Гений медицины. Том 7

Глава 5

На всякий случай я проверил своего друга ещё раз. Психиатрический аспект не показывал совершенно никаких изменений. Но что-то с ним явно было не так.

— Господин, — ко мне со всех лап примчалась Снежа. — Я чувствую какое-то воздействие на хозяина, исходящее из соседней квартиры. Мне кажется, всё дело в нём.

У Раскольникова с его фамильяром были отлично прокачены отношения, в отличие от того же Чехова с Гошей. Поэтому в её словах я ни на секунду не усомнился.

— Справа или слева? — только и спросил я.

— Справа, — чуть подумав, ответила Снежа. — Поторопитесь, господин, прошу вас! Чувствую, как наша связь снова истончается!

И это несмотря на то, что Раскольников не снимал свой амулет.

— Присмотри за Эдуардом, — я поспешил в соседнюю квартиру.

Дверь мне открыли далеко не сразу. Наконец, спустя несколько минут стука, её открыла девушка с точно таким же внешним видом, как у Раскольникова. Бледная, с тёмными кругами под глазами, осунувшаяся.

— Вам кого? — спросила она.

— Видимо, вас, — пожал я плечами. — Мы можем поговорить?

— Можем, хоть и не о чем особо, — она пропустила меня в квартиру. — Только давайте быстро, я занята.

В квартире был настоящий бедлам. Даже квартира Чехова, которая показалась мне образцом беспорядка, по сравнению с этой оказалась бы образцом чистоты.

Завёрнутая в плед девушка вернулась в комнату, и уселась на диван. На окружающий её беспорядок она не обращала никакого внимания.

— Так что вам надо? — спросила она.

Сразу я не ответил, а активировал диагностический аспект, и быстро проверил её состояние. Физически она была здорова, но психиатрический аспект показал сильнейший эмоциональный стресс. Депрессию.

Пока я не смог определить точно, как это связано с Раскольниковым, но Снежа точно была права, проблему надо искать тут.

Внезапно я почувствовал, как мне в голову тоже пытается пробиться чувство тоски и грусти. Оно накатывало волнами, пытаясь завладеть мной.

Однако у меня была очень устойчивая психика, поэтому я сразу же заблокировал эти волны. Уж что-что, а свои эмоции я буду выбирать и чувствовать сам.

И сразу же понял, в чём тут в принципе проблема. У девушки магия проецирования эмоций. Редкая магия, однако, не запрещённая. Иронично, но в современном мире это не считается чем-то опасным. А я бы вот не согласился, учитывая состояние своего друга!

— Меня зовут Константин Боткин, — представился я. — Я врач. И ваш сосед, Эдуард Раскольников, сейчас находится в очень плохом состоянии.

Девушка равнодушно пожала плечами. Новость не произвела на неё никакого впечатления.

— И что? — спросила она. — Причём тут я?

— Вы владеете магией проецирования эмоций, — спокойно ответил я. — И сейчас ваши переживания влияют на всех вокруг, включая моего друга. На меня тоже попытались повлиять, но это не сработало.

Девушка отвернулась, кутаясь в плед сильнее.

— Ну и что с того? — тихо произнесла она. — Я не могу это контролировать. Никогда не могла. А сейчас… сейчас мне вообще всё равно.

— Что случилось? — уточнил я.

Сейчас мне надо было побыть в роли психолога, и выслушать девушку. Сильно давить на неё не стоило, это могло усугубить её психическое состояние. А вместе с ним и состояние Раскольникова.

— Серёжа бросил меня, — ответила девушка. — Сегодня утром. Сказал, что больше не может выносить мою магию. Что рядом со мной он постоянно чувствует то, что чувствую я. И что это невыносимо.

Сегодня весь день приходится сталкиваться с историями о сложной любви. Сначала попугай и его Жозефина, теперь эта девушка и её Серёжа. Видимо, день такой.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Станислава, — ответила она. — Станислава Прохова. Отец хотел сына, поэтому имя мне придумал изначально. А когда родилась я — не захотел его менять.

— Ваша магия причиняет вред другим людям, Станислава, — заявил я. — Мой друг живёт по соседству. Он добрый человек, который никогда вам ничего плохого не сделал. Но сейчас он страдает из-за вашей магии.

— Я знаю, — вздохнула та. — Но ничего не могу с этим поделать. Я пыталась контролировать это, но не получается. Раньше Серёжа помогал мне… он как-то успокаивал. А теперь его нет.

