Жемчужное ожерелье. Том 1

ГЛАВА 5

Ночью Майкл пришел в себя. Он страшно хотел пить и выпил несколько кружек воды, которую Джо приносил ему из ближайшего ручья. Затем он уснул, а, проснувшись, почувствовал ужасную головную боль и увидел, что сидит в повозке, стоящей в лесу. Юноша с удивлением обнаружил, что одет во вражескую форму. Он вновь закрыл глаза. Раненая рука болела не столь сильно, как голова. Он дотронулся до головы и нащупал большую шишку.

— Ох!

— Выпейте это, сэр.

Он открыл глаза и увидел пред собой знакомое лицо. Стоя возле повозки, парень протягивал ему кружку молока.

— Джо Берри! Что ты здесь делаешь?

— Вас ударили по голове прикладом мушкета, и вы потеряли сознание, а я унес вас в сарай. Позже я все подробно расскажу вам. Недалеко отсюда есть фермерский дом, — Джо пальцем указал направление. — Я уже побывал там. Прошлой ночью фермеры прятали у себя роялиста. Он умер от ран. Они боятся, что его тело могут обнаружить в их доме и собираются отнести его в церковь за лесом, чтобы священник узнал, кем был этот человек, и похоронил бы его по христианскому обычаю, — он увидел, с какой тревогой Майкл посмотрел в сторону фермерского дома и поспешил разуверить его: — Это не ваш отец, сэр. Мертвец гораздо моложе сэра Роберта. Фермеры спросили меня, знаю ли я его, — на самом деле Джо пришло в голову, что судьба может свести двух Паллистеров в это драматическое время, и он настоял на том, чтобы ему показали тело. — И вчера я не видел хозяина среди убитых и раненых, сэр.

— Пусть его не будет среди них и сегодня, — Майкл взял в руки кружку и выпил молоко одним залпом. Оно было еще теплым, только что от коровы. Ему этот напиток показался самым замечательным из всех, которые он пил в своей жизни. Джо вновь наполнил кружку молоком из ведра, которое стояло у его ног.

— У этих фермеров осталась лошадь умершего кавалера. Они ее, конечно, прогонят, но мы не можем ждать, пока они сделают это. Я предлагаю вам купить ее у них. Поручите это дело мне, я уж постараюсь купить лошадь подешевле.

Майкл с жадностью выпил вторую кружку.

— Покупай лошадь, — сказал он, возвращая Джо пустую кружку. Затем сунул руку в карман, но тут же вспомнил, что на нем чужой камзол. Он внимательно посмотрел на Джо: — Ты что…

— Да, сэр, — сказал Джо и извлек из своего кармана кожаный кошелек, в котором звенели монеты. — Я боялся, что вас могут ограбить в мое отсутствие, поэтому взял кошелек с собой.

— Не думаю, что меня могли бы ограбить в этой лесной чаще, — сухо сказал Майкл.

— Я не хотел сказать, что вас могут ограбить здесь, — пояснил Джо, — но вчера, когда мы находились в этом сарае…

— Каком еще сарае? Я ничего не понимаю.

Джо нетерпеливо покачал головой:

— Я расскажу вам обо всем, после того как куплю лошадь.

Он ушел, хлопая сапогами по размытой лесной тропе, а Майкл вылез из повозки. Голова страшно болела. Он зашел за кусты и справил малую нужду, а возвращаясь к повозке, увидел маленький ручеек. Став возле него на колени, он плеснул себе в лицо холодной воды. Ему стало немного лучше. Майкл присел на упавшее дерево и положил на него свою раненую руку. Он хотел бы снять с себя вражеский камзол, но, чувствуя себя слабым как ребенок, не смог сделать даже этого. В повозке лежала его сабля, но если бы сейчас на него напали враги, он не смог бы защитить себя.

Он услышал шаги Джо, который вел за собой лошадь черной масти, не породистую, но довольно крепкую. Она практически не пострадала во время вчерашней битвы, получив лишь одну царапину на шее.

Джо также принес с собой еды на два дня, две глиняные кружки, какую-то деревянную утварь и нож — все, что могло пригодиться им в дороге. Майкл страшно проголодался. Ведь он уже целые сутки ничего не ел. Джо тоже набросился на еду и с набитым ртом стал рассказывать, что произошло после того, как Майкл потерял сознание.

— Ты дважды спас меня от пленения, — сказал Майкл, когда Джо закончил рассказ. — Когда мы вернемся в Сазерлей, я позабочусь о том, чтобы ты больше не работал на кухне.

Джо вытер рот тыльной стороной ладони.

— А чем же я буду заниматься, сэр? — сказал он. — Растения перестанут расти, если меня сделают садовником, а Ридли не пустит меня в свою мастерскую, потому что я неуклюжий.

— Я хочу сделать из тебя конюха, Джо.

Лицо Джо раскраснелось, глаза засверкали.

— Да, сэр! Это вы хорошо придумали. Я люблю лошадей. Вы не пожалеете, сэр.

Они запили еду последним молоком, оставшимся в ведре, и стали готовиться в дорогу. Майкл выбросил кушак и сменил камзол на кафтан, купленный Джо. Кафтан пропах коровами, но молодой человек понимал, что сейчас не время привередничать. Джо бросил кушак, шлем, жезл и камзол в яму и насыпал сверху сухих листьев.

— Разрешите, я сделаю вам перевязку, сэр, — сказал он, складывая в треугольник свой шейный платок, не стиранный с тех самых пор, как парень покинул Сазерлей. — Но, если мы встретим кого-нибудь по дороге, вам лучше засунуть руку в карман.

Перевязка облегчила боль в руке, но, садясь в седло, Майкл испытал такое головокружение, что вынужден был вновь лечь в повозку, к которой Джо привязал черную лошадь. Они поехали по проселочной дороге. Фермеры рассказали парню, как можно ехать на юг кружным путем, на котором они вряд ли встретятся с круглоголовыми. Но, коли уж этому суждено случиться, Джо считал, что они сойдут за господина и его слугу, которые путешествуют по своим делам. В крайнем случае, они могут выдать себя за братьев, а если Майкл все еще будет в повозке, то он может притвориться пьяным.

День прошел без происшествий. Они покинули пределы графства Уорчестер и оказались в Глоучестере. Ночь провели в амбаре. Сначала Джо показалось, что фермер заломил слишком высокую цену за то, что поспят на его сене, но потом оказалось, что запрошенная денежная сумма включает в себя также и ужин. Он заранее предупредил Майкла, чтобы тот бормотал, если ему необходимо будет что-то говорить, иначе он выдаст себя благородным произношением, которое не вяжется с его одеждой. Это может вызвать ненужное любопытство. А ведь среди незнакомцев могут оказаться как друзья, так и враги.

Фермер, у которого они остановились, был нескладным мужиком с тяжелым взглядом. Кухня, где им пришлось ужинать, оказалась грязной. Их кормили пищей, какую в Сазерлее не давали и собакам.

Две следующие ночи им ничего не стоили, так как они ночевали в стогах сена. Вскоре, однако, им пришлось выехать на оживленную дорогу, но это их уже не особенно пугало, так как до дома оставалось всего ничего. Они могли бы бросить повозку, но Майкл все еще испытывал приступы головокружения и не мог более часа находиться в седле. Он полагал, что это происходит более от потери крови, чем от удара по голове, но сама рана на руке быстро заживала. Путешествуя в повозке, они вполне походили на местных работников, и никто не обращал на них внимание. Остановки делались лишь для того, чтобы запастись едой.

