Жемчуг (СИ)

Глава 25

Госпожа Ялина приветствовала их, как в первый раз. Когда они пришли в деревню, уставшие и голодные, она тоже будто бы ждала их у дверей таверны.

Только в этот раз она не улыбалась.

Порыв ветра заставил хозяйку таверны чуть крутануться в петле, затем — медленно повернуться в обратную сторону.

Пёрышко с сожалением смотрела на её бледное, красивое лицо. Оно казалось особо утончённым в последних лучах закатного солнца.

— Убила пятнадцать человек лично. И неизвестно скольких приказала убить, — Марек говорил это таким голосом, будто бы хвастался трофеем. — Опасная шлюха. Возглавляла их всех, хотя старостами или главами общин тут обычно выбирают мужиков.

— Она доказала остальным, что может быть лидером. Она рассказывала, — кивнула Пёрышко, чувствуя какой-то странный стыд.

— А она не рассказывала, как она это сделала? Полагаю, нет. Она убила двух других претендентов. Нам рассказал брат одного из них.

— О. А нам рассказывала про вдохновенную речь, — вздохнула Пёрышко.

— Похоже, вы проявили слишком много доверия, — Марек укоризненно покачал головой. — Я же говорил — не верьте им.

— А я поверила вам. И что теперь?

— И что же теперь? — Марек явно не уловил сути её мысли.

Вместо ответа Пёрышко обвела рукой сельскую площадь.

— Вот это.

— Такова цена нового порядка, — уверенно сказал охотник.

Тириарес не была уверена, что не просившие этого порядка люди были согласны на такую цену.

Башню храма уродливой гирляндой украсили повешенные. Тут и там валялись пронзённые стрелами люди. В центре площади, на помосте, высилась груда всякого добра. Хексахассеры — не меньше полусотни — сновали туда-сюда, с рвением и даже азартом неся всё новые и новые вещи. Сундуки, ручные полотенца, столовые приборы. Кто-то принёс даже детскую тряпичную куклу в платьице. Сухопарый охотник с журналом записей скрупулёзно описывал каждый предмет, иногда уточняя что-то у приносивших.

А у дальнего края площади, прижимаясь к стене храма, угрюмо толпились селяне. Где-то в глубине их толпы плакали дети, женщины тихо их успокаивали дрожащими голосами. А мужчины просто с ненавистью смотрели на окружавших их арбалетчиков.

Иногда к толпе подходил сержант и выкрикивал имя. Человек выходил вперёд, два охотника брали его под руки и вели в один из домов.

За пять минут, пока Пёрышко с отвращением и ужасом наблюдала, из домов с явным облегчением вышли семь человек, троих, избитых и плачущих, вывели охотники, а ещё двоих, затихших, сразу понесли прочь в мешках.

— Это обязательно? — проговорила она. — Трупы, грабёж?

— Грабёж? Трупы? — охотник уязвлённо нахмурился. — Реквизиция имущества и приговорённые. Так я называю это.

— Можете называть хоть бабочками и подготовкой подарков — от этого суть не изменится.

— Мы перепишем имущество и раздадим его этим людям, когда переселим на новое место. А мёртвые… — Марек развёл руками. — Они либо сопротивлялись, либо оказались виноваты в убийствах.

— Вы оправдываетесь.

— Перед вами? — охотник окинул её насмешливым взглядом. — Прекратите. Вы очень себя переоцениваете.

Пёрышко недовольно поджала губы. «Переоцениваете». Она абсолютно адекватна в своей оценке себя.

— Я просто констатирую факты, — продолжал охотник, поглядывая на снующих вокруг подопечных. — В этой деревне было два типа виноватых. Одни были обмануты, но оставались людьми и понимали границы допустимого. Другие — нет. Догадайтесь, кто сейчас болтается в петлях.

— Да-да, всё это — ваша цивилизаторская миссия, — пробормотала Пёрышко, снова поднимая взгляд на Ялину. — А они вас об этом просили?

— Мы принесём им новый закон, основанный на логике и справедливости, а не на суждениях эгоистичных шарлатанов.

— А они вас об этом просили? — повторила Пёрышко, задумчиво разглядывая умиротворённое лицо Ялины.

— А просит ли ребёнок перерезать ему пуповину при рождении? — охотник недовольно сморщился и покачал головой. — Прекратите жалеть тех, кто погиб. За всё нужно платить.

