Герои вчерашних дней

Глава 7

Он вбивался в нее, прижимая к стене. Разум гудел от животной жажды. У Майкла ушла вся сила воли до последней капли, чтобы не придавить Рори к тротуару и не войти в нее. Отметить. Заклеймить. Показать ей, что она никогда не оставит его, никогда не будет принадлежать кому-то другому, и вообще не будет никакого другого.

«Моя», — примитивная мысль первобытного человека, но Майклу было плевать. Он собирался неспешно позволить Рори смыть с себя грязь и боль, а потом постепенно склонить ее к акту, взять медленно. Она была настолько меньше Майкла. Такой уязвимой.

«Уязвимая», — мысленно фыркнул он. Рори не обрадовалась бы такой характеристике.

Однозначно нет, ведь она боролась с ним и бросала вызов, который было невозможно отклонить. И сейчас, сегодня вечером идеально подходила Майклу, ее тело растягивалось, принимая его настолько глубоко, насколько он проталкивался, но этого никогда не было бы достаточно.

Майкл хотел отпечатать себя на ее коже, въесться в ее тело, разум и душу, пока в них не останется никого, кроме него.

И больше никогда никого не будет.

Толчками бедер он проталкивался в ее тесное тело. Майкл чувствовал, как Рори задрожала, наращивая шокирующее напряжение, а когда впилась ногтями ему в плечи, боль толкнула его проникать еще глубже и встречать выпад за выпадом.

Оргазм судорогами прошел по телу Рори, неуклонно сжимавшей Майкла, пока он гладил ее ноги и замедлял толчки, но не останавливался. Она запрокинула голову и, взмахнув ресницами, распахнула глаза. Фиолетово-синий цвет радужек стал чистым фиолетовым, и Майкла захлестнуло дикое ликование.

Именно благодаря нему у нее теперь был такой вид. Склонившись, Майкл прикусил Рори уголок губ и, пробуя на вкус, поцелуями проложил путь по ее лицу. На них лилась горячая вода, стекая по его спине и скапливаясь между телами. Соски Рори так напряглись, что практически кололи его грудь. Майкл стремился попробовать всю ее, облизать и прикусить каждый изгиб.

Покачивание ее бедер позволило проникнуть еще глубже, и он зарычал от удовлетворения. Разомкнув губы, Рори издала тихий всхлип, больше напоминавший мяуканье. Майкл замер глубоко внутри нее.

— Тебе больно? — потребовал он.

Рори обвивалась вокруг него всем своим стройным телом. Он своей тяжестью придавливал ее к стене. Такая мягкая, шелковистая и горячая, он остро ощущал ее захват. Майкл легко удерживал Рори в своих руках, но был осторожен и регулировал применяемую силу, чтобы не повредить хрупкую плоть больше, чем уже повредил.

Странно, как быстро он перешел от вспыхнувшей на улице похоти и желания отметить Рори, словно берущее свою пару дикое животное, к заботе и нежности. Майклу хотелось наклонить ее перед собой, подчинить и входить, пока оба не рухнут от удовольствия, но он не желал причинять ей боль.

Он желал больше никогда не причинять ей боль.

— Как же хорошо, — Рори прихватила зубами его подбородок.

Майкл послал к черту все свои благие намерения и завладел ее ртом, пробуя на вкус, дразня, облизывая, требуя.

Сжав мозолистыми пальцами ягодицы Рори, он толкнулся в стремлении проникнуть членом еще глубже и, идя вместе с ней к краю, замедлялся только чтобы поддразнить обоих. На этот раз, когда ее охватил оргазм, Майкл отринул свой контроль.

Наслаждение покачивало его на волнах, налетавших с силой прилива, и Рори отвечала выпадом на выпад, прикосновением на прикосновение, но вскоре прервала поцелуй с яростным криком. Майкл сжал зубами нежное место, где шея переходила в плечо, кусая, отмечая и спариваясь. Только тогда он отпустил себя и освободился резкими спазмами, пока Рори гладила его на протяжении всего оргазма.

***

Саймон отослал Рекса на крышу, Гаррета на первый этаж, а Дрейка на второй. Огромный мужчина лечил головную боль. Даже наблюдение маневра Рори в голове Дрейка не подготовило Саймона к тому, как девчонка умела двигаться. В одну секунду она просто размеренно шагала, усыпляя бдительность, а в другую ее гибкое тело одним прыжком перелетело через койку.

