Гейдар Алиев

Май — июнь 1993 года, Нахичевань — Баку

В хронику, которую день за днем старательно вел журналист, ныне руководитель аппарата Милли меджлиса Нахичеванской автономной республики Али Гасанов, этот эпизод не попал: из кабинета Алиева вынесли керосиновую лампу. Пресс-секретарь распорядился оставить лампу у себя. И даже запер на ключ в шкафу. Не для того, конечно, чтобы при очередном перебое со светом попользоваться лампой шефа. Мысленно он, вдумчивый человек, видел ее в будущем музее Алиева.

Кстати, со временем так и случилось. А вот что на самом деле достойно было попасть в хронику и попало: в июне 1993 года Нахичевань подключилась к иранской энергосети. Оттуда же, из Тебриза, в республику, отрезанную блокадой, тянули газопровод.

Быстрее всех на эти новости отреагировал нахичеванский базар: керосинки подешевели, и брали их самые-самые недоверчивые, похожие на героя азербайджанского фольклора Кафира, родного брата русского Фомы неверующего.

Накануне семидесятилетия Гейдара Алиевича к нему напросился на беседу журналист из «Бакинского рабочего». Алиев принял его, охотно отвечал на вопросы, но, прощаясь, заметил, что вряд ли их беседа увидит свет. И как в воду глядел. Прошло десятое мая, двадцатое, наступил июнь — в «Бакинском рабочем» молчок. Только десятого июня беседа была напечатана. Называлась она «Я верю в счастливое будущее Азербайджана».

Для человека со стороны задержка в публикации может показаться пустячным делом. Подумаешь, месяцем раньше или позже вышло интервью провинциального политика, руководителя автономии, одного из регионов страны. Но Азербайджан мая 1993 года и июня того же года — две разные страны. Их разделили события Гяндже^{4} (в советское время, после убийства Кирова, этот город назвали Кировабадом, а еще раньше, с царских походов в Закавказье — Елизаветградом).

Много чего повидала Гянджа за свои долгие века. Но чтобы свои палили по своим…

Танки полковника Гусейнова

…В шесть часов утра четвертого июня началась, как она официально называлась, «операция по обезвреживанию воинской части № 7097», которой командовал полковник Сурет Гусейнов. Ее атаковали подразделения президентской гвардии, Министерства национальной безопасности, внутренних войск. Погибло 68 военнослужащих и гражданских лиц. Двенадцать солдат, отбиваясь, пали под гусеницами танков. Правительственные части были разбиты наголову — 1200 пленных, из них 180 офицеров. Возможно, они и сами перешли к Сурету Гусейнову. Потому что, как и он, не собирались сражаться за коррумпированный режим.

После отчета парламентской комиссии, вернувшейся из Гянджи, депутаты два с половиной часа спорили, следует ли вести прямую трансляцию по национальному телевидению. Президент Абульфаз Эльчибей и председатель Милли меджлиса (в русскоязычной прессе его называли Верховным Советом) Иса Гамбаров считали, что трансляция только обострит и без того накаленную ситуацию в республике. Большинство депутатов с ними не согласились. В 19.30 восьмого июня началась прямая трансляция.

Обратим внимание и на эту дату.

Гейдар Алиев еще в Нахичевани. Эльчибей звонит ему два-три раза на дню, умоляет прилететь в Баку и спасти страну от хаоса.

Танки полковника Гусейнова, распугивая всех, катят на Баку.

Эльчибей дважды присыпает за Алиевым свой самолет — экипаж возвращается без приглашенного.

— Я разговаривал по телефону с Эльчибеем и отказался приехать в Баку, — вспоминал позже Алиев. — Девятого июня войска Сурета находились в 100 километрах от Баку. Его люди были оскорблены, говорили: «Если придем в Баку, будем вешать преступников на фонарях!» Эльчибей снова прислал за мной самолет, умолял приехать. Я согласился.

Признаюсь, мне страшно было лететь в катастрофу, но я понимал, что должен лететь, ибо решалась судьба народа.

Прилетел, и мы беседовали с Эльчибеем несколько часов. Он предложил мне пост премьер-министра, который все еще занимал его соратник Панах Гусейнов. Я отказался. Они все собрались у Эльчибея и слушали меня. Я высказал все, что думаю о их преступном правлении. Иса Гамбаров не выдержал и сказал: «Мы думали, вы нам дадите совет, а вы произнесли нам обвинительное заключение!» Так оно и было.

Это была не первая их встреча. В феврале они проговорили восемь часов. «Такая политика обречена», — откровенно сказал тогда Гейдар Алиев Эльчибею. И что услышал в ответ? — «Мы учимся управлять. Пусть неопытные набирают опыт. Если не наберут, мы их сместим и заменим». — «Разве можно экспериментировать над народом?» — возразил старый человек своему облеченному властью собеседнику.

Публикация в «Бакинском рабочем» — она, напомним, вышла десятого июня — словно продолжила этот диалог.

Со страниц газеты, одной из самых популярных в республике, к соотечественникам обращался не столько глава автономии, сколько политик, ответственный за всю страну, каким он всегда и был. Говорил Гейдар Алиев о самом главном, о неотложном: как прекратить войну, как вывести из разрухи экономику…

«Суверенитет, национальная независимость — ценнейшее приобретение Азербайджана. Но их упрочение совершенно не противоречит налаживанию деловых, экономических, культурных связей с соседними государствами, странами ближнего и дальнего зарубежья. Кому принес пользу разрыв хозяйственных связей? Да ни одной республике бывшего СССР! Даже таким могучим, как Россия, Украина, Беларусь. А сколько должно пройти времени, чтобы установить новые связи? Сколько же бед подстерегает каждую страну, Азербайджан в том числе, на пути поиска, ведущегося подчас вслепую, наугад, часто себе в ущерб.

Идет отток определенной части населения из Азербайджана. Одни уезжают в города бывшего СССР, другие еще дальше — в США, Израиль, Германию и т. д. Баку утрачивает атмосферу города интернациональной культуры, которая всегда была благотворной для живущих в нем.

Скажу со всей определенностью, что своими успехами в самых различных областях жизни Азербайджан был обязан той самой многонациональной культурно-социальной атмосфере, которая складывалась в течение почти столетия.

И уж совсем непростительно, что Азербайджан покидают азербайджанцы, в основном русскоязычные. Это, как правило, отличные специалисты, получившие образование в вузах Москвы, Ленинграда.

Кстати, партия «Ени Азербайджан» («Новый Азербайджан»), которую я возглавляю, активно выступает за возрождение прежней обстановки доверия, дружбы, взаимодействия людей разных национальностей».

На этих словах репортер напомнил своему собеседнику о том, что, выходя из Коммунистической партии, он обещал никогда ни в какую партию больше не вступать.

«Все верно, — отозвался Гейдар Алиевич, — но партия «Ени Азербайджан» выдвинула так много созвучных моим представлениям о жизни идеалов, что я решил не просто вступить в нее, но и стать ее председателем. Эта партия в силу своих истинно демократических устремлений привлекает к себе все больше членов — представителей творческой, научной и технической интеллигенции, крестьян, рабочих.

Ну и самая главная задача партии «Ени Азербайджан» — объединить самых различных людей перед лицом огромной опасности, какую представляет враг, карабахская война, разруха, связанная с ней.

Да, я прожил большую, трудную, но считаю — счастливую жизнь. Все, что было в ней — хорошее и плохое, радости и разочарования — мое богатство, мое достояние. Я вернулся в политику не для того, чтобы вспоминать плохое или сводить с кем-то счеты, а для того, чтобы сделать все, что в моих силах, для людей, для Азербайджана.

Я реалист и вижу всю тяжесть создавшегося в Азербайджане положения. Но я умею заглядывать вперед и верю в силы народа, который даже в этих условиях сумел выстоять, сможет восстановить разрушенное, начать строительство новой жизни. Смог же он после Отечественной войны, унесшей сотни тысяч молодых людей, залечить раны, наладить жизнь. Я верю в счастливое будущее Азербайджана».

