Жемчуг (СИ)

Глава 31

Синг вздохнул и отложил скальпель в сторону.

— Прекрасно, — процедил он сквозь зубы, прикрывая глаза. — Замечательно.

Других слов у него не было — не в его привычках было переходить на грязную ругань при других лекарях.

На других столах в операционной шла напряжённая борьба. Синг в жёлтом свете свечей видел, как мокро блестят от пота лбы лекарей. Слышал отрывистые, собранные команды-приказы. Чувствовал напряжение в жестах и движениях.

Но свою борьбу на сегодня Синг проиграл. Сокрушительно проиграл.

— Это не ваша вина, — кто-то положил Сингу руку на плечо. — Вы же знаете. Так иногда получается.

— Иногда, — зло бросил Синг, стаскивая перчатки. Боги, как же его руки вспотели в них! — Иногда — но не четыре раза подряд!

— Бывает, что и четыре раза подряд, — задумчиво проговорил лекарь. Синг на это лишь недовольно дёрнул щекой.

Он им завидовал. Страшно завидовал. Каждый из его, кхм, подопечных имел обширнейший опыт хирургии. У каждого из них был свой славный список побед.

Но Синг завидовал не этому.

У каждого из них был открыт свой «мёртвый счёт» у Брата-Смерти. Каждый из них случайно убивал, или же просто бессильно проигрывал борьбу.

А Синг этот счёт лишь открыл. И чувствовал себя по этому поводу препаскуднейше.

Зло скомкав перчатки, он бросил их на залитый кровью стол. Проклятье. Четыре трупа подряд.

— Только в трёх случаях из десяти удаётся спасти больного, — успокоительно проговорил худощавый лекарь, складывая инструменты в кожаный чехол. — Три из десяти. И от мастерства лекаря тут ничего не зависит.

— Хотелось бы верить, — буркнул Синг, поднимая взгляд от… Да. Парень. Может, чуть старше самого Синга.

Твою мать.

Чтобы не смотреть на его лицо, Синголо перевёл взгляд на лорда Броунсворта — отошедшего с неопределённым выражением лица от своего стола.

В какой-то момент он перехватил взгляд Синга. И медленно, абсолютно холодно покачал головой.

Синг зло прошипел себе под нос что-то невразумительное.

— Ещё операции на сегодня? — резко, резче, чем хотел, спросил он. Однако худощавый лекарь меланхолично пожал плечами.

— Нет, Дегнаре. Больше на сегодня операций нет и не предвидится.

Синг громко хмыкнул.

— Сегодня мы оперируем восьмерых. Сколько выживет, если верить вашей… Статистике?

— Один или двое, — с недовольным лицом худощавый вытер скальпель тряпицей. — Если нам повезёт. Вам бы не мешало отдохнуть, Дегнаре. Вы сегодня ели?

— Нет, — потерянно пробормотал Синг. — Не ел.

— Ну так идите и поешьте, — хмуро проговорил худощавый. Проклятье, у него же есть имя… Как оно…

Синг не мог вспомнить. И от этого ему было страшно неловко.

— Да, конечно, — кивнул Синг, чувствуя, как вялость и усталость охватывают его. — Поесть.

— Броунсворт справится с нами в ваше отсутствие. Идите.

Синг сам не понял, как покинул операционную. В коридоре было поразительно… Холодно. По сравнению с операционной так точно. И резкий запах лекарств исчез. Как и шумное дыхание лекарей, напряжённые переговоры…

За дверями операционной был другой мир. И Синг знал, что не хочет возвращаться в тот, другой. Из которого он только что вышел и где убил уже четвёртого человека.

— Синголо? — встревоженный голос заставил его вздрогнуть.

Почему он никогда не замечал появления Мэй?

Девушка обнаружилась прямо у него за спиной — встревоженная и нервно мнущая край фартука.

— Ну… Ну что? — в её взгляде было столько надежды, что на мгновение Сингу стало невыносимо обидно и стыдно.

За то, что он сейчас всё это убьёт.

— Нет, — только и выговорил Синг. — Нет… Прости.

