Героев выбирает небо...

Глава 10

Я смотрел на алмазную россыпь звёзд, на поражающем меня, своей бездонностью, небе. Эти жаркие искры пылали на чёрном шелковом полотне, напоминая мне о ничтожности нашего мира. Наша планета всего лишь крупица, незаметная песчинка на бесконечном пляже берега мироздания. И все же я верю, что для этой бескрайней Вселенной, для этой бесконечной материи и антиматерии, все же есть до нас дело. Мы единое целое, мы часть всего существующего как осознанного и осязаемого, так и всего, что не способен увидеть и понять наш разум.

Небо это не только физическое явление, это — миф, легенда, символ, стимул, жизнь. Небо это — мы. Люди, которые давным-давно лежали мод могучим небесным покрывалом, те, кто им восторгался и возносил в культуре, творчестве, религии, искусстве, в повседневности. Люди, которые разучились видеть небо, восхищаться им, наслаждаться им. Люди, которые смогли уничтожить все то, что небо так долго, так усердно оберегало, с невероятной нежностью и заботой. Небо прощало нам все…

Мысли перемешивались у меня в голове красочным калейдоскопом, пока мой взор изучал небо. Как же мы могли быть так слепы и глупы, так жадны и ненасытны, что не заметили, как уничтожили свою колыбель, сожгли свой дом?

Рассказ Глеба и Шелами, как-то совсем, напрочь, выбил меня из колеи. На миг я почувствовал такую оглушительную тоску, такую всепоглощающую безысходность, что перестал понимать, зачем все это. Зачем мы живем? Какой в нас и нашей жизни смысл? Я и раньше задавался этими вопросами, но тогда они мне казались, просто занятной темой для размышления, которая лежит на поверхности, и только каждому человеку дано понять свой единственный, истинный смысл жизни. Но сейчас, когда я могу увидеть картину, сложившуюся на протяжении такого большого отрезка времени, зная что было раньше и, увидев, что стало в будущем, мне становится невыносимо горько, от осознания того, что все несчастье человечества — в нас самих.

Я курил и понемногу успокаивался. Да, я не знаю всех замыслов и тайн природы, но я осознал и полюбил, простые жизненные истины этого нового мира, нашел свое место и был способен обрести счастье, свое, человеческое. А за вещи, которые любишь, надо сражаться.

Глеб и Шелами, долго обсуждали на кухне все то, о чем я им рассказал. Я дал недостающую ниточку, которая позволила им более ясно увидеть картину. Закончив разговор, они позвали меня, и сказали, что времени осталось совсем мало, и нам необходимо начать действовать. Моя роль заключалась в продолжении моего расследования. Я должен был встретиться с Барсом и узнать, что ему удалось накопать. Также Глеб ждал от меня результатов анализа вещества. Нам было важно убедиться в своих догадках, чтобы не тратить даром время на распутывание несуществующего клубка. Шелами вкратце изложила мне, что они намерены делать, и какие мои дальнейшие действия и, оговорив ряд важных деталей, мы разошлись спать. Я завалился на истрепанный, но чистый матрас и отключился. Через пару часов наступит утро, а мне нужны будут силы.

Проснулся я ближе к обеду, не заметив, как Глеб и Шелами, уже покинули свое убежище. На работу я не пошел. Решение об этом я принял еще вчера. Если наши предположения верны, то скоро в городе многим будет не до рутинной жизни. С Васькой я решил встретиться после работы и как следует расспросить. В убежище я не нашел ничего съестного и решил пройтись по кварталу и может даже позавтракать в одной из местных колоритных забегаловок. Люди здесь жили бедно, но почему-то меня не покидало ощущение, что вполне дружно и счастливо. Поблуждав между крохотными переулками и чуть менее узкими улочками, я забрел в уютный маленький ресторанчик, с веселым названием «Могучая отрыжка». Судя по нему, кормить здесь должны были сытно, не уверен, вкусно ли, но сытно. Сел за дальний столик в углу возле окна, которое выходило на задний дворик. За окном, в самом центре дворика был небольшой кругленький фонтан, с высокой неширокой пиалой, которую украшала каменная статуэтка воина, в кожаных доспехах. Он был силен, мускулист и приклонял колено, держа на своих плечах по вазе, из которых вытекала вода. Грозное выражение лица с бородой, показывало тяжесть и напряженность ноши, но он был непоколебим.

Вид этого фонтана, почему-то натолкнул на размышления о наступившей эре Водолея. Еще в моей старой жизни, бытовало мнение, что наступление этой эры не сулило человечеству ничего хорошего. Совпадение ли это. Возможно, эра Водолея наступила именно для того, чтобы возродить человечество, а не уничтожить его. Все вышло из пепла, все обратно и вернулось. Моя задача защитить возрождение. Странно. Я снова мысленно покинул свое тело, задумавшись над несвойственными для меня материями. Я никогда не был героем, но мне кажется, что рай не для героев. Только жизнь и только смерть — вот истинные награды героя. Потому что они идут до конца, пока не победят или пока не умрут. Я не хочу быть героем, но я должен, потому что меня выбрали. Кто? Я не знаю, но чувствую, что теперь это мой долг.

Музыка нежного голоса выдернула меня из плена переживаний. На миг я подумал, что узнал голос — это была Настя. Я не поверил своим чувствам. Как такое может быть? Неужели мы, попав сквозь таинственный портал в будущее нашего мира, очутились всего лишь на разных концах одного города. Бурное воображение твердило, что Настю похитили «тыманцы» и увели в рабство, а она каким-то чудом нашла дорогу в Орасмар и свободно живет, работая подавальщицей. Но реальность была менее милосердной. Я поднял глаза и увидел не Настю, а румяное личико Лиги. Той самой девушки, с которой я познакомился в «Трибе» после событий в «Северном сиянии». Я слегка растерялся, приходя в себя, и окончательно понимая, что мне померещилось. Ее голос повторил вопросы, которые я не услышал с первого раза:

— Камиль, привет. Ты какими судьбами сюда забрел? — Она смотрела на меня своими большими, ясными глазами и улыбалась.

