Жаркое лето. Первый поток

Глава 13 Поиски отряда. Возвращение беглецов. Открытый конфликт

— Что случилось утром на пляже? — спросила я, пока мы бежали на веранду за корпус.

— На пляже всё было нормально. Но когда мы возвращались назад, дети захотели зайти на какой-то базар…

— Понятно, — ответила я, огибая корпус и останавливаясь. На веранде, конечно же никого не было. Едва ли весь отряд мог бы прошмыгнуть у меня за спиной незамеченным. Да и сбегать из столовой, чтобы просто вернуться в корпус…

— Пусто, — сказал Артур, останавливаясь рядом. Его голос совсем сел. — Я на пляж, — продолжил он, оборачиваясь ко мне, — загляну по пути на этот базар. До отбоя меньше часа. Отряд надо найти.

— Аккуратнее там, — предупредила я, — это криминализированное местечко. — Артур вскинул взгляд, но ничего не ответил. Только кивнул. — Я буду искать на территории лагеря.

— Мама и Елена Степановна приведут младших с ужина и уложат их спать. Потом Елана Степановна пойдет на планерку…

"И, конечно, было бы идеально найти отряд до этого времени. Иначе Елена Степановна будет вынуждена доложить о ситуации Любочке", додумала я невысказанное. ЧП в первый же рабочий день — что могло бы быть хуже? "Только если бы пропал один ребёнок" — ответ пришел сам. Отряд — не иголка в стоге сена. Это тридцать с лишним человек. Плохо было одно: мы не знали лагерь так, как знали его дети.

— Встречаемся в корпусе перед отбоем, — сказала я Артуру, — если никого не найдем, будем решать, что делать дальше.

Он снова кивнул, и мы разбежались в разные стороны.

Я бежала по лагерю, раскрыв схему на наладоннике. Заглядывала в многочисленные беседки, огибала корпуса, натыкалась на площадки, огражденные по периметру скамейками, нашла стадион, пробежала мимо открытого кинотеатра, миновала пустой сегодня танцпол. Нигде не было видно ни души. Отряды ужинали в столовой. Её окна светились, там сидели за столами и ходили меж рядов дети. Кто-то уже строился внизу, собираясь возвращаться и готовиться к отбою. Времени оставалось всё меньше.

Я забежала за столовую. Там — по словам Яны — располагалась пара административных корпусов лагеря и начинался небольшой посёлок из крохотных, одно и двуместных домиков, в которых жил обслуживающий персонал "Аквамарина". Я пробежала его насквозь и остановилась, заметив, что под ногами у меня уже не протоптанные тропинки, а сырая земля, покрытая толстым слоем скользких, гниющих листьев. По коленям били разлапистые листья папоротников.

Здесь было темно. Лес над головой сплёл ветви так, что не видно было ни бегущих по небу лун, ни яркого света звезд. Исчезли светящиеся ящерки. Насекомые не стрекотали в траве. Из всех звуков осталось лишь поскрипывание качающихся стволов. Я постояла, слушая это жутковатое безмолвие, прошла еще дальше, туда, где папоротники поднимались уже выше головы и развернулась, когда пискнул на запястье таймер.

Отбой. Нужно было возвращаться назад.

Столовая была уже пуста и стояла тёмная, зато корпуса были ярко освещены, и хорошо проглядывались с центральной аллеи. Наш корпус был освещен лишь на половину. Горел свет в спальнях младшего отряда и на втором этаже, спальни старшего отряда были темны.

Но когда я сбежала на дорожку, ведущую к корпусу, невольный вздох облегчения вырвался из груди. Дети стояли, тесно сгрудившись в небольшом холле. Маргарита Михайловна ходила взад-вперед потрясая какими-то бумажками, а Елена Степановна стояла, возвышаясь над всеми, на верхней ступеньке короткой лесенки, ведущей к спальням старшего отряда. Артур тоже был на месте.

"Неужели ходили-таки на базар?" — думала я, открывая дверь в холл.

