виктория.

— Приятно познакомиться, Виктория, — единственное, что смог сказать Кристиан. Он задержал ее руку в своей. Виктория не препятствовала.

— Кристиан, — прошептала она и свободной рукой провела ему по плечу и дальше, вниз, — хочешь в сауну? Там тепло.

Он хотел было спросить, откуда она знает его имя, но она уже вела его куда-то через анфилады комнат. Затем они прошли длинный холл и спустились вниз по лестнице. Вилла была в низинке, несколько этажей находилось под землей. Они прошли через несколько темных комнат. Там тоже были и мужчины, и женщины, но уже меньше, чем наверху.

Виктория потянула его дальше. Кристиан шел и смотрел на ее медово-золотистые волосы, пытаясь вспомнить, видел он ее раньше или нет. Виктория открыла дверь, и Кристиан разинул рот: стена была стеклянная. Она выходила на фьорд и на весь Осло — от Акер Брюгге до Экеберга. Вскоре Кристиан обнаружил, что под огромным окном можно еще и проплыть, потому что бассейн был комбинированный — часть его была в доме, а часть — снаружи. Единственным источником света была лампа на дне, она создавала в комнате мерцающее бирюзовое освещение. В воде лежали молодые люди и смеялись.

— Иди скорее к нам, Виктория! — закричал один из них.

Виктория быстро скинула платье, бросила на лавку и прыгнула в воду.

— Да пусть и этот идет, — закричали снова.

«Почему бы нет?» — подумал Кристиан. Он положил «Патек» во внутренний карман и снял смокинг.

В другой части бассейна, снаружи, тоже кто-то плавал. Кристиан оттолкнулся и поплыл. Вдруг он почувствовал, что кто-то скользит рядом с ним. Кристиан поднял голову над водой и встретился глазами с Викторией. Кристиан не знал, что теперь делать, когда трое других закричали что-то про сауну. Виктория кивнула ему и велела следовать за собой. Она поплыла по узкой дорожке со светящейся крышей, которая привела их в сауну. В сауне вокруг печки стояли трое мужчин и о чем-то болтали. Один из них прихваткой держал небольшую керамическую вазу, другой, самый маленький, открывал крохотную пластиковую коробочку.

— Да, я знаю, как она работает, — кричал тот, что с пластиковой коробочкой, — а ты думаешь, зачем эта ваза и прихватка лежат тут внизу?

Кристиан полез за Викторией на верхнюю полку. Парень с прихваткой поставил вазу на печку. После этого все трое молча наклонились над ней.

Вдруг самый маленький закричал:

— Закипело! Работает! — Он вертелся, хлопая в ладоши. — Отлично, леди и джентльмены, давайте выпустим дракона!

Все запрыгнули на верхнюю полку и сели рядом с Кристианом и Викторией.

В керамической вазе шипело и булькало, от нее начал медленно подниматься извивающийся дым. Кристиан почувствовал какой-то приятный запах. Он откинулся назад, но обнаружил, что трое мужчин сидят и глубоко вдыхают через нос. Он стал делать то же самое, и вскоре по телу потекло расслабление. Он почувствовал себя счастливым.

Дым свинцового цвета стал плотнее. Кристиан дышал глубокими затяжками, но бульканье в керамический вазе прекратилось. Он посмотрел на других, они лежали на спинах и смотрели в потолок.

Дверь распахнулась. Парень в сверкающем костюме и психоделической рубашке сунул голову внутрь и крикнул:

— Это отделение для окуривания?

— Никола! Дорогой мой, ты опоздал, — расслабленно ответил ему маленький, — пардон, но скага больше нету.

— Ладно, Пер, — крикнул парень сквозь смесь воды и героинного пара, — я свяжусь с Кале, уж он-то сможет достать товар.

— Калле здесь? — спросили все трое хором. — Скажи, что мы хотим мексиканский. — Они вскочили с деревянной скамейки и выбежали вон. Кристиан и Виктория остались одни.

Наступила тишина. Он чувствовал себя возбужденным и каким-то теплым. Ощущения чем-то напоминали Париж.

Виктория не сводила с него взгляда.

— Ты знаешь, о чем я думаю? — прошептала она сквозь пар.

Кристиан задумчиво смотрел на предмет, висевший на стенке прямо за ней.

Она повернула шею, чтобы посмотреть, на что он смотрит. На стене висела свернутая веревка для белья.

Виктория улыбнулась и протянула к ней руку.

В то же самое мгновение дверь распахнулась. Пер нес перед собой, словно реликвию, маленькую ампулу. Остальные почти висели на его плечах.

Кристиан вопросительно посмотрел на Викторию. Она сидела, откинувшись к стене, с полузакрытыми глазами, слабо улыбаясь. Он поднялся и протиснулся к выходу.

— Уходишь? — спросил Пер.

— В туалет надо, — пробормотал Кристиан. Около бассейна он оделся.

В библиотеке было по-прежнему много народу. Кристиан посмотрел на «Патек» в мерцающем свете. Было чуть больше половины шестого. Он попытался вычислить, сколько времени осталось до пробуждения Тессы, и поспешно отправился в фойе. Там он взял пальто и попросил заказать такси.

— Это не нужно, — сказал азиат-гардеробщик и указал на ряд ждущих такси и лимузинов у подъезда.