Однажды они проезжали через деревню, где проходила ярмарка. Майкл купил новую одежду для себя и Джо. Домотканая грубая одежда соответствовала их временному статусу. Он купил два кафтана, две шляпы, бриджи, чулки и постельное белье. Ближе к вечеру они искупались в реке. Майкл старался не мочить раненую руку. После купания путешественники переоделись в чистое, бросив в воду свою старую одежду. С прошлым было покончено.

Ночь они провели на постоялом дворе, где им подали два кувшина с горячей водой. Майкл с наслаждением побрился новой бритвой, купленной на ярмарке. Потом они плотно поужинали в пивной при постоялом дворе, куда часто заходили выпить круглоголовые. Однако те не обращали на путешественников никакого внимания — болтали между собой и ухаживали за служанками.

Впервые Майкл и Джо появились в таком месте, где их могли задержать. Счастливо избежав неприятностей, они уверовали в то, что теперь уже беспрепятственно доберутся до дома. Вскоре они миновали Глоучестер и выехали на дорогу, которая вела в Сассекс.

Теперь в их повозке лежали несколько бочек, которые они подобрали на обочине дороги. Проезжающие мимо возчики приветствовали их, полагая, что они везут эль. Джо отвечал на приветствия, поднимая вверх кнут. Они находились в полном неведении относительного того, что происходит в стране, избегая всякого общения с людьми. Однако в одной деревне видели горящие костры и слышали колокольный звон — праздновалась смерть короля. Один солдат армии парламента угощал всех пивом и хвалился, что сам лично убил короля в Уорчестере.

— На мне надет камзол Стюарта! — говорил он жадно слушающим его крестьянам, — я сам снял его с короля.

Майкл и Джо, которые подошли к толпе, чтобы послушать рассказ, поняли, что солдат врет, и продолжили свой путь.

— На короле был камзол совсем другого цвета, — сказал Майкл. — При других обстоятельствах я проучил бы этого вруна.

На седьмой день пути прибыли в Винчестер, и на его улицах увидели объявления, сообщавшие, что парламентом разыскивается Карл Стюарт и другие предатели. Там также говорилось о том, что после поражения в Уорчестере необузданный сын покойного тирана сумел скрыться. Парламент призывал всех порядочных людей страны сделать все, что в их силах, чтобы отыскать беглеца. В награду предлагалась тысяча фунтов.

— Итак, он жив, — радостно прошептал Майкл. — Как только доберемся до Сазерлея, отпразднуем это событие.

Теперь до дома оставался лишь день езды, и они прибыли бы туда к ночи, если бы их лошади не устали.

Они взяли за правило останавливаться на ночь на постоялых дворах. В таком случае они быстрее передвигались днем. Деньги Майкла таяли, а ему необходимо было иметь их на всякий случай. Например, для того, чтобы дать взятку. В эту последнюю ночь он решил снять для себя отдельную комнату. Ему надоело ночевать вместе с Джо. Но прибыв на постоялый двор, находящийся неподалеку от Святого Креста, он обнаружил, что там имеется лишь одна свободная комната с двумя кроватями, находящаяся на чердаке. Ничего другого не оставалось как снять ее.

Спалось ему плохо. Кровать была неудобная, и при малейшем шорохе он просыпался. Проснувшись в очередной раз, он услышал топот. Майкл тотчас же спрыгнул с кровати и подбежал к окну. Когда он и Джо прибыли на постоялый двор, уже стемнело, и тогда они не могли видеть того, что предстало его взору теперь. Из окна ему открылся вид на реку и дорогу, вдоль которой стояли виселицы. Он высунулся из окна и разглядел офицера, едущего верхом на лошади впереди отряда солдат. Они направлялись к мосту, ведущему к виселицам. Солдаты охраняли трех пленников, которые шли друг за другом со связанными руками. Первые два пленника были пожилыми мужчинами, третьей шла белокурая девушка лет шестнадцати, одетая в простое платье серого цвета, какие носят служанки. Девушка низко опустила голову и, видимо, плакала. Замыкал процессию солдат, ведущий под уздцы лошадь, запряженную в небольшую повозку. Майкл тотчас же догадался о ее предназначении.

Опершись рукой о стену, Майкл ждал, когда обреченные на смерть вновь появятся из-за деревьев. Виселицы обычно строились за городом, и их вид никого не удивлял. Людей часто вешали как в Лондоне, как и в других городах. На это почти не обращали внимания, за исключением тех случаев, когда казнили известных людей или отчаянных негодяев. В таких случаях собиралось немало народу, чтобы послушать последние слова обреченных на смерть. Очевидно, на этот раз люди, приговоренные к казни, никого не интересовали, так как народ возле виселиц отсутствовал. Скорее всего, пленников привезли сюда из других мест.

Наконец он вновь увидел всю процессию, которая остановилась возле первой виселицы. Майкл открыл окно пошире. Он не стал бы смотреть на подобное зрелище, не будь среди обреченных девушки. Ее цветущая молодость и красота так не соответствовали всей этой мрачной обстановке. Он проникся жалостью к ней, не зная, кто она такая и что совершила.

Офицер пролаял какой-то приказ, и солдаты начали действовать. На шею первого мужчины накинули петлю и потащили к повозке, которая уже стояла под виселицей. Было ясно, что казнь не займет много времени, и беднягам не будет предоставлено право последнего слова. Одно из двух: или круглоголовые боялись выслушать речи своих жертв, или они старались поскорее покончить с неприятной процедурой. Судьба двух мужчин не могла особенно волновать солдат. Другое дело — девушка. Они будто бы оказывали ей своеобразную услугу, вешая сначала мужчин и как бы давая ей возможность подышать подольше перед смертью. А утренний воздух был так свеж и чист.

Несмотря на то, что солдаты старались как можно скорее закончить свое дело, первому мужчине все же удалось громко крикнуть перед смертью:

— Боже, храни короля!

Девушка сразу же потеряла сознание и не видела, как повесили второго мужчину, тоже успевшего выразить свою преданность монарху. Майкл понял, что солдаты ждут, пока девушка придет в себя. Они стояли рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу. Сержант смочил руку росой и провел ею по лбу обреченной. Она тотчас пришла в себя, оттолкнула сержанта и сама встала на ноги. Тогда один из солдат связал ей ноги веревкой, что обычно делалось, когда казнили женщин: подол платья привязывался к ногам, чтобы после смерти жертв никто не мог увидеть их наготу. Женщины боялись этого не меньше самой казни. Затем ей на шею накинули петлю. Девушку поставили на повозку.

Майкл более не мог переносить зрелище.

— Нет! — его крик заглушил предсмертные слова повешенной. Проснулся Джо и тотчас спрыгнул с кровати.

— В чем дело?! — заорал он. — Мы в ловушке?

Майкл отошел от окна и покачал головой:

— Только что повесили трех роялистских заговорщиков. Бедняги. Среди них была девушка. Очень молодая.

— Что у вас с правой рукой?