Мэй сразу как-то потухла. Будто бы кто-то приглушил уютный огонёк.

— Тише, тише, — она осторожно погладила Синга по руке. — Всё хорошо.

— Нет, всё не хорошо, — прошептал он. В горле стоял ком, а грудь заходилась болезненным спазмом. — Всё отвратительно.

— Ты сделал всё, что смог, — успокаивающе произнесла девушка, несмело улыбаясь. — Ты ещё спасёшь остальных.

— Почему ты в это веришь? — Синг не хотел слушать её бредни. Совершенно не хотел.

Но сейчас ему нужно было услышать что-то хорошее.

— Потому что знаю, — Мэй говорила с такой уверенность, что Сингу оставалось лишь удивлённо застыть.

Он всё ещё удивлялся, когда она сделала шаг к нему и крепко-крепко обняла его.

— Всё будет хорошо, — тихо, но уверенно проговорила она. — Ты делаешь всё, что сделал бы на твоём месте любой другой.

— Да, да, — пусто согласился Синг, неловко поглаживая её по спине.

«Что сделал бы на твоём месте любой другой». Синг не хотел быть любым другим. Если уж он на этом месте, то он должен доказать, что он — не «любой другой».

И он сделает всё, что нужно.

Но не сегодня. Сегодня схватка завершена.

— Ты ел? — Мэй сама отстранилась от него и окинула его озабоченным взглядом. — Выглядишь совсем бледным.

— Как-то не успел.

— Тогда идём, — она схватила его руку, и, не слушая робких возражений, потащила за собой.

С тех пор, как Робартон взялся за поставки еды, еда стала вполне сносной. Когда же он прислал и поваров — не особо довольных таким назначением, — столовая поместья обрела вторую жизнь. Ранее покрытые пылью столы были очищены и ровно составлены, всюду горел свет, а с кухни постоянно слышался стук кастрюль и весёлые прикрикивания поваров. Туда-сюда постоянно сновали носильщики, разнося еду — больным, лекарям, остальным жителям поместья.

И Сингу, сказать по правде, это всё не особо нравилось. Он бы предпочёл давиться холодной кашей Мэй, чем терпеть постоянный шум и крики поваров друг на друга. Теперь столовая потеряла очарования — из мрачной, тёмной и пыльной превратилась в чуть-чуть запущенную, но всё ещё полную жизни.

— Прекрати ковырять это мясо и начни есть, — Мэй шутливо ткнула его в плечо. — Давай, ешь!

— Я… У меня нет аппетита, — вяло буркнул Синг, глядя на кусок мяса.

Проклятье. В Коллегии он о таком и не мечтал. Огромный кусок мяса под изящным винным соусом. А тут… Просто так. «Мастер Дегнаре, для нас честь».

Ага, честь. Называть мальчишку «мастером». Пусть даже и выглядит это как самое настоящее уважение — Синг никогда не поверит, что люди способны серьёзно оценивать его.

Сопляк, мальчишка, недоучка — это да. Но «мастер»? Нет. Никогда.

— Так, ешь, — Мэй ещё раз толкнула — в этот раз решительнее. — Иначе я нажалуюсь твоему Робартону.

— Можешь попробовать, — бросил Синг, со вздохом принимаясь за мясо. — А как твой день, леди?

Мэй тут же зарделась.

— Нормально у меня день! И никакая я не леди, прекрати меня так называть!

— Обойдёшься. Леди.

— Подлец, — она смущённо улыбнулась. Синг в который раз за последние дни подумал, что ей безумно идёт такая улыбка. — Ешь, а не болтай.

— Ем я, ем. Ты хуже, чем адепты-лекторы во время лекций, — буркнул Синг. Мясо оказалось действительно вкусным.

Но, честно говоря, ему уже давно стало плевать на вкус еды.

— Ну, может, и хуже, — легко согласилась Мэй, с улыбкой отпивая чая из своей кружки. — Но тебе это надо. Ты в последнее время совсем плох.

Синг согласно кивнул.

Последние два дня он не узнавал себя в зеркале. Лицо покрыла чёрная щетина — а он думал, что не может обрасти. Под глазами залегли тёмные круги. Да и сам он стал бледнее, чем обычно.