— Крокусвейен, тринадцать-С, Нордберг, — Кристиан обернулся и через заднее стекло посмотрел на дом. Идя к бассейну, он слышал, что вилла продается. Эта мысль теперь не давала ему покоя.

В конце улицы Кристиана Беннеше он заметил, что приятное чувство расслабления от сауны уже исчезает. А чувство контроля, которое не покидало его с момента выхода из туалета, уступило место внутреннему беспокойству.

Вдруг Кристиан закричал: «Стой!»

Шофер от неожиданности затормозил так резко, что взвизгнули покрышки. Но прежде чем он успел что-то сказать, Кристиан сунул ему сто крон и бросился вон из машины.

Он решил совершить пробежку. Энергия переполняла его.

Смокинг развевался за ним подобно плащу Зорро. Кристиан вбежал в лес. Было чудесно. Лаковые туфли заскользили по скользкой дорожке, и на повороте Кристиан упал. Из коленки засочилась кровь. Однако боли он не почувствовал, наоборот, по всему телу расходились волны удовольствия.

Светало, птицы пели на разные голоса, в кронах деревьев шумел ветер. С пляжа доносился мерный плеск волн. Во всей бухте он был один. Задыхаясь, он прижал палец к шее и проверил частоту пульса по часам «Патек Филипп». Тридцать два удара за десять секунд. Это значит, что пульс… сто девяносто два удара. Это намного превышает максимально допустимый. Значит, ему не хватает кислорода. Но чувствовал он себя прекрасно. И все же он решил ненадолго остановиться и лег на спину у края пляжа. Заложив руки за голову, он стал смотреть на Осло-фьорд. Уже заскользили первые утренние лодки. Кристиан никак не мог расслабиться. Тело не желало покоя…

Лежать больше не хотелось. Он встал, отряхнулся и побежал по направлению к городу. Уже на повороте он заметил, что с его лаковыми ботинками непорядок. Он снял их и посмотрел на ноги.

Все ступни были в крови. Носки даже успели потемнеть. Кристиан стянул их. Под большими пальцами образовались свежие мозоли. Кристиан зашнуровал ботинки и побежал дальше. Его удивило, что боль ощущалась приятно и бодряще.

Добежав до конца дороги, Кристиан внезапно остановился и засмотрелся, открыв рот. Сверху, на перевале, розовели первые солнечные лучи… Пораженный, исполненный внутреннего ликования, он стоял и щурился на свет. Внезапно он заметил вверху на перевале какую-то фигуру. Ему показалось, что он видел этого человека раньше. Голову его украшала белая копна пышных растрепанных волос. С плеч свисало пальто. Кристиан двинулся было по направлению к мужчине, но в то же самое мгновение тот оглянулся и протянул к нему дрожащий палец. Кристиан стоял, словно прикованный. Это же был он!

Кристиан закрыл глаза руками. Он решил, что это галлюцинация. Он посмотрел между пальцами — человек все стоял в той же позе. Кристиан бросился вниз по крутому склону… До дому он добежал, ни разу не остановившись.

«Афтенпостен» уже лежала в почтовом ящике. Он зажал ее под мышкой, подошел к наружной двери и схватился за…

Ключи! Они лежали в пальто. А пальто? Оно осталось в такси.

Он несколько раз похлопал себя по карманам смокинга. Бумажник, к счастью, лежал во внутреннем кармане. Но сейчас ему были нужны ключи, а не деньги. Ни за что на свете он не позвонит и не разбудит Тессу. Как он сможет объяснить ей свое позднее или, наоборот, раннее возвращение?

Он осторожно стянул лаковые ботинки, стащил окровавленные носки и бросил все в мусорный бачок у входа. Внутри бачка стояли мешки из ИСА с использованными памперсами. Босиком прокрался через сад. Роса приятно холодила его раны. К счастью, окно в комнату Сары было приоткрыто. Кристиан отодвинул задвижку и влез под гардину. В ванной он снял с себя одежду и запихнул ее в корзину с грязным бельем. Он с наслаждением застонал, когда ему на спину полились горячие струи. Боже, как великолепно.

Бииип! Бииип! Бииип! Бииип!!!!!

В спальне зазвонил будильник. Через несколько секунд Тесса хлопнула рукой по кнопке. Кристиан выключил воду и схватил полотенце, стараясь двигаться как можно тише.

— Кристиан! — послышалось из спальни.

— А? — отозвался он.

— Ты уже встал?

— Да, я как раз проснулся.

Он медленно вышел из душа и протер запотевшее зеркало полотенцем. Как раз проснулся.

ГЛАВА 22 В «Акве»

— Что, черт возьми, случилось с тобой в пятницу?

Кристиан снова не узнал номер и немного растерялся, когда перед обедом услышал голос Фритьофа Киршоу.

— Я? А что такое?

— Да мне-то как раз все равно. Хотя интересно, что с тобой творилось. Понравилось?

— О да! Здорово!

Фритьоф прервал его снова:

— Да, прикольно… но я больше люблю другие вечеринки. Там все же было слишком много богатых бездельников. «О боже мой» да «Как приятно»… Я предпочитаю круг пробивных финансистов. Да… Ты, кстати, Калле не встречал? Я ему говорил, что ты на многое способен. Ты когда закончишь покупать свои памперсы? Слушай, я сейчас вообще-то немного занят.

