Жемчужина Лабуана

Глава 30 ПОБЕГ

После ухода лейтенанта Сандокан сел на нижней ступеньке трапа и, сжав голову руками, погрузился в невеселые думы.

Скорбь и отчаяние отражались в его чертах. Если бы он был способен плакать, немало слез оросило бы его щеки. Но он только стискивал зубы и еле слышно временами стонал.

Джуйоко улегся невдалеке, с тревогой глядя на своего капитана. Видя Тигра Малайзии в таком состоянии, он не осмеливался расспрашивать его о будущих планах.

Так протекло двадцать-тридцать минут, когда люк вновь поднялся, открыв кусочек изумительно голубого, ясного неба над их головой.

Заметив проникший в полумрак луч света, Сандокан быстро встал, устремив взгляд на лестницу.

По крутым ступенькам к нему в трюм спускалась Марианна, бледная, с грустными, заплаканными глазами, и все же по-прежнему прекрасная. Ее сопровождал лейтенант, держа на всякий случай правую руку на рукояти пистолета, заткнутого за пояс.

Сандокан издал крик радости и бросился к невесте, неистово прижав ее к груди.

— Любовь моя! — воскликнул он, увлекая ее в противоположный конец трюма, в то время как лейтенант уселся на середине лестницы, скрестив руки и нахмурив лоб. — Какое счастье, что я снова вижу тебя!

— Сандокан, — прошептала она, разражаясь рыданиями. -Я думала, что мы не увидимся больше никогда!

— Успокойся, Марианна, не плачь. Твои жгучие слезы разрывают мне сердце.

— Мое сердце разбито, мой храбрый друг! — сказала Марианна, утирая слезы. — Ах я не хочу, чтобы ты умер, не хочу, чтобы меня разлучили с тобой! Я встану на твою защиту, я освобожу тебя. Я хочу, чтобы ты был мой!

— Твой!.. — воскликнул он с глубоким вздохом. — Да, я снова буду твой, но когда? Разве ты не знаешь, несчастная девочка, что меня везут на Лабуан, чтобы убить?

— Но я спасу тебя!

— Это еще возможно, если ты мне поможешь, — быстро прошептал он.

— Значит, у тебя есть какой-то план? — спросила она, и проблеск надежды загорелся в ее глазах.

— Да, если Аллах меня защитит. Слушай внимательно, любовь моя.

Он бросил быстрый взгляд на лейтенанта, который, не двигаясь, сидел на ступеньке, и увлек девушку как можно дальше от трапа.

— У меня есть план бегства, надеюсь, он мне удастся, но ты не сможешь бежать со мной.

— Почему, Сандокан? Может, ты боишься, что мне не хватит смелости? Я не боюсь ничего. Если хочешь, я заколю твоих часовых. Я взорву этот корабль со всеми, кто на нем, если нужно.

— Это невозможно, Марианна. Я бы отдал полжизни, чтобы увести тебя с собой, но сейчас не могу. Мне необходима твоя помощь, чтобы бежать, и, клянусь тебе, что ты не останешься долго вдали от меня. Я соберу на свои огромные богатства целое войско и приведу его на Лабуан.

Марианна спрятала голову у него на груди, и горячий поток слез омыл ее прекрасное лицо.

— Остаться здесь, без тебя, — прошептала она, разрывающим сердце голосом.

— Это необходимо, моя бедная девочка. Наберись терпения и жди.

Он извлек висевшую на груди миниатюрную коробочку и, открыв ее, показал Марианне несколько шариков красноватого цвета, издающих странный аромат.

— Видишь эти пилюли? — спросил он. — Они содержат яд, сильный, но не смертельный, который может приостанавливать жизнь на шесть часов. Это сон, который похож на смерть и который обманывает даже самого опытного врача.

— И что ты хочешь делать?

— Мы с Джуйоко проглотим по одной, нас примут за мертвых, выбросят в море, но мы очнемся свободными в свободном море.

— А вы не утонете?

— Нет, в этом я рассчитываю на тебя.

— Что я должна сделать? Говори, приказывай, Сандокан, я готова на все, чтобы увидеть тебя свободным.

— Сейчас шесть, — сказал пират, услышав корабельные склянки. — Через час мы проглотим эти пилюли и громко вскрикнем, как бы в предсмертную минуту. Заметь точно по своим часам минуты и секунды, когда этот крик услышишь, отсчитай шесть часов и десятью секундами раньше вели бросить нас в море. Обеспечь, чтобы нас бросили без ядра на ногах и не в мешке; постарайся бросить вслед за нами спасательный круг и, по возможности, спрячь какое-нибудь оружие под нашу одежду. Ты хорошо меня поняла?

— Я запечатлела все в моей памяти, Сандокан. Но куда ты потом направишься?

— Я уверен, что Янес следует за нами и нас подберет. Вместе мы снарядим новые корабли и придем освободить тебя. Даже если мне придется предать весь Лабуан огню и истребить на нем всех до единого, я верну тебя, любимая моя.

Он порывисто обнял ее и крепко прижал к своей мощной груди.

— Будь проклят тот день, когда я назвался Тигром Малайзии, — воскликнул он с горечью. — Будь проклят тот день, когда я стал мстителем и пиратом, вызвав к себе ненависть людей. Как ужасный призрак, она встала между мной и тобой! Если бы я никогда не проливал кровь, я не был бы сейчас пленником на борту этого судна, меня не волокли бы на виселицу, не разлучала с женщиной, которую я так неистово, так безумно люблю!