Пёрышко горько усмехнулась.

— Маги говорили мне то же самое. У всего есть цена, и её нужно платить. Не так уж вы и отличаетесь, как мне кажется.

— Вам кажется, — задетый за живое охотник раздражённо дёрнул себя за воротник. — По-моему, вы слишком доверились всем этим варварам. Что удивительно, — он сощурился, — ведь вы знаете, что они творили.

— Да, да, ужасные убийства, кровь, жертвоприношения, кошмар, — равнодушным голосом пробубнела Пёрышко, оглядываясь на дверь таверны.

Марек начал что-то бормотать о её неподобающем отношении, но сейчас ей было плевать. Синг и лекарь охотников пытались разобраться с ранами Варга. И пытались сделать это как-то слишком уж долго.

Пёрышко сглотнула. Проклятье. А если всё слишком серьёзно? Она видела эту рану, и…

Нет. Ей совершенно не хотелось думать об этом, поэтому она тряхнула головой, отгоняя глупые мысли.

Слишком много потерь будет на сегодня.

Её до сих пор подташнивало при воспоминании о взгляде Синего. Когда она закрывала глаза, в голове возникал Красный с перерезанным горлом. Жёлтый, безобидный толстяк, лежащий на полу со стрелой в шее.

И Смотрящий, которого увели «на разговор» несколько крепких охотников. Она даже не пыталась за него вступиться. В лучшем случае — его всё равно уведут на допрос. В худшем — она пойдёт на допрос с ним.

Он не солгал, да. Он успел украдкой впихнуть ей грубо переплетённый журнал в кожаной обложке. Потрёпанный и старый. Только она не чувствовала особой радости, ощущая его тяжесть во внутреннем кармане жилетки. Она вообще ничего не чувствовала, кроме тревоги и сонливости.

Проклятье. Как всё пошло настолько не так?

Она вздрогнула, когда из таверны раздались крики и ругань. Сердце упало в пятки, а дыхание перехватило.

Нет, пожалуйста, нет…

Из таверны, ругаясь и крича друг на друга, появились Синг и лекарь. Лекарь был выше Синга на голову, во всём чёрном и размахивал скальпелем — но тощий коллегист не отступал, обвинительно тыча ему пальцем.

Пёрышко попыталась встрять — но язык будто бы присох к нёбу, и она лишь пыталась разобрать сквозь стук крови в висках, что они кричат друг другу.

— Шов?! — визжал Синг. — Я фаршированную свинью зашивал бы аккуратнее!

— Я полевой лекарь, полевой! — ревел в ответ охотник, нависая над алхимиком. — Я не собираюсь являть тут чудеса! Мне сказали зашить — я зашил!

— Я сказал обработать и подождать, пока я найду нужную иглу! — Синг отшатнулся и взмахнул руками. Несколько ближайших охотников уже недобро косились на него, но сейчас, похоже, алхимика это нисколько не волновало.

— Я зашил рану так, как…

— Ай, идите в бездну! Я не собираюсь разговаривать с мясником, которого кто-то по ошибке назвал лекарем! — Синг зло направился к Мареку. — Так не зашивают уже лет пять!

— Я так зашивал сотни бойцов и никто не жаловался! — бросил ему вслед лекарь, обиженно хмурясь. — Никто не жаловался, понятно?!

— Конечно, ведь мёртвые не жалуются!

Пёрышко с тревогой уставилась на него. Руки по локоть в крови, фартук тоже…

— Он жив, — буркнул Синг, пытаясь вытереть руки фартуком.

Пёрышко громко выдохнула, чувствуя огромное облегчение. Слава богам…

— Ваш мясник чуть не прикончил его, — Синг не поднимал взгляда на Марека — просто с какой-то пугающей сосредоточенностью оттирал руки от крови.

— Простите, он привык работать быстро. Ему чаще доводится латать тех, кто пострадал в бою, — тон Марека ни разу не был извиняющимся. Скорее — угроза и предложение принять те слова, которые он предлагает, пока он не нашёл других. — Он хороший лекарь.

— Может быть, — угрюмо согласился Синг. — В любом случае, спасибо за помощь.

Пёрышко едва не схватила его за руку, но вовремя себя одёрнула.

— Как он? — осторожно спросила она, ощущая повисшую в воздухе неловкость.