В том же номере, на той же полосе, где начиналась эта беседа, газета сообщала о боях в Гяндже, об отчете правительственной комиссии, которая на месте разбиралась в ситуации. Разборки эти продолжались на чрезвычайной сессии парламента, а закончились отставками министров, ночным бегством — в стиле крутых вестернов — президента… Но обо всем по порядку.

Одиннадцатого июня подал в отставку председатель Верховного Совета Иса Гамбаров. Группа депутатов предложила избрать председателем Гейдара Алиева. Он отказался и предложил отложить на несколько дней сессию, чтобы повидаться с Суретом Гусейновым.

«Я не был с ним знаком прежде и прилетел к нему в Гянджу. Мы говорили с ним целую ночь. Утром он повез меня по городу, и я увидел следы боев, разрушенные строения, обгорелые жилища. Я видел следы преступления. Я вернулся в Баку, принял предложение Верховного Совета и 15 июня был избран на пост председателя. Я сделал это только с одной целью — предотвратить гражданскую войну.

16 июня войска Сурета встретились с воинскими формированиями Народного фронта. Был бой, были убитые. Я не мог допустить братоубийства, и так за эти годы пролились реки народной крови. Я договорился с Суретом, что его войска не войдут в Баку, в столице не будет боев. Что было потом, вы знаете. Итог — комиссия по расследованию событий в Гяндже, вывод комиссии: Народный фронт в лице его лидеров совершил преступление. Затем сессия меджлиса. Лишение депутатского иммунитета главных виновников, их арест. Вот так я вернулся в Баку».

Бегство Президента Эльчибея

А на рассвете 18 июня из столицы улетел Абульфаз Эльчибей, ученый человек, бросивший исторические манускрипты ради большой политики. Поистине неисповедимы пути Аллаха! Изумленные граждане узнали о бегстве Президента из утренних выпусков новостей. Президент объяснял свой отлет на родину в Нахичевань стремлением избежать братоубийственных столкновений в столице и желанием стабилизировать обстановку в республике.

Согласно Конституции Азербайджана исполнение всех полномочий главы государства взял на себя председатель парламента. Объявляя об этом по национальному телевидению, Гейдар Алиев подчеркнул, что ни в коей мере не оправдывает поступок Абульфаза Эльчибея, так как Президент должен даже в трудную минуту до конца защищать интересы своего народа.

21 июня Милли меджлис собрался на внеочередное заседание. Открывая его, Гейдар Алиев сказал, что никаких кадровых перестановок не будет, так как без Президента Абульфаза Эльчибея этого сделать нельзя. Однако Президент не намерен был возвращаться, пока повстанческие отряды Сурета Гусейнова не отошли от Баку. «Нам нужно обсудить сегодня, может ли Эльчибей управлять республикой. Если нет, то мы должны что-то предпринимать», — сказал председатель Верховного Совета.

Исполняющий обязанности министра внутренних дел Ровшан Джавадов доложил депутатам о том, что повстанческие формирования Сурета Гусейнова беспрепятственно подошли к Баку. У поселка Локбатан (пригород столицы) и на 75–м километре Шемахинской дороги в результате переговоров их удалось остановить.

В голосе министра нарастал металл: «Мятежники входят в контакт с уголовными элементами, а это создает угрозу выхода ситуации, сложившейся на подступах к столице, из-под контроля. Не исключено, что завтра парламенту собраться уже не удастся…»

— А что же Президент? — волновались депутаты.

— Он звонил мне, — ответствовал министр, — и сказал, что в Баку он не приедет, а все необходимые приказы отдаст из Нахичевани.

— Президента Азербайджанской Республики Абульфаза Эльчибея нельзя обвинять в том, что он бросил на произвол судьбы свой народ и уехал в Нахичевань ради своей безопасности, — заявил госсекретарь Али Керимов. — Президент покинул столицу, дабы избежать кровопролития.

Его тут же перебили: кто-то обвинял Эльчибея в трусости, кто-то настойчиво хотел узнать, каким образом Верховный главнокомандующий сможет «выполнять свои обязанности и контролировать вопросы военной стратегии и тактики, не присутствуя в Баку».

— Президент давно разработал стратегию, и сегодня ее нужно только исполнять, — защищал шефа госсекретарь. Он считал, что некоторые депутаты хотят выманить Эльчибея из Нахичевани лишь для того, чтобы тут же «отправить его в отставку».

Председатель Верховного Совета Гейдар Алиев зачитал сообщение начальника Управления погранвойск Министерства национальной безопасности Азербайджана Искендера Аллахвердиева о том, что бывший заместитель министра обороны полковник Алиакрам Гумбатов создает «независимую Талышскую республику». Гумбатов такой же скороспелый полковник, как и Гусейнов. В мирное время трудился в гараже в Ленкорани. С приходом к власти Народного фронта добрался до Министерства обороны, но быстро оттуда вылетел. Оказавшись не у дел, сколотил в Ленкорани вооруженный отряд, который терроризировал город и окрестности. Свою «республику» Гумбатов намеревался присоединить к Ирану. Точку в его карьере поставил суд, приговорив к пожизненному тюремному заключению. (По указу Президента АР И. Алиева в 2004 году он был помилован.)

Передать полномочия Президента Гейдару Алиеву

На заседании Милли меджлиса 21 июня единогласно было принято обращение к Президенту Азербайджанской Республики Абульфазу Эльчибею с просьбой вернуться в Баку и приступить к исполнению своих обязанностей. Проект этого обращения был разработан 20 июня при участии министров обороны, национальной безопасности, внутренних дел, главы парламента Гейдара Алиева, его замов Тамерлана Караева и Афиеддина Джалилова, в прошлом первого секретаря Нахичеванского обкома Компартии Азербайджана. Было принято обращение к полковнику Сурету Гусейнову. Его просили прекратить противостояние и начать мирные переговоры с властями.

Это была уже не грань гражданской войны, а самая настоящая война. Она охватывала весь Азербайджан, и только Аллах знает, что осталось бы от него, не будь в Баку в те дни Гейдара Алиева. 24 июня Милли меджлис принял историческое — без всякого преувеличения — постановление:

1. Утвердить, что Абулъфаз Гадиргулу оглы Алиев (Эльчибей) не может далее исполнять обязанности Президента Азербайджанской Республики.

2. Передать полномочия Президента Азербайджанской Республики Председателю Верховного Совета Азербайджанской Республики Гейдару Алирза оглы Алиеву.

Теперь его официальные титулы звучали так: осуществляющий полномочия Президента Азербайджанской Республики, председатель Верховного Совета Азербайджанской Республики.

— Я осознаю всю меру ответственности, которая ложится на меня в этот трудный для азербайджанского народа час испытаний, в период обострения общественно-политической ситуации в республике… Приложу весь свой опыт как государственного и политического деятеля для вывода страны из создавшегося во многих сферах кризиса. При этом мы остаемся верны избранному Азербайджаном демократическому курсу…

Перед Алиевым были листки бумаги с тезисами выступления, но он, как всегда, говорил, не заглядывая в них. Как и в шестьдесят девятом, ему предстояло начинать новую страницу своей жизни, слитой с жизнью Азербайджана. Но неуверенности в его голосе не было. Капитан вернулся на капитанский мостик. Он знал, что делать, он видел курс. О таких натурах говорят, что их подпитывает власть. Это так и не так.

Власть даст подпитку, если у политика есть запас прочности, знаний, интеллектуальный потенциал, словом, если есть что подпитывать. А если его обуревают мелкие чувства и корыстные расчеты, ничто не поможет.

За событиями в Азербайджане внимательно следили во многих столицах. Один за другим к Гейдару Алиеву шли на прием послы, добивались встреч главные редакторы и специальные корреспонденты ведущих газет и журналов, теле- и радиокомпаний разных стран. Выбираем из многих свидетельство русского писателя Александра Проханова.