Бросил он её сегодня утром, а состояние квартиры такое, словно уже месяц прошёл. То ли девушка уже путается во времени, то ли она в принципе не была чистюлей. Хотя это и не важно.

Я задумался. Магия проецирования эмоций была редкой и плохо изученной. Но я знал, что она работала на основе эмоционального состояния самого мага.

Простыми словами: Станислава транслировала то, что чувствовала. И если сейчас ей помочь справится с сильным подавленным состоянием, и начавшейся депрессией — то и Раскольникову станет легче.

А уж это сделать я смогу психиатрическим аспектом.

— Я могу вам помочь, — заявил я. — Но вы должны мне довериться.

— Как? — неверящим тоном спросила Станислава. — Вы вернёте мне Серёжу?

Ну нет, вот только возвращением Серёж я ещё не занимался сегодня. Это уже перебор.

— Нет, — спокойно ответил я. — Если человек ушёл — значит, он не был вашим. И в это я лезть не собираюсь. Зато я могу помочь вам справиться с вашим подавленным состоянием, с помощью лекарской магии.

Станислава некоторое время помолчала.

— Хорошо, — кивнула она. — Я согласна. И сама не хочу вредить людям.

Я активировал психиатрический аспект и начал вливать магию в Станиславу. Осторожно, постепенно успокаивая её эмоциональное состояние.

Депрессия была сильной, но не критичной. И я справился с ней довольно быстро.

— Мне как будто бы стало легче, — удивлённым тоном проговорила Станислава, когда я закончил. — Это вы сделали?

— Да, с помощью лекарской магии, — подтвердил я. — Помог вам справиться с вашей депрессией. Эмоции я убрать не смогу. Вы ещё будете грустить какое-то время. Но не забывайте, что ваша жизнь на этом не закончилась.

— Я не хотела, — сконфуженно проговорила Станислава. — Не хотела вредить вашему другу.

— Понял уже, — успокоил её. — А для предотвращения таких ситуаций в будущем вам стоит купить амулет, сдерживающий вашу магию. Они продаются в лавках почти на каждом шагу.

Её магия не была запрещенной, а потому такие амулеты пользовались спросом, и их легко было найти.

— Честно говоря, даже не знала, что такие есть, — удивлённо проговорила девушка. — Спасибо вам, Константин. И пожалуйста, извинитесь за меня перед другом.

— Сделаю, — кивнул я. — А вы не забудьте про амулет. И не грустите, вы красивая девушка, и найдёте ещё тысячу новых Серёж.

Хотя лучше бы какое-то другое имя. На это у меня за сегодняшний день выработалась аллергия.

Я покинул квартиру Станиславы и вернулся к Раскольникову. Эдуард по-прежнему сидел на кухне, но уже выглядел немного лучше. Снежа встревоженно бегала рядом с ним по столу.

— Костя? — удивлённо спросил Эдуард. — Что происходит?

— Это была не твоя проблема, — объяснил я. — Твоя соседка владеет магией проецирования эмоций. Она переживала расставание, и её магия влияла на всех вокруг. Ну, главным образом на тебя, я от этого был защищён.

Наверное, степень психики других людей тоже влияет на то, подвержены ли они подобной магии. Раскольников в принципе очень тревожный человек, а потому он поддался этим эмоциям довольно быстро.

— То есть… я чувствовал не свою тоску? — переспросил Эдуард.

— Именно, — кивнул я. — Но теперь всё в порядке. Я помог твоей соседке справиться с состоянием. И выдал необходимые рекомендации.

Эдуард облегчённо выдохнул.

— Боже, я уже думал, что схожу с ума, — признался он. — И Серёжа ещё этот в голове… Спасибо тебе, Костя. Ты снова меня спас.

— Не за что, — улыбнулся я. — Снежа твоя тоже молодец. Первая догадалась, что проблема в соседях.

— Спасибо, красотка, — Эдуард ласково погладил крысу по голове. — Что бы я без вас делал!

Мы ещё немного поговорили о делах клиники, затем я отправился домой. День выдался насыщенным, но продуктивным. Теперь надо было хорошо выспаться и подготовиться к выступлению.

Феликс Александрович сидел в своём кабинете в морге, и в который раз перечитывал записи о ритуале. Итак, двадцать первое декабря. День зимнего солнцестояния. Оставалось меньше трёх недель.

Он откинулся на спинку кресла и потёр виски. Голова раскалывалась от постоянного напряжения. Последние недели он почти не спал, проводя ночи в морге, практикуясь в некромантии и укрепляя связь с призраками.