Майкл увидел, что костяшки пальцев содраны в кровь: он изо всех сил ударил рукой в стену, когда девушку вешали.

— Я пытался протестовать, — произнес он с горечью в голосе.

Джо подошел к стопке полотна, купленного на рынке, и перевязал руку хозяина. Про себя он подумал, что сын сэра Роберта еще до конца не оправился после того удара по голове.

— Мне здесь надоело, — воскликнул Майкл раздраженно. — Пора отправляться в путь. Позавтракаем в другом месте. На этом постоялом дворе мне пища в горло не полезет.

Когда они собрали вещи и готовы были отправиться в путь, Джо побежал на конюшню, а Майкл пошел к жене владельца постоялого двора, чтобы заплатить за ночлег.

— Я полагаю, вам понравилось у нас, — сказала она дружелюбным тоном.

— Да, конечно. А… кого это сейчас повесили? — спросил он как бы между прочим.

— Я не знаю. Тут постоянно вешают людей за какие-то проступки.

— Вам это не мешает?

— Нет, сэр. Повешенные тут долго не висят, так что запах мертвых тел не беспокоит постояльцев. У нас в городе есть два врача, которые открыли свою собственную больницу. У них обучаются студенты. Так эти ребята сразу же забирают повешенных. Не удивлюсь, если сейчас они уже возле виселиц, — она положила руку на стол и сообщила Майклу доверительно: — Фактически, нам в пользу то, что постоялый двор находится возле виселиц. Иногда здесь собираются толпы народа.

— Гражданских лиц сегодня вешали военные, — сказал он, пытаясь заставить ее кое-что припомнить.

— А, — сказала она, откинувшись в кресле и приложив палец к щеке. — Теперь я вспомнила. Вчера мой муж вернулся домой поздно ночью, когда я уже засыпала, и сказал, что он слышал, будто скоро будут вешать каких-то людей, которые якобы укрывали сына покойного тирана. На улицах висят листки, где написано, что он в два ярда[3] ростом, а может, и выше.

— Я тоже об этом слышал, — он взял сдачу, которую она вынула из ящика стола и положила перед ним.

— Вы тоже высокий, — она склонила голову набок, глядя на него снизу вверх.

— Мой рост — два ярда ровно, — сказал он. — Всего хорошего, мадам.

— До свидания, сэр, — она вытянула шею, глядя ему вслед. А может, он и есть Карл Стюарт? У него темные волосы, и говорит он как дворянин, несмотря на простую одежду. Но нет, такого быть не может. Столь высокопоставленная особа не стала бы останавливаться на ночь на постоялом дворе, где его могут опознать. Сама она не знала, как выглядит Стюарт, но есть ведь люди, которые видели его. Ведя подсчет деньгам, она старалась отбросить свои подозрения, но что-то все же не давало ей покоя.

Майкл и Джо переехали через мост и оказались перед виселицами. Солдаты уже ушли, но, как и говорила жена владельца постоялого двора, там уже находились студенты. Трое повешенных лежали на земле. Вскрывать разрешалось лишь тела преступников, а врачам и студентам требовались все новые и новые трупы. Однако они погрузили на тележку только мужчин. Студенты стояли возле лежащей на траве девушки и о чем-то разговаривали.

Заинтересовавшись происходившим, Майкл пришпорил лошадь и поскакал к этому скорбному месту. Подъехав, он увидел, что студенты посадили девушку, прислонив к дереву. Один из них снял с себя рубашку и завязал ее на шее умершей.

— Что вы делаете? — вскричал Майкл в негодовании. — Как вы смеете так обращаться с мертвым телом, стервятники!

Их оживленный разговор вмиг стих. Они окинули Майкла взглядами. Один из них, широко расставив ноги и держась пальцами рук за ремень, обратился к нему воинственным тоном:

— Мы не собираемся давать тебе отчет в наших действиях, незнакомец, кем бы ты ни был. Но, коли уж ты вмешался, то я скажу, что когда мы пришли сюда, эта девушка еще подавала признаки жизни.

— Она жива?! — воскликнул Майкл недоверчиво в голосе. — Но ведь это невозможно. Я собственными глазами видел, как ее повесили.

— Тут происходило медленное удушение. Чтобы быстрее наступила смерть, нужно столкнуть человека с повозки.

— Вы хотите сказать, что вовремя сняли ее с виселицы?

— Именно так. Возможно, она потеряла сознание и не дергалась, что и спасло ее. Ей повезло, что рядом не было добрых друзей или родственников, которые обычно дергают повешенных за ноги, чтобы облегчить их страдания. А может быть, она ведьма и спасла себя при помощи колдовских чар! — студент насмешливо смотрел на незнакомца, ожидая, что тот отпрянет, исполненный страха перед силами тьмы, но тот не двинулся с места. — Вот видишь, мы оживили ее. Теперь она сидит и дышит.

Майкл спрыгнул с коня и поспешил к девушке. Свидетель ее смерти, он хотел теперь видеть, как она воскресает. Она едва дышала. Он представил себе, через какие страдания, физические и душевные, прошла эта девушка.

— Вы немедленно должны отвезти ее в больницу! Снимите с тележки трупы и положите на нее девушку. Я помогу вам.

Студенты обменялись многозначительными взглядами. Им не нравилось, что этот незнакомец лезет не в свои дела. Хотя они и являлись сторонниками Кромвеля, с фанатиками им было не по пути. Майкла же они приняли за слабоумного пуританина, которому до всего есть дело.

— Со временем она придет в себя, — студент, который обвязал своей рубашкой шею девушки, стал развязывать веревку на ее ногах.

Майкл склонился на бедняжкой и поправил растрепавшиеся волосы, закрывающие бледное лицо.

— Что же с ней будет?

Как только он прикоснулся к девушке, та открыла свои зеленые глаза, полные испуга и удивления. Она увидела склонившегося над ней незнакомца, лицо которого выражало озабоченность. Затем все вновь исчезло. Шея так сильно болела, что девушка ничего не соображала, нервы ее были напряжены до предела. Ей показалось, что тени удаляются от нее, она слышала мужские голоса. Рядом с ней раздался громкий крик. Ей показалось, что говорит тот самый мужчина, который прикасался к ней.

— Подождите! Куда же вы? Вы не сможете оставить ее здесь!

Но студенты покатили свою тележку в сторону дороги. Смеясь, они отвечали Майклу:

— Нам предписано забирать только мертвых. До живых нам нет дела.

— Но ей нужна медицинская помощь.

— Мы не станем помогать ей. Позаботься о девушке сам!

— Но вы обязаны лечить больных.

— Она преступница. Мы не желаем нарушать закон.

Они весело продолжали свой путь, несмотря на то, что одним трупом стало у них меньше. К этому времени Джо давно уже стоял на обочине дороги и наблюдал за происходящими событиями. Ему стало не по себе, как только он понял, что его хозяин вступил в спор с какими-то людьми. Теперь же он был попросту испуган.

— Уходите отсюда, сэр! Немедленно! Эти студенты сейчас разболтают обо всем в городе.

— Мы не можем оставить ее здесь! Выбрасывай бочки. Потом поможешь мне положить девушку в повозку.

Джо просто вышел из себя.