«Я приехал в Баку и три дня не мог повидаться с Гейдаром Алиевым, занятым технологией власти. Шла сессия меджлиса. Слушался доклад комиссии, расследовавшей события в Гяндже. Председательствовал Алиев. По телевизору я наблюдал его действия. Поднимались на трибуну виновники кровопролития, вчерашние кумиры, витии, кто полтора года не исчезал с телевизионных экранов, учил, увещевал, разоблачал, клеймил. Сейчас они были растеряны, подавлены. Лепетали, мямлили, с трудом, под давлением свидетельств, признавали вину. Называли имя главного виновника — Эльчибея.

Алиев, искусный психолог, подводил каждого к саморазоблачению, отбирал у каждого его потенциал власти, снижал его уровень, лишал властного мифа, развенчивал облик, созданный льстивым телевидением. Он разрывал одну за другой нити, связывающие их с центром власти, замыкал эти нити на себя, ибо он был теперь в этом центре, создавал первую хрупкую структуру разрушенного управления. Было видно, как трудно ему, какие терпение и выдержка требовались от семидесятилетнего политика.

Двигало им в этот момент не торжество, не чувство реванша, а точнейший расчет пилота, перехватившего управление подбитого, горящего самолета.

Четверо главных «фронтовиков», недавние председатель Верховного Совета Иса Гамбаров, премьер-министр Панах Гусейнов, чины МВД и службы безопасности были арестованы…

Стремительно менялась власть — с каждым часом, с каждым выпуском новостей. Общество, утомленное, деморализованное, утратившее надежду, вяло идущее на поводу у случая, само стремительно менялось».

Алиев принял Проханова поздно ночью, в огромном кабинете председателя Верховного Совета.

«За его спиной стоял штандарт государственного флага республики. На столике — золотые арабески с сурами Корана.

Тут же — батарея цвета слоновой кости правительственных телефонов с гербом СССР.

Я знал, что уже неделю он спит не более четырех часов в сутки. Мне навстречу поднялся сухой, гибкий в талии человек, без следов утомления. Его сухая ладонь в рукопожатии была теплой и крепкой. Продолговатое лицо покрыто загаром и не кажется лицом старика. На нем дорогой, прекрасно сшитый костюм. Галстук, не чопорный, не чиновный, а очень светский, нарядный, затянут сочным узлом. Глаза блестящие, быстрые, с цепкими, моментально загорающимися зрачками. И во всем его облике чувствуется артистизм, — способность моментально угадывать собеседника, улавливать его настроение и замыслы.

И еще — в кабинете не было запаха табака, а тонкий, едва уловимый аромат дорогого одеколона».

Приведем несколько фрагментов из их большой беседы.

«Александр Проханов: Гейдар Алиевич, теперь уже ясно, что еще один период в новейшей истории Азербайджана закончен. Полуторагодовое «царствование» Народного фронта завершилось как бы в одночасье. Оно растаяло, словно дым. Как вы это объясняете? Чем был этот период для Азербайджана?

Гейдар Алиев: Это было разрушение республики. Они разрушили все: хозяйство, мораль, психологию. Самое страшное — люди перестали трудиться. Исчезла сама возможность труда. Вы знаете, в Ленкорани на пустырях, в пустыне мы создавали великолепные овощные плантации. Это место называлось «всесоюзным огородом». Там созревали замечательные ранние помидоры, огурцы, бахчевые культуры, и все это посылалось в Норильск, на Урал, в Москву. Республика получала колоссальный доход, а индустриальные центры России — замечательные овощи. Помню, Президент Финляндии Урхо Кекконен приезжал в эти места на отдых и восторгался плантациями. Где они? Все заброшено — опять пустырь и пустыня. Люди без работы…

Или виноград. Алексей Николаевич Косыгин очень помогал виноградарям. Мы довели производство винограда до 2 миллионов тонн в год. Апшеронский виноград — самый сладкий из всех сортов, что я знаю. На Апшероне сухие, огненные песчаные почвы, виноград ложится на эти горячие земли и выпивает их жар, их сладость. Все погибло! В этом году мы соберем едва 400 тысяч тонн…

Люди перестали трудиться, а чтобы прожить, занялись мелкой торговлей. Иран близко, Турция близко. Закупают мелкими партиями какой-нибудь никчемный товар и торгуют. Но не производят!.. Наполовину встал Сумгаитский химический!

Резко упала добыча нефти!.. Пришедшие к власти — не хозяйственники, не управленцы, не политики! Младшие научные сотрудники, писатели, они не понимают государства!.. К тому же они начали со слов о свободе и справедливости, а кончили повальным воровством! Народ разочаровался в них! Только разъезжают на дорогих «мерседесах» и говорят, говорят, говорят! Много безнравственных, много прямых воров!..

И, конечно, Карабах! Они не выиграли этой войны, они не погасили конфликт политически! Мы потеряли много селений, много земель! Вчера у меня был один председатель колхоза. «Конечно, — говорит, — ужасно, что мы потеряли там тысячи голов скота, тысячи гектаров земли, но самое страшное — мы потеряли могилы наших отцов! На этих могилах враг празднует свою победу!»

Александр Проханов: Как же действовать дальше? Страна разорена, общество расколото, деморализовано. Какая идея сплотит народ? Какая философия, какая идеология объединят измученное общество? Вы в недавнем прошлом носитель коммунистической идеи, но ее уже нет. Только что рухнула идея либеральная, которой оперировал Народный фронт. Какая идея будет принята людьми?

Гейдар Алиев: Только идея национального согласия и никакая другая! Не важно, к какой ты партии принадлежишь, сколько тебе лет, каково твое состояние. Только общенациональное согласие отодвинет нас от страшной черты. Это понимает народ, понимают военные, коммерсанты, директора предприятий. Мы не станем никого преследовать. Если ты либерал, если ты член Народного фронта, тебя не будут преследовать. Служи народу, жертвуй собой для народа. Вот идея, вот философия! И эта идеология, я думаю, будет сформулирована людьми литературы и искусства, религиозными проповедниками!

Александр Проханов: Как прореагировала официальная Россия на события в Баку, на ваше возвращение в политику?

Гейдар Алиев: Пока никак. Только Руслан Хасбулатов поздравил меня с избранием на пост председателя Верховного Совета. Официальная Москва молчит. Народный фронт вел антирусскую политику, делал все, чтобы не происходило сближения России и Азербайджана. Похоже, это устраивало и Москву. Вы знаете мое отношение к России. Азербайджан связан с Россией экономически, культурно, геополитически. Мы не просто соседи, у нас одна история. Я повторяю: сегодняшние отношения с Россией меня не удовлетворяют, но я убежден в их неизбежном развитии».

Теперь пора подробнее представить человека, чья звезда так ярко вспыхнула на горизонте азербайджанской политики в начале 90–х годов, а затем так же быстро закатилась.

Сурет Гусейнов в прежние, советские времена был инженером, директором фабрики по переработке шерсти. Когда началась война с Арменией, как сам говорил, «чем мог помогал фронту. Постепенно забросил все дела, кроме военных». Читатели, знакомые с историей Гражданской войны в России, вспомнят не одну похожую судьбу. Например, Нестора Махно с его войском, которое сражалось то за белых, то за красных, то само за себя. Сурет, по оценкам тех, кто видел его в бою, воевал храбро. Ему присвоили звание полковника, он стал Национальным героем Азербайджана, Эльчибей назначил его своим личным представителем в Карабахе, командиром корпуса. У командира в подчинении были и части регулярной армии, и «личные резервные части».

Чего рассчитывал добиться с их помощью амбициозный полковник? На прямые вопросы о своих личных притязаниях он отвечал уклончиво. Как в беседе с журналисткой Эльмирой Ахундовой в конце июня 1993 года, уже после событий в Гяндже.

— Сейчас не время делить посты. Сейчас должны объединиться все влиятельные политические силы и лидеры и сообща думать над тем, как побыстрее покончить с войной и поднять жизненный уровень народа. Эти две проблемы меня волнуют больше всего. Народ, я думаю, уже разобрался, кто есть кто. Пора от пустых разговоров переходить к делу. Кто в состоянии помочь народу, помочь фронту, тот и должен выдвинуться на передний план. Главное здесь — мнение народа.