Для ритуала требовалось многое, но почти всё было готово. Осталось самое сложное — двое лекарей. Феликс уже давно определил, что это будут Боткин и его ученик Арсений.

Осталось только продумать, как обмануть их. Боткин прекрасно в курсе того, что планирует Феликс. Патологоанатом сам сказал ему, убеждённый в своей непобедимости.

Но Боткин смог одолеть даже призраков… И теперь Феликс всё больше переживал. Без него ритуал не получится.

— И как мне тебя обмануть, Боткин? — вслух спросил он.

— Господин, — к нему почтительно обратился один из призраков, Максим. — Если вы позволите… И не прогневаетесь на меня… То я бы хотел кое-что сказать.

— Слушаю, — буркнул патологоанатом.

— Я могу вселяться в тела людей, и брать их под контроль, — заявил Максим. — На ограниченное время, но могу. Так могут не все призраки, но вы подпитали меня своей силой. И если вам это пригодится… Господин.

Призрак почтительно отплыл назад. А патологоанатом едва ли не затанцевал от радости. Вот оно!

Именно так можно будет заставить плясать Боткина под свою дудку. Так, а как их заманить на место ритуала?

Ответ на этот вопрос тоже пришёл довольно быстро. Арсений, ученик Боткина! Судя по всему, последний очень дорожит своим интерном. А интерна очень просто обмануть, и заманить куда надо.

Туда же как миленький подойдёт и сам Боткин. И в него вселиться Максим. После этого можно будет спокойно проводить ритуал.

И тогда… И тогда…

И тогда весь мир узнает имя Феликса Александровича. Узнает, что он не просто жалкий некромант. Что он — ученик Великого Некроса. Что он достоин величия.

Все те, кто презирал его, будут умолять о прощении. А он, Феликс, будет заставлять их страдать.

План был готов. Осталось дождаться нужного момента.

Началось утро воскресенья, которое, по обыкновению, было расписано по минутам. И первым делом я отправился в учёный совет.

Сегодня должен был состояться конкурс-соревнование с Александром Ястребовым. Победитель будет представлять свою работу на научной конференции через неделю.

Мы договорились встретиться с Чеховым в нашем кабинете за час до начала конкурса, и я поспешил туда. Антон уже ждал меня, нервно перебирая документы.

— Костя, привет! — выдохнул он. — Ты готов? Я что-то начал волноваться… Ты меня так пристыдил, что работа нашего оппонента тоже может оказаться хорошей. И это заставляет меня теперь нервничать. Я почему-то был уверен, что мы обязательно выиграем, и поедем на конференцию. А теперь…

— Успокойся, — попросил я. — Переживания нам не помогут, и ни к чему хорошему тоже не приведут. На конкурс нужно прийти спокойными и собранными, а не как волнующиеся школьники.

— Ты прав, — выдохнул Чехов. — Просто очень волнительно… Ещё и Даша сказала, что придёт поддержать. Ох…

— Что ж ты тогда свой стильный оранжевый галстук не надел? — усмехнулся я, вспомнив наряд Антона для первого свидания. Тогда мой друг налепил аляповатый галстук, и говорил, что это образец стиля и моды.

— Да ну тебя, — Антон чуть расслабился.

— Добррое утрро, Константин, — запоздало поздоровался со мной Гоша.

А я уже подумал, что он решил объявить бойкот. Всё-таки я участвовал в его вызволении из зоопарка. Свободу попугаям!

— Доброе утро, — кивнул ему я. Затем спросил шёпотом у Антона: — помирились?

— Более менее, — тихо ответил он. — Я всё ещё думаю насчёт выкупа попугая… Возможно, мы придём с ним к компромиссу в этом вопросе. Я же вижу, как ему плохо. Но пока отложили этот разговор до окончания конкурса.

И то верно. Мы прогнали наш доклад в оставшееся время, а затем пошли в главный зал, где и проводился конкурс.

В главном зале уже собрались члены комиссии — пять человек за длинным столом, включая Брусилова. Впервые видел всех членов комиссии учёного совета.

В зале сидела и Даша, перехватившая взгляд Чехова и усиленно ему помахавшая.

С другой стороны зала стоял Александр Ястребов со своим помощником. Я знал Ястребова только заочно, лично мы с ним ещё не пересекались. Он оказался высоким мужчиной лет тридцати пяти, с тёмными волосами и проницательным взглядом.