— Вы что, одурели? — закричал он в страхе, краснея от гнева. — Нам удалось скрыться от круглоголовых, нам везло всю дорогу! А теперь, когда мы уже почти дома, вы хотите, чтобы мы погибли! Если мы попадемся с ней круглоголовым, то они повесят и ее и нас!

Майкл выругался:

— Слезай и делай то, что тебе говорят. Если не подчинишься мне, я стащу тебя оттуда и оставлю здесь одного.

Впервые за все время их путешествия, начавшегося в Уорчестере, Джо упал духом. Теперь, когда на горизонте уже почти видна конюшня Сазерлея, его хозяин вновь подвергает их опасности. Он уже хотел было хлестнуть лошадь кнутом и умчаться отсюда, оставив Майкла. Пусть делает что хочет. Однако здравый смысл возобладал. Лошадь у хозяина очень резвая, и он быстро настигнет Джо.

Парень спрыгнул с повозки и стал сбрасывать бочки в канаву. Затем он кинулся помогать Майклу. У него не было никакого желания делать это, однако единственное, что могло спасти их, это быстрый отъезд отсюда. Он взял девушку за ноги, а Майкл здоровой рукой обнял ее за талию. Ее голова оказалась у него на груди. Нести несчастную в таком положении было крайне неудобно, но так она меньше страдала от боли. Джо сразу же проникся к девушке недоброжелательностью: ведь из-за нее они подвергают себя смертельной опасности. Ему всегда нравилась притча о добром самаритянине, которую он слышал в церкви, куда по постановлению парламента ходить нужно было обязательно. Он думал, что и сам мог бы сыграть такую же роль, как этот человек из Евангелия, но рисковать жизнью из-за какой-то особы, снятой с виселицы, — совсем другое дело.

Когда они положили ее в повозку, в горле девушки послышались булькающие звуки. Майкл свернул свой кафтан и положил ей под голову. Затем он накрыл ее одеялом, которым укрывался сам, когда лежал на ее месте. Она была без сознания, но у них уже не оставалось времени, чтобы привести ее в чувство. Пусть уж лучше она трясется по бездорожью в бессознательном состоянии. Ее нужно как можно скорее увезти подальше от виселиц. Им повезло, что никто не видел, как они увозят девушку.

Майкл сел на коня и во весь опор помчался вперед. Джо, безжалостно хлеща свою лошадь, ехал за ним. Временами им попадались пешеходы или фермеры, едущие на телегах. Женщины, сплетничавшие возле калиток своих домов, с любопытством смотрели на проезжающих мимо них путешественников. Матери гнали детей с дороги, чтобы они случайно не попали под копыта лошадей.

Теперь Майкл уже начал узнавать местность. Его мать родом из Хэмпшира, и в Сазерлее висела карта, на которой было обозначено место, где родилась Анна. Он часто смотрел на эту карту, потому что его вообще интересовали карты, а мать показывала ему деревни, луга и поля, знакомые ей с детства. В то время когда Майкл жил дома и не учился в Оксфорде, он несколько раз ездил вместе с матерью к тете, которая жила в этих краях. Так как теперь при въезде в каждую деревню стоял столб с ее названием, то он точно знал, где нужно свернуть со столбовой дороги на проселочную.

— Но почему же мы не сворачиваем, сэр? — спросил его Джо, едва сдерживая себя от негодования.

— Мне нужно найти аптекаря. Надо дать этой девушке какое-то лекарство, которое облегчит ее боль. Иначе, придя в себя, она будет очень мучиться и кричать. А это нам ни к чему. Кроме того, мы просто обязаны помочь ей. Это наш моральный долг.

— Наш долг! Ваш долг, сэр. Я к этому не имею никакого отношения, — сложив с себя таким образом всю ответственность, Джо замолк, чувствуя, что и сам вот-вот начнет кричать от страха и раздражения. Ужас преследовал его с того момента, когда парень оказался возле виселиц. Удирая из Уорчестера, он спасал хозяина, пускаясь при этом на всякие хитрости, но сейчас чувствовал себя беспомощным, как заяц, которого загнали легавые собаки. Если бы в повозке не лежала эта девушка, они бы спокойно ехали по дороге и не боялись каждого встречного.

Вскоре они прибыли в большую деревню. Майкл, который не надеялся найти тут человека, имеющего какое-то отношение к медицине, был приятно удивлен, когда ему сказали, что в деревне живет один старик, который раньше имел аптеку в Винчестере. Его сын, которому эта аптека перешла по наследству, часто навещает отца и привозит ему всякие лекарства, чтобы тот мог лечить местных жителей.

Майкл поехал по названному адресу и вскоре оказался возле нужного дома, стоящего на покрытой булыжником улице. В полутемном помещении его встретил аптекарь, которому он сказал, что его сестра ушиблась при падении, и ей необходимо дать какое-нибудь лекарство, чтобы облегчить боль.

— Может быть, у нее сломаны кости, — предположил старик. — Я могу вправить их за умеренную плату.

— Это уже сделано, — поспешно заверил его Майкл, — но она страдает от боли.

Он вышел от аптекаря с бутылочкой болеутоляющего сиропа.

К радости Джо, выехав из деревни, они сразу же свернули на проселочную дорогу, которую Майкл знал как свои пять пальцев. Хотя ему пришлось указывать путь, он частенько подъезжал к повозке и смотрел на девушку. Внезапно она открыла глаза и схватилась за рубашку на своей шее, вообразив, что это петля.

— Остановись, Джо! — приказал Майкл и слез с лошади. Когда повозка встала, он склонился над девушкой.

— Не трогайте повязку! — он взял ее руки в свои. — Пусть она останется у вас на шее, пока мы не придумаем что-нибудь получше, — она послушалась его, продолжая стонать и дрожать от боли. Он откупорил бутылку с болеутоляющим и налил немного сиропа в ложку: — Выпейте это. Вам станет лучше.

Майкл влил девушке в рот лекарство. У нее глаза полезли на лоб, она стала задыхаться. Приподняв ее голову, он подложил под нее свою руку, а она взяла себя за подбородок, как будто с трудом удерживала вес своей отяжелевшей головы, поникшей на поврежденной шее. Ее лицо распухло, глаза налились кровью. С большим трудом она проглотила еще две ложки лекарства, надеясь на то, что оно принесет облегчение.

Джо, сидя на месте возницы, повернулся и уставился на девушку. Он находил ее омерзительной, похожей на пугало. Ненависть к ней распирала все его существо. Он отвернулся и стал жевать хлеб с сыром. С прошлого вечера он ничего не ел. Еще никогда в жизни он так не скучал по Сазерлею.

— Вы можете сказать мне ваше имя? — спросил Майкл девушку, вновь затыкая бутылку пробкой. Она не издала ни звука, лишь пошевелила губами. — Мэри? Да? — попробовал он угадать и, кажется, не ошибся, потому что девушка больше не делала попыток произнести свое имя. Бесполезно было спрашивать фамилию. Он узнает позднее. Он вновь уложил ее и накрыл одеялом. Болеутоляющее подействовало очень быстро. Через несколько минут девушка уже крепко спала. Боль, очевидно, притупилась.