«Чего тогда звонишь и треплешься?» — подумал Кристиан раздосадованно.

— Знаешь, мне надо с тобой поговорить. Давай завтра вместе пообедаем.

— Сейчас я в палм взгляну, — ответил Кристиан. — Завтра вечером я свободен, — медленно пробормотал он, желая показать, как он сильно занят. На самом деле он был свободен все вечера на этой неделе. Если не считать, разумеется, семейных обязанностей. Мог случиться скандал, но обед с Фритьофом Киршоу? Нет, пренебречь им Кристиан не мог. Это был шанс, которого он ждал, чтобы получить полную информацию об опционных пакетах.

— Хорошо, — ответил Фритьоф, — встречаемся в восемь в «Акве».

Оба пришли немного раньше. Киршоу предложил сначала зайти в бар и выпить что-нибудь. Кристиан решил, что платить будет сам, но, когда он спросил Фритьофа, что тот будет пить, инвестор развернулся и сказал:

— Налей что-нибудь бесплатное.

Они обменялись несколькими фразами о семье Кристиана, а затем Фритьоф вышел на минуту. Кристиан подумал, что ему здесь некомфортно. В баре было полно финансистов. Они были в своем кругу. Кристиан огляделся. Кажется, некоторые из гладковыбритых мужчин — представители финансовой прессы. Кое-кто из них учился в Бергене.

Кристиан заметил высокую красивую женщину с другой стороны бара. Платье тесно облегало ее фигуру, а волосы были ядовито-красного цвета. Она беззастенчиво смотрела прямо на него и призывно улыбалась.

Эта улыбка… Кристиан глотнул джин-тоник. И снова посмотрел на нее. Женщина не сводила с него испытующего взгляда. Усмехнувшись, она взяла со стойки плоский коробок, раскрыла и вытащила среднюю спичку. Сердце Кристиана забилось. Он отвел глаза и посмотрел в зеркало за бутылками со спиртным. Но и в зеркале они снова встретились взглядами. Она отставила коктейль с зонтиком и пошла к нему.

— Не откажусь от бокальчика шампанского.

— Я плохо запоминаю имена и лица. Мы что, знакомы?

Она резко взглянула на него, потом повернулась к бару и села так, что Кристиан невольно заглянул ей в декольте.

— А ты хочешь познакомиться со мной?

Кристиан не нашел, что ответить. Он осторожно огляделся вокруг, но никто на них не смотрел. Красноволосая женщина придвинулась ближе. Она положила руку на внутреннюю часть его бедра и зашептала:

— Все, что хочешь, за шесть тысяч. Я имею в виду именно то, что я сказала. Абсолютно все.

Она облизала губы кончиком языка и выдержала его взгляд.

Губы Кристиана пересохли. Он машинально отхлебнул из бокала. Всего шесть тысяч… Боже мой, какой соблазн. И к тому же в самом центре маленького невинного Осло. Из всех возможных мест это случилось здесь. Уже так много времени прошло со времени последнего тура в Париж. Может, ему просто надо…

Он встряхнулся. Кристиан вспомнил свою неосторожность в «Лилле» два месяца назад. Он тогда пообещал себе не пользоваться подобными услугами в Осло. А еще он чуть было не поддался на это в сауне на Бюгдёе в пятницу.

Фритьоф явно встретил кого-то из знакомых по дороге из туалета. Кристиан увидел, как они разговаривали. На Фритьофе была голубая рубашка с белым воротником. Горчично-желтый галстук и шелковый платок в нагрудном кармане. Кристиан подался немного вперед и сбросил руку женщины с бедра.

— Видите ли, у меня здесь рандеву. Мой друг в туалетной комнате пудрит нос, — сказал он.

Женщина скептически оглядела его.

— Мне тебя жаль, — ответила она коротко и снова пошла к противоположной стороне баре, более не замечая Кристиана.

«Черт возьми, а ведь ты права, — подумал он, — жаль меня, как чертовски меня жаль…»

Фритьоф опрокинул в себя остаток своего бомбей-мартини, а потом они пошли искать метрдотеля.

Метрдотель показал рукой на столик у окна, который был зарезервирован для господина Киршоу.

— Прекрасно, как и всегда, Альфонс, — отозвался Фритьоф, достал ассигнацию и сунул ее во внутренний карман метрдотеля.

— Надеюсь, мы хорошо посидим здесь, Кристиан. Я предпочитаю, чтобы было больше жизни и шума.

Кристиан кивнул. Ему было интересно, о чем Фритьоф хочет с ним поговорить.

Кристиан посмотрел в сторону бара. Сейчас та женщина стояла, склонившись к барной стойке, рядом с парнем, у которого на макушке намечалась лысина. Оба держали по бокалу шампанского. Кристиан скоро понял, что она была не одна. Таких девушек в баре было, наверное, шесть, не меньше.

— Ну и как тебе в качестве отца семейства?

Кристиан был рад, что Фритьоф не заговорил про то, что с ним случилось на празднике в Бюгдёе. Примечательно, что все выходные после этого он чувствовал себя прекрасно — совершенно не устал. И Тесса поверила, когда он объяснил, что лег спать на диван, чтобы не разбудить ее поздно ночью. То, что осталось от смокинга, он сложил в мусорный бак у входа вместе с носками и лаковыми ботинками. Чувства стыда, против ожидания, он не испытывал. Единственное, чего он немного боялся, так это снова встретить Викторию. Но такой шанс был невелик. Кроме того, он никогда ее не узнает. По сути дела, он и лица-то ее толком не видел, лишь волнистые волосы в банном пару.