Его работы по экологической магии были известны в узких кругах. Я тоже был знаком с парочкой исследований. Всегда считал экологию и медицину связанными науками.

От уровня экологии напрямую зависит здоровье людей.

Ястребов посмотрел на меня и слегка кивнул в знак приветствия. Я ответил тем же. Противник достойный, будет непросто.

— Господа, прошу занять свои места, — громко объявил Брусилов. — Мы начинаем внутренний конкурс на право участия в конференции «Новый день». Первым выступит господин Ястребов с докладом о магическом методе переработки пластика.

Александр уверенно вышел к трибуне. Его помощник включил демонстрационный экран.

— Уважаемые члены комиссии, — начал Ястребов. — Сегодня я представлю вам метод, который может решить одну из главных экологических проблем современности. Проблему пластиковых отходов.

Я внимательно слушал его доклад. Надо было признать, он был хорош. Ястребов объяснял, как с помощью магии можно ускорить разложение пластика с нескольких сотен лет до нескольких недель. При этом процесс не выделял токсичных веществ и был относительно дешёвым.

Он показывал графики, демонстрировал результаты экспериментов, приводил расчёты. Всё было оформлено профессионально и убедительно.

Через двадцать минут Ястребов закончил. Комиссия задала несколько вопросов, на которые он ответил чётко и уверенно.

— Благодарим вас, господин Ястребов, — кивнул Брусилов. — Впечатляющая работа. А теперь прошу господина Боткина и господина Чехова представить свой доклад.

Теперь уже мы с Антоном поднялись на трибуну. Чехов разложил материалы, а я приготовился к выступлению.

— Уважаемые члены комиссии, — начал я. — Сегодня мы представим вам метод лечения заболевания, которое до сих пор считалось абсолютно неизлечимым. Болезни Крейтцфельдта-Якоба.

Я заметил, как несколько членов комиссии переглянулись. Их сразу же заинтересовала эта тема. Тем более, что до этого я специально нигде её не освещал.

— Болезнь Крейтцфельдта-Якоба — это редкое заболевание головного мозга, — начал с определения. — Оно вызывается накоплением патологического белка приона в нейронах. Летальность составляет сто процентов. До настоящего момента не существовало ни одного эффективного метода лечения.

Чехов включил демонстрационный экран, где появилась схема нейрона с отложениями приона.

— Однако, используя комбинацию неврологического и инфекционного аспектов лекарской магии, мне удалось разработать метод очищения нейронов от патологического белка, — я указал на схему. — Процесс требует высокой концентрации и значительных магических затрат, но он работает.

Я рассказал о теоретической базе, о том, как именно магия воздействует на прионы, о механизме лечения. Чехов внимательно слушал, в нужное время демонстрировал графики и расчёты.

— Метод был успешно применён на реальном пациенте, — я знал, что это будет убедительным аргументом. Одно дело — теория, и другое — уже применённый на практике метод. — Молодая женщина с диагностированной болезнью Крейтцфельдта-Якоба на начальной стадии. После трёхчасового сеанса лечения все симптомы исчезли.

Я закончил свой доклад, и члены комиссии перешли к вопросам. Один из членов комиссии тут же поднял руку.

— Вы говорите о лечении на начальной стадии, — сказал он. — А что насчёт более поздних стадий, когда уже произошли необратимые повреждения мозга?

— На поздних стадиях лечение сложнее, — спокойно ответил я. — Если нейроны уже погибли, лекарской магией их невозможно восстановить. Но можно остановить прогрессирование болезни и сохранить оставшиеся функции мозга. Это всё равно значительно продлевает жизнь пациента и улучшает её качество.

— Насколько доступен этот метод? — спросил другой член комиссии. — Вы сказали, что он требует высокой концентрации и больших магических затрат.

— Метод могут применять только лекари с развитыми неврологическим и инфекционным аспектами, — отозвался я. — Но в этом вся суть моего учения о лекарской магии. С неразвитыми аспектами ничего не добиться.

Вопросы продолжались ещё минут десять. Я отвечал спокойно и подробно, не упуская ни одной детали.

Наконец, вопросы закончились.

— Благодарим вас, господин Боткин, господин Чехов, — проговорил Брусилов. — Это действительно выдающаяся работа. Комиссия удалится на совещание. Просим вас подождать.

Мы с Антоном вернулись на свои места. Чехов нервно принялся нервно теребить свою рубашку.