Первый обрушившийся на Дрейка удар повредил колено, второй, по солнечному сплетению, выбил воздух из груди, а третий, ребром раскрытой ладони по горлу, стал сокрушительным. Перед глазами Дрейка все потемнело, и он остался лежать на полу бессознательной грудой. Следующее воспоминание последовало более чем шестьдесят секунд спустя, когда заработала пережатая артерия и доставила к мозгу жизненно необходимый кислород.

Саймон просмотрел видеозапись и сравнил ее с воспоминаниями Дрейка. Все случилось меньше чем за десять секунд. Десять секунд на то, чтобы вывести из строя мужчину, сила которого сгибала сталь. Саймон проматывал видеозапись, просматривая ее снова и снова. С того момента, когда они вывели Майкла из камеры, до того, как Рори скользнула в вентиляционную шахту.

Кинестетика и гипергенезис.

Чип Майкла заработал. Ни одна из упомянутых способностей не должна затрагивать технологию бумеров. Саймон поднял в руке гладкий приплюснутый серебристый прибор с тремя кнопками. Устройства отзыва были разработаны, чтобы отправить бумеров обратно в их время. Вернуть домой.

Но устройства отказали. Так же, как и чипы. Скорее всего, технология просто не была разработана для трудностей перемещения во времени. С чего бы тогда людям справиться? В конце концов, команда бумеров была первой, кто рискнул.

И первой, кто потерпит неудачу.

Откинувшись на спинку стула, Саймон уставился в потолок. Над собой он слышал гул мыслей. Если бы Саймон позволил себе, он мог бы проследовать за гулом к его источникам.

Майкл. Ум Майкла кипел от дикой лихорадки, путаницы и наполовину сформулированных мыслей, испарявшихся прежде, чем достичь рассудка.

Рори. Ум женщины был неизвестной переменной, но, как и у Майкла, представлял собой торнадо эмоций и ощущений, не оформляемых в мысли.

Почувствовав себя вуайеристом, Саймон отозвал ментальное вмешательство. Он итак отключил мониторы системы безопасности сразу же, как одежда Рори и Майкла начала падать на пол. Более чем за сорок лет сотрудничества Саймон ни разу не видел, чтобы самоконтроль капитана разрушился так, как сейчас. У мужчины в голове в буквальном смысле осталось только одно слово: «Рори».

Саймон мысленно отстранился от пары. Свирепость их спаривания поднималась по спирали, огнем разгораясь в их умах, и через отверстия, оставляемые случайным прикосновением телепата, прорывались пьянящие картины. Он бы не осмелился быть затянутым в этот вихрь жажды. Одного вышедшего из-под контроля бумера хватит на всех них.

***

Майклу казалось, что страсть перестала затуманивать его видение лишь несколько часов спустя, но, судя по температуре воды, прошло всего несколько минут. Он развернулся, утягивая обмякшее тело Рори за собой под горячие брызги. От того, как она цеплялась за него, по его венам пронеслось чистое мужское удовлетворение. Когда Майкл поставил Рори на пол, она едва смогла устоять на ослабевших ногах, поэтому он придержал ее в вертикальном положении. Стройная фигура идеально соответствовала его росту и твердости. Член дернулся в согласии.

Майкл оживал. Десятилетиями он даже не смотрел на женщин, а с этой не мог думать ни о чем другом. Взяв в руку мыло, Майкл четкими движениями провел бруском по ее телу, намыливая кожу. Иссиня-черные синяки, темневшие вокруг предплечий и коленей, омрачали совершенство плоти, но кода он развернул Рори, чтобы нежно омыть изгибы ягодиц, из его горла вырвалось рычание.

— Ушиблась при падении с крыши, — ее голос звучал хрипло, низко, и она растягивала гласные, словно была пьяна, — когда перекатилась и зацепила водосток.

В месте столкновения с твердой поверхностью тело покрывали черные и красные полосы. Кожа была повреждена только на изгибе бедра, и Майкл, осторожно прижав Рори к стене, с полной концентрацией обработал ушиб. Он смотрел на нее, пока она не положила руки на кафель, а затем омыл ее ноги сверху вниз, очищая все царапины.

У него в висках застучала тихая ярость. Майкл знал, что синяки на запястьях Рори — его рук дело. Но остальные она получила сама во время своей безумной авантюры на крыше. Сморщенная розовая кожа на бедре напоминала о ядовитом дротике, почти отнявшем у Рори жизнь, и к ярости прибавился страх. Страх за Рори. Ярость на самого себя.