— Быть отцом — это чудо, — ответил Кристиан. Это приходит с возрастом. С появлением Сары и Ханса-Кристиана у меня в жизни появились новые перспективы. Естественно, теперь я в некоторых вещах ограничен. Но я получил и много другого хорошего.

— А с женой как? Ты не очень радостно рассказываешь о ней.

Ничего себе! Прямо в лоб. Кристиан немного удивился, но овладел собой. Бывший коллега был совершенно прав. Он действительно без особого восторга рассказывал о Тессе.

Внезапно на него накатила волна угрызений совести. Тесса сильно исхудала за последнее время. Если бы он мог объяснить ей, что это временное явление, и когда с проектом «Сехестед» все наладится, то и жизнь их станет проще.

— Кристиан, ты тут?

Кристиан сидел с отстраненным взглядом и водил перед собой вилкой туда-сюда. Он вздрогнул и огляделся вокруг. Красноволосая женщина и лысеющий бизнесмен ушли к такси.

Фритьоф проследил за взглядом Кристиана.

— Редко выбираешься? — спросил он. — Заела семейная жизнь, я думаю. Хотя, что я об этом знаю? В последнее время появилось много возможностей подцепить девушку через мобильник или в одном из борделей здесь, на Брюгге. Они тут, прямо за этим баром. Вероятно, есть целая куча квартир-борделей на Грюнерлёкке и Тойене и во всех этих восточных районах…

Кристиан позволил ему болтать, не перебивал. Он все-таки решил, что Фритьоф — тот человек, которого он может спросить об опциях. Он не был полностью уверен в Буссе Шенкенберге. Шеф «Скандорамы», казалось, все время пытался уйти от разговора о проекте «Сехестед».

Вдруг Фритьоф замолчал и застыл с полуоткрытым ртом. В одной руке у него был нож, в другой — вилка. Вилкой он показывал на стоявшего у бара высокого парня в летных очках и кожаной куртке.

— А это не Лео Доби?

— Кто?

— Лео Доби, художник.

— Не знаю, — ответил Кристиан. В это время один кельнер поставил перед ним седло барашка с кориандром, запеченным с помидором и чесноком в двенадцатилетнем бальзаме, а другой расставлял перед Фритьофом суп, молодую картошку, шпинат и сельдерей. Третий кельнер терпеливо ждал, пока господин Киршоу понюхает восьмидесятилетнее вино «Барбареско Коста Руси». Когда Фритьоф наконец закончил с вином и поставил бокал на стол, чтобы кельнер долил, Кристиан больше не мог сдерживаться.

— Ты сказал, что хочешь о чем-то со мной поговорить.

— Точно, — сказал Фритьоф, набив рот едой, — слушай. Я тут встретил одного знакомого, это посредник в консорциуме, который ищет человека с лицензией УМТС. Ты ведь тоже входишь в УМТС? Это третье поколение мобильной связи.

Кристиан кивнул ему.

— Мы гарантированно приобретем одну из четырех лицензий, ведь мы же заодно с «Шибстедом». Я не думаю, что власти откажут «Шибстеду» в лицензии. Однако нам нужен человек, который довел бы это дело до нужной фазы.

Кристиан отпил глоток вина, прежде чем Фритьоф продолжил:

— У нас есть на примете несколько кандидатур, но я думаю, что было бы здорово посоветоваться сначала с тобой. Естественно, это ни к чему тебя не обязывает. Твой опыт в СМГ прекрасно подходит. Условия предлагаем тебе хорошие. Что ты, кстати, думаешь о «Барбареско»?

Кристиан усиленно соображал. Топ-шеф в одном из четырех консорциумов УМТС? Это будет большой шаг в карьере. И совершенно определенно выгоднее экономически. Упомянув про хорошие условия, Фритьоф, разумеется, не шутил. Он не имел в виду что-то скромное. Кристиан уставился в бокал. Это, без сомнения, очень соблазнительно — бросить к чертям проект «Сехестед». Во всяком случае, это лучше для семьи. Но в таком случае ему придется отказаться от всех своих планов.

Внезапно он увидел перед собой взгляд Эрленда в «Габлере», в тот день, когда он рассказал ему про заговор против отцовского издательства.

— Нет, — сказал он поспешно и отставил бокал.

Фритьоф был явно разочарован.

— Ты считаешь, что вино слишком терпкое?

— Я о предложении о работе. С твоей стороны очень любезно сделать мне такое предложение, но в мои планы это не входит.

Фритьоф осушил свой бокал и вопросительно посмотрел на него.

— Есть другое, что я охотно обсудил бы с тобой, — продолжил Кристиан. — Эта вещь — частного характера. Возможно, это объяснит тебе, почему я с благодарностью должен отказаться.

Кристиан серьезно смотрел на экс-коллегу по «Маккинси» и думал, насколько полную информацию он может ему сообщить. Фритьоф оказал ему немалое доверие, предложив подобную работу. Но захочет ли он понять, что такое проект «Сехестед»?

