Гений Умирает Дважды

ПОДМОСКОВЬЕ, РУЗСКИЙ РАЙОН, ДАЧНЫЙ ПОСЕЛОК БЛИЗ ОЗЕРНЯНСКОГО ВОДОХРАНИЛИЩА

Командир СОБРа глядел на Жерара с некоторым сомнением.

— Ты уверен, что не ошибся?

— Был бы уверен, Валера, не просил бы тебя помочь, а просто приказал бы через начальство, — откровенно вздохнул Моисеев. — Но ты же сам понимаешь, на таких зыбких основаниях мне санкции никто не даст. Да на одни согласования сколько времени потребуется… А его-то, времени, как раз и нет, каждый час… Да что там час — каждая минута дорога! Единственный шанс — использовать фактор неожиданности, а потом, если все выгорит как надо, выставить все это как раскрытие по горячим следам… Сам знаешь — победителей не судят… Так что у нас с тобой… Вернее, конечно, если ты согласишься, то — у нас с тобой… У нас с тобой выбор традиционный — пан или пропал.

Вокруг умиротворяюще шумел летний лес. Не было слышно ни одного звука цивилизации. На такой природе да по такой погоде не хочется думать ни о чем грязном, мрачном, преступном…

— Н-да, задачку ты мне задал… — почесал в затылке Валерий. — Если мы там ничего не найдем, нам с тобой матку наизнанку вывернут.

— Знаю, — согласился Жерар. — И перцовую клизму в задницу вольют. Но в этом случае я все беру на себя, а ты можешь дурака включить и сказать, что проводил учение на местности… Пленэр, так сказать. — И тут же спросил: — Ну так ты согласен?

— Куда от тебя деваться… — вздохнул командир. — Говори только, кого брать… — а потом не выдержал, посмотрел Жерару прямо в глаза и сказал: — Только смотри, Жорик, я вывез сюда группу по твоей просьбе, на свой страх и риск, а потому я не хочу, чтобы мои мальчики пострадали. Я имею в виду от начальства, не от бандюков — с бандюками воевать для них, сам знаешь, дело привычное.

Да, тут Валерка прав — пострадать от бандюг иной раз не так страшно, как от собственного начальства. Даже для бойцов Специального отряда быстрого реагирования Регионального управления по борьбе с организованной преступностью.

Моисеев ничего не ответил. Он повернулся и жестом подозвал пожилого капитана с нездоровым цветом лица в неимоверно засаленной и потрепанной форме. Капитан только что подъехал и теперь переминался поодаль, не решаясь подойти без приглашения. Это был местный участковый, который не скрывал своего откровенного недовольства происходящим и подчеркнуто демонстрировал, что он не имеет ни малейшего желания участвовать в предстоящих событиях. Жерар его понимал и не осуждал: они с СОБРом проведут операцию и уберутся восвояси, а этому капитану тут оставаться… Правда, понимал Жерар и другое — то, чего тому же капитану понимать не хотелось: всякая подобная «громкая» операция, которую проводили «высшие» милицейские инстанции, косвенно играет на его, капитана, престиж, заставляет нечестных людей районного пошиба еще больше заискивать перед ним. Ну да ладно, поймет он это или не поймет, главное, чтобы сейчас помог. Беда будет, если он сейчас погонит откровенную «дезу» — а это не исключено, если участкового «прикормили» местные мафиози, и исключать никак нельзя. И опять Жерар поймал себя на том, что не осуждает коллегу… Что же это у нас за страна, что за время такое, что мы не осуждаем коллегу по милиции за то, что он может предать и изменить?..

— Слушай, Иван Данилович, — Жерар старался говорить на грани двух стилей, которые можно выразить понятиями "я же все понимаю, но и ты нас пойми" и "как ни говори, а ты должен стоять на страже интересов государства и общества". — Нас здесь только трое. И мы должны четко знать, кто из этих ребятишек, — он кивнул в сторону дачного поселка, который отсюда, из леса, где сосредоточились собровцы, не был виден, — мог участвовать во всей этой хренотени.

Участковый глядел с откровенной тоской.

— Кто? — неуверенно переспросил он. — А я знаю, кто?.. Да кто угодно! Тут… — он запнулся и, отведя взгляд, спросил: — Ты… это… Не пишешь меня, случайно?

Жерар с собровцем переглянулись. Что ж это творится-то? Сотрудник милиции боится, что его могут «писать» его же коллеги!.. Впрочем, ничего удивительного в этом тоже нет!

— Не бойся, Иван Данилович, даю слово, что о нашем разговоре никто ничего не узнает, — твердо заверил Моисеев. — Ты нам только подскажи, где и кого искать, а потом мотай отсюда куда хочешь и обеспечивай себе перед местными бандюками какое угодно алиби.