Они ехали по извилистой проселочной дороге, миновали дом, где когда-то жила тетя Майкла. Однако дом давно уже был продан каким-то неизвестным людям, и рассчитывать на гостеприимство там не приходилось. Они пересекли границу Сассекса, когда уже стемнело. Мэри все еще спала, и, так как они не могли оставить ее одну, Майкл, остановившись возле постоялого двора, пошел туда и купил пару пирогов с мясом и кружку бульона. Он надеялся, что ему удастся накормить Мэри, но она смогла сделать лишь несколько глотков воды. Подкрепившись бульоном и пирогами, Джо и Майкл продолжали путь при свете фонаря, имевшегося в повозке. Джо подпрыгивал при крике совы или любом другом шуме, нарушавшем тишину сельской местности, по которой они ехали. Майкл старался успокоить его.

— Послушай, ведь мы уже в Сассексе, и находимся на большом расстоянии от тех виселиц, — говорил он парню убеждающе. — Те студенты, должно быть, пошли прямиком в больницу и сразу же приступили к вскрытию трупов. А это значит, что в таверне, где их хвастливые речи могли услышать военные, они оказались только пару часов назад. Ночью круглоголовые не станут преследовать нас, а к утру мы уже будем в безопасности.

Так бы оно и было, если бы не жена владельца постоялого двора. Днем она болтала со служанками в пивной и упомянула мужчину, который своим ростом и цветом волос напоминал Карла Стюарта. В это время там как раз обедали два офицера, которые услышали ее слова. Они вскочили из-за стола, допросили женщину и кинулись поднимать людей. Через некоторое время повсюду уже рыскали солдаты, а Винчестер был полон слухов. Сын тирана провел здесь ночь, и никто не знал об этом! Неожиданно и другие люди стали вспоминать, что видели его. Наконец слухи достигли больницы, и студенты стали думать, не был ли тот человек, который проявил столь живой интерес к девушке, снятой с виселицы, Карлом Стюартом. К вечеру весь Винчестер уже знал, что Карл II увез в своей карете девушку-роялистку, отбыв в неизвестном направлении в сопровождении вооруженных до зубов кавалеров!

Полковник, занимавшийся расследованием этого дела, счел, что Карл не мог оказаться в окрестностях Винчестера и уж в любом случае не стал бы останавливаться на постоялом дворе. Он знал, что после того как за голову Карла назначили большое вознаграждение, люди «обнаруживали» сына тирана в самых разных уголках страны. Тем не менее в данном случае не обошлось, по-видимому, без роялиста. Пропавшая девушка являлась швеей по имени Мэрион Мур. Ее приговорили к повешению вместе с двумя родственниками за то, что они сообщили сторонникам парламента ложные сведения о местопребывании Карла Стюарта. Эти трое намеренно увели солдат подальше от дома, где остановился негодяй, мнящий себя королем. Все это случилось далеко от Винчестера, но офицер, которого провели эти люди, не хотел огласки и настоял, чтобы казнь совершилась там, где обреченных на смерть никто не знал.

Теперь полковник был обязан поймать снятую с виселицы девушку и тех, кто увез ее, а потом повесить всех троих.

На следующий вечер Майкл и Джо прибыли в Сазерлей. Они ехали медленнее, чем предполагали, из-за того что девушка очень страдала от болей в голове. Как только кончалось действие болеутоляющего средства, ее мучения возобновлялись с новой силой. При малейшем толчке у нее глаза лезли на лоб от боли, а руки судорожно сжимали края одеяла. Ей постоянно приходилось давать лекарство. В конце путешествия они ехали, никого не встречая на своем пути, по лесным просекам, знакомым Майклу с детства. С наступлением сумерек путешественники подъехали к воротам дома, уже запертым. Однако открытой оставалась небольшая дверь в стене, которой пользуются слуги. Майкл завернул Мэри в одеяло и понес ее в дом.

— Найди мою мать, — велел он Джо, — и скажи ей, чтобы она встречала меня у Королевской двери. — Так назывался тайный ход, о котором не знал никто, кроме членов семьи. Им пользовались в случае крайней необходимости. — Подготовь ее к тому, что я приду с раненой девушкой. Больше ничего не говори. Пусть она побыстрее пошлет ко мне в оранжерею Джулию с фонарем. После этого отведи лошадей на конюшню. Повозку придется изрубить на куски и сжечь.

Войдя на кухню через черный ход, Джо увидел медные кастрюли, пылающий очаг и знакомых ему служанок, сидящих за столом.

Он и не подозревал, как рад будет увидеть все это. Сначала на него никто не обратил внимания. Потом одна из служанок взвизгнула и, подбежав к парню, дала ему звонкую пощечину.

— Ах ты, негодник! Где ты пропадал все это время?

Он оттолкнул ее.

— Глупая баба. Я был на войне, — увидя, что к нему приближается повариха, он укрылся от нее в дальнем углу, загородившись столом. — Мне нужно найти госпожу. Где она?

— Принимает гостей в Королевской гостиной. Приехали мистер и миссис Таунсенд, — сообщила ему самая молодая из служанок.

Он схватил ее за руку:

— Пошли со мной. Скажешь ей, что есть срочное дело. Ее ждут. Пусть найдет мисс Джулию.

Анна, которая развлекала гостей, извинилась за себя и Джулию и вышла в коридор, где ее поджидал Джо. Она задала ему тот же вопрос, с которым к нему обратились на кухне. Только говорила совершенно спокойно и, кажется, радовалась тому, что он вернулся домой.

— Я приехал вместе с мистером Майклом, мадам.

— Он жив! Полковник Паллистер тоже здесь?

— Нет, мадам, — он передал ей письмо от мужа.

Накинув на плечи шаль, Джулия, волнуясь, бросилась туда, где в полной темноте поджидал ее брат, держа на руках незнакомую девушку.

— Молодец! — воскликнул он, увидя сестру. — Только не задавай никаких вопросов. Молчи, прошу тебя. Скоро ты все узнаешь.

Она кивнула и приложила руку ко рту, показывая этим, что выполняет его желание. Майкл пошел по тропинке, ведущей к лабиринту. Джулия последовала за ним. Фонарь тускло освещал их путь. Голова девушки была закутана в одеяло, так что она походила на монаха в мантии с капюшоном. Она постанывала и вздыхала.

К удивлению Джулии, брат не пошел к дому, как она предполагала, а направился к ближайшему входу в лабиринт. Теперь она уже не отходила от него, боясь потеряться. Когда они оказались в центре лабиринта, Майкл опустил свою ношу на землю.

— Я оставлю тебя здесь на несколько минут, Мэри.

Затем он и Джулия прошли к камню, на котором могли отдыхать те, кто благополучно добрался до центра. К еще большему удивлению Джулии, брат положил руку на одну из перегородок, и она почти бесшумно поднялась вверх, как крышка шкатулки. Майкл сказал Джулии, что она должна спускаться вниз по ступеням, освещая при этом дорогу фонарем. Он последует за ней.

Она подняла фонарь и ступила в кромешный мрак, держась за перила лестницы. Когда она спустилась вниз, то увидела длинный, уходящий вдаль проход. Теперь она поняла, почему брат закрыл лицо несчастной девушки одеялом: он не хотел, чтобы она видела вход в это убежище.

Вскоре появился Майкл со своей ношей на руках. Он положил девушку на старую деревянную скамью, стоящую у стены. Затем юноша быстро поднялся по лестнице и опустил перегородку.