— Спит. И я тоже не прочь отдохнуть, но вынужден вернуться и заняться ещё тремя раненными, — он посмотрел ей в глаза, и Пёрышко с удивлением поняла, что Синг выглядит уверенным и собранным. Впервые с их знакомства. — Не натвори дел, пока мы за тобой не глядим.

— А можно мне к нему…

— Нет, — Синг хрустнул суставами, разминая ладони. — Я ещё не закончил.

Пёрышко смотрела ему вслед со смешанными чувствами. Ей хотелось поблагодарить его за то, что он помог Варгу. Хотелось сказать, что она рада, что с ним всё в порядке. Хотелось оскорбить за его холодность и надутость.

Поэтому она просто промолчала, глядя вслед тощему коллегисту. Промолчать, чаще всего, лучшее решение.

Не в силах больше стоять, Пёрышко сползла по стене и спрятала лицо в ладони. Боги, что за день…

— Трое моих людей и ваш северянин, — Пёрышко бросила на него недовольный взгляд. Он что, не может помолчать хотя бы минуту?! — Потери небольшие, но — потери.

— Они просто ранены. Всё будет хорошо, — по крайней мере, ей хотелось в это верить.

— И, тем не менее, они поплатились болью за участие в нашем деле.

— К чему вы ведёте? — Пёрышко надоела эта болтовня. Она хотела пойти к Варгу и отдохнуть.

— К тому, что было бы неловко, если бы вы скрывали от меня что-то. После того, что я для вас сделал. Как я спас вас, в конце концов, — Марек говорил отстранённо, будто бы не с ней и вообще с кем-то, кого здесь не было.

И этот его тон пугал её едва ли не сильнее, чем сказанное.

— Вот потому я от вас ничего и не скрываю, — Пёрышко нервно убрала чёлку с лица, стараясь избегать пытливого взгляда охотника.

— Даже, скажем, книжицу, которую вам отдал старик?

— Даже её, — Пёрышко нервно сглотнула. — Особенно её. Это дневник этого ненормального. Он прожил тут невесть сколько и вёл записи. Думаю, я смогу почерпнуть оттуда что-нибудь интересное.

— Он явно не местный. Местные не умеют ни читать, ни писать, за редким исключением. И уж точно не ведут дневников.

— Я не спрашивала его об этом, и вряд ли это имеет значение, — уклончиво ответила Пёрышко. Проклятье, ей совершенно не нравилась эта беседа!

— Позвольте взглянуть на этот дневник, — Марек требовательно протянул руку.

Его тон не допускал никаких возражений. Просто озвучивание требования — и скрытая угроза.

Скривившись, Пёрышко достала потрёпанный журнал и протянула его охотнику. В конце концов, глупо было бы рисковать жизнями Варга и Синга из-за этой писанины. Это того не стоит.

— Вы всё равно ничего не поймёте, — устало произнесла она. — Всего его записи написаны… — она позволила себе едкую усмешку. — В необычный манере, так сказать.

Охотник не ответил — молча и сосредоточенно изучал дневник.

— В любом случае, — Пёрышко закрыла глаза и уронила голову на грудь. — Это всё не важно, верно?

— Ворлон де Крис? — недоверчивый шёпот Марека заставил её вздрогнуть и в ужасе поднять на него глаза.

Охотник изумлённо распахнул глаза и с каким-то трепетом провёл рукой по страницам журнала.

— Это работа Ворлона де Крисе… — уверенно проговорил он. — Милосердные боги, орден заказывал ему столько исследований! Откуда это у тебя?! — Марек перевёл на неё пылающий взгляд. — Ты нашла его труп?!

— Он сам отдал мне это, — Пёрышко устала удивляться и выказывать удивление. Поэтому просто махнула рукой в сторону. — Сейчас двое ваших людей допрашивают его.

Марек на мгновение замер, совершенно ошеломлённый. А затем ринулся прочь с неподобающей, на взгляд Пёрышко, спешностью.

Боги, да даже если это и не было бы шансом спасти Смотрящего — не стоит ли само зрелище ещё одного усилия?

С трудом поднявшись, она поплелась следом за Мареком.

Ещё только подходя к дому, в котором охотники вели допрос, она уже слышала крики.

— Уберите от него руки! — взбешённый клёкот Марека. — Милосердная Сестра, вы с ума сошли?!