— Привет Лига. Я не знал, что ты здесь работаешь. Просто давно хотел посетить этот райончик, посмотреть, как здесь живут. — Я все еще отходил от наваждения, нахлынувшего на меня, но вроде она не заметила. Мы еще перекинулись парочкой приятностей в сторону друг друга, и я попытался сделать заказ, подавляя в себе волны смущения и неловкости. По Лиге было заметно, что она испытывает ко мне симпатию, но наша мимолетная интрижка не могла закончиться чем-то серьезным. И все же в ней была такая притягательность, что иногда не хотелось ей сопротивляться.

— Что у вас можно заказать? Может, что-то посоветуешь? — Поинтересовался я.

— Ты наверно не знаешь, но почти все блюда квартала «покинутых» (оказалось, что именно так они сами называют свой район) основываются на бобовых, так как это самая дешевая еда, которую могут, есть все. Сейчас мы живем лучше, чем наши предки и мы едим много мяса, но бобовые остались верной традицией всех «покинутых». Поэтому могу предложить фирменный суп Тхерри Иларак, что означает «свиной горох». Это гороховый суп, сваренный на жареном сале.

— Нет для первых блюд, пожалуй, рановато. Как на счет чего-то с мясом?

— Рекомендую фирменное блюдо в любом заведении и любимейшее для каждой семьи «покинутых». Оно называется Эрэг Бабарунак, что означает — королевские бобы. Блюдо делается из разных сортов мяса: свинина, конина и баранина с добавлением обжаренного подчеревка и трех сортов бобовых, горькой цветной фасоли, соленой белой и варенного гороха. Все тушенное в луке и помидорах.

— Замечательно! — Сказал я, а мой желудок подтвердил гулким урчанием. Лига рассмеялась.

— Вижу, твой живот согласен. Что будешь пить? — Спросила Лига, закончив смеяться.

— Принеси мне чего-то бодрящего. Мне сегодня понадобится много энергии. Что посоветуешь?

— Чай Илаитасан. — Она кивнула и ушла за заказом. Вернулась Лига через пару минут с подносом, на котором был кипящий металлический кувшин блюдце с черной таблеткой размером в старинный пятак и пустой кружкой. Таблетка, лежавшая на блюдце, была не что иное, как спрессованные чайные листья по типу таблетки пуэра, которую надо запаривать кипятком.

— Вот очень бодрящий напиток. Илаитасан означает — бодрость.

— Откуда все эти мудреные названия Илаитасан, Тхерри Иларак и Эрэг Бабунак? Никогда прежде таких слов не слышал. — Полюбопытствовал я.

— Бабарунак, поправила меня девушка и честно призналась: Не знаю, я как-то не задумывалась. — Она улыбнулась, сказав лишь, что остальное принесут позже. По-детски подмигнув, она умчалась на кухню.

Блюдо с названием Эрэг Бабарунак было поистине вкусным и оригинальным. Прежде мне не доводилось пробовать ничего подобного. Я уплетал мясо с фасолью, прихлебывая горячим чаем, строя планы на сегодняшний день и случайно подслушал разговор двух мужчин за стойкой, которые пили что-то горячительное…

— … да, представляешь, подчистую, все сгорело. Только кирпичные руины остались да сажа кругом. — Басил один из них.

— Слышал, что само все потухло, только и смогли, что оградить остальные фабрики, чтобы они не загорелись. До утра тушили. — Поделился своими знаниями второй. — Хорошо, что боеприпасы теперь на другом складе хранят, перевезли после первого раза. Тогда все не успело загореться, а сейчас только пепел и остался.

— И то, правда… — начал говорить первый, но я его уже перебил на полу фразе и начал допытываться:

— Вы о чем сейчас толкуете мужики, какой пожар, что горело? — Выпалил я. Они обернулись и посмотрели на меня.

— Так фабрика оружейная наша сгорела. Теперь негде будет оружия для народа и ополчения делать. Ночью загорелась, к утру все само и стихло…

Не дослушав до конца, я метнулся к двери, кинув по пути горсть монет Лиге в ладошку. «Не успел. Вот дурак, прохлаждался, сидел. Надо было еще утром ехать на фабрику и все разузнать у Барса». Но на выходе меня окликнула Лига и спросила:

— Что случилось Камиль? Ты куда так резко собрался?

— Фабрика говорят, сгорела. Мне срочно нужно туда попасть. — С нескрываемым беспокойством ответил я.

— А как ты туда доберешься? Сюда извозчики и носа не суют. — С удивленным лицом вымолвила Лига. Я лишь выругался, сам-то не подумал. Но Лига, тут же, предложила мне выход из положения. — Отец сейчас будет ехать на рынок за продуктами, хочешь, он и тебя подвезет, а там уже доберешься до фабрики. Я лишь кивнул, будучи сильно погруженным в собственные мысли.

Приехал к фабрике на коне, которую взял взаймы у одного знакомого на рынке. На рынок отец Лиги меня тоже быстро довез. Мы мчали на всех парах, и конь, запряженный в телегу, как будто понимал мое желание, как можно быстрее туда добраться.

Уже подъезжая к фабрике, мне открылась удручающая картина. От нее почти ничего не осталось. Только белый дым еще слегка клубился над этим ужасающим пепелищем. Вокруг было много людей, как пожарных, так и просто зевак. Я бросился к ним, выискивая в толпе Барса, который явно должен был быть уже здесь. Расталкивая толпу, я пробрался к забору и потребовал меня впустить, но полицейский настаивал на том, что вход строго воспрещен. Я сорвался на крик, объясняя ему, что я здесь работаю и мне нужно попасть туда. На мои вопли начали оборачиваться люди, которые занимались ликвидацией остатков пожара. Один из них повернулся, и я узнал в нем коменданта Орасмара. Я закричал: «Захар Александрович!». Он кивнул и быстрым шагом пошел в мою сторону.

— Пропустите его! — Скомандовал комендант.

— Слушаюсь! — Выпалил полицейский и отступил в сторону.

— Камиль? Камиль Ларин? — На ходу бросил мне Крылов.

— Здравствуйте Захар Александрович, Вы меня помните! — Я с облегчением выдохнул. — Что здесь произошло?

— Мы точно не знаем Камиль. Ночью в пожарную часть сообщили, что горит оружейная фабрика, мне об этом доложили спустя полчаса, после того, как на пожар уехала пожарная бригада. Я сразу помчался сюда, помогал в тушении, пожар был неконтролируемый, неистовый. Потушить его никак не удавалось, и я принял решение оставить тушение фабрики и обезопасить площадь вокруг нее. Нам нужно было избежать распространения огня. — Лицо его было все в саже, усталое, даже изможденное, все-таки он был уже не молод. Полночи борьбы с пожаром, не могло на нем не отразиться.