— Иди вперед, Джулия, — сказал он и взял Мэри на руки. Луч фонаря плясал перед ними, эхо усиливало звуки шагов. Джулия считала, что они находятся на уровне подвалов Сазерлея, но она ошиблась. Пройдя через несколько проходов, отделяемых друг от друга крепкими бревнами, они наконец увидели слабую полоску света, пробивающуюся сквозь щель. Майкл велел Джулии постучать в дверь, которая тотчас открылась. За дверью стояла Анна со свечой в руках. Они оказались в столовой, отделяемой от прохода фальшивой стеной.

— Слава Богу, ты опять дома! — воскликнула Анна, увидев сына. Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Джо сказал тебе, что когда в последний раз он видел отца, тот был в полном здравии?

— Он сказал, что не видел его среди мертвых, но неизвестно, находится ли он на свободе, — выражение озабоченности появилось на ее лице.

— После сражения в городе воцарился хаос. Отец мог спокойно покинуть Уорчестер. Я имею основания предполагать, что он находится вместе с королем, — к этому убеждению он пришел после своего собственного побега.

— За которым охотятся, как за диким зверем! — воскликнула она в отчаянии.

— Что ж, за этой девушкой тоже, возможно, охотятся, только, мне кажется, круглоголовые охотники давно сбились со следа. Лишь вчера она чудом уцелела, приговоренная к повешению за то, что пыталась помочь королю. Вот почему у нее так болит шея. Она пока еще не может говорить, но дала понять, что зовут ее Мэри.

— Бедняжка! — Анна сочувственно посмотрела на нее. — Если твой отец действительно находится при короле, то мы обязаны этой девушке его спасением. Значит, мы перед ней в вечном долгу.

— Я тоже так думаю. Ничего страшного не будет в том, если круглоголовые узнают, что я прибыл домой. Они сейчас слишком озабочены поисками короля. Но Мэри мы пока должны прятать. Мне нужно отнести ее в верхнее помещение так, чтобы слуги не видели нас. Если пойдут слухи о том состоянии, в котором она находится, то это может стоить ей жизни.

Анна кивнула и пошла вперед. К огорчению Джулии, ей велели вернуться в Королевскую гостиную и сказать гостям, что одна из служанок заболела и что мать поэтому немного задержится. Когда Анна вернулась в зал, Майкл уже находился наверху. Она подобрала юбки и поспешила подняться к нему по лестнице.

— Отнеси Мэри в восточное крыло дома. Мы поместим ее в комнате рядом с моей спальней.

Мэри положили на кровать. Анне показалось, что она никогда еще не видела глаз, выражавших так много страдания.

— Я буду ухаживать за тобой, — сказала она с нежностью в голосе, пытаясь не выдать ужаса, который испытала при виде распухшего лица девушки и мертвенно-белого цвета ее щек. — Майкл побудет с тобой, а я схожу за мазями.

Когда она ушла, Майкл улыбнулся девушке:

— Ты попала в хорошие руки. Моя мать пребывает в своей стихии, когда ухаживает за больными. Здесь тебя никто не найдет, так что поправляйся. Надеюсь, что скоро ты опять будешь говорить. Нам нужно о многом побеседовать с тобой.

Анна уже доставала корзинку с мазями из шкафа, когда услышала стук шагов и поняла, что это гости спускаются по лестнице. Она поспешила к ним. Они вовсе не обиделись на нее за то, что она покинула их, и пригласили ее и Кэтрин посетить их на следующей неделе. Как только дверь за ними закрылась, Анна вздохнула с облегчением и послала Джулию в гостиную.

— Иди и расскажи обо всем бабушке. Она, должно быть, очень волнуется, хотя и не подает виду.

Наверху она позвала служанку Сару, свою ровесницу, которая находилась при ней с первого дня ее пребывания в Сазерлее. За это время Сара много раз доказывала свою преданность хозяйке. Анна объяснила ей ситуацию.

— Я сделаю все, что в моих силах, для человека, который пострадал во имя короля и, возможно, спас хозяина.

— Я знала, что могу положиться на тебя, — сказала Анна с благодарностью в голосе.

Когда они вошли в комнату, девушка пристально посмотрела на Майкла, как бы умоляя его остаться с ней. Как только он ушел, в ее горле раздались странные звуки, напоминающие рыдание. Зная от сына, что несчастная в последний раз принимала лекарство три часа назад, Анна налила в ложку болеутоляющее и дала его девушке.

— Это снимает боль, а мы с Сарой пока сделаем тебе перевязку.

Спустившись вниз, Майкл с радостью обнаружил, что гости уже уехали, и, заглянув к Кэтрин, пообещал вновь зайти к ней и все рассказать. Затем он прошел на кухню и рассказал женщинам все, что ему было известно об их мужьях, после чего велел Джо принести два кувшина горячей воды в свою комнату. Когда парень пришел к нему с водой, он поинтересовался, накормлены ли лошади, а потом еще раз предупредил, чтобы тот помалкивал о юной особе, которую они привезли в Сазерлей.

Джо, который был счастлив вновь оказаться дома, получил три золотые монеты и заверение в том, что отныне будет работать на конюшне. Разумеется, он поклялся, что ни одна живая душа не узнает от него о бедной девушке.

Когда Майкл принес кувшины с горячей водой в спальную комнату, Мэри уже спала. Ее раздели и сняли рубашку, которой была перевязана шея, вся распухшая, иссиня-черная. Майкл в ужасе смотрел на нее.

— Выздоровеет ли она когда-нибудь?

— Я сделаю для этого все, что в моих силах, — сказала Анна твердо. Сара вылила воду в тазик и приготовила полотенца.

После того как Майкл ушел, они вымыли девушку, одели ее в ночную рубашку и наконец занялись шеей. Сначала они смазали ее мазью и раствором из целебных трав, потом сделали перевязку. В ту ночь Анна не отходила от постели Мэри. Она читала и перечитывала письмо Роберта и только к утру забылась сном. Обычно ее будила Сара, так что другие служанки не станут заглядывать в спальню госпожи и искать Анну по всему дому. Вернувшись в свою комнату, она увидела, что Сара разворошила ее постель для того, чтобы служанки, которые должны были прийти сюда и делать уборку, подумали, будто госпожа спала здесь.

Скрывать Мэри оказалось не так трудно, как думала Анна. В доме было принято закрывать на ключ комнату, предназначенную для гостей, в которой они поместили девушку. За несколько месяцев до Рождества Анна обычно шила в ней подарки своим домочадцам и слугам.

Анна и теперь шила и вышивала, сидя у кровати больной. Она радовалась тому, что у нее есть чем заняться, ибо каждый день она ожидала возвращения Роберта и каждый вечер ложилась спать расстроенная. Парень одной служанки вернулся из Уорчестера, избегнув пленения, и Анна отпустила ее к нему в деревню. Через неделю вернулся отец еще одной служанки. Никто из вернувшихся ничего не знал о судьбе сэра Роберта. Они рассказали Анне лишь о том, как храбро он дрался, защищая мост. Потом он упал с лошади и его унесли с поля битвы. Если бы Майкл не сообщил ей, что ранение было незначительным, она склонна была предположить худшее.