— Но нам же было велено допросить…

— Убери грёбаный нож!

Пёрышко прислонилась к дверному косяку плечом, с интересом наблюдая за разворачивающейся сценой.

— А, ты, — Смотрящий с приветливой улыбкой помахал ей связанными руками, и Пёрышко кивнула в ответ.

— Расставание было недолгим, да? — поинтересовалась она.

— Убирайтесь! — Марек толкнул одного из допрашивающих к дверям. — И смой с себя кровь!

Когда двое злых охотников проходили мимо, Пёрышко явно различила недовольное «мудак».

— Ты, — Марек уселся за стол напротив Смотрящего. Охотник выглядел в крайней степени возбуждённым.

— Вы, — вежливо поправил старик, улыбаясь. О, Пёрышко знала эту улыбку. Она не предвещала Мареку приятного разговора. — Я довольно стар. Уважай возраст, парень.

Пёрышко с ухмылкой смотрела, как «парень» неловко провёл рукой по седеющим вискам.

— Да, хорошо… Вы. Вы… Как вас зовут?

— О, это хороший вопрос. Я называю себя Смотрящим. Но вот эта девчонка, — Смотрящий указал на Пёрышко, — предпочтёт назвать меня Ворлоном де Креси.

— И будет права? — Марек подался вперёд. Боги, как же много для него это значит!

— Пожалуй, — равнодушно пожал плечами Смотрящий. Будто бы речь шла о чём-то совершенно неинтересном.

— Боги, — Марек откинулся в грубом кресле с абсолютно шокированным видом. — Боги! Вы… Вы — он! Я вас чуть не пристрелил!

— Было бы печально, — хмыкнул Смотрящий. — Девочка, чего он хочет?

Пёрышко устало вздохнула. Она хотела посмотреть на мучения Марека и нисколько не желала облегчать ему страдания. Но…

— Будучи ещё Ворлоном де Креси, вы работали на его орден, — махнула рукой Пёрышко. — Пустяки.

— Пустяки?! — старик обиженно вскинулся. Но тут же подался вперёд — теперь они с Мареком выглядели, как два влюблённых в одной из милых рестораций в Мёнхене. — Ты знаешь о моём прошлом?!

— Ну… — охотник растерянно кивнул. — Да…

— Ха! — Смотрящий радостно хлопнул по столу ладонью. — Ха! Это уже дело! Мне нужно знать всё!

— О вас? — Марек был похож на ребёнка, которому вместо обещанного подарка дали затрещину.

— Он ничего не помнит, — пояснила Пёрышко. — Те, кого он прикончил в особняке, отняли у него память. Если хотите от нечего чего-то добиться, придётся напомнить ему.

— Да, напомнить, — алчно подтвердил Смотрящий. — Начнём прямо сейчас. Почему ты ищешь меня, парень?

Марек вопросительно взглянул на Пёрышко. Когда она ему серьёзно кивнула, он тяжело вздохнул и заговорил.

— Ты работал на наш орден. Орден Хексахассеров. Путешествовал, исследовал варварские земли и прод… Передавал нам исследования. В нашем реликвиарии хранится пятьдесят твоих дневников.

— Пятьдесят? — прошептала Пёрышко. Проклятье, она видела только два и полагала, что это на два больше, чем известно миру!

— И зачем вам мои исследования?

— Затем…

— Затем, чтобы кормить орден, — резкий голос Синга заставил Пёрышко вздрогнуть.

Тощий коллегист прошёл мимо неё с видом, будто её и не было.

— Вам же нужно чем-то кормить орден, верно? — Синг сложил руки на груди и холодно смотрел на Марека. — Вот вы и влезаете куда угодно, предлагая побороть варварские обычаи. Так мешающие кому-то собирать налоги или управлять.

Пёрышко изумлённо смотрела на Синга. Боги, в его словах была логика…

— Это в высшей мере оскорбительно, господин коллегист, — тон Марека стал ледяным и пугающим. Пёрышко почувствовала, как по спине пробежал холодок.

— Так же оскорбительно, как ваша попытка отправить нас на смерть?

— Так, — охотник нахмурился ещё больше. — Я занят разговором с уважаемым человеком, который сделал для моего ордена больше, чем некоторые из магистров. Ваши беспочвенные обвинения не могут подождать?