— То, о чем я расскажу тебе, я еще никому не рассказывал, даже Тессе. — Кристиан отхлебнул вина и наклонился через стол. — В последние годы жизни мой отец имел небольшое издательство. Оно обанкротилось, а несколько позже с отцом произошел «несчастный случай», — Кристиан повел в воздухе рукой, — на горной дороге Е18 у Холместранда. Недавно я узнал, что это было просто самоубийство. Отец стал жертвой незаконного сговора между «Ашехоугом» и «Гюльдендалем». — Кристиан замолк и посмотрел на Фритьофа. Тот уже не улыбался, а серьезно и понимающе кивал. Кристиан понял, что был прав — посвятить в это Фритьофа. Короткими фразами он набросал всю картину. — Так что мне нужно с кем-нибудь посоветоваться насчет опционных пакетов, — заключил он.

— Да нет проблем, — ответил Фритьоф, который постепенно отмякал и снова начал улыбаться. — Ты в надежных руках. Один из моих адвокатов собаку съел на этих опционных пакетах. Только пришли мне презентационные и речевые материалы. Я все сразу ему передам. Он недешев, но определенно лучший.

Кристиан расслабил плечи. Ему стало легче после всего сказанного.

— Я дам тебе все необходимое, и прямо здесь и сейчас, — продолжил Фритьоф. — Готов поспорить, что через два года ты сможешь рассчитывать на опционную выгоду размером в пятьдесят, шестьдесят или даже семьдесят миллионов. Но предоставим шить костюм портному.

Между пятьюдесятью и семьюдесятью миллионами! Кристиан постарался скрыть улыбку.

— Да, это точно Лео. Вон он там, в кожаной куртке. — Фритьоф указал ножом. — Доби — один из хитов в искусстве. Он рисует совершенно больные вещи, но продается хорошо и дорого. Даже у меня дома есть пара-тройка его картин. На самом деле его зовут Леопольд Дауби, но он взял псевдоним Лео Доби, когда в первый раз выставлялся в Нью-Йорке. — Фритьоф громко усмехнулся. — Доби, между прочим, — инвестиция, почти банковское вложение. Пройдет немного времени, и его картины еще сильнее подскочат в цене. Мой друг Пребен, ты его знаешь, хотя, не уверен, что знаешь, кто он такой. Ну да ладно. Так вот, недавно в результате подобных махинаций он получил неожиданно пару миллионов. А всего-то навсего вложил миллионы в искусство. Он получил заем в экспертной команде кураторов и владельцев художественных галерей, и один из самых спрашиваемых художников был именно Доби.

Кристиан увлекся. Что, Фритьоф Киршоу инвестирует в искусство?

— Я вот тоже не так давно купил картины Лео, — продолжил Фритьоф и кивнул в сторону бара. — Он живет и работает на чердаке, на улице Эккерсберга. Но он продает картины так, чтобы получать как можно больше денег наличными и не отдавать большой процент в фонд солидарности. — Фритьоф нагнулся к Кристиану: — Лео — довольно сложный человек. Его имени нет в телефонных каталогах и справочниках. Я знаю о нем от Пребена, который, кстати, рассказал про него совершенно идиотскую историю. Тебе интересно? — Кристиан кивнул, изучая при этом «Жирар Перрего Турбильон» Фритьофа с тремя золотыми стрелками. В этих же часах он был на празднике в Бюгдёе. Должно быть, они стоили немало.

— И угадай, почему его зовут Лео? Потому что глаза у него голубые, а не карие. Так он себе внушил. Ну что ты про него скажешь? — Фритьоф вдруг хихикнул. История определенно закончилась, и кельнеры уже разносили десерт. «Паннакотта» с малиной и ванильным шербетом Фритьофу и фрукты с кокосовым шербетом Кристиану. И, естественно, два бокала «Шато-Икем». Фритьоф взял за ножку бокал своего любимого вина и перегнулся через стол.

— Хочешь купить подлинного Доби, Кристиан?

ГЛАВА 23 Два зеленых пятна

Через несколько дней Кристиан сидел на солнечной стороне кафе «Цельсиус» и ждал Леопольда Дауби, то есть, как он сам себя называл, Лео Доби. Кристиан посматривал на свои новые наручные часы. По дороге с работы он зашел в «Альф Ли» и забрал «Жирар Перрего», заказанный на следующий день после обеда в «Акве» с Фритьофом. Конечно, он засмотрелся на «Турбильон» Киршоу с тремя золотыми стрелками. Они стоили очень недешево, и тем не менее Кристиан был доволен.

Однако смотрел он на часы не только для того, чтобы полюбоваться ими, а думал, насколько его хватит ждать этого Лео Доби. Кроме того, он ненавидел сидеть в кафе один. Ему казалось, что все смотрят на него.

Чем больше Кристиан думал, тем больше он соглашался с Фритьофом, что приятнее иметь капитал в виде произведений искусства, чем на банковском счету. Он злился, что забыл спросить Фритьофа, сколько могут стоить картины Доби, но на всякий случай опустошил весь лимит на счету и взял сто купюр по тысяче крон наличными. Так как он собирался завтра положить их обратно, убытки будут незначительны. Кроме того, это же первая встреча с Лео Доби, и она могла стать золотым дном; сначала одна картина, потом он, может быть, соберет целое маленькое собрание картин Доби и позже, когда будет наконец реализован проект «Сехестед», сможет развесить эти картины на вилле, на улице Кристиана Беннеше.