— Как это произошло? Где была охрана? — Продолжил допытываться я.

— Все было, как и в первый раз Камиль. Охранник дремал, ничего не слышал. На фабрику никто ночью не проникал. Патрульные никого не видели и в целом говорят, что ночь спокойная была. После отъезда с фабрики Игната Петровича, никто больше сюда не приезжал. Мы считаем это был поджог. В первый раз у нас не было доказательств, но сейчас сомнений не осталось. Фабрику сожгли намеренно.

— Захар Александрович! Вы не видели здесь моего напарника Василия Барсова? Он живет недалеко от фабрики. Я уверен, он должен быть где-то здесь, помогать тушить пожар.

— Не знаю Камиль, извини, здесь была такая неразбериха, что черт ногу сломит. Может он где-то тут, походи, поищи. Но охранник говорил, что Барсов приезжал вчера на фабрику вечером. Это было сразу после приезда директора, хотя когда он уехал с фабрики, никто не видел. — В этот момент Крылова окликнули пожарные, которые разгребали завалы упавшей крыши. Комендант ничего, не сказав, побежал к ним. Перебираясь через руины кирпичной кладки и обломки крыши, Захар Александрович подошел к пожарным. Они дружно раздвигали обломки шифера и бруски несгоревших балок. Упав рядом с Крыловым пласт обожженного шифера, обнажил обгорелую руку. Крылов, медленно осунулся, согнулся над телом, затем обернулся и крикнул: «Носилки!» Я побежал к ним. Комендант с пожарными стояли полукругом, спинами загораживая тело от толпы зевак за забором. Подбегая к ним, я перешел на шаг, ступая осторожно по руинам, чтобы не вывихнуть ногу, по спине потекла холодная струя пота. Все внутри сжалось от предчувствия неминуемой беды. В глубине души, я уже все понял…

Передо мной лежал полностью обугленный труп, из грудной клетки которого, торчала рукоятка ножа. На мгновение меня словно окунули в ледяную прорубь, после многих изнывающих дней проведенных в пустыне. Отлегло. Рукоять ножа я сразу узнал. Она была от ножа, принадлежащего Ваське. И я сразу выдохнул с облегчением. «Барс был здесь и убил поджигателя, тогда почему он не сообщил в комендатуру об этом?». Ответить себе, я не успел. В ушах гулко забился пульс, а перед глазами все поплыло. Я увидел в полуоткрытом рту покойника два серебряных зуба. Мертвец и был Васькой Барсом…

Я попятился назад, не видя, куда несут меня ноги, зацепился пяткой за торчащий, черный кирпич и упал прямо на груду камней и шифера. Неуклюже поднялся, закрыл глаза. Перед глазами возникла картина лежащего среди обломков тела Барса, с ножом в груди. К горлу подкатил предательский ком, и, не сумев подавить рвотный позыв, я, перекачнувшись, согнулся пополам там, где лежал. Меня обильно вырвало тем, что еще час назад было «королевскими бобами». Я вытер рот рукавом и пошел заплетающимся шагом в сторону проходной. Я не совсем соображал куда иду, я просто шел. Мысли в голове так стремительно кружились, что я не мог разобрать хотя бы что-то внятное, из того что показывало мне мое подсознание. В ушах звенело, и единственное, что я мог знать точно — это то, что Васьки Барса больше нет.

Потеряв счет времени, я не заметил, как пришел в город. Я шел мимо старых домов и подворий и оказался возле нашего с Барсом любимого заведения — бара «БББ». Тупо уставившись на него, у меня возникло лишь одно желание — выпить. А возле входа в бар стояла привязанная к забору моя лошадь — Юкки. Она мирно жевала сено из общей кормушки, рядом с другими лошадьми. Я даже не сразу понял, что она здесь делает и лишь мгновение спустя вспомнил, что мы с Барсом оставили своих лошадей недалеко от фабрики Бараевых. Но как она тут оказалась?

В душе мелькнула легкая искорка надежды: «Может все-таки Васька не погиб, а ждет меня в баре. Я помчался внутрь. Забежав, увидел, что посетителей совсем нет, и только одинокий бармен стоит за стойкой, натирая посуду. Медленной поступью я подошел к стойке бара. Владелец заведения мне приветственно кивнул и спросил:

— Как там? Сильно все плохо? — Его выражение лица отображало досаду и разочарованность. Я не сразу понял, что он имеет в виду, но бармен, поняв это, добавил: — Пожар на фабрике. Ты измазан сажей, я подумал, что ты был на пожаре.

— Да, я оттуда. Плохо Барри, очень плохо. От фабрики ничего не осталось. — Немного скривившись, словно от зубной боли, ответил я.

— Сочувствую. Ты вроде там работал со своим другом? — Он понимающе кивнул мне.

— Мы там работали вместе с Васькой Барсом. Он погиб. — Горько констатировал я не известный ему факт.

— Мне жаль это слышать. — Немного помолчав, сказал Барри. — Что там произошло?

— Не уверен. Говорят поджог. Ты извини, мне нечего больше добавить. — Я почувствовал, вновь подкатывающую дурноту. Барри это заметил и предложил мне выпить. Я согласно кивнул, и он налил мне самой крепкой настойки, которая у него имелась. Я залпом выпил и спросил:

— Юкки — моя лошадь, как она здесь оказалась?

— Юкки? Не знаю. Я не запоминаю лошадей наших посетителей. — Он повернулся в сторону кухни и окликнул жену. Она спустя минуту вышла и посмотрела на нас с Барри.

— Чего хотел дорогой? — Она вытирала мокрые руки, старой застиранной тряпкой.

— Камиль спрашивает, как его лошадь оказалась у нас на привязи? — Она посмотрела на меня и спросила:

— Ваше имя Камиль Ларин?

— Да. — Сказал я и вопросительно уставился на нее. Она отложила тряпку и сказала: — Погодите минутку, я сейчас.

Через минутку она вышла с листком бумаги, сложенным в несколько раз и протянула его мне, сказав:

— Вчера забегал Ваш друг. Сказал, что пригнал Вашу лошадь и попросил за ней присмотреть. А затем оставил вот эту записку, сказав, отдать лично в руки Камилю Ларину.