— Сандокан!.. Не говори так!

— Да, ты права, Жемчужина Лабуана. Дай полюбоваться тобой в последний раз, — сказал он, видя, что лейтенант встал и делает ему знак, что пора.

Он приподнял светловолосую голову Марианны и крепко поцеловал ее в губы, вложив всю свою страсть в этот долгий поцелуй.

— Как я люблю тебя, милая моя! — воскликнул он вне себя. — И мы должны разлучиться!..

Он удержал стон и быстро смахнул слезу, которая ползла по его смуглой щеке.

— Иди, Марианна, иди, — сказал он резко. — Если ты останешься, я заплачу, как мальчишка.

— Сандокан!.. Сандокан!!

Пират закрыл глаза ладонью и сделал два шага назад.

— Ах! Сандокан! — воскликнула Марианна в отчаянии.

Она хотела броситься к нему, но силы изменили ей, и она упала на руки подошедшего лейтенанта.

— Идите! — закричал Тигр Малайзии, отворачиваясь и закрывая лицо.

Когда он повернулся, люк был уже опущен, и прекрасное голубое небо исчезло за ним.

— Все кончено, — произнес он печальным голосом. — Остается последнее средство.

Он сел у подножия лестницы, закрыв лицо руками, и оставался в таком положении почти час, когда Джуйоко вырвал его из этого немого отчаяния.

— Капитан, — сказал он. — Взбодритесь, не будем отчаиваться. Пора подумать о бегстве.

Сандокан поднялся с энергичным жестом.

— Да! Бежим.

Он достал коробочку, вынул из нее две пилюли и протянул одну даяку.

— Нужно проглотить ее по моему сигналу, — сказал он.

— Я готов.

— Сейчас примерно семь. Через шесть часов мы вернемся к жизни в свободном море.

Он закрыл глаза и проглотил пилюлю. Джуйоко сделал вслед за ним то же самое. Тотчас они оба начали корчиться, как под действием неожиданной спазмы, и вскоре свалились на пол, издав два пронзительных крика.

Эти крики, несмотря на шум машины и грохот волн, поднятых мощными колесами, долетели на палубе до всех и в первую очередь до Марианны, которая ждала их, терзаемая страшной тревогой.

Лейтенант поспешно спустился в трюм в сопровождении нескольких офицеров, а также корабельного врача. У подножия лестницы они натолкнулись на два неподвижных тела, не подававших признаков жизни.

— Они мертвы, — сказал лейтенант. — Случилось то, чего я боялся.

Врач осмотрел их и не мог сделать ничего другого, как только констатировать смерть обоих пленников от отравления.

В то время как матросы по приказу командира поднимали их из трюма, лейтенант подошел к Марианне, которая стояла в стороне, делая нечеловеческие усилия, чтобы заглушить в своем сердце тревогу и не потерять самообладания, которое еще должно было понадобиться ей.

— Миледи, — сказал лейтенант, — несчастье случилось с Тигром Малайзии и его товарищем.

— Я догадываюсь… Они мертвы?

— Да, миледи.

— Сударь, — сказала она прерывающимся, но твердым голосом. — Живые, они принадлежали вам, мертвые — они принадлежат мне.

— Я предоставляю вам свободу делать с ними все, что вы сочтете нужным, но хочу дать вам один совет.

— Какой?

— Прикажите похоронить их по морскому обычаю, опустив тела в море, прежде чем корабль придет на Лабуан. Ваш дядя может приказать повесить Сандокана даже мертвого.

— Принимаю ваш совет. Прикажите перенести их тела на корму и оставьте меня с ними одну.

Лейтенант поклонился и отдал необходимые приказания.

Немного спустя оба пирата были положены на доски и перенесены на корму. Оставалось лишь привязать ядра к их ногам и сбросить в море.

Марианна встала на колени возле оцепеневшего тела Сандокана и долго смотрела в его лицо, искаженное болью под сильным действием наркотика, но с печатью гордости и бесстрашия, свойственных ему.

Дождавшись, когда на море опустилась темнота и ничьи глаза не наблюдали за ней, она достала два кинжала и спрятала их под одеждой пиратов.

— По крайней мере вы сможете защищаться, мои храбрецы, — прошептала она в глубоком волнении.

Потом расположилась у их ног и, считая по часам минуту за минутой, терпеливо дожидалась условленного момента.

Без двадцати минут час она поднялась, бледная, но решительная. Подошла к стенке бакборта, незаметно сняла два спасательных круга и бросила их в море. Потом направилась на мостик и остановилась перед лейтенантом, который, заметив, что она поднялась, уже ждал ее там.

— Сударь, — сказал она, — исполните последнюю волю Тигра Малайзии.

По приказу лейтенанта четверо матросов направились на корму и подняли доски, на которых покоились тела, над бортом.

— Нет еще! — сказала Марианна, разражаясь плачем.

Она приблизилась к Сандокану и прикоснулась губами к его лицу. При этом прикосновении она почувствовала легкое тепло и что-то вроде дрожи, исходящие от прежде оцепенелого и холодного тела.

Минуту она колебалась, потом приказала сдавленным голосом:

— Бросайте!

Матросы разом подняли доски, и оба пирата соскользнули с них в море, исчезнув в черной пучине его, в то время как корабль быстро удалялся, унося несчастную девушку к берегам Лабуана.