— …самовольно! — Маргарита Михайловна обернулась на звук закрывшейся двери. Я кивнула ей. — Ваши вожатые сбились с ног разыскивая вас! — Я невольно поморщилась. Не хотелось становится таким наглядным примером. Но, пройдя к подоконнику, я стала слушать дальше, гадая, так что же все-таки произошло, где были дети? Ответ последовал незамедлительно.

— А вы? — вопрошала Маргарита Михайловна патетически. — Вот! — Она выхватила лист из зажатой в кулаке стопки и выдержала паузу, обводя взглядом притихший отряд. Многие лица были мокры от слёз. — "Мы смотрели фильм про вожатых, которые уехали, как они ходили с нами на пляж, дискотеку и другие экскурсии, и мы ходили смотреть кино в свое свободное время и вернулись до отбоя, поэтому не виноваты". Кто это написал?

Дети молчали.

— Вы позволите? — спросила я, выходя вперед и протягивая руку.

— Да! — Обрадовалась Маргарита Михайловна, вручая мне стопку исписанных листков. — Читайте! Читайте! Так кто это писал, спрашиваю? — вновь обернулась она к детям.

— Я, — вперед вышел крепкий рыженький мальчик. "Паша", вспомнила я, "тринадцать лет". Его глаза тоже были красными как у кролика.

— Подпиши свою объяснительную, — велела Маргарита Михайловна, вручая ему лист. — И исправь "мы" на "я". "Я смотрел", "я ушел без разрешения". Нечего прятаться за спины товарищей.

— Я подпишу, — сказал Паша, присаживаясь за стол. — Но исправлять ничего не стану. — Голос его дрожал.

Я опустила взгляд и скоро пробежалась по всей стопке листов. Дети ходили в каптёрку к механикам, чтобы те прокрутили им нарезку видео, снятого в первой половине потока.

— Давай сюда, — сказала я, когда Паша поставил в конце написанного своё имя. Маргарита Михайловна протянула руку, готовая забрать у меня листы, но я, сложив всю пачку вдвое, сунула её в задний карман джинсов. Воспитатель замерла как вкопанная. — Отбой уже был, — сказала я громко. — Старший отряд, почему не в кроватях? Умываться и спать. — И, обернувшись к застывшим детям, добавила, — быстро, быстро, быстро, быстро! Елена Степановна, пропустите пожалуйста.

Стоило церберу на двери в спальни дрогнуть и опустить грозно скрещенные на груди руки, как дети начали просачиваться мимо нее по одному, по двое, а потом на лесенке стало так тесно, что Елена Степановна пошатнулась и спустилась, наконец, вниз, окончательно сдав позиции.

— Что это значит? — спросила Маргарита Михайловна, когда последний ребенок покинул холл.

— Отбой согласно расписанию, — ответила я, глядя на нее снизу вверх и испытывая при этом некоторый дискомфорт. Её глаза были холодны и прозрачны как декабрьский лёд. Она была не только выше, но и намного крупнее меня.

— Отдайте мне объяснительные, — потребовала она, протягивая раскрытую ладонь.

— Зачем? — спросила я.

— На планерке я отдам их замдиректора лагеря.

— Я сама отдам их Любовь Викторовне, — сказала я, отступая на шаг.

Маргарита Михайловна спала с лица. Она не имела права брать объяснительные с несовершеннолетних, и она знала об этом.

— Любовь Викторовна характеризовала мне вас как очень ответственную и исполнительную девушку. — Маргарита Михайловна вновь подошла ближе.

— Так оно и есть, — ответила я, отступая еще, гадая, что же буду делать, когда упрусь в стену, — я всегда со всей ответственностью выполняю должностные инструкции.

— Я боюсь, что ваше поведение вынудит меня дать отрицательную характеристику вашей работе, — продолжила она, наступая дальше.