— Ничего, — Смотрящий подпёр голову рукой и с интересом уставился на Синга. — Я пока просто послушаю. Пожалуй, это ещё интереснее, чем интересующие вопросы. Продолжайте, — он милостиво махнул рукой.

— Как будто бы мне нужно разрешение, — огрызнулся Синг. — Вам же нужно было влезть в эту деревню, верно? Найти повод для выселения жителей и заселить её колонистами? А что лучше всего докажет вину, чем трое мёртвых коллегистов?

Пёрышко почувствовала, как что-то в груди ёкнуло. Боги… Нет, но ведь…

— Парень, — если бы голос мог убивать, Синг был бы уже мёртв. — то, что ты говоришь…

— Когда я нашёл вас, все ваши люди были готовы выступать. И было их на сорок человек больше, чем должно было быть. И сомневаюсь, что вы решили нанести дружеский визит. Всё время квартировались где-то неподалёку, да?

— Я был в разъезде и решил узнать, как дела у вас, — Пёрышко чувствовала, как растёт напряжение. Одна её часть просила остановить Синга.

А другая внимательно слушала и с ужасом понимала, что его слова слишком логичны, чтобы быть его выдумкой.

— В разъезде? — глумливо поинтересовался Синг.

— Да, он так и сказал, — сварливо вставил Смотрящий.

— Прекратите, — Пёрышко встала со своего места. — Это уже становится оскорбительным. По-моему, всё складывается в ясно понятную картину.

— Да, я тоже склонен поверить тощему, — согласился Смотрящий. — Давай, парень, твой ход. Это правда?

Марек хмуро молчал, глядя в стол. Затем поднял взгляд на Синга. Затем — на Пёрышко.

— Я сейчас сижу и думаю, — задумчиво протянул он, глядя прямо в глаза Тириарес. — Что мешает мне сказать, что трое коллегистов всё же были убиты варварами?

Повисла отвратительная тишина.

— Да, — тихо произнёс Синг. — Вот о таком варианте я как-то не подумал.

Пёрышко почувствовала то неприятное оцепенение, которое наступает с осознанием перспектив чего-то ужасного.

— О, прекратите, — внезапно фыркнул Смотрящий. — Эта девочка нашла меня и помогла мне, пока ваш орден сидел и занимался невесть чем.

— Мы искали вас почти двадцать лет, — сквозь зубы возразил Марек.

— Плохо искали. Ей хватило трёх дней. Так вот. Если с ними что-то случится, можете забыть об исследованиях. А заодно и о возвращении меня в орден. Я ведь вам нужен? Или собираетесь поступить со мной как с ними? — и старик крайне несерьёзным жестом свесил голову набок, изображая удушье от петли.

Пёрышко бросила на Смотрящего благодарный взгляд. Она всё ещё не верила, что взглядом можно было что-то передать. Но попыталась.

— Боги, — Марек сощурился на Смотрящего. — Вы что, действительно подумали, что я могу убить трёх детей?!

— Кто вас знает, — буркнул старик. — Но учтите. Если с ними что-то случится… — он многозначительно скривился. — А теперь, пожалуйста, оставьте меня и девочку. Я хочу сказать ей кое-что.

— Сейчас?

— Да, сейчас.

Тириарес с какой-то отстранённостью смотрела, как Синг и Марек замешкались у дверей, пропуская друг друга. Когда дверь за ними закрылась, она шумно выдохнула и уселась напротив Смотрящего.

— Как быстро из безумца с болот я превратился в командира головорезов, охотящихся на шарлатанов? По-моему, хороший карьерный рост.

— И личностный, — проговорила Пёрышко. — Спасибо. За…

— За то, что спас тебя и твоих друзей от мучительной и печальной смерти? — старик довольно хмыкнул. — Обращайся. Только вот скажи мне — почему я постоянно вижу твой обиженный взгляд?

— Нет никакого обиженного взгляда, — фыркнула Пёрышко. — Это то, что ты хотел спросить у меня?

— Прекрати, — мягко сказал старик. — Нам нужно поговорить.

— Нужно ли?

— Определённо нужно.

Пёрышко вздохнула. В конце концов, это он всё начал?

— Зачем ты так поступил? — прошипела она, устало глядя на его лицо. — Использовал меня, заставил пойти против клятвы, и…

— Клятвы? — старик фыркнул. — Клятвы невежественным дикарям, которые приносят в жертву каждого, кто им не нравится?