Мэри выздоравливала. Она все еще не могла говорить, но Анна нашла способ общаться с ней: велела девушке поднимать правую руку, если та соглашается с чем-то, или левую, если нет. Таким образом они узнали кое-что о ее прошлом. При первой же возможности Анна принесла ей бумагу, ручку и чернила, но девушка сразу же дала понять, что не умеет ни читать, ни писать. Со временем им все же удалось понять, что в тот день были повешены ее дядя и брат. Ей, безусловно, тяжело было вспоминать об этом, в глазах ее стояла невыразимая грусть. Других родственников у нее не имелось, так что возвращаться ей было некуда.

Чувствуя себя страшно одинокой, она очень подружилась с Джулией. Так как девушка все еще не могла ходить, Джулия часто читала ей, а когда Мэри уже можно было сидеть, научила ее играть в шашки.

Тревога Анны по поводу Роберта передалась и другим обитателям дома. Джулия стала бояться, что уже никогда больше не увидит отца. Она не хотела говорить об этом ни матери, ни бабушке и доверилась лишь Мэри, которая мимикой и жестами старалась подбодрить ее и вселить в девочку надежду на лучшее.

Хотя Мэри радовалась всякому, кто сидел возле ее постели, будь то славная Джулия, Анна с ее шитьем или Кэтрин, которая рассказывала ей о том, как жила при дворе королевы Елизаветы (порой впадая в забывчивость и повторяя одну и ту же историю снова и снова), наиболее значимым для нее являлись посещения Майкла. Ее глаза сразу же загорались при одном его виде, что крайне радовало его.

Анна отправилась в Чичестер, чтобы купить для Мэри нижнее белье, чулки, туфли и теплое пальто с капюшоном, ибо приближалась зима. Она надеялась, что к тому времени девушка выздоровеет и пропадет необходимость прятать ее. В экипаж Анны доставили четыре платья, заранее заказанных портным. Все они предназначались для Мэри. Потом Анна зашла в трактир «Дельфин», чтобы выпить чашку горячего шоколада в компании своей подруги и узнала от нее, что круглоголовые рыщут по всему Сассексу.

— Они повсюду ищут короля, — сказала ей подруга шепотом. — Ходят слухи, что он уже скрылся за границей. Будем надеяться, что так оно и есть.

Анна знала, что это не так. Если Роберт находится при короле, он никогда не покинул бы страну, не попрощавшись сначала с женой.

Мэри обрадовалась при виде новой одежды. Все платья были украшены вышитыми ленточками и кружевными воротничками, изготовленными Анной. Тем не менее девушка все еще не могла расстаться с повязкой на шее. Боли не проходили, иногда еще приходилось прибегать к помощи болеутоляющих лекарств. Она не могла сидеть и шить в течение продолжительного времени, хотя и хотела помочь Анне, которая готовила подарки служанкам — шелковые кошельки, розетки и юбки. Но она смогла доказать всем, что является отличной портнихой.

Пока на ее лице сохранялась опухоль, все зеркала были убраны из комнаты. Мэри оказалась весьма красивой девушкой с замечательными зелеными глазами, подбородком с ямочкой и нежной кожей лица. Как только она смогла самостоятельно причесываться, она соорудила у себя на голове великолепную прическу. Когда Майкл похвалил ее вкус, она покраснела от удовольствия.

Однажды ей пришло в голову, что она уже никогда не сможет говорить, так как ее голосовые связки безнадежно повреждены и не подлежат лечению. Майкл сидел около нее в этот момент и рассказывал о том, что делал утром, выполняя обязанности владельца усадьбы в отсутствие отца Она хотела что-то сказать ему, полагая что он должен быть первым человеком, который услышит ее голос. Когда ее первая попытка оказалась неудачной, она попробовала снова, уверенная в том, что голос должен вернуться. Он увидел ужас в ее глазах после того, как она несколько раз беззвучно открывала рот и даже привстала, думая что это поможет ей произнести несколько слов.

Он тотчас взял ее руку. Майклом и его близкими уже обсуждалась возможность того, что девушка останется немой, хотя они верили в благополучный исход.

— Не бойся, — подбадривал он ее. — Пройдет еще некоторое время, и ты заговоришь.

Она не плакала, но ее лицо выражало такое страдание, что его сердце разрывалось на части.

— Мэри, не отчаивайся! Ты ведь так мужественно переносила все испытания.

Она видела перед собой только его, как будто он загораживал пропасть, которая разверзлась перед ней. Она подалась вперед и упала бы, если б он не поддержал ее. Обняв девушку, он обнаружил, что она вся дрожит от отчаяния. Тогда Майкл стал утешать ее, как мог.

— Это твой дом. Ты можешь оставаться в Сазерлее до тех пор, пока не захочешь по собственной воле выйти замуж и уехать отсюда. У нас много планов на твой счет. Мы научим тебя читать и писать. Когда боли в шее прекратятся, Джулия научит тебя разным модным танцам. Мы желаем тебе счастья, и пусть наша семья заменит тебе ту, которую ты потеряла.

Вскоре она перестала дрожать и успокоилась. Когда он хотел вновь усадить ее в кресло, она вдруг схватила его за куртку и поцеловала в щеку долгим поцелуем. «Я люблю тебя!» — беззвучно воскликнула она. Затем, испугавшись собственной смелости, она отпрянула от него, но тут же поняла, что он воспринял ее поцелуй как знак благодарности.

Вся семья понимала, что вскоре Мэри должна появиться перед другими обитателями дома. До сих пор еду ей приносили тайком. Сначала она могла только пить, и Анна каждую ночь спускалась на кухню за бульоном. Позднее все члены семьи стали приносить ей такую же еду, какую сами ели за завтраком, обедом и ужином. Постоянно существовала опасность, что кто-то заметит, что они делают это.

Было решено придумать ей фамилию, которую они так и не смогли узнать, ибо девушка не знала алфавита. Но все предложенные ей фамилии были отвергнуты. Возможно, она надеялась, что они все же случайно назовут ее настоящую.

— Как насчет Твайт? — спросил наконец Майкл. — Это фамилия одного из наших предков. Мы собираемся объявить тебя моей двоюродной сестрой, так что эта фамилия будет весьма кстати. Что ты думаешь по этому поводу?

Она одобрительно улыбнулась и подняла правую руку. Глядя на нее, Кэтрин думала, что эта девушка будет во всем соглашаться с Майклом.

Оставшись вдвоем, Анна и Джулия решили, что следует преподнести Мэри какой-нибудь подарок, чтобы отметить присвоение ей новой фамилии, и на следующее утро вместе поехали в Чичестер. Джулии также нужны были новые туфли. Они хотели зайти к сапожнику на Южной улице и подобрать шелк и кожу для обуви. Покончив со своими делами, они купили Мэри красивое зеркальце.

В городе им повстречались знакомые, сообщившие, что поиски короля в Сассексе проходят под руководством полковника Уоррендера. Сотни кавалеров, участвовавших в битве при Уорчестере, покинули Англию и сейчас находятся в Европе. Однако это, в основном, высокопоставленные офицеры, которым угрожали аресты. Те, кто вернулся домой, подвергались допросам, даже в том случае, если были ранены. Некоторых из них оштрафовали, иных посадили в тюрьму. Об этом в Сазерлее уже узнали, ибо Майкла допросили в первую очередь. Допрос происходил в Уоррендер Холле. И хотя рана на руке была незначительной, Уоррендер занес юношу в списки тех, кто не мог оказать существенной помощи Стюарту, и отпустил его, строго приказав не Покидать пределы Сазерлея.