Я схватил записку, посмотрел на нее, но сразу не решился открывать. Затем я отошел к столу у окна и сел за него. Медленно развернул записку и начал читать…

Кам! Наша затея принесла плоды…

После того, как ты уехал, наши «друзья» отправились на встречу, а я за ними проследил.

Встреча была с хорошо тебе знакомым человеком — это птица «высокого полёта» и наши с тобой рабочие дни, проходили на территории ее владений.

«Друзья», за которыми мы вчера присматривали, передали гостю «подарок», следы которого мы нашли на хуторе. Я провел наблюдение за этой «пташкой» и убедился, что был прав. Она донесла посылку от «друзей» до самого гнезда. Я вернулся оставить тебе весточку, а теперь спешу обратно.

Буду ждать тебя здесь после смены.

Барс.

Смысл записки был специально завуалирован, чтобы ее кроме меня никто не понял. И половину ее значения я разобрал без труда. «Друзья» — это Бараевы, а «подарок» — это амил. Хотя перечитав ее еще несколько раз, отпали и сомнения на счет высокопоставленной «птицы». Я понял о ком идет речь и нисколько не удивился.

По счастливому стечению обстоятельств, мне не пришлось думать, где искать предателя. Я точно знал, где он живет и решил незамедлительно нанести ему визит. Возле дома администратора фабрики я уже бывал. Мы как-то с Васькой, будучи в очередном загуле немного по — хулиганили и навестили нашего общего ненавистного нам начальника. В тот вечер Барс в очередной раз перебрал, из-за того, что к нему вновь придирался на работе Никитин, и он предложил закидать окна его дома тухлыми яйцами. Игорь Николаевич неспроста нас еще целую неделю донимал своими издевками и придирками, по поводу и без него. Но сейчас моему пониманию открылась более широкая картина. Никитин не просто гнусный чинуша, он самый натуральный предатель, которого с легкостью можно было представить в роли саботажника.

Я поблагодарил хозяев заведения за помощь, расплатился за выпивку, оставив щедрые чаевые, и сказал:

— Спасибо, что присмотрели за Юкки. Мне пора.

Отвязав лошадь и оседлав ее, я помчал к дому Никитина. Он жил далеко от фабрики, в районе для состоятельных горожан. Дом у него был большой и красивый, но толи из жадности, толи по каким иным соображениям, прислугу он не держал. Об этом мне рассказал Васька, во время нашего с ним последнего визита в поместье администратора. Я приехал еще до начала сумерек, обошел дом по кругу и, убедившись, что внутри никого нет, пробрался в жилище предателя. Ожидая своего уже бывшего начальника, у меня в голове накопилась тьма самых разнообразных вопросов. Как на них ответит Никитин, я не знал, но то, что он ответит за смерть Барса сполна, я был уверен. Он умрет, и никто ему не поможет.

Я ждал его в кабинете. Тот был заставлен дорогущей мебелью, и всякого рода изысканными творениями. Картины на стенах, статуэтки на столах. Великолепная коллекция оружия, многое из которого производила наша фабрика. Я порылся в ящиках стола и шкафах, но не нашел ничего обличающего. Ни документов, ни улик. Никитин, не производил впечатления глупца и скорее всего, прятал все в другом месте. Спустя полтора часа ожидания, я услышал, что к дому кто-то приближался верхом. Аккуратно выглянув в окно, я увидел Игоря Николаевича. Он был в чистой одежде и выглядел немного растерянно, задумчиво. Мне сразу пришло в голову, что я не видел Никитина на пожаре, а это еще одно свидетельство не в его пользу. Человек не причастный к этому преступлению, не проигнорировал бы такое ужасное событие, а тем более заместитель управляющего фабрикой.

Я спрятался за дверью кабинета и прикрыл ее. Когда он войдет, я с него все спрошу. И за фабрику, и за Ваську. Я не слышал, как Никитин открывал входную дверь, но гулкий грохот шагов по деревянной лестнице выдавал его приближение. Петли едва скрипнули, и он вошел в кабинет, прикрывая меня раскрытой дверью. Он сделал еще несколько шагов, и я уткнул ему в ухо дуло своего «Форта»:

— Не дергайся сука, сейчас ты умрешь… — В этот момент он дернул головой влево, всем корпусом разворачиваясь через правую сторону, и влепил мне внешней стороной кулака в челюсть. Костяшки больно впились под скулу, и я налетел спиной на дверь, а Никитин бросился вниз по лестнице. Оттолкнувшись спиной от двери, я метнулся за ним, но даже не успел увидеть, как он преодолел два пролета и бросился к выходу. После того как последние ступеньки были оставлены позади, передо мной оказалась настежь открытая входная дверь. А Никитина уже и след остыл. Он оказался удивительно ловок и быстр, как для человека сорока лет. Я в несколько прыжков сократил между собой и дверью расстояние, выглянул на улицу, но там никого не было. И в туже секунду по телу пробежал разряд. Холодок пронзил все клетки моего организма от испуга, от неожиданности и запоздалого осознания. Меня надули. Теперь была очередь моего затылка, ощутить холодный метал пистолетного ствола.

— Стоять! Брось оружие на пол! — Донеслось у меня за спиной. И сразу же дуло убрали от моей головы, а доски скрипнули под ногами моего оппонента. Он двигался назад. — Повернись!

Команды отдавались четко, внятно и лаконично. Я выкинул на крыльцо «форт», медленно обернулся и увидел Игоря Николаевича. Он направлял мне в лицо массивный ствол знакомого мне с детства, пистолета. В руке у него был «Стечкин», но выполнен он был в хромированном варианте, прежде никогда не встречавшийся мне, даже на изображениях в интернете. Никитин, молча, буравил меня взглядом, а затем сказал:

— Что сволочь, пришел закончить начатое? Решил убить меня, чтобы я не рассказал правду о пожаре?

— Что? — Только и нашелся, что крякнуть я, опешив от удивления.

— Не прикидывайся мразь, я все о тебе зна… — на этом слове его речь оборвалась, а Никитин рухнул без сознания на пол. Рядом с его головой звякнул лезвием об доски пола — нож. Я лишь краем глаза увидел у него за спиной фигуру, появившуюся в дверях кухни. Пользуясь, случаем, я выхватил из-за пояса «ПМ», который я туда перепрятал из наплечной кобуры, и наставил его на силуэт в дверном проеме. Это был Глеб. Он медленно подошел к Никитину, ботинком ткнул его в бок и нагнулся, поднимая с пола нож. Крови на ноже не было, и я понял, что Глеб его метнул рукояткой, в голову моего бывшего начальника.