Майкл припал губами к следу и провел по нему языком, принося извинения. Подняв взгляд вверх по ее гладкому мокрому телу, он обнаружил, что она наблюдает за ним. Фиолетово-синие глаза были затуманены страстью, но в их глубинах таились вопросы.

Вопросы, на которые Майкл должен будет ответить. Опустив веки, он проигнорировал насущные проблемы и раздвинул Рори ноги. Аромат ее возбуждения заполнил легкие, и Майкл припал ртом к его источнику, пробуя на вкус розовую блестящую плоть. Выронив мыло из рук, он зафиксировал Рори бедра. Когда Майкл с нажимом провел языком по затвердевшему пульсирующему комку нервов, до его ушей донесся судорожный вдох. Стремительное приближение ее оргазма привлекло к себе внимание члена.

Майкл дразнил Рори между ног жесткими скользящими движениями, твердо вознамерившись опьянеть от ее аромата. Горячие струи били его по голове и спине, и он, закинув одну ее ногу себе на плечо, освободил пальцы, чтобы войти в нее, уговаривая кончить снова. Вкус победы еще никогда не был таким сладким.

***

Рекс смотрел в синее небо над головой. Цвет его пьянил. Рекс родился во времени, когда городские пейзажи заслоняли собой небо, и солнечный свет видели немногие — те, кто мог себе позволить жить на вершине мира, или же люди настолько бедные, что едва скопили денег на домик в сельской местности. И только тираничные правители имели все.

Рекс решил стать бумером. Вызвался участвовать в экспериментах, уйти в подполье и оставить жену с дочерью. Он хотел лучшего мира для них обеих. Мира, в котором женщин не похищают прямо на улицах по прихоти сильных. В котором их не используют, не мучают и не выбрасывают, словно мусор, когда закончат с ними. Рекс хотел, чтобы Мэгги узнала, каково это — жить в идиллическом пригородном домике, где их дети смогут играть на заднем дворе вдали от военной тирании и рабства.

Он хотел мира, где надежда не будет товаром на продажу.

В городе на противоположном берегу залива горели огни, а горожане суетились, отправляясь на работу, в школы и живя свободной жизнью, какую в мире Рекса знали лишь единицы. Рекс хотел, чтобы такая жизнь была и у Мэгги.

— Рекс, не уходи, — ее едва слышимая мольба звучала у него в голове все укоризненнее с каждым годом миссии. — Пожалуйста. Просто останься с нами. Измени мир, но здесь и сейчас.

Однако это было невозможно. Богатые диктаторы стали слишком сильны, слишком влиятельны, и все держали под своим жестким контролем. Легенда о городских супергероях превратилась в бредни пьяниц, изредка рассказываемые в самые темные часы, и в сказки, нашептываемые невинным малышам, чтобы пояснить, какой адской бездной стал их мир.

Нет.

Рекс хотел лучшего для Мэгги и их ребенка.

Вот только и подумать не мог, что покинув ее, никогда не сможет вернуться. Лишь непоколебимая надежда на то, что удастся предотвратить кошмарное будущее и изменить его, помогала Рексу держаться. Его Мэгги никогда об этом не узнает. Никогда не узнает нежность, которую пробудила в нем, и внутреннюю потребность защитить от разрушенного жадностью жестокого мира. Мира, который не родился и не родится никогда, если бумеры справятся с задачей.

Сейчас.

В настоящем времени.

Достав из кармана зубочистку, Рекс зажал ее между зубами. Острый наконечник впился в десну, наполняя рот металлическим вкусом крови. Рексу приходилось крепко держаться за свою мечту.

Потому что он больше ничего не мог дать своей Мэгги.

***

После четвертого — или пятого? — умопомрачительного оргазма ее ум снова начал работать. Майкл купал Рори с мылом и наслаждением, остановившись только раз, чтобы ополоснуть их обоих, прежде чем опять ворваться в ее истекающее тело, наполняя его безрассудным желанием, какого она никогда прежде не испытывала. У нее в сознании вспыхивали краткие проблески ясности, молившие обратить внимание на происходящее, однако она отворачивалась от них, куда больше интересуясь исследованием твердой мускулистой груди, бедер, ног и поглаживанием каждой интимной области.

Майкл вынес Рори из душа и, не дав передохнуть, обтер каждое чувствительное место на ее теле жестким полотенцем. Когда она задрожала от нужды, он повалил ее на кровать и, протиснув бедра ей между ног, утопал в ней снова и снова, пока не вытеснил из головы все мысли, оставив лишь примитивную потребность в нем.

В Майкле.