Кристиан не сказал Тессе, что собирается приобрести произведение искусства. Это будет сюрприз для нее. Он решил подарить ей картину в следующую субботу, на ее тридцать третий день рождения.

Наконец появился Лео, с опозданием на двадцать минут. Он пришел в той же самой кожаной куртке и немного выпивший. Кристиан махнул ему рукой.

— Извини, немного припоздал. Я прямо с фотосессии для портретного интервью, ты ведь знаешь «Ночь и День»? — Лео элегантно опустился на стул рядом с Кристианом.

Кристиан утвердительно кивнул.

— Что ты будешь? — спросил он и подал Лео меню.

Лео заказал самые дорогие блюда и немного поковырялся в еде. После этого предложил Кристиану пойти в его студию. Кристиан разозлился из-за неуважительного отношения к его времени, а также на заказ художника и поэтому был мрачен. Но когда они, наконец, поднялись по ступенькам в старый Квадратный двор, все его раздражение мигом прошло. Что это была за студия! Должно быть, по меньшей мере пять метров до конька крыши. Одна сторона крыши была снесена и заменена большим окном. На стенах, полу, балках, кухонных скамьях пестрели пятна краски разных цветов и размеров. Даже пустые бутылки из-под колы были покрыты засохшими пятнами.

И где же картины? На центральной стене рядами висели холсты, но все было покрыто бумагой, простыми белыми листами бумаги, которые, очевидно, были приклеены к картинам. Может, Лео таким образом защищал их от солнечного света? Или это какой-нибудь эффект для подогрева интереса посетителей?

Кристиан стоял и ждал, когда Лео сорвет бумагу и покажет ему произведения искусства. Но он пошел к мойке, сполоснул две кофейные кружки, вернулся к Кристиану и встал рядом с ним.

Кристиан был в замешательстве и не знал, как себя вести. Он ужасно боялся сказать или сделать какую-нибудь глупость. Но осмелиться попросить Лео снять листы Кристиан тоже не мог. Молчание для Кристиана стало невыносимо тягостным.

— Ну, и что ты думаешь? — спросил наконец Лео, когда они довольно долго простояли рядом.

— Э-э, — замялся Кристиан.

Что он имеет в виду? Студию? Вид из окна? Кристиан понадеялся, что пятна краски на полу уже высохли, и начал перемещаться по комнате кругами, чтобы «рассмотреть» запакованные картины на стене.

— Пусть это займет у тебя столько времени, сколько тебе надо. Кофе? — Лео развернулся и пошел ставить кофеварку.

Кристиан начал бродить по студии более целенаправленно. В углу он нашел ряд рам с натянутыми пустыми холстами. Рамы стояли вдоль стены. Кристиан начал отставлять их в сторону одну за другой. Они что, уже готовы? На каждом холсте что-то намазюкано, какие-то точки и черточки. Было такое впечатление, что об эти полотна Лео вытирал кисточки.

«Может, это сейчас считается современно, а я об этом не знаю?» — подумал Кристиан и приподнял перед собой холст с какими-то оранжевыми загогулинами. По крайней мере, здесь видно хоть какое-то изображение, чего о картинах на стене никак не скажешь.

От дверей послышался голос Лео:

— Сие повествует о том, что приходит на бумагу, знаешь ли. Все вращается вокруг этого, ради того, чтобы достичь стадии, когда человек готов к встрече с бумагой, так сказать, находится между плоскостью и сверхплоскостью. Некоторые люди считают, что это сродни религиозному экстазу. Но для меня это совершенно новый способ думать о восприятии… Это не предмет первой необходимости, как, например, дом, мосты, парламент и так далее, но картины есть объекты для созерцания, они не должны «забумаживаться», как я это называю, потому что они — картины, покрыты линиями и цветами. Таким образом, ты можешь сказать, что это обратный процесс, и я еще не до конца пришел к тому, чтобы…

Из теоретической абракадабры, произнесенной Лео, Кристиан понял лишь одно: он закрывает картины на стене не потому, что «пришел в тупик», а потому, что просто не дорисовал их. А те, что стоят в углу, он уже дорисовал и поставил на пол.

В самом низу Кристиан нашел холст с двумя зелеными пятнами в нижнем правом углу. Он подержал его против света, падающего из окна в крыше. Может, Тессе понравится? По крайней мере, картина небольшая. Да и по манере написания не спутать — это «настоящий» Доби.

Тем временем Лео вошел с двумя чашками дымящегося кофе, безостановочно болтая:

— …и поэтому я пришел к такому пункту в моем художественном развитии, то есть к бумаге. Теперь я работаю в совершенно новом для меня направлении, которое получило комплексное значение для…

— Я беру это! — поспешно повернулся к нему Кристиан.

Лео дернулся так резко, что расплескал кофе на пол.

— Ты хочешь это купить?

— А что, картина не продается?

— Да нет, с радостью. Скажем, семьдесят тысяч?

Семьдесят тысяч норвежских крон за два зеленых пятна! Кристиан ошалел. Ничего себе запросы — и касательно затраченного времени на эту картинку, и вообще качества изображения. Но Кристиан не подал виду и снова стал рассматривать картину. Он прислонил ее к стене и немного отошел, неотрывно рассматривая. Лео поставил чашки с кофе на пол.

