Жаркое лето. Первый поток

Глава 10 Задание на день. Грузчики. Склад

Составленный мною список я еще час-полтора переписывала от руки в двух экземплярах. В лагере не было техники, совместимой с моим КПК, а та что была не работала исправно. Чернила в картридже давно пересохли, и комбайн — ксерокс, принтер, сканер — служил подставкой под держатели для папок, до отказа набитых всяческой документацией. Замдиректора лагеря оживилась было, решив, что я могу починить стоящий без дела аппарат, но, услышав о тонере и прочих расходных материалах, которые надо бы купить, поскучнела и отправила меня обратно, вручив ручку и кипу черновой бумаги.

Я расположилась в рекреационном зале за кислотно-зеленым пластиковым столом, вынув кресло из высокой стопки. Некоторое время ушло на то, чтобы активировать ручку. Наконец, я нашла колёсико, поворот которого выдвигал стержень, и, с некоторым трудом вспомнив, как это делается, принялась писать. Стол ходил ходуном.

Повозив его из угла в угол, я поняла, что ровного участка пола здесь нет в принципе, и, пожертвовав одним листом из стопки, уравновесила рабочую поверхность. Мимо сновали дети, с некоторым любопытством поглядывавшие на мои манипуляции. С полотенцами через плечо, с пляжными сумками, в панамах и кепках, они быстро и дружно строились перед корпусом. Отряды собирались к океану, купаться. "Да уж, это вам не зарядка", думала я, сквозь широкое, во всю стену, окно наблюдая, как смирно стоят и большие, и маленькие, ожидая, когда выйдут, наконец, все, и можно будет идти.

— Все еще пишете? — Маргарита Михайловна вышла в ярком сарафане солнце-клеш и огромных, в пол лица солнцезащитных очках.

— Ну да, — ответила я, рассматривая неровно расчерченную шапку, где корявыми буквами в первом столбце было выведено "ФИО".

— Я тут составила вам список, — она положила рядом листок, мелко исписанный убористым почерком. — Зайдите на склад, узнайте, что тут вообще есть. В нашей комнате пара кроватей, да голые стены. Уверена, у них найдется хотя бы шкаф. А может быть даже что-нибудь из техники. Возьмите сразу утюг. Кроме того нам понадобится лист ватмана для стенной газеты. Прихватите и его тоже. И придумайте название отряда, его девиз и речевку…

— Зачем? — я изучала предложенный мне список, в котором помимо прочего значились и проверка спален, и опись имущества всего первого этажа корпуса, и составление заявки в двух экземплярах на починку инвентаря, если таковая требуется, и уточнение графика дежурств отряда в вожатской комнате…

— Как это зачем? — Маргарита Михайловна посмотрела на меня поверх очков, сдвинув те на самый кончик носа.

— Дети живут здесь уже неделю. Наверняка у них уже есть и название отряда, и девиз, и речевка.

Продолжительное молчание заставило меня поднять взгляд. Маргарита Михайловна стояла скептически поджав губы.

— Как вы собираетесь работать с детьми, организовывать их досуг, если вам лень придумать хотя бы речевку? Вы понимаете, что девиз отряда — это его дух, а речевка должна будить в детях самосознание? Отряд — это не просто группа ребят, приехавшая отдохнуть. Это маленькое товарищество! Девиз и речевка должны объединять их так же, как форма объединяет солдат одной армии. И такую важную часть воспитательной работы вы собираетесь пустить на самотек?

Я не нашлась, что ответить на это.

— Кстати, у вас есть карандаши, фломастеры, краски? — спросила она вдруг, безо всякого перехода вынимая из наброшенной на плечо пляжной сумки кремдля загара и откручивая колпачок на тюбике.

— Нет, — ответила я, глядя недоуменно на надпись "Le Soleil" на золотой тубе.

— Найдите обязательно. Газету будем рисовать сразу же после моря.

— Я хотела спросить, — с трудом переключилась я, — где мне можно оставить свои вещи, и вообще, где я буду спать?

— Здесь две комнаты для вожатых. Одну занял Артур… Вы, наверное, захотите жить с нами? — "Да уж, наверное, не с Артуром", подумала, но не высказала вслух я. — Тогда вам нужно будет найти рабочих и попросить их перенести еще одну кровать в первую комнату для вожатых. Ключи вот.