Рори была так воспалена и чувствительна, что восхитительно ощущала каждый его выдох. Устроив голову у нее на груди, Майкл лениво водил пальцами по ее боку. Полутвердый член лежал у бедра Рори, предупреждая и обещая, что вот-вот опять будет в ней.

Она затрепетала, и у нее по спине прокатилась волна дрожи.

— Скоро, — шепотом пообещал Майкл, в равной мере успокаивая и провоцируя.

Рори погладила его по плечу, где кожу запятнала паутина тонких шрамов. Он был на ощупь таким грубым, таким жестким и таким напряженным. Даже отдыхая и прижимаясь к Рори, Майкл все равно окружал ее, словно неприступная крепость. Может, она и была пленницей, но в безопасности. Никому и ничему не удалось бы пройти через него.

Еще ни разу в жизни Рори не чувствовала себя такой защищенной.

— Майкл? — она покрутила его имя на языке. Ей понравилось, как оно звучит. Понравилось его произносить.

— Мм? — этому мужчине следовало научиться больше разговаривать. Странно, но Рори обнаружила, что ей нравятся его односложные ответы и хмыканье. Однако ей нужно было с ним поговорить.

— Кто ты?

Майкл провел большим пальцем вверх и вниз по ее боку, прослеживая изгиб бедра, потом обрисовал грудь, и снова вниз.

— Пока нет.

Рори подняла голову и посмотрела на него. Бледные глаза отражали спокойствие, твердое и непоколебимое. Сердце в ее груди сделало странный маленький кувырок. Майкл смотрел на нее, будто она была единственным человеком во всем мире. Вся ее стойкость — или то, что от нее осталось — исчезла. Беспокойство за друзей, чувство долга и желание смотрящего на нее мужчины выворачивали наизнанку. Рори была выше этой ослепленной похотью женщины, она должна была вычислить месторасположение остальных героев, а для этого ей требовалось получить ответы.

Однако также Рори было ненавистно давить на Майкла.

Ненавистно требовать от него больше, чем он уже ей дал.

Он провел мозолистой рукой по ее груди и поддразнил напрягшийся сосок. Своими действиями Майкл подкинул дров в тлеющий у нее в животе огонь, жар которого прорвал плотину и хлынул во все тело.

Подняв голову с груди Рори и не отводя взгляда от ее лица, Майкл перекатывал сосок между пальцами, даря ей наслаждение. Она приподняла бедра в безмолвной мольбе, и он улыбнулся.

При виде его улыбки у Рори чуть не остановилось сердце. Именно улыбка подогрела ее глубокое отчаяние и отрезала последние нити, на которых держался самоконтроль. Приподнявшись, Майкл накрыл ее своим телом и, почувствовав членом вход, опустился на нее. Стоило ему уткнуться в чувствительную плоть, как Рори больше не думала и рванулась бедрами вверх ему навстречу.

***

Гаррет достал зажигалку и сунул конец сигары в сине-желтое пламя. Долгая затяжка наполнила легкие отрезвляющим пряным табачным запахом. Погасив зажигалку, Гаррет выдохнул облачко дыма. Над водой садилось солнце. Он внимательно наблюдал за тихой территорией. Ничего не намекало на то, что побег маленькой сучки выдал месторасположение штаба.

Плечи выступали против подъема сигары к губам, но Гаррет их проигнорировал. Ранение было сквозным во всех отношениях. А бедро и того хуже. Острие ножа разрезало мышцу, и теперь телу приходилось заживлять больше, чем просто отверстие. У Гаррета заныла челюсть при воспоминании о врезавшемся в нее кулаке Майкла, но боль была ложной — лишь мысль об ушибе, зажившем быстрее дырок в теле.

Бумеров одарили ускоренной регенерацией — эффект инъекций, сделанных им за день до того, как их швырнули на скалы времени и выбросили на его берег в середине 1960-х годов, почти за сто пятьдесят лет до рождения любого из пятерых. Препарат просто сжигал каждый прожитый год, блокируя изменения в организме. Без инъекций, чем ближе бумеры оказывались бы к своему собственному времени, тем старее становились бы их тела.

Даже спустя сорок лет, размышления о квантовой физике вызывали у Гаррета головную боль — наука, о которой Саймон мог рассказывать часами. Хоть телепат порой и раздражал, но был полезным. Он понимал теорию, стоящую позади их безумного приключения во времени. Саймон понимал, как физика влияет на тела, почему инъекции были необходимы, и даже рассуждал о том, по какой причине замолчали чипы.