— Цел? — Сухо кинул мне Глеб.

— Да. — Так же кратко ответил я.

— Помоги мне его отнести наверх. — Хватая под руки Никитина, сказал мне мой спаситель.

— Что ты здесь делаешь? — Озадаченно спросил я Глеба.

— Прикрываю тебя. Я видел тебя на пожаре. Знаю, что твой друг погиб. Ты показался мне раздавленным, и я решил проследить за тобой. Прикрыть.

— Спасибо. — Только это, смог я выдавить из себя, вновь вспомнив о смерти Барса.

— Что здесь происходит? — Спросил Глеб, после того как мы занесли Никитина в его кабинет. И я рассказал о записке…

Мы дождались, когда Игорь Николаевич очнулся, и начали допрос. К тому времени я рассказал Глебу обо всем, что узнал и, что меня сюда привело. Глеб согласился с моими выводами.

— Что Вам от меня нужно? Если хотите убить, так убивайте. — Растирая затылок, сказал очнувшийся Никитин.

— Убьем, не сомневайся. За Барса, за фабрику, за предательство. — Зашипел я. Глеб смерил меня злобным взглядом и спросил Никитина:

— Кто приказал сжечь фабрику? На кого ты работаешь?

— Вы что с ума сошли? — взвизгнул Никитин. — Я к этому не причастен.

— Не ври сволочь! — Крикнул я, и ударил бывшего начальника под дых. Тот качнулся на стуле, жадно хватая ртом воздух, выбитый из легких.

— Я правду говорю, клянусь! Я к этому не причастен. — Прокашливаясь, начал отпираться Игорь Николаевич.

— Кому ты продался, мразь? — Я снова ударил его, но уже в живот, чтобы не дожидаться, пока он восстановит дыхание.

— Хватит, Камиль! — Сказал мне Глеб и подошел к Никитину.

— Кто тогда устроил поджог? — Твердо сжимая нож в руке, задал вопрос Глеб Игорю Николаевичу.

— Я думал… я думал он. — Никитин посмотрел в мою сторону, продолжая держаться за грудь.

— Ты что несешь? С чего мне жечь фабрику? Прошлый раз я ее спас. — Злобно зарычал я.

— Почему ты так подумал? — Тем же монотонным и спокойным голосом продолжил допрос Глеб.

— Потому что эти два ублюдка уже пытались это сделать. Он и его друг Барсов. — С призрением сказал Никитин. Я сорвался в очередной раз и влепил ему в ухо ладонью, так что шлепок раздался звоном по всему дому.

— Камиль, перестань его бить. Дай дослушать. — Судя по виду, уже начиная выходить из себя, сказал Глеб.

— Хватит, хватит. Я все скажу. Что вы хотите от меня услышать? — Заныл Никитин, и вся его злоба куда-то улетучилась.

— Рассказывай, все что знаешь. И если мне, хоть на миг покажется, что ты врешь, я всажу тебе в ногу нож. — Глеб махнул перед Лицом Игоря Николаевича лезвием ножа, которым он его вырубил.

— Хорошо, хорошо! Я всем вам расскажу…

Игорь Николаевич начал с усердием высказывать все, что он знал, делясь с нами своими догадками и домыслами. С его слов мы выяснили, что пару месяцев назад, к нему приходил младший Бараев — Марат. Он предложил большие деньги, за то, что Никитин поможет ему сжечь фабрику. Игорь Николаевич отказал Марату, так как считал что его, несомненно, найдут и накажут, хотя как разоткровенничался сам Никитин, он больше боялся, что его попросту уберут после этого. На вопрос: «Почему он не обратился к коменданту?» Игорь Николаевич поведал, что давно сотрудничает с братьями Бараевыми и делает для них небольшие услуги. Как оказалось, Никитин перепродавал некоторое сырье фабрики братьям, за что они ему платили солидные откаты. Ко всему он искусственно замедлял изготовление, а иногда и вовсе портил целые партии оружия, которые предназначались для ополчения, а Бараевы появлялись с чудесным для города предложением, отдать свою партию, естественно намного дороже. Власти соглашались, а Никитин вновь получал премию от братьев. Сотрудничать Никитин начал с ними год назад, когда в Лагане началось открытое противостояние, а предложил эту схему Аслан. В это легко верилось, Аслан был далеко не дурак. Но поджечь фабрику стало перебором для Игоря Николаевича. А когда на фабрике совершили первую попытку поджога, хоть власти и заявили, что это была случайность, Никитин понял, что Бараевы купили кого-то другого. Подозрение пало на меня и на Барса, вот почему он был сейчас так агрессивно настроен. На мой вопрос: «Почему неприязнь и гонения Васьки и меня начались задолго до первого покушения на поджог?», Никитин честно признался, что ненавидит Барса много лет, за то, что Васька переспал с сестрой Никитина и после этого бросил ее. Он не мог простить Барсу, что тот обесчестил его младшую сестренку. Об этом я конечно не знал. Да и кто рассказывает о себе такие вещи? Я был уверен, что Барс этим не гордился, вот и не рассказал мне.

— Я думал, что именно ты, Камиль, поджег фабрику, а когда тебя застукал Петр, ты прикинулся, что тушишь пожар.

— Все складно, но как ты объяснишь это? — Я протянул Никитину записку от Барса.

— Это ложь! Не мог Барсов меня вчера видеть, я… я провел вчерашнюю ночь у женщины. Ее зовут Аглая Серова, она все подтвердит. Я считал тебя виновным в поджоге, когда утром услышал о пожаре.

— Теперь Игорь Николаевич ты знаешь, что это не я. Может, есть у тебя мыслишки, кто тогда устроил пожар. — Я посмотрел ему в глаза, а он дернулся и сказал:

— Записка… Барсов тебе указал на того, кого он вчера видел. А кроме меня на фабрике есть еще одна «птица высокого полета» — Игнат Петрович.

— Галега… — Одновременно сказали мы с Никитиным.

— Ну конечно! Камиль — это Игнат Петрович. Я могу даже это доказать. — Он попытался встать, и я машинально потянулся за пистолетом.