— Ага, сказала я, — цепляя еще один ключ на свою связку.

— Ну, мы пошли. Не скучайте тут.

Дверь за ней захлопнулась.

— А вот тебе и занятие на всю ночь, отдели просо от мака — сказала я, глядя, как эта крупная женщина, похожая в своем сарафане на идущее под всеми парусами судно, встает во главе отрядов рядом со своей подругой, взмахивает руками, крича "Равняйсь! Смирно! Шагом арш!", а её сын идет вдоль рядов, одергивая панамки на детях.

Склонившись над листами, я принялась быстренько строчить первый экземпляр списков отрядов, надеясь, что, закончив, сдам хотя бы его, а со вторым разберусь позже. Все равно у меня на руках оставалась электронная версия.

Невдалеке по центральной аллее друг за другом прошли все остальные отряды, и лагерь обезлюдел. Когда стихли детские голоса, слышнее стали пронзительные крики животных и стрекот насекомых. "Прямо как в джунглях", подумала я, вновь с опаской поглядывая на дикую местную растительность, оплетающую привезенные с Земли виды.

По столу медленно, но верно полз луч света, и я открыла расписание, чтобы проверить, сколько времени у меня в запасе. Местные сутки были длиннее почти на час. Но, думаю, даже этого, двадцать пятого часа бедной Золушке не хватило бы на то, чтоб угодить своей мачехе.

8.00 — подъем

8.10 — зарядка

8.20 — трудовой десант

8.30 — завтрак

9.00–12.00 — море

12.00–13.00 — свободное время

13.00 — обед

14.00–15.00 — тихий час

15.30 — полдник

15.40–19.00 — море

19.00–20.00 — свободное время

20.00 — ужин

21.00 — дискотека

22.00 — сонник

22.30 — отбой

Мысленно сдвинув сетку мероприятий на час и выкинув из нее дискотеку, я поняла, что времени не хватает катастрофически. И всё равно, как я ни спешила, первый список был готов лишь через сорок с лишним минут. Взглянув на ключ от комнаты вожатых, я решила не тратить время и не перетаскивать туда свои вещи. Закрыв корпус, с листком в руках, я побежала к вожатской. Внутри никого не было. Наискось просвеченное солнцем, помещение было полно тихо кружащейся пыли. На краю письменного стола уже лежала тощая стопочка исписанных бумажек, и я оставила свою сверху.

Раскрыв схему лагеря, отсканированную на наладонник, я быстро нашла склад. Он располагался за зданием столовой. Прежде чем выйти, я поискала график дежурств отрядов, и, не найдя, подошла к фотографии родителей. Прикоснулась к таким родным лицам.

Центральная аллея, начинаясь от лестницы к океану, рассекала весь лагерь на две равные половины и упиралась в просторную площадь перед двухэтажной столовой. Площадь представляла собой кольцевой поворот, и клумба в центре топорщилась местными папоротниками. На их ярких резных листьях грелось на солнышке множество переливающихся, как слюда, ящерок. Разных цветов радуги, они то тускнели, становясь матовыми, когда на солнце набегало облачко, то сияли отраженным светом так, что на них было больно смотреть. Рядом, соревнуясь в яркости красок, покачивались крупные бутоны цветов. Их размеренное, нестройное покачивание в абсолютно безветренный день выглядело так странно, что, проходя мимо, я невольно сбавила шаг.

Качались и головки цветов, и длинные узкие листья. Они клонились в разные стороны, то пригибаясь друг к другу, то расходясь. Ворсистая поверхность лепестков была, словно бусинами росы, сплошь усеяна желтоватыми каплями, источавшими густой, дурманный аромат. В сердце цветов виднелись дышащие черные отверстия. Эти равномерные сокращения были так неприятны, что я вздрогнула и поспешила отвести взгляд.

Обогнув здание столовой, я увидела грузовую фуру, стоящую у задних дверей, и людей, вручную разгружающих её. По густому, почти черному загару я угадала местных.

— Вы не рабочие?

— Тебе электрик нужен? — спросил один из живой цепочки этого аналога транспортной ленты, молодой, широко улыбающийся парень с выгоревшими до рыжины темными волосами.