— Да ради бога, — я не смогла сдержать смешок. Смешок вышел несколько нервным. Я уперлась, наконец, в стену. — Маргарита Михайловна, — преодолев желание отступить еще куда-нибудь назад, я шагнула вперёд, — нам с этими детьми работать неделю. Работать, а не вести военные действия. Это всё и так затянулось. Я не стану никому показывать эти объяснительные при одном условии, — она изогнула иронически бровь, и я повторила с нажимом, — при одном условии. Вы сделаете вид, будто ничего не случилось, и оставите старший отряд в покое.

Повисла напряженная пауза.

— Артур, — Маргарита Михайловна первой нарушила молчание, и на какой-то жуткий момент мне показалось, что она сейчас рявкнет "фас!". Её голос звенел от ярости. Но она лишь позвала, — идем, Артур. — И добавила, обращаясь ко мне, — мы оставим в покое и вас, и ваш отряд.

И они все ушли в правое крыло, к младшему отряду. Артур не задержался и на минуту. Я поняла, что опять остаюсь без ночлега. Потёрла лицо ладонями, опустилась на стул.

Рядом стоял мой рюкзак, под столом нашлись два пакета с сонником. Питьевой йогурт и банан. Я вспомнила, что старший отряд не ужинал. Забрав пакеты, поднялась, открыла дверь в коридорчик, ведущий к спальням. И у мальчиков, и у девочек было темно и тихо-тихо. Я открыла дверь в спальню мальчишек, поставила один пакет у входа.

— Здесь сонник. Кто-то один пусть тихонько раздаст его всем. Верхний свет не включайте. Поедите, сложите пустые бутылки и шкорки в пакет, выставите его за дверь. А потом спать.

— Татьяна Сергеевна, — спросил кто-то, садясь на постели, — а где объяснительные?

— Нет объяснительных, — сказала я, закрывая дверь, — забудьте о них.

Войдя к девчонкам, я постояла немного у входа, оглядывая темную спальню, полную колышущихся теней от качающихся за окном деревьев. А потом прошла и села на одну из кроватей у входа, в ногах у притворяющейся спящей девочки.

— Девчата, у вас найдется лишнее место для бездомного вожатого? — спросила я негромко, точно зная, что пустая кровать есть. Ведь ещё утром я проводила опись во всех спальнях первого этажа.

— Татьяна Сергеевна! Татьяночка Сергеевна! Татьяна Сергеевна! — пронеслось по спальне и девочки повскакивали с постелей, побежали, шлепая босыми ногами ко мне.

— Тихо, тихо, тихо, — повторяла я, — гладя вешающихся мне на шею девчонок по головам. — Давайте, все ложитесь обратно. Я раздам сейчас сонник и будем спать.

— Здесь пустая кровать у стены за шкафом, — сказала одна девочка, и все посторонились, показывая место.

— Спасибо, — ответила я. — Сейчас я схожу за своими вещами, а когда вернусь, все уже должны спать.

Выйдя, я еще чуть-чуть посидела в рекреации, давая им возможность обсудить всё случившееся. Голова гудела как пчелиный улей. Я думала о том, что сказала Маргарита Михайловна, уходя. "Оставим в покое и вас, и ваш отряд". Наконец, подтянув рюкзак ближе, я принялась застегивать верхний клапан, решив, что разберу вещи позже, а сегодня просто закину их под кровать. Открылась дверь в правое крыло, и мимо, сделав вид, будто не замечают меня, прошли Елена Степановна и Маргарита Михайловна.

"На планерку", — подумала я.

А еще я подумала, что и мне тоже надо бы сходить туда сейчас, поприсутствовать. Пресечь возможную ложь.

Но я ужасно хотела спать. Взвалив рюкзак на одно плечо, я прошла в спальню. Там снова было темно и тихо. Пакет с мусором стоял у двери. Закинув рюкзак под кровать, я вынесла мусор, прихватив и пакет от двери мальчиков. Вернувшись, я скинула кроссовки и джинсы, оставшись в одной майке и, выставив будильник, рухнула на подушку, моментально отключившись.

Девчонки, кажется, еще шептались о чем-то после того, как я легла. Но всё это я слышала уже сквозь сон.