— Некоторые из них выселены боги знают куда. Другие мертвы. Из-за того, что я доверилась тебе.

— А сколько людей они убили до этого? — резко спросил он. Взгляд из доброго превратились превратился в раздражённый. — У скольких отняли всё, как у меня?

— Меня это не касается, — Тириарес отчаянно хотелось закричать, но… Но она не хотела кричать. А потому пришлось ограничиться злым шёпотом.

— О нет, тебя это касается. Прекрати строить из себя защитницу обиженных, коллегистка. Это большой мир. Не то, о чём ты читала в своих книжках, — она хотела возразить, но взмахом заставил её замолчать. — Тут везде полно тех, кто хочет вцепиться друг другу в глотки. Такова природа людей. И, уж поверь, лучше тебе не стоять между ними, когда они всерьёз хотят разорвать друг друга.

— Я не…

— Да, ты совершаешь ещё худшую ошибку — ты пытаешься постоять на обоих сторонах, потому что хочешь быть на стороне тех, кто прав. Но это большой мир, девочка. Тут редко бывают правые и неправые.

Пёрышко закрыла глаза. А затем тихо рассмеялась.

— Я сказал что-то смешное?

— Стоять между ними? Традиции?! Правые и неправые? — она зло сощурилась на него. Сукин сын, он что, думает, что она настолько наивная?! — Ты меня использовал! Как слепое оружие!

— Как и ты используешь мои наработки.

— Это… Другое! — она яростно фыркнула.

— Да ну? — Смотрящий улыбнулся. — Говори себе это почаще. Прекрати вести себя как ребёнок. Ты злишься не на меня.

— По-моему, мне виднее!

— Ты хотела, чтобы всё закончилось по-другому, — Пёрышко вскинулась. Что-то внутри дрогнуло при его словах. Неприятно дрогнуло. — Хотела яркого триумфа, да? Сиятельной победы? Хотела прийти сюда, разрешить все вековые споры и уйти с победой в кармане?

— У Варга получилось, — возражение получилось какое-то неуверенное. Сомнение неприятным холодком пробежалось вдоль позвоночника.

— Я не знаю, что там сделал твой северянин.

— Он остановил две армии песней.

— О, — Смотрящий удивлённо моргнул. — Это… Впечатляет.

— Вот именно!

— Но не меняет сути вещей. Если люди всерьёз хотят разорвать друг друга на части, их ничто не остановит. Поверь мне, девочка, — он грустно вздохнул. — Нет ничего страшнее, чем ненависть обычных людей. Она мелочна, убога и ослепительна. А ты попыталась перевесить ненависть к чужакам заверениями дружбы? Это даже не смешно. Почти грустно.

— Какие философские сентенции! — она вновь последовала за ним — ещё более злая. — Ты весьма много знаешь о мире для человека, который потерял память и помнит будущее.

— Я помню! — огрызнулся он. — Не знаю. Может, это побочный эффект их… Манипуляций со мной.

— Ну-ну, ты же не вещь, чтобы тобой манипулировать, — она едва удержалась от того, чтобы сплюнуть. — Хотя бы нападение дракона было правдой?

— Было.

— Я упала в воду. А потом была сухой. И дневник…

— Прекрати. Ловкость рук. И немного галлюциногенов.

Пёрышко с ненавистью уставилась на него.

Три человека в её жизни заставляли Тириарес чувствовать себя абсолютно беззащитной. Отец с его неожиданными затеями, Варг с его пугающими чувствами и вот этот вот беспамятный безумец.

— Я тебя ненавижу, — отчётливо проговорила она.

— Да, понимаю. Думаю, я бы тоже ненавидел, — он говорил совершенно спокойно, будто бы обсуждал погоду. — Но ничего. Это пройдёт. Рано или поздно, ты простишь меня. И даже поймёшь.

— Вот ещё, — фыркнула Пёрышко.

Её снова использовали. В решении вопроса такой незначительности, что ей было противно. Варг остановил две армии, готовые кромсать друг друга. А она? Помогла убить четверых стариков из-за того, что они отобрали память у пятого. Из-за её упрямства и нежелания видеть факты едва не погибли два её друга.

Точнее, друг и… Что-то другое.

— Тебе бы всё равно пришлось в это всё ввязаться, — проговорил старик. — Эти люди пытались убить твоих друзей. И это просто совпало с этим будто бы обрядом магов.