А может, это просто… Ну. Болезнь?..

Он сразу отбросил от себя эту глупую идею.

Три дня назад все лекари снова собрались в Спокойной комнате. И развернули обширную, долгу и не очень спокойную дискуссию вокруг очередного вскрытия.

В итоге, спустя часов шесть споров, криков и одной драки, все сошлись на одном. Болезнь имеет разные версии. Разные версии следует лечить разными лекарствами — или, по крайней мере, разными порциями.

Но самое жуткое было другое. Тихий осмотр других будто бы здоровых людей выдавал лёгкие симптомы Гнили — Синг был двумя руками против этого названия, но, увы, оно прижилось.

Похоже, что лекарство не столько лечило — он, работая вместе с микстурой лекарей, повышало иммунитет. Но…

Синг скривился. Да. Больны в городе были все. Просто у кого-то Гниль всё же продавливала оборону иммунитета и вакцины, а затем брала своё. А у кого-то….

А у кого-то нет.

— Синг? — голос Мэй заставил его вздрогнуть и вынырнуть из своих мыслей. — Ты в порядке?

— Да, да, — он с отвращением уставился на мясо. — Просто не очень хочу есть.

— Не говори глупостей, — она придвинула тарелку ближе к нему. — Я специально закончила всё сегодня пораньше, чтобы посидеть с тобой. Доедай, возьмём пирожных — и пойдём читать.

— Пирожные, — Синг недовольно поджал губы.

Лучшее мясо, пирожные… А внизу умирают люди. Медленно, едва-едва — но умирают.

— Синг? — Мэй встревоженно потрясла его за плечо. — Ты точно не в порядке. Ешь.

— Нет, просто… — он вздохнул. Ну а что ей говорить? Она же, как обычно, усмехнётся и всё переиначит. — Неужто ты так хочешь проторчать со мной весь вечер?

— А почему нет? — Мэй хитро улыбнулась ему. И опять Синга накрыло ощущение того, что он уже видел такую усмешку. Но не мог вспомнить, где.

— Потому что… — коллегист неловко замолчал. — Это странно.

— Завязывай с подозрениями и странностями, доедай и идём, — беззаботность её тона заставила его страдальчески вздохнуть.

Проклятье. А ведь если больны все… То и она…

Синг отмёл эти мысли.

Не сейчас.

В коридорах поместья было на редкость… Живо? Синг не знал, какое слово подошло бы лучше. Тут и там сновали либо лекари, либо больные. Если бы кто спросил Синга, то он бы больным запретил покидать лазарет. Только путаются под ногами и лезут куда не надо.

Но они же тоже люди. Сидеть на одном месте, с одними и теми же людьми, день ото дня есть то же самое… Синг был сошёл с ума.

А потому ворчал — но ничего не делал.

Главное — чтобы в его комнате никто не трогал.

Как только дверь комнаты закрылась, Синг облегчённо выдохнул.

— Ты так смешно боялся, — бодро усмехнулась Мэй, ставя блюдо с пирожными на стол.

— Боялся? Чего это?

— Ой, а то ты не знаешь. Что вот сейчас кто-нибудь прибежит, позовёт тебя — и тебе придётся уйти.

— Не придумывай. Ничего я не боялся, — смущённо буркнул Синг, осознавая, что да, действительно ведь боялся.

— Ты же тоже человек, хоть и пытаешься им не быть, — Мэй забрала у него из рук чашки и кивком велела садиться. — Ворчишь много, но всё ещё человек.

— Вот поэтому поэзия и вредна людям. Ты только начала — а вот уже как говоришь. «Всё ещё человек!» Раньше были конкретные мысли — а теперь вот это.

— Как будто бы тебе не нравится, — Мэй озорно улыбнулась, и Синг улыбнулся в ответ.

Проклятье. Как она это делает?

Их молчаливый обмен улыбками прервал стук в дверь.

— Проклятье, — прошипел Синг, резко опуская плечи. Ну вот. Опять его сейчас позовут куда-то. Опять…

Проигрывать схватки?