— Э… Нет, — ответила я, удивляясь, отчего вопрос мой, заданный громко и четко, был так неверно расслышан. — Мне нужны грузчики.

— А может плотник? — снова спросил парень, и я увидела, что вся цепочка, быстро передающая из рук в руки объемные коробки, едва сдерживает смех.

— Мне нужны грузчики, — повторила я твердо. — Тринадцатый корпус, первый этаж. Нужно поставить третью кровать в первую вожатскую комнату.

— Пиши заявку, — сказал парень. — Завтра поставим.

— Завтра? — переспросила я.

— Ну не сегодня же, — ответил парень, не прекращая работать, и по цепочке прокатились сдавленные смешки.

— Спасибо, обязательно напишу, — сказала я прежде, чем побежать дальше, к складу.

— Какая! — раздалось за спиной.

— Эй, вожатка! Приходи после отбоя!

— Мы тебе здесь постелим!

Когда я добежала до склада, уши мои горели. Остановившись в тени деревьев, я глянула назад. Грузчики все так же работали, оживленно переговариваясь и смеясь. Слов было не разобрать. Вздохнув, я пятерней расчесала растрепавшиеся волосы и дальше уже пошла, не спеша.

Склад представлял собой еще один грубо сколоченный сарай. "Хоть щелей нет", подумала я, рассматривая доски внахлест. Внутрь вели широченные, настежь распахнутые ворота. "Склад", значилось на вывеске, а рядом, в том же здании, нашлась еще одна, запертая на висячий замок дверь с надписью "Прачечная" прямо на стене рядом. Поглазев на огромный черный замок с толстой серебристо-серой дужкой, я раскрыла схему лагеря, обозначила на ней только что обнаруженный объект. "Интересно, работает ли эта прачечная?" подумала я, ставя метку на карту.

Войдя в открытые ворота, я сразу погрузилась в сухой пыльный сумрак просторного пустого помещения. У дальней стены угадывалась длинная стойка, а две двери вели в правое и левое крыло здания.

— Есть кто-нибудь? — спросила я, подойдя к стойке и постучав по ней носком кроссовка.

Звук получился мягким и глухим, но одна из дверей распахнулась, и внутрь вошла полная крашенная блондинка в форме. Наверное, это была форма лагеря. Лазурно-голубая юбка, белая рубашка с таким же лазурным воротником и манжетами коротких рукавчиков, декоративные голубые погончики и нашивки на кармане, а на шее — стянутый серебристым кольцом шелковый темно-синий галстук. Даже в полумраке было видно, как посверкивает вплетенная в ткань серебряная нить. Длинные концы, разметавшегося по рубашке галстука, казались серо-голубыми, словно пена на гребнях волн.

— Вау! — сказала я.

— Нравится? — девушка улыбнулась и, выпорхнув из-за стойки, удивительно легко и грациозно протанцевала по гулкому деревянному полу, выбив каблучками голубеньких туфель замысловатую дробь.

— Очень, — призналась я честно.

— Хочешь, тебе такую выпишу? — спросила девушка, как мне показалось с надеждой.

— А можно?

— Конечно, — обрадованная, она побежала за стойку и вынула из под нее лист бумаги и ручку. — Бери всё, что нужно. Утюг, электрический чайник, даже холодильники есть.

— Правда? — спросила я, тоже проходя за стойку и заглядывая в открытую дверь. Стеллажи, разделившие просторное помещение на множество узких коридорчиков, были уставлены новыми, нераспечатанными еще коробками с техникой, посудой, одеждой, спортивным инвентарем и даже электронными играми. Пятачок прямо у двери занимал небольшой диванчик, блок голографического проектора, транслировавший какое-то игровое кино — изображение было поставлено на паузу — и журнальный столик с чайником и фарфоровыми чашечками на нем. — И почему же никто ничего не берет?

За моей спиной раздался обреченный вздох.

— Поэтому, — ответила девушка, указывая на напечатанное крупным шрифтом, положенное под стекло и заключенное в рамку объявление.

"Сотрудники лагеря несут материальную ответственность за получаемые на складе вещи и оборудование и в случае потери либо порчи имущества компенсируют его полную стоимость".

— Ага, — сказал я, глядя на засиженное местными мухами стекло.