— Как думаешь, у нас есть шансы? — прошептал он.

— Узнаем через несколько минут, — спокойно ответил я.

Он наконец успокоился. Но немного, руки все равно дрожали.

Я был уверен в нашей победе. Наш доклад был сильнее. Метод Ястребова был хорош, но он решал экологическую проблему. А наш метод спасал жизни людей. Хотя окончательное решение всё равно оставалось за комиссией, я не сомневался в нашей победе.

Члены комиссии вернулись только через десять минут. Брусилов встал и посмотрел на нас.

— Обе работы впечатляющие, — начал он. — Господин Ястребов представил важное исследование, которое может изменить подход к утилизации отходов. Господин Боткин и господин Чехов показали метод лечения смертельного заболевания. И комиссия пришла к решению…

Он сделал драматичную паузу.

— Объявить ничью! — закончил Брусилов.

Неожиданно.

— В каком это смысле? — поинтересовался Ястребов.

— Мы сможем договориться и представить сразу две работы на научной конференции «Новый день», — радостно заявил Брусилов. — Решили, что обе работы сильны, и заслуживают, чтобы их услышали.

Что ж, такого я не ожидал. Но раз комиссия учёного совета смогла такое организовать — это к лучшему. Действительно, лучше представить сразу две работы. Они обе важны для мира науки.

Но Ястребов, похоже, не придерживался такого же мнения.

— Я не согласен, — громко заявил он. — Господин Боткин, я очень уважаю вас. И ваши работы — это настоящий прорыв. Но я ждал этот день именно чтобы определить, кто из нас лучше. И «ничья» меня не устраивает.

Теперь понятно. Он был достойным соперником, и вёл себя вполне приемлемо. Но он жаждал узнать, кто же из нас лучший.

— Господин Боткин, а вы что скажете? — Брусилов явно растерялся от такого напора.

— Меня вполне устраивало решение комиссии, — спокойно ответил я. — Однако если мой соперник желает узнать, чья работа объективно сильнее — я буду только за.

— Раз так… — Брусилов задумчиво потер подбородок. — Комиссия вновь удаляется на совещание.

Уже во второй раз все пять мужчин вышли за дверь.

— Зачем ты… — начал было Чехов.

— Так надо, — отрезал я.

Ко мне подошёл Александр.

— Прошу, не принимайте это на свой счёт, — проговорил он. — Я правда уважаю вас, как учёного. Именно поэтому мне и не понравилась наша «ничья».

— Я вас понимаю, — пожал я плечами. — Похвально, что вы стремитесь к лучшему результату.

В этот раз комиссию пришлось ждать ещё двадцать минут. Наконец, они явились.

— При повторном совещании решено признать победителем, — начал Брусилов. — Господина Боткина и господина Чехова. На конференцию поедут именно они. Поздравляю!

Чехов радостно вскрикнул.

— Мы победили! — выдохнул он. — Костя, мы победили!

— Поздравляю, — улыбнулся я.

На лице Ястребова не было злости или желания оспорить результат. Он принял поражение достойно, и это заслуживало уважения. Поздравил с победой, и ушёл.

Затем я пообщался с членами комиссии, а Чехов выслушал поздравления от Даши. И мы вновь вернулись в свой кабинет.

Чехов никак не мог успокоиться от радости.

— Представляешь, мы едем на конференцию! — восторженно сказал он. — Там будут лучшие умы Империи! И мы сможем представить нашу работу.

— Антон, ты забываешь одну деталь, — напомнил я. — Нам ещё нужно подготовить полноценный доклад. То, что мы показали сегодня — лишь краткая версия. На конференции у нас будет больше времени, и нужно использовать его максимально эффективно.

Чехов сразу посерьёзнел.

— Ты прав, — кивнул он. — Значит, надо продолжать работать. Когда начнём?

— Ты начнёшь уже завтра, — ответил я. — А я подключусь в четверг, потому что только в среду вернусь из Германии.

— Договорились, — кивнул Антон.

Мы ещё немного обсудили, что ему уже предстояло начать готовить, и я поехал по другим делам. А конкретно — в центр документов. Мне прислали сообщение, что паспорт и виза были готовы.

Я добрался до центра, и сразу же обратился в окошко выдачи документов. Назвал свои данные, передал документ для получения, который мне дали в прошлый раз.

Девушка пару минут что-то печатала в компьютере.

— Прошу прощения, — наконец, заявила она. — Но ваши документы уже забрали.

И как это понимать⁈