Когда он шёл к двери, его шаги были абсолютно безвольными. Какая разница, кто там, за дверью? Суть одна — «мастер Дегнаре, вы нужны»!

Впрочем, чего он ещё хотел.

Когда он обречённо распахнул дверь, его брови сами взметнулись вверх в удивлении.

На пороге стоял господин Райскрадт.

— Мастер Дегнаре, — худой и бледный мужчина чуть склонил голову в знак уважения. — Я… Я могу потревожить вас?

— Вы уже это сделали, господин Райскрадт, — Синг вымучено улыбнулся. Он ожидал увидеть кого угодно — но не Райскрадта. — Вы в порядке?

— Я — да, благодарение Двум, — Синг никогда не видел его таким. Обычно собранный и подтянутый, сейчас он выглядел совершенно разбитым. — Но… Моя дочь — нет.

— Которая? — зачем-то спросил Синг, и тут же мысленно проклял себя.

Какая разница, которая?! Он ведь даже не знает их имён! Он вообще с ними не говорил!

— Амелия, старшая, — невозмутимо произнёс господин Райскрадт, убито потирая кольцо. — Вы… Вы не могли бы её осмотреть?

Синг украдкой вздохнул.

— Конечно, конечно, — он обернулся на Мэй и развёл руками. Та лишь серьёзно кивнула. — Подождёшь меня?

— Конечно, — кивнула Мэй. — Только захвати ещё чая — этот уже остынет, когда вернёшься.

Синг кивнул и закрыл дверь.

— Идёмте, господин Райскрадт.

Господин Райскрадт вёл уверенно, с видом хозяина. И молча.

Поэтому Сингу, вопреки всему, жалел, что коридоры резко опустели. Потому что молчать было крайне неловко.

Особо неловко стало, когда господин Райскрадт резко остановился. А затем, недовольно цокнув языком, как-то по-хозяйски поправил выцветшую картину на стене.

Картину, изображающую ночную улицу. Синголо слабо разбирался в живописи — но игра света и тени заставила его на несколько мгновений замереть.

— Странно… Никогда не видел эту картину, — произнёс Синг, не в силах больше выносить тишину.

— Мало кто обращает на неё внимание, — откликнулся Райскрадт, продолжая путь среди пыли и темноты. — Холст, масло, кисть. Ранняя работа Ребрадта. Достать их сложнее, чем кажется. Хранить — ещё тяжелее.

— Откуда вы знаете? — не особо удивлённо спросил Синг. Боги, да чему он теперь вообще должен удивляться?

— Я сам её покупал, — безразлично сообщил господин Райскрадт. — Не лучшее вложение средств, если честно.

Синг какое-то время просто молча шёл, переваривая услышанное.

— То есть… Это ваше поместье?

— Было когда-то. Пока моя верфь не разорилась, долги не сожрали семейное состояние, а затем — и меня.

— Ну, вы всё ещё выглядите вполне живым.

— Человеку не обязательно умереть, чтобы быть мёртвым.

Они вошли в большой зал. Синг называл его про себя Хрустальным — тут было полно витрин.

В большинстве своём — разбитых. Синга при их виде каждый раз посещало ощущение, что они… Неполноценны. Что они должны быть целыми, эти витрины, а внутри должно что-то красоваться.

— Раньше здесь были выставлены родовые трофеи, — продолжил Райскрадт, величественно плывя среди осколков и полумрака. — Безделушки, захваченные во время войн с аргрингами. И поистине ценные вещи, подарки королей или других лордов.

— Так вы — лорд Райскрадт? — а вот это казалось совершенно не удивительным.

— Нет, больше нет. Свой титул я тоже продал в уплату долгов, — в голосе Райскрадта не было и намёка на печаль. Просто факты. — После того, как королевские чиновники отобрали дом и всё остальное.

Синг неловко кашлянул. Наверное, не стоило спрашивать…

— У вас большая семья, мастер Дегнаре?

Семья.

— Да, большая, — слабо улыбнулся Синг. — И не особо состоятельная.

— Но вы держитесь все вместе?

