Жара в Аномо

42

Услыхав тихую девичью песенку, Ник Матье на четвереньках вылез из палатки и, щурясь от яркого света, поискал певунью глазами.

Он обогнул тент склада, за которым находился импровизированный душ: бочка на высоких, грубых стояках, обтянутых куском брезента.

Сквозь небрежно задернутую прореху-вход была видна обнаженная, безмятежно купающаяся Джой, она весело напевала под тихий плеск падавшей на нее воды.

Небольшого росточка, совсем еще юная, по-спортивному ладно сбитая и подвижная, в струйках воды и солнца, ласкавшего ее сверху, она напоминала упругую форель, резвящуюся в чистом горном водопаде.

С Ника Матье слетели клочья ватного сна. Сердце ударило в горло, а глаза налились свинцовой тяжестью.

Пела Джой, не подозревая, что рядом, притаясь, мужчина жадно смотрит на нее. Джой пела, может быть, чуть лучше, чем всегда.

— Ты прекрасна, — чуть слышно сказал Ник Матье.

Девушка испуганно вскрикнула, сдернула с гвоздя платье, нырнула в него и возмущенно вышла из тесного убежища.

— Ты прекрасна, Джой, — повторил Ник.

— Стыдно, Ники!

— Ты сама не знаешь, как прекрасна, — сказал он, проведя языком по пересохшим губам. — Послушай, я не прокаженный и не сифилитик в конце концов. Ты мне нравишься. Очень.

— Как вы смеете! — Она порывалась уйти, но Ник преграждал ей путь.

— Оставь, детка, я ведь все время натыкаюсь на твои глазки.

— Стыдно, Ники, стыдно, не ожидала от вас. — Джой убрала со лба мокрые волосы, провела по ним ладонями, выжимая воду.

— Я не слепой, давно замечаю, как ты посматриваешь на меня, — сказал Ник, — но, кажется, тебе еще один приглянулся, а?

— Нужны вы мне, как же.

— Хм, водишь за мной глазками, это уж точно. Хватит обманывать себя. Я тоже все эти дни только и делаю, что ищу тебя глазами.

— Чепуха.

— Ничуть. Все правильно. Со мной, во всяком случае. А вот с ним… Ему первому и жратву, и улыбочку, и рубаху постирать. Собственными ручками. Даже Габи не подпускаешь. — Ник за плечи рывком придвинул ее к себе. — Что ж, Борис творит чудеса и не болтает попусту. Он в порядке, этот парень, у которого далеко-далеко, дома, полный комплект. Я знаю. Нет, Джой, так не по правилам. Не ищи другой берег, прибейся к моему сразу, он надежней. Не надо хитрить, Матье этого не переносит. Матье предпочитает прямо, без зигзагов, особенно в мире, где мужчины и женщины.

— Габи в лаборатории, она может услышать всю эту гадость.

— Габи, Габи… — проворчал Ник. — За какие заслуги вы носите ее на руках? Эта ваша Габи скулит по ночам, как пятнистая гиена, а днем и не заподозришь. Оставим вашу Габи, поговорим о нас с тобой, давно пора.

— Она потеряла мужа, самого дорогого человека. Если еще хоть раз позволите себе о ней… если вы… я не хочу вас знать!

— Ого! Отсохнет мой язык, если коснусь ее хоть мысленно.

— Что это с вами сегодня, Ники? Ну как вам не стыдно бросаться такими гадкими словами?

— В гневе ты еще прекрасней, Джой.

— Габи удивительная, — сказала она, высвобождая свои плечи из цепких его рук, — никогда не смейте говорить о ней так. Это ужасно.

— Мне нет до нее дела. Мне нужна ты.

— И этого не хочу слышать.

— Правда? Вот уж не ожидал. Напрасно ее вспомнил, некстати, да? Серьезно, мне она безразлична. В самом деле, какое мне дело? Пусть выплачется потихоньку. Блаженны плачущие, ибо они утешатся, как выразился Предвечный, а за ним и один мой знакомый литератор за стаканчиком в баре. И еще он учил: "Возлюби ближнего". Христос, конечно. Тот литератор не слишком силен в любви к ближним.

— Зачем мне вся эта галиматья? Отойдите, Ники, мне нужно готовить еду на вечер. Да пустите же, как вам не стыдно! Хотите, чтоб и мы с вами поссорились?

— Погоди, малышка. Грешно отталкивать учение святейшего. Возлюби ближнего. Джой, не кощунствуй. Я ближе всех. — Он потянулся к ее талии, но девушка неожиданно для него ловко, резко взмахнула ребром ладошки, будто острым секачом.

Со смешанным чувством удивления и восхищения Ник Матье провожал ее взглядом своих пронзительно синих глаз, потирая весьма ощутимо ушибленную руку, на которой отчетливо виднелась татуировка.