— Алиби, — поняв скрытый упрек, криво усмехнулся, по-прежнему глядя в сторону, участковый. — Зачем вы так? Вы-то уедете, а мне…

— …оставаться, — резко перебил Валерий. — Слышали, знаем… Слышь, капитан, ты тут перед нами не выдрёпывайся, говори, что есть, а потом и в самом деле уметайся отсюда. А то штаны придется стирать…

Капитан вздрогнул, вскинулся… А потом опять поник. Согласно кивнул головой.

— Да, я тут живу, и мне страшно, — покорно согласился он. — У меня тут жена и дети. И родители… И дом, хозяйство… А они — мафия!.. Ладно, слушайте. В поселке сорок шесть домов, из них… Да ладно, — вторично перебил он сам себя, — это все вам неважно. Думаю, что все это может быть делом только одного человека: Вахи Султанова.

Это было уже что-то.

— А почему ты так думаешь? — быстро спросил Жерар.

Участковый передернул плечами.

— Не знаю, — неискренне ответил он, упорно стараясь не глядеть в глаза собеседнику. — Может, и в самом деле кто другой… Я так думаю… м-м-м… Как бы сказать… Я так думаю без малейших на то оснований… Но дорога эта к его даче ведет…

Без малейших оснований… Врешь ты, капитан, есть у тебя основания, есть! Да вот только говорить ты о них не хочешь. Почему? Да скорее всего потому, что потихоньку прикармливает он тебя, этот Ваха, или кто-то из его подручных. И ты, конечно же, брал от них отступного, презирал себя, но брал. И теперь в тебе происходит борьба: с одной стороны, нельзя кусать руку того, у кого ты брал подачку, а с другой — нельзя мириться с засилием бандитов на подведомственной территории. А если говорить начистоту, то на своей родной земле, с засилием бандитов, приехавших из чужих краев на землю, на которой жил сам и предстоит жить твоим детям и внукам — мириться с таким положением тебе тоже не хочется…

— Покажи его дачу, — тихо попросил Жерар.

Выражение лица командира СОБРа было таково, будто он прямо сейчас готов взять за шиворот этого старого капитана и как следует потрясти его, выколачивая сведения и данные.

Судя по всему, капитан все это понимал. А может, думал, что это просто классическая игра в «доброго» и «злого» следователей. Он полез в висевшую через плечо потертую полевую сумку-планшет, достал оттуда аккуратно сложенный лист-миллиметровку, начал раскладывать на капоте «уазика». Жерар и командир СОБРа подошли поближе. Это был подробный план дачного поселка, со всеми подъездами.

— Эта дача… — говорил участковый, тыча заскорузлым крестьянским пальцем в обширный участок неправильной формы. — Даже не дача — особняк… Видите, располагается самым первым, чуть на отшибе от поселка, у самого леса… Этот домина вообще ниоткуда не виден, его так удобно построили… Отсюда и выезд имеется отдельный, прямо в лес, минуя общую дорогу… Вот он, видите? Тот самый выезд, где сегодня была стрельба… А вот тут мы сейчас стоим… Правда, на эту дорогу, понятно, можно попасть и другим путем, вот отсюда, например, или вот отсюда, да только я так думаю… Раньше тут был особняк какого-то не то министерства, не то банка, не то вообще хрен знает чего, я не знаю, это еще до меня было, когда в райотделе мои учителя и наставники работали, братья Богомоловы — Володька и Сергей… А потом владелец особняка чего-то застрелился, какая-то темная история там была, хрен его знает… Там даже вертолетная площадка имеется, на этом участке, вот она, за домом, из металлических аэродромных плит выложена, хорошая площадка. И вертолеты военные иногда тут садятся, а может, не военные, да только не милицейские точно, потому что я бы знал… Короче говоря, там надо искать, я уверен…

Жерар оценил: этот человек сейчас сказал намного больше, чем мог сказать. Более того, он теперь в течение какого-то времени будет вздрагивать от каждого шороха, проклиная себя за излишнюю откровенность… По большому счету, этот капитан только что совершил подвиг — маленький, личный, никому не известный подвиг. Он преодолел самого себя, свой страх, причем, страх не за себя — за свою семью, и совершил это ради высших интересов народа…

— Спасибо, Иван Данилович. Вы можете ехать.

Капитан вдруг поднял на него свои усталые, с красными прожилками, в мелкой сетке морщин, глаза.

— Я поеду с вами. Мне быстрее откроют ворота, чем вам…

Не дожидаясь ответа, он аккуратно сложил схему и засунул ее в планшетку.

— Это было б здорово, — оценил Моисеев.

Командир СОБРа ничего не ответил. Он понимал, что на закрытую территорию легче проникнуть при наличии "засланного казачка", да вот только он больше привык полагаться на своих крепких ребят, для которых все эти заборы и неприступные особняки — лишь объект для отработки профессиональных навыков.