Настойчивая журналистка спрашивает, что же, по мнению ее собеседника, нужно сделать сейчас. Переизбрать Президента? Или вовсе ликвидировать этот пост как дестабилизирующий фактор?

Молодой человек в отлично сшитом светлом костюме, перебирая четки, повторяет полюбившуюся ему мысль, что сейчас не время делить посты. Выход, по его убеждению, в объединении усилий всех честных сынов нации.

— А какую роль вы отводите себе в новых структурах власти?

— Я буду действовать в соответствии с волеизъявлением народа. Если народ захочет, он сам выдвинет меня вперед. И я подчинюсь его желанию.

Александр Проханов увидел в Сурете Гусейнове едва ли не нового князя Пожарского, который в начале XVII века вместе с гражданином Мининым организовал и возглавил народное ополчение, давшее отпор полякам, захватившим Москву. Благодарная Россия воздвигла им памятник на Красной площади. Вот как писал Проханов о Сурете Гусейнове:

«С того момента, как он отбил атаку на свои казармы в Гяндже и повел свои танки на Баку, чтобы раздавить Эльчибея, Сурет Гусейнов превратился для русских в миф. Для либералов — в кошмарный миф о жестоком полковнике, чья мечта — развесить по фонарям провинившихся «демократов». Для патриотов — в героический миф о народном повстанце, поднявшем долгожданное восстание против захватчиков. Он стал символом оскорбленной армии, переставшей терпеть разрушительную для нации и ее вооруженных сил политику бездарных властителей.

Патриоты продолжают ставить его в пример русскому воинству, из чьих рядов за трагическую пятилетку, когда исчезли сверхдержава, стратегическая оборона и военная промышленность, не было услышано ни единого мужественного слова, не последовало ни единого достойного офицеров поступка, а только вялые жалобы и стенания, угрозы полушепотом, унылая покорность, позволившая «демократам» разрушить группировки, флоты, защитные пояса, истребить добытое в победах и жертвах оборонное сознание.

Ворующие генералы, пьющие офицеры, дезертирующие солдаты — вот что сделало азербайджанского полковника героем в глазах русского патриотического движения, мечтающего о своем Пожарском.

Я наблюдал Сурета Гусейнова по телевизору, когда шла сессия меджлиса. Напряженное резкое лицо, мрачно сжатые брови, блестящие глаза, устремленные на тех, кто еще недавно дал приказ уничтожить его казармы, пытался его убить, громил из артиллерии жилые здания, погубил 40 человеческих жизней, а теперь, униженный, низложенный, жалко бормотал на трибуне. Мне казалось, в нем действует все тот же вектор, по которому из разоренной Гянджи его танки прошли к Баку, чтобы добить, наказать, отомстить». Отвечая на вопросы Проханова, Сурет Гусейнов рассказывал о просчетах и ошибках Народного фронта, который привел «убогую команду. Они ничего не умели, только разоряли. И обманывали, и брали взятки, и делали грязную политику». По словам мятежного полковника, это была диктатура взяточников, диктатура мафии.

Он весьма уважительно отозвался о Гейдаре Алиеве: это «опытный человек, мудрый политик с большим опытом прошлого. Я сравнительно молодой человек, по-моему, остро чувствую будущее. Мы будем дополнять друг друга…»

И еще несколько слов из интервью полковника главному редактору русской газеты «Завтра»:

«…Я не хотел брать власть! Я не шел к власти! Я шел своей жизненной дорогой, но она привела меня к власти!..

Если беспорядок в стране разрастается, если народ грабят и убивают, военные в конце концов теряют терпение. Они ведь тоже часть народа, который грабят и убивают…»

Одним из первых постановлений после возвращения во власть Гейдар Алиев приостановил контракты с зарубежными компаниями. Как писала тогда газета «Известия», этим он «поверг в шок некоторые крупнейшие нефтяные компании мира». Но сам Алиев так не считал.

— Никакого секрета тут нет, — объяснял он свою позицию в августе 1993 года. — Да, я дал указание кабинету министров приостановить этот процесс, тем более что там пока все на уровне декларации, все равно еще предстоят проработки в правительстве и парламенте. Дело в том, что в этих проблемах я не новичок. Когда был руководителем Азербайджана, вникал в них достаточно глубоко. А тут мне многое сразу показалось подозрительным. Сами судите. Панах Гусейнов 6 июня подает в отставку с поста премьера, а 11 июня подписывает постановление правительства, разрешающее подписание декларации, 12 июня народофронтовец Сабит Багиров, возглавлявший Государственную нефтяную компанию, подписывает декларацию. Но как только через несколько дней я стал председателем Верховного Совета, ко мне пришли из кабинета министров и сообщили, что с этими контрактами что-то нечисто.

Тогда я и распорядился приостановить это дело. Вот тут и начался шум за рубежом. Ко мне тут же прибыли президент компании АМОКО, потом ведущие сотрудники «Бритиш петролеум». Я все объяснил: ничего страшного не произошло. Надо только разобраться. Если там все чисто, то чего же вам волноваться? Это же не такой вопрос, который можно решить так, а потом перерешить. Нефть — национальное богатство Азербайджана, которое нужно не только нашему поколению, но и через 100–200 лет. А ведь есть варианты, при которых наши партнеры «разберутся» с месторождениями за 10–15 лет и ничего не оставят. Между прочим, есть серьезные основания полагать, что кое-кто собирался нагреть на такого рода вариантах руки и набить свои карманы.

Заметим кстати. Именно это происходит в современной России. Здесь, по словам академика Примакова, «продолжается практика выборочной добычи нефти на наиболее продуктивных участках месторождений. Можно считать, что государство потеряло контроль над процессами истощения природных ресурсов и сокращения фонда нефтяных скважин» (Российская газета. 2005, 15 января). В Азербайджане, благодаря Алиеву, этого не произошло.

Начинались будни. Первая забота — кадры. Сам Алиев еще никого назначить не мог — на каждую представленную им кандидатуру требовалось согласие парламента. Третьего июля были назначены новые министры — национальной безопасности, внутренних дел, генеральный прокурор, глава исполнительной власти города Баку… «Кадровые вопросы» Гейдар Алиев планировал на конец рабочего дня, в его распорядке это обычно поздний вечер, а то и полночь. На одной из таких встреч предложил вернуться в Госкомиздат (теперь это было Министерство информации) Назиму Ибрагимову. Назим возразил: вряд ли в нынешних условиях нужно такое министерство…

— Вы всегда начинаете с возражений, — улыбнулся Алиев. — Что же вы, Ибрагимов, предлагаете?

— Предлагаю создать государственное издательство «Азербайджан» с мощной полиграфической базой, которое будет подчиняться непосредственно администрации Президента.

Так и сделали. Издательство «Азербайджан» и сейчас одно из крупнейших, да, пожалуй, и самое крупное в Закавказье.

На этих вечерних, полуночных собеседованиях Гейдар Алиевич принимал в свою команду и молодых людей. Среди них были и те, кого в свое время он отправлял учиться в Москву, например, доктор физико-математических наук Фатима Абдуллазаде, ныне заведующая отделом гуманитарной политики Исполнительного аппарата Президента АР.

А что же выдвиженцы Народного фронта, спокойненько паковали чемоданы? Как бы не так! Девять из одиннадцати руководителей районов Баку объявили «о приостановлении своей деятельности в знак протеста против лишения президентских полномочий Эльчибея». Как говорится, с Богом! На их места были назначены новые люди.

Четвертого июля 1993 года Гейдар Алиев дал большое интервью телекомпании «Останкино» — так назывался тогда Первый канал российского ТВ. Отвечая на вопрос о ситуации в стране, он сказал, что «удалось предотвратить гражданскую войну, которая всерьез угрожала нашей республике, противостояние в какой-то степени ослабло. Тем не менее обстановка пока еще остается сложной, но эти трудности усугубляются наступлением армянских вооруженных сил на азербайджанскую территорию, которое развернулось в последние три дня».