— Постой Камиль, пусть скажет. — До этого молчавший, сказал Глеб.

— Я лучше покажу, вы позволите? — Никитин медленно встал и пошел к столу. Глеб внимательно смотрел за ним, пока тот доставал из тайника в боковой части стола, какие-то документы. — Смотрите! Это отчетность за последние месяцы, которую я скопировал в кабинете Игната Петровича. Здесь сказано, что фабрика последнее время едва сводит концы с концами и на Галегу власти наложили серьезные денежные взыскания за это. Что, если Марат предложил сделку Игнату, а тот из-за своих денежных потерь согласился. Тем более, в случае чрезвычайного происшествия на производстве, Игнат получил бы солидную компенсацию и его, назначили бы на какое-нибудь другое, менее ответственное место. Он давно мне жаловался, что годы его уже не те, и ему с трудом, удается управляться с фабрикой. А я любил эту фабрику, хоть и вел дела не совсем честно. — Он замолчал.

В кабинете повисла гробовая тишина, и Глеб, взяв меня под локоть, вывел в коридор.

— Камиль! Мне кажется, он не врет. Помнишь, ты столкнулся с Шелами возле кабинета Галеги? В тот день Марат попросил ее отнести директору фабрики, какой-то сверток. Я думаю, это был задаток. Если все верно, то ты ошибся. Никитин не причем. — Шепотом сказал мне Глеб.

— Если подумать, то все сходится. Тем более, если учитывать тот факт, что комендант на пожаре говорил, что Галега последний уезжал с фабрики. А Васька, по словам охраны, приехал чуть позже него. Он вполне может быть тем, за кем Барс следил. И на счет записки все сходиться и на счет ящиков.

— Каких ящиков? — С удивлением посмотрел на меня Глеб. Эту часть истории я скрыл от него, но сейчас приходиться быть откровенным до конца и я рассказал о ящиках с двойным дном, о которых знал Васька, Федор и Игнат Петрович.

— Это логично, директора фабрики никто проверять не станет, и он мог без труда в этих ящиках провести амил на фабрику. А когда твой друг попытался ему помешать, у них завязалась драка… — Договорить я Глебу не дал. И так было все ясно.

— Значит, нам нужен Игнат Петрович. — Скорее для самого себя, подтвердил я.

— Поехали! Ты знаешь, где он живет? — Спросил Глеб, а из-за двери, которую мы едва прикрыли, послышался голос Никитина:

— Я знаю. — Мы вошли обратно в кабинет и посмотрели на Игоря Николаевича. Он, отвечая на наши вопросительные взгляды, продолжил: — Я знаю, где живет Галега. Я вас туда отведу. И….- он замялся. — Если вы не против, я помогу взять его. — Мы с Глебом переглянулись. И Глеб сказал:

— Свяжи его Кам. И поехали скорее к Галеги. Я кивнул, и принялся вязать Никитина. Дорогу я и так знал.

К дому Галеги мы добрались быстро. Особняк Игната Петровича находился не очень далеко от дома Никитина. По словам Игоря Николаевича прислуги в доме не много: конюх, горничная и повариха.

Когда мы оказались рядом с домом, в глаза бросалась роскошь экстерьера и какое-то жуткое умиротворение всего, что окружало дом. Никаких признаков того, что дома кто-то есть. Мы спешились. Я предложил, что пойду к парадному входу, а Глебу занять позицию с черного входа. План заключался в том, что я постучу в двери, а Глеб прикроет с тыла, и мы так и войдем в дом, не привлекая к себе внимания. Когда дверь откроют и увидят работника фабрики, никто не заподозрит меня, а я ворвусь внутрь, применяя необходимое насилие, чтобы мне никто не смог помешать. Я не ожидал никакого сопротивления. Вряд ли нас будут ждать, а, следовательно, сопротивление будет минимальным. Глеб согласился с моим планом, и мы приступили. Мы мерным шагом направились к воротам. Они были не заперты, что уже настораживало. Глеб скрылся за углом забора, обходя строение по периметру. Я вошел на подворье и прикрыл за собой ворота. Лишний шум со стороны соседей был бы некстати. Уже внутри периметра дома Галеги, я осмотрел окна дома и не увидил, даже малейшего шевеления. Я вскинул пистолет к лицу, двумя рука обхватив рукоять. Дернул затвором и медленно, на согнутых коленях, вжимая голову в плечи, пошел к входу. Стараясь не шуметь, камешками, которые попадались под подошву моих ботинок. Я был напряжен, но злость и жажда мести тянули меня вперед. Я даже не обращал внимания на ручейки пота, скатывающиеся по моему лицу. Опять странное чувство посетило меня. Словно прилив сил захлестнул мой организм. Мышцы набухли, тело стало упругим и одновременно пластичным, как будто текучим, как у хищного зверя, крадущегося к своей жертве. Пульс мерно стучал в ушах, словно удары боевых барабанов перед началом битвы. Слух и зрение обострились, и казалось, все вокруг стало ясным и прозрачным, словно выложенным на ладони. Хотя в доме, мои обостренные чувства так и не обнаружили признаков жизни.

Движений и даже звуков в доме по-прежнему не наблюдалось. Я, едва поскрипывая досками крыльца, подошел к входу и постучал в дверь. Она отозвалась гулким дребезжанием, но отклика дом не произвел. Дом, словно замер или спал. Жутко как-то спал, мертвенно. Мне пришлось повторить действие, но ничего не произошло. Покрепче вдавив рукоять пистолета в ладонь, я толкнул левой рукой деревянное полотно двери. Проскальзывая в небольшую щель, ввинтился между проемом, резко падая на колено, переводя дуло пистолета, по секторам помещения.

Моему взору открылась чудовищная картина. Сразу напротив входной двери, лежал труп молодой девушки. Судя по одежде — служанка. Она находилась в пару метрах от входа и лежала лицом в пол. На платье, причудливым ореолом расплылось кровавое пятно, в центре которого было два отверстия. Ее убили выстрелом в спину. Я направился в гостиную. Комната была просторная, и очень красиво обставлена. Огромный каменный камин у дальней стены еще подергивался, маленькими язычками угасающего пламени. Напротив камина, находился пустующий кожаный диван, красного цвета. Диван и камин разделял когда-то небольшой деревянный столик, но сейчас он был разрушен, упавшим на него телом. Мертвая женщина, в возрасте, была хорошо одета, и я сделал вывод, что это супруга Галеги. Пазл за пазлом, вырисовывались чудовищные события, произошедшие в этом доме. Я уже не сомневался, что живых мы здесь не найдем и направился в сторону кухни. На ней царил беспорядок. Посуда разбитая и частично целая, лежала причудливыми узорами по всей кухне, какие-то ложки и поварешки, также валялись где попало, а у черного входа (или же выхода из кухни) лежал еще один труп — кухарка.