Кристиан думал. Семьдесят тысяч — очень большие деньги. Но в любом случае, это вложение капитала, инвестиция, как говорит Фритьоф. И это намного лучшее вложение, чем в банк. Отказываться было уже поздно. Он мог отказаться, когда они только вошли в студию. Теперь, когда они уже договорились о цене, уходить ни с чем — просто неприлично. Да и, кроме того, Тесса наверняка будет рада, а это немаловажно. Кристиан готов был дорого заплатить, чтобы вернуть мир в семью.

— Хочешь, я ее упакую? — спросил Лео и улыбнулся, запихивая в свой задний карман семьдесят тысячных купюр.

Кристиан засомневался, действительно ли он хочет упаковывать ее. Будет проще увезти ее в свой офис на такси.

— Послушай, у меня еще тут будут выставки. А в Нью-Йорке в октябре будет персональная. Если дашь мне свой адрес, мой агент пригласит тебя на все вернисажи, — сказал Лео, когда Кристиан пожал ему руку и уже собрался уходить.

— Разумеется, — ответил он и дал Лео свою визитку. Он почувствовал в груди прилив гордости. Приглашение на открытие выставки! Раньше такого он не получал. Очень довольный собой, Кристиан сбежал вниз по лестнице с картиной под мышкой.

ГЛАВА 24 ДС

Бровик звонил трижды, чтобы отложить встречу, но, наконец, за день до Дня святого Ханса они смогли собраться втроем. Сейчас Кристиан вместе с Кнутом Бровиком и Альфредом Фольдалем сидели в комнате для встреч, чтобы обсудить возможность инвестирования СМГ в новое издательство.

Кристиан был более напряжен, чем обычно, когда дело касалось инвестирования. На этот раз повестка была совершенно другая. Вдобавок он боялся, что Бровик снова заговорит об отце. Да и все эти отсрочки его раздражали.

Кристиан надеялся, что руководство «Гюльдендаля» или Магнус Скрамстад-младший не предпринимали ничего, чтобы вставить палки в колеса проекту «Сехестед», потому что сейчас, перед периодом летних отпусков, невозможно принять срочные контрмеры. С конца июня и до начала августа во всех медиаотраслях были каникулы. У Кристиана тоже. Неизвестно, поедет ли он через неделю с семьей в Антиб. Еще в прошлые выходные, перед днем рождения Тессы, Кристиан решил оставить мысли об этой поездке. Но тогда же ему пришла идея подарить ей на день рождения картину Доби. Он встал рано и принес ей подарок прямо в постель, вместе со свежезаваренным эспрессо и теплыми круассанами из пекарни на Дамплас. Она была так рада. Впервые за несколько месяцев она искренне улыбалась и даже вознаградила его нежным поцелуем. Он заметил, что в ее взгляде промелькнуло некоторое сомнение, когда она разорвала бумагу и увидела два зеленых пятна на холсте. Но когда он рассказал ей, что это подлинный Лео Доби, она пришла в неописуемый восторг. Лежа в кровати с набитым круассанами ртом, Кристиан попробовал закинуть удочку:

— Мы же в этом году, как обычно, едем в Антиб?

— Разумеется, — ответила она, — мой проект будет представлен в конце следующей недели. Все в «Тэлоу и Партнерах» свободны весь июль. Кроме того, мы могли бы попросить Ибен присматривать за домом, пока нас не будет, если, конечно, она не поедет к родителям на Лолланд. В таком случае мама с папой могли бы заходить, поливать цветы и вынимать почту.

Чем больше Тесса высказывала мысли по поводу каникул, тем сильнее он убеждался, что был прав, купив картину Доби.

Сейчас, сидя в комнате для встреч и ожидая, когда Бровик и Фольдаль достанут свои бумаги, Кристиан тихо радовался про себя. Подумать только! Валяться на пляже, сидеть в кафе в старом городе, прочитать все статьи, которые он наотмечал в «Экономисте», играть у воды с Сарой и Хансом-Кристианом, втирать в себя крем от загара и строить с детьми и Тессой замки из песка…

— Итак, — начал Бровик и прокашлялся, прикрыв рот рукой, — с тех пор как мы встречались с вами в последний раз, нам с Альфредом удалось собрать все, что исходило от руководства, как вы и просили. Так вот, там постоянно происходит что-то новое — стратегии, долговременные бюджеты и кредиты по горизонтальной и вертикальной интеграции.

Бровик улыбнулся, и далее продолжил Фольдаль:

— И всякий раз, когда происходят такие вещи, назначается встреча. Например, на прошлой неделе… — он достал малюсенький ежедневник из нагрудного кармана, — я был на двух встречах на тему усовершенствования информационных технологий.

Кристиан подался вперед:

— Хорошо. Дайте мне какие-нибудь ключевые факторы и обсудим детали.

Бровик вопросительно посмотрел на него.

— Но это же не имеет отношения к нашему новому издательству! Мы просто упомянули об этих встречах, чтобы проиллюстрировать нужду в настоящем качественном издательстве, где руководство занято литературой, а не меркантильной метафизикой.

Кристиан посмотрел на стол. Он с трудом сдерживал раздражение.

— Все относится к делу, — произнес он и снова поднял глаза, — эти встречи касаются меня самого. Я должен иметь на своем столе всю информацию, прежде чем мы начнем обсуждать конкретное содержание ваших планов.