В Москве тем летом нарастало свое противостояние, Борис Ельцин готовился разогнать непослушный, непокорный Верховный Совет России во главе с былым соратником Русланом Хасбулатовым. Московские интервьюеры наступали:

— Господин Алиев, Ваш приход к власти многие наблюдатели оценили как «неконституционный». Скажите, пожалуйста, есть ли, на Ваш взгляд, в политике такие цели, ради которых возможно поступиться законом? И второй вопрос, связанный с этим: какова судьба Президента Абульфаза Эльчибея, что с ним сегодня происходит и каковы перспективы, согласился ли он со своей отставкой?

— Во-первых, я должен сказать, что не считаю мой приход к занимаемому посту антиконституционным, — уверенно и убедительно отвечал Алиев собеседникам. — Пятнадцатого июня по рекомендации многих депутатов парламента, а также самого Президента Абульфаза Эльчибея я избран председателем Верховного Совета Азербайджана. Это вполне конституционное решение. За несколько дней до этого, как вам известно, председатель Верховного Совета Иса Гамбаров подал в отставку. Поэтому я — Председатель Верховного Совета Азербайджана. Во-вторых, я не пришел к власти, меня пригласили, меня настойчиво уговаривали, ко мне обращались в течение нескольких дней после событий в Гяндже представители различных групп населения Азербайджана, интеллигенции, авторитетные аксакалы. Настойчиво обращался ко мне и Президент Азербайджана Абульфаз Эльчибей. Он трижды — 7, 8, 9–го — посылал специальный самолет в Нахичевань и настойчиво просил в телефонных разговорах, чтобы я прибыл в Баку. Я и 7–го, и 8–го отказывался. Наконец 9 июня, почувствовав дальнейшее обострение обстановки, я принял это приглашение и прибыл в Баку.

Здесь я совместно с Абульфазом Эльчибеем, другими политическими деятелями принимал участие в том, чтобы разрядить напряженную ситуацию, и 15 июня, повторяю, был избран председателем парламента. Здесь ничего антиконституционного, противоправного нет. А что касается того, что начиная с 24 июня на меня возложено выполнение обязанностей Президента, это объяснимо.

Президент Абульфаз Эльчибей в ночь с 17 на 18 июня тайно, никого не предупредив, в том числе и меня, несмотря на то, что за час до его отлета из Баку мы были вместе, улетел из Баку. Лишь к утру нам стало известно, что его самолет приземлился в Нахичевани, откуда Президент был доставлен членами Народного фронта в горное селение Келеки, где он до сих пор находится. С 18 по 24 июня я вел постоянные переговоры с Абульфазом Эльчибеем по телефону, туда по моей инициативе выехала большая группа представителей интеллигенции во главе с президентом Академии наук Азербайджана — академики, профессора, писатели, аксакалы.

Они с ним встречались, они тоже уговаривали его, чтобы он вернулся в Баку. Я его приглашал настойчиво. Он не принял наше приглашение, не согласился с ним и продолжает до сих пор оставаться в селении Келеки. И он сам же издал Указ о возложении почти всех обязанностей Президента на Председателя Верховного Совета, оставив за собой в своем Указе только принятие в гражданство и подписание законов. Все остальное он возложил на Председателя Верховного Совета Азербайджана.

Одновременно эта ситуация несколько дней подряд обсуждалась на заседании азербайджанского парламента, и члены парламента настойчиво предлагали, чтобы я взял на себя эти обязанности. Я не соглашался, но согласился после того, как сам Абульфаз Эльчибей издал такой Указ. Республика, собственно говоря, была почти неуправляемой, потому что Президента нет, премьер-министра не было — он уже давно был в отставке, я оставался в единственном числе, а многие вопросы надо было решать, используя президентские полномочия. И вот в этой ситуации я взял на себя эти обязанности. Повторяю, я этого не добивался, я этого не хочу. И если сегодня Абульфаз Эльчибей вернется сюда, он может выполнять свои президентские обязанности.

А что касается второго вопроса, какова судьба Абульфаза Эльчибея, — он продолжает жить в селении Келеки, его охраняет группа вооруженных лиц из Народного фронта. Он находится там и сейчас, по-моему, ничем не занимается. Может быть, отдыхает или что-то делает, мне неизвестно.

— Вы находились в жесткой оппозиции и к команде Эльчибея, и к нему самому, его курсу. На что надеялся Эльчибей, приглашая вас стать Председателем Верховного Совета республики и что двигало вами, когда вы соглашались на это?

— Вы не совсем правильно формулируете вопрос. Я не находился в жесткой оппозиции к Абульфазу Эльчибею и вообще не находился в оппозиции. Я просто жил в Нахичевани, выполнял обязанности Председателя Верховного меджлиса. У меня были редкие телефонные разговоры с Абульфазом Эльчибеем. Конечно, Абульфаз Эльчибей не уделял как Президент достаточного внимания и Нахичеванской автономной республике, которая находилась и сегодня находится в тяжелом положении в связи с блокадой. Ну и конечно, не проявлял необходимого внимания ко мне, как председателю Верховного меджлиса. Так что наши отношения, собственно говоря, характеризовались таким образом, а не каким-то жестким противостоянием.

(В силу каких-то причин, быть может, из-за уважения к человеку, который юридически еще занимал должность Президента страны, Гейдар Алиев не стал посвящать российских телезрителей во все тонкости их отношений. Не говорил, что когда в Нахичевани Народный фронт захватывал МВД и телевидение, он звонил Эльчибею; тот обещал вмешаться. И, как позже выяснилось, знал о попытке переворота.

В феврале 1993 года Гейдар Алиевич прилетел в Баку на похороны старшего брата Гасана. Тогда же он впервые встретился с Абульфазом Эльчибеем лично. Президент высказал приличествующие скорбному событию слова, подчеркнуто демонстрировал внимание к гостю.)

— Мы с ним встретились, — продолжал Алиев, — обсудили очень много вопросов, вроде во многих вопросах мы нашли взаимопонимание. Я высказывал ему и свои советы, и свои пожелания, и свои рекомендации. Он мог воспользоваться ими или не воспользоваться — это его дело, и после этого у нас отношения были нормальные.

На что рассчитывал Абульфаз Эльчибей, приглашая меня? Тут надо исходить из того, что первая постановка вопроса, будто у нас было резкое противостояние, — этого не было. А когда уже обстановка в Азербайджане чрезвычайно осложнилась и, как я сказал, из многих регионов и среди представителей многих слоев населения раздавались голоса, что надо пригласить Алиева, Абульфаз Эльчибей, видимо, пришел к мысли, что здесь, в этой трудной обстановке, помощь моя нужна. И когда он мне звонил по телефону, он этим и объяснял: ситуация сложная, я прошу прибыть в Баку, давайте совместно обсудим обстановку и найдем выход из этого положения…

29 августа 1993 года в Азербайджане прошел референдум о доверии Президенту АР Абульфазу Эльчибею. Всего лишь полтора года назад он собрал свыше миллиона восьмисот тысяч голосов, почти 60 процентов избирателей поверили ученому-историку, который обещал всем счастье. Надо было очень стараться, чтобы промотать этот капитал, это нечаянно доставшееся богатство. Теперь за доверие Эльчибею проголосовали лишь 77 тысяч человек. Семерки, счастливые в азербайджанской мифологии цифры, для него выпали несчастливые. Отказали ему в доверии, его власти 3673978 человек. Азербайджанский народ сделал свой выбор.

Любопытно свидетельство известного казахского поэта, писателя, общественного деятеля Олжаса Сулейменова.

«…1 июня 1993 года, в День защиты детей, я привез в Баку гуманитарную помощь — 40 тонн детского питания. На борту нашего «грузовика» — самолета Ил-76 — мы написали лозунг «Дети не виноваты». Я проследил, чтобы все баночки с детским питанием попали по назначению — в детские больницы, в детские дома. Мне в этом помогли мои друзья Эльчин, Анар, Полад Бюль-Бюльоглу, Фархад Бадалбейли.