В отличие от Рекса, Гаррету было нечего терять. Первое десятилетие своей жизни он провел вместе с матерью в колонии строгого режима. Она была на шестом месяце беременности, когда химические способности ее тела отступили, чтобы защитить потомство. Похитители не теряли времени даром, и кинули его мать в тюрьму.

А Гаррет стал ключом к ее клетке. Он вырос в боксе из стекла и стали, откуда мог видеть мать, но ни разу не смог к ней прикоснуться. Он вообще ни к кому никогда не прикасался. Тюремщики не были уверены, передался ли дар к ядам по наследству. Угроза его казни помогала держать мать под контролем.

Она была казнена по судебному приказу за день до десятого дня рождения Гаррета. Гаррет знал, что придет его час и просто выжидал.

Он убил всех тюремщиков до последнего, выпуская в их тела каждый свой токсин, плавя их изнутри и уничтожая.

Некоторых Гаррет казнил милостиво и быстро. А вот других нет. Он разрушал их внутренние органы, словно домино, до тех пор, пока они не захлебнулись в собственной жиже.

Последний метод Гаррет припас для убийц его мамы. Он прятался в канализации большого города, ел из мусорных баков и держался вне поля зрения разыскивающих его солдат. Гаррет был никем, просто жертвой того, какой стала жизнь его героической матери после появления Ганса Гейгера.

Гейгер.

Это имя прожигало в мыслях Гаррета дыру. Гейгер уничтожил единственного человека, когда-либо любившего Гаррета. Того, к кому ему ни разу не разрешили прикоснуться. Не позволили обнять. Утешить. Гаррет был один во всем мире, пока его не нашли остальные бумеры.

Дрейк накормил его.

Рекс научил читать.

Майкл научил драться.

Саймон научил мыслить.

Гаррет последовал за ними сквозь мясорубку времени с одной лишь целью.

Убить Гейгера.

Уничтожить бессмертного, разрушившего его мир.

Девчонка была ключом к Гейгеру.

Сигара горела кроваво-алым огоньком во тьме, укутавшей залив, на противоположном конце которого вспыхивали яркие огни города.

Девчонка была ключом.

***

Рори потерлась голенью о длинную ногу Майкла, покрытую мягкими волосками. По всему ее телу пробегали остаточные импульсы, а каждое движение приносило небольшую боль. Майкл воспользовался Рори, но также и отдавал. Каждым толчком он доставлял ей удовольствие, буквально купал ее в нем, а затем вытянул на воздух, только чтобы подарить еще больше чувственного наслаждения.

Майкл начал ее поглаживать. Рори поверить не могла, что он хочет продолжить, но пришло время остановиться. Время задать вопросы, получить ответы и вернуться в реальный мир.

Мир, нуждающийся в ней.

Майкл вобрал в рот ее сосок, и она впилась ногтями в его плечи. Огонь не был похож ни на что, испытанное ею прежде. У нее в животе зародилась дрожь. Как правило, секс был приятным, но никогда не лишал способности мыслить и не заставлял Рори растекаться несознательной лужицей эмоций. И уж конечно, не вызывал болезненную жажду большего. То, что произошло между ней и Майклом, было гораздо больше, чем секс.

Но в какой момент это случилось?

Разве Майкл не нацеливал на нее пистолет?

Разве не держал ее в плену?

Сердце и душа Рори, обласканные и переполненные, отвергали логические доводы разума. Однако она понимала, что нельзя и дальше уклоняться. Только не ради секса. Не ради удовольствия. Слишком многое произошло. И как бы Рори ни хотела продолжения, Майкл нуждался в ответах. Сама она нуждалась в ответах.

— Нет, — слетевшее с ее губ слово поразило их обоих. Вскинув голову, Майкл посмотрел на нее сверху вниз прищуренными глазами. — Сейчас, — отлично. Теперь она переняла его односложную манеру речи.

— Поговорим позже, — два слова.

Прогресс.

Рори провела ногтями по его груди и, сделав глубокий вдох, положила ладонь туда, где чувствовалось биение сердца. Было неестественно сложно сосредоточиться и, потребовав необходимые обоим ответы, мужественно встретить реальностью без очередного оргазма.

— Нет. Сейчас.

Протест мог дорого ей обойтись, но она доверяла нежности, проглядывающей через страсть Майкла. Верила, что он выслушает. Что поможет удовлетворить нужды ее разума точно так же, как до этого исполнял все желания, даже те, о существовании которых она не подозревала.

Майкл вздохнул, укрывая Рори своим мужским телом, словно одеялом.

— Как хочешь.

«И почему я не чувствую себя победительницей?».