Фольдаль и Бровик неуверенно посмотрели друг на друга, потом Бровик наклонился к Кристиану:

— Мы слышали кое-что в столовой, — он замялся, но потом снова продолжил: — Говорят, будто бы «Ашехоуг» и «Гюльдендаль» планируют основать электронный книжный пункт.

Кристиан не сразу сообразил, о чем говорит Бровик, но потом спросил:

— Вы имеете в виду электронную книжную торговлю?

— Называйте это как хотите. Они планируют продавать книги через Интернет. Проект будет называться ДС.

— ДС?

— Это сверхсекретное сокращение от «другими словами», — объяснил Бровик. — Даже такой старый человек, как я, понимает, что это название звучит довольно глупо. Мы знаем только, что он должен осуществиться лишь в следующем году. Признаюсь, я не очень хорошо понимаю как, но говорят, что в этот проект запланированы огромные инвестиции.

Кристиан задумчиво смотрел в окно. Это не только сильно напоминало его собственный план интеграции «Ашехоуга» и «Гюльдендаля» в покупательскую службу «Scoop» «Скандорамы». Базированная на Интернете книжная торговля даст двум книжным издательским домам опору в новой экономике, что, несомненно, приведет к тому, что они радикально подскочат в цене. Тогда пропадет большая часть внешнего потенциала проекта «Сехестед», а вдобавок то, что миллиарда LILO может и не хватить. На самом деле «Гюльдендаль — Скандинавия» создает большую угрозу проекту «Сехестед».

Но все это означало одно: он должен их опередить.

— Вы не знаете ничего более конкретного? — спросил он. Бровик покачал головой и бросил неуверенный взгляд на Фольдаля.

— Происходит еще одна вещь, — начал он неуверенно, — нечто странное, тревожное, что может затронуть наши интересы и повредить стабильным отношениям «Ашехоуга» и «Гюльдендаля». — Бровик и Фольдаль одновременно подались вперед и налегли на стол. — До нас дошли слухи, что один литературный директор в «Гюльдендале» завел тесную дружбу с двумя постоянными писателями «Ашехоуга».

Кристиан удивленно на него посмотрел.

— Что значит «завел тесную дружбу»?

— Это происходит регулярно. Более того, они сами придумали собственное название этим встречам — клуб «Домино». Должен сказать, что речь идет не о писателях. — Бровик назвал два имени, которые Кристиан помнил еще с вечера в «Арчибольдо».

— Последняя упомянутая дама, как говорят, имеет тесные связи с женой премьер-министра, — прибавил старый редактор с ядовитой усмешкой.

Кристиан слушал. Ему, наверное, следовало сказать, что с премьер-министром они соседи, но он промолчал. Он еще ни разу не навестил Йенса, несмотря на трехлетнее соседство. На работу они выезжали в разное время. Тесса часто разговоривала с фру Стольтенберг через забор и даже как-то получила приглашение на кофе. Ему сегодня следовало подойти к Йенсу и поприветствовать его. Конечно, было бы здорово, если бы они познакомились до того, как работа над «Сехестедом» развернется в полную силу.

— Какое пошлое название — «Домино», — продолжал Бровик. — Мы уже поняли, что в издательской отрасли все имеет двойное значение. Если планируется заполучить ведущих писателей, чтобы изменить издательство и таким образом запустить процесс, другими словами, создать эффект домино, то это крышка всему издательскому делу, — он кивнул Фольдалю, который подхватил тему.

— В «Ашехоуге» ходят слухи, что некто из так называемого руководства концерна «Гюльдендаль» принимает участие в этих встречах.

Повисла тишина. Кристиан переводил взгляд с одного на другого, пытаясь оценить обстановку. Возможно ли, что Гейр Морк в довершение к планам «Гюльдендаль — Скандинавия» срежиссировал запасной вариант, чтобы ослабить «Ашехоуг», так сказать, захватить издательство изнутри при помощи писателей? И что все это происходит одновременно, когда два издательства запланировали большой совместный интернет-проект?

Кристиан смотрел на Бровика и Фольдаля. Все услышанное казалось сюжетом из приключенческого романа.

Бровик откашлялся:

— Позвольте, я закурю сигару? — он вытащил пачку «Сорте Мэна»

— Если желаете, — бросил Кристиан. Он был изрядно зол на этих двух редакторов, которые не могли сообразить о планах «Гюльдендаль — Скандинавия», а только выбрасывали все стратегические документы от руководства в мусор. Он решил, что пора их выгонять.

— Уважаемые господа, времени мало, — сказал он, глядя на часы, — давайте последние минуты нашей встречи посвятим тому, чтобы просмотреть материалы.

Бровик и Фондаль погрузились в свои бумаги, а Кристиан посмотрел в окно. Мысленно он уже летел в Антиб, справа и слева от него сидели Тесса и Сара, а на коленях — Ханс-Кристиан, и повсюду охапки разноцветных игрушек — подарки от SAS.

Он очнулся, когда вдруг включилась пожарная тревога. Дым от сигары Бровика висел облачком под самым потолком.

— Господа, — сказал он и поднялся, — согласно нормам безопасности вам следует покинуть помещение. Предлагаю обсудить все эти вопросы еще раз. Давайте встретимся после лета.