Встретился с Эльчибеем в его резиденции. Я знал его несколько лет. Встречался и в мирные времена как с филологом, и в январе 90–го как с одним из руководителей Народного фронта. Выступил тогда в его защиту перед Е. Примаковым и А. Муталибовым. Я был в Баку единственным наблюдателем от Верховного Совета СССР, и мое мнение принималось во внимание.

Но встреча и разговор с Президентом в День защиты детей мне запомнились особенно. Милый, интеллигентный человек, но не руководитель. И не политик. За короткое время он разладил отношения с двумя великими соседями — Россией и Ираном. И упорно не собирался их восстанавливать.

Я уверен, если бы через несколько дней в том же июне народ не позвал Гейдара Алиева, страна могла потерять значительно больше жизней и территорий. При полном попустительстве ООН и всесильных демократических государств Запада происходила в то время резня и в Таджикистане, совершался кровавый раздел Югославии, Грузии, Молдавии…»

Выпуски новостей в те месяцы начинались с фронтовых сводок. Азербайджанские части мужественно защищали свои позиции. На помощь регулярным войскам «в зону армяно-азербайджанского конфликта, где ситуация крайне обострилась, отправились части Сурета Гусейнова», — говорилось в одном из официальных сообщений.

Гейдар Алиев обратился с открытым письмом к Президенту США Биллу Клинтону, вице-президенту Альберту Гору, спикеру конгресса Томасу Фоли:

«В момент, когда я обращаюсь к вам с настоящим письмом, армянские вооруженные силы продолжают свои атаки для захвата новых районов Азербайджана-Джебраильского и Кубатлинского, захватываются, сжигаются и подвергаются варварскому разграблению все новые населенные пункты.

Во имя идеалов демократии и свободы, уважения прав человека и его главного права на жизнь прошу вас сделать все для прекращения кровопролития и защиты азербайджанского народа, который не по своей вине оказался беззащитным перед лицом варварской агрессии».

Первый указ Г. Алиева, осуществляющего полномочия Президента Азербайджанской Республики, о назначении посла в Москву. Свой выбор он остановил на Рамизе Ризаеве, в котором оценил проницательный ум, инициативу, готовность к диалогу, решимость в нестандартных ситуациях, отнюдь не лишнюю для дипломата.

— Я сейчас никому другому, кроме тебя, не могу доверить это направление, — так в полуночном кабинете напутствовал Гейдар Алиев посла. — Оно главное. Прошу тебя поехать на два месяца. Институт не сдавай. Уверен, что ты справишься.

Пятого сентября Гейдар Алиев вылетел в Москву, как говорилось в официальном коммюнике, «для проведения переговоров с руководством Российской Федерации». Четыре дня визита — встречи с Президентом Ельциным, председателем Верховного Совета Русланом Хасбулатовым, председателем правительства Виктором Черномырдиным, министрами, мэром Москвы Юрием Лужковым.

— Нынешние контакты позволили сломать лед недоверия, который сковал двусторонние отношения из-за просчетов и ошибок прежнего руководства республики, — сказал Гейдар Алиев, подводя итоги переговоров. — Такой поворот в азербайджанско-российских связях продиктован логикой исторического развития, так как на протяжении двух веков эти два государства связывали тесные узы сотрудничества и их нельзя разорвать.

Кстати, Борис Ельцин, переиздавая свою «Исповедь на заданную тему», обидные и несправедливые оценки Алиева опустил. Двухмесячная командировка посла продолжается второе десятилетие.

Ныне Рамиз Гасанович — дуайен дипломатического корпуса в Москве.

…На третье октября в Азербайджане были назначены выборы Президента страны. Накануне, 20 сентября 1993 года, председатель Верховного Совета Азербайджанской Республики Гейдар Алиев подписал постановление «О присоединении Азербайджанской Республики к Содружеству Независимых Государств». Процитируем этот важнейший политический документ, лаконичный и выразительный — Гейдар Алиевич лично написал его своим бисерным почерком.

«Руководствуясь высшими интересами азербайджанского народа, а также учитывая исторические связи Азербайджанской Республики с государствами-участниками Содружества Независимых Государств, в целях развития политических, экономических, научно-технических, культурных и других отношений с этими государствами, Национальное собрание Азербайджанской Республики постановляет:

1. Азербайджанской Республике присоединиться к Содружеству Независимых Государств.

2. Азербайджанской Республике присоединиться к «Договору о коллективной безопасности» Содружества Независимых Государств.

3. Рекомендовать Президенту Азербайджанской Республики осуществить необходимые меры, вытекающие из настоящего постановления».

24 сентября в Москве планировалась встреча глав государств и правительств стран Содружества. 21 сентября Президент России Борис Ельцин подписал указ о прекращении деятельности Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета страны. Одновременно с этим указом Ельцин взял на себя полномочия изменять Конституцию. В Доме правительства отключили свет, воду, связь, канализацию. Началась невиданная в современной истории блокада собственного парламента; готовился штурм огромного здания у Москва-реки.

Борис Ельцин боялся, что в такой обстановке главы государств и правительств республик Содружества в Москву не приедут, саммит сорвется и «это сильно ударит по авторитету президента». Но съехались — слетелись все. 24 сентября в Кремле Гейдар Алиев подписал документы о вступлении Азербайджана в СНГ. Ельцин поздравил его. Дружески улыбнулся: «Гейдар Алиевич, Вы будто из Кремля не уезжали».

Но по всему было видно, что в эти минуты Борису Николаевичу не до гостей. Приехали — и на том спасибо. Тем более что Станислав Шушкевич, председатель Верховного Совета Беларуси, от имени коллег заявил, что «главы государств и правительств СНГ поддержали конституционные реформы, проводимые Президентом Ельциным, и пожелали ему успеха в проведении реформ».

Верховный Совет РСФСР доживал последние часы. О Конституции в Кремле в эти минуты никто уже не думал. Та власть, повторим вслед за Тютчевым, не признавала и не допускала иного права, кроме своего. Такой «ее образовало ее собственное прошедшее своим полным разрывом со страной и ее историческим прошлым».

Азербайджан выбрал Гейдара

Третьего октября 1993 года Азербайджан выбрал Президента — Гейдара Алирза оглы Алиева.

Четвертого октября «выборы» прошли и в Москве. Танки российской армии стреляли по Верховному Совету России. Американское телевидение вело на весь мир репортаж о бойне в центре столицы.

Ельцин — в отличие от Алиева — не смог найти мирный, конституционный выход из государственного кризиса.

…Торжественные минуты инаугурации. Президент Гейдар Алиев благодарит сограждан, говорит о своей ответственности перед народом.

— Азербайджанская Республика обрела независимость в чрезвычайно сложных условиях. Самое тяжелое для нас — война, в условиях которой более пяти лет живет Азербайджан, агрессия армянских вооруженных сил против наших территорий, беды, Обрушившиеся на азербайджанский народ в результате этой агрессии. Поэтому главная задача, стоящая перед нами, — вывести республику из состояния войны и создать спокойную обстановку для жизни граждан.

…В результате грубых просчетов, допущенных государственными руководителями Азербайджана, в июле республика оказалась на грани гражданской войны и возникла реальная угроза отделения некоторых регионов. Слава Богу, Все эти явления были предотвращены, ряд преступных группировок был ликвидирован и появились условия для обеспечения общественно-политической стабильности внутри республики.

Шаг за шагом Гейдар Алиев выстраивал новый курс Азербайджана. Поиск мирного решения в Карабахе… Нефтяные соглашения — «Контракт века», о котором мы расскажем в следующей главе, зарубежные визиты — Турция, Англия, Китай, Туркменистан.