В задней части дома я услышал шорох, кода вернулся к входной двери, на меня вышел Глеб. Он увидел труп служанки, и утвердительно кивнул, добавив: «На заднем дворе труп конюха». Все в этом доме были мертвы. Но меня это мало тревожило, хотя от этих видов тошнотный ком подкатил к горлу, но я смог взять себя в руки. Меня интересовало только одно — где Галега? Мы с Глебом медленно пошли вверх по лестнице, он прикрывал тыл. В коридоре второго этажа никого. Дверь слева приоткрыта. Легким ударом ноги, Глеб открыл ее, и мы вошли. За дверью находился кабинет Галеги. Игната Петровича здесь не было, но явно кто-то здесь недавно побывал. Комнату словно перетрусили через мелкое сито, а затем перемололи в мясорубке. Что, здесь искали убийцы, оставалось загадкой. Я еще постоял посредине комнаты, осматриваясь. Глеб двинулся к следующей двери. Я поспешил за ним. Он подошел, прислонил ухо к проему. Тихо. Повернул ручку и резко открыл дверь. Галега Игнат Петрович лежал рядом с кроватью с перерезанным горлом. Глаза были открыты и переполнены ужасом, а рука по-прежнему пыталась закрыть рану на горле, сквозь которую, вытекла почти вся кровь. «Опоздали…» По спальни хозяев, где лежал мертвый предатель Игнат Петрович, было понятно — он собирался сбежать. Сумки на кровати. Множество вещей разбросанных по комнате, часть которых уже расположилась в этих самых сумках. Шкафы открыты, одежда вывалена на пол. Он явно спешил, но не успел. На прикроватной тумбочке лежал пистолет «Грач». С деревянными резными щечками, на которых был изображен великолепный рисунок. На затворной раме была надпись: «С юбилеем!». Труп Галеги лежал на спине рядом, ногами, направленными к тумбе. По всей видимости, Галега услышал, что за ним пришли и метнулся к оружию, но не успел. Нападавший догнал его возле спасительного пистолета, обхватил рукой за лоб, оттягивая голову, и резким движением разрезал горло своей жертве. Кровь забрызгала занавесь, пока еще живой Игнат Петрович, бился в агонии, держась за горло руками. Я был рад, что он мертв.

Я уже десятки раз прокручивал в голове, как же получилось, что Барс погиб. Я понимал, что он увидел готовящийся поджог и решил предотвратить его. У них с Галегой завязалась драка, Васька выхватил нож. Но почему, же он сам стал жертвой Игната, а не наоборот. Барс был моложе и крепче его. Как же так? Видимо мне никогда об этом не узнать.

— Глеб, что будем делать? — Спросил я напарника.

— Надо ехать к коменданту. — Спокойно ответил он. — Камиль, надо вызывать Шелами и выдвигаться.

— Как мы ее вызовем? — Непонимающе вскинул я брови, но Глеб ничего не ответил, а лишь пошел к выходу. Я догнал его лишь во дворе, когда он выходил сквозь ворота. Последовал его примеру. Глеб уже стоял возле лошади и рылся в своем вещь мешке. Он извлек из него солидную тушку, напоминающую револьвер, только без барабана и с толстенным дулом. Я сразу понял, что это аналог ракетницы. Так и было. Глеб вскинул «пушку» вверх, уткнул ее в небо, и выстрелил. Красный огонь вспыхнул в сереющем небе, и прочертил длинную заваливающуюся на бок полоску.

— Теперь Шелами начнет свою часть пьесы. — Сказал Глеб, а я кивнул, уже зная, что он имеет в виду. Часть нашего плана, относительно Шелами заключалась в следующем: она получает сигнал, и приступает к подготовке захвата фабрики Бараевых. Она уже должна была ожидать нас, вместе с собранной ею же группой. Те бойцы, которые в квартале «покинутых» помогли устроить засаду на преследователей Шелами. После сигнала она выдвигается на позицию к фабрике Марата. Мы должны встретиться с ее группой там же и начать операцию по захвату объекта.

— Зачем нам к коменданту? — Решил прояснить для себя я. — Разве это не подождет?

— Мы не только из-за Галеги туда едем. Я хочу просить коменданта о введение усиленного режима безопасности в городе. Враг начал активную фазу. Я думаю, следующим этапом будет нападение на город. Они уже могли добыть информацию о местонахождении документов братства. Осталось их заполучить. Мы не знаем где хранятся материалы, а контролировать все потенциальные объекты мы не в силах, поэтому нужно структурировать и организовать оборону города. Нужна помощь контрразведки и коменданта. Плюс возьмем еще пару бойцов для подстраховки.

На подъезде к комендатуре, я не поверил своим глазам. В запертую дверь, настойчиво и очень громко стучал парень, но безрезультатно. Вид этого отчаянного мальчишки, меня сильно встревожил. А подъехав поближе, я окончательно утвердился в своей догадке. Это был Илья. Он стучал кулаками, бил в дверь ногами. Даже запустил в нее камнем. Дверь звонко откликнулась, а затем в ней распахнулось маленькое окошко-бойница. В окне появилась суровая мина дежурного, который басящим, злобным голосом, что-то пробубнил Илье. Окно захлопнулось, а парень рассержено ударил ногой по двери и, упираясь в нее спиной, сполз вниз, присев на корточки.

Мы уже были совсем близко, и Илья услышал бой копыт лошадей о мостовую. Он убрал ладони от лица и посмотрел в нашу сторону. Увидев нас с Глебом, Илья Тепляков безумно обрадовался, и рванул с места к нам. Я, уже почти цепляя массивным телом Юкки, парня, дернул вожжи и на ходу спрыгнул с лошади.

— Дядя Камиль, дядя Глеб, как хорошо, что вы здесь! Я так рад. Дежурный не хочет меня слушать, надо спешить, скорее. — Он был сильно взбудоражен, как заведенный механический чертик.