— Я знаю, — тихо и потерянно произнесла Пёрышко. Внутри стало как-то горько, а глаза защипало. — Просто… Почему так сложно? Почему не понятно, кто прав и как поступать правильно?

— Ох, — старик посмотрел на неё так, будто бы увидел в первый раз. — Девочка-девочка… Правильно для кого? Для селян было правильно убивать любого заезжего, если так пожелает эта ненормальная Ялина или зависимые от галлюциногенов шарлатаны с болот. Для этих охотников правильно преследовать им подобных, не разбирая виноватых и невиновных.

— Но ведь по-настоящему правильные поступки должны быть правильны для всех? — как только фраза была произнесена, Пёрышко сама поняла, насколько наивно это звучало.

— Не бывает правильных для всех поступков. А то, что ты ищешь, называется истиной. И оно так же недостижимо, как луна. У каждой из сторон своя правда. Чистая, как слеза, крепкое, как камень. Если ты хочешь быть прав — тебе нужно решить, что будет твоей правдой.

— А если я хочу, чтобы моя правда была истиной?

— тогда тебя возненавидят все, потому что истина — это не нейтралитет. Истина всегда найдёт ложь в обоих лагерях. А хуже всего то, что истина, обычно — просто третья правда.

Пёрышко кивнула. Да, он был прав. Она и сама знала, но…

Но, боги. Она так хотела быть как Варг.

— Я хотела… — она запнулась. — Помочь. Спасти. Решить всё без крови. Не хотела, чтобы всё закончилось так.

— Знаешь, я помню кое-что ещё о своём прошлом, — устало вздохнул старик, потирая глаза. — Это вот чувство. Разочарование. Каждый раз, когда я надеялся на что-то, я разочаровывался.

— Почему тогда у Варга получилось?

— Спроси у него, сколько до этого было разочарований. И найдёшь ответ, как поступать правильно.

Какое-то время они сидели в тишине. Снаружи доносились крики охотников, что-то поскрипывало на чердаке дома.

— Я хотел предложить тебе, — подал голос старик. — Я вижу, что ты способная и ловкая. Как на счёт того, чтобы работать со мной? На орден?

Пёрышко покачала головой.

Предложение работы от человека, которого она считала легендой и на которого ровнялась всю свою осознанную жизнь?

— Я подумаю, — с улыбкой проговорила она.

Аргринг выглядел явно разочарованным. Он хмуро потёр переносицу.

— И вот так закончилась эта история? Обещанием подумать?

— Для Пёрышко это было лишь начало, — вздохнул Синг. — И оно было впечатляющим, уж поверь. Её работа о карнийском быте и традициях подняла такое волнение в кругах оккультистов… — Синг усмехнулся и потряс головой, вспоминая тот ажиотаж. — Это было похоже на безумие. Только что она была маленькой девочкой, которая не могла решить, что делать с Варгом. А уже через несколько лет я выслушиваю историю о том, как она до хрипоты спорила с ведущим оккультистом Коллегии. И, — Синг с ухмылкой поднял палец, — переспорила ведь! Да, Пёрышко… — его захлестнуло острой грустью, и улыбка сама собой умерла. — Мне её не хватает.

— Что с ней стало? — аргринг оперся на стойку, и она заскрипела под его весом.

— А что с ней могло стать? — бывший коллегист устало вздохнул. — Люди вроде неё обречены на успех. Успех через боль и разочарование, но…

— Когда к успеху был другой путь?

— Верно подмечено, дружище, — Синг потянулся к стакану и сделал солидный глоток. — Тириарес де Минналуш стала почётным Искателем ордена хексахассеров. Путешествовала по миру, искала мистические истории, разбиралась с ними. Её работы до сих пор считаются лучшими. Особенно её «Подоплёка мистификации» и… — Синг осёкся и поднял взгляд на аргринга. — Тебе это вряд ли интересно. Это для меня эти книги — осколки её.

— Осколки? — хмыкнул аргринг, и бывший коллегист понял, что он понимает его. — Они напоминали тебе о ней?

Синг почувствовал неприятный укол где-то в груди и опустил взгляд.