Перед иностранными партнерами представал не проситель, приехавший за спасительным кредитом, а равноправный собеседник. Эльмире Ахундовой запомнилась яркая речь, произнесенная Гейдаром Алиевым в парламенте Турции. Президент говорил о больших и впечатляющих успехах, достигнутых Азербайджаном за минувшие 70 лет в области науки, образования, культуры. «Мы — страна, сохранившая свое лицо, свой язык, свои национальные традиции», — подчеркнул Президент. Провозгласив Турцию одним из основных экономических партнеров Азербайджана, Гейдар Алиев вместе с тем высказал мысль о недопустимости разрыва многовековых политических и экономических отношений, которые связывают Азербайджан с Россией и бывшими республиками СССР. По его мнению, речь должна идти не о замене одних приоритетов другими, а о их сбалансированном сочетании.

Завершался этот долгий год, полный драматических коллизий, которых хватило бы на иное десятилетие, визитом в Туркмению, в Ашхабад, на заседание Совета глав государств СНГ. На закрытом заседании Совета 24 декабря Президент Азербайджанской Республики Гейдар Алиев выступил с заявлением.

— Продолжающаяся почти шесть лет агрессия Республики Армения против Азербайджана принесла неисчислимые страдания азербайджанскому народу, — говорил Президент. Он отметил, что армянские вооруженные формирования, взяв под полный контроль территорию Нагорного Карабаха, последовательно расширяют свои действия, оккупировав за его пределами ряд других районов Азербайджана. Около миллиона азербайджанцев лишены родного крова, с оккупированных территорий в Армению вывозится частное и государственное имущество на сотни миллионов долларов. — С большим сожалением приходится констатировать, — продолжал Гейдар Алиев, — что после того, как Азербайджанская Республика в сентябре 1993 года стала полноправным членом Содружества Независимых Государств и присоединилась к Договору о коллективной безопасности, Республика Армения не только не прекратила свою агрессию, а наоборот, эскалация военных действий приобрела более широкие масштабы.

Президент Азербайджана предложил разработать систему двусторонних и многосторонних соглашений, направленных на стабилизацию политической ситуации на всем пространстве СНГ. Он обратился к главам государств с настоятельным призывом «дать политическую оценку агрессии Республики Армения против Азербайджанской Республики; решительно потребовать от Республики Армения прекратить военные действия против Азербайджанской Республики; немедленно вывести все подразделения вооруженных сил Республики Армения с территории Азербайджанской Республики…».

30 сентября 1994 года, Нью — Йорк

Президенту Азербайджана предстояло выступить на заседании Генеральной ассамблеи ООН. Генсек Организации Объединенных Наций Бутрос Гали встретил Гейдара Алиева в холле небоскреба, известного всему миру. Протокольные фотографии у флагов ООН и Азербайджана; генсек проводил гостя в зал заседаний. Впервые в истории суверенного Азербайджана его глава выступил со столь высокой трибуны.

В тот же день в Азербайджане под выстрелами наемных убийц погибли заместитель председателя Верховного Совета республики Афияддин Джалил оглы Джалилов и начальник Особого управления при Президенте АР, один из старейших сотрудников органов безопасности республики полковник Шамси Нуру оглы Рагимов.

Их хоронили первого октября… Траурные венки, портреты в черных рамках, в почетном карауле — председатель Верховного Совета Расул Гулиев, премьер-министр Сурет Гусейнов, генеральный прокурор Али Омаров… На лице железного Сурета, одного из главных организаторов мятежа, не дрогнул ни один мускул.

Расул Гулиев сообщил, что только что ему звонил из Нью-Йорка Гейдар Алиев, который очень сожалел, что не сможет принять участие в траурной церемонии, и попросил передать глубокие соболезнования близким погибших, всему азербайджанскому народу.

— Цель учинивших эту трагедию, — продолжал глава парламента уже от себя, — повернуть Азербайджан вспять, сломить народ, привести его в смятение. Побег заключенных из следственного изолятора Министерства национальной безопасности, зверское убийство видного государственного деятеля Афияддина Джалилова и старейшего работника органов безопасности Шамси Рагимова свидетельствуют о том, что есть враги, покушающиеся на азербайджанский народ.

«Я опираюсь на народ»

Да, и побег, и два убийства были лишь начальными звеньями в цепочке трагедий, которые должны были потрясти Азербайджан. Третьего октября, вернувшись на Родину, Президент подписал указ об объявлении в Баку чрезвычайного положения. Покушение готовилось и на Гейдара Алиева. Он напомнил об этом на митинге на площади Азадлыг, куда собрались сотни тысяч бакинцев, жителей других городов и поселков.

— Уважаемые соотечественники, дорогие сестры и братья! — так обратился он к согражданам. — Любимый азербайджанский народ!

В последние дни в жизни Азербайджана произошли сложные события, возросла напряженность в обществе. В связи с этим я неоднократно обращался к азербайджанскому народу, прося его подняться на защиту независимого азербайджанского государства. Я всегда возлагал надежды на народ, всегда опирался на него и всякий раз убеждался в его силе и мудрости. И в эти дни азербайджанский народ вновь продемонстрировал свою сплоченность, солидарность, показал, что он, обретший национальную свободу, несгибаем, непоколебим, отважен…

Вооруженное противостояние, возникшее в результате незаконных действий отдельных групп отряда полиции особого назначения три дня назад, приостановлено мирным путем, хотя ситуация была крайне напряженной, — говорил Алиев. — Я понимал, что есть силы, которые сбивают с толку этих молодых людей, толкают их на неверный путь, есть силы, которые, превратив их в инструмент в своих руках и управляя ими, преследуют неблаговидные, враждебные цели. Мы приложили немало усилий, потратили много времени, чтобы во всем разобраться. И разобрались!

В результате нам удалось разрешить конфликт мирно…. Вам известно, что осенью прошлого года в Баку была задержана террористическая группировка, которая готовила покушение на мою жизнь. Члены этой группировки были задержаны в момент совершения преступления. Некоторые люди из Народного фронта, введя в заблуждение гражданина Турции Гасана Току, привезли его сюда с тем, чтобы он совершил покушение на мою жизнь. Однако определенные силы так и не сделали соответствующих выводов из того, что эти террористы были осуждены, поэтому вновь стремятся прибегнуть к террору. Не сомневаюсь, что наш народ не допустит этого. Но пусть народ также знает: я с полной отдачей сил трудился во имя независимости Азербайджана, суверенитета нашей Родины, обеспечения целостности наших земель, и меня нельзя запугать террором и заставить отступить.

Сегодня с большим чувством сожаления хочу сказать, что некоторые из террористов, покушавшихся на мою жизнь, скрываются в селе Келеки. Они собрались вокруг бывшего президента Абульфаза Эльчибея. Я высоко ценю заслуги Абульфаза Эльчибея в борьбе за национальное освобождение Азербайджана. Но, повторяю, никто не должен прибегать к оружию, террору. Все вооруженные отряды должны быть разоружены. Поэтому сегодня я выражаю свою ненависть людям, избравшим путь политического террора, и призываю весь народ к их разоблачению.

Дважды в этой тревожной обстановке Президенту пришлось говорить о Гяндже. В первый раз — когда почти под утро вышел к согражданам, собравшимся у Президентского дворца. Поблагодарил бакинцев:

— Есть мудрая пословица: сила — в единстве. Никто, никакая сила не могут противостоять силе народа. И я опираюсь на народ, на вас, дорогие граждане Азербайджана. Спасибо вам…. — И дальше сказал, что в Гяндже вооруженные силы захватили «здания городской и районной исполнительной власти, аэропорт, железнодорожный вокзал, управление Министерства национальной безопасности. Однако они совершили большую ошибку перед народом и государством.

Совершил грех и их покровитель. Он должен был понимать, что в столь тяжелые для Азербайджана дни нельзя было делать этого. Он не понял проявляемого до сих пор к нему уважения.

Однако могу сообщить вам, что в Гяндже поднялись здоровые силы. Они обуздывают, задерживают всех, кто посягает на государственность Азербайджана. Наверное, сейчас население Гянджи слушает меня по телевизору. Я приветствую их из Баку, столицы Азербайджана, выражаю гянджинцам свое уважение и почтение. Хочу выразить уверенность, что они преодолеют враждебные силы».

Имя покровителя мятежников Президент пока не назвал.