Тем не менее у Майкла создалось впечатление, что продолжительное отсутствие его отца, который не числился в списках убитых, крайне беспокоит круглоголовых. Они могут нагрянуть в Сазерлей, как только отец появится.

Вечером, когда Анна вернулась из Чичестера, ей вручили письмо. Она сразу же узнала почерк. Писал тот самый друг семьи, который предупредил их о намерении круглоголовых провести обыск в Сазерлее. Майкл и Кэтрин смотрели на Анну, которая сорвала печать и стала читать письмо про себя.

«Будьте настороже, — так начиналось это письмо. — Мне удалось узнать, что разыскивается не только король, но и некий кавалер, а также какой-то парень и девушка. Ходят слухи, что эту троицу видели в ваших краях. Вы поймете, почему я решил написать вам, увидя документ, который прилагается к письму. Не теряйте времени понапрасну». Письмо было подписано буквой Г.

Анна побледнела и, не говоря ни слова, передала письмо Майклу. Развернув затем документ, едва слышно вскрикнула от изумления. В самом верху листа напечатано: «Совершенно секретно». Очевидно, он предназначался только для очень узкого круга высокопоставленных офицеров. В нем говорилось о необходимости арестовать трех преступников, чьи внешности установлены, и немедленно доставить их в штаб сторонников парламента. Портреты преступников были довольно плохо нарисованы, но лицо Майкла изображено с такой точностью, будто он специально позировал художнику. Джо тоже можно было узнать по рисунку. Что до Мэри, то она не очень походила на себя. Страх обезобразил ее лицо, сделал ее похожей на ведьму. А выздоравливающая девушка была красавицей. Рука Анны дрожала, когда она в полной тишине передавала документ сыну.

— Что это такое? — спросила Кэтрин с тревогой в голосе. Джулии в комнате не было, она сидела у Мэри и читала ей.

Майкл отвел взгляд от рисунка.

— Плохие новости, бабушка. Похоже, что круглоголовые подбираются ко мне, Джо и Мэри, — он обратил внимание на то, что Мэри в документе называлась Мэрион Мур. — Нас, кажется, видели где-то в окрестностях Чичестера. Ладно, меня и Джо могли опознать, но кто мог видеть Мэри, завернутую в одеяло? Разве что на нас смотрели из окна верхнего этажа, — перевернув документ, он прочитал то, на что не обратила внимания Анна: — Здесь написано, что левая рука роялиста находится на перевязи. Больше всего меня удивляют эти рисунки. Наверное, один из тех студентов-медиков, с которыми мы разговаривали возле виселиц, обладал даром художника и нарисовал наши лица по памяти после того, как власти допросили его, — он окинул мрачным взглядом мать и Кэтрин, а потом опять уставился на документ: — Боюсь, что как только полковник Уоррендер получит копии этого документа, он прибудет сюда, чтобы арестовать нас.

— В этом нет никаких сомнений, — воскликнула Анна в отчаянии.

— Надо где-то спрятать Мэри. А мы с Джо должны скакать к побережью и переправляться во Францию.

Мать приглушенно рыдала. Майкл подошел к ней и положил руку на ее плечо:

— Боюсь, что другого выхода у нас нет. Я бы и Мэри взял с собой, но у нее все еще болит шея. Девушку надо немедленно спрятать в подземелье.

Но Кэтрин не согласилась с ним.

— Нет! — воскликнула она и встала, забыв в гневе о том, что у нее больные ноги. — Это значит открыть тайну Королевской двери постороннему человеку! Я запрещаю!

Майкл обратился к ней спокойным, но твердым голосом, все еще обнимая Анну за плечи:

— В отсутствие отца я являюсь хозяином Сазерлея. Все должны подчиняться только мне. Плевать на тайну, если под угрозой находится человеческая жизнь.

— Зачем ты привез эту особу в Сазерлей? — бабушка набросилась него.

— Я нисколько не жалею о том, что сделал.

Кэтрин смягчилась:

— Как же нам теперь называть ее?

— По-прежнему Мэри Твайт, чтобы не вызвать никаких подозрений. Ведь в скором времени она станет членом семьи. А сейчас я пойду и расскажу ей обо всем.

Анна кивнула.

Кэтрин вновь опустилась в кресло. Впервые она почувствовала, что власть над Сазерлеем ускользает из ее рук. Передавая усадьбу Роберту, она знала, что это лишь формальность, ибо в то время, как он совершает свои морские вояжи, подлинной хозяйкой будет она. Позднее, когда он ушел на войну, Кэтрин лукаво внушала Анне, что дом принадлежит ей, но по сути дела ничего не изменилось: главой оставалась она. Теперь же ей представлялось, что она теряет власть и над усадьбой, и над семьей. Все это приводило ее в отчаяние.

Она почувствовала прикосновение руки Анны к своему плечу. Невестка как бы успокаивала ее. Затем Кэтрин услышала шелест юбок и поняла, что Анна последовала за Майклом, который направился в комнату Мэри.

Долго еще смотрела Кэтрин ничего не видящим взглядом на огонь в камине. Она не раз слышала выражение о том, как земля уходит из под ног человека. Теперь это выражение можно применить к ней самой. Скрипнула дверь. Кэтрин подумала, что это вернулась Анна, но в комнату вошла Джулия. Внезапно повернувшись в кресле, она схватила девочку за плечо.

— Обещай мне, что будешь хранить Сазерлей и заботиться о нем.

Джулия нахмурилась, озадаченная сказанным:

— Но Сазерлей не принадлежит мне и никогда не будет принадлежать. В любом случае Майкл и Джо недолго останутся на континенте. Как только опасность минует, они вернутся сюда.

Несмотря на волнение, которое она испытывала, Кэтрин не стала убеждать девочку в том, что пройдут годы, прежде чем они смогут вернуться. Она слегка тряхнула Джулию, чтобы та поняла, насколько важно то, что ей говорят.

— Если случится что-то непредсказуемое, обещай мне, что сохранишь дом для брата и его наследников.

Джулия еще никогда не видела бабушку в таком состоянии. В ее глазах стояли слезы, а лицо исказила судорога. Она уже узнала о случившемся и о том, что Майкл и Джо собираются бежать за границу. И хотя она понимала, что ей необходимо дать обещание бабушке, что-то в ней противилось этому. Она хотела жить в своем доме, построенном для нее Кристофером. Она всегда будет любить Сазерлей, однако оставаться здесь на всю жизнь не намерена. Ее манили дальние горизонты.

— Джулия! Отвечай мне! — глаза Кэтрин умоляли, и девочка больше не могла молчать.

— Хорошо, бабушка. Я позабочусь о Сазерлее. Не беспокойся! — она обняла Кэтрин за шею, они прижались друг к другу. Однако взгляд девочки выражал сомнение. Она не хотела бы делать выбор между Сазерлеем и домом Рена, который являлся символом ее свободы. Тем не менее Джулия знала, что ей как дочери кавалера придется держать свое слово.