— Да. Что-то вроде. Она… Я редко с ними виделся. С Варгом и Пёрышко. Они путешествовали вместе. Вечно спорили, ругались — но не могли отойти друг от друга. Обросли маленькой свитой, если можно это так назвать. Варг таскал с собой музыкантов и просто тех, кто разделял его идеи. Ну а Пёрышко всегда располагала парой десятков хексахассеров и стариком, которого спасла с болот Карна.

Последовала долгая, долгая пауза. Трактирщик дремал, сидя на кресле, где-то жужжала муха.

— Значит, ваши пути разошлись, — наконец, заговорил аргринг

— Да. Разошлись

— Почему?

— Почему? — бывший коллегист хмыкнул. — Я тебе столько о них рассказывал. Подумай сам. Варг — остановил войну. Пёрышко — помогла ордену найти человека, который был не последним оккультистом в мире. А что делал в это время я?

— Северянин сдал одно королевство другому без боя и назвал это торжеством милосердия, оккультистка обещала не влезать в уклад жизни людей и влезла, — агринг встал, перегнулся через стойку и достал полупустую бутылку. Бросив взгляд на стакан, он дёрнул щекой и начал пить прямо из горла. Закончив, он шумно выдохнул. — Мне кажется, что не так уж они и велики.

— О, нет. Поверь. Они велики.

— Я слышал их имена пару раз в обрывках нелепых историй. А твоё имя до сих пор известно даже в дыре вроде этой, — аргринг обвёл руками трактир, вызвав недовольное ворчание сонного трактирщика.

— Так было не всегда, — Синг уставился на свою левую руку — от большого пальца до локтя тянулся длинный, белый шрам. — Мне хочется верить, что я начал путь к этому всему тогда. Все интересные пути ведь начинались с глупых поступков, верно?

— Обычно, — к удивлению Синга, аргринг смущённо потупился. Впрочем, через мгновение он поднял взгляд на Синголо. — И что ты сделал такого, что твоя история началась?

— Совершил, наверное, самый глупый поступок.

— Глупее даже того, как ты влез в это путешествие? — недоверчиво поинтересовался аргринг.

— Да, глупее. Влез в заражённый город, вооружённый желанием помогать и неумением смотреть на вещи реально.

— Погоди. Ты не шутишь.

— О, если бы. Я решил, что это будет отличный шанс проявить себя. Ну, Варг остановил войну, Пёрышко нашла какого-то важного старика. А почему бы мне не спасти город?

— Похоже, ты был тем ещё идиотом.

— И остаюсь, наверное. Потому что сейчас поступил бы точно так же, — Синг потёр щёку. — Мне казалось, что я нашёл хорошее решение. Помнишь, в загадке Лесте? Благородство, молодость — и что-то им противоположное. И я решил — не особо думая, если честно, — что речь идёт о смерти. А воплощением смерти, как ни странно, я считаю болезнь. Ну, понимаешь, — Синг описал рукой в воздухе круг. — Болезнь довольно подлая штука — то есть, не благородна. И убивает, что ставит крест на молодости.

— Просто потрясающая логика, — покачал головой аргринг. — И ты, считая, что твои логические доводы безукоризненны, полез в заражённый город?

— тогда это казалось чуть лучшим решением, чем кажется сейчас. Эпидемия… Полагаю, ты знаешь, что это такое. Какая-то болезнь, сотни трупов, парализующий ужас, недоверие всем вокруг — в общем, весело.

— Да уж, представляю, — мрачно буркнул аргринг. — И ты полез в эту…Эпидемию?

— Да, — кивнул Синг. — Дело было в славном городе Голдуоле. Впервые мы услышали о болезни ещё в Карне. Моряки жаловались, что пришлось сменить курс из-за блокады. Представляешь? Блокада со всех сторон! Из-за болезни! О, я был крайне заинтересован!

— По-моему, такой размах должен удерживать нормальный людей подальше от города.

— Правильно подмечено — нормальных. Так что я настоял, чтобы мы плыли в Ксилматию. Мол, посмотреть на город издали. И они повелись! Варг наверняка догадывался, что я собираюсь что-то выкинуть. Но молчал. И…

— Ты не ответил, что ты сделал, — агринг сверлил его взглядом. — Что ты сделал такого, чтобы именно твоя история началась?

— А это что, важно?

— Если ты пытаешься об этом умолчать — да.

— Может, и важно, — согласился Синг, прикрывая глаза и потирая виски. — Что я сделал? Всё просто. Я бросил их всех.