Вот текст еще одного обращения к народу:

— Связаться с Гянджой было очень трудно, так как все линии связи были повреждены. Я позвонил премьер-министру Сурету Гусейнову. Как вы знаете, он родом из Гянджи, там есть его сторонники, подчиняющиеся ему вооруженные силы (к сожалению, это — незаконные вооруженные силы), сказал о случившемся в Гяндже. Сурет Гусейнов ответил, что ему ничего не известно об этом, пообещал разобраться.

Спустя некоторое время я вновь попросил его заняться этим вопросом. Он ответил, что беспорядки в Гяндже спровоцированы отрядом полиции особого назначения.

Позже я получил сообщение о том, что это не ОПОН, а нелегальные вооруженные отряды, и руководят ими отдельные лица, близкие Сурету Гусейнову. Поступила также информация, что люди, работающие в Кабинете министров у Сурета Гусенова, отправившись в Гянджу, руководят происходящими событиями. Узнав об этом, я вызвал Сурета Гусейнова, чтобы вместе разобраться во всем. Но, к сожалению, он не пришел.

Позже я уже не мог связаться с ним по телефону. Он позвонил мне уже после моего выступления по телевидению. Я заявил ему, что такие действия недопустимы. Ведь мы работаем вместе, в одном государстве. Лицо, занимающее руководящий пост в государстве, не может принимать участия в государственном перевороте. Поэтому я вновь пригласил его к себе. Но он и на этот раз не пришел. Сейчас он рядом со мной. Я говорю обо всем открыто. Я ничего не скрываю. Я осуждаю подобные действия. Такого не должно быть среди нас.

Для того чтобы предотвратить продолжение происшедших в Гяндже событий, мы вынуждены были использовать силу армии, которая вчера вечером и приступила к проведению операции. В результате — преступники, те из них, что совершили государственный переворот, были задержаны.

И был суд. Сурета Гусейнова приговорили к пожизненному заключению. Забегая далеко вперед, скажем: 17 марта 2004 года Президент Ильхам Алиев его помиловал. Выйдя на свободу, Сурет Гусейнов отправился к могиле Гейдара Алиева и трижды поклонился его праху. Покаяние бывает и таким.

Юрий Константинович Шафраник в 1993–1996 годах был министром топлива и энергетики России, в последние годы возглавляет межгосударственную нефтяную компанию «СоюзНефтеГаз» и Высший горный совет России. Его близкое знакомство с Гейдаром Алиевым относится к тем критическим, переломным для Азербайджана годам.

— Государственный деятель такого уровня, — считает Юрий Шафраник, — поступает, сообразуясь с высшими интересами своей страны, не всегда понятными со стороны. Современникам что-то кажется неправильным, а он видит на много лет вперед, избирая единственно верный путь. Можно провести много исторических параллелей.

— Когда-то Дэн Сяопин говорил, — припоминает Юрий Константинович, — что в Китае перестройка будет длиться сто лет. При этом политическая структура, политический выбор не подвергаются сомнению. В экономике же — делай что хочешь, лишь бы было благополучие. Неважно, какого цвета кошка, образно рассуждал мудрый Дэн, только бы она мышей хорошо ловила. Я как молодой человек пожимал плечами и думал: опять китайцы наворочали, — продолжает Шафраник. — Но по прошествии времени видно, как мудро они поступили. Они извлекли уроки из своих «великих скачков», а мы — нет. Поверили, что можно изменить экономику за 500 дней. Я провожу параллель с Азербайджаном, чтобы показать, как расчетливо, взвешенно, обдуманно действовал Алиев в чрезвычайной обстановке. Со стороны ее не представить. Надо было быть рядом с ним, чтобы оценить, какой это политик и какое было время. И сегодня это еще не осознано. Уверяю вас, в те времена — в 93–м, 94–м годах — вряд ли кто из российских министров ездил в Баку. Ну, военные, может быть. А раз не приезжали, как могли из Москвы судить, что надо делать в Баку, в Азербайджане?

Прошло больше десяти лет. Кажется, совсем немного, но это большой период, время все-таки затушевывает события. Вспомните: между Азербайджаном и Арменией не просто конфликт, а война. Люди воюют жестоко. Части наступают, отступают. В Баку — миллион беженцев. В основном крестьяне из горных районов, не привычные к городской жизни. Семьям нечем кормиться. Заводы все стоят. Семьдесят процентов нефтегазового оборудования для Советского Союза шло из Азербайджана. В 1992–1993–м — ноль. Добыча нефти упала. Изоляция полная из-за войны. Внутри — Народный фронт, партии, президент убежал, на улицах творится черт знает что. Я представлял себя на месте Гейдара Алиева: как бы я поступил? И тогда, и сейчас могу сказать: Алиев в той ситуации «выбивал» 100 из 100. Надо быть таким политическим снайпером! Я потом уже с возрастающим интересом смотрел: неужели он может так точно все просчитывать? Ревностно следил. И могу сказать: я не нашел в его действиях ни одной ошибки. Я приезжал в Баку, встречал понимание и доверие ко мне — как министру российскому, а не просто Шафранику. Он, конечно, меня информировал, пытаясь через меня донести до руководства России некоторые аспекты: вот один заговор я раскрыл, вот другой… Да, это можно воспринимать по-разному. И как политическую борьбу, и как вытеснение соперника… Но спросим: что в итоге? Это привело к стабильности?

От этого завершилась война? От этого Баку через два года стал уже другим? Да.

…Другой на месте Алиева, как мне кажется, вообще объявил бы в стране чрезвычайное положение. И действовал, как говорят, по законам военного времени, чтобы сохранить Азербайджан, остановить войну, навести элементарный порядок, дать людям уверенность в завтрашнем дне, оживить экономику. Алиеву удалось это сделать за два-три года. Причем — подчеркиваю — политическими средствами.

Я помню наши первые встречи. Гейдар Алиевич усаживал рядом и представителей Народного фронта, и лидеров разных движений. Я смотрел на этих людей и понимал, что они по сравнению с Алиевым, по сравнению с задачами, которые стоят перед Азербайджаном, — никто. С митинга люди! А он их приглашал на все переговоры со мной, спрашивал, как они считают… Я видел тогда и Сурета Гусейнова, не хочу никого чернить, но это просто два разных мира по уровню воспитания, понимания… Он проходил самый сложный период, создавал какую-то опору в обществе.

Я не собираюсь никого идеализировать, вообще у меня с детства нет кумиров. Но есть определенное преклонение перед личностями такого масштаба. Гейдар Алиев из их числа. Он сделал нечто в самый переломный момент истории. Это боженька его подготовил и дал Азербайджану.

Какой ресурс есть у Азербайджана, чтобы переломить ситуацию? — спрашивает себя российский министр Шафраник. И отвечает: — Нефть! Значит, надо найти партнеров и начать нефтяной проект.

А в чем интерес российский? — задает вопросы Шафраник. — Запретить этот проект? Нет, конечно. Поделиться и вместе работать. Трубы идут через нашу страну, нефтяники азербайджанские давно работают у нас, мы — у них, в чем вопрос-то? Вопрос в одном — в политической воле. Чтобы помочь Азербайджану и себе долю определить. Я не говорю о других, возвышенных материях. Даже этого вектора достаточно, чтобы начать решать. Время показало, что я, министр, защищающий национальные интересы России — для меня это кредо, — был прав. И, понимаете, мне это греет душу. Мне все бывшие союзные республики дороги, в том числе и Армения… Мы воспитывались и росли в одной большой стране. Как я могу не любить Армению?! Там столько наших нефтегазовых строителей было во время землетрясения, помогали в беде. Но если говорить применительно к российским интересам, я поступил, невзирая на общественное мнение, невзирая на позицию министра иностранных дел России Козырева. Могу по прошествии времени сказать: действия Алиева и мои как министра не были в противоречии. Я исходил из своего понимания российских интересов в новой ситуации.

Юрий Константинович Шафраник обозначил природу разного подхода к российским интересам в Азербайджане, на Каспии, в Закавказье. Подробнее об этом мы расскажем в следующей главе.