— Не я, — с сожалением произнёс Синг. — Я всегда старался идти своим путём, чтобы потом вернуть семье всё то, что она дала мне.

— Вы очень похожи на моих сыновей, — Рейскрадт тепло улыбнулся через плечо. — Они ушли в армию, чтобы обеспечивать сестёр и меня с женой. Я был против, но… Они просто собрали вещи и ушли.

— И вы… — Синг сглотнул. — Вы не злитесь на них?

— Я горжусь ими, — Райскрадт вздохнул. — Они часто пишут мне. Один — капитан роты. Другой — лейтенант. Оба награждены Белым мечом.

— Простите, я не разбираюсь в орденах…

— Награда за мужество, — Райскрадт свернул в едва приметный коридорчик. — Оба лично водили в атаку свои подразделения и были тяжело ранены.

Синг сглотнул, вспомнив битву на Широководной.

— Наверняка они очень смелые люди, — проговорил он.

— Смелее меня, — Райскрадт открыл перед ним дверь, пропуская вперёд. — Когда началась эпидемия, мы с женой, не сговариваясь, вернулись сюда. Деньги от сыновей через блокаду не получить. Сам я обучен юридическому праву. А кому тут нужны юристы? — он горько усмехнулся. — Поэтому… Я решил побыть здесь, в своём настоящем доме, а не съёмной комнатушке. Хотя бы перед смертью.

Синг растерянно кивнул, вглядываясь в полумрак комнаты. Девушка лежала на кровати — белое постельное бельё, бледная кожа… Единственное белое пятно посреди комнаты, полной красного дерева. Высокий потолок, ширма, книжные шкафы, столик…

Всё так уютно. Всё так богато. Чисто и опрятно.

Если бы не полумрак и тихие, всхлипывающие стоны девушки.

Синг вздрогнул, Райскрадт резко схватил его за плечо.

— Я хочу умереть здесь, — прошептал он — горячо и доверительно. — Но не мои дочери. Они не должны… Понимаете?!

Синг не понимал. Но кивнул.

— Я сделаю всё, что возможно.

Дочь лорда — или не лорда? — Райскрадта лежала на кровати. Тихо. Почти бездыханно. Просто лежала и тихо, тихо стонала.

Синг хмыкнул. Кто бы знал, что аристократичность передаётся по наследству? Худенькая, миниатюрная, бледная — и холодная даже на вид.

Только вот лоб горит огнём.

Когда Синг положил руку ей на лоб, она чуть вздрогнула и скосила на него глаза.

— Спасибо, — едва слышно прошептала она. И Синг почувствовал, как что-то укололо прямо в сердце.

— Позвольте, молодая леди, — он осторожно взял её вялую ладонь в свою руку и принялся рассматривать ногти.

Её аккуратно подстриженные и ухоженные ногти смотрелись странно рядом с его огрызками, под которые забилась засохшая кровь.

Но хуже было другое.

Универсальным способом определения стадии болезни были ногти. Ломкость, растрескивание, сход с ногтевой ложи, почернение. Такая последовательность.

И Синг ни капли не был удивлён, заметив чёрные пятнышки под ногтями юной леди.

Он взглянул на её лицо. В глазах столько надежды. Чистой. Незамутнённой. И умоляющей.

Будто бы ища защиты от этого взгляда, Синг обернулся на лорда Райскрадта. Тот, сложив руки на груди, напряжённо смотрел на него.

Смотрел взглядом человека, ожидающего чуда.

Синг чудес являть не мог.

— Позовите кого-нибудь, — хрипло проговорил он. — Мне нужно перенести её.

— Куда? — маска собранности слетела, и Райскрадт подался вперёд — как самый обычный испуганный отец. — Ей лучше будет здесь, мастер Дегнаре! Болезнь же не передаётся, и…

— Нет, вы не поняли, — Синг смотрел на него тяжёлым, виноватым взглядом. — Позовите людей. И пошлите кого-нибудь предупредить лекарей, что сегодня будет ещё одна операция.

В глазах Райскрадта появился испуг.

Синг отвернулся.

Он не хотел, чтобы бывший лорд увидел точно такой же ужас у него, Синга, в глазах.