— Что случилось парень? Ты о чем сейчас говоришь? — Я взял его за плечи, немного встряхнул и попытался успокоить. — Тише ты! Расскажи толком, что стряслось?

— К дядюшке Виктору снова приходил тот человек. И он был не один, а еще с кем-то, явно помоложе. — Он тараторил как пулемет, не давая возможности быстро анализировать информацию. — Я же рассказывал про то, как подсматривал за дядюшкой, когда к нему приезжал человек в плаще. А сегодня ночью он опять приехал, еще с одним. Они снова поднялись к дяде в кабинет, а я выбрался из своего окна и по крыше первого этажа пробрался к окну дядюшкиного кабинета.

— Ты слышал, о чем они говорили? — Вмешался, до этого молчавший Глеб.

— Да, все слышал… — он замялся. — Правда, я не все понял, но пересказать могу.

— Так говори скорее! — Подтолкнул я Илью.

— Тот, что постарше требовал результатов. Дядюшка Виктор сказал, что у него возникли трудности со своим источником. Тут я не понял, что он имеет в виду, но он сказал, что источник не готов выдать местонахождение проекта. А тот, что помладше видно сильно разозлился, потому что схватил дядюшку за шиворот, перегнувшись прямо через стол. Я испугался и затаился. Дядя Виктор начал извиняться и умолять молодого парня не причинять ему зла. Парень резко ткнул дядю в грудь, так, что тот грохнулся на стул с такой силой, что чуть не завалился назад. Дядя Витя начал оправдываться и сказал, что источник передал документы, в которых четко указано где искать проект. Он достал папку из стола и отдал ее мужчине. Она была с таким же символом, который я видел.

— Змей! — Сказал я.

— Да, тот самый, что и на прошлых документах. А человек в плаще начал доставать из папки документы, какие-то чертежи, схемы. Я не знаю, что это было, но он явно им обрадовался, а затем сказал тому, что помладше, чтобы он начинал готовить группу и завтра они начинают.

— Что начинают? — Спросил Глеб.

— Я не знаю, но дядюшка засуетился и сказал, что хутор в их распоряжении, столько по времени, сколько им потребуется. А сегодня утром он с двумя сумка куда-то уехал, и никому ничего не сказал. Даже тётушку не предупредил. Дядя Камиль! — Илья замолчал, сглотнул, облизывая пересохшие губы от быстрого рассказа, и глядя мне в глаза, спросил: — Папу из-за этого убили? Потому, что дядя Витя хотел отдать хутор другим людям? Это же Слуги Таухида, правда?

— Не знаю парень. — Честно ответил я. — Но если так, то мы отомстим за твоего отца. — Я повернулся к Глебу и сказал:

— Группа уже в городе, они начинают сегодня, скорее всего ночью. Нужно немедленно объявлять тревогу. Пусть комендант поднимает всех и рассылает патрули. Нужно выслать отряд захвата на хутор Степана. Сегодня будет та еще ночка.

— Согласен, но у нас еще есть дела. Не забыл? — Глеб посмотрел на мальчишку и куда-то в сторону моря. Я понял, что он смотрит в направление фабрики Бараевых. Я отправил Илью домой, с наказом не высовываться, чтобы не произошло этой ночью. Глеб тем временем, делая два резких и широких шага, с размаху ударил ногой в дверь, так что та застонала металлическим шелестом, под твердой подошвой. Из распахнутого окошка появилась недовольная физия дежурного.

— Какого хрена парень? Я, что не ясно выразился? Нет коменданта, завтра приходи, а не то высеку. — Он закончил свою гневную тираду и уставился на нас. — Голос его сбавил громкость и уже тише и спокойней обратился к нам, так коротко и лаконично, как только мог: — А вам чего?

— Открывай! Мы к коменданту. — Тихо сказал Глеб.

— Так нет его. Как ночью на пожар уехал, так у себя и не появлялся. — Наморщил лоб дежурный, пытаясь расшевелить извилины у себя под фуражкой.

— Кто вместо него? — Глеб спросил дежурного, уткнув ему прямо под нос какой-то документ. Дежурный крякнул и начал отпирать замок.

— Ну, так зам его — Олег. — Дверь шумно открылась, а дежурный в полу присядке, отшагнул в сторону, давая нам зайти.

— Зови его! — Слегка прикрикнул Глеб, а сам направился в «караулку», в которой дремало шестеро бойцов. Он размашисто откинул дверь, и рявкнул: — Подъем! Тревога! — Бойцы закопошились, но по-прежнему двигались, как сонные мухи. Один из них посмотрел на Глеба, не понимая, почему тот, собственно, раскомандовался, но Глеб уже ткнул ему в лицо свой документ, что и дежурному. Бойцы выпрямились, и Глеб коротко и четко отдал приказ:

— Занять позиции внутри периметра здания в круговой обороне. Никого не впускать. Ты! — Глеб указал на самого мелкого, и видимо самого шустрого бойца сказал: — Срочно беги за подкреплением, а затем найди коменданта, он срочно нужен здесь. Тем временем в караульное помещение влетел заместитель коменданта — Олег. Он не стал спрашивать документы у Глеба и сухо поинтересовался, как плохи наши дела. Олег был молодым, но явно опытным бойцом. Это читалось во взгляде и выправке. А еще это подтверждал уродливый шрам почти на половину бритой головы. Он выслушал наш торопливый рассказ и, сделав не хитрые выводы, сказал:

— Я подготовлю группу. Пусть выдвигаются на хутор. Будем ждать нападение оттуда. Иван Степанович! — он обратился к дежурному. — Вы будете отвечать за формирование и распределение патрулей. Нам пригодится ваш опыт. — Иван Степанович резко кивнул и вышел из «караулки». Олег помолчал, смирил нас коротким, взглядом, в котором четко читалось, что ничего хорошего заместитель коменданта не ждет. Затем сказал:

— Спасибо за предупреждение! Пора выступать.

— У нас свои задачи. Обороняйте комендатуру, сообщите коменданту и губернатору. Оповестите имперский гарнизон и пусть патрулируют улицы. Мы не знаем, что ожидать, но надо оставаться на чеку. — Сказал Глеб, а Олег понимающе кивнул и умчался вглубь коридора. Мы вышли из комендатуры, незамедлительно погнав наших лошадей в сторону моря